Walk the Shadows

Глава 20.

ну, мы почти уложились в "раз в неделю" =) следущая глава будет быстрее, обещаю

9 августа.

К черту все. Я не собираюсь больше писать в этом проклятом дневнике. Иди ты, Снейп, к чертям собачьим!

Гарри снова с хлопком закрыл тетрадь.

— Проблемы? — спросил Снейп, и Гарри чуть ли не запустил в него тетрадкой.

— Нет. С какой стати?

Снейп приподнял бровь.

Гарри терпеть не мог, когда он так делал. Мальчик скрестил руки на груди, ожидая, что Снейп что-нибудь скажет. В конце концов, в эти глупые игры разума можно играть и вдвоем. Но Снейп продолжал молчать — это Гарри тоже ненавидел. Он посмотрел на профессора, выражение лица которого не изменилось. Наконец, Гарри отпихнул от себя тетрадку.

— Я больше этим заниматься не буду.

— О.

— И что же это должно означать?

— То, что я принял твое заявление к сведенью, — Снейп приподнял другую бровь. — Я и не знал, что столь незначительные слова так сильно тебя беспокоят.

— Просто кончайте уже это!

— Тебе бы не помешало почаще вспоминать о рамках приличия, Поттер.

— Ага, ну, так и отвяньте от меня с этими вашими приличиями. Я не стану больше писать в этой дурацкой тетрадке.

— Ты уже это говорил.

— И что же вы сделаете?

Выражение лица Снейпа не изменилось, но он встал, и взгляд его стал более угрожающим.

— Ничего. Все это носит чисто добровольный характер. Конечно же, если ты не будешь писать, ты не будешь и летать…

Гарри стиснул зубы, желая избить Снейпа, или заставить его кричать, или сделать ещё что-нибудь в том же духе. Он терпеть не мог ситуации, когда не знал, чего ожидать от мужчины, и ненавидел его за это.

— А вы знаете, что я вас ненавижу?

Профессор склонил голову немного на бок и взглянул на него как на кучу дерьма.

— Я не имею понятия о твоих чувствах, Поттер.

— Ну да, — ответил Гарри, ощущая странное замешательство. Но почему? Ведь он действительно ненавидит Снейпа? Этот человек держит его здесь взаперти, не позволяет ему летать, заставляет говорить о том, о чем он бы не хотел говорить, и есть, когда он не голоден. А еще он не кричит на него и не бьет…

— Я просто подумал, что вы должны знать.

— Теперь я знаю. Может, в таком случае, ты хочешь заняться своей домашней работой или еще почитать о техниках медитации?

— Нет! Я ничего из этого не хочу! — он схватил тетрадь и бросил ее в камин. Снейп просто наблюдал, как она плюхнулась в огонь, и не сделал ничего, чтобы помешать Гарри. — А как на счет того, чтобы вы прекратили быть таким... таким чертовски понимающим? Почему вы не кричите на меня, не бьете, не называете «чертовым испорченным уродом», не надираете мне задницу? Вы обращаетесь со мной, как будто я поврежден, но ведь это не так!

Бросив на Гарри взгляд, Снейп отвернулся.

— Уверяю вас, мистер Поттер, что не собираюсь называть вас «чертовым испорченным уродом», — сказал он, скривившись при этих словах. — И я не бью детей.

— Я никогда не был ребенком! — прокричал Гарри, его глаза сузились до красной щелки. — Выкиньте это из головы! Я был мешком для битья, козлом отпущения, домовым эльфом и гребенным Избранным, но я никогда не был ребенком! Поэтому вы можете бить меня, если хотите. А вы хотите, ведь так? Вам бы понравилось пороть меня, признайтесь в этом!

Снейп покачал головой и лишь сделал шаг в сторону Гарри, который стоял, сжав кулаки так сильно, что ногти его впивались в кожу. Снейп сделал еще один шаг.

Гарри тяжело дышал и до скрежета стиснул зубы. Он не может принять это, не от Снейпа. Предполагалось, что мужчина будет ненавидеть его до скончания времен.

— Ударь меня! — он поднял подбородок, предоставляя Снейпу прекрасную мишень. — Ну же. Сделай это!

— Я не собираюсь тебя бить, Гарри.

— Пошел ты! — Гарри рванул к Снейпу, будучи злым как никогда. — Не называй меня так, большой сальный мерзавец! Ты же ненавидишь меня, помнишь? Я же избалованный, высокомерный сын того, кто издевался над тобой, помнишь? Я одна сплошная неприятность, и никто никогда обо мне не заботился, потому что я грязный маленький урод, и я только сам себя убью, что будет только к лучшему, своей глупостью, высокомерием, испорченность…

— Прекрати, Гарри, — сказал Снейп, и его голос был мягок, очень мягок, и Гарри замахнулся кулаком.

— ЗАТКНИСЬ!

Снейп поймал его запястье и отвел руку в сторону, чтобы он не смог больше ударить.

ОТПУСТИ! — он поднял другой кулак.

— Прекрати сейчас же, Гарри, — сказал Снейп, поймав второе запястье и отведя его в сторону.

Гарри попробовал освободиться, но Снейп был сильнее.

— Я тебя ненавижу, ненавижу! ОТПУСТИ!

— Я не могу сделать этого, Гарри.

— Перестаньте меня так называть, — Гарри высвободил руки и попытался ударить Снейпа, но тот повернул его, обхватил руками и прижал к себе.

— Пусти. Я тебя ненавижу! Пожалуйста, отпусти меня!

— Я не буду бить тебя, Гарри, чтобы ты ни сделал, — его голос звучал прямо над ухом Гарри, и мальчик зажмурился. У него болела голова и грудь, ему хотелось просто лечь и умереть. Вместо этого, он начал вырываться еще сильнее. Но Снейп просто усилил хватку так, чтобы не причинить ему боль, но удержать и не дать уйти. Придурок.

— Просто оставьте меня в покое.

— Я определенно не сделаю этого.

— Я вас ненавижу.

— Я знаю.

* * *

Стоя на кухне, Северус наблюдал за Гарри, который, сгорбившись, сидел на диване, прижав руки к голове. Слава Мерлину, крики и поток ругательств прекратились, но еще два часа после последнего срыва ему пришлось присматривать за Гарри.

Два часа этого самобичевания было вполне достаточно.

Северус принес чай в гостиную и пододвинул чашку к мальчику. Гарри не поднял взгляда, даже когда чашка мягко стукнула его по лбу. Северус откашлялся. Все еще не поднимая головы, Гарри поднял руку, схватил чашку за тонкую ручку и опустил. Тем временем Северус сел в свое любимое кресло и подождал, пока Гарри размешает свой чай.

Северус ничего не сказал и сделал глоток из своей собственной чашки. Как только мальчик последовал его примеру, и они были готовы к их «ритуалу», Северус сказал:

— Чьим мешком для битья ты был?

— Ничьим, — последовал угрюмый ответ. Гарри все еще не показывал лица.

— Ты упомянул это, Поттер. Позволь тебе напомнить, что ложь здесь запрещена.

— Подумаешь.

Северус понаблюдал за ним еще несколько минут. Он мог бы легко снова вызвать у мальчика приступ ярости, но сегодня это определенно ничего им не даст. Он сделал еще дин глоток и задумался.

— Ты хочешь вернуться к занятиям в сентябре?

— Конечно.

— Тогда тебе нужно заканчивать впадать в ярость из-за малейшей провокации. Ты думаешь, твои друзья обрадуются твоей язвительности?

Пожатие плеч, вздох, а затем:

— Нет. Полагаю, что нет.

— Именно. Так что пока я не удостоверюсь, что тебе не причинят вреда и ты не сделаешь того же другим, боюсь, мы застряли здесь, где ты будешь отвечать на мои вопросы и подчиняться всем нашим правилам. Это понятно?

— Да, сэр.

Ответил, не задумываясь. Возможно, из-за «заботы» его родственников, подумал Северус, усмехнувшись. Хотя в этот раз это могло быть правдой.

— Надеюсь, что это так. А теперь, кто использовал тебя как мешок для битья?

Еще один вздох, мальчик дернулся, почти пожав плечами, но сказал:

— Дадли.

— В этой «охоте на Гарри»?

Гарри вздрогнул.

— Да, сэр. Или когда его друзья хотели посмеяться. Или если он заставал меня за разговором с кем-нибудь, или когда я отвечал на вопрос учителю, или слишком медленно гулял, или просто когда ему хотелось этого, — он провел рукой по лицу и, наконец-то, взглянул на Снейпа. — Я привык к этому.

— Неужели никто не остановил его… повышенное внимание, хотя бы когда вы были в школе?

Гарри наградил его недоверчивым взглядом.

— А зачем им это? Не то чтобы я кого-то волновал. К тому же обычно он был осторожен и не бил меня, если поблизости был кто-то из учителей.

— И ты никому не говорил?

Громко засмеявшись, Гарри покачал головой.

— О, да. Конечно же, они бы мне поверили, — он почесал шрам, а затем пожал плечами и отвернулся. — Ну, ладно-ладно. Однажды я попытался рассказать учителю, что Дадли и его друзья побили меня в туалете. Мисс Килдер. Однажды она дала мне лед, чтобы я приложил его к глазу. Но потом тетя Петуния пришла в школу, крича и называя меня ужасным маленьким лжецом, который всегда делает гадости ее чудесному Дадлику, говоря, что я должен быть наказан за свои россказни. Она сказала, что я сам нанес себе все синяки и что все, что я рассказал, следует игнорировать. Когда мы вернулись домой, я получил ремня от дяди и был посажен в чулан на неделю, — он повел плечом. — Я не глупый. Я учился.

Северус сделал еще один глоток чая, чтобы скрыть свое беспокойство.

— Сколько тебе было лет?

— Семь. Может, шесть. Сложно вспомнить.

— И как часто такое случились?

— Что? Дадли бил меня? Постоянно. Каждый день в начальной школе он находил что-то, за что меня ударить. Он даже бил других детей, если они были милыми со мной, — Гарри снова пожал плечами — один из самых потерянных жестов, что Северус когда-либо видел. — Через некоторое время это перестало меня волновать.

— Неужели? — он слегка подался вперед и заметил, что Гарри сжался, хотя якобы смотрел в другую сторону. — Ты не был против того, чтобы не иметь друзей?

Еще одно пожатие. Северус приподнял бровь, и Гарри сдался.

— Ну ладно, мне это не нравилось. Но я не мог ничего сделать и научился обходится без этого, как я уже говорил вам.

— А как часто ты «получал ремня»?

Гарри сузил глаза и поднял подбородок, но снова уступил.

— Когда я заслуживал этого, сэр.

— Это не ответ.

— Нет, ответ, — он вздохнул. — Я не знаю. Пару раз? Дядя Вернон больше стремился выбить из меня дурь. Тетя петуния предпочитала пощечины, — он выдавил жалкую полуулыбку и потер щеку, словно все еще мог чувствовать удар. — Если мы были не на кухне, и у нее не было под рукой подходящей сковороды. Я научился уворачиваться.

Северус уставился на него.

— Кажется, ты принял как данность множество условий своего детства, в то время как большинство людей посчитали бы их неприемлемыми.

— Ага, ну, я же урод.

— Это то слово, которое использовали твои родственники.

— И что?

— Возможно, они ошибались?

Гарри невесело рассмеялся.

— Правильно. И вы собираетесь сказать мне…

— Я не собираюсь говорить тебе этого больше, Поттер, и я не хочу больше слышать, что ты говоришь об этом, так что слушай внимательно. С тобой все в порядке.

— Ну да, конечно, — он усмехнулся, это была правда.

— И это не твоя вина.

— Откуда, черт возьми, вам знать?

— Я знаю достаточно. — Северус всмотрелся в глубину зеленых глаз, которые повидали столько ужаса за такую недолгую жизнь, и продолжил: — Я знаю, что жестокость может сделать с ребенком. Я знаю, каково это, чувствовать себя нежеланным, заброшенным. Нелюбимым. И я говорю тебе, Гарри, это не твоя вина.

Гарри скрестил руки на груди и взглянул на него.

— Я знаю это.

— Нет. Я так не думаю, — вздохнул Севеурс. — Но надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь.

— Со мной все в порядке, подумаешь.

— Думаю, я должен изъять это слово из твоего лексикона.

— Какое? «В порядке»?

— И его тоже. Ты очевидно не в порядке, так что продолжать использовать это ужасно неуместное слово оскорбительно.

— Лингвистика?

Северус усмехнулся.

— Именно. Так что мы составим список слов, запрещенных во время наших бесед.

Он призвал свиток пергамента и перо с незаканчивающимися чернилами. Кто знает, сколько слов им придется вписать.

Гарри смотрел на него в изумлении.

— Вы серьезно?

— Не сомневайся. Так, мы договорились, что «в порядке» не должно использоваться в значении…

— Мы не договаривались! Вы решили использовать на мне всю эту лингвистику.

— Ну, кто-то же должен был.

Задохнувшись от гнева, Гарри пробормотал что-то на счет Гермионы и полиции слов, но Северус проигнорировал его.

— Ладно. Но тогда вы больше не будите говорить «высокомерный».

Северус добавил это слово в список.

— Никто из нас. Так же как и «подумаешь», «урод» и… — он задумался, — «понятия не имею». Они ужасны, тебе не кажется?

— О, понятия не имею, — сказал Гарри с усмешкой, которая сделала бы честь и Слизерину. — Они мне типа нравятся.

— И «типа», — пробормотал Северус, строча, как сумасшедший. — Возможно, на всякий случай, стоит включить все «составные» слова, заканчивающиеся на «а».

TBC…