Мужчина становится взрослым, когда усыновит диван.
Не знаю, чем задела меня именно эта фраза: колдун всегда немного ехидничал и смотрел на меня, как на недоделка. Но я вдруг ощутил холод в спине и смерил Раста «яшкиным» взглядом.
Пора было уже разобраться, кто из нас — главный. Я больше не пленник, и нечего мне в харю тыкать, что не знаю здешних обычаев.
— Так я не понял, колдун… — мне показалось, что во рту у меня, что-то клацнуло в такт словам. — Мы с тобой — на одной стороне? Или пусть меня боги мои защищают, а ты — в случае чего — в кусты?
Раст растерялся, он такого наезда не ожидал.
Я видел, как его кадык дёрнулся, совершая глотательное движение, и ноздри мои сами собой раздулись.
— Ты меня неправильно понял, воин! — Раст сделал маленький шаг назад. — Я не отказываюсь тебя защищать! Но не от твоей же собственной глупости!
Он ещё попятился на всякий пожарный, и меня осенило, что его пренебрежительное со мной обращение проистекает, скорее, от страха. Тот, кто не боится, тот даже рабами не помыкает.
— А если правитель прикажет тебе меня придушить? Тогда как? — спросил я напрямик.
Яшка в дипломатию играть не любил.
— Я не знаю, — пробормотал Раст. — Я не видел таких, как ты. Мы не считали вас воинами. Я не уверен…
— Пытаешься сообразить, полезен ли я тебе как союзник? Или только как подарок правителю?
Раст помотал головой, словно опасаясь говорить вслух.
— А сам ты — что за овощ? — продолжал я, оценивающе щурясь. — Почему ты не живёшь на улице магов? Неполноценный маг?
Раст бросил затравленный взгляд на воинов, взявшихся уже разбивать лагерь, и я сообразил, что все посторонние разговоры давно смолкли.
Колдун развёл руками, и я кивнул.
— Есть колдуны-правители, — вздохнул Раст, примиряюще поднимая ладони. — Мы обязаны подчиняться им, как земледельцы и торговцы обязаны подчиняться нам. Как бы ты ни был силён своей воинской магией, Зергиус, колдун-правитель прикажет тебе — и ты пойдёшь выполнять его иди… — Он вскинулся, сердито поглядел на воинов и поправился: — Идеальное распоряжение! Да восславится наш маг и правитель Ярст, что прекрасен и силён, словно сам Закат!
Он нахмурился, под кожей заходили желваки. Похоже, я задел его за живое, и он хотел бы перетереть со мной на тему здешнего правительства, но открыто такие разговоры вести не мог — слишком много свидетелей.
Я тоже поднял ладони: пусть будет временное перемирие.
— А магические кварталы в городе, которые с пагодами? — спросил уже мягче. — Кто там живёт?
— Так бабы его, — поморщился Раст. — Идеального правителя нашего. У него в каждом городе гарем, дети, внуки… И всех надо кормить, они же бездельники.
— Как странно, — вот тут он меня удивил. — В нашем мире воины даются городу на прокорм.
— Ну, а в нашем — гаремы, — поморщился Раст. — И ведь бабу тронуть — ни-ни. А там такие ягодки, такие…
— Пэрсики? — подсказал я.
— Во-во, — согласился Раст. — А в касте воинов — половина баб, словно мужики, здоровенные. Вот, вроде твоих — он кивнул на Лярис с Мидорой. — Ну и как тут жить, а?
Он воздел руки к небу и ушёл орать на воинов, бросивших свои дела и развесивших уши.
Для ночёвки воины выбрали утоптанное место на берегу. Здесь уже было старое кострище, обложенное почерневшими камнями, и даже оставалось немного дров — видно это место нередко использовалось для стоянок.
Горячего не готовили — поели вяленого мяса и лепёшек, взятых с собой в дорогу, попили воды. А после стали ложиться спать.
Никаких дежурных Раст не выставил.
— А это не опасно? — спросил я у колдуна. — Вдруг нападут? Люди или звери?
— Врагов здесь нет, — отмахнулся Раст. — Это наша земля, до самой столицы. Хищники тоже сейчас на людей не полезут: летом сытно. А на случай, если появятся волкомеды или разбойники, поставлю защитный купол.
Он отошёл немного в сторону, ближе к кустам, и принялся что-то бормотать под нос, иногда делая размашистые пассы руками. Скоро над нами возник прозрачный свод, что накрыл и стоянку, и ближние к ней кусты.
Я смотрел во все глаза, иначе бы и не заметил ничего. Купол был почти невидим, вроде мыльного пузыря, только по нему пробегали не радужные разводы, а еле заметные бледно-голубые огоньки.
В душе моей шевельнулись недобрые предчувствия.
— Значит снаружи теперь не войти. А выйти можно? Вдруг захочу отлить?
— Попробуй! — усмехнулся колдун.
Я не поленился, попробовал. Купол пружинил, отталкивал.
— Здорово! — похвалил я колдуна. — У нас такого не умеют.
— Такая слабая у вас магия? — удивился Раст.
— Да посильнее вашей! — возмутился я. — Но наш охранный купол другой. Он сначала орёт дурным голосом, потом бьётся током.
— Чем? — удивился Раст.
— Да как будто дубиной как вдарит! И самые здоровенные валятся, будто подкошенные! И это даже ещё не магия, а так, просто наука.
Раст шарахнулся от меня и бочком-бочком отправился устраиваться на ночь. Наука показалась ему самой сильной магией.
А я посмотрел на Дору и Лярис, и в голове у меня возник коварный план.
Воины, привыкшие к походной жизни и ценившие каждое мгновение отдыха, заснули почти мгновенно. Они набрали веток, набросили сверху попону — вот и вся постель, прямо под открытым небом.
Колдун ещё повозился, устраиваясь с комфортом. Он лёг у самого края купола, нарезал травы и навалил на ветки, чтобы было помягче.
Даже разулся, и его сапоги стояли теперь в ногах лежанки, как два сторожа.
Палатку поставили только мне. Простецкую, из двух одеял, верёвок и палок. Лярис и Мидора таскали мне траву, зевая на ходу. Потом завалились на общую постель.
— Зергиус, иди к нам! — позвала меня Ля.
Я устроился между девчонками, приобнял их и шепнул Лярис:
— Из-под купола бежать не получится. Надо придумать что-то другое.
— Ты ведь придумаешь? — пробормотала она. — Хочется уже домой…
— Я уже придумал!
Приподнялся, оглядывая наш маленький лагерь. Колдун и воины крепко спали.
Мне, конечно, хотелось домой, в родную реальность подальше от этого дурдома. Но ведь пока это было невозможно, а рядом с обеих сторон прижимались горячие девичьи тела.
Пусть они и глупенькие неписи, но молодые, гибкие. С бархатной кожей. И горячо любят меня. (Ну, то есть, Рыжика.)
Я обнял Дору, покрепче, и начал целовать лицо и шею Лярис, другой рукой перебирая её волосы.
Девушка не шелохнулась.
Сначала я подумал, что Ля так дразнит меня, побуждая к более решительным ласкам, но и они не помогли: девушка крепко спала.
Я повернулся к Мидоре, но и она блаженно посапывала.
Иэх… Получалось, что обе мои охранницы, измученные походом и непривычной работой, спали без задних ног. Вот тебе и программа!
Ну не будить же их, раз настолько вымотались!
Я перевернулся на спину и вздохнул. Неудовлетворённое желание терзало недолго, гораздо сильнее от непривычной верховой езды болели задница и спина.
Я с тоской глядел то на незнакомое звёздное небо, с мерцающими всполохами купола, то на такой близкий и всё же недосягаемый лес, и никак не мог придумать способ ускользнуть от колдуна и охраны.
Сюда бы Васю! Он бы помог разметать воинов, вот тогда можно было удрать и днём. Или хотя бы Рыжика, настоящего, живого, чтобы он насрал в сапоги Расту.
Впрочем, подумал я в подступающей дрёме, если это сделает Вася, тоже будет неплохо…
Проснулся я ещё до рассвета от громкой ругани Раста. Оказывается, ночью какой-то огромный зверь всё же продавил купол и навалил большую и ароматную кучу прямо на сапоги колдуна.
Я улыбнулся: видно, я всё-таки настоящий маг. Захотел и натеньки — полные сапоги душистого счастья! От всей филейной Васькиной широты.
А что колдун подарка не оценил, так это его личные проблемы. Не дорос ещё, значит, до Васькиных подарков. Совсем не дорос.
Марина сидела на камне, скрестив руки на груди, и мрачно смотрела на Андрея, который тщетно пытался развести костёр с помощью верёвочки, палочки, бревна и сухой травы.
Заклятье сработало криво и плохо. Их перенесло куда-то вглубь, ещё дальше за край карты. Лошади пропали. Видимо, интерфейс отказал совсем. Да ещё незадачливым путникам пришлось искать место для ночлега, потому что уже совершенно стемнело. И ни еды, ни воды у них не было.
Марина не чувствовала голода, но знала, что пища в игре поддерживает работоспособность тела, а они по её подсчётам не ели уже сутки.
Игровой интерфейс теперь вообще не вызывался никакими движениями, хоть танцы с бубнами пляши. И из-за этого Марина ощущала нарастающую тревожность.
Если с ними сейчас что-то случится, а связи с “Магнетик инк” так и не появится, то как произойдёт слияние разума и тела, лежащего в игровом боксе?
Маринино воображение рисовало страшные картины, как в реальном мире тело её сидит в инвалидном кресле и пускает слюни, а разум потерялся на просторах сети, заблудился в цифровом коде.
Она в ужасе передёрнула плечами, и это движение не укрылось от Андрея, который, казалось, был сосредоточен на верчении палочки.
— Не боись, — подмигнул он ей, как будто угадал мысли. — Всё будет нормуль. Направление определим по солнцу, как только оно взойдёт. Ты же знаешь, тут ночи очень короткие. Утром дойдём до границы, там и связь восстановится. Главное, костёр развести, чтобы зверей отпугивать, и пожрать бы, чтобы силы были.
— А с чего ты взял, что я боюсь? — с вызовом произнесла Марина, но голос её предательски дрогнул.
Андрей улыбнулся, но промолчал.
— Значит, мы всё-таки вместе до границы пойдём? — Марине отчаянно хотелось выместить на ком-то свою злость и она не смогла сдержать яда: — А я думала, что ты собираешься бросить меня так же, как и своего друга — Пингвина.
— Ну, во-первых, ему ничего не грозит, — спокойно ответил Андрей, продолжая тереть палочку о деревяшку. — В том месте связь точно ещё была, и если его сожрали, то он либо реснется, либо его выкинет в реал. Я все ещё убеждён, что и у нас есть подобный выход…
Андрей подул на палочку, и лицо его стало мрачным. Он словно бы обдумывал, а не врезать ли этим бревном Марине, чтобы не мучилась?
— Ты предлагаешь суицид? — Марина от возмущения широко распахнула глаза.
— С чего ты взяла? Меня от одной мысли о смерти колбасит, — успокоил её Андрей. — Но из игры-то мы этим путём выйдем точно…
Он бросил бессмысленные издевательства над бревном и замолчал, уставившись себе под ноги.
Марина поняла его молчание по-своему.
— Да не выйдем мы! Ты просто меня обманываешь, чтобы успокоить! — выпалила она, и её понесло: — А вот ответь мне, почему ты вообще согласился мне помогать, а? Может, ты нарочно меня сюда завёл? Может, хотел проверить, что будет, если мы выйдем за границу карты и сдохнем!
— Марина, успокойся, — попросил Андрей. — Ничего такого я не хотел. У меня была своя причина, сопровождать тебя.
— А я знаю, что это за причина! — Марина подскочила с камня и принялась ходить перед Андреем туда-сюда. — Ты просто следишь за мной! Ты — апостольская шавка! Стукачок — засланный казачок!
— Чья шавка? — удивлённо переспросил Андрей.
— Ну, Петра и Павла, — Марина перестала вышагивать и посмотрела Андрею в лицо. — Апостолы же… У нас же все их так за глаза зовут.
— Очень остроумно, — оценил Андрей и вернулся к разжиганию костра с удвоенным усердием. Оказывается, он просто отдыхал. — Только я не их шавка. Да и вообще — ничья.
— На себя, значит, работаешь? — не унималась девушка.
— Да ни на кого я не работаю! — вспыхнул Андрей. — Я вообще думал, что этим… “апостолам” ты стучишь!
— Я? Стучу? — Марина даже задохнулась от возмущения.
— Ну а что? К боссам вхожа в любое время, да и отношения у тебя с ними какие-то особенные. Я ведомости видел как-то случайно, так и зарплата у тебя побольше, чем у простых тестировщиков. По крайней мере, уж побольше моей точно.
— А ты не думал, что я просто больше тебя работаю! — обиделась Марина и села обратно на камень. — Зачем мне стучать? Какой в этом смысл?
— Ну раз не стучишь, значит спишь, — подытожил Андрей, и зря это сделал.
У каждого человека есть некий порог оскорблений, за которым у него срывает крышу. У Марины это была её нежная девичья честь.
Ей захотелось разрыдаться, но она сжала кулаки и бросилась на Андрея.
Марина лупила его по спине и голове, а растерявшийся от такого напора парень только горбился и прикрывал руками лицо.
— Всё, всё, перестань! Я пошутил! — крикнул он, сообразив, что Марина просто тратит свои его силы.
— Идиот, — Марина стукнула его в последний раз и вернулась на свой камень.
Сложив руки на груди, она обиженно отвернулась.
Солнце садилось за деревья, окрашивая небо в волшебные цвета.
“Закаты тут что надо!” — подумала Марина.
От мыслей ее отвлёк радостный вопль Андрея:
— Получилось! — лыбился он, указывая глазами на тоненький дымок, струящийся из пучка сухой травы.
Он добавил ещё пучок и осторожно подул, чтобы показался язычок пламени.
Вскоре огонь уже весело плясал на небольших брёвнах.
Андрей несколько раз уходил в лес и возвращался с дровами и ветками, сваливая их недалеко от костра. Марина не изъявила желания ему помогать, а он и не просил.
— Охотиться, к сожалению, уже поздновато, но я нашёл вот это, — произнёс Андрей, когда в очередной раз вернулся из леса. — Прямо наткнулся на них, а то бы не разглядел — темно.
В руках он держал штук пять довольно крупных грибов, похожих на боровики.
— Ты уверен, что их можно есть? — недоверчиво спросила Марина.
— А ты думаешь, что разработчики нас с тобой травить собираются? — весело спросил Андрей. — Если боишься, давай сначала я попробую.
Он нанизал пару грибов на прутик и сунул его в огонь.
— Ты чего, никогда в лагерь не ездил, что ли? — спросила Марина.
Она взяла второй прутик, нанизала на него гриб и осторожно приблизила его к огню.
— Вот так надо! — пояснила она. — Не в середину пламени, а держать на самом кончике огня — там жар сильнее. И быстрее прожарится.
— Он так закоптится быстрее, — проворчал Андрей, но ветку передвинул.
Повисло неловкое молчание.
Марина не выдержала и нарушила его:
— Ну раз мы выяснили, что никто из нас не стучит, так может ты расскажешь, что тебе известно? А я расскажу, что известно мне. Вдруг это нам как-то поможет?
Андрей посмотрел на неё пристально. Поскольку он сидел рядом, то его лицо оказалось слишком близко, и Марина увидела, какие уставшие и глубокие у него глаза. Как у древнего старика.
— Ну ладно, расскажу. Есть у меня одна теория. Только ты не перебивай, ладно? И… Это… — Он посмотрел на грибы. — Давай сначала пожрём?
— Вечно вы так, мужики, — вздохнула Марина. — Только жрать! Пять минут тебе на еду. А потом — только попробуй лепить мне свои отмазки!
Грибы оказались не просто съедобными, а очень даже вкусными — вроде нежной курятины. Только они очень быстро закончились.
Последний, пятый гриб, Андрей и Марина честно разделили пополам.
Уже совершенно стемнело, и шалаш было строить поздно.
Андрей усадил Марину на ветки сосны, что он успел собрать ещё засветло, и уселся рядом.
— Помнишь, я уже рассказывал тебе, что с игрой, что-то не так? — спросил он.
Марина кивнула.
— Вот потому я и не мог с тобой не пойти. Сильно уж мне запали все эти нестыковки.
— Какие? — Марина была согласна с Андреем, но взирала на него с непримиримостью инквизитора.
Чем больше она вспоминала всё, что сегодня с ними случилось, тем больше ей не нравилось поведение Андрея. Ведь и в игре нужно быть человеком. Интриги — интригами, но сейчас-то одни — на одной стороне.
Ладно, Фашист — просто пропал. Может быть, он вообще втихаря домой слинял? Но Пингвина волкомеды повалили и, наверное, съели. Даже если это не очень больно, но страшно и ужасно противно.
Или парни идут в игру именно за такими ощущениями? Чтобы тебя убивали не по-настоящему? Жрали не по-настоящему?
Она же тоже хлопала на публичной казни бунтовщиков. Знала, что в толпе приговорённых есть игроки, но хлопала. Они же проиграли. И она могла бы проиграть… Брр…
Но игрок перед казнью мог струсить и выйти из игры, это не возбранялось. А здесь, в лесу, с барахлящим интерфейсом…
Марина поёжилась, всматриваясь в тени. И поняла, что замёрзла, а мало того, задумавшись, пропустила часть объяснений Андрея.