Я не аристократ

Глава 8. Гарем

Мужик, который не выговаривал букву «эр»,

никак не мог отпроситься у жены на рыбалку.

Рот я, разумеется, открывать не собирался. Сдурела она, что ли, эта блондинка в бархатном платье?

Сион тут же подскочил и полез грязными пальцами мне в рот. Я замотал головой, как лошадь — руки-то связаны.

Блондинка расхохоталась:

— Так он ещё и строптивый? Даю пять серебряных!

— Да он же стоит в два раза больше! — так и взвилась Лабриана. — Да ему нет ещё и двадцати лет! На нём ещё полвека пахать можно! Семь или идите себе мимо!

Я отбивался от бородатого Сиона. Мычал, отбрыкивался. Он вцепился в мою челюсть как клещ. Пришлось дать ему коленом по самому сокровенному.

— А ну отвяжись! — заорал я. — Стоматолог доморощенный!

Сион согнулся от боли, но, не желая сдаваться, начал заходить сзади.

— Иди-иди! — орал я. — Щас я тебя ещё раз лягну! Радуйся, что лошадь не кованная досталась!

Вокруг нас начал собираться народ. Хозяева рабов и покупатели подбадривали «бойцов», свистели, кричали: «Врежь ему! Врежь!»

Они делали вид, что кричат Сиону, но пинался-то я. А значит…

Сион шипел от боли и злости, но добраться до моих зубов у него никак не получалось.

Блондинка, глядя на нас, хрюкнула раз, другой, а потом махнула рукой:

— Уговорили! Шесть и по рукам! Если зубы плохие, и в гареме он не пригодится, так хоть шута из него сделаю!

Она достала из кошеля на поясе деньги, и Лабриана прямо-таки вцепилась в них, опасаясь, что покупательница передумает.

Блондинка хмыкнула, глядя как «хозяева» быстренько растворяются в набежавшей толпе, оглядела меня с головы до ног и проворчала:

— Вот это я купила кота в мешке. И даже боюсь, что ворованного. А ведь я самого главного-то и не рассмотрела в спешке. Надо было хотя бы штаны с тебя снять! Зубы-то тебе, может, и не понадобятся, а вот то, что в штанах…

Кажется, я покраснел — щёки стали горячими и шея тоже.

— Ну ладно, сама облажалась, сама и виновата… — вздохнула блондинка — Пойдем, что с тобой делать, глазастенький! И чем ты мне приглянулся, а?

Блондинка пошла вперёд в полной уверенности, что деваться мне некуда, и я неохотно поплелся следом. И в самом деле — куда деваться в ошейнике и со связанными руками?

Перспектива горбатиться на новую хозяйку не слишком впечатляла, но руки-то мне хоть развяжут уже? И воды бы…

Стоп! Что она там сказала? В гареме?!

Я остановился.

— Ну? — обернулась блондинка. — Чего встал? Я так и думала, что ты туповатый. Ну, тем лучше. В этом деле, чем меньше думаешь, тем лучше работаешь!

Она ещё раз оглядела меня и добавила грустно:

— Эх, надо было всё-таки штаны с тебя снять. И как это я на тебя засмотрелась, что про дело забыла? И чем ты мне вдруг запал? Оборванный, грязный…

Я вытаращился на неё, как на идиотку. Она мне ласково улыбнулась.

И тут меня осенило. А ведь прикинуться тупым — неплохая идея! Я в этом мире ничего не знаю, всё равно веду себя как идиот. А так и ошибки будут меньше заметны!

Может, удастся ослабить бдительность новой хозяйки (зачем следить за дурачком?) Тогда и попробую сбежать. Уж в гареме-то, наверное, не будут на цепи держать да в кандалах?

Или будут?

Мы миновали базарную площадь, и блондинка подошла не к повозке, как я ожидал, а к огромному зеркалу в раме, больше моего роста.

Сначала я подумал, что она купить его хочет, но продавца нигде видно не было.

Блондинка провела по зеркалу кристаллом, висевшим у нее на шее на цепочке, гладкая поверхность зеркала покрылась рябью, а потом и вовсе исчезла. И сквозь пустую раму видно было теперь совсем не рынок, а нарядный дом на окраине города, за которым уже начинался лес.

Наверное, я смотрел на зеркало, как баран на новые ворота. Потому что блондинка вздохнула и скорчила скорбную гримасу.

— Ну, ты и вправду дикий какой-то, — произнесла она с улыбкой. — Ты что, портала никогда не видел? Иди за мной!

Я решил ничему не удивляться и шагнул в раму зеркала вслед за женщиной. Хотя в голове билось: «Да где я вообще? Может, я умер там, в ящике?»

Никаких вихрей или цветных всполохов, как я ожидал по голливудским фильмам, не было. Мы просто сделали шаг… и вышли с другой стороны зеркала. Во дворе богатого — по средневековым опять же меркам — дома.

Я оглянулся, и увидел в раме грязную мостовую и кусочек рынка. Затем проем затянулся прозрачной пленкой, которая вскоре снова стала зеркальной гладью — чудеса!

Точно. Я умер. Всё. Хана мне… Если палачи и рынок рабов — хоть какая-то реальная штука, пусть и средневековая, то сквозь зеркала шагать — откровенный бред. А может, я сплю в ящике, и мне всё это снится?

Блондинку возле дома уже ждали две здоровенные девицы, которых я сначала принял за мужиков. Высокие, плечистые, коротко остриженные блондинки в мужских штанах и рубахах, с кинжалами у пояса и длинными мужиковатыми лицами.

Одна из девиц довольно бесцеремонно меня осмотрела. Вторая усмехнулась и пальчиком у виска покрутила, пока хозяйка разглядывала цветочки на клумбе. Судя по поведению — обе девушки были охранницами.

Мы вместе зашли в дом — хозяйка впереди, потом я, следом девицы.

В прихожей я только и делал, что озирался. Разглядывал стены, обвешанные гобеленами, золотые светильники, сияющие магическим светом — ведь электричества в доме не было, пальмы в кадках, диванчики с витыми ножками и мягкие шёлковые ковры. Вот где моим босым ногам наступило счастье!

Такие богатые дома я видел только в «долине нищих» — в элитном районе нашего города, когда приезжал туда на заказ собирать огромную кровать в викторианском стиле.

— Проводите новенького в изолятор, — приказала блондинка охранницам. — Но сначала помойте и выдайте ему чистую одежду. А эту — сожгите! Там, поди, вши бегают!

Она неожиданно благосклонно в последний раз оглядела меня всего, хмыкнула и удалилась, гордо выпрямив спину.

Я поморщился — никаких вшей у меня в одежде не было, я бы заметил.

— Эй ты, никудышное приобретение! — окликнула меня одна из охранниц. — Тебя хоть как звать, чучело?

«Сама ты…» — хотел огрызнуться я.

А потом подумал, что не надо бы пока с охранницами ссориться. Мало ли чего они мне тут могут устроить. Вдвоём-то.

— Сергей меня зовут, — буркнул я. И добавил: — Руки развяжите? А то я уже совсем ничего не чувствую.

— Сергей? — захохотали сразу обе девицы. — Да таких имён не бывает!

— Как не бывает? А я?

— Я — Мидора, — сказала та, что была немного повыше. — А это Лярис. А ты у нас будешь Зергиус!

Идиотки, блин.

— Да я…

Но повозмущаться мне не дали.

Охранницы ловко освободили меня от верёвок, и, не обращая внимания на мои стоны — руки страшно болели — потащили по коридору и втолкнули в комнату с деревянным решетчатым полом и здоровенной ванной посередине.

Я привалился к стене, растирая запястья и озираясь: странная это была ванна — без водопровода.

Девицы позвали служанок с полотенцами и одеждой. Два амбала с сытыми лицами внесли деревянные ведра с водой и бухнули эту воду в ванну. Пошёл пар — вода была горячей.

— Раздевайся, — велела мне та, что была повыше и помощнее. Мидора её зовут, вспомнил я.

Охранница развязала свою запашную блузку, вываливая на моё обозрение очень даже симпатичные груди размера «дайте ещё две».

Полноватой она казалась только в одежде, из-за хорошо развитой мускулатуры, а без одежды стала поджарая и накачанная. И груди у неё тоже были крепкие, налитые такие.

Я обалдел. Зрелище было очень приятное, но… Мне первый раз в жизни вот так, в лицо, вывалили женскую грудь.

И потрогать хотелось, такая ли она крепкая, как кажется, и одновременно ступор напал.

Ну как так можно, а? Я же почти женат. Был.

Да и Мидора — всё же не Жанна Фриске. Хотя…

В общем, я стоял, смотрел на грудь охранницы и хлопал глазами.

— Ах, у тебя же руки затекли! — осенило Мидору. И она спросила напарницу: — Разденем его, Ля? Или так будем… мыть?

Ещё, зараза, и паузу сделала многообещающую. Это что, ещё и Лярис сейчас разденется? И штаны снимет?

Сказать, что я покраснел — ничего не сказать. Меня просто кипятком ошпарило.

Я видел в кино, как в такой вот ванне голые бабы мыли, кажется, Ведьмака? Или ещё кого-то из какого-то фильма?

Я ему тогда даже позавидовал. Но сейчас мне было так неловко, что спина зачесалась. Чтобы меня? Две бабы?

Хотелось закричать: «Спасите!» Но кто бы меня тут спас…

Наверное, я стоял сейчас, красный, как макароны в томатном соусе — ещё и с белыми пятнами. От мысли, что эти девки меня сейчас разденут и будут «мыть» — шерсть на груди поднялась дыбом.

И не только на груди…

Здравая мысль была только одна — врезать Мидоре башкой и бежать. А там…

Лярис подошла сзади, приобняла меня одной рукой, а другой скользнула к самому дорогому.

— Э, не трожь! — в панике пробормотал я. — Не твоё, хозяйкино.

Она хихикнула.

«Ты что, охренел? — раздалось у меня в голове. — Ты больной, что ли? Где ты потом возьмёшь таких кошечек? Хватай их, пока не убежали, ну? Срочно хватай и трахай!»

Может, это была шизофрения, но я ответил. Мысленно: «Да они же меня сейчас сами схватят и трахнут…»

«Сразу две? — поинтересовался невидимый собеседник. И захихикал: — Кайф! И бегать за ними не надо. Расслабься, спаситель! Получай удовольствие!»

«Но я же еле руки могу поднять!»

«А что ты тут руками делать собрался? Тебя что, кастрировали?»

«Да кто ты вообще?»

«Как кто? Опять не узнал, спаситель? Вы, люди — на редкость тупые и безголовые. Дурёха эта чуть не задавила два раза, а ты запихал под куртку, а там дышать нечем. Я думал — подохну!»

«Ты, — растерялся я. — Ты — Рыжик? Кот?»

«Ну а кто ещё? — сердито отозвался голос. — Ты что, кота от кошки отличить не можешь?»

«Блииин…»

А ведь всё верно. Рыжика я сунул под куртку, и молнию застегнул. Вместе с ним меня в ящик и запихали.

Выходит, я теперь вместе не только с ящерицей, но и с котом. Вот только где?

«Как ты думаешь, Рыжик? Где мы?» — спросил я безо всякой надежды на ответ.

«Где, где? В Караганде! — буркнул кот. — Купать тебя сейчас будут. Терпеть не могу купаться! И это всё потому, что ты кошку за шкирку поймать не можешь, бездарность ты человеческая!»

Пока я болтал с этой ехидной тварью у себя в голове, момент для побега был потерян.

Мидора ухватила меня за рубашку и разорвала её по шву.

«Ой!» — испугался я, покрываясь мурашками.

«Лови кайф, спаситель! — возликовал в голове Кот. — Скажи ей, что она клёвая, и она потечёт!»

«Ты бы заткнулся уже, а?» — не выдержал я.

«Да расслабься! — заржал Рыжик. — Тебя что, каждый день по две бабы обхаживают?»

Лярис зашла сзади и стянула с меня штаны.

«Конечно, первый раз!» — мысленно взвыл я.

Без штанов стало совсем плохо. Словно бы они меня от чего-то защищали.

«Ну, с боевым крещением, значит, тебя! — издевался кот. — Я тебя сейчас всему научу. Замри. Расслабься. И получай удовольствие!»

«Да ты кто такой, чтобы меня учить!» — разозлился я.

Охранницы тем временем подхватили меня под локти и затолкали в ванну.

— Горячая же! — заорал я уже вслух.

Мидора опустила в воду голый локоть. Грудь у неё от этого движения почти не провисла и продолжала задорно торчать.

— Локоть терпит! — заявила она безапелляционно и окунула меня в воду с головой.

Я вынырнул, отплёвываясь. Охранницы, смеясь, приготовились меня топить.

Но тут на моё счастье те же мужики принесли ещё два ведра горячей воды.

Мидора велела поставить их рядом с ванной, обмакнула в одно мочалку и стала намыливать огромным куском серого мыла.

— Щас мы тебе и ушки помоем, и ещё кое-что…

Она посмотрела на меня с хищным интересом.

«Расслабься! — приказал кот. — И получай удовольствие! Скажи ей, что она — милая! Ну?»

Деваться было некуда, и я сказал Мидоре:

— А у тебя красивая грудь.

Не ожидал, что она покраснеет.

— А у меня? — спросила Лярис и тоже сняла рубаху.

У неё груди были ещё меньше, остренькие, как рожки у козы.

«А у тебя — очаровательная, — суфлировал в голове Рыжик. — Красота и очарование. Две грации».

— Очаровательная, — повторил я с улыбкой.

Лярис тут же скинула штаны и полезла ко мне в ванну.

— Ты чего? — испугалась Мидора. — А если хозяйка узнает?

— А ты запри купальню! — захихикала Лярис. — И иди сюда.

Мидора достала здоровенные ключи, покрутила их на пальце, раздумывая, и пошла закрывать дверь.

«Сечёт! — обрадовался кот.

«А если — она тоже в ванну залезет?» — спросил я, всё ещё немного нервничая.

«Скажи, что всегда мечтал сразу с двумя такими красотками! — возликовал Рыжик. — Ах, какие кошечки! Я тебе сейчас такое подскажу!»

Пока Мидора раздевалась, мы с котом успели слегка посоветоваться.

Единственное, что он отмёл, чтобы я мыл девчонок. Это же я у них в рабстве, а не они у меня. Вот пусть и моют.

В общем, помылись мы замечательно. С чувством, толком и расстановкой.

А вот одежду после ванны мне выдали явно с чужого плеча.

Льняные штаны были слишком свободными, мне пришлось подвязать их шелковым поясом. Рубаха тоже была широкой и слишком длинной, пришлось закатать рукава.

Расшалившаяся Лярис шлёпнула меня по мягкому месту, направляя в один из многочисленных выходов из ванной.

— Только молчок! — предупредила она. — А то хозяйка тебе… уши отрежет. Овечьими ножницами!

Охранницы захихикали, обнялись и начали щипать друг друга от избытка чувств, а я открыл дверь и оказался в длинном коридоре, по бокам которого шли двери, как в офисе.

Я толкнул плечом самую ближнюю дверь. Она оказалась открыта, и я вошел.

— Смотрите, новенький! — раздалось сбоку.

Я огляделся. В довольно большом помещении стройными рядами стояли двухъярусные кровати: то ли спальня в детском лагере, то ли тюремная камера. Однако признаки роскоши тоже имелись — посреди комнаты был устроен декоративный фонтан с рыбками, а по стенам развешаны ковры и гобелены.

А ещё на меня со всех сторон таращились обитатели этого странного места. Парни, мужики… Взгляды были не слишком добрыми, и я понял, что надо отсюда линять.

— Эй, ты куда! — в комнату влетела Мидора и ухватила меня за рубашку. — В спальню нельзя! Вдруг ты заразный? Пошли-ка, Зергиус, в изолятор. По пути тебе и ошейничек поменяем на магический, чтобы не убежал!