За далью волн

Глава 33

Волны вздымались и падали, налетали и отступали, влекомые ветром, гонимые течением и луной. Давление падало — Питер чувствовал это по тому, как разболелись у него коленные суставы. Серые тучи затягивали небо. На сердце у Питера было так тяжело, словно на шею ему привязали камни, дабы бог моря Ллир быстрее получил свою жертву.

Оставшаяся часть пути от Харлека тянулась без происшествий. «Святая кровь» плыла, держась довольно близко от берегов, но с берега ее явно не видели. Море и небо стали одинакового серо-свинцового цвета и слились настолько, что горизонт стал неразличим.

Матросы и воины передвигались по палубе, потупив глаза. Они казались Питеру командой обреченных в ожидании Судного дня. Все до единого кашляли, и казалось, могут докашляться до того, что превратятся в высохшие мумии… Трое человек исчезли. Куда они подевались? Упали за борт? Испарились? Капитан Нав помолился о том, чтобы их души достались Ллиру-Нептуну. За борт сбросили три бутылки крепкого вина.

Через три ночи и четыре дня.., на утро пятого дня они наконец вошли в Северн и смогли вскоре причалить и забрать на борт лошадей. Затем они еще раз пересекли реку на триреме, после чего наконец сошли на берег. Не ведя журнал, Питер быстро начинал терять счет дням. На самом деле миновало уже семнадцать дней с той поры, как он свалился в эту кроличью нору.

— Господь отвернул от нас лицо Свое, — сказал один из сикамбрийцев. Вообще, вид у войска Питера был подавленный донельзя. Только Меровий оставался по обыкновению непроницаемым и непоколебимым.

— Насчет Бога я не скажу, — возразил Кей. — И сердце Митры, и его помыслы не открываются простым смертным. Но наверняка солнце Dux Bellorum закатилось и не встанет до тех пор, пока не вернемся и не выбьем этих подонков из Харлека.

— Ты это кому говоришь? Тут с тобой никто не спорит, — пожал плечами Питер. — Далось тебе проповедовать церковному хору.

— Нам понадобятся три легиона. Мы должны сокрушить этих засранцев.

— Скажи об этом Артусу. Я тебя поддержу.

Отряд, понесший большие потери (теперь в нем насчитывалось всего двадцать три человека), двигался в сторону Камланна. От земли тянулся густой туман, наполненный запахами гниющих растений. Эхом разносились по округе топот копыт и чавканье грязи. Все молчали, кроме набожного сикамбрийского младшего командира, который непрерывно шептал молитвы.

Наконец они перебрались через городскую стену и прорвались в Камланн, словно воры, под покровом темноты. Питер распустил воинов, разбудил конюшего, оставил Меровия в триклинии и коротко отчитался перед Артусом. Кей при этом стоял рядом с Питером и согласно кивал. Затем Питер удалился в свою комнатушку, пообещав королю подробный отчет наутро.

Питер отдернул занавес, закрывавший вход в его комнату — в комнату Ланселота, — и ничком повалился на набитый соломой матрас. Он так устал, что даже не замечал, насколько же это неудобное ложе, как колются соломинки.

— Нет ничего лучше дома, — проговорил он. — Нет ничего лучше дома. Нет ничего лучше дома.

Питер поджал колени и крепко уснул. «Девятнадцать дней на задании смертника», — вот была его последняя мысль перед тем, как уснуть. А во сне ему привиделся Джим Хокинс, который стрелял из автомата в Долговязого Джона Сильвера.