Закопайте Эльминстера Поглубже

Глава 2 Слово дворянина

К своему изумлению Амарун обнаружила, что Эльминстер в её разуме бездействует. Его контроль над телом девушки пропал. Она могла говорить и делать, что сама пожелает.

Спустя мгновение замешательства она выпалила:

— Арклет, что ты делаешь? Ты тупица!

— Эльминстер, — фыркнул юный аристократ, наградив её яростным взглядом, — можешь даже не пытаться меня обмануть! Я знаю, что это ты говоришь, а не моя Рун! Отпусти её! Уйди из неё и больше не появляйся! Иначе я уничтожу всё, что от тебя осталось!

Он угрожающе взмахнул шкатулкой.

Эльминстер снова взял на себя управление, так быстро, что Рун только моргнуть успела.

— О, — заставил он ответить её тело, в этот раз с характерной интонацией, свойственной мудрецу Долины Теней, когда тот был чем-то заинтересован. — И как же?

— Я сожгу этот прах в… в огне.

Голос Арклета стих, когда его гнев сменился растерянностью.

— И? Это же прах, идиот! Чему только учат кормирских дворян в наше время? — ответил Эл, который во всех отношениях сам теперь звучал как важная и надменная пожилая маркиза.

— Я… — клинок Арклета покачнулся из стороны в сторону, потом устремился к Шторм. — Ну, я всё ещё могу…

Амарун шагнула вперёд, оказавшись прямиком нос к носу с дворянином и уперев руки в бедра. Юноша моргнул и покраснел.

— Арклет, — прошипела она уже собственным, полным разочарования голосом, — ты нарушил своё слово, не так ли? Ты клялся именем Делькаслов, не так ли?

— Я… да. Моё слово — это моя честь и честь дома Делькаслов. Но, миледи, я кое-что обнаружил этой ночью. Я…

— Что же ты мог такое обнаружить, — оборвала она юношу, глаза девушки пылали от гнева, — что оправдало бы нарушение слова?

Арклет покраснел ещё сильнее, но взгляда не отвёл.

— Я обнаружил, — сказал он, — что когда ты в опасности, я в мгновение ока готов пожертвовать своей честью — и всем остальным, боги свидетели. Я сделал это ради тебя.

Амарун задрожала, её глаза увлажнились, и прежде чем голос подвёл её, она выпалила:

— Ты связал одного друга, чтобы угрожать другому? Зачем? Ты с ума сошёл?

— Я… быть может. Я не знаю, что делать. Я не знаю, говорю ли сейчас с возлюбленной или с Эльминстером, который держит тебя пленницей в твоей собственной голове… или даже разговариваю с кем-то ещё более зловещим. В землях Велуна когда-то кишели меняющие облик существа, и боевые маги так до конца их и не вывели.

Амарун раздражённо вздохнула и отступила на шаг.

— Я — это я, спасибо, Арклет. Хотя я понятия не имею, как тебе это доказать.

Она зашагала по комнате, потом остановилась и оглянулась на него через обнажённое плечо.

— Неужели ты не можешь ничего принять на веру?

Молодой лорд наградил её кривой ухмылкой.

— Видимо нет.

Она сделала умоляющий шаг обратно к нему, протянула руки — но он снова поднял меч и прорычал:

— Я не осмеливаюсь.

Рун посмотрела на него сквозь слёзы и прошептала:

— Так что я должна сделать, Арклет?

Они смотрели друг на друга, казалось, долгое время, пока трещал огонь в жаровне.

— И что, — прошептала Рун, по щекам которой текли слёзы, — что ты сможешь сделать, чтобы я снова смогла тебе доверять, лорд Делькасл? Ответь мне!

Колокольчик на двери весело звякнул, когда сильно надушенная купеческая жёнушка вышла наружу, довольная своей покупкой.

Алхимик со вздохом откинулся на своём сидении, радуясь, что наконец от неё избавился. Попробовала шестнадцать флаконов, ни один её не удовлетворил, и вместо них остановилась на покрытом трехлетней пылью снадобье с верхней полки. Женщина, казалось, считала, что сейчас середина дня, а не глубокая ночь, когда усталым людям приходится подниматься из кроватей, чтобы обслужить её. Прокляните боги этих задирающих носы…

Он начал убирать флаконы.

— Если бы в этом полном дворян городе мне не требовалось столько растреклятых монет…

Сочувствующий смешок за занавесом у него за спиной напомнил Сронтеру, что он не один.

Никогда не покидающий его страх подсказал ему, что этого конкретного гостя ни в коем случае нельзя заставлять ждать. Он вскочил со стула и бросился за занавес.

— П-простите, господин, — пробормотал он. — Я…

— Знаю, Сронтер. Это не важно, извинений не требуется. Коммерция в первую очередь. Не говоря уже об убытках, которые могло понести твоё дело, если бы Нечелсея Саммартаэль решила, что ты обделил её вниманием. Весть об этом разнеслась бы по всему Сюзейлу ещё до рассвета.

— Ах, в самом деле, — согласился Сронтер, проходя мимо мужчины, который с такой лёгкостью завладел его разумом три ночи тому назад, раскрыв величайший секрет алхимика.

Алхимиков скорее боялись, чем любили, и если они желали провести долгую карьеру, им требовалось могущественное тайное оружие. Это должно было стать его последним — если он каким-то способом сумеет научиться им управлять. До тех пор оно по крайней мере могло служить мощным средством против воров. Во всяком случае, Сронтер рассчитывал на это, прежде чем в его жизни возник Мэншун.

В испуганной спешке Сронтер не сразу совладал с запорами, замешкавшись с цепью и обманным замком. Дважды он ронял ключ, открывающий скрытую шкатулку, где лежал настоящий ключ.

Мэншун улыбнулся милой улыбкой.

— Я никуда не спешу, добрый алхимик. Разве что, конечно, добрая женщина Саммартаэль решит вернуться ещё за чем-нибудь.

От этой ужасной мысли Сронтер уронил тяжёлый замок себе на ногу.

Его непроизвольный крик и подскоки на одной ноге прекратились, как только алхимик смог взять себя в руки. Упершисьлечом в дверь, заморгав и сцепив зубы, он налёг на неё и распахнул настежь с громким звоном цепей.

Его гость остался стоять на том же месте.

— Нет никакой необходимости перемещать их, правда?

— Д-да, господин. Совсем никакой.

Сронтер поспешил в свою кладовую, к клетке, которую хотел увидеть Мэншун. В конце концов, его гость мог забрать его дом, лавку, и всё внутри — просто по своей прихоти.

Посмотрим правде в глаза, он уже был рабом, а рабы живут лучше, когда их хозяева довольны.

Сронтер развязал свой особый узел и откинул ближайшую половину кожаной завесы. Пять жильцов клетки с плавной синхронностью подлетели к открывшейся стороне, чтобы повиснуть там в воздухе и выглянуть сквозь прутья.

Пять небольших шаров, каждый размером с кулак кузнеца. Созерцатели, их крошечные глазные отростки походили на корчащихся червей, жаждали посмотреть на что-нибудь и причинить этому вред. Чудовища злобно зашипели.

И смолкли, когда улыбавшийся мужчина за дверью вонзил свой разум во все их сознания одновременно, захватив их с такой же лёгкостью, как и несчастного Сронтера.

Его ужасная улыбка расширилась.

— Неплохо, Сронтер, весьма Неплохо. Пять маленьких летающих тел, доступных в любое мгновение, как только они мне потребуются. Выпусти их.

— В-выпустить?

— Всех. Подари им свободу своей кладовой. Со всеми этими цепями и замками, ты всё равно редко ею пользуешься, не так ли?

— Н-ну да, но…

Сронтер обнаружил, что возражение, которое он собирался привести, пропало из его разума, и вместе с ним — его потрясённый гнев. Злобное веселье поднималось в нём, исказив его унылое лицо в ухмылке, которая была зеркальным отражением улыбки на лице его гостя.

«Ох, всевидящие боги, что со мной будет?» — подумал он.

— Время для любых «но» давно прошло, Сронтер, — промурлыкал Мэншун. — Ты увидишь приближающийся рассвет в таком же добром здравии, как сейчас, поверь мне — а мне ты можешь верить. Я не царедворец Кормира и не аристократ. Моё слово кое-что значит.

Он ленивой рукой указал мимо клетки.

— Это окно легко открывается? Нет? Ах, но я вижу, что его ставни легко можно сломать, если мне нужно будет спешить. Хорошо. Мои ездовые лошадки могут уйти этим путём, если потребуется.

— Нужно будет спешить?

— Признаю, подобная нужда маловероятна, сейчас, когда Эльминстер мёртв; но, добрый сэр алхимик, нельзя знать наверняка, нельзя знать наверняка. Уж этому Королевства меня научили за все мои долгие жизни.

— Долгие жизни?

— Ты служишь прекрасным эхом, добрый Сронтер, но некая персона — нет, несколько персон — заметили твои горящие лампы и приближаются ко входу в твою лавку. Так что открой клетку и закрой эту дверь. Немедленно.

Следующие мгновения для Иммаэро Сронтера стали вихрем задыхающейся активности, и к тому времени, как он, пыхтя и задыхаясь, оказался по другую сторону занавеса, моргая на переминающихся в сумраке его лавки посетителей, внедрённое ему чувство мрачного превосходства и зловещего тёмного удовлетворения куда-то испарились.

Во время этого вихря Мэншун куда-то исчез, Сронтер толком не понял, куда, но болезненно осознавал, что на свободе в его кладовой — где он хранил свои яды, свою лучшую выпивку и большую часть своих монет — находятся пятеро созерцателей, которые с лёгкостью могут убить его или любого другого сюзейльца,

Не сказать, что подобное нежелательное состояние дел продлится долго, если его подозрения оправдаются. А когда дело касалось личного неблагосостояния Иммаэро Сронтера, его подозрения обычно оправдывались.

А потом его ушей достигла просьба самой смелой из покупателей, и он услышал, как отвечает с лёгкостью старой привычки:

— Вытяжка из угрей Драконьего озера, госпожа? Что ж, спрос на неё невелик, особенно в это время ночи, но…

Лицо Арклета посуровело.

— Доверять? Доверять? Ха, ты не обманешь меня, чародей! Это ты, Эльминстер, и ты покалечил или сковал молчанием мою госпожу! Она — просто маска, которую ты надеваешь, чтобы обдурить меня!

Он рассёк воздух своим мечом, сплетая сверкающую стену стали, и сделал два медленных, угрожающих шага вперёд, заставляя свою возлюбленную отступить.

Казалось, что со всеми этими слезами ей так больно…

Он взвыл, напоминая себе, что на самом деле это Эльминстер, который просто использует тело его Амарун.

— Ты должен прекратить это зло — вселяться в живых людей! Прямо сейчас!

— А иначе ты — что? — спросила Рун, искоса посмотрев на него. — Зарежешь меня, Арклет? Убьешь меня, танцовщицу, которую ты звал своей госпожой, и ради которой ты якобы делаешь всё это? И когда ты распотрошишь меня, и я буду лежать, рассечённая на части, в луже крови на этом полу, что тогда? Как ты остановишь волшебника, которого так ненавидишь?

Растерянный гнев выростал в наследнике дома Делькаслов. Она была права, дракон всё это побери! Как он мог ударить волшебника, не навредив Рун?

Когда Амарун прижалась к дальней стене единственной комнаты охотничьего домика и шагнула вдоль неё, Арклет осознал, что его наступление увело его далеко от жаровни. Торопливо он вернулся туда, откуда ушёл, пытаясь не споткнуться о разбросанное постельное бельё, ни на секунду не отрывая от неё глаз.

Заклинание, она может наложить заклинание… ему нужно что-то метательное и свободная рука, чтобы это что-то метнуть. Его кинжал, конечно, но…

Ох, треск и грохот! Почему его жизнь должна быть такой сложной?

— Эти бесконечные проблемы утомительны, но с другой стороны, именно проблемы делают жизнь интересной, — промурлыкал Мэншун, шагая по одной из относительно тихих улочек квартала Ветреногорынка в Сюзейле в сопровождении нанятых лампоносцев впереди и позади.

— Вы сказали «утомительны», добрый сэр? — переспросил меч-капитан пурпурных драконов, шагавший во главе своего патруля.

Мэншун непринуждённо улыбнулся ему.

— Пустяки, уверяю вас. Конкуренция в купеческой деятельности порождает препятствия даже в самых осторожных вложениях и стратегемах. Я буду спокойнее, когда закончится Совет, и всё, хм, немного поуляжется.

Патрульный улыбнулся в ответ.

— Я тоже, сэр. Я тоже.

Они обменялись кивками и разошлись своими дорогами, патруль — в направлении доков, а Мэншун — к огороженным стенами особнякам и величественным башням, где обитали самые богатые и благородные жители города.

Да, Сронтер и в самом деле оказался полезным. Его лавка находилась в центре города, хоть и не в самом популярном месте. Коллекция сюзейльских баз Мэншуна росла довольно быстро.

Не останавливаясь, Мэншун поднял руку и отвесил самому себе пощёчину.

— Нужно прекратить разговаривать с самим собой. Плохая привычка, приобретённая за многочисленные долгие и тёмные годы заговоров и козней. Скоро с этим будет покончено — Кормир почти у меня в руках.

Он лучезарно улыбнулся ломовому извозчику, потеющему под весом полного бочонка, получил в ответ изумлённый взгляд, и с лёгким сердцем отправился дальше.

Эльминстер мёртв. Погиб от его собственной руки, и в этот раз уже наверняка. Да.

Это убийство открывало столько дверей и делало проще и безопаснее столько неровных тропинок. Хотя оно означало потребность немного пересмотреть свою стратегию.

Поскольку нужда в спешке пропала, в первую очередь сейчас необходимо было отсрочить этот Совет Дракона. Без Грозозмея и его юных сорвиголов Мэншун нуждался во времени — хватит ещё одного дня — чтобы восстановить ряды служащих ему дворян.

Когда Совет неизбежно превратится в кровавую баню, он хотел, чтобы погибали члены королевской семьи, царедворцы и аристократы, а не просто случайные жертвы.

Точечное кровопускание экономит кучу времени.

Эльминстер подавил вздох. Взгляд лорда Делькасла стал диким. Сейчас юноша был способен практически на всё — и стал по-настоящему опасен.

О, тело Рун, конечно, было достаточно ловким, чтобы схватить меха и простыни и захлестнуть ими клинок, которым размахивал юный дурак, или даже накинуть их ему на голову, чтобы ослепить, а затем оглушить лорда Делькасла — но Рун была голой, Шторм тоже ничем не могла помочь, а меч был острым. Кто-то пострадает.

А ведь без этого можно было бы обойтись.

Шкатулка, которой угрожал ему Арклет, была пуста и останется таковой, пока Эл не покинет Амарун — и Шторм с таким же успехом могла хранить его прах в своих сапогах, или, если уж на то пошло, соскрести золу, которая вовсе не была Элом, из очага, чтобы лордишка уничтожил её и успокоился…

Аа, Шторм очнулась, стряхнув с себя эффекты дармухи. Сквозь блестящий водопад её серебряных волос Эл увидел блеск открывшегося на мгновение глаза.

Его роль стала ясна. Он должен был забалтывать Арклета и отвлекать внимание лорда на себя.

— Арклет, — сказал он, подражая мрачной и искренней манере Амарун, опустившись на колени и широко разведя руки, — что я могу сделать, чтобы убедить тебя? Я твоя Рун, и… и ты пугаешь меня. Я не знаю, как тебе доказать что-либо!

Ему нельзя было смотреть на Шторм, чтобы не привлекать к ней внимания Арклета — но в сознании, которое они делили с Амарун, танцовщица тоже увидела открывшийся глаз, и сразу же захотела взглянуть на среброволосого барда.

Амарун инстинктивно потянулась, чтобы взять под контроль свои глаза. Безмолвное мгновение они мысленно боролись, пока Эл не выиграл эту битву — он бешено затряс головой танцовщицы и заставил её посмотреть в сторону, на заваленный простынями пол.

— Арклет? — вcхлипнул он, не осмеливаясь позволить Амарун поднять взгляд.

— Рун, — зарычал Арклет, — если ты — это Рун, а не волшебник, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что напуган не меньше твоего. И я не знаю, как убедиться, что ты — это… ну, ты.

Эл едва сумел не усмехнуться. Сумел бы он быть более красноречивым в возрасте Делькасла? Наверное нет…

Позади юного лорда начала освобождаться Шторм. Арклет знал своё дело. Его пояс был туго натянут, глубоко впиваясь в её кожу. Шторм потянулась, как большая кошка, выгнулась ещё сильнее, потом расслабилась, испытав пределы своих оков. Весьма ограниченные пределы.

Но, похоже, она узнала достаточно, чтобы решить, что делать дальше, без всякого промедления. Пока Эл изо всех сил старался не смотреть — Амарун ни капли в этом не помогала — Шторм сделала собственный ход.

— И я не знаю, как доказать тебе, что я — Амарун. Эльминстер не может долго мною управлять, но… ну, он не чудовище, которым ты его изображаешь.

— Ха! Должно быть, это ты, маг! Моя Рун никогда не подчинилась бы тирании, она бы кричала и боролась, пока могла дышать!

Амарун и Эльминстер увидели, как позади разгневанного лордишки Шторм с гримасой боли рывком вырывает плечо из сустава. Это ослабило пояс достаточно, чтобы в болезненном безмолвии она изогнулась, дёрнулась и вырвалась из тугих пут Арклета, оставив пояс цепляться за рубаху, из которой выскользнула.

Медленно, в полном молчании и с крайней осторожностью она перекатилась, нагая, как в миг появления на свет — берегла своё вывихнутое плечо. Шторм продолжила катиться по мехам и простыням к очагу.

Эльминстер попробовал снова — и в этот раз почувствовал полное согласие Амарун. Он позволил ей перехватить голос на полуслове, надеясь, что не пожалеет об этом.

— Арклет Делькасл, — сурово начал он, — откуда тебе… — она так гладко завладела речью, что в гневной отповеди не прозвучало ни единой заминки, — знать, как бы я поступила? Я зарабатываю на жизнь, ублажая мужчин, помнишь? Я делаю это, потому что мне нужно есть, потому что не хочу замёрзнуть сюзейльской зимой; я никогда не могла придерживаться принципов, которые ты мне присваиваешь!

Шторм у очага не тянулась к оружию и вообще ничего не делала, чтобы прикрыться или вправить своё плечо. Она — Элу пришлось подавить изумлённый взгляд Амарун — заваривала чай.

— Ты не моя Рун, — фыркнул Арклет. — Слишком витиеватые слова для танцовщицы, волшебник! Тебе придётся постараться получше!

В их общем сознании полыхнул гнев Амарун. Она принялась бороться с Элом за контроль над всем своим телом, и он уступил. Это должно было сработать.

— Арклет, ты действительно так глуп? Или просто слишком зол, чтобы подумать? Ты правда веришь, что бойкий язык, разумные аргументы и культурная речь принадлежат лишь высокорожденным и некоторым придворным слугам? Мы для тебя звери, едва способные на что-то большее, чем хрюкать и рычать? Мы немытые жители — ваши простофили, ваши слуги, ваши рабы? Если уж зашла речь, ты вообще представляешь, что приходится выслушивать танцовщицам — боги, да любой грошовой девке для удовольствий? Я — Амарун Белая Волна!

Не вставая с колен, она обхватила себя руками и отрезала:

— И это — моё тело! Я не какой-то старый волшебник, притворяющийся твоей Рун; я и есть твоя Рун! Вбей себе это в свою тупую башку, лорд Задранный нос Делькасл — если сумеешь!

Арклет моргнул.

— А… э… но Рун, откуда мне знать? Я…

— Неоткуда, лорд Делькасл! Никто из нас не может знать наверняка! Всем нам в этой жизни приходится доверять людям или покинуть их и в одиночку скитаться в глуши — до тех пор, пока не съест первый же охотящийся волк или голодный медведь! Я должна доверять тебе; ты должен доверять мне; и мы оба должны доверять другим — барду и волшебнику, к примеру. А теперь позволь тебе кое-что сказать!

Арклет моргнул, глядя на неё, а потом — мудро с его стороны, решил Эл — кивнул. И воздержался от замечания, что Рун уже это делает.

Хороший парень. В конце концов, они могут и пережить всё это.

— Мне больно, Арклет. Я только что повстречала богиню. Лицом к лицу — проклятье, и она меня коснулась! Это было ужасно и это было прекрасно. Я потерялась в благоговении и не хотела ничего, только вернуться сюда и рассказать тебе, как это было восхитительно. Самый величественный момент моей жизни, и, возможно, лучшее, что со мной когда-либо произойдёт. И ты разрушил его, Арклет, полностью всё испортил! Мне нужно было поделиться этим с тобой; нужно было, чтобы ты понял; и что я обнаружила? Ты махаешь вокруг мечом, как будто это всё решит! Как типично для аристократа! Тьфу!

— Н-но Рун, он украл твоё тело!

Амарун вскочила с пола и ринулась прямо к Арклету, ладонью смахнув его меч в сторону. Её глаза сверкали.

— Послушай-ка меня, лорд Делькасл! Эльминстер — мой предок, а разве вы, высокорожденные, не трясётесь над своими родословными и священными предками, а? — позаимствовал моё тело. С многочисленными опасениями и без намерения оставить его себе, и я видела это в его разуме. Мы же делим мою голову, помнишь? Я видела его мысли, и я знаю. Эльминстеру мне доверять не нужно, потому что я и так знаю, что он думает и чувствует.

Она замерла прямо перед Арклетом, подбородок к подбородку, едва не касаясь его, и яростно произнесла — её дыхание на его лице было горячим от гнева:

— И слушай меня внимательно, Арклет Делькасл — этот займ меня устраивает. Так что если ты хоть немного беспокоишься о моих чувствах и моей свободе, тебя он тоже должен устроить.

Арклет посмотрел ей в глаза, побледнел, забытый меч опустился в его руке.

— Если ты не можешь это принять, — добавила его Рун, — возможно, тогда тебе стоит принять, что всё это — вообще не твоё дело.

Юный благородный лорд вгляделся в её лицо, затем покачал головой и отступил, снова поднимая меч.

— Нет, — сказал он. — Нет, ты не моя Рун. Эти слова исходят от Эльминстера, пытающегося меня обмануть. Волшебник, что ты сотворил с моей госпожой?

Амарун сжала кулаки и подалась вперёд, испустив вопль бешенства.

Арклет принял боевую стойку.

— Тебе придётся придумать что-нибудь получше!

— Зачем? — спросил спокойный голос сзади, сразу за его правым ухом. — Разве мы не можем успокоиться и сесть у огня, чтобы поболтать об этом? Я приготовила чай.

Шторм Среброрукая! Как она..?

Арклет развернулся кругом, меч рассёк воздух, чтобы ударить…

И внезапно замер и задрожал, объятый страхом.

Он не только едва не ударил обнажённую, невооружённую женщину, но во время его резкого разворота как будто из ниоткуда возникли её пальцы, железные когти, и сделали что-то с его запястьем так, что меч улетел в сторону, а затем схватили его руку такой хваткой, которую он не смог бы сломить.

Шторм была сильнее него. И намного красивее. И прижималась к нему.

— Путы поверх одежды не удержат того, кто готов сбросить свой наряд, — промурчала она. — Тебе стоит запомнить это, лорд Делькасл.

Она добавила дружескую улыбку к своей реплике, и, казалось, в охотничьем домике взошло солнце. Серебряные локоны взметнулись, будто по своей воле, чтобы погладить Арклета по щеке и провести черту по его подбородку.

Арклет смотрел на неё, изо всех сил пытаясь не отрывать взгляда от лица женщины. Боги, как же она сногсшибательно смотрелась! Он… он… было сложно и не смотреть на неё, и удержаться от полушага вперёд, чтобы почувствовать её всю своим телом. Если они начнут бороться, их контакт будет яростным, и… интимным.

— Я… я не знаю, что делать! — выпалил он, почувствовав, как мягкая рука (рука Рун, и, будь оно всё проклято, она тоже была голой!) скользит по его груди.

Он вздохнул и сдался.

— Где там этот чай?