Зачарованный край (СИ)

Часть третья. Братство Чёрных Серафимов. Глава 29. Закрыть гештальт

Что-то пошло не так. Гулливер и Степашка первыми ворвались в кабинет Азазеля, следом за ними вошёл Ярый. Азазель был здесь. Он стоял всего в двух шагах от авантюристов. Но напарники почему-то медлили и не стреляли. А потом сделали и вовсе абсолютно немыслимую вещь. Вместо того, чтобы изрешетить врага очередями, они внезапно повернулись и… выстрелили друг в друга! Ярый не верил своим глазам.

Авантюрист хотел вскинуть автомат и нажать на спусковой крючок, но обнаружил, что не может пошевелиться, как ни пытался. Как будто он куда-то шёл и упал в яму. И захлебнулся там в застывающем клею. И теперь клей, вроде «Момента», — был и внутри него, и снаружи.

«Ярый… Я ждал тебя…»

Лицо Азазеля находилось прямо перед ним, но его губы не двигались. Кроме них двоих, в комнате больше никого не осталось в живых. Но откуда тогда исходил этот голос? Похоже, он раздавался прямо в голове у Ярого. И как Азазель узнал настоящее имя авантюриста?

Азазель неотрывно смотрел на него. Раньше, когда Ярый встречался взглядом с лидером «серафимов», авантюрист ничего подобного не испытывал. Но сейчас видеть глаза Азазеля было нестерпимым, как будто бы он смотрел прямо на солнце. Ослепительное чёрное солнце. Но и отвести взгляд Ярый тоже не мог. Тело отказывалось слушаться. Не получалось даже закрыть веки, хотя авантюрист очень хотел. Очертания комнаты вокруг становились всё более размытыми, нечёткими. Голова кружилась, пол ходил ходуном. Окружающий мир словно сделался химерным, призрачным; реальным остался только этот пронзительный взгляд тёмных бездонных глаз Азазеля (как же сильно сейчас Ярый мечтал от него спрятаться!..).

Авантюрист почувствовал почти физически, как где-то глубоко внутри зарождается страх, совершенно иррациональный. Страх, что сейчас обрушатся стены или потолок. Или и то, и другое сразу. На него или на кого-то из его напарников. Хотя Степашке и Гулливеру было уже всё равно. Тогда на Холода или на кого-то ещё, кто в данный момент сражался с капитанами.

Этот страх перерастал в какой-то более глобальный, всеобъемлющий ужас. Ужас инфернальный. Паническую боязнь всего. А потом переходил в тяжесть — Ярый не мог двигаться, физически. В голове как будто был отёк. В остальном теле тоже. Но только это не походило на усталость, а больше на ступор. Как будто авантюриста накачали водой, выключили мозги и сказали бежать. А он не мог просто сфокусировать взгляд в одной точке. А надо было бежать и стрелять.

«Контролёр», — понял Ярый.

«Дошло наконец», — зазвучал голос в голове. Ярый вряд ли бы сумел достоверно описать его, он казался безличным — не мужским и не женским, не низким, но и не высоким, и напоминал собственный внутренний голос авантюриста. Но всё же это был чужой голос.

«Контролёр — одно из самых редких и опасных существ, встречающихся в Зоне, — у Ярого в памяти неожиданно всплыла выдержка из статьи в интернете, которую он читал давным-давно. — Мутант, по всей видимости, имеет в качестве “предка” хомо сапиенс. Обладает мощнейшими телепатическими способностями. Своё название получил благодаря способности контролировать поведение менее развитых живых существ, таких, как псевдоги, проныры, овощи и т. д. Матёрые особи способны брать под контроль даже людей».

Ярый никогда раньше не сталкивался с контролёром. Из того, что авантюрист знал понаслышке, выходило, что тот мог брать под контроль максимум нескольких человек одновременно, и поражения мозга жертвы практически всегда были необратимыми. Несколько человек — это ещё хоть как-то укладывалось в голове… Но на базе «серафимов» находилось множество десятков людей!

Наверное, Ярому встретился какой-то новый подвид мутанта, который был гораздо опаснее старого и имел намного больше общего с человеком. Условно говоря, нечто среднее между человеком и обычным контролёром. По крайней мере, очевидным стало одно — Азазель точно не являлся «простым смертным».

Теперь многое прояснилось. Когда Ярый стал свидетелем того, как Мурена «сдвинул» подлянку, он действительно видел то, что видел. Это были не наркотики, подмешанные в еду, и не ловкий карточный трюк, а наведённая массовая галлюцинация. Просто Азазель тем временем прятался где-то недалеко. Поэтому все неофиты, в том числе Ярый, узрели одно и то же.

«Ярый, — опять зазвучал голос контролёра. — В тебе заложен огромный потенциал. Просто нереально огромный. Я сразу почувствовал, когда только впервые тебя увидел. Я ждал, пока ты придёшь ко мне. Наконец-то мы можем поговорить начистоту. Тебе отведена очень важная роль в тех событиях, которые скоро охватят всю Зону, а затем и внешний мир. Я хочу, чтобы ты возглавил мою армию. Пришло время выбирать сторону. И я надеюсь, ты сделаешь правильный выбор».

«Нужно подыграть ему, — подсказал Ярому внутренний голос, — схитрить. Соглашаться на что угодно, лишь бы притупить его бдительность. А потом в нужный момент нанести удар в спину».

«Ха-ха-ха-ха! — рассмеялся Азазель. — Не выйдет, малыш. Я же слышу все твои мысли. Твой разум для меня как открытая книга. Ты думаешь, я не знал о твоих проделках? Думаешь, я не знал, что ты не пристрелил этого подонка, Вергилия? Лучник о нём позаботился. Он следил за тобой с того самого момента, как ты покинул мёртвый город, и до той фермы в Сумрачной Долине. Это была проверка на преданность. Ты её не прошёл. Честно говоря, я сильно удивился, что ты не убил его, особенно после того, что он позволил сделать с твоей подружкой. Лучнику еле удалось всё уладить. Вергилий почти сумел уйти. Лучник нагнал его уже возле самого Периметра. От нас никто не сможет ускользнуть. Я очень рассердился, что ты не выполнил моё задание. Но что поделать. Все вы для меня дети, а дети совершают шалости, на которые родители смотрят сквозь пальцы. До поры до времени».

«Ты рассуждаешь почти как человек, а не как контролёр».

«Иногда мне кажется, что я помню, как был человеком раньше, когда-то давно… Но может быть, это лишь ложные воспоминания. Я не знаю. Мальчик мой. Мы с тобой такие дела сможем свершить. Мы с тобой горы свернём, и никто нас не остановит. У меня есть свои люди на самом верху, в руководстве обеих бандитских группировок. Один пошёл против меня, Проффесор, но быстро выбыл из игры. Мы вместе сотворим такое, что этим старым пердунам, Батьке и Деду, даже не снилось. Об этом их скудные умы не могли бы и помыслить. ТЫ мне нужен, Ярый».

И Ярый вдруг УВИДЕЛ. И то, что он увидел, поразило его. Он увидел полчища мутантов, атакующих военные блокпосты. Упырюги, двоедушники, верзилы — все заодно. Военные стреляют из пулемётов и гранатомётов, но их мощи не хватает. Танки беспомощны, потому что контролёры проникают в мозги танкистам и заставляют совершить суицид. И от пси-атаки не спасает никакая броня, какой бы она ни была толщины. Это массовый исход порождений Зоны наружу, во внешний мир. И он, Ярый — полководец, который стоит во главе огромной армии зонных созданий.

Ярый увидел, что деньги, заработанные сектой, лежат на счетах в банках Большого Мира. И суммы там настолько внушительные, что на них покупается всё — важные посты, депутатские мандаты и должности в правительстве. А поднявшись до определённого уровня, оказавшись на вершине, человек приобретает практически неограниченные рычаги влияния. А если на что-то не в силах повлиять сам, то может подкупить того, кто в силах. Главная цель состоит в том, чтобы построить в различных точках планеты специальные устройства, генераторы, каждый из которых в один прекрасный день создаст пробоину в ноосфере. Разрыв, аналогичный тому, из которого когда-то возникла Зона.

А дальше — Апокалипсис. Страшный Суд. Города в огне. И вся планета — одна огромная ЗОНА… Вот что задумал Азазель. И он, Азазель — Мессия, а Ярый его правая рука. Видение было настолько реалистичным, что Ярый взаправду поверил, что такое возможно. Больше не будет правительств, которые угнетают своих граждан, не будет репрессий. Не нужно будет платить налоги. Все станут свободны. Исчезнет социальное неравенство. Ведь при всех ужасах Зоны, она, возможно, была в чём-то честнее и справедливее Большого Мира. В Зоне у тебя есть автомат, и у врага есть автомат, кто лучше стреляет, тот и победил. Всё честно. Может быть, это и привлекает людей в Зону в огромных количествах? В Большом Мире, если твой недоброжелатель выше тебя по социальной лестнице, например, он депутат, а ты простой трудяга, то он может тебя убить, и ему за это ничего не будет, а если ты ему что-то сделаешь, то тебе ох как прилетит…

Итак, весь мир — Зона… Слабые, те, кто не смогут приспособиться к новому порядку вещей — просто не выживут. Что поделать, естественный отбор. Уцелеют лучшие из лучших, сильнейшие из сильнейших. В каком-то смысле тоже вполне справедливо и честно. А если человек недостаточно сильный — он сам виноват. Зачем идти к какой-то там «лампе», или честным путём добиваться того, чего тебе нужно, заслуживать любовь… Когда можно просто прийти и взять. Силой. И убить всех, кто попытается тебе помешать.

Ярый почувствовал, как из тёмных подвалов его подсознания поднимается что-то, о существовании чего он раньше даже не подозревал… А может, подозревал, но предпочитал убеждать себя, что опасения напрасны. И следом — навязчивая мысль, которая, как червячок, копошится в мозгу:

А ЧТО ЕСЛИ… А ЧТО ЕСЛИ… А ЧТО ЕСЛИ… А ЧТО ЕСЛИ…

«Ты всё правильно делаешь, Ярый, — продолжал Азазель. — Тебе нужно только пойти и убить чужаков, которые вторглись на базу. Ты знаешь, что способен это сделать. Избавься от Холода и остальных».

«Но… какой смысл? Я всё равно наверняка не успею их остановить прежде, чем, по крайней мере, большинство капитанов погибнет. Твоя армия останется обезглавленной».

«Ерунда, — раздражённо ответил Азазель. — Все эти Аспиды, Мурены и прочие — расходный материал. Они были нужны только до поры до времени. Мы наберём новых».

«Скажи, а как тебе удалось… столько людей одновременно держать под контролем? То, что я слышал раньше о контролёрах, весьма впечатляет. Но такое даже для них чересчур».

«Мне не обязательно постоянно их всех удерживать под телепатическим контролем. Есть ведь и другие рычаги влияния. Деньги, чувство власти над себе подобными. Они зачастую работают даже эффективнее прямого телепатического вмешательства. Телепатическое вмешательство требуется лишь иногда, да и то, в большинстве случаев, ограничивается минимальными корректировками. А теперь иди и сделай дело. Убей Холода и остальных. Пока ещё не слишком поздно. Пока они окончательно не уничтожили мой многолетний труд. Я приказываю…»

Ярый задумался. А ведь Холод, Кухня и другие меньше всего ожидают сейчас нападения исподтишка, с тыла. И у него есть очень высокий шанс подойти к каждому из них максимально близко, практически вплотную. Грех не воспользоваться. К тому же, этим бы он оправдался перед Азазелем за ту фатальную оплошность, которую допустил с Вергилием…

Вдруг где-то в душе авантюриста стало зарождаться пока ещё робкое, но сопротивление. Чувства, которые почти неотступно сопровождали Ярого раньше на протяжении его пути сквозь враждебную среду обитания, но отошли на третий план во время «сеанса» с Азазелем, сейчас вновь охватили авантюриста. Боль, отчаяние, беспредельное одиночество… и ещё чувство ненависти, искренней, глубинной ненависти к Зоне. Ярый вспомнил, как он заплакал, когда убил Страшилу. Это произошло на следующий день, когда они с Кортиком уже вернулись в лагерь. Ярый сидел один, за углом дома, в укромном месте, там, где ни Кортик, ни кто-либо другой не могли его видеть, и плакал. Ему было жалко Страшилу. Он сам себе удивился — Страшила тоже был, мягко говоря, далеко не ангелом и, в общем-то, получил по заслугам. Авантюрист вспомнил, как умирал от голода. Вспомнил, как погиб Кортик. Вспомнил, как Карпа разорвало прямо у него на глазах, и струя крови брызнула Ярому в лицо. Вспомнил, как каждый день мечтал уйти, сбежать из Зоны, и забыть то, что с ним здесь происходило. Дерьмо. Всё это дерьмо.

«Я умру, но не дам превратить мир в одну большую зловонную клоаку под названием Зона», — подумал он твёрдо.

«Ах ты гадёныш, — Азазель пришёл в ярость. — Воистину, не всем дано видеть дальше своего носа. Ты сделал свой выбор. Я подарил тебе шанс стать великим, а ты выбрал остаться жалким и ничтожным тараканом на теле Зоны, каким и был всегда. Тараканов давят. Что ж, прими свою участь!..»

Внезапно кабинет и Азазель исчезли, и Ярый оказался на уже знакомом ему пригорке. Оглушительно играла музыка — тот самый злосчастный вальс. Динамиков нигде не было видно, вальс доносился сразу отовсюду и ниоткуда. Внизу, на развилке между Гиблой Рощей и мёртвым городом, авантюрист увидел Косатку. Но девушка не видела его, и вряд ли осознавала, что происходило вокруг.

Её, избитую и беспомощную, держали трое бандитов. Один из бандитов расстегнул ширинку и вытащил наружу свой половой орган, который тут же принялся увеличиваться в размерах, становясь непропорционально большим. Ярый в ужасе понял, что не может шевельнуть и пальцем. Тело не принадлежало ему. Авантюрист не мог даже отвести взгляд. Когда он закрывал глаза, эта сцена вновь появлялась перед ним так, будто он наблюдал её вживую, в реальном времени. Так что закрывай не закрывай — толку никакого.

Первый бандит стал насиловать девушку в рот, второй пристроился сзади. Третий стоял рядом и дрочил, глядя на происходящее. Четвёртый подошёл и затушил сигарету о кожу девушки. Ярый не мог выносить этого зрелища, но и помешать не мог. Ему было настолько больно, что он лучше бы умер, только бы не видеть. Да, умереть — вот чего авантюристу сейчас хотелось больше всего на свете.

Внезапно руки, которыми авантюрист ещё недавно не мог пошевелить, сами собой подняли автомат и приставили дуло к подбородку. «Убей себя», — приказал чужой голос в голове. «Это неправда, — подумал Ярый. — Это всё иллюзия. Я должен сопротивляться». Сделав невероятное усилие над собой, он смог слегка пошевелить мизинцем. На большее сил не хватало. Давай же! Ярый вспомнил, как они с Косаткой во время дождя сидели и держались за руки в доме, перед тем, как всё снаружи поглотила огненная стихия. «Ты какой угодно, но точно не слабый», — сказала Косатка. Авантюрист почувствовал мощный прилив энергии. Он сделал рывок, и на этот раз у него получилось на несколько секунд вернуть контроль над руками, и даже опустить автомат. Ярый не хотел умирать. Он жаждал жить! И любить. Он стал бороться. С каждой попыткой ему удавалось всё больше и больше вернуть контроль над собственным телом. Мираж растаял, и авантюрист обнаружил, что находится в кромешной темноте. Сперва он подумал, что каким-то образом опять оказался внизу, в тех коридорах. И нужно просто найти выход. Но эти коридоры были длиннее и запутаннее, и всё никак не кончались. По сути, настоящий лабиринт, а не коридоры. Ярый заблудился и не знал, куда дальше идти.

«Да у тебя и самого есть чуйка, и ты ей пользуешься, просто раньше не замечал этого, — вспомнил Ярый чьи-то слова. — Вот скажи, например, бывало такое, что ты видел какое-то здание, и сразу как-то определял, что там, скорее всего, безопасно, и внутрь можно зайти? Или, наоборот, только глянул на какой-то дом — и сразу мурашки по коже, и понимаешь, что ни за что бы туда не сунулся? Это и есть чуйка, она, родимая…»

Значит, если вокруг темно и Ярый не видит, куда стрелять — он должен перестать паниковать и положиться на свою чуйку. Она всё сделает сама. Глаз может подвести, но чутьё, закалённое во множестве зонных передряг, никогда.

И как только Ярый решил всецело довериться чуйке — другого выхода у него попросту не оставалось — он довольно скоро увидел, как впереди забрезжил свет. «Туда…» — шептала чуйка. И это не был голос контролёра, это говорил его собственный внутренний голос. Хотя они звучали одинаково, Ярый как-то мог их различать.

Он вышел на свет и… очутился на поляне. Вокруг порхали бабочки, а из зарослей доносилось журчание ручейка. Перед ним, в летнем платье и сандалиях на босу ногу, стояла Даша. Дашенька. Прекрасные каштановые волосы рассы́пались по плечам. Внимательные умные глаза заглядывали Ярому прямо в душу.

«СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ!» — отчаянно затрубила чуйка.

Но Ярослав не мог. Он просто не мог. Время остановилось. Зона исчезла. И ему больше не нужно было никуда торопиться, некого было спасать и некому мстить. Хотелось просто остаться здесь, в этом месте, навсегда.

А где-то далеко отсюда, в баре «У погибшего авантюриста», его никогда не дождётся верная напарница. У Косатки волосы не рассыпа́лись по плечам. У девушки вообще была короткая стрижка, поэтому если смотреть сзади, её можно было запросто спутать с парнем. И только один мужчина в целом мире знал, что она, эта неприступная на вид пацанка, может быть нежнее, чем все размалёванные «красотки» вместе взятые.

«Я боюсь за тебя. Вдруг ты не вернёшься оттуда прежним? Вергилий вот не вернулся. Но не только в физическом смысле, хотя и в физическом тоже. Его душа не вернулась, она осталась во власти тёмных сил. Во власти шайтана, как сказал бы Холод. И это страшнее, чем просто не вернуться…»

И словно кто-то другой вошёл в тело авантюриста, заставил его руки поднять автомат на уровень груди и упереть приклад в плечо. Нет, он сам никогда бы не смог этого сделать. Казалось бы, что может быть проще, чем выстрел? Раз плюнуть. Но сейчас нажимать на спусковой крючок казалось таким же тяжёлым, как толкать большой каменный валун в гору. Но Ярый всё же сумел — и заставил себя выстрелить в казавшуюся столь хрупкой и нежной женскую фигурку. Автомат плюнул огнём.

Вальс оборвался, словно чья-то рука убрала воображаемую иглу с воображаемой пластинки. Музыка умолкла, и в этот раз, хотелось бы верить, уже навсегда. Вместо неё обрушилась оглушительная тишина. А затем всё окончательно погрузилось во мрак, и сознание авантюриста кануло в счастливое забвение.