Walk the Shadows

Глава 26.

Предупреждение: эта глава содержит полуграфичные описания пыток и отсылки на насилие.

15 Августа, 18.30

Черт.

Флэшбек.

Глаза мальчика были плотно закрыты, и легкая дрожь пробежала по его телу. Но его голос был ясным, когда он произнес:

— Нет. Вам сюда нельзя.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — зарычал Северус. Его терпение подходило к концу. Если бы ему пришлось задуматься над тем, почему его так разозлили слова Поттера, то он бы признал, что не любит, когда ему перечат. Или даже просто пытаются перечить. Но в тот момент, он убедил себя, что делает все это, чтобы помочь мальчику исцелиться.

— Legilimens.

Сразу же возник камень, все такой же изрытый, и Северус вспомнил об упражнении из книги, которую он дал Поттеру, касающейся отдельных способов защиты сознания. Но если мальчик воспользовался этими знаниями, чтобы скрыть все свои воспоминания, то это было… нездорово. И усугубляющее. Кроме того, сейчас его худшие воспоминания должны были находиться в Омуте памяти. Насколько же ужасными они могли быть в действительности?

С этой мыслью Северус атаковал.

Гарри бросил все силы на защиту своей каменной стены. Снейп был зол — Гарри каким-то образом чувствовал это, но не мог впустить его. Камень защищал его, позволял ему держаться, дышать и оставаться в сознании. Без него… Он просто не мог позволить Снейпу войти.

— Убирайся, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Убирайся отсюда.

Но Снейп не слушал, он нападал на камень, словно в его руках был отбойный молоток. Он наносил удары по верхнему слою, из-за чего в защите появлялись слабые места и трещины.

Гарри чувствовать решимость Снейпа и воспользовался жалким страхом в свою пользу. Это придало ему сил. С каждым вздохом он укреплял камень, быстро создавая все новые и новые уровни защиты. Быстрее, чем Снейп успевал разрушать их. Но в этой спешке у него не получалось следить за всеми трещинами, создаваемыми Снейпом, и он упустил одну из них.

Снейп, однако, не пропустил его ошибки. В то же мгновение он бросился сквозь трещину в тщательно созданной броне Гарри. На него нахлынул поток воспоминания, но в том разозленном, раздраженном состоянии, в котором он пребывал, он не смог защититься от него. Гарри почувствовал его попытку отступить, но теперь это было бесполезно. Абсолютно бесполезно. Там, под камнем, он был в ловушке.

Карусель медленно вращалась по кругу, Инфери с их мертвой плотью и мертвыми глазами сидели на спинах летящих грифонов и драконов и передразнивали детей. А Темный Лорд под маской своей ранней версии — Тома Риддла — стоял перед ними и улыбался.

— Ты мой, — шептал он. — Навсегда.

Но теперь они находились в хорошо оборудованной тюрьме, и Нотт ухмылялся ему, поднимая палочку.

— Трус, — обозвал его Гарри, и мир погрузился в пучину крика и боли, а бульканье крови в горле было самым громким звуком, который он когда-либо слышал. А потом он ослеп и закричал, корчась на каменном полу под проклятьем.

Сколько прошло времени? Возможно, несколько часов. Сколько прошло времени, пока он не начал сходить с ума? Он не чувствовал ничего, кроме нестерпимой боли Круциатуса. Но когда он прекратил бороться с проклятьем, он понял, что может лучше справляться с ним. Он знал, что только когда он окончательно сдаться, чтобы это ни значило, он будет способен сохранить свой рассудок.

— Сдавайся, — словно читая его мысли, пропел кто-то высоким, холодным голосом. — Будет лучшее, и больше никто не причинит тебе боль.

Предложение заманчиво, но он отклонил его, дико замотав головой.

— Никогда, — проскрипел он сквозь зубы, его голос груб и сух, как могильный камень. Когда он больше не смог сжимать челюсть, он закричал. И поэтому ему пришлось дышать через нос, несмотря на сопли, кровь и слезы. — Я не сдамся…

— Никогда не говори никогда, малыш Гарри, — глумилась Беллатрис, накладывая еще одно режущее проклятье, в то время как боль от Круциатуса только возросла. Он стучал пятками по каменному полу, невозможно выгибая спину и пытаясь ухватиться сломанными пальцами за что-то, хоть что-то, что сможет удержать его. Но он слеп, одинок, под их абсолютным контролем.

Она смеялась, когда с него сдирали кожу, смеялась над его паникой, когда он обхватывал себя руками, чтобы не разорваться на части от боли; смеялась, когда кто-то схватил его за волосы и с силой стиснул его голову в ладонях, чтобы он прекратил дергаться, а затем прижал его лицо к их лицам, и кровь его пачкала чью-то гладкую кожу, когда они терлись об него, словно кошки. А затем чей-то язык коснулся его щеки, слизывая кровь и слезы. Слова, которые шептали ему на ухо, были похожи на слова любовника:

— Ты такой приятный на вкус, Гарри, — и внезапно ему стало ужасно плохо, а смех все продолжался…

С родившейся из отчаянья силой Северус, наконец, вырвался из воспоминания мальчика, выбрался из-под сломанного и треснутого камня и опустился на колени посреди гостиной, ловя ртом воздух. Через несколько долгих мгновений он осознал, где находится, и его взгляд упал на Гарри, свернувшегося в комочек и тихо раскачивающегося с плотно закрытыми глазами.

Дерьмо.

Северус потер переносицу и несколько раз глубоко вздохнул. Что ж. В этот раз он действительно перегнул палку. О чем он думал, поднимая эти воспоминания со дна? Возможно, он только что уничтожил труд нескольких недель.

Неужели только камень удерживал Гарри от срыва? С такими воспоминаниями — многие из которых он видел впервые — неудивительно, что мальчик хотел скрыть их. Но это было нездорово, и им пришлось работать над этим. Хотя возможно, что ему хотелось справляться с ними медленно, постепенно. Но теперь это уже невозможно.

Все еще стоя на коленях, он медленно двинулся к Гарри, пока — но не совсем — не коснулся его.

— Гарри, — сказал он тихо. — Открой глаза, пожалуйста.

По телу мальчика прошла дрожь, но больше никакой реакции не было. Подбадривая себя, он сказал резким тоном, пытаясь подойти с другой стороны:

— Давай вставай, Поттер. Кончай бездельничать.

Мальчик резко прекратил раскачиваться и напрягся.

Восприняв это как хороший знак, Северус продолжил в том же духе:

— У нас еще много работы. Это ужасно бессовестно с твоей стороны вот так отлынивать.

Гаррина голова склонилась в кивке, и он, наконец, открыл глаза.

— Простите, дядя, — прозвучал напряженный шепот. — Простите… — Гарри неуклюже уперся руками в пол, пытаясь подняться. — Сорняки? — спросил он. — Или полить лужайку? Мне жаль, я забыл…

Северус испугался и потому ответил не сразу. Что, черт возьми, происходило на этот раз? Когда Гарри повернулся лицом, его взгляд был не сфокусирован. Северус неуклюже поднялся и приблизился к нему, чтобы поднять и его.

Руки мальчика взлетели вверх в защитном жесте быстрее, чем он успел это осознать.

— Простите, дядя Вернон, я… я помню. Поливка, да? Пожалуйста, дядя, мне жаль….

— Гарри, — сказал Северус, стараясь говорить спокойно, несмотря на растущую тревогу. — Я не твой дядя.

При других обстоятельствах смущение на лице мальчика могло бы быть забавным. Но в данный момент это очень тревожило.

— Просто иди сюда и сядь, — сказал он, и то, что мальчик поднялся на ноги, стало для него наградой. Но спустя мгновение, которое было подобно маленькой жизни, Гарри плюхнулся на пол в углу и, обхватив колени руками, уперся в них лбом. Все его тело — и даже сцепленные вместе пальцы — было напряжено.

Северус наблюдал за ним несколько минут. Гарри заменил один способ избавиться от воспоминаний другим, и это … никуда не годилось. Несмотря на все иллюзорные способности этого раненого ребенка, он отказывался принимать ту реальность, где его дядя-маггл запирал его в чулане и морил голодом. Это…

Небольшими шагами он приблизился к мальчику и присел рядом с ним.

— Гарри, — сказал он резким, командным тоном, который, казалось, работал. — Посмотри на меня. Это профессор Снейп.

Гарри поднял голову, вспышка гнева мелькнула в его глазах.

— Если бы вы мне только сказали, дядя, я мог бы сделать работу. Пожалуйста, я сделаю все правильно, клянусь.

— Я не твой дядя, — снова сказал Северус. — Ты в моих комнатах, в Хогвартсе, ты уже некоторое время не на Тисовой улице. Слушай меня.

— Я слышал вас, — упорствовал Гарри. — Но я все еще не знаю…

— Я не давал тебе работы, — Северус взял его за руку и заглянул в глаза.

Реакция последовала незамедлительно. Гарри поморщился и попытался вывернуться, но стена и хватка Северуса помешали ему.

— Нет, пожалуйста! Я буду хорошим, дядя, простите. Я не хотел раздувать вашу сестру. А Дадли в порядке, видите? Дементоры не забрали его. Пожалуйста, не надо…

— Поттер! — воскликнул Северус. — Ты не на Тисовой улице. А я не твой дядя Вернон! Посмотри на меня. Посмотри на меня.

— Нет, нет, нет, — Гарри покачал головой. Он слабо дергал руками, пытаясь вырваться из хватки Северуса. Дрожь в его руках увеличилась, словно на него недавно накладывали Круциатус. — Не прикасайтесь ко мне, пожалуйста, пожалуйста, не надо. Я сдаюсь, клянусь. Я сдаюсь, простите. Я буду называть вас Хозяином. Только не надо, пожалуйста… — внезапно он замер, и мгновение, в течение которого это продолжалось, показалось вечностью.

А затем он закричал.

Северус, словно обжегшись, машинально отпустил его, но с места не сдвинулся. Он быстро призвал чайное полотенце и прижал его к гарриным рукам. Ему было необходимо оторвать их от головы мальчика, потому что он расцарапывал ими свои глаза. Северус обернул полотенце вокруг тонких пальцев Гарри, из-за чего тот сразу начал отчаянно выкручиваться, перестав причинять боль самому себе.

— Гарри, сейчас прекрасный, ясный день. Солнце играет лучами на твоем лице. Ты чувствуешь его тепло? Рядом… рядом с тобой океан, и ты чувствуешь холодный, мокрый песок под ногами. Если ты повернешься к солнцу, то увидишь летящих птиц. Здесь красиво и спокойно, здесь ты в безопасности…

Он не мог сказать, как долго повторял эти слова, но продолжал делать это, даже когда крики Гарри перешли в хрип, и потом, когда он просто дрожал, прислонивший спиной к стене.

Северус стоял на коленях, снова и снова повторяя тихие слова и пытаясь понять, что еще можно сделать, когда Гарри, наконец, заговорил.

— Нет, — его голос был таким же хриплым, как и в воспоминании, и Северус вздрогнул.

— Что нет? — спросил он устало.

— Здесь не красиво. Здесь холодно и влажно, больно.

Северус тяжело вздохнул.

— Скажи мне, что причиняет тебе боль, Гарри.

Слезы пересекли лицо мальчика, но, кажется, он даже не заметил этого. Его глаза были очень яркими, и Северус не мог понять, был ли он по-прежнему захвачен воспоминания или нет.

— То, что они делают. Эмм…. То, что они делали. Бел… — он сглотнул. — Беллатрис смеялась надо мной…

— Да.

— И я слышал ее… ее другие проклятья. Так много крови… — полотенце смялось, а слезы все продолжали падать. Он снова сглотнул, почти подавившись, но откинул голову назад, к стене, пытаясь справиться с этим. — А Люциус… он…

— Скажи мне, Гарри. Все в порядке.

— Господи, это так отвратительно. Я такой отвратительный. Как он мог… — Гарри покачал головой, зажмурившись. Северус был почти что уверен, что его больше не надо будет подталкивать, но все же снова был удивлен. — Он изнасиловал меня. Ему нравилась кровь, — прошептал Гарри. — Он думал она… хороша на вкус, и насиловал меня.

Севеурс кивнул, а затем громко сказал для Гарри:

— Да, он сделал это. Мне жаль.

— Я знаю, — признался Гарри еще тише, его было еле слышно. — Я знал, что вы были там, и пытался…

— Ты пытался скрыть свою боль от меня, — закончил Северус за него, когда понял, что не услышит продолжения. — Но тебе больше не надо этого делать. Я здесь ради тебя, и ты можешь говорить мне, когда тебе больно или когда тебе нужна помощь, — он сделал паузу. — Как сейчас, например.

Гарри моргнул и открыл глаза, воспользовавшись полотенцем, чтобы вытереть слезы и сопли, но все еще не поднимая взгляда на Северуса.

— Мне жаль. Я никогда не хотел, чтобы вы видели эти… эту ерунду.

— Нет.

— Что?

Ярость Снейпа всколыхнулась, словно живое существо, и только понимание того, что гнев лишь еще больше испугает мальчика, заставило его следить за своей интонацией.

— Не извиняйся за то, что они сделали. Никогда. Ничто из того дерьма, которое произошло в том месте, не было твоей виной, и я не хочу, чтобы ты чувствовал, что это так.

— А что на счет Нотта?

По крайней мере, Северус воздержался и не рявкнул ничего в ответ.

— Нотт неправильно среагировал на насмешку. Он почти убил тебя и покалечил. И все равно это не было твоей виной. Если бы тебя там не было с самого начала…

— Я бы умер в кровати, — кажется, это мысль по какой-то причине позабавила Гарри, и он, прижав руку к лицу, хрипло рассмеялся. — Неужели это слишком большая роскошь?

Хотя он и с опаской относился к этому всплеску юмора, Северус кивнул.

— Именно. Вся усердные попытки Темного Лорда убить тебя оказались бы пустой тратой времени.

Гарри опять рассмеялся, хотя слезы вновь пересекли его щеки.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — сказал Северус.

Тряхнув Гловой, Гарри все же сказал:

— Он и правда был странным, вам не кажется?

— Хм?

— В-Волдеморт. Когда он… приходил поговорить и все такое. Я думал, он просто хотел убедиться, что я готов к настоящей битве, но это было не так, да?

— Да. Думаю, что причина была в другом, — на лице Гарри отразилось множество эмоций, но Северус вряд ли мог сказать, что узнал и четверть из них. — Мне кажется, что он хотел убедить тебя, не знаю каким образом, присоединиться к нему и его делу.

— Ну… — Гарри сжал челюсть и смахнул последние слезы тыльной стороной руки. — Он типа в пролете.

— Да, — согласился Северус, даже не потрудившись снять баллы за использование запрещенного слова. — С тех пор, как он вернул себе тело, он стал более…

— Сумасшедшим?

Он послал Гарри слабую улыбку.

— Сумасшедшим, да, но я размышлял над тем, что с тех пор, как он вернулся, он постоянно зацикливается то на одной, то на другой идее, не обращая внимание на все остальное до тех пор, пока что-то не начинает идти не так. Так что, возможно, он думал, что сможет переманить тебя на свою сторону, но когда мы помешали ему и в некоторой степени предали его, он отбросил эту идею и решил сломать тебя.

— Что он собственно и смог сделать.

— Ты думаешь, у него получилось? — спросил Северус.

— Сломать меня? — Гарри, наконец-то, повернулся к нему, его брови были нахмурены, а глаза покраснели. — Ну да.

— Нет, — сказал ему Севеурс и понял, что это, возможно, был самый важный их разговор за это лето. А еще он осознал, что то, что он собирался сказать, было абсолютной правдой, и что им обоим нужно поверить в это. — Ты не сломлен. Ранен, да. Поврежден и чувствуешь боль — несомненно. Но это поправимо. Ты все еще здесь, — он указал пальцем на грудь Гарри чуть выше его сердца, а затем на его голову: — и здесь. У тебя все еще есть чувство юмора, хоть и странное, ты можешь смеяться, наслаждаться полетами на этой чертовой метле. Ты читаешь ради удовольствия и с нетерпением ждешь встречи с друзьями. Ты ешь — хотя и недостаточно, по моему мнению, но все же — а еще продолжаешь умываться и одеваться каждый день. Так что надежда не потеряна.

В глазах Гарри было так много страха, смешанного с надеждой, что Северусу хотелось прижать его к себе и не отпускать, пока его боль не отступила бы. Но он знал, что мальчик не будет благодарен ему за это.

— Да, твое выздоровление будет трудным. Да, нам еще далеко до него. Но я не ошибусь, если скажу, что ты преодолеешь это, Гарри. Я обещаю тебе это.

— Ладно.

— И мы еще поработаем над твоей новой защитой взамен камня.

— Ну, вообще-то это вы виноваты, вы сломали его.

Северус наградил его острым взглядом и был рад увидеть слабый намек на улыбку в уголках его губ. Так что он спокойно ответил:

— Именно так, — он оглядел гостиную и заключил: — Пойдем отсюда. Я думаю, нам обоим не помешает сменить обстановку.

— Куда? — спросил Гарри.

— На улицу или, может, мы поужинаем в Большом зале этим вечером? — Северус почти задержал дыхание, дожидаясь ответа.

— А… а Ремус все еще здесь?

— Думаю, да, — поборов изначальное побуждение, он не ухмыльнулся, когда произнес: — Ты бы хотел увидеть его?

— Я не… я не знаю.

— Почему бы тебе не пойти и не умыться, а за одно и подумать об этом, — Северус поднялся и протянул руку. И в этот раз Гарри долго смотрел на него прежде, чем взяться за руку, принимая предложение помощи. Северус мог бы себе поаплодировать.

— Ладно, — Гарри направился в сторону своей спальни, но около двери остановился. — Профессор?

— Да, Гарри?

— Спасибо.

Северурс вздохнул. Он хотел сказать, что в этом не было необходимости, что любой, у кого есть хоть толика порядочности, сделал бы то же самое. Но Гарри, казалось, уделял очень большое внимание деталям, и, кроме того, он знал, что зачастую обычной порядочности было недостаточно.

— Не за что, — ответил он и подождал, пока Гарри возьмет себя в руки. Снова.

Конец Флэшбека

15 августа, 18.30, продолжение…

Черт.

Меня это действительно достало. Я испуган и я устал. Я ненавижу почти что все, особенно, себя. Но профессор… он никогда не оставляет меня одного. Я думаю… думаю, я действительно могу доверять ему.

Надеюсь, Ремус рядом.

TBC . . .