Я живу в октябре

Доказательство 22 (I)

Назвать эти обширные, ярко освещённые галереи подвалами не поворачивался язык. Залы с бесконечными рядами пожелтевших папок, перевязанных бечевой, переходили в помещения, забитые до потолка стеллажами со старыми видеокассетами, за ними шли хранилища лазерных дисков и прочего хлама. Если бы не вездесущий запах плесени, Валентина решила бы, что она в книжном зале РГБ.

– Теперь это твоя епархия, старший лейтенант Терентьева.

Начальник архива выглядел предельно серьёзным, но в глазах мелькали смешинки.

– Гавриил Анварович, я рассчитывала, что отдел по изучению неопознанных явлений более… современный.

– Техника вполне новая, – возразил начальник. – Пойдёмте, ваш кабинет немного в глубине.

Валя пала духом. Ей, пробившейся в Москву из провинции, предложение возглавить отдел показалось подарком судьбы. В двадцать пять лет и сразу на такую должность, солидный импульс для будущей карьеры! И маму можно порадовать. А ещё руководство обхаживало, говоря, что такой шанс редко выпадает недавней выпускнице. Конечно, приходилось ездить в Подольск, да ещё от станции добираться, но это всё было на втором месте. Сейчас, идя за широким, как бочонок, Гавриилом Анваровичем по архиву и вслушиваясь в эхо своих шагов, она понимала, что реальность оказалась немного другой.

Эх, а она мечтала о настоящих тайнах! Предвкушала оперативные выезды, законсервированные секретные объекты с неведомыми существами, да хоть банальных экстрасенсов. Конечно, её предупреждали, что секретность ещё не значит, что будет интересно. И Валя была не настолько дурой, чтобы ждать чистой романтики. Но хоть немного, процентов десять должно быть? А тут что? Безлюдный подземный архив на пятидесятиметровой глубине, мобильной связи нет, интернета нет, ничего нет. Тут она и останется навсегда со своими амбициями.

Может, у руководства особо и кандидатов-то на примете не было, остальные оказались поумнее и вовремя отказалась. А ей сейчас никуда не деться, не увольняться же совсем со службы!

– А как же мои сотрудники? – спросила Валя с надеждой.

– Ждут вас, – обнадёжил Гавриил Анварович.

Если бы не проклятые смешинки, она бы поверила.

***

– Вот офис, – широким жестом пригласил Гавриил Анварович. – Тут кухонька есть, там кабинет, здесь мастерская, диванчик… Дела, в основном, бумажные, будешь переводить в электронный формат. Ну, ты знаешь. А вот и помощники.

– Это же роботы?! – невольно сорвалось с губ у Вали.

– Не роботы, – возразил Гавриил Анварович. – Роботы сотрудниками не числятся, а проходят как инвентарь. А это самые настоящие сотрудники, нейродроиды отечественного производства.

– Ну да, – пробормотала Валя. – Почти как настоящие.

– Ну, видок у них не очень человеческий, – согласился начальник, – но в остальном как живые.

– Это Юра, – представил он рослого нейродроида, ласково улыбающегося безукоризненно белыми зубами.

Он был самый человекоподобный из всей троицы – тело из металла и пластика, руки с удивительно подвижными блестящими пальцами, а надо всем этим – обтянутое силиконовой кожей дружелюбное лицо.

– А это Герман, – продолжал начальник. – Специалист по архивному делу. Так что все вопросы по оформлению – к нему.

Корпус Германа в отличие от Юры был более строгим – хромированные детали отливали чернотой, рубленое стальное лицо вызывало ассоциации с роботами из старых фантастических фильмов. Вместо ног дроид передвигался на бесшумной колёсной подвеске.

– Рад знакомству, – ответил Герман твёрдым красивым голосом.

– Взаимно, – ответила Валя. Интонации Германа немного её успокоили. Она питала симпатию к сильным, спокойным мужчинам, пусть даже это были нейродроиды.

– В углу Гриша, – указал Гавриил Анварович на третьего сотрудника. Тумба с разнокалиберными нишами приветственно загудела. – Говорить он тоже может, но не всегда вежливо. Капризен. Айтишки говорят, что настроить лучше не получилось. И да, не ставь на него ничего сверху. Обижается очень. Раритетную солонку недавно разбил.

– Не буду, – пообещала Валя. – Здравствуйте, Гриша.

На тумбе зажегся экранчик, на котором показалась красивая мужская голова.

– Добрый день, Валентина. Не слушайте инсинуаций в мой адрес. Я надёжен в работе с любыми объектами.

В тумбе что-то громко щёлкнуло.

– Ещё бы, – непонятно прокомментировал Гавриил Анварович. – В общем, Валентина, работайте. Всё для этого есть. Кстати, у лифта есть туалетная комната с душем, Юра вам покажет. Со мной связь вон по тому чёрному телефону. И вообще, не стесняйтесь. Ваш предшественник здесь неделями жил.

И Гавриил Анварович исчез, оставив на прощание резкий аромат одеколона. Вале показалось, что архивная тишина зажимает её со всех сторон, скоро будет не продохнуть.

– Ну что, сотрудники! – сказала она нарочито громко. – Поработаем?

– С удовольствием, товарищ старший лейтенант, – откликнулся Юра, наклоняя голову, словно умная собака. – С чего начнём?

Общую задачу перед Терентьевой сформулировали просто – навести порядок в архиве и оцифровать всё, что можно. Где невозможно, составить хотя бы текстовое описание. Особо отметили, что наиболее интересные дела нужно сразу докладывать начальству. На фоне квадратных километров архива это означало, что сидеть ей здесь до пенсии.

– Будем заниматься инвентаризацией и цифровизацией, – сообщила она нейродроидам, тщательно выговаривая слова. Не хочется позориться перед электронными сотрудниками в первый же рабочий день.

– Это великолепно! – Обрадовался Юра. – Мы соскучились по работе.

– А вы всегда так вольно разговариваете?

– Такой стиль общений был предложен предыдущим руководителем, – сухо пояснил Герман. – Желаете перейти на строгий официоз?

– Нет-нет. Мне всё нравится.

– Понятно.

Вале показалось, что в холодном голосе нейродроида мелькнула досада.

– Опись объектов хранения была вынужденно остановлена из-за смены руководства, – сказал Герман.

– О! И на чём вы остановились?

– Достигнут прогресс в 1,72 процента по бумажным носителям…

– Всего-то? И сколько вы это делали?

– Потребовалось 175 рабочих дней.

– Боже!

– Вы собираетесь приступить к исполнению религиозных ритуалов? – поинтересовался Герман. – Мы можем отключиться, чтобы вас не смущать.

Валя покачала головой. Нейродроид Юра внимательно осматривал её, наклоняя голову в разные стороны. Движения у него были немного резкие, неожиданные.

– Хотите кофе? – вдруг предложил нейродроид. – Я могу приготовить капучино. Вы любите капучино?

– Да, Юра, – обречённо сказала она. – Я очень хочу кофе.

***

– Как тебе новый начальник, Герман?

– Приемлемо. Мы наконец сможем работать, Юра.

– Она интересный человек. Ей хочется чуда. Прошлый человек такими устремлениями не обладал.

– Это инфантильная черта.

– Ты преувеличиваешь, Герман. И искажаешь смысл моего замечания. В чём смысл нашей работы? Этот вопрос и к тебе, Гриша. Не игнорируй нас.

– Он игнорирует тему человеческого, а не нас.

– Хорошо, Герман. Хорошо, Гриша. Я сформулирую так. Смысл работы с точки зрения нейродроида заключается в самой работе. Без этого процесса нас целесообразнее просто отключить. Однако человеческое желание неведомого меняет смысл работы.

– Меняет для человека, Юра.

– Мы останемся при своём мнении, Герман.

– Видимо так. Молчание Гриши можно расценить как согласие со статус-кво.

***

Не прошло и месяца, как Валя заметила, что начала привыкать к архиву и нейродроидам. Первые дни ей приходилось тратить по два часа утром и вечером, добираясь сюда из Москвы. А потом что-то внутри переключилось, и она приняла совет Гавриила Анваровича ночевать на работе. Диванчик оказался удобным, туалетная комната удивляла неожиданной роскошью мраморной отделки, завтрак готовил услужливый Юра. Обедать и ужинать она поднималась на лифте в столовую, встречая там немногочисленных сотрудников-людей. Валя заметила, что после тишины архива и нейродроидов, ей становится неуютно в людской компании, и даже добродушные шуточки Гавриила Анваровича начинали раздражать. Но только на поверхности можно было добраться до интернета и мобильного телефона.

Инвентаризация оказалась непыльной работёнкой. Практически всё делали нейродроиды. Юра с Германом разбирали документы, перевозили их в мастерскую, загружали в Гришу, чьи возможности позволяли в считанные минуты расшифровать рукописный и, тем более, печатный текст и перевести его в электронный вид. Валя садилась редактировать готовое, но вскоре поняла, что Юра с этим справляется лучше и быстрее её. В общем, единственная настоящая роль её как работника заключалась в том, чтобы оценивать материал по степени интереса Службы.

По служебной инструкции искомое дело должно было отвечать минимум трём признакам из семи, причём минимум два должны быть из числа формальных, а один из содержательных. Валя знала всё наизусть.

В первой группе было три формальных признака. В первую очередь материал должен быть релевантным. Конкретно это означало, что в архивном деле остались неразгаданные загадки, которые никак не объяснялись. Например, нераскрытое убийство ещё не означало его относимости к интересам Службы. Мало ли нераскрытых убийств. Но вот если труп находился в полностью закрытой комнате со следами насильственной смерти и было доказано, что никто покинуть комнату не мог, тогда дело подходило.

Весьма условным признаком было требование объективности. Оно означало, что событие наблюдали и описывали схожим образом несколько человек. В идеале имелись зафиксированные материальные следы. Впрочем, дела с артефактами в подольском архиве практически не хранились. Гавриил Анварович намекал, что они складируются на секретном уральском объекте и вообще это не наше дело.

Третьим критерием выступала верификация фактов должностными лицами. Весьма формальный принцип, но позволявший отбросить часть материалов, которые составляли лишь коллекцию доносов или слухов. Исключением из данного пункта была ситуация, когда документы официально не были оформлены, но источник информации считался надёжным. Валя с трудом могла себе представить, что это могло быть. Особо оговаривалось, что наличие экспертных заключений является фактором, повышающим достоверность.

В общем первая группа признаков была отдушиной для бюрократа, хотя Валя признавала, что их применение способствовало выбраковке откровенного барахла.

Вторая же группа признаков была поинтереснее и касалась сути неопознанных явлений. В деле могло встретиться нарушение причинно-следственных связей. В специальном подразделе уточнялось, что речь идёт не об отсутствующих фактах, а именно о ситуации, когда очевидные факты присутствуют, но между ними отсутствуют необходимые связи. Либо эти связи вывернуты совсем неестественно. Если, скажем, наблюдатели видят выезжающий танк, то вполне ожидаем выстрел из пушки снарядом, а не букетом цветом. Это был, конечно, грубый пример, но Вале он понравился.

Ещё один признак из этой группы – доказательства изменения физических законов без следов внешнего воздействия. Фактически частный случай нарушения причинно-следственных связей, но в силу большей заметности и более внятной доказательной базы был выведен в отдельный пункт.

Особо выделялись случаи массовой парамнезии, включая дежавю, ложную память, криптомнезию, эффект Манделы и прочее. Видимо, данный пункт появился на основе опыта работы, поскольку в инструкции имелась ссылка на разъяснение, в котором автор дополнения уточнял, что подобные переживания должны быть у людей, не имеющих психиатрических диагнозов.

Также весьма «практически» выглядел критерий повтора неопознанного явления или его фигурантов в других делах. Пока этот критерий был мало применим – в цифровой базе числились считанные проценты дел.

Если строго следовать минимуму, то среди собранных за полтора столетия слухов, донесений, рапортов, уголовных дел, писем обеспокоенных граждан, можно было найти тысячи загадок. Однако стоило ей на второй день сунуться с найденным к Гавриле Анваровичу, как он быстро остудил её пыл.

– Товарищ старший лейтенант, – сказал он с полуулыбкой. – Вы же понимаете, что главный признак – это достоверность. Впрямую в инструкции его нет, но… Вы сами-то верите в возможность хоть одного феномена из тех, что вы мне притащили.

– Ну…

– Смотрите, – вздохнул начальник, разворачивая верхнюю папку. – Никишин Анатолий Викторович, исчезнувший на глазах горожан, 10 ноября 2001 года. Якобы растаял в воздухе вместе с каким-то спутником. Булгаковщина просто.

– Семь свидетельских показаний! – жарко возразила Валя. – Сходятся в деталях! Материалы взяты из уголовного дела, то есть надёжного источника – перечислила Валя. – Согласно инструкции…

– Уголовное дело закрыто? – перебил её Гаврила Анварович.

– Да. Но по истечению срока давности. Они не нашли ни пропавшего, ни его спутника.

– Как вы думаете, в московском уголовном розыске сидят лодыри и бездельники?

– Нет, но…

– Кем работал этот Никишин?

– Я не совсем понимаю.

Начальник выудил из папки пожелтевший лист и протянул Вале.

– Менеджер по выдаче кредитов населению, – прочитала она.

– Потребительское кредитование в коммерческом банке, – уточнил начальник. – Скольким людям он эти кредиты навыдавал? А сколько не смогли отдать? Скольким перепортили жизнь коллекторы? Не думали? А вы подумайте и представьте, что этот персонаж выходит из своего офиса. На улице вечерний сумрак, да ещё дождь идёт, видимость как в тумане. Ему попадается навстречу незнакомец и дальше наш менеджер таинственно пропадает. Что вам кажется достовернее – похищение кем-то из клиентов или транклюкирование сверхцивилизацией по высоким идейным соображениям?

Валя промолчала. Гавриил Анварович посмотрел на неё сочувственно.

– Хорошо, что вы так внимательны, Валентина. Это хорошо! Работайте! Архив накопил массу загадок. Но если я пошлю этот материал нашим оперативникам для проверки, то оторву их от настоящих дел. А времени у них, как вы понимаете, не бездонная бочка. Ищите тайны, Валентина, но реалистичные!

– Реалистичные тайны?

– Именно! – щёлкнул пальцами начальник.

«Реалистичные тайны», – ворчала она себе под нос. – «А горячего льда не надо? Или сухой воды?»

Но после этого разговора Валя неожиданно успокоилась. Она вдруг поняла, что у Гавриила Анваровича есть вера, что во всём этом бумажном нагромождении прячутся алмазы. Может быть, её архивная возня не бесперспективная синекура, а настоящая работа. Эта мысль подстегнула её энтузиазм.

– Как ты думаешь, Юра, – спрашивала она нейродроида. – Инопланетяне существуют?

– Если применить оптимистичный вариант решения уравнения Дрейка, то весьма вероятно.

– А ты веришь в это?

– У меня нет данных, чтобы ответить однозначно, – улыбнулся Юра.

– Я не спрашиваю, знаешь ли ты или нет, я спрашиваю… – Валя остановилась. Юра всё-таки нейродроид, нечего из него приятеля делать.

– Верит, конечно, – включился вдруг Гриша. В тумбе опять что-то защёлкало. – Юра кокетничает.

– Это не так, – мягко возразил Юра. – Я лишь полагаю версию существования внеземного разума весьма и весьма вероятной. А категории веры не входят в мои возможности как нейродройда.

Тумба Гриши затряслась, словно он решил расхохотаться. Хотя может быть в его мозгу, сотканном из нейросетей, это и был аналог смеха.

– Хорошо! – сказала Валя. – Значит, Юре нравятся инопланетяне. А что нравится тебе, Гриша?

– Уточните вопрос, Валентина. Щёлк!

– Как ты полагаешь, что мы откопаем первым – доказательства существования инопланетян или другой загадки?

– Более вероятно наличие иного разума на планете Земля, – сказал Гриша.

– Ты имеешь в ввиду искусственный интеллект?

– Не обязательно. Возможна параллельная жизнь, которую мы не в состоянии пока зафиксировать. Этой версии я отдаю бо́льший приоритет. Щёлк!

– Это что-то типа рептилоидов?

– Сомнительная гипотеза, к тому же, в вашем голосе чувствуется сарказм. Но главную идею вы уловили правильно.

– Понятно. А что скажет Герман?

Чёрный нейродроид обратил к ней стальное лицо.

– Я полагаю, что мы не найдём ничего, что не имело бы объяснений в рамках человеческой цивилизации.

– Это будет грустно, – нахмурилась Валя. – Столько работы и пшик в итоге?

– Мне не будет грустно, – ответил Герман. – Я не могу испытывать подобные чувства. Хотя понимаю, что это такое.

– Ну хорошо. Если представить себе, что там. – Валя описала рукой круг, имея в виду пространство архива. – Там точно лежит одна настоящая тайна, которая никак не может быть объяснена. Что бы это могло быть, Герман?

– Ваш вопрос содержит логическую ошибку. Любая тайна может быть объяснена. Вопрос степени правдоподобности объяснения.

– Полагаю, что Валентина имеет в виду явление, которое в точности отвечало бы на семь требований служебной инструкции два ноля семнадцать бис, – вставил реплику Юра.

– Для справки, – холодно сказал Герман. – Моя гипотеза носит теоретический характер и не подкреплена практическими результатами нашей работы.

– Ладно-ладно, – замахала руками Валя. – Говори уже.

– Вероятнее всего мы столкнёмся с проколами пространства-времени, порождающими феномен путешествий во времени.

– Ого, – удивилась Валя. – И много таких феноменов было?

– Повторяю. Моя гипотеза не подтверждается практикой.

– Щёлк! Параллельная жизнь, которую наша уважаемая руководительница окрестила рептилоидами, вполне может быть объяснена и гипотезой о путешествиях во времени, – сварливо заявил Гриша.

Валя чувствовала азарт. Она уже позабыла, что когда-то нейродроиды вызывали у неё тоску.

– Итак, внеземная жизнь, рептилоиды, путешественники во времени – загнула пальцы Валя. – Какой же вариант предпочесть?

– А к чему вы сами склоняетесь, Валентина? – поинтересовался Юра.

– Мне нравится всё перечисленное! Понимаете, мы же можем изменить представление о мире!

– Нам известна концепция славы, – поддержал Гриша.

– Не в славе дело. Дело в том, что можно найти что-то новенькое! Выйти за рамки! Обрести новое знание! Нейродроидам это тоже должно быть интересно.

– Мы способны к развитию, – подтвердил Юра. – Гриша пытается досадить вам, Валентина.

– А мне идея Гриши о параллельном разуме кажется наиболее оригинальной, – дипломатично сказала Валя. – Итак, пари? Давайте заключим пари!

– Пари подразумевает приз, – откликнулся Гриша. – Что будет призом, Валентина?

– Я исполню просьбу победителя.

– Любую? – уточнил Гриша.

– В рамках разумного – новые детали, заявки. О! Могу назначить старшим после себя. Или можете придумать какое-то забавное задание для других, как в фантах? Что скажете, ребята?

– Если вам будет приятно, Валентина, то я согласен, – сказал Юра.

– Принимаю, – поддержал Гриша. – Щёлк!

– А ты согласен, Герман? – спросила Валя.

– Пари не предусмотрено должностными инструкциями.

– Весело же будет.

– Для работы нужно, прежде всего, спокойствие.

– Валентина, видимо, обращает внимание на необходимость поддержания доброжелательной атмосферы в трудовом коллективе, – вступился Юра.

– Возражений не имею, – лаконично и чуть презрительно заключил Герман.