Загадка ранчо Ковингтон

12. Бабушка

Сэм и Элли настояли на том, чтобы проводить Кэсси домой. К тому времени, как они закончили работу, уже начало темнеть, и они не хотели, чтобы подруга ехала одна. Они вполне могут сделать большую петлю и потом вернуться в свой район города — он был не так уж и далеко. Джон с утра сказал Кэсси, что она может оставить велосипед себе, потому что он всё равно из такого велосипеда уже вырос.

За работой на ранчо время прошло быстро. Сорняки казались бесконечными, ими заросла бóльшая часть территории. Девочки обещали приходить помогать каждый день после школы, если у них не будет слишком много домашних заданий. Сэм втайне надеялась, что это как-то поможет им получать меньше заданий от мисс Ковингтон, но слишком на это не рассчитывала.

До местности, где жила Кэсси, они добрались меньше чем за двадцать минут, и она остановилась под дорожным знаком. В пригороде домов было не очень много.

— Дальше я сама, — нервно сказала Кэсси, глянув вниз по улице.

Сэм сразу поняла, что Кэсси совсем не хочет, чтобы новые подруги увидели, где она живёт, и это её обеспокоило.

— Мы можем зайти с тобой хоть на минуточку, Кэсси? Мне очень нужно в туалет, а ещё я была бы очень рада познакомиться с твоей бабушкой.

Да, она, возможно, слишком настойчива, но что-то говорило ей, что нужно обязательно заглянуть в дом.

Неуверенно переминаясь с ноги на ногу верхом на мальчишеском велосипеде, Кэсси выглядела почти перепуганной.

— Не думаю, что это хорошая идея, — почти шёпотом проговорила она. — Бабушка не очень хорошо относится к нежданным гостям.

— Кэсси, — сказала Элли. — Что у тебя такое, что ты не хочешь, чтобы мы видели? Мы твои подруги. Ты можешь нам доверять.

Твёрдость её голоса удивила Сэм.

Неуверенная в себе Кэсси, которая постепенно преображалась в течение недели, почти мгновенно вернулась. Она тут же ссутулилась и опустила голову, словно уменьшаясь прямо на глазах Сэм и Элли.

— Мы не можем просто притвориться, что я живу в хорошем доме с хорошей семьёй, как вы? — пробормотала она. — Я не хочу, чтобы вы видели, кто я на самом деле.

Её последние слова были едва слышны, и Сэм пришлось наклониться поближе, чтобы разобрать их.

— Кто ты на самом деле? — удивлённо переспросила Сэм. — Я и так это знаю. Именно поэтому мы друзья, Кэсси. Я вижу, что ты сильная и храбрая. Я горжусь, что ты моя подруга. И ничто не изменит этого.

Элли кивнула, когда Кэсси перевела взгляд с Сэм на неё. Можно ли им доверять? В конце концов решившись, она поставила ногу на педаль.

— Ладно, но поклянитесь, что вы не расскажете об этом никому. Даже родителям.

Это требование прозвучало почти умоляюще, и Сэм оно очень не понравилось. В отличие от случая с Лизой это не просто школьные сплетни. Кэсси просит её держать что-то втайне от мамы. Сэм, конечно, нередко ступает по самой кромке дозволенного, когда делится информацией с мамой весьма выборочно, но вот намеренно не лжёт никогда. Нет, был один раз, когда они с Хантером договорились, что ничего не расскажут о разбитом окне в задней части дома. Но в тот же день они получили болезненный урок: если ты соврёшь, всё станет только хуже. К тому же это было несколько лет назад. Она уже не маленькая, а информация о Кэсси может быть важной.

Кэсси уже снова крутила педали, и они с Элли последовали за ней. Элли, похоже, думала о том же, о чём и Сэм. Недоумённо посмотрев на Сэм, она пожала плечами и снова свернула на дорогу.

Они проехали вслед за Кэсси по практически незаметной подъездной дороге. С обеих сторон росли огромные кедры, и их ветки образовывали арку. В некоторых местах даже приходилось пригибаться, чтобы не получить веткой в лицо. Асфальт был усыпан кедровыми шишками и сломанными ветвями; очевидно, по этой дороге машины не ездили уже давно.

Они увидели впереди маленький белый домик, и Кэсси повернулась к ним.

— Обещаете? — ещё раз повторила она и покачнулась, объезжая большую ветку.

Сэм попыталась придумать, как бы сказать то, что хотела услышать Кэсси, и при этом не попасть в неприятную ситуацию. К счастью, от этой дилеммы её спас крик Элли:

— Это что, дым?!

Сэм остановилась и посмотрела туда, куда показывала Элли; и действительно, впереди виднелся маленький столбик дыма.

— Бабушка! — воскликнула Кэсси, бросила велосипед и бегом кинулась к входной двери. — Наверное, пыталась что-то приготовить!

Все три девочки вбежали в открытую дверь, и их поприветствовал ужасный запах. Сэм была настолько сосредоточена на пожаре, что даже почти не заметила завала из вещей в прихожей.

Они последовали за Кэсси вперёд по коридору. Источник дыма обнаружился на узкой, длинной кухне. Языки пламени вырывались из стоявшего на столе тостера, почти доставая до нижней полки висевшего над ним кухонного шкафчика.

— Возьми соду! — крикнула Сэм, выдёргивая тостер из розетки.

Кэсси стала открывать шкафы и в одном из них всё же нашла коробку с содой. Она поняла, зачем Сэм так сказала, и, оторвав верх от коробки, высыпала её содержимое в огонь. К счастью, он почти мгновенно потух.

Схватив полотенце, Сэм осторожно подняла со стола сгоревший тостер и вынесла его через дверь чёрного хода, открытую Кэсси. Поставив тостер на бетонное крыльцо, они собрались вокруг и стали смотреть, что из него торчит.

— Бабушка, похоже, засунула в него бутерброд с сыром, — объяснила Кэсси, вытаскивая из тостера обгоревшие остатки. — Она… иногда путается… Не нужно было оставлять её одну так надолго! Я приготовила ей еду, прежде чем вчера уйти, но, похоже, недостаточно.

Выбросив сгоревший бутерброд, она вернулась обратно в дом и начала искать бабушку. Сэм и Элли молча последовали за ней.

Опасность миновала, и Сэм уже внимательнее оглядывалась вокруг. На кухне было в основном чисто, но вот остальной дом просто завален. Настолько, что им приходилось идти по очень узкому проходу в передней, прихожей и коридоре. Там был не то что мусор — в основном книги, журналы, газеты, какие-то листы бумаги и коробки всех видов и размеров. Вперемешку с этим лежали игрушки, одежда и вещи, с которых даже ещё не сняли бирки с ценами.

Элли схватила Сэм за руку. Сэм обернулась и увидела, что подруга готова расплакаться. Они обе и представить не могли, каково это — жить в таком месте. Сэм слышала о синдроме накопительства, смотрела о нём пару передач, но впервые сама оказалась в подобном доме.

— Бабушка! — с облегчением воскликнула Кэсси.

Они добрались до спальни пожилой женщины; единственной чистой поверхностью была кровать посередине комнаты. На кровати сидела маленькая седая старушка в халате, скрестив ноги и держа на коленях тарелку с недоеденным бутербродом с сыром. Она, похоже, забыла, что сунула в тостер ещё один. Бабушка посмотрела на Кэсси мутным взглядом, но через мгновение глаза прояснились и заблестели — бабушка узнала внучку.

— Кэсси! — весело сказала она. — Ты дома. Хорошо погостила у подружек? Хочешь перекусить? У меня в духовке пирог, а на плите стоит индейка, она скоро будет готова.

Сэм поразилась. На кухне не было ни пирога, ни индейки. Бабушке, судя по всему, намного хуже, чем рассказывала Кэсси.

— Спасибо, бабушка, — с любовью сказала Кэсси, похлопав её по руке. — Звучит заманчиво.

Она подвезла к кровати небольшой столик на колёсиках, на котором стоял компактный телевизор со встроенным проигрывателем дисков. Кэсси включила его и стала возиться с громкостью, пока не убедилась, что бабушка довольна, а потом знаком показала девочкам, чтобы они вышли. Она даже не попыталась их представить.

Напротив располагалась другая спальня. Они словно зашли в совершенно другой дом. Кэсси содержала свою комнату в идеальной чистоте. У дальней стены, под единственным окном, стояла небольшая кровать, слева от них — такой же маленький комод, а справа — письменный стол. Не считая нескольких вещей на столе и рюкзака на кровати, комната была пуста.

— Мне нравится поддерживать тут чистоту, — объяснила Кэсси, закрывая дверь.

Сэм на мгновение потеряла дар речи — а такое случалось нечасто. Она просто не знала, что сказать. Пройдя к столу, она взяла фотографию в рамке и рассмотрела её. На ней была молодая, очень красивая женщина с русыми волосами. Рядом с ней стоял высокий, привлекательный латиноамериканец.

— Это твои родители? — спросила Сэм.

Кэсси кивнула и, забрав фотографию, провела по ней пальцем.

— Да. Они познакомились в колледже, где учились на химическом факультете. Мама поступила в колледж позже, потому что в шестнадцать лет бросила школу. Бабушка, впрочем, очень ею гордилась, потому что она всё-таки получила диплом об общем образовании, а потом и стипендию. Родители поженились сразу после того, как окончили университет, а вскоре родилась я. Ей было двадцать девять.

Она несколько раз моргнула и сделала глубокий вдох.

— Мама умерла от рака, когда мне не было и года. Бабушка сказала, что папа слишком сильно её любил. Он не мог смириться с мыслью, что потерял её и что теперь ему придётся воспитывать ребёнка одному. Через несколько месяцев он уехал, и с тех пор меня растила бабушка. Она вернулась сюда, в Оушенсайд, когда мне было года два.

Поставив фотографию на место, Кэсси прошла к комоду и выдвинула нижний ящик. Оттуда она достала коробку и поставила её на кровать, а девочки сели рядом. Когда Кэсси сняла крышку, стало сразу ясно, что это её коробка воспоминаний.

— Она любила меня.

Соска, ещё одна фотография — её мама, держащая на руках младенца, локон волос, перевязанный розовой лентой. Кэсси аккуратно разложила всё это на выцветшем одеяле, закончив газетной вырезкой с маминым некрологом.

— Конечно, она любила тебя, — сказала Элли, взяв Кэсси за руки. — Уверена, бабушка тоже любит тебя.

— Она не всегда была такой, — ответила Кэсси, подтолкнув к Элли семейную фотографию. На ней была бабушка, куда более молодая, на свадьбе её родителей. — У неё диагностировали раннюю деменцию где-то года три назад. До прошлого лета всё было нормально. Никогда не забуду тот день, когда мы ехали домой из магазина, и она заблудилась. Она настолько разволновалась, что съехала с дороги и врезалась в забор. Когда мы добрались до дома, она припарковала машину позади дома и больше никогда не садилась за руль.

— А у тебя больше нет родственников? — спросила Сэм, смотря на бумаги, лежавшие на дне коробки. Взяв одну из них, она рассеянно стала рассматривать её.

— Нет. У бабушки есть я, у меня — бабушка. Больше никто нам не нужен.

— А как же соседи? Или врач? Вам никто не пытался… помочь? — настаивала Элли.

— Бабушка дружила с одной соседкой, которая приносила нам ужины по воскресеньям и ходила в гости. Но… пару лет назад она переехала в другой штат. Врач перестал звонить после того, как нам отключили телефон. Я так и не поняла, как его оплачивать, — Кэсси тихо засмеялась. — Бабушка получает социальное страхование и какие-то ещё выплаты от штата ежемесячно, и из них автоматически вычитают ипотеку и прочие счета.

Документ, который держала в руках Сэм, напоминал свидетельство о рождении. На нём было имя матери Кэсси, но дата почему-то не совпадала. Сэм положила его обратно в коробку к другим юридическим документам — сейчас оно не имело особого значения. Сэм думала только о том, что Кэсси очень одиноко и она ещё и пытается ухаживать за больной бабушкой. Подняв голову, Сэм задумалась, как бы сказать то, что у неё на уме, при этом не расстроив подругу.

— Хорошие дни случаются чаще плохих, — быстро добавила Кэсси, увидев обеспокоенные лица Сэм и Элли. — Обычно она не такая, как сегодня. Всё потому, что я уехала, и она расстроилась. Раз в неделю мы вместе ходим в магазин на углу за покупками, а пару раз в неделю бабушка готовит ужин. Каждый вечер мы играем в карты, а потом она укладывает меня спать. У нас всё нормально.

— Кэсси, пожалуйста, разреши мне рассказать обо всём маме, — взмолилась Сэм, явно не поверив ей. Кэсси, может быть, и считает, что у них всё нормально, но Сэм боялась, что может случиться, если бабушке станет хуже. — Она сможет вам помочь. Я точно знаю, сможет!

— Нет! — закричала Кэсси, спрыгивая с кровати и отступая на несколько шагов. — Не надо! Не рассказывай никому! Они заберут её, Сэм. Отправят меня в детский приют, а бабушку — в какой-нибудь сумасшедший дом. Я никогда её больше не увижу! Я никогда больше вас не увижу! Пожалуйста, Сэм… Элли… — Кэсси уже плакала. — Она всё, что у меня есть!

Сэм не смогла выдержать настолько неприкрытого страха на лице подруги. Она подошла к Кэсси и заключила её в крепкие объятия. Элли тоже присоединилась, и они простояли так несколько минут.

— Я ничего не расскажу, по крайней мере сейчас, — шепнула Сэм. — Но я не могу врать маме, так что, если она спросит меня о твоём доме, мне придётся рассказать ей правду.

Кэсси неуверенно кивнула, понимая, что не может просить Сэм врать ради неё.

— Но ты должна мне обещать, — добавила Сэм, — что, если всё станет хуже, ты разрешишь нам тебе помочь. Хорошо?

— Хорошо, — выдохнула Кэсси, уткнувшись лбом в плечо Сэм. — Обещаю.