Я один вижу подсказки 2

Глава 20 – Личная история

Взмах крыльев.

Вжих.

Характерный звук, как у голубя или другой птицы. Хотя, наверное, не у совы – их полёт бесшумен, чтобы мышь даже не догадалась об опасности.

У меня всё иначе. Шум был достаточно громким, слышен издалека. Я ведь не хищник, а демон. Мне нет нужды прятаться.

Если проводить аналогии, я скорее охотник, чем зверь. Я ловлю добычу, охочусь на хищников.

Это, конечно, всё интересно, но… как, чёрт возьми, мне забраться в глаз?

Огромный глаз в небе, с красной неровной кожей вокруг. У него было нечто вроде тела. Как если бы речь шла о человеке – веко сверху и снизу, область под глазом, но не полноценное лицо.

Это был просто глаз с кожей. Как в него войти? И как там мог кто-то прятаться?

Вопрос оставался без ответа. Особенно пугающим был сам масштаб: если глаз такой огромный, то каким должно быть всё тело?

Я заметил ещё кое-что – глаз удерживался нитями кожи или отростками, которые не давали ему упасть.

Самой «двери» не видно. В моей голове почему-то всплывало именно образ двери.

Всё-таки после этих испытаний у меня, кажется, разовьётся фобия дверей – буду бояться перейти порог или открыть очередную.

Потому что буду думать, что это очередной вход в данж….

Впрочем, это неважно. Сейчас главное – другая задача. Передо мной всплыла учтивая подсказка:

[Вход находится внутри глаза…]

Предложение показалось странным.

Каждое слово по отдельности понятно: «вход», «находится», «внутри», «глаза». Но вход… внутри глаза?

Логически это не укладывалось. Обычно вход бывает «со стороны двора» или «с лицевой стороны». Ну, или охране скажешь, что пришёл на ноготочки.

А тут – в глазу?

Самое непредсказуемое место.

Вжих.

Я кружу вокруг глаза. Это кажется нелепым. Глаза должны инстинктивно защищаться: закрываться, моргать, слезиться, чтобы ни одна мошка не попала внутрь. Но этот глаз не реагировал, лишь его зрачок неотрывно следил за мной.

Ладно, была не была.

Тяжело решиться. Я осторожно дотронулся рукой до его поверхности, словно руку погрузил в желе – ощущение неприятное. А потом меня втянуло полностью. Не самое приятное чувство, скажу прямо.

Неужели придётся искать вход внутри этого?

Может, с моим навыком «Всеведущий» это и не составит труда, но отвращение не отпускало. Хотелось поскорее выбраться.

Я уже собирался вылезти обратно, но вдруг понял, что переместился в другое место – чистое, белую комнату с церковными картинами. Атмосфера – аристократическая.

И где это я?

Контраст резкий. Белая комната – чистая, возможно самая опрятная из всех, что я видел в этой больнице.

Внимание сразу привлёк интерьер: плитка на полу, стены украшены узорами. Это комната явно религиозного человека. Несомненно, её обитатель – священнослужитель.

[Пройдите вперёд. Вас уже ждут.]

Странное сообщение.

И всё же если ждут, значит, нужно идти.

Комнаты здесь небольшие: я оказался в коридоре и прошёл через спальню, кухню, туалет с ванной. Всё мраморное и безукоризненное.

В гостиной – стол, за которым сидел мужчина. Он ел, даже не глядя в мою сторону. Единственный звук – звон вилки и ножа о тарелку, будто ему совершенно неинтересен нежданный гость, бродящий по его дому.

Я застыл в дверном проёме, и вдруг услышал голос:

– Долго ты...

– Я никуда и не спешил.

По его спине и затылку можно было догадаться, что это мужчина в чёрном костюме. Седые волосы.

Я не двигался с места. Подойти ближе из любопытства и заглянуть ему в лицо?

Честно говоря, в этом странном месте я чувствовал себя как школьник в музее: ничего трогать нельзя, не знаешь, куда приткнуться, можно ли вообще стоять здесь?

– Проходи, садись...

Он снова не повернулся ко мне, но жестом указал на место за столом напротив.

– Хорошо… – согласился я, понимая, что раз хозяин дома приглашает, стоит последовать его указанию.

В конце концов, это не похоже на то, что я ожидал. Ужасный монстр с семью руками и четырьмя головами.

Хотя кто бы вообще мог предугадать такой финал?

Я сделал несколько шагов вперёд и наконец увидел его лицо. Обычный мужчина с морщинистым лицом, не улыбается, но и не выглядит угрюмым. Седина на бороде, очки, сосредоточенные глаза. Он был поглощён своим стейком, аккуратно нарезая его на маленькие кусочки.

– Хочешь?

Хотя я был голоден, вежливо отказался:

– Нет, спасибо.

Попытался перейти к делу, но он прервал меня:

– Садись, поговорим спокойно.

Это не выглядело как ловушка, но его тон напоминал отцовский – приказной, будто всё будет так, как он сказал, а иначе и не стоит.

Это раздражало, но, вздохнув, я всё-таки сел напротив. Передо мной стояли чайник и чашка. Раз уж я тут, налил себе чаю, не спрашивая – ведь я всё-таки гость.

– Я наблюдал за тобой всё это время.

– Правда? Приятно… И как впечатления?

– Ужасно. Куча ненужных действий, впустую потраченное время, пустые разговоры... Ты совершал массу ошибок.

Его критика звучала странно. Я не согласился:

– Это не так.

– Неужели? – переспросил он.

– Самое затратное – это не действия, а ходьба. Большую часть времени я тратил не на дела, а на неё. Вот что убивало больше всего времени.

Я не врал. Проанализировав свои действия, понял: больше всего времени отнимает не сон, не еда, не данжи – а ходьба от одного события к другому. Банально и просто.

– Всё равно, зря ты стал таким, – указал он на меня. – Зря изменился.

Слова задели, хоть я старался не подавать виду.

– И зря забрал «Второе пришествия Мамона».

Он знал всё, до мельчайших деталей. А главное – обвинял меня в том, что я стал отвратительным демоном.

На мгновение я задумался: А не администратор ли он этого этажа? Ведь кто ещё мог бы знать столько?

Но нет.

Администратор – это нечто другое. Не живое существо, не кто-то, с кем можно говорить или кто вмешивается в испытания. Это нечто высшее, что лишь наблюдает. Без чувств, без критики.

Как закон природы – он просто есть, не вмешивается, не комментирует, не даёт указаний.

А этот старик напротив явно пытался прикинуться администратором. Жалкая попытка.

– Ты стал демоном. И тебе не стыдно? Стать тем, с кем сам сражался.

Я невольно усмехнулся. Абсурдно.

Почему Реми говорит такое? А то, что это он не было сомнений.

Ведь это он был источником всех бед. Именно его действия привели к открытию врат Ада. Именно он запустил апокалипсис.

Ангелы и демоны начали заполнять этот мир, души людей перестали уходить, баланс сил был разрушен. Я уверен, что за пределами этой больницы настоящий ад.

Реми сидел напротив и спокойно вёл свою проповедь.

– Мне не стыдно, Реми... А вот тебе?

Он хотел что-то сказать, но я не дал ему шанса. Выплеснул всё, что думал о нём: какой он человек, что натворил и как ему быть. Закончив, Реми просто сказал:

– Ты невоспитанный молодой человек.

– А мне плевать на твоё мнение, Реми, – резко ответил я. – Ужаснее тебя человека не придумать. Убийца, разрушитель, на твоей совести жизни всей планеты!

Страшно только от этих слов.

– Я не понимаю, откуда у тебя столько уверенности сидеть напротив меня, как король мира, спокойно жуя свой стейк и раздавая нравоучения. Но знаешь что?

Вопрос был риторическим.

– Лучше бы ты молчал, чем пытался сказать, что я делаю что-то неправильно.

Реми сохранял полное спокойствие. Не пытался спорить или оправдываться. Как будто мои слова для него ничего не значили. Но одно я знал точно: я ткнул его носом в его же дерьмо, и он замолчал.

– Может, сыграем? – он вдруг указал на шахматы в углу. Партия ещё не была начата, фигуры стояли на своих местах, а два кресла ждали игроков.

Я задумался: «Шахматы? Но я не умею в них играть...»

Теперь стало понятно: это будет битва не тел, а умов.

Как ни странно, всё свелось к игре в шахматы – символичной, но явно не для меня.

Я ощутил внутреннюю растерянность: Что делать? Я ведь точно проиграю.

Шахматы всегда казались мне сложной игрой. Правила просты, но ходы не вижу. Честно говоря, они мне никогда не нравились.

Отказаться? Просто сказать «нет»?

Не могу, поэтому сразу предупредил:

– Мы можем сыграть… Только я не очень хорошо играю.

Реми приподнял брови:

– Ты не умеешь играть?

– Да.

Он явно ожидал другого ответа. Наверное, считал меня достаточно умным. Но правда его разочаровала.

Что мне ещё сказать? Отец пытался научить меня, но игра всегда казалась скучной. Всё же, я должен был предупредить, словно говоря прямо: эта игра будет пустой.

Ни победа, ни поражение не будут значить ничего.

Возможно, поэтому Реми вдруг кивнул:

– Не переживай, тогда я тебе всё объясню…

Его тон был добрым, по крайней мере, не холодным.

Но какой-то благодарности я не чувствовал. Скорее лёгкое раздражение: Он плохой парень, не смей ему симпатизировать!

С этими мыслями я пересел за другой стол.

Шахматная доска, чёрно-белые клетки – они напомнили мне плитку на нижнем этаже. Не самые приятные воспоминания.

Фигуры расставлены. Почему-то я сел за чёрные. Не знаю почему. Будто Реми сам выбрал играть за белых.

Ну что ж, пусть так.

Реми начал объяснять с самого начала:

– Начнём с дебюта. Знаешь, что это такое?

Я не был уверен:

– Это начало партии?

– Не просто начало! Это первые 10-15 ходов, которые задают структуру игры и определяют твою стратегию.

Его голос был размеренным и спокойным.

Он двинул пешку на Е4, а мне предложил пойти на С5, объясняя:

– Важно контролировать центр.

Он медленно, без спешки, рассказывал о стратегиях и манёврах.

Не скажу, что сразу заинтересовался. Нет. Воспринимать информацию было сложно.

Фигуры передвигались: кони, слоны, ферзи… Реми объяснял каждый шаг, как учитель, не торопясь.

Доска постепенно заполнялась. Я двигал фигуры медленно, обдумывая каждый ход.

Уже без его подсказок начинал принимать решения сам. И всё же внутри нарастало тревожное предчувствие – словно это не просто игра. Казалось, за каждым ходом скрывалась какая-то тайна.

Что же он пытается этим сказать?

Я взглянул в глаза Реми. Он сосредоточенно продолжал объяснять – про свои ходы, про мои. Как важно видеть нюансы и предугадывать следующий шаг.

Заметив мой пристальный взгляд, он внезапно замолчал, остановившись на полуслове. Затем серьёзно проговорил:

– Знаешь, твои слова… они задели меня.

Я не сразу понял, что он имеет в виду. Это резкое изменение в его поведении сбило с толку.

– Какие слова? – спросил я, хотя смутно догадывался, о чём речь. Я часто говорил необдуманно, не сдерживая эмоции.

– О том, что я злодей.

–…?

– Не смотри на меня так… Я ведь не хотел этого!

Более нелепых слов в жизни не слышал. «Не хотел?»

Так говорят, когда случайно разбивают чужую кружку, а не когда совершают нечто гораздо более серьёзное.

Когда ты сознательно приходишь, создаёшь Печать Ада и убиваешь этим ребёнка – это явно не случайность. В такое сложно поверить, это даже не смешно.

Даже если говорить о Франсуа – как бы он себя ни превозносил, как бы ни говорил, что он великий учёный и многое знает, без Реми ничего этого не случилось бы.

– Так что не вешай мне лапшу на уши… – я пытался говорить мягче, но удержаться не мог. Раздражение всё же прорывалось.

Каждый раз, когда я открывал рот, в голосе сквозила резкость. Возможно, это была черта моего характера. Возможно, дело было в том, что я стал демоном.

– Это сделал ты. И тебе отвечать за это.

Не знаю перед кем. Надеюсь, перед Ним.

– Нет. Ты не понял. Я признаю свою вину. Я говорю, что не хотел этого!

Звучало так, будто его кто-то принудил. Реми не отрицал своих преступлений, но создавал ощущение, что есть некая скрытая сила, оставшаяся в тени.

Затем он продолжил, объясняя:

– Ты же слышал о церкви Энрю?

Я знал не всё, но кое-что о её писаниях было мне знакомо, поэтому кивнул.

Его личная история была глубоко переплетена с церковью. Казалось, что в этот момент он стал более откровенным.

С самого детства Реми был приобщён к религии. Его отец был священником, и судьба Реми, казалось, была предопределена: учёба в церковной школе, служба в храме, ежедневные молитвы.

Маленькому Реми нравилась вера. Она казалась ему чистой, непорочной. Наполненная надеждой, служением другим, духовным развитием и, конечно, следование заповедям. Всё это его притягивало, всему этому он был готов отдаться без остатка.

Его никогда не посещала мысль стать причиной катастрофы – у него была одна простая цель: прожить счастливую жизнь.

– Ты издеваешься? – спросил я с недоверием.

– Нет.

Увидев выражение моего лица, полное скепсиса, он даже улыбнулся. Кто бы поверил в такую чушь, если бы хоть немного знал Реми? Но я знал, какой вопрос следует задать:

– Так что же случилось?

– Сейчас расскажу...

В своём рассказе он часто упоминал двух человек.

Первая – его жена, с которой они буквально выросли вместе. Он говорил, что каждую ночь, засыпая рядом с ней, благодарил Бога за такую жизнь.

Вторая – его дочь. Он не назвал её имени, но выделил, как долго им не удавалось завести ребёнка. Это было испытанием его веры, и когда, наконец, она родилась, он был на седьмом небе от счастья.

Реми говорил долго, детально выделяя моменты, чтобы я не сбился с его логики и ничего не упустил.

Для него было важно передать свои мысли и чувства. Я, в основном, молчал, слушал. Что я мог сказать? Что понимаю его?

Нет, этого я точно не скажу.

– Всё изменилось в один миг, – голос Реми дрожал. – Авария. Какой-то пьяный идиот выехал на встречную полосу. Они не успели даже выбраться, как машина загорелась. Они сгорели заживо...

Он не сказал, что его вера рухнула сразу, но сомнения начали появляться. Каждый день он задавал Богу один и тот же вопрос: «Разве я заслужил это?»

– Никто не ответил... – тихо добавил он, опуская голову так, что я больше не видел его глаз.

Ему было тяжело вспоминать это. В какой-то момент мне даже захотелось остановить его, сказать, что хватит. Я пришёл сюда не для того, чтобы плакать!

Поэтому я спросил:

– И что потом?

Он ответил новым вопросом.

– А что ты знаешь о двух божественных откровениях?

Этого я не знал. Мне было известно только, что откровение – это сообщение от Бога. Но чувствовалось, что Реми спрашивает о чём-то более глубоком.

– Ничего не знаю.

– Я расскажу.

И он поведал, что оба откровения пришли в один день в 1506 году, к двум разным священникам.

Первое было ужасающим. Оно говорило о конце света: когда человечество утратит веру, когда моральные устои падут, и Бог разочаруется в людях, он пошлёт на землю своего сына.

О нём нужно будет заботиться, потому что этот сын будет не таким, как все остальные. Как именно – никто не знал. Однако, если человечество не защитит его и он погибнет, начнётся война.

Только не между людьми. Это будет война между Ангелами и Демонами, и она приведёт к концу света. Земля будет уничтожена, люди погибнут, и Бог отвернётся от мира.

– И ты хочешь сказать, что был лишь марионеткой в руках Бога?

Мне это казалось слишком надуманным.

Даже если это было предначертано, оправдываться таким образом было абсурдно. Он мог бы также сказать: «Кто-то должен был это сделать, так почему бы не я?».

– Нет. Я стремился к другому. Второе откровение...

Тут начались странности.

Реми сказал, что второе откровение касалось десяти человек, которые должны будут пройти испытание. И именно это испытание решит судьбу мира.

Он не сказал много, но этого было достаточно, чтобы разжечь мой интерес. Ведь это касалось меня, даже несмотря на то, что пророчество было сделано 500 лет назад.

– И что ещё было сказано?

– Они смогут вернуть к жизни мёртвых.

Сказав это, он внезапно проявил безумие в голосе, словно наконец раскрывал свои истинные намерения.

– Ты хочешь сказать, что...

– Судьба мира ещё не решена. Она решится прямо сейчас!

– Что?

– Ты решишь её! – он указал на меня.

А я просто в шоке, сижу тут, вжался в кресло и думаю: «Какого чёрта снова тут происходит?!»