Я не аристократ

Глава 20. Воин

— Ужасная страна, ничтожные пенсии, никакой свободы!

— А кем вы работали?

— А что вы понимаете под словом "работать"? Мы не рабы!

Раст слушал меня с некоторым обалдением. Он, конечно, не знал, что такое евроремонт, но проникся уже самим списком неведомых благ.

— Ну, если ты воин… — пробормотал он, и мужички, внимательно слушавшие наш разговор, подступили поближе, разглядывая меня. — Тогда я дам тебе приют в своём собственном доме.

Я расплылся в улыбке: «А чё, так можно было? Сразу сказать ему, что я — воин — и опаньки?»

И чего же я раньше молчал? Это же игра! Ой я Ва-а-ся…

Раст сдержанно поклонился мне, а потом сказал буднично:

— Снимите с него верёвки! Скоро он сразится с двумя нашими лучшими воинами, и если победит обоих — отправится к правителю как достойный вельможа — на коне и с оружием.

Я ощутил, как холод охватывает руки и ноги, хотя руки мне как раз в это время освобождали от надоевших верёвок.

— А когда нужно будет сражаться? — спросил я, скрывая дрожь в голосе. — Я сейчас не могу. Я… не выспался.

— Ты успеешь отдохнуть, — пояснил колдун. — Сражение будет в полдень, сразу после того, как мы принесём в жертву богам одного из мёртвых.

— Из мёртвых? — испугался я. — Неужели он про Мидору и Лярис? Но Раст же сам говорил, что они не мёртвые и ещё могут ожить? — А кого? — спросил я, тщательно делая вид, что это не поджилки мои дрожат, а просто нога чешется.

— Вон того, беловолосого!

В этот момент железные ворота открылись, и мужички-стражники потащили в тюрьму высокого парня с копной светлых волос и сросшимися бровями.

— А-а, — протянул я, не узнавая его. Похоже, это был тот парень, которого я заметил на марше. — Этого можно. А как вы будете приносить его в жертву?

— Очень просто, — пояснил колдун. — Он же мёртвый. Мы отрежем ему голову, и он вернётся в свой мёртвый мир. А наш бог, Закат, поставит ещё один крестик. Вместе с богом Восходом бог Закат делит наш мир на белые и черные клетки, и они ставят крестики на чужое поле. Чёрные клетки — имущество бога Заката, белые — бога Восхода. Убьём мертвеца — и поставит наш бог в белую клетку свой крестик. А кончатся белые клетки — тут добро победит, и наш мир погибнет.

— Странное у вас какое-то добро, — пробормотал я.

— Уж, какое есть, — ухмыльнулся колдун и сделал приглашающий жест. — Идём в мой дом, воин. Мои слуги окажут тебе необходимые почести, омоют твоё усталое тело, напоят твои уста и накормят твой рот. Раз ты воин — тебе дозволено быть гостем в моём доме. Тем более что хлеб ты уже ел и не издох.

Раст весело зарысил по улице из каменных домов с плоскими крышами. И с десяток воинов двинулись за ним. Ну и я — тоже, уже с развязанными руками.

По дороге меня ждал ещё один сюрприз — на соседней улице снова были другие дома. Они походили на китайские пагоды, были разноцветными и весёленькими, и от улицы их отделяли заборы, за которым цвели деревья, похожие на яблони.

К сожалению, эту улицу я разглядел только мельком, мы не свернули на неё, а пошли дальше по каменной.

— А что это у вас с домами? — не выдержал я. — У ворот росли натуральные грибы, у тюрьмы…

Я чуть не сказал: “стояли гробы”, но кое-как сдержался. Вдруг колдун Раст обидится?

— А разве у вас не так? — удивился колдун. — В вашем настоящем подземном мире? Ведь ты же сказал мне, что воин?

Он пристально и нехорошо на меня поглядел.

— В подземном мире у нас вообще всё иначе, — пояснил я. — Дома у нас — выше самых высоких деревьев, крыши у них железные и покрыты замёрзшей водой. А в домах у нас вообще живут только воины. Остальные ютятся в коробках, прямо на улице.

Колдун испуганно вытаращился на меня.

— Какой безумно великий мир, — прошептал он. — Другие мёртвые нам никогда этого не рассказывали!

— Ну ты же сам сказал мне, что я — особенный! — быстро парировал я. — Так что у вас за дома?

— У самых ворот живут те, кто ходит за город охотиться и обрабатывать землю, это шуры, самые низшие из людей. В каменных домах живут воины. В ярких и самых красивых — колдуны и правители.

— И всё? — уточнил я.

— Есть ещё торговцы, — поморщился Раст. — Они живут в шатрах и тоже имеют право носить оружие. Проклятые торговцы!

Я хмыкнул: торгашей не любили нигде. И это мне было, наконец, хоть как-то понятно.

Дом Раста был недалеко от тюрьмы и такой же приземистый и мрачный.

Я почему-то подумал, что он живёт в весёленьком доме. Он же сам сказал, что колдуны и правители живут в таких, а я уже знал, что он самый настоящий колдун.

Как бы спросить, чтобы вопрос не выглядел оскорбительным?

— Господин Раст, вы же великий колдун, почему ваш дом, как у воина?

Он слегка насупился, но почти сразу снисходительно усмехнулся:

— Мёртвым этого не понять.

— Может быть, — согласился я, а сам решил, что, похоже, не такой уж он и великий.

Вероятно, среди воинов Раст может чувствовать себя крутым, а по сравнению с другими местными магами — так, мелкая сошка.

Это меня приободрило. Ненадолго. Пока не подумал, насколько здесь могущественны другие маги, если Раст, бросающий огненные шары, для них не авторитет.

В доме Раст со мной нянчиться не стал, а сдал старому хромому слуге.

Несмотря на увечье и возраст, это был могучий мужик ростом мне по плечо, как и многие из местных, но при этом чуть ли не вдвое шире.

Я, признаться, этому малорослику обрадовался. Сражения в мои планы не входили, и без надзора колдуна был шанс сбежать.

Магический ошейник осложнял это мероприятие, но я надеялся, что достаточно будет удалиться от Раста на некоторое расстояние — и он уже не сможет мною управлять. Ведь в гареме-то я никакой его власти не чувствовал.

Дом выглядел уныло. Меня провели по длинному коридору. С одной стороны были окна, с другой — занавешенные арки.

Там, где занавески отсутствовали, я увидел комнаты. Мебели в них почти не было, одни лавки, сундуки да циновки. И ещё странные штуки, что-то среднее между гигантскими катушками, на которые наматывают кабели, и тумбами для афиш. Только на них ничего не было ни намотано, ни наклеено.

Я заметил две такие катушки, но назначения их не понял, а у слуги спрашивать не стал, слишком мрачно и неприветливо он выглядел.

Для обещанного омовения меня перепоручили служанкам, но не симпатичным девчонкам, вроде Доры и Ля, а трём суровым жилистым старухам.

Ух, они за меня и взялись! Как начали мочалками драить!

Зато после мытья выдали чистую одежду, а то я вывозился в яме и поизорвался.

Рукава и штанины новой одежды были коротковаты, местные люди были пониже ростом. Но я обрадовался, что не буду теперь слишком отличаться от жителей города хотя бы одеждой и смогу удрать.

Потом слуга привёл меня в комнату-нишу с занавеской вместо дверей, где стоял низенький стол, накрытый на одного, и угрюмо спросил:

— Господин прикажет постелить постель? Прислать женщин?

— Стели, — согласился я и поинтересовался на всякий случай: — А что за женщины?

Нет, я, конечно, не то чтобы заглядываю под каждую юбку, но вдруг предложат что-нибудь интересное?

— Из тех, что вызвались прислуживать вам во время мытья, господин, — ответил слуга, недовольно зыркая на меня.

Мол, какие позарились, те и мыли.

Ну что ж, это было ожидаемо. Рыжик уснул, котяра ленивая, а без него девушки на меня и здесь реагируют примерно как дома.

В реальном мире на меня западала исключительно тёща. И совсем не в плане любви и ласки.

— Ладно, — разрешил я ему. — Стели, а баб придержи пока. Господин будет копить перед поединком мужскую силу.

Я сел за стол и стал разглядывать то, что мне принесли: серо-жёлтое хрючево в миске и камень с кулак размером на широком листе вроде лопуха.

Ещё были вино и вода в высоких сосудах. Ну и пемзоподобная лепёшка — я обломок такой уже пробовал.

Выглядело всё это странно и не слишком аппетитно.

— А господин Раст говорил, мёртвым местную еду есть не положено, — сказал я в слабой надежде, что подадут что-то более привычное.

— Господин Раст сказал, что ты воин, — напомнил слуга. — Воинам можно есть пищу в любой земле. Их наша еда не убьёт, их боги — самые сильные.

Он достал из длинного сундука матрац, раскатал на циновке, покрыл дерюгой и сверху положил пёстрое тканое покрывало. Даже подушки не дал, зараза.

От мрачных косых взглядов слуги мне стало неуютно. Здесь вообще все слуги такие или этот конкретный что-то имеет против меня?

Да и постель не манила. Похоже, что воин должен быть аскетичным.

Слуга закончил стелить постель и мрачно уставился на меня исподлобья.

Я торопливо сказал:

— Можешь идти. Со стола потом уберёшь.

Он вышел, задёрнув занавеску, а я с тоской оглядел стол и приступил к обеду.

Залез рукой в миску, достал кусочек, попробовал…

Хрючево на вкус оказалось вполне съедобным. Похоже на кашу, вроде перловой, вот только я терпеть не могу перловку, особенно не солёную.

Пожевав каши, я рискнул попробовать камень с листа. Тюкнул его, как яйцо, и он заблагоухал совершенно сногсшибательно!

Оказалось, что под тонким слоем глины находилось запечённое мясо. Тоже несолёное, немного жестковатое, но неожиданно вкусное.

Съесть я смог меньше половины — и вновь почувствовал, что объелся.

Какая здесь невероятно сытная еда!

Вино я пить не рискнул, сделал несколько глотков воды. Вытер рот рукавом.

После еды стало клонить в сон, но я понимал, что спать нельзя. Умирать мне пока не хотелось, а назначенная битва сулила верную смерть.

Оставался побег. Тем более, что в моей комнате не имелось даже дверей, почему бы и не удрать?

Выглянул за занавеску — в коридоре никого.

Я уверенно направился к выходу. Если кто заметит, скажу что заблудился. Ну или ищу, где отлить.

Никто меня не остановил, и я беспрепятственно добрался до входной двери, закрытой на обычный засов.

Открыл, выскочил на улицу. Тоже никого! Прекрасно!

Дорогу я запомнил, тут и идти-то до городских ворот всего ничего. Другое дело, что там может стоять стража. Даже наверняка стоит…

Ладно, вовсе и не обязательно ломиться в ворота. Стена не так уж и высока. Осмотрюсь, может получится залезть на неё и спрыгнуть.

В этих оптимистичных размышлениях я прошёл по улице шагов десять, и вдруг ошейник начал сжимать горло. И с каждым шагом всё туже.

Я остановился, задыхаясь. Что же теперь делать? Вот же подлюка Раст, как заколдовал!

Прислонился к стене соседнего дома и замер, раздумывая. Вернуться? Вот же позорище! Сбежал, называется!

Город потихонечку просыпался, похоже, мы и в самом деле приехали ранним утром, когда земледельцы уже ушли на работу, а воины ещё спали. Кроме тех, кто в карауле, разумеется.

Из дома напротив вышла женщина. Ушла. Потом появились двое детей лет пяти — мальчик и девочка, и стали играть прямо у дороги короткими палочками.

Потом девочка заревела, а мальчик смеясь убежал в дом.

— Ну и чего ты ревёшь? — спросил я её.

Девочка уставилась на меня чёрными круглыми глазами. В руке её были зажаты палочки и верёвка.

— Колодец! — сказала она, размазывая слёзы. — Поломался!

Я поманил её, взял палочки, повертел в руках.

— Колодец, говоришь?

Палочки были одинаковой длины и толщины. Наверное, они были связаны в виде детской игрушки — колодца. Я быстро сложил из палочек маленький колодец, перехватывая “бревна” верёвкой.

— Такой? — спросил я.

Девочка улыбнулась, протянула за игрушкой грязную руку.

Я отдал.

— Это мне? — спросила она, разглядывая игрушку. И подняла на меня чёрные бусинки глаз. — Ты подарил мне колодец?

— Конечно тебе! — улыбнулся я.

Девочка с сомнением поглядела на коротковатые рукава моей рубашки.

— А разве ты воин?

— Я воин из другой, далёкой земли! — уже привычно соврал я. — Меня зовут Зергиус. А вот одежда на мне чужая, моя изорвалась. Вот доберусь до своих и надену красивую одежду.

— А ты на мне женишься?

Глаза-бусинки смотрели так строго, что я рассмеялся. Ну что за дети, а? Придумают же.

— Конечно, женюсь. Вот вырастешь, будет тебе лет… Э-э, восемнадцать.

Девочка просияла улыбкой, стянула с пальца колечко и сунула мне. Я попробовал показать, что оно не залезет на мой палец, но кольцо растянулось и село как влитое.

Я дёрнул его — никак. Кольцо просто приросло ко мне. Я улыбался девочке, а сам исподтишка всё пытался его стянуть. Тщетно!

Девочка, оценив бесполезность моих усилий, прижала к пузу колодец и убежала в дом.

Огляделся: не видела ли мамаша?

Ну вот что это было, а? Какая-то детская игра, вроде “любит-не любит, плюнет-поцелует”? Никогда не понимал женщин!

Я пожал плечами и ретировался в дом колдуна.

Ну его, этот побег. Может, меня не больно убьют на этом проклятом поединке, и я очнусь в ящике рядом с Яшей вараном и Рыжиком за пазухой?

Скорей бы.

По дороге мне снова никто не встретился, ну и хорошо. Свидетелей такого “побега” мне на дух не надо.

Раздосадованный, я завалился на матрас, сунул под голову свёрнутую дерюгу и стал думать, что ещё могу предпринять, но почти мгновенно уснул.

Устал я ночью по лесу бегать. Ну, не железный я человек. Я из… Знать бы ещё, из чего.

Разбудил меня всё тот же хромой слуга — и пробуждение было нерадостным.

Я сразу вспомнил, что впереди меня ждёт жертвоприношение, а после поединок. А значит, и собственная смерть.

Вся разница, что того неизвестного мужика казнят сразу, а я ещё смогу немного размяться и побегать.

— Господин зовёт своего гостя, — важно сказал слуга. — Одежда для твоего поединка готова.

Я даже не сразу сообразил, что гость — это я сам.

Переоделся в штаны и рубашку с нормальной длины штанинами и рукавами, трофейные, видимо, и потащился к колдуну следом за стариком.

К моей досаде Раст сразу спросил:

— Куда ты выходил и зачем?

— Город хотел посмотреть, — буркнул я. — У нас-то всё не так.

Он кивнул, сочтя объяснение достаточным и, ухмыльнувшись, спросил:

— Далеко уйти сумел?

— До соседнего дома, — нехотя признался я.

— Ну пойдём, посмотришь, что на соседней улице, — обрадовался колдун.

Ещё и подкалывал, гад!

Я помнил, что тюрьма была недалеко от дома Раста, но теперь мне показалось, что дорога к ней стала ещё короче.

Всего-то несколько домов до поворота — и вот оно, серое приземистое здание, окружённое кованым забором.

Пока шли, я думал о том, а не попытаться ли мне спасти белобрысого игрока? Это же больно, наверное, когда голову будут рубить? Неужели он и на такое подписывался как испытатель?

В тюремном дворе оказалось неожиданно много народу, целая толпа воинов при оружии, и я выкинул из головы дурацкие планы по освобождению узника.

На этот раз мужички были разодеты во всё лучшее и уже не напоминали толпу бандитов. Ну их всех на фиг. Даже с Яшей я не справлюсь с такою толпой. И вообще, это не настоящая казнь, а игра!

Повторил это себе несколько раз — немного помогло.

Перед колдуном расступались — и мы беспрепятственно прошли в первый ряд.

Я сначала подумал, что палачи — наверняка неписи. Кем надо быть, чтобы казнить беспомощного человека?

Впрочем, испытателями в подобные игры могут записываться и те, кто в реале стреляет в бродячих собак или метелит “недругов” после проигрыша любимой футбольной команды. В нашем мире это чревато, а вот в игре можно и оттянуться.

Раст сказал мне, что это должно быть жертвоприношение, а не просто казнь. Я покрутил головой, но ничего похожего на алтарь не заметил.

Толпа начала выкрикивать: “Закат! Закат”, и на помост вывели блондина со сросшимися бровями.

Руки у него были связаны за спиной, нос посинел и распух, глаза превратились в щёлки, но парень с презрительной усмешкой смотрел куда-то поверх голов.

— Закат! Закат! Пусть придёт твоя тьма! Пусть возьмёт недостойных! Пусть мир очистится! — орали воины, подняв мечи, палаши, сабли.

А потом они двинулись вокруг помоста и нас с Растом, и голоса их слились в единый гул. Они один за другим выкрикивали: “Закат!”, передавая это слово как эстафету.

От мелькания и гула мне стало нехорошо.

И вдруг молитва закончилась, и кто-то из этих, ходивших по кругу, вспрыгнул на помост, замахнулся и нанёс рубящий удар.