За линией Габерландта

Глава семнадцатая,
в которой описывается еще один период из жизни Зотова и его друга. Белый Кин во весь рост.

После отъезда товарищей самое трудное для Зотова с Оболенским было привыкнуть к необычайной тишине, воцарившейся дома и во дворе.

Грохочущий басок Федосова не будил их по утрам. И не пел свою песню Илья Величко, плескаясь за стеной дома в ручье. Мертво, тихо стало на огороде и опытных делянках.

И Зотов и Оболенский говорили мало, долгая совместная жизнь научила их понимать друг друга с полуслова, с одного короткого взгляда. Только вечерами, при огне небольшой свечи, они подолгу могли тихо разговаривать, вспоминать друзей, строить всяческие догадки об их судьбе и высчитывать дни, когда можно ждать от них вестей.

Прошли месяцы. За это время Зотов с помощью Корнея Петровича написал монографию «Обработка почвы в зоне вечной мерзлоты».

Он вывел хороший сорт редьки с крупным корнеплодом и способностью зацветать даже при очень низкой температуре.

Но все ему было мало. Зотов жаловался Корнею Петровичу:

- Мелкие вопросы… А вот самое важное ускользает из рук. Нам надо получить овощи и злаки, способные расти при двух-трех градусах тепла. Они должны переносить мороз. Надо заставить листья полезных растений использовать за короткое северное лето не меньше десяти процентов света, падающего на них. Если бы нам лабораторию! Ведь мы как без рук. Физиология…

- Вот вернется Илья Ильич… - успокаивал его Оболенский.

Корней Петрович полностью принял на себя дела Федосова. Он частенько уезжал в стойбище к Шахурдиным и еще дальше, помогая орочам создавать новые огороды. Он платил добром за добро и был счастлив.

В мае невесть откуда появился Белый Кин.

Он по-хозяйски прицыкнул на собак, снял полушубок, поставил в угол ружье и после этого сказал, не глянув на поселенцев:

- Здравствуйте…

- Откуда вы? - спросил Зотов. - Корабль прибыл?

- Нет. Я берегом.

Больше он ничего не объяснил, умылся и сел к столу, Зотов был поражен замкнутостью помощника Никамуры. Всегда ли он такой?

- Как наши доплыли? - спросил Оболенский.

- Хорошо. Высадились в Николаевске. Между прочим, привез вам копию документа об аренде, она заверена печатью. Возьмите. Теперь все в порядке.

Зотову и Оболенскому не понравился тон Белого Кина. Он сразу повел себя как хозяин, ничего не спрашивал, не советовался. С его приездом в доме стало неуютно. К счастью, Кин вдруг ушел куда-то и не показывался больше месяца. Когда он явился, за ним шел десяток вьючных оленей с тюками шкурок.

- Купили? - спросил Корней Петрович. - Долги собрал, - ответил Кин.

Теперь в доме стало тесно от шкурок, установился запах москательной лавки. Пришлось потесниться.

Тогда Оболенский и Зотов за пять дней срубили в стороне от дома сарай и показали Кину:

- Хранилище для вас. Амбар.

Торговец осмотрел помещение, усмехнулся, но шкурки перенес туда, приняв новую постройку как должное. Однажды вечером Белый Кин сказал:

- Мой хозяин недоволен. Вы бы лучше, уехали…

Объяснитесь, Кин.

- Обмен у нас идет плохо. Вы и ваш друг подбиваете туземцев торговаться, цены сбиваете. Это я сам узнал. Картошку научили сажать, овощи на берегу появились. Нам это вредит. Да и вам, собственно, тоже. Не стойте поперек дороги. Придет корабль - уезжайте к себе. Здесь владения фирмы. Вы лишние.

Зотов покраснел и, сдерживаясь, сказал:

- Джон Никамура и вы, Белый Кин, на этой земле чужие люди. Приехали и уедете. И не вам командовать на русском берегу. Что мы делаем, касается только нас, русских. Можете вы это понять?

- Я тоже русский, господин Зотов.

После этого недоброго разговора между Кином и другими двумя встала стена отчужденности. Спали все трое в одной комнате, но почти не разговаривали и даже ели в разное время, чтобы не встречаться за столом. Жизнь в доме сделалась напряженной, холодной, дни тянулись медленнее, чем прежде.

Зотов с Оболенским чаще, чем раньше, уходили на берег моря и часами сидели там, всматриваясь в туманно-серую даль. Море было пустынное, беспокойное. Неужели о них забыли? Удалось ли сообщить Маше или хотя бы найти ее? Ведь в стране революция, война, миллионы людей пришли в движение. Где там разыскать одинокую женщину!

Забегая немного вперед, мы можем сказать читателю, что мрачные мысли Зотова и его друга не имели под собой почвы. Их не забыли. Действительно, Россия в то время жила напряженной и трудной жизнью. Война все еще шла, и очень неудачно для России. В стране нарастало недовольство Временным правительством. Петроград готовился к восстанию. Сибирь роптала, по ее просторам двигались стотысячные колонны пленных и недовольных солдат. Но и в этом муравейнике Федосов и Величко сделали все, что можно было сделать для своих друзей.

Василий Антонович остался в Хабаровске. Он нашел старых товарищей по партии, получил задание и повел работу со свойственной ему энергией. Прощаясь с Величко на вокзале, он дал ему свой адрес и сказал:

- Пусть Мария Зотова едет сюда. Я устрою, чтобы она добралась до мужа. Прощай, друг.

Величко помчался в Москву. Как потом писала сама Мария Петровна, он сразу нашел ее и ворвался в комнату с криком: «Вот и мы!» Она при нем же начала сборы. Илья рассмеялся:

- Не надо так спешить. Съезжу в Петроград, найду Тимирязева, покажу ему письмо Николая, получу советы, приборы, накуплю семян, саженцев, сдам в багаж все, что вам надо для работы и для жизни на берегу моря, а уж тогда мы купим билет и я вас отправлю. Готовьтесь, но не торопитесь. Не столько ждали.

Он все сделал. Он работал за пятерых.

И скоро Мария Петровна тронулась в долгий путь на восток.

Она благополучно добралась до Хабаровска, разыскала Федосова, а несколько позже вместе с Василием Антоновичем и громоздким багажом отправилась по Амуру на рейсовом пароходе в Николаевск. Там они задержались и только благодаря случайности попали на сторожевой катер таможенной охраны, который шел в последний рейс вдоль берегов Охотского моря.

С замиранием сердца вошла молодая женщина на шаткую палубу катера и со страхом посмотрела на серое, как старый цинк, море, которое уходило куда-то бесконечно далеко. Что ждало ее впереди?..

Старый служака - командир катера - еще раз уточнил вместе с Федосовым на карте местоположение колонии, буркнул обнадеживающее «найдем» и приказал «взять якорь».

Всего этого Зотов, естественно, не знал. Он приходил к морю и смотрел на него грустными глазами человека, у которого мало надежды на исполнение желаний. Он не знал и другого, несравненно большего, именно, что в эти предосенние месяцы Россия готовилась ко второй революции и что участниками великих событий стали его друзья - Федосов и Величко.

Когда осенние ветры уже срывали с лиственниц последние желтые хвоинки, а Байда и Бурун гуляли в новых пушистых шубах, на холодных волнах близ берега запрыгал катер. Никто не видел, как он подошел,, никто его не встретил. Катер направился к устью реки, осторожно продвинулся вверх по реке и стал как раз напротив шалаша Джона Никамуры.

Мария Петровна не уходила с палубы, стояла, вцепившись в холодные поручни борта. Она в сотый раз осматривала затаившийся лес, ощупывала взглядом каждый кустик, надеясь первой увидеть мужа. Но тайга молчала, и только кедровка покрикивала на сухой лиственнице, на самом мысу у реки. Катер давал гудки, но звук оседал на вершинах деревьев, ветер снимал его, отбрасывая в море.

- Что же это? - спросила она капитана. - Никого… Может, мы не туда попали?

- Подождем, сударыня. Вы же знаете, они живут не на самом берегу, а вдали от него. Подойдут.

Он сходил в каюту, вышел с ружьем и два раза выстрелил. Эхо выстрела прокатилось по верхушкам темнеющего вечернего леса. Прошло какое-то время. И вдруг Мария Петровна увидела, как мелькнула в кустах человеческая тень.

Не выдержав неизвестности, она крикнула что было силы:

- Николай!..

Голос забился над лесом, пронесся по реке и затих. Тень исчезла.

- Кто там? - спросил командир.

- В кустах… Может быть, мне просто показалось… - Мария Петровна нервно засмеялась. - Я так долго смотрела, что в глазах круги. Верно, показалось.

- Идите в каюту, сударыня, уже ночь. Ложитесь отдыхать, завтра утром мы снарядим людей в поиск.

Зотов и Оболенский были крайне удивлены поведением Кина. Поздно вечером он вернулся из леса, собрал свой вещевой мешок, запер амбар со шкурками, бросил за спину винчестер и уже от порога сказал на прощанье:

- Дело есть. Недели на две уйду в тайгу.

Ночью Байда и Бурун волновались. Они то и дело принимались дружно лаять, бегали взад и вперед по дороге к реке, царапались в дверь, всячески выражая беспокойство. Зотов выходил два раза, успокаивал собак. Они прыгали ему на грудь, отскакивали и бежали к реке, призывно взлаивая.

- Ничего не понимаю, - сказал Зотов Корнею Петровичу. - Похоже, зовут куда-то.

Он встал с зарей. Едва толкнул дверь, как собаки вскочили и с лаем бросились на дорогу. Николай Иванович на всякий случай снял с плеча ружье и пошел за ними.

Красная заря горела на востоке. Дул порывистый ветер с моря. Тайга глухо гудела. Пахло свежестью, глубокой осенью, близким морозом.

Собаки намного опередили Зотова. Они выскочили на берег и залились нетерпеливым лаем.

- Готовьте шлюпку! - приказал командир. - Я разбужу нашу пассажирку. Кажется, идут.

Будить Марию Петровну не пришлось. Она не спала. Услышав лай на берегу, она выбежала из каюты и бросилась к борту. В сорока метрах, у самой кромки воды, бегали и лаяли два мохнатых черно-белых пса. Раздвинулись кусты, собаки от радости взлаяли еще сильнее, и на берегу показался человек.

- Николай! Коля! - закричала Мария Петровна и перегнулась через борт.

- Маша!.. - послышалось с берега. - Я иду!..

Зотов шагнул в воду. Шлюпка отчалила от катера. Он стоял по колени в воде, с протянутыми руками, а она уже кричала ему:

- Ты простудишься!.. Боже мой, вода как лед… Я же еду, я сейчас…

Он принял жену на руки, вынес на берег. Он плохо видел ее, все окружающее расплывалось, слезы застилали глаза, он целовал лицо Маши, мокрое от слез, а она твердила:

- Ты, это ты!.. Жив, здоров… и борода… Боже мой, я умру от счастья!.. Ну, пусти меня… Поздоровайся… Это все Федосов устроил. И твой Илья… Как я счастлива, Коля, дорогой…

Моряки стояли рядом со шлюпкой, рассматривали, отвернувшись, лес, песчаный берег, облака на небе. Байда и Бурун сидели в стороне, наклоняя морды то влево, то вправо, вглядываясь в людей.

Кедровка сходила с ума от любопытства, трещала на весь лес о невероятном происшествии, а по лесу спешил, бежал Корней Петрович, догадавшись, что Зотов убежал неспроста.

Вероятно, все-таки никто не умер тогда на берегу от радости, а, благополучно встретившись, все пошли домой, чтобы за большим столом в спокойной обстановке рассказать друг другу об очень многом и очень важном. Марии Петровне понравилось у колонистов все: и дом, и Корней Петрович, и Байда с Буруном, и флегматичный головастый Бека, и лес, и речка, и даже холодный ветер, гудевший в верхушках деревьев и беспокоивший старого командира катера, которому предстоял еще далекий обратный путь по осеннему морю.

- Так и жили двое? - спросил он Зотова, когда первый шумный разговор несколько ослабел.

- Трое. Еще тут с нами некто Кин.

- Уж не помощник ли Никамуры? - оживился таможенный служака.

- Вы знаете Никамуру?

- Мне ли его не знать! Слава богу, мучаемся с ним не один год. Я еще не имел ни одного седого волоса, когда он появился в наших краях. Таможенная охрана гоняется за ним лет, никак, семь. Брали раза два с поличным, выворачивался, хитрюга, - не иначе откупался.

- За что вы с ним воюете?

- Контрабандная торговля. Ведь он представитель иностранной компании, а в наших краяхторгует. Спирт возит, боезапас, разные товары якутам, а отсюда ценную пушнину берет, обкрадывает людей и Российское государство. Мне кажется, Никамура замахивается на большее, он уж вообразил себя владельцем этих земель, полноправным князем, запамятовал, что владения российские… За это, сударь мой, по головке не погладят. Но как же его помощник здесь оказался? Насколько мне известно…

Командир подозрительно глянул на Зотова, потом на Оболенского. Николай Иванович засмеялся, вынул из ящика документ об аренде, подал командиру:

- Извольте ознакомиться. Эти помещения на пять лет арендованы Никамурой. Вынуждены были сделать.

Седые брови моряка озабоченно сдвинулись. Он внимательно прочел копию соглашения, посмотрел зачем-то на свет и швырнул бумагу на стол.

- Значит, я имею честь находиться на береговой базе контрабандиста Никамуры? Занятно! Его помощник, разумеется, сбежал. Но как и когда он узнал о нашем прибытии?

- Он ушел вчера вечером.

- Вчера вечером мы отдали якорь в вашей реке.

- Я видела человека в кустах, - сказала Мария Петровна.

- Вероятно, это был он. Хитер, бестия. - Командир покачал головой. - Ему со мной встречаться нельзя, обязательно поссоримся. А вы знаете, как он сюда попал? О, это целая история! Таможенный катер номер семь зацапал Никамуру и Кина в районе Кунашира и повел за собой в Олу. Там у них конфисковали судно, а обоих купцов под конвоем решили везти в Николаевск. Они сбежали. Никамура, вероятно, ушел на Курилы, а Кина послал сюда готовить базу для будущего промысла.

- Так он вне закона?

- Разумеется. Ваш договор не имеет никакой силы. Новое правительство России… Можете владеть и править своей недвижимостью по-старому, а Кина попросите удалиться, пока мы его не арестовали. Ему грозит тюрьма, хотя он, по слухам, и богат, как Крёз. Только деньги свои он держит в Америке, не хочет рисковать. Авантюрист, достойный Никамуры.