Walk the Shadows

Глава 21.

10 августа.

Подумаешь, Снейп! Ха, не думал, что я сделаю это, ведь так? Но со мной все в порядке, в порядке, в порядке, в порядке, в порядке, В ПОРЯДКЕ, В ПОРЯДКЕ, В ПОРЯДКЕ!

Надеюсь, он читает это. Сказал сегодня, что я не могу использовать «в порядке», «подумаешь» и все в этом духе из-за своей фальшивой заботы. Ему не потребовалось мое мнение, чтобы ввести «черный список» слов. Он, должно быть, думает, что это хоть как-то удержит меня от использования таких слов, как «мерзавец» или «летучая мышь», потому что он не может сказать мне в ответ «отработка». Ха! Хотя он, очевидно, не так уж и заботился обо мне, когда запретил употреблять в разговоре «ни за что» или «оставьте меня в покое», так что мой дальнейший выбор слов был более «конкретным». Подавись ими, ты, Сальный Мерзавец!

Но все же он не должен был доходить до такой крайности.

«Официальный Список», как он его назвал, был повешен на один из кухонных шкафов. Он короче, чем первоначальный вариант, и у меня остались слова, которые я могу использовать вместо запрещенных. Но мне по-прежнему нельзя использовать «в порядке». И что мне ему тогда говорить? Я не могу описать эту ужасную… боль внутри, иногда мне слишком трудно думать об этом, а иногда я начинаю задыхаться, потому что воспоминания бьют по мне, лишая на время зрения… пока снова не затолкаю их под камень. И тогда все, ну, в порядке.

Я поймал его на том, что он иногда наблюдает за мной. Это странно. Я знаю, что он пытается прочесть мои мысли или, возможно, просто заставить меня поговорить, но он молчит, а это заставляет меня чувствовать себя реально некомфортно. Предполагается, что он должен кричать и оскорблять меня, однако, сейчас он единственный, кто говорит мне, что я чего-то стою и что во всем, что случилось, ну, по крайней мере, у Дурслей, нет моей вины.

Я знаю, что это неправда, неважно, что я там ему говорил. Я был плохим, и меня наказали. Год назад Дадли почти убили из-за меня, а еще я раздул тетушку Мардж, сорвал сделку дяди Вернона и никогда не выполнял всей той работы по дому, которую тетя Петуния мне поручала. Конечно, ее было больше, чем должен делать среднестатистический ребенок, но они же взяли меня, когда совсем не были обязаны этого делать. Мне повезло, что у меня был дом, пусть даже они и не хотели, чтоб я был в нем.

Конечно, когда я перечитываю то, что только что написал, и думаю о Хедвиг, которая никогда, никогда не заслуживала того, что он с ней сделал, а еще о том, как они бросили меня голодать и дожидаться смерти от инфекции, я понимаю, что, возможно, Снейп прав, а я лишь пытаюсь найти логику в их поступках. «Конечно, они причиняли мне боль, но они имели на это полное право». Бла-бла-бла. Что если бы родители Рона причинили ему подобную боль? Чувствовал бы я то же самое? А если бы это случилось с кем-то вроде Колина Криви, чьи родственники тоже магглы? Считал бы я, что он заслужил, чтобы его побили, морили голодом и запирали в чулане за того, что у него случались спонтанные выбросы магии?

Нет.

Не могу больше об этом думать, потому что начинаю погружаться в уныние и лгать самому себе. Я ничего не могу сделать с тем фактом, что они ненавидят меня. И никогда не мог. Ничто и никогда не заставило бы их полюбить меня.

Ну вот, я сказал это. Теперь ты счастлив, Снейп?

Вздохнув, Гарри закрыл тетрадь, которая этим утром чудесным образом снова появилась на письменном столе. Ну, не так уж чудесно, счел он, учитывая, что все, что нужно было сделать Снейпу, это достать ее из камина и положить обратно на стол. Но тем не менее. Он был почти… рад этому, правда. Он все еще не был абсолютно уверен, что Снейп украдкой не читает то, что он написал, но нельзя быть чересчур мнительным. Честно говоря, его немного беспокоила последняя запись. Он не хотел писать о таком личном. Но это было легче, чем обсуждать их с профессором. По большей части.

Наконец, Снейп поднял на него взгляд, и Гарри уже почти встал на ноги, прежде чем мужчина сказал:

— Полеты, я полагаю?

— Да, сэр, — сказал он со всем энтузиазмом, который смог наскрести. — Пожалуйста.

— Очень хорошо, — Снейп пометил страницу, на которой остановился, — он читает так же много, как и Гермиона, честно! — и поднялся, чтобы взять их метлы.

Следующий час прошел для Гарри спокойно.

Когда они вернулись в замок, Снейп удивил его тем, что не принес чай, уже ставший их традиционным времяпрепровождением после полетов. Он предположил, что мужчина предпочитает иметь с ним дело, когда он в хорошем настроении от пребывания на улице. Но в этот раз Снейп принес широкую чашу и поставил ее в середине стола

Омут памяти.

Гарри сглотнул, разглядывая безобидную на вид каменную чашу. Это был тот же сосуд, в который он залез в прошлом году и в котором увидел спрятанные от него воспоминания Снейпа. Он взглянул на профессора сквозь челку, и тот вернул ему взгляд. В нем не было ненависти, но Гарри все еще содрогался, вспоминая ее. Это был единственный случай, когда он по-настоящему боялся Снейпа и его легендарного характера. Что бы между ними ни происходило, об этом он жалел больше всего.

— Профессор…?

Снейп кивнул, все еще сверля его взглядом.

— Мне действительно жаль. Правда.

Снейп вздохнул.

— Я знаю, Поттер. Ты уже говорил. И я… принимаю твои извинения. А теперь давай начнем.

— Что… — Гарри прикусил губу. Он отметил, что его беспокоит мысль о том, чтобы практиковаться в Окклюменции со Снейпом. В прошлый раз это всегда причиняло ему боль, словно его снова и снова били бладжером по голове. И еще из-за уроков его шрам болел, а он совсем не хотел думать о чем-либо, связанном с ним. Неважно, что прошлой ночью он с криком проснулся от кошмара, пытаясь расцарапать лоб. — Что мы будем делать?

— Ты перенесешь некоторые свои… потенциально проблематичные воспоминания в Омут памяти прежде, чем мы продолжим.

— Потенциальные… ох… — он почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Ему придется вспомнить о том, о чем он так хотел забыть, вспомнить со всей ужасающей ясностью.

— Я не знаю, смогу ли я сделать это.

— Я буду здесь, рядом с тобой, — сказал Снейп успокаивающим и даже добрым голосом, который он использовал, когда думал, что Гарри собирается удрать или что-нибудь бросить. То, что он обычно был прав, нисколько не уменьшало страхов Гарри.

— Угу, но…

— «Угу» внесено в черный список.

Это заставило его слегка улыбнуться.

— Да, сэр, — начал Гарри снова. — Я знаю, вы будете… — на мгновение он замолчал и позволил себе поверить в это. Снейп будет с ним. И он знал это. Ему не придется сталкиваться с воспоминаниями в одиночку. Сальный мерзавец, мастер зелий, который всегда на Гаринной памяти ненавидел его. Эта мысль ошеломила его, когда он впервые осознал это. Он глубоко вздохнул и всмотрелся в Снейпа, нахмурив брови.

Снейп наградил его ответным взглядом, скрестив руки на груди и подняв бровь.

Внезапно Гарри рассмеялся.

— Вы должны научить меня делать эти штуки с бровями.

— «Штуки», Мистер Поттер?

— Простите. Научить меня. Как. Приподнимать брови подобным образом.

— И почему я должен это делать? — спросил Снейп с ухмылкой. — Обучение неопытного, дерзкого подражателя не принесет мне никакой выгоды.

Гарри хихикнул.

— Возможно, мы сможем сторговаться.

— Вряд ли у тебя есть привычки, которые бы мне захотелось перенять.

— Очень смешно. Я сказал, возможно, у меня есть кое-что еще, что вам бы хотелось заполучить, — он небрежно пожал плечами. — А, может быть, и нет.

— Мы отклонились от темы, — рявкнул Снейп. Он протянул блестящую и на вид новую палочку из темного дерева. — А теперь возьми ее и приставь к виску.

— Вашу палочку?

— Именно.

— Не будет ли это… Я имею в виду, что использование не своей палочки, может причинить вред.

Снейп раздраженно закатил глаза.

— Только если, что подтверждает опыт кое-кого из твоих экс-профессоров, палочка неисправна. Любой волшебник может использовать любую палочку, Поттер. Конечно, если использовать палочку более соответствующую магическому ядру, то результат будет гораздо лучше, — он снова протянул свою новую палочку. — Возьми.

Гарри протянул дрожащую руку, и тепло, коснувшись пальцев, распространилось по руке, уменьшая его боль. Прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз держал палочку в руке, и до сих пор он не понимал, как сильно скучал по этому чувству. Он позволил теплу распространиться внутри, позволил оставаться в груди, пока не достиг полного умиротворения. Непрошеные слезы подступили к глазам, и он сморгнул их, зажмурившись на минуту, чтобы восстановить дыхание.

Наконец, когда его чувства улеглись и снова встали под контроль, он открыл глаза.

— Все нормально, Поттер?

— Вы… вы можете называть меня Гарри. Если хотите.

Что-то промелькнуло в глазах профессора, но это был лишь миг.

— Очень хорошо… Гарри. Ты готов начать?

— Да, сэр.

Повисла долгая пауза, в течение которой профессор даже не шелохнулся, а после сказал:

— Скорее всего, тебе будет трудно, а я не хотел бы причинять тебе боль. Так что, я спрашиваю тебя, могу я ли положить ладонь на твою руку, чтобы направлять тебя?

Гарри снова закусил губу, так сильно, что почувствовал вкус крови. Снейп просил. Не приказывал. Он быстро кивнул, пока не утратил присутствие духа.

Обойдя стол и приблизившись к Гарри, Снейп положил руку ему на плечо. Насилу заставив себя не дергаться, Гарри еще раз глубоко вздохнул.

— Вот так, — сказал Снейп. — Попытайся расслабиться, будет легче. А теперь поднеси палочку к виску и сосредоточься на воспоминании, которое ты хочешь убрать, — его пальцы сильнее сжали плечо Гарри, как только мальчик поднял палочку. Дерево в его руке дрожало, и внезапно он почувствовал вспышку… чего-то. Озарения?

Что если он просто сотрет себе память?

Не было ли это самым лучшим решением? Он не будет помнить ничего: ни поместье, ни бледные руки Волдеморта, ни пробирающий шепот Люциуса… он бы ощутил поистине душевное спокойствие. Ему больше не причинят боли. Рука еще сильнее затряслась, он собрался с духом, и слова почти сорвалось с языка, когда Снейп внезапно схватил его за запястье.

— Что ты делаешь? — зарычал мужчина и отдернул палочку от его головы.

— То, что уже давно должен был сделать, — сказал ему Гарри и вырвал руку из хватки мастера зелий. Палочка по-прежнему была у него. Это уже что-то.

— Глупый ребенок! Ты хотя бы знаешь, как накладываются эти чары? Ты хочешь подчистую вытереть свою память?

— Мне все равно! Да какая вообще разница?

Снейп взглянул на него, в его черных глазах пылал огонь.

— Если тебе действительно все равно, то пожалуйста. Вперед. Сотри себе память. Откажись от своей жизни, своих друзей, всего волшебного мира. Стань сквибом, возвращайся назад к маггловской жизни или начни новую с чистого листа, если тебе действительно все равно.

Откуда-то из горла вырвался полный боли крики, и Гарри прижал ладони к глазам. Ему не было все равно, совсем наоборот, черт возьми. И это всегда было его проблемой. Мог ли он вычеркнуть из памяти все воспоминания о первых и самых лучших друзьях, воспоминания о Роне и Гермионе? Мог ли он забыть Хагрида, Ремуса или… или Сириуса? Нет, это невозможно. Ему была дорога память о них, но остальные воспоминания мешали ему спокойно жить.

— Тогда сделаете это за меня! — закричал он и протянул палочку Снейпу. — Вы знаете эти чары, вы можете забрать только… только эти несколько недель.

Снейп не сделал ни единенного движения, чтобы взять палочку.

— Гарри… это нехорошо. Ты можешь стереть эти воспоминания, да, но это не избавит тебя от чувств, связанных с ними. Ты не будешь знать почему не хочешь, чтобы к тебе прикасались, не говоря уже о том, что идея физической близости будет заставлять тебя дрожать и плохо себя чувствовать. А еще ты не можешь стереть воспоминая у тех, кто знает о том, что случилось, кто умышленно или неумышленно может напомнить тебе.

— Что? Вы не… — внезапно Гарри ощутил сильный холод. И тошноту. Почувствовал себя абсолютно беспомощным. — Вы имеете в виду Малфоя.

Очень тихо Снейп сказал:

— Я не говорил конкретно о Драко, но, да, это то, на что я намекал. Мне сложно представить, что Темный Лорд или Люциус будут держать в секрете то, как они… обращались с тобой.

— О, господи, господи. Меня сейчас стошнит… — не сделав и двух шагов в сторону ванной, он упал на колени и извергнул остатки ланча на коврик перед камином. Он корчился на полу, пока не ощутил абсолютную опустошенность. Остались только кислый привкус рвоты и соль слез.

* * *

Опустившись на колени, Севеурс убрал грязь взмахом палочки и думал, что неплохо бы наколдовать ведро. Но тошнота мальчика, похоже, прошла, и теперь он просто трясся, обхватив себя руками. Чтобы убедиться, что это не очередной приступ, Северус положил руку на его спину, и хотя Гарри дернулся как норовистый жеребенок, он не отскочил в сторону, как делал это раньше.

Северус расценил это как прогресс, ведь мысль, что другие студенты могут узнать о случившемся в Топшэме, не заставила Гарри вновь погрузиться в пучину страха и ужаса. Неужели мальчик совсем об этом не думал? Это абсурдно. И все же… возможно, он был слишком зациклен на выздоровлении и поэтому не уделял слишком много времени мыслям о будущем?

Возможно, так и было, хотя ему с трудом в это верилось. Казалось, Гарри чрезмерно беспокоит его будущее, по крайней мере, та его часть, что касалась сражения с Темным Лордом. А еще он периодически думал о прошлом. Возможно, в этот раз проблема заключалась именно в этом: он не мог справиться с новыми проблемами из-за того, что и без того хватало старых.

Он еще подумает над этим. А пока… он призвал стакан воды и протянул его.

— Гарри. Возьми стакан и выпей. Это поможет тебе почувствовать себя лучше. Или хотя бы твоему горлу.

Гарри машинально потянулся за стаканом, и его рука задрожала, когда он стал подносить его ко рту. Когда мальчик сделал глоток, Северус понял, что не знает, что делать дальше и начал круговыми движениями растирать спину мальчика. Казалось, это сработало: мальчик немного расслабился, и, когда его дрожь утихла, его щеки снова обрели краски.

— П-простите, сэр, — прохрипел он, выпив половину стакана.

— Не извиняйся. Давай поднимемся с пола.

— Вы же не будите теперь всегда говорить «мы» словно нянька? — пробормотал Гарри.

Северус тихо фыркнул.

— Наглый паршивец. Я буду так делать, если мы вскоре не встанем. Мои колени не так молоды, как твои. Кстати, ты оштрафован за использование слова из черного списка. Снова.

— Какого, «нянечка»?

Лишь зарычав в ответ, Северус поднялся на ноги и протянул Гарри руку. После короткого, почти мимолетного сомнения, Гарри принял ее и поднялся. Он все еще выглядел бледным, и его рука была холодной и влажной, но было ясно, что он преодолел этот конкретный случай.

Так же было совершенно ясно, что необходимость Окклюменции резко возросла.

— Пойдем, сядем за стол, — сказал Северус и махнул Гарри на стул, который тот занимал несколько минут назад. Он снова отдал палочку Гарри и положил руку ему на плечо. Глаза мальчика горели решимостью, что нравилось Северусу гораздо больше его покорности, и неважно, что он еще пожалеет об этом, когда начнутся занятия. — Держи ее у виска и сосредоточься. Когда воспоминание будет полностью под твоим контролем, извлеки его с помощью палочки. Будь осторожен и не торопись, чтобы оно не прервалось.

Гарри кивнул, затем закрыл глаза и стиснул зубы. Он прижал палочку к голове прямо над ухом, но теперь его рука не дрожала, что порадовало Северуса. Он осознал, что мальчик вызвал в памяти одно из «трудных» воспоминаний, когда его лицо исказилось от боли и он сильнее зажмурился.

Северус сжал его плечо, дав ему знать, что он не один.

— А теперь вынь его, Гарри, — подбодрил он, и рука мальчика медленно начала двигаться. Показался край воспоминания — жидкое серебро растягивалось во все более длинную нить, пока палочка тянула его от головы. — Медленнее, вот так. — Гарри начал тяжело дышать, дрожа всем телом, но продолжал крепко держать палочку. — Легче, легче, — говорил ему Северус, а потом воспоминания закончилось, и Северус направил его к Омуту Памяти.

Воспоминание дергалось и извивалось, словно живое, прежде чем переместиться в каменную чашу. Гарри осел на стуле. Пот струился по его лицу.

Северус протянул ему воду.

— Выпей, а потом мы попробуем заняться еще одним, — Гарри бросил на него короткий взгляд, и он поправился: — Ладно. Ты попытаешься, а я буду тебя морально поддерживать.

Губы мальчика изогнулись в одной и его редких, язвительных улыбок, которая почти коснулась его глаз.

— У вас есть мораль?

— Дерзкий паршивец, — прорычал Северус, но он был доволен.

TBC . . .