Замкнутый круг

XIII. Алексей Блонский «Замкнутый круг» Глава 9. Попытка отвлечься и щенячьи метафоры

Больше я не мог собраться с силами выйти на улицу. Три дня провалявшись дома, отматывая время назад в поисках своих ошибок, я понял, что не вывожу. Мне была необходима разрядка. Стоит только переключить внимание на что-то постороннее, отдохнуть, и меня отпустит.

Обязательно отпустит.

Я стал составлять речь для, так скажем, увольнения. Плешецкий теперь внушал мне страх, и я старался подобрать такие слова, от которых он не взбесился бы. Но голова безумно трещала, я растерял все силы и моральные, и физические.

Не успел я опомниться, как оказался в такси, едущем на дачу дружка Макса. Я предпочел заднее сидение и всю дорогу лицезрел проносящиеся мимо елки, в то время как таксист разводил Макса на диалоги об электронных сигаретах, тусовках и женщинах. Последних, кстати, у нашего водителя оказалось чуть ли не под полтинник, по его словам. Хотя я бы больше поверил, что он летал в космос, учитывая его семь хронических болячек. Это была еще одна тема для разговора.

Дача оказалась в такой глуши (как я и просил), что нас высадили на практически не просматриваемой лесной тропе, откуда пешком идти еще минут двадцать. Макс подозрительно притих, мы шли молча, иногда он сверялся с маршрутом в телефоне. Когда проходили мимо небольшого поселка за нами увязался щенок. Как только мы с ним встретились взглядами, он завилял хвостом и бросился на мои колени, испачкав штаны. Втроем мы пересекли реку, ушли далеко от его дома, и я стал тревожиться, вдруг он не найдет обратную дорогу. Вскоре щенок увлекся притаившейся в траве ящерицей, и мы разошлись в разные стороны.

Дом стоял на самой окраине, а через сто метров от него крутой обрыв и бурное течение реки. Я услышал ее шум еще за пять минут до того, как мы дошли до места. Участок огорожен невысоким деревянным заборчиком, сам домик миниатюрный, но уютный. Заброшенный сад, через который выложена каменистая тропинка, заросшая вьюнком, а позади над крышей возвышались огромные сосны.

Я невольно подумал о том, что хотел бы жить в подобном месте. Проводить время в компании приятного себя и ни души в радиусе двух километров. Возможно даже завел бы такого же щенка.

Макс познакомил меня с другими гостями, у каждого из них в руках уже кончалась вторая банка пива. Имена я не запомнил, да и не старался. Мне достаточно было пяти минут, чтобы осознать, насколько сильно мое желание сбежать отсюда. Здесь была парочка неразлучников: у него рука весь вечер запрятана в джинсах подружки, а она постоянно терлась о него грудью. Друг Макса и хозяин дачи был сносный, хотя между делом читался его снобизм. Так я узнал, что участок достался ему в наследство от деда, что он уже собирается сносить дом и заказывать новый, сверхсовременный, модульный, чтобы его привезли сюда уже этой осенью и собрали как конструктор прямо у него на глазах. С панорамными окнами, треугольной мансардой и кучей умной техники. Я спросил, как он представляет себе эту доставку, если даже таксист не смог сюда добраться. Он ловко увел тему разговора в другое русло, так что мое желание слушать его занудство окончательно отпало. Были с нами еще две девушки. Одна уверенная в себе бизнесвумен (насколько ее можно так назвать, если к ней на ресницы ходят три-четыре человека?), и вторая забитая домохозяйка, которой впервые за полгода удалось спихнуть своего семилетнего отпрыска на мать и выбраться в люди.

Перед тем как мы обменялись приветствиями, Макс шепнул:

— Обещай не бить.

Я лишь успел нахмуриться, мысленно перебирая варианты за что я мог бы его ударить, как он подвел меня к забитой домохозяйке и представил:

— Знакомьтесь, это Алексей, мой друг, а это Белла, не замужем.

Поэтому я запомнил только одно имя, и то, потому что оно напоминало мне кличку соседской собаки. Так и видел, как дядя Вася в своих синих шлепанцах выходит на детскую площадку и через весь двор орет: «Белла! Ко мне!». А когда она, высунув язык, подбегала, он чесал ее за ухом и приговаривал «Хорошая псина! Хорошая!».

Все время Макс навязывал мне ее общество, прилагал усилия к нашему сближению. Возможно, у Беллы есть какие-то плюсы, и я тщетно пытался их разглядеть. Она улыбалась слишком широко, постоянно теребила свои волосы, и голос ее дрожал, когда она упоминала своего сына, словно боялась меня спугнуть. В какой-то момент я сдался и начал задавать вопросы о ее жизни, но все, о чем Белла могла мне поведать — сколько ложек сахара и соли нужно на трехлитровую банку огурцов, или что ее сын не выносит молочную кашу по утрам, или что в поликлиниках водятся самые сумасшедшие мамаши на свете. Впрочем, я зря начал чем-то интересоваться, потому что рот ее не затыкался.

Когда мы начали играть в «Бэнг!» она немного утихла, но иногда продолжала о чем-то судачить, отвлекаясь от игры. Девушкам явно не понравилось наше время препровождение и после первой партии они сбежали от нас, чему я был бесконечно рад, в том числе и потому, что парочка неразлучников перестала обжиматься.

После второй партии Макс был уже изрядно выпивший.

— Ну как тебе Белла?

Я смерил его презрением.

— Да расслабься. Ты сам не свой последнее время. Бред какой-то несешь про свою Плешецкую. Ну встретились, ну бывает. Просто забудь об этом как о страшном сне, и ищи другой заказ, зачем сразу все под корень рубить?

— Нет, я решил. Ко мне уже никто не обратится, и репутация окончательно пострадает.

— И чем ты займешься?

— Не знаю…

— У тебя же так хорошо получается, где бы ты еще нашел себе место в жизни? Подумай об этом. Репутация дело наживное, ты рано сдался.

Наша компания была разделена на женщин и мужчин до тех пор, пока не стемнело, и девочкам не начали мерещиться маньяки. Озабоченные снова принялись лобзаться, а Белла присела ко мне и стала рассказывать всю подноготную Андрея Чикатило да так, что мне самому стало немного жутко.

Жутко от ее осведомленности.

Она махнула рукой и сказала, что слушать подкасты про маньяков, пока драишь квартиру до блеска — ее хобби.

Включили музыку, подбросили в мангал дров — стало уютно. Девушки начали танцевать, и парни уже достигли той кондиции, чтобы присоединиться к ним. Пиво меня немного расслабило, но в пляс я не ударился, а остался в одиночестве сидеть у костра, поджигая и так обуглившийся конец палки, которой мы мешали угли. Белла, поняв, что меня не растормошить (к сожалению, поняла она это только спустя полчаса безуспешных попыток) присоединилась к своей подружке бизнес-леди.

Макс скакал, изображая подобие танца, улыбался и был по-настоящему счастлив в моменте. Он оборачивался в мою сторону и махал рукой, мол, пошли танцевать, но я салютовал ему бутылкой и оставался на своем месте.

Я витал в своих мыслях, когда Белла подсела ко мне, раскрасневшаяся и обмахивающая лицо ладонью. Мое внимание привлекло отсутствие людей, мы остались втроем — я, Белла и сноб, ищущий свой стакан, потому что выпить из чужого он слишком брезговал.

— Как думаешь, вечеринка кончилась или веселье еще впереди?

Я сначала не понял, а потом дошло — меня пытаются соблазнить. При том очень неумело.

— Не знаю, что ответить, — улыбнулся я.

Думаю, выпитого пива хватит, чтобы не замечать ее странностей. Как я уже говорил, мне необходима разрядка.

Она встрепенулась, выпятила грудь, неуклюже приспустив с плеча кофту.

— В доме мало кроватей, хочешь лечь со мной? Я успела занять комнату, — посмеявшись хрюкнула она.

Голова немного кружилась, и Белла выглядела сейчас привлекательнее. Я потянулся за поцелуем. Губы ее дрожали, а я все еще не был до конца уверен, что это хорошая идея.

Не знаю, кто перенервничал больше — она или я. Мы неуклюже стукнулись зубами, Белла лизнула мою губу, и я почуял, как сильно от нее пахнуло коньяком. Этот запах перенес меня в тот злополучный ночной клуб. И нелепо свисающий с плеча рукав платья Плешецкой уже не казался мне таким неприятным, и силуэт ее тела в мерцающих софитах игриво дразнил мое сознание. «От меня пахнет бутылкой коллекционного бренди. Извини, мальчик, такой тебе и не снился», — отзывался эхом ее голос в моих мыслях. И «мальчик» из ее уст уже не так резал слух, и все мое естество сейчас хотело телепортироваться к ней, а не терпеть облизывания Беллы, которая ассоциировалась лишь с соседской псиной.

Спасением стал отчаянный визг в ночной глуши. Белла дернулась, и я понял, что она тоже это слышит. Когда все стихло, мы навострили уши, ожидая продолжения. Через несколько секунд визг повторился.

— Это щенок, — вырвалось у меня.

— Что? — Белла сделала такое лицо, будто я говорил на китайском. Но меня уже и след простыл.

Чем дальше в лес, тем все темнее и темнее. Даже свет фонарика на телефоне не справлялся. Позади хрустнула ветка — Белла шла за мной.

— Эй! Какой еще щенок? Ты куда? — бросала она в след.

Ее вопросы остались без ответа. Меня окутала паника, я вдруг почувствовал, что тот щенок, что увязался за нами днем, так и не нашел дорогу домой. Чувство ответственности за маленькое беззащитное существо вело меня через лесные дебри, я дважды напоролся на паутину, зацепился шнурком за валявшиеся ветки, наступил на хлипкую разлагающуюся кору дерева, но все же не остановился. Белла не успевала за мной, и вдруг вместо нескончаемого бубнежа прозвучал ее крик.

— Что случилось? — спросил я.

— Здесь кто-то в кустах!

Я вернулся к ней и услышал жалобный писк и шевеление. Как мне хотелось ошибиться насчет щенка, но вот он — неподвижный, беспомощный, его задняя лапа наполовину была проглочена змеей.

Белла, увидев блеск гладкой змеиной кожи в отражении света фонарика, заорала что есть мочи и схватилась за мои плечи.

— Она ядовитая!? Скажи! Ядовитая!?

Змея занервничала, почуяв, что ее ужину угрожает опасность, но щенка не отпустила, наоборот, схватилась крепче.

— Быстро! Иди в дом и принеси топор или лопату, что угодно!

Неуверенно, но все же Белла ушла. Нельзя было терять ни минуты. Лапу уже не было видно, щенок визжал все яростнее под сдавливающейся челюстью гадюки. Прошла минута, но тянулась она как целый час. Я пытался вспомнить что-нибудь из курса БЖД, но как мне могло помочь знание термина катастрофа? Беллы все не слышно. Не удивился бы, если она решила вообще не возвращаться.

Пришлось импровизировать. Я наступил на змею, ее тельце утонуло в листьях и мхе, что не особенно ослабило ее мышцы. В темноте я не мог разглядеть приличную палку, да и вряд ли она бы мне помогла. Попытка вытянуть щенка из пасти гадюки не венчалась успехом, ее зубы глубоко проникли под его шкурку. Я надавил на змею всем весом, она издала шипение, от которого кровь застыла в жилах. Раньше я никогда не встречался с ядовитыми змеями. Однажды в детстве поймал ужа и то силком. Я наступил на змею второй ногой, и, кажется, это помогло. Она начала извиваться, дергаться и шипеть, но главное — отпустила лапку. Я вытащил щенка за шкирку, и он тут же удрал в темноту.

Вот бы и меня кто спас из ловушки.

Мы с гадюкой остались один на один. Как только ее пасть освободилась, она сделала попытку наброситься на меня, но половина ее тельца была обездвижена моей ногой. Все же ей удалось удариться носом о мой кроссовок. Я боялся пошевелиться. Поза, в которой мне пришлось застыть абсолютно никак не препятствовала нападению. Наконец, зашелестела трава.

— Я здесь! — крикнул я в темноту, в надежде, что Белла не заблудилась.

Она быстро пришла на мой голос и протянула мне грабли.

Гадюка снова бросилась на меня, щелкнув пастью, словно хлыстом.

— За каким… ты притащила гребаные грабли!?

Белла опешила. Алкоголь помутнил последние крохи сознания, что таились в ней.

Я почувствовал, как по щиколотке разливается кипяток. Не помню, что происходило дальше, все было как в тумане. Я дернул ногой, чем только сильнее разозлил змею, стал лихорадочно бить по ней граблями. Внезапно она отцепилась, и я бросился наутек, точно как это сделал щенок пару минут назад.

Оказавшись дома, я осмотрел рану. Две красные точки прожигали ногу насквозь.

— Надо отсосать, — сказала Белла.

— Что?

— Надо отсосать яд. Вроде как. Думаешь, там есть яд?

— Конечно есть, черт бы тебя побрал! Думаешь она пощекотала меня языком и ушла домой пить чай с плюшками!?

Белла притихла.

Несомненно, это была самая абсурдная ночь в моей жизни: я пытался полчаса выдавить яд из щиколотки, после чего, хромая, тащил пьяную девушку в кровать. И всю ночь мне пришлось ютиться на десяти свободных сантиметрах ее постели, потому что моя законная половина дивана рядом с Максом была занята леди-ресничками.

Утром, как и ожидалось, Белле было безумно стыдно. Она снова стала забитой домохозяйкой, с которой я познакомился вчера днем. Один раз она скомкано извинилась передо мной, и остаток времени ходила красная как рак, пока мы с Максом не уехали.

— Ну что, как ночь прошла? — спросил он в такси.

— Изумительно, — съязвил я.

Сделав вид, будто сплю, чтобы Макс не доставал меня всю дорогу расспросами, я подумал о том, что меня ждет в городе. Выходные вышли так себе, после них еще неделю надо будет приходить в себя.

Что-то во мне окончательно сломалось.

Я не хотел возвращаться к прежней жизни, не хотел снова следить за женщинами, попадать на деньги или в опасные переделки. Мне вдруг захотелось спокойной жизни.

Почему?

Стать следователем я хотел с тех пор, как преподаватель заставил меня выучиться криминалистике. Но почему я пошел по этой кривой дорожке?

Всему виной она. Когда бросила меня, когда ушла… я был потерян, так же, как и сейчас. Она перечеркнула всю мою жизнь на до и после. Поэтому я уволился несмотря на то, что все начальство скрипело зубами. И поэтому же возненавидел женщин. Она предпочла мне старика с набитыми карманами. У меня в тот период жизни не было ни гроша. Все, что удавалось заработать, я тратил на еду и съемную квартиру. И не было никаких средств баловать ее дорогими подарками, походами в рестораны или путешествиями.

Потом у меня появились деньги. Но ее уже не было.

Осознав это в тот день, я понял, что не чувствую больше злости или обиды. Я не чувствую ровным счетом ничего.

Пусто. Тихо. Спокойно.