Выпускница Бартонского пансиона (СИ)

Глава 17

Это был один из секретов Южной, спрятанных на поверхности. Устав запрещал занимать офицерскую должность вольнонаёмнику. Только в исключительных случаях, при неполном офицерском составе вакансию могло занимать гражданское лицо.

Лери Абрана так давно сидела на месте главного архивиста, носила военную форму и уверенно распоряжалась, что никому и в голову не приходило, что почтенная дама не имеет никакого отношения к военной службе. Дэйс узнал случайно из-за своего неуёмного любопытства.

Ведомости по зарплате гарнизонный казначей обычно приносил на подпись коменданту лично, не доверяя никому из своих пятерых помощников. Но прошлой зимой, свалившись с высокой температурой, поручил заместителю, имевшему несчастье заболеть на день позже начальника.

Дэйс только морщился, глядя на немолодого мужчину, сидящего рядом с дверью коменданта и ежеминутно кашляющего, сморкающегося, чихающего. На тридцатом зубодробительном чихе и робком «Извиняюсь», адъютант не выдержал:

— Хотите заразить коменданта, чтоб не только ваши счетоводы, но и весь гарнизон полёг?

— Чхи! Извиняюсь… Чхи! Простите, а что же делать, молодой человек? Завтра отправка отчётности, а у нас… а-а-а-пчхи! Извините…

— Вам подпись нужна? Кладите свои бумажки, я передам.

— Чхи! Спасибо, офицер! Чхи! Чхи! А-а-а… ЧХИ!

Как только громогласное чихание раздалось уже за дверью, Дэйс схватил даже не запечатанную ведомость, конечно, первым делом отыскав себя и приятелей. Подивился на суммы заработка самого коменданта — «Есть, к чему стремиться!», а в самом конце ведомости, к немалому удивлению, нашёл список гражданских лиц, вынужденно принятых на военные должности. Лери Абрана — главный архивист, лери Элия — архивист (ну надо же! А он думал — просто дочка начальника). Ещё, судя по фамилии, жена казначея на должности «ответственный за меню». Остальные на тот момент были незнакомы, но сейчас, уже обжившись в гарнизоне, он полагал, что раскрыл бы и этих.

Кстати, зарплата гражданскому лицу, занимающему военную должность, полагалась вдвое меньше, зато привилегированные лери из короткого списка гражданских служащих умудрялись совмещать столько должностей, что удивительно, как ещё кастелян держался на своём обжитом местечке.

Например, та же Элия (оказывается!), кроме работы в архиве, заведовала продскладом, отвечала за чистоту в казарме и доставку почты. И если о первых трёх должностях Дэйс ничего сказать не мог, то письма девушка разносила исключительно по симпатии и по настроению. Ри, например, всегда получал из её рук. А вот Ирхан с Дэйсом выбились в любимчики относительно недавно и ещё отлично помнили вечно запертый почтовый киоск и очереди, когда прибывавший из поездки почтальон наконец-то начинал выдачу посланий.

И лери Абрана, и жена казначея также не ограничивались лишь одним рабочим местом. И суммы к получению стояли в ведомости очень хорошие. Так что Элия, к примеру, получала всего лишь чуть меньше, чем Ри или Ирхан, зато больше канцелярского места адъютанта. Кстати, похоже, она об этом отлично знала, и в её отношении к нему частенько проскальзывали нотки превосходства. Уж в этих статусных тонкостях Дэйс, младший сын опального барона, отлично разбирался.

Не то чтобы статус сильно волновал его лично, но мама постоянно принимала близко к сердцу, что, женившись на ней, отец этим мезальянсом вычеркнул себя из круга сильных и богатых мира сего. И Дэйс очень рано научился находить шипы в невинных на первый взгляд фразах:

«Какой миленький цвет у вашей жакетки, в прошлом году он был хитом сезона!»

«Славный мальчуган! Сколько, вы говорите, у него репетиторов?»

Мама никогда не могла за себя постоять, она смущалась, опускала глаза, а когда набиралась сил высказать придуманный ответ, то оказывалось, что собеседники давно уже про неё забыли и обсуждают другую тему, впрочем, не забывая уничижительно бросать реплики в мамину сторону.

Первым пример противодействия злопыхателям показал старший брат. Самый красивый из сыновей благодаря сильному сходству с мамой, он был и самым обаятельным. Не опускаясь до ответного хамства, он галантно раскланивался, сыпал комплиментами. И холёные лери соглашались с милым мальчиком, что слепое подражание моде смехотворно, хороший тон — следовать за модой на шаг позади, а сто репетиторов не заменят умения думать.

Вскоре и Дэйс стал перехватывать насмешки. Подросшие сыновья стали мамиными щитами, и к тому времени, как в свет вышла красавица-сестрёнка, всё семейство считалось настолько приятным и порядочным, что бывшие склочницы говорили:

— Пусть она из простых, но детей воспитала просто отлично! А что ещё требуется от жены?

— Какое право они имеют обижать маму? — бесился юный Дэйс.

— Власть и богатство, — ответил старший брат. — Ещё умение вызвать страх. Такие права, брат. Ну и глупость, конечно. Заметь, умные люди никогда не размениваются на пустые насмешки.

— Какие же они пустые?

— Пустые, потому что ими они тешат только своё самолюбие, не достигая других целей. А потешить самолюбие можно и другими способами. Так что сказать парочку комплиментов с тебя не убудет, а их самолюбие уже и насытилось.

Дэйс представлял себе, как внутри этих дам огромными пауками сидит самолюбие, мучая свои жертвы. Он действительно стал замечать, что после нескольких льстивых слов пауки будто ослабляют путы, и люди начинают дышать спокойнее, становятся радостнее, даже приятнее.

«Как же они раскормили своё самолюбие!»

И тут же он видел записных льстецов. Они кормили чужих пауков каждым словом, даже не задумываясь:

«Позвольте вашу нежную ручку, прекрасная госпожа»…

«Благодетель, здоровы ли вы, а мы всё волновались о вас»…

«Безумно соскучились по вашему милому смеху, прелестница!»

И чем выше по статусу и богатству стоял человек, тем больше в него пихали этой неприкрытой лести. В конце концов, Дэйс стал подозревать, что не вырастить паука при такой насыщенной кормёжке сродни чуду. И понял, что никогда не хотел бы ни сам стать объектом кормления, ни потратить жизнь на прикармливание чужих пауков. Только выхода для себя он не находил, пока на одном из благотворительных вечеров не увидел офицера.

Это был человек совсем из другого мира. Ему не льстили и не ждали в ответ ничего сверх обычной вежливости. Тем не менее знакомый Дэйсу провинциальный светский мирок пришёл в волнение. Мужчины втянули животы, оставили разговоры о перечислении своих богатств и покупок, переключившись на обсуждение политической обстановки. Дамы из клубка змеюк вдруг обратились в очаровательный цветник, щебечущий о новейших театральных постановках и художественных выставках. Где бы ни стоял офицер, он был тем центром, вокруг которого формируется круг остальных гостей. Во всём зале не было ни одного человека, стоявшего к нему спиной.

— Его уважают, сынок, — прошептала мама. — Этот человек добровольно выбрал ответственность и риск своей жизнью за жизнь других людей, немногие способны на такой выбор.

Вот как выглядело уважение без примеси зависти! Дэйс решил, что ему это подходит.

Военное училище стало для него вторым домом — местом, где с людей спадает шелуха. Поначалу, когда устанавливалось равновесие авторитетов в группе, жестокое разочарование постигло парня, когда он понял, что способ «кормёжки» работает и здесь.

Теперь Дэйс гораздо лучше разбирался в дозировке и запросах. Иному достаточно было сказать «отлично отработал!», и товарищ расцветал, более того, бывало так, что в следующий раз он невольно оглядывался на Дэйса. Видит ли? Оценит ли?

И тогда Дэйс шагнул на следующую ступень понимания: каждый человек нуждается в признании своих достижений. И вовсе не обязательно это должна быть лесть, преувеличение. Достаточно признания реальных достижений. Хлопнуть по плечу товарища, вернувшегося с полосы препятствий, и веско сказать: «Достойно».

Там же, в училище, он в первый раз попробовал манипулировать. Нет, не залить человека лестью — сейчас это казалось слишком простым и неинтересным для него, а подтолкнуть к новому.

В группе учился парень, которого иначе, как красавчиком, и не называли. Не то чтобы юноше это нравилось, скорее, он довольствовался фактом отличия в лучшую сторону. Дэйса тогда заели совесть и желание поступить вопреки традиции. Если он так же, как остальные ребята, будет «подкармливать паука» в парне, то что станется с красавчиком, если ему сломают нос в драке? Да и просто не хотелось вливаться в ряды невольных «кормителей».

Дэйс принципиально стал называть красавчика по имени и таким нехитрым способом неожиданно добился того, что его мнение стало значимым. Кстати, парень был не только красив, но и весьма сообразителен, только неамбициозен, из-за чего по оценкам плёлся в хвосте группы. Не сказать, чтобы у красавчика не было удачных ответов по теории, и после одного из них Дэйс дождался, пока взгляд товарища привычно найдёт его, поднял кулак с оттопыренным большим пальцем и громким шепотом сказал на весь класс: «Умён, парень!». Имел удовольствие наблюдать, как вся группа повернулась, преподаватель задержал взгляд, а уши будущего отличника полыхнули.

Иногда Дэйс спрашивал самого себя — не заигрался ли? Не подращивает ли своего паука? Но нет. Сила слова была его тайным оружием, используемым в качестве аргумента крайне редко и оттого более действенным.

Крепость Южная, куда Дэйс попал по распределению, приводила парня в неизменное восхищение. Он просто влюбился в эти места.

Наверное, Дэйс был единственным, кто частенько в предрассветные часы забирался на одну из башен крепости и, не в силах оторвать взгляд, с неизменным благоговением смотрел, как яркое солнце величественно всплывает над бескрайней степью, как ёжится, отступая, туманное войско, оставляя свежесть на зелёном разнотравье.

А зимние степные закаты! Медленное затухание красок неба, отражённых снеговым полотном. Золотой круг торжественно погружается в пуховую облачную перину, оставляя безнаказанным яростно щиплющий щёки мороз.

И люди здесь были настоящими. Им не требовались слова для дополнительного подтверждения своих достоинств. За спиной стояли дела. Поступки и крепкое плечо друга значили куда больше, чем водопады лести.

Увы, пауки были и здесь. Более переборчивые, они бы побрезговали откровенной лестью, но охотно принимали её же, завёрнутую в изысканную упаковку.

Любимица всего гарнизона Элия тоже кормила своего паука.