За далью волн

Глава 16

Питер обгонял Кея, но впереди всех мчалась Анлодда, ловко прыгая через пять ступенек. Но неожиданно она оступилась, тяжело упала на бок и заскользила вниз.

Перевернувшись на живот, девушка пыталась ухватиться за ступени. Глаза ее выпучились, сверкнули белки. Но тут подоспел Питер, протянул руку, схватил Анлодду за волосы. Впереди виднелись обгоревшие доски пола. За три ступени до этого места лестница обрывалась. Последние ступени тоже сгорели.

Питер подтянул девушку к себе. Оба они не на шутку испугались.

— Ты что, за ним следом собралась? — сердито выговорил Питер.

— Да отпусти ты меня! — рванулась Анлодда, умолкла и уставилась вниз.

— Ступени, ведущие в подземелье, исчезли, — заключила она, выразив словами то, что ее подсознание поняло несколько секунд назад.

— Да что ты говоришь?

— Как это — что я говорю? — не поняла издевки Анлодда. — Неужели ты сам не видишь? Они же обрываются сразу…

— Я и сам вижу! — огрызнулся Питер. — Тебе знакомо это место. Ты сказала — подземелье. Другой путь туда существует?

— Конечно, мне знакомо это место. Нет, другого пути я не знаю. Дайте мне веревку, я должна спуститься за ним! — Она пристально вглядывалась в яму.

— Нет у нас веревки, — пробормотал Кей.

— Тогда я прыгну туда! Если Корс Кант жив, то и я останусь цела и невредима!

Питер крепко обхватил девушку рукой и оттащил подальше от края. Она не сопротивлялась, но не сводила глаз с чернеющей внизу дыры.

— Нет, Анлодда. Быть может, он расшибся, быть может, ему нужна твоя помощь. Хороша от тебя будет помощь, если ты сама спину сломаешь! А если он насмерть разбился?

Она молчала. Слеза скатилась по ее щеке, но то была слеза отчаяния, а не печали.

Еще долго они выкликали имя барда, но в ответ не услышали ровным счетом ничего — даже стона. Питер скрипнул зубами и отдал приказ, тяжелее которого ему никогда в жизни отдавать не приходилось.

— Прости, Анлодда. У нас нет времени идти за ним. Юты сейчас дворец по камешку разберут, лишь бы только найти нас. Мы можем только молиться о том, чтобы он остался в живых, а сами немедленно тронемся дальше, к темницам, чтобы найти Горманта и твоего отца.

— А что потом? — тихо, вымученно спросила она. Питер прикусил губу. Он почувствовал себя в высшей степени подонком. Какое право он вообще имел отдавать какие бы то ни было приказы после того, что случилось с сержантом Конвеем из-за его халатности?

— Думаю, потом мы сможем поискать Корса Канта — после того, как освободим воинов Харлека.

Даже при тусклом свете факела Питер увидел, как скривилось от муки ее лицо.

— Нет! — взмолилась девушка.

— Может быть, с ним все хорошо. Может быть, он сам найдет, как выбраться отсюда. Наверняка есть другой выход.

Питер отпустил Анлодду.

Она уселась на ступеньку, по-прежнему не отводя глаз от чернеющей внизу пропасти.

— Нет. Нет другого выхода. Он не сможет выйти. — Она обняла руками колени, опустила голову. — Он умрет там, — предрекла она.

От рук моих падет злосчастный ют, Без жалости его мой меч сразит.

Мстя за любовь, я становлюсь на путь В края, где Лето вечное царит…

Питер дал ей отплакаться, затем поднял, взяв под локоть, и повел к единственной двери, что уводила с лестницы. Анлодда упиралась, но поскольку в Питере веса было килограммов на тридцать больше, он все же преуспел в борьбе с девушкой.

— Веди нас к принцу Горманту, — повторил он. — Твой отец там же?

— Нет! — Анлодда не прекращала попыток вырваться. Ей не хотелось уходить. Сквозь расселину сверху лился лунный свет, он озарял ее мокрые от слез глаза. — Он жив, я знаю это! Он друидский бард. Наверняка он владеет магией и сможет защитить себя. А вы хотите уйти и бросить его там, как щенка, которого швырнули в колодец!

Она гневно оттолкнула Питера, шагнула к двери и яростно толкнула ее, не заботясь о том, какой шум рискует при этом вызвать. Дверь с треском отворилась. Питер вздрогнул, опасливо оглянулся назад — нет ли погони.

За дверью начинался коридор — узкий, почти прямой. Но вот он повернул, и дверь, а вместе с ней и обрыв, и яма исчезли из глаз. Пару раз Анлодда останавливалась, прикасалась к стене, прислушивалась, но назад не оглянулась ни разу. Шаги ее утратили легкость, она ступала тяжело, словно навьюченная лошадь.

Но вот она остановилась перед дверью темницы — темного дерева, с зарешеченным окошечком вверху. Окаменевшее лицо Анлодды белизной стало подобно меловым утесам Дувра.

— У меня нет ключа, — сказала она. Впервые на памяти Питера она была столь немногословна.

— Кей, — произнес Питер и качнул головой в сторону двери.

Сенешаль заглянул внутрь через решетку.

— Там еще одна дверь, — сообщил он не слишком радостно.

— Темницы, — пояснила Анлодда.

— Поколдуй, — распорядился Питер.

Кей кивнул, вытащил кинжал, сунул лезвие между дверью и притолокой, после чего с такой силой надавил на дверь плечом, что вырвал засов «с мясом». Дверь открылась.

На другой двери засов оказался по эту сторону, что значительно упростило задачу. Там оказался еще один коридор, по обе стороны которого тянулись двери, закрытые на засовы, для верности перевязанные веревками. И никаких хитрых замков. В конце коридора на табурете восседал единственный, по виду очень усталый стражник.

Он вскочил, произнес что-то на гортанном наречии, — Питер не понял ни слова. Стражник вздрогнул — он не сразу догадался, что перед ним — не соотечественники. Он попятился, потянулся за копьем.

Анлодда бросилась к нему и не дала дотянуться до оружия. Одной рукой зажав ему горло, она нанесла ему сильнейший удар в грудь кинжалом — в точности, как Питер в пиршественном зале, — весьма современный удар, надо сказать.

У Питера в сознании мгновенно сработала сигнализация. Неужели она усвоила урок, лишь единожды увидев, как это делается? А может, она этому выучилась в тренировочном лагере в Белфасте? Но нет. Мой подозреваемый — другой. Селли — это Медраут. Анлодда всего-навсего убийца-психопатка. Нечего сомневаться. Медраут пытался взглянуть на часы!

Ют беззвучно раскрыл рот, выпучил глаза и умер в объятиях Анлодды. Она отшвырнула его мертвое тело, словно манекен. «Вот так и мне нужно будет поступить с Медраутом, как только выдастся случай увести его подальше от посторонних глаз». Но ростки сомнения против воли Питера прорастали. Питер гадал, отважится ли когда-нибудь на такое — убить того, кого он знает, взглянуть в глаза юноши и закрыть их ударом кинжала.

В зарешеченных окошечках начали появляться удивленные лица.

— Где принц? — вопросил Питер. Он не спускал с девушки пристального взгляда и держался так, чтобы она не оказалась у него за спиной.

Анлодда подошла к одной из дверей и объявила:

— Вот принц Гормант. Принц, это Ланселот из Лангедока, посланный Артусом освободить тебя и возвратить тебе престол Харлека.

Мужчина сорока-сорока пяти лет выглянул из темницы, удивленно созерцая пришедших ему на выручку.

— Великие воины! — выговорил он с сильным валлийским акцентом. — Хвала Господу и его пророку Иисусу за то, что вы явились! Клянусь Иисусом и моим боевым топором, мы прогоним этих безбожных свиней из города!

Питер с сомнением посмотрел на принца. Духом тот вроде был крепок, но физически здорово сдал — совсем как Терри Андерсон «Один из американских дипломатов, полтора года пробывший в заложниках в Иране.», когда вернулся из Ирана. Сколько он тут пробыл? Несколько недель? Кей разрезал веревку, стягивающую засов, а великан Бедивир отворил дверь темницы.

Гормант хотел выйти из камеры с королевским величием, но ноги его подкосились, и он опустился на пол. Наверняка он несколько дней крошки во рту не держал.

— Давайте.., освободим остальных, — прохрипел он, когда Кей и Бедивир помогли ему подняться на ноги.

А Питер не спускал глаз с вышивалыцицы-принцессы-убийцы-неизвестно-кого.

Пока другие помогали принцу, Анлодда занялась тем, что перерезала одну за другой веревки и отворяла засовы на дверях темниц. Вскоре свободу обрели около сотни харлекских воинов. Большинство из них столпилось в коридоре, другие пока оставались в темницах. Вид у всех был измученный, подавленный.

Анлодда вернулась к Горманту и тихо проговорила:

— Отец, я не сказала им. Понимаешь?

Питер отшатнулся.

«Как-как она его назвала? Чего не сказала? И кому?» Гормант смерил девушку взглядом.

— Я обязан тебе жизнью, клянусь Господом и Девой Марией. Если когда-либо тебе понадобится мое покровительство, проси, и обретешь его. Но я хочу спросить тебя… — Он отвернулся от девушки, и с трудом скрывая владевшие им чувства, спросил:

— Я не знаю тебя. Почему ты зовешь меня отцом?