Зачарованный край (СИ)

Часть третья. Братство Чёрных Серафимов. Глава 20. Неофит

Из семнадцати человек, которые вчера присутствовали на встрече, на следующий день осталось всего восемь, считая Мурену, Ярого и Варфоломея. От Гадюшника до Заброшенных Складов отряд добирался не привычным путём через Бар, а другой, обходной дорогой, о существовании которой Ярый раньше даже не подозревал.

Дойдя до северо-западной окраины Гадюшника, отряд углубился в лес. Здесь Мурена временно принял на себя обязанности проводника. Прежде эту роль поочерёдно исполняли все остальные. Повнимательнее присмотревшись к своим напарникам, с виду — шести простым бродягам, Ярый вскоре установил, кто из них с большей степенью вероятности являлся опытным вербовщиком «серафимов» (как Варфоломей), а кто был всего лишь неофитом, как и он сам.

— Повторяю для особо тупых, — сказал Мурена. — След в след — это значит именно след в след. Полшага вправо или влево — и ваши кишки собирать по округе никто не будет.

Вскоре счётчики Гейгера забили тревогу. Мурена приказал всем принять антирад, и сам проглотил пилюлю. Отряд подошёл к границе коварного болота, которое среди авантюристов носило славу гиблого места. Ярый всегда полагал, что отсюда начиналась непроходимая территория.

Мурена отыскал палку подлиннее, и принялся живо шагать с кочки на кочку, не забывая предварительно зондировать их болтами. Судя по всему, палка ему требовалась только для подстраховки — похоже было, что он много раз ходил по этой тропе и мог бы повторить маршрут чуть ли не с завязанными глазами. На некоторые участки, которые сверху поросли камышом, он ступал практически не глядя, хотя там могли с равной степенью вероятности оказаться как твёрдая почва, так и омут.

На удивление, Гейгер довольно быстро перестал «ругаться». Правда, дальше начиналось совсем уж непролазное болото. Но Мурена туда и не пошёл, а свернул направо, где плотной стайкой кучковались подлянки. Опять же, на первый взгляд участок выглядел совершенно неприступным, и несведущий авантюрист бы в этом направлении ни за что не сунулся.

Но Мурена, а за ним и все остальные, без тени страха проследовал между подлянками по какой-то причудливой зигзагообразной траектории. Болото довольно скоро сошло на нет. Отряд очутился у подножия холма. В одном месте виднелся окружённый подлянками вход в пещеру, при виде которого у Ярого по спине пробежал неприятный холодок. Чтобы в Зоне полезть в такое место, не зная наверняка, что там, нужно быть, по крайней мере, конченым психопатом!..

Мурена включил фонарь и смело нырнул во тьму. Он знал. Существенно позже Ярый выяснит, что капитан столько раз ходил этой дорогой, что наверняка помнил каждый камень в пещере. Оказалось, что внутри на поверку нет ничего страшного. В самой пещере подлянок не было, если не считать пучков «ржавых водорослей», кое-где свисающих со стен и потолка.

Сам тоннель несколько раз поворачивал, изгибался, но в целом был достаточно линейным, развилок и боковых ответвлений в нём почти не встречалось. Где-то на середине пути потолок внезапно опустился, и метров пять пришлось ползти на корточках, но затем проход опять выровнялся.

Когда пещера закончилась, и бродяги вышли наружу, глазам их предстал обычный лесной пейзаж. У выхода дожидался ещё один отряд из восьми человек, со своим капитаном, который, по всей видимости, тоже проводил набор параллельно с Муреной. Но собрание он проводил в другом месте, не в заброшенной деревне. А может, там же, но в другое время или в другом доме.

И сегодня «отряд номер два» выступил в путь раньше, чем Мурена со своими «подопечными», например, в десять часов, а не в двенадцать. Очевидно, так было проще преодолеть Гадюшник. Всё-таки чем меньше группа людей, тем меньше шансов привлечь внимание бандитов. Многочисленную процессию заметят с куда большей вероятностью.

Отряды соединились и пошли по разбитой, заросшей травой асфальтированной дороге, которая змеилась по лесу. Функцию ведущего снова выполнял кто-то из неофитов либо из вербовщиков. Вообще большую часть времени проводники назначались из младшего личного состава, а капитаны шли позади, используя подчинённых в качестве «отмычек».

Когда сводный отряд остановился на привал, так вышло, что Ярый сидел напротив одного парня, за спиной у которого были густые заросли. Внезапно хрустнула ветка, и из-за деревьев выпрыгнула тёмная фигура проныры.

— Ложись!! — закричал авантюрист и едва успел повалить новичка на землю. Не сделай он этого, проныра тотчас бы вцепился в салагу. А так мутант пролетел прямо над их головами, не достигнув цели.

Проныра — довольно известный человекоподобный мутант, наиболее узнаваемой частью внешности которого является противогаз, сдвинутый набок так, чтобы была видна пасть. Передвигаются они на четырёх конечностях, немного сгорбившись, часто пригибаются, обнюхивая землю в поисках жертвы. В результате мутации волосяной покров исчез, из-за чего тело усеяно ранами и ушибами, но зато прибавились гипертрофированная мускулатура и большое количество сухожилий, позволяющих мутантам совершать прыжки на огромную длину. Обычно проныры подстерегают жертву в засадах — тёмных углах, кустах или траве, прыжком сбивают на землю и обрушивают на неё серию сокрушительных ударов, нанося тяжёлые повреждения. Поодиночке не представляют значительной угрозы, но имеют неприятную привычку охотиться стаями.

Что будет делать неопытный авантюрист, которого со всех сторон окружили проныры? Вероятно, начнёт крутиться на одном месте, пытаясь прицелиться то в одну фигуру, то в другую. Так как проныры обладают молниеносной скоростью реакции, скорее всего, сделать это неопытному новичку не удастся, и очень скоро его схватят. Новичок поумнее сообразит, что нужно двигаться, и станет панически метаться туда-сюда. Но беспорядочное хаотическое движение тоже не принесёт особой пользы.

А так как отряд состоял преимущественно из новичков либо тех, кто уже худо-бедно освоился в Зоне, но ещё не дорос до звания профессионала, то первоочередная проблема для Ярого состояла не столько в мутантах, сколько в том, чтобы не дать младшим «братьям» перестрелять друг друга и самому попутно не поймать пулю. Поэтому, хотя стая проныр оказалась не то чтобы очень многочисленная, каких-то шесть особей, тем не менее, она могла доставить серьёзные неприятности.

Если вчера Ярый ошибочно принял Мурену за дешёвого клоуна, то теперь авантюрист изменил своё мнение. Капитан оказался весьма искусным воином. Во время схватки Мурена уложил двоих мутантов ювелирно точными и своевременными попаданиями в головы. Даже Ярый позавидовал такой скорости реакции капитана.

Мурена, в свою очередь, тоже обратил внимание на Ярого. Во-первых, потому что в самом начале боя тот спас новичка от верной смерти. Во-вторых, потому что Ярый не поддался панике в отличие от многих других. Остальные неофиты чаще мешали, нежели помогали в битве.

Один проныра самоликвидировался, на полном ходу влетев в подлянку. С ещё несколькими Ярый, Мурена и капитан другого отряда расправились совместными усилиями. По итогу схватки они потеряли всего двух новичков, плюс четверо получили лёгкие ранения. Ярый поймал себя на мысли, что в данной ситуации они отделались малой кровью. То ли ещё будет…

Авантюристу неприятно было так думать, потому что эта мысль казалась ему слишком циничной. Ярый осознавал, что погибший, который для него безымянный «новичок», для кого-то — сын, брат или лучший напарник. Да уж, права была Косатка. С такими склонностями к рефлексии Ярому нечего делать в Зоне… В глубине души он всегда ненавидел это место, и мечтал поскорее отсюда убраться. Но у него оставалось ещё одно незаконченное дело, из-за которого он сейчас и шёл в мёртвый город.

Дальше — уже знакомая зонная рутина. Поход через Склады, потом неизменный блокпост бандитов на заброшенной автобусной остановке, а за ним — дорога, тянущаяся на север… По пути погиб ещё один неофит — не заметил подлянку на дороге. Привалы, ночные дежурства. Дежавю.

В фильмах и книгах часто встречается следующий приём. Если в определённый период художественного времени не происходит событий, представляющих особый интерес для читателя или зрителя, то этот период можно «перемотать». В таком случае в тексте книги или на экране появляется надпись «несколько часов спустя», или «несколько дней спустя». «Вот бы и в жизни можно было так же, — подумал Ярый. — Но, увы, в реальности от рутины никуда не деться, даже в Зоне».

Наконец, вдалеке показался город Светлый Путь, в котором Ярый раньше не бывал. Город оказался меньше, чем ожидал авантюрист. По сути, и не город вовсе, а так, захолустный городишко. Центральная дорога, однако, неплохо сохранилась. По левую сторону кривыми зубьями торчали опоры ЛЭП. Справа, чуть поодаль виднелись штабеля покосившихся многоэтажек (и каким чудом ещё не рухнули?). Из-за верхушек деревьев что-то выглядывало — подойдя поближе, Ярый с удивлением понял, что это памятник Ленину.

Заброшенная автобусная остановка, ржавый газетный киоск… Одно дерево отличалось от остальных. На нём полностью отсутствовали листья, и оно напоминало скорее сделанную на компьютере в трёхмерном редакторе голую модельку дерева. Вообще всё здесь казалось каким-то эфемерным. Это было больше похоже не на реальный город, а на макет, муляж, недостроенную декорацию к фильму. Или на недоделанную игровую локацию, которую не успели закончить к выходу игры и бросили. Казалось, стоит только опереть руку о стену хрущёвки — и та повалится назад, как картонная декорация.

Призрачная надежда забрезжила в душе авантюриста.

«А что, если это всё сон? — подумал Ярый. — Что, если я просто сплю там, в Лягушатнике, в деревне новичков, после очередной заурядной авантюры, одной из множества, и не было ни похода к Гиблой Роще, ни деревни с упырюгой, ни Косатки, ни “серафимов”, и никакого мёртвого города, соответственно, тоже нет?»

Болт, приземлившийся на дорогу, угодил в подлянку, и над землёй всколыхнулся столб пламени. Волна горячего воздуха обдала Ярого. Жар ощущался абсолютно как настоящий. Если бы авантюрист стоял чуть-чуть, на шаг поближе, то получил бы ожог. Зона как будто напомнила ему: «Не расслабляйся!» Надежда растаяла, едва успев родиться.

База «чёрных серафимов» располагалась в самом сердце мёртвого города. По периметру территория базы была огорожена забором, достигавшим в высоту около трёх метров. На первый взгляд забор не выглядел такой уж значительной преградой — издали могло показаться, что он просто сколочен из досок. Разве что мотки колючей проволоки наверху могли стать какой-никакой помехой. «Колючка», как выяснилось позже, была к тому же ещё и под напряжением.

Неофиты в сопровождении двоих капитанов подошли к воротам КПП. С внутренней стороны практически вплотную к забору стояла пулемётная вышка, на которой был дозорный. Когда он увидел Мурену, то подал условный знак, и ворота открылись. За ними обнаружились четыре автоматчика. На входе всех новобранцев тщательно обшмонали и заставили сдать оружие. Капитанов, конечно, эти меры не затронули.

Ярому очень не хотелось отдавать оружие, без него он чувствовал себя, словно голый, но делать было нечего, пришлось подчиниться. Коль уж явился в чужой монастырь, придётся соблюдать здешний устав, хотя бы для виду. По реакции остальных он сделал вывод, что многим тоже приём оказался не по нраву. Но судя по косым взглядам охранников, особого выбора здесь не предусматривалось. Теоретически, конечно, кто-то мог развернуться и уйти. Но Ярый бы не дал гарантии, что этого «кого-то» не ожидала очередь в спину из пулемёта.

После того, как всех новичков разоружили, они наконец-то оказались внутри. На территории базы было два двухэтажных здания, одно побольше, другое поменьше. То, которое побольше, располагалось в северной части локации, а то, которое поменьше — находилось в южной, практически симметрично напротив первого. На северном здании сверху была надпись большими красными буквами: «СЛАВА ТРУДУ». А на южном аналогичная надпись с текстом: «СЛАВА КПСС». В самом центре базы, ровно посередине между двумя постройками, возвышался типовой памятник Ильичу, кажется, «постниковского» образца. Судя по всему, это место когда-то было центральной площадью городка Светлый Путь.

Ярый с самого начала обратил внимание, что территория базы подразделялась на две внутренних зоны. Первая, самая протяжённая, в которую новички попали после прохождения КПП, охватывала большое здание «СЛАВА ТРУДУ», а также памятник Ленину и площадь, на которой он находился. Как позже узнал Ярый, площадь на жаргоне секты называлась «плац». Сейчас на ней собралось много людей, они что-то вяло делали: одни маршировали, другие выполняли монотонные физические упражнения.

Вторая зона, меньшая по площади, охватывала южное здание и окружавший его участок. Эта зона являлась закрытой для рядовых членов секты. От остальной территории базы она отделялась бетонным забором. Позже Ярый понял, почему. В южном здании жил сам Азазель, а также капитаны отрядов — элитные бойцы, которые спали и питались отдельно от «простых смертных».

Похоже было, что забор вокруг здания построили ещё до появления Зоны. По прошествии многих лет в нём неизбежно образовались различные трещины и прорехи. Но сейчас они были по возможности залатаны. Поверх забора тянулась уже знакомая колючая проволока под напряжением. Единственным входом на дважды закрытую территорию служила неприметная калитка, наглухо запертая изнутри.

Ещё одной любопытной деталью, которую заметил Ярый, когда попал на базу, было то, что внешний забор, который издали выглядел не сильно внушительным, изнутри оказался дополнительно укреплен различными бетонными обломками, камнями, брёвнами, арматурой и прочим. Благо, подобного «добра» на улицах мёртвого города валялось предостаточно. У Ярого вызвало невольное удивление то, с какой старательностью и упорством члены секты, подобно муравьям, тащили на себе хлам со всего города сюда.

После прибытия на базу, в холле первого этажа главного здания состоялось так называемое «знакомство». Каждый член отряда должен был рассказать свою историю: чем занимался в прошлой жизни, что привело его в Зону и так далее. Начинал сам Мурена. Наставник с гордостью поведал, что когда-то в Большом Мире имел всё, о чём только можно мечтать: деньги, шикарный особняк, престижный автомобиль, а грудастые красотки сами охотно прыгали к нему в постель… Тогда Мурена думал, что счастлив. Но где-то в глубине души он, даже живя в роскоши, всё равно понимал, что его дух томится в тюрьме. И вот, в один прекрасный день он решил всё бросить и уйти из этой порочной обстановки. Придя в Зону, Мурена встретил Азазеля и осознал, в чём состоит его истинное призвание в жизни.

Неизвестно, сколько из того, что рассказывал Мурена о своей прошлой жизни, было правдой. Вероятнее всего, ни единого слова. Но рассказывал капитан красиво и убедительно. Говорить он умел, это факт.

Когда Мурена закончил выступать, все неофиты должны были последовать примеру капитана и по очереди «исповедоваться». Излагали они не так складно и красноречиво, видимо, потому, что их истории имели больше общего с действительностью, а правда в 90 % случаев — вещь достаточно скучная и прозаичная. Каждую историю капитан старался интерпретировать в пользу секты. На новичка должно было снизойти «прозрение», что всё пережитое им до этого произошло исключительно ради того, чтобы в итоге он оказался в рядах «серафимов».

Вообще слишком много распространяться о прежней жизни было одним из негласных зонных табу. И сейчас, с подачи капитана, это табу нарушалось. Так что все поневоле становились более раскрепощёнными (капитан постоянно твердил: «Раскройся!..»). Атмосфера в комнате, где собрались неофиты, действительно сложилась более интимная и доверительная, чем на обычных «посиделках» у костра. Многих накрыло. Некоторые даже плакали. Очевидно, это и было целью — инспирировать групповой катарсис.

Наконец, дошла очередь и до Ярого. Ярый вышел в центр круга. Все остальные выжидательно замолчали. Авантюрист не стал выдумывать небылицы и выложил почти всё, как есть. Про то, что в Большом Мире до смерти влюбился в девушку, которая не отвечала ему взаимностью. И, отчаявшись добиться её внимания, он решил отправиться в Зону, найти «лампу Аладдина» и загадать желание, чтобы эта девушка влюбилась в него. Ну, или сдохнуть по пути, уж как повезёт. Но теперь вот Ярый оказался здесь, в колыбели «чёрных серафимов», и задумался — может быть, он долгое время слонялся по тупикам?.. А «Братство» поможет ему найти истинно правильный Путь. Под конец Ярый даже умудрился пустить слезу. Совершенно искренне, причём — ведь, когда он думал о Даше, ему становилось невыносимо грустно, просто авантюрист привык прятать свои чувства под маской. Сейчас же как раз пришло время, когда нужно было их показать.

Когда Ярый закончил рассказ, все захлопали ему. Воистину, умеренное количество правды помогает лжи выглядеть более убедительной. Капитан тут же не преминул истолковать рассказанную авантюристом историю в нужном русле.

— Та девушка появилась не случайно, — сказал Мурена. — Планета Земля специально подослала её к Ярому, чтобы удержать от паломничества в Зону. Эта низменная женская сущность поработила его вольный дух. Но, по иронии судьбы, она же и стала триггером, который привёл Ярого в Зону. То, что должно было сбить нашего брата с истинного пути, в конце концов, наоборот, помогло ему прийти к свету. «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу»… Добро пожаловать домой, брат. Поверь, Зона даст тебе намного больше, чем ты сейчас можешь представить, в том числе и в чувственном плане…

Ярому оставалось только удивляться тому, как ловко капитан всё повернул. Авантюрист даже засомневался — а не верит ли Мурена на самом деле во всю ту чушь, которую несёт?.. Вначале Ярый считал его просто талантливым актёром, но сейчас к авантюристу закрались подозрения. Раньше Ярый бы не поверил, что конструкция вроде «планета Земля специально подослала тебе эту девушку» могла возникнуть в человеческом мозгу сама по себе, не под воздействием галлюциногенных грибов или чего покруче…

Когда неофит заканчивал «исповедь», ему присваивали «кодовое имя», после чего он официально считался членом «Братства». Ярому тоже дали новое прозвище — Ворон. Вообще в том, что касалось позывных, в «Братстве» присутствовала какая-то странная эклектика. Библейские и церковно-славянские имена вроде «Варфоломей» сочетались с зоонимами («Ворон», «Мурена») или даже совершенно случайными названиями, взятыми с потолка.

У одного парня, которого до вступления в секту звали Лапша, были длинные волосы. Капитан заставил его постричься налысо, мотивируя это тем, что чтобы получать что-то новое, нужно сначала избавиться от старого и бесполезного. Только после прохождения такого унизительного обряда «посвящения» Лапша был зачислен в «Братство» и получил новое «сектантское» имя Измаил.

По окончании «знакомства» всем было сказано подняться на второй этаж в бывший спортзал, где проходило групповое собрание. Помещение само по себе было немаленьким, но из-за того, что в него набилась куча народу, сейчас тут сделалось очень тесно. Кроме того, в зале стояла чудовищная жара. Окна были основательно заколочены, так что солнечный свет почти не проникал вовнутрь. Освещение главным образом осуществлялось за счёт тусклых керосиновых ламп.

На собрании Ярому впервые удалось увидеть собственной персоной главаря «Братства Чёрных Серафимов», Азазеля. Правда, из-за слабого освещения детально рассмотреть «гуру» не удалось. Но даже при таком поверхностном осмотре стало ясно, что выглядел он совсем не так, как ожидал Ярый. Высокий, под два метра ростом, широкоплечий, мускулистый мужчина с окладистой чёрной бородой, обладавший низким густым голосом.

По заверениям Азазеля, через три года должно было произойти Глобальное Обновление. Нечто вроде тотального выброса энергии из центра Зоны, после которого привычная реальность навсегда прекратит своё существование, человеческая цивилизация рухнет, а весь мир станет одной большой Зоной. И конечно, Зона щедро наградит тех немногих достойных, которые с самого начала верно служили Ей в рядах «чёрных серафимов». Вплоть до того, что все девушки (очевидно, из числа тех, кто переживёт Обновление) будут готовы отдаться им по первому зову.

Эротическая тема вообще красной нитью проходила через всю идеологию «Братства». Дошло до того, что Азазель вскользь обмолвился (да и капитаны потом несколько раз открыто намекали), что если, дескать, ты будешь преданно служить «Братству», то рано или поздно сама Зона начнёт являться к тебе во снах в образе женской сущности, и с ней можно будет даже заниматься любовью!.. Ярого насмешил такой откровенный абсурд, и ему стоило большого труда сохранять невозмутимое лицо. Повезло, что в помещении стоял полумрак. Однако в зале сразу же нашлись энтузиасты, которые подтвердили, что им, действительно, во сне несколько раз являлась Зона в женском обличье, и они предавались с ней плотским утехам.

Ярый обратил внимание, что всем присутствующим подспудно внушалась следующая мысль. Ничего в Зоне не происходит случайно. Азазель привёл пример: матёрый авантюрист возвращается из ходки, буквально за два шага до лагеря попадает в ловушку и погибает. Вроде и опыта у него много, и знаний, и глаз намётан, а вот пропустил, профукал подлянку. И нету больше прожжённого зонного ветерана. Все думают — роковая случайность. Но на самом деле Зона за что-то наказала человека. Может даже статься, всего лишь за то, что он в сердцах непочтительно подумал о Ней.

Кроме того, Азазель ещё долго и нудно распинался про неких «энергетических вампиров», «пиявок» на теле Зоны, которые недобрыми помыслами, отрицательной кармой, да и просто самим фактом своего существования, отравляли в ней жизнь. С такими «пиявками» следовало нещадно бороться, вплоть до физического уничтожения. Причём Ярый вывел такую закономерность. «Пиявками» у Азазеля были все, чьи взгляды в чём-то не совпадали с доктриной секты, или те, кто просто не нравились Главному.

На жаргоне секты «вампирами» также называли рядовых членов «Братства», которые в чём-то провинились (причём нередко «провинность» была явно надуманной — не так посмотрел, не «держал поток» и т. д.).

Если упростить и выкинуть всё ненужное, суть доктрины Азазеля, «программа», которую он закладывал в неискушённые умы новичков, сводилась к следующему. Тот, кто безоговорочно предан руководству секты и делает всё «правильно» — сможет развить суперспособности, станет Посланником Зоны, а после смерти его душа сольётся со сверхсущностью и обретёт вечное блаженство. Тот, кто в чём-то не подчиняется — предатель, «энергетический вампир», и карма непременно покарает нарушителя. А уж если кто-то, не приведи Зона, решит уйти из «Братства» или его выгонят — тогда он и вовсе умрёт страшной мучительной смертью.

Иногда Азазель, закончив очередной пассаж, язвительно прибавлял что-то вроде: «…И они ещё считают нас сектой!..» На этом моменте, вероятно, предполагался скептический смех в зале.

Когда «проповедь» закончилась, Ярый уж было надеялся, что на сегодня всё, ан нет. Дальше ещё предстояла групповая медитация. Во время медитации нужно было сидеть с закрытыми глазами и без конца повторять мантру «ом мани падме хум». Использование мантр объяснялось так. Мантры — это звуки языка Вселенной. А потому частое их повторение позволит настроиться на высокие вибрации, очистить сознание и подготовить его к контакту со сверхсущностью. Чем чище сознание, тем больше вероятность, что на неофита снизойдёт «озарение», и он услышит «глас Зоны».

После медитации неофитам позволили покинуть зал. На улице было уже темно. С момента прибытия в лагерь их ещё ни разу не покормили. Последний раз Ярый ел на привале по пути в мёртвый город.

Теперь наконец-то подошло время для ужина. Правда, свою еду есть не разрешалось. Всю провизию, которая у пришедших была при себе, их заставили сдать на входе, и дальнейшая судьба её осталась неизвестной. На ужин неофитам раздали какую-то стрёмную баланду в мисках. Уж насколько непривередливым был вкус авантюриста (в Зоне деликатесами особо не побалуешься), но даже Ярому это показалось несъедобным. Он больше делал вид, чем ел. Многие кривились, некоторые старались делать вид, что им нравится, даже прихлёбывали. Ещё бы, под надзором капитана.

Сам Мурена почему-то не ел. Можно было подумать, что он питается исключительно одной лишь «энергией Зоны», но скорее всего, существовало более прозаичное объяснение — капитаны питались в отдельной столовой, на закрытой территории.

Проследив, чтобы его «подопечные» худо-бедно поели, Мурена пожелал им приятных снов и ретировался, надо полагать, до утра. Учитывая условия, в которых разместили неофитов, пожелание прозвучало, как издёвка. Спать было максимально некомфортно. Запах пота стоял такой, что резало глаза. Людей в помещении было слишком много. Два человека, лежавшие недалеко от Ярого, громко храпели.

Вообще-то раньше подобные неприятности не то чтобы были для него особым препятствием (когда он ночевал в Баре, во всех комнатах спало не меньше нескольких человек). Но сейчас почему-то Ярому никак не удавалось заснуть, хотя за день он полностью выбился из сил и сейчас чувствовал себя предельно выжатым. Всё равно, явственное ощущение внутренней тревоги долго не давало спать. И внешние факторы не способствовали релаксации. В конце концов ему чудом удалось отключиться на пару часов.

Сначала Ярому приснилось, что он оказался в каком-то саду, где было много цветов, ярко светило солнце и пели птички. И ему навстречу шла… Зона в женском обличье! Совсем как рассказывал Азазель. Её губы шептали: «Иди ко мне…» Ярый так перепугался, что бросился бежать наутёк, и перескочил в другой сон. Вокруг снова был Лягушатник, но не тот, который в реальной жизни, а иной, «параллельный». Солнце не светило, птицы не пели, лил дождь, небо было наглухо зашторено тучами. Авантюрист брёл куда-то по разрушенной деревне. Вдруг, в окне первого этажа одного из домов, Ярый заметил человеческую фигуру. Он открыл дверь и заглянул внутрь. В комнате сидел… Карп.

— Ну, чего застыл на пороге? Заходи уже, раз пришёл.

— Привет, Карп… а ты как здесь? Я думал… что тебя больше нет.

— Я есть, просто теперь я здесь, а не там.

— Ясно… И как тебе тут? Наверное, холодно?

— Терпимо.

Ярый прошёл в комнату и сел рядом. Помолчали. За окном зловеще сверкнула молния, и вспышка на миг озарила фигуру Карпа. С такого ракурса, в профиль, Карп отдалённо напомнил Ярому его собственного отца. Иногда тот мог подолгу, часами сидеть в кресле, о чём-то задумавшись. И Ярослав смотрел на него вот так же, сбоку. Когда Ярик был ещё ребёнком, они сильно поссорились, и отец случайно сломал ему руку. А Ярослав выкрикнул: «Я тебя ненавижу!». После того случая их отношения стали крайне напряжёнными, и во взрослой жизни Ярослав с отцом почти не разговаривали.

Откуда-то издалека едва слышно зазвучала музыка.

— Ну ладно, Карп, ты извини, похоже, что мне пора, — сказал Ярый. — Рад был с тобой повидаться.

— И я тоже, — ответил Карп. — Мы, старики, уходим, но вы, молодые, продолжаете ходку за нас. И хорошо, что пока ещё есть, кому передать эстафету. Удачи тебе, дружище. Что бы ни случилось, не сдавайся, и не забывай, кто ты есть на самом де-…