Замкнутый круг

XXIII. Алексей Блонский «Замкнутый круг» Глава 15. День, когда я раскрыл дело, но не обрадовался этому

29 июня 2023 года

Уже вечером того дня мы с ребятами стояли в кабинете Лики. Они доделали кладовую, и на этом закончилась вся работа в кафе. Там же был и Терентьев, пересчитывающий деньги, чтобы оплатить парням остаток из оговоренной суммы. Он важно вытащил купюры из портмоне, и для надежности пересчитал их дважды.

— Держите! Все, о чем договаривались. Приятно было иметь с вами дело! — сказал он противно бодрым голосом, протягивая мне деньги.

Я едва улыбнулся, посмотрев на Лику, но она так и не проронила ни слова после проведенной вместе ночи. Мне казалось, она жалеет, что после вчерашнего мы стали гораздо ближе друг другу, приоткрыли завесу личного. А может быть, ей было стыдно из-за поцелуя, и она мечтала забыть обо всем. Словом, я был уверен, что она рада поскорее избавиться от меня. У нее и без того проблем хватает, а на исправление ошибок прошедшего дня не было моральных сил.

Мы распрощались довольно холодно, она поблагодарила меня за все, а я рассматривал темно-синие крапинки в ее светлых глазах, не желая с ними расставаться. Неужели Макс был прав, и мой план с треском провалился? Я чувствовал себя разбитым вдребезги.

Признаться, затевая эту дурацкую авантюру, я надеялся, что замысел не реализуется. Ведь это означало бы, что Плешецкий прав, что Лика и правда ему изменяет. С каждым днем мое убеждение в этом гасло и в конечном итоге достигло того уровня, когда даже в темноте невозможно было разглядеть его пламя. Но все же оно было. Мизерное, неощутимое. То с каким мужским достоинством Терентьев выкладывал перед нами деньги, не давало мне покоя. Он красовался, считал себя хозяином положения, ждал, что Лика будет им восхищаться.

И я не знал, восхищалась ли она.

Оставляя позади ее детище, оглядывая проделанную работу, то, как преобразилось это место, я по-настоящему тосковал. Словно закончился некий этап в моей жизни, и теперь она не имела смысла. Развернувшись к выходу, где меня ждали ребята, я понял, что больше никогда не увижу Лику. Завтра я позвоню Плешецкому и скажу, что не собираюсь больше слоняться из стороны в сторону, потому что это бессмысленно. Конечно, отчасти он прав — все же поцелуй был. Но был он со мной. И если бы не странное стечение обстоятельств, пересечение наших судеб, то ничего бы не произошло. Он сомневался в ней и до меня, но это были пустые подозрения, так что, по сути, итогом моей работы никак не может быть изобличение Лики в измене.

Тем более, что случившееся никогда не повторится…

— Что-то ты погрустнел, — сказал главный из нанятых ребят. — Не вышло то, что планировал?

— В какой-то степени, — ответил я, передавая ему честно заработанные деньги. — В любом случае, спасибо за помощь.

— Обращайся, — ухмыльнулся он. Конечно, сколько бабла он поднял на моей глупости? — Вот блин, я забыл ящик с инструментами в кладовой. Сейчас сбегаю.

— Давай я принесу, — предложил я.

Вернувшись в кафе, пройдя в коридор за дверью с табличкой «служебное помещение», я уже намеревался свернуть на кухню, как услышал низкий тембр Терентьева. Мне не хотелось подслушивать, ведь я уже дал слово оставить Лику в покое. Но любопытство было сильнее, все же оно составляло всю мою суть. Дверь в кабинет была приоткрыта — так, как я оставил ее за собой.

— …знаешь же ради чего все эти годы я его терпел! — грубым полушепотом сказал Терентьев. — Невыносимо! Думаешь, я бы остался, не получи от тебя сигнала?

Лика что-то пискнула в ответ, но я не разобрал. Чуть придвинув на себя дверь, безмолвно благодаря смазанные петли, я увидел то, что в один миг разрушило во мне все. Терентьев прижал Плешецкую к стене, а его рука утонула в ее расстегнутой рубашке. Она чуть просвечивала, и я заметил, как нагло его пальцы сжимают грудь. Терентьев наклонился губами к уху Плешецкой и шептал какие-то непристойности, но я уже не мог совладать с чувствами, поэтому ничего не слышал.

Наплевав на всякую конспирацию, забыв о треклятом ящике с инструментами, быстрым шагом я направился к выходу. Меня разрывало на части, хотелось кричать, драться, но больше всего хотелось причинить боль себе!

За глупость, за наивность, за беспечность!

Краем уха я услышал перебранку, Плешецкая меня окликнула, но я не сбавил темп. Пулей вылетев на улицу, я встретил ребят, они что-то спросили, но я быстро прошел мимо, не обращая на них внимание. Вышедшие следом Плешецкая и Терентьев заставили рабочих отступить, и они вовсе забыли о своем ящике, решив, что в это им лучше не лезть.

Я подошел к машине и стал копаться в карманах в поисках ключей. Сзади слышалась ссора, но меня словно закрыло пеленой, я был поглощен собственными мыслями и злобой. Когда ключи были найдены, я открыл машину и краем глаза заметил, как хрупкая рука Лики со всей силы ударяет по щеке Терентьева. Тот схватился за покрасневшее место, разочарованным взглядом смотря на Плешецкую, и в следующую секунду сделал резкий выпад в ее сторону, занося свой кулак для удара. Я среагировал молниеносно. В два шага я оказался рядом с ними, перехватил руку Терентьева в полете и вывернул ее так, что ему пришлось изогнуться в неуклюжей позе, лишь бы остаться целым.

— Какого хрена ты творишь!? — вопил Терентьев.

— Заткнись, Арс! — крикнула Плешецкая, прикрывая руками расстегнутую рубашку. — Никогда в жизни я бы не дала тебе никаких сигналов! Ты просто конченый придурок!

Терентьев вырвался из моей хватки, но уже не намеревался размахивать кулаками. Он посмотрел разъяренным взглядом на Плешецкую, перебирая в мыслях все плохое, что хотел бы с ней сделать.

Я был преградой между ними.

— Ты думаешь, я стал бы подводить самого успешного бизнесмена в городе, просто из доброты душевной!? Нет в людях доброты, не доросла ты видимо еще до этого осознания! Все в жизни делается ради собственной выгоды, а особенно, когда дело касается денег! Как ты будешь вести свой идиотский бизнес, если такая тупая!? Без меня ты прогоришь завтра же! Какого тебе будет, когда ни одна живая душа не придет на твой детский утренник!?

— Шел бы ты к своей жене и детям, Арс! Что она скажет, когда узнает, что ты снова лапаешь других женщин!?

Терентьев было рванул в сторону Лики, но я удержал его.

— Только попробуй, сука! Только попробуй влезть не в свое дело!

— Как же это оно не мое!? Столько времени потратил, чтобы помочь мне, рассчитывая на то, что я к тебе в постель упаду! Совсем уже!?

— Нехер было своей задницей вилять! И так, и так! — Терентьев кривлялся, пародируя Плешецкую, достигнув крайней точки кипения. — А теперь строишь святую! Что, купила наконец себе игрушку, и теперь нужда в мужике совсем отпала!?

Плешецкая кинулась на него с кулаками, а из-за того, что я удерживал Терентьева, досталось и мне.

— Все, все! Хватит! Прекратите оба! — кричал я, расталкивая их в разные стороны.

Прохожие боязливо обходили нас, или вообще предпочитали перейти на другую сторону улицы.

Первой успокоилась Плешецкая. Она кинула озлобленное: «Придурок!» и ушла в кафе. Терентьев проводил ее взглядом, а потом стал огрызаться на меня:

— Ты вообще кто такой!? Отпусти! — Я осознал, что все еще держу его за руки. — Конченые!

В полной растерянности я остался на улице, переваривая произошедшее. Выкурив сигарету и как следует все взвесив, я закрыл машину и направился к Плешецкой.

Она стояла за баром, склонившись и закрыв руками лицо. Перед ней была открытая бутылка виски и пустой стакан. Услышав звук входной двери, она резко выпрямилась, и увидев меня чуть расслабилась.

— Я знаю, что ты думаешь! — сказала Лика. — Что я подстилка, что воровала деньги у мужа и крутила роман за его спиной!

— Воровала деньги у мужа? — удивился я.

— То есть, все остальное ты и правда думал?

Я подошел ближе, налил в стакан виски и сделал глоток. Глаза Лики были красные, но она уже не ревела. Скорее, она злилась на себя. Удивительно, но несмотря на последние события, она нравилась мне не меньше прежнего.

— Предлагаю игру. «Я никогда не», — сказал я.

— Хочешь меня напоить?

— Нет, но видимо это единственный способ обсудить то, что произошло. А произошло много чего.

Лика покраснела. Несколько секунд она обдумывала мое предложение, а я терпеливо ждал. Наконец, она достала еще один стакан, и я наполнил их виски.

— Я никогда не воровал деньги у мужа, — сказал я, а сам дрожал от страха, что зашел слишком прямо.

Она сделала небольшой глоток и улыбнулась.

— Ладно, раз уж я согласилась… Деньги, которые я потратила на то, чтобы открыть это кафе, мне давал Арс. Только это не его… Он работает на моего мужа, ведет его бюджет. Короче, он бухгалтер. И он давал Артему неверные расчеты, а разницу отсчитывал мне.

Опешив, я чуть не глотнул виски раньше времени.

— Но почему?

— Эй! Мы играем по правилам или как? Теперь моя очередь.

Я кивнул, соглашаясь, и обезоруживающе поднял руки.

— Я никогда не подглядывала за женщинами в их кабинетах, — она хитро ухмыльнулась, а в глазах ее мерцал интерес.

Пришлось отпить виски. Мы же играем честно.

— В оправдание скажу, что я не специально! Ладно, сейчас я шел за ящиком с инструментами, мы забыли его в кладовке. И услышал ваш разговор, а там как в тумане, я уже стою под дверью. Еще в детстве мать ругала меня за любопытство, ничего не могу с этим поделать.

— Это ведь не в первый раз? — спросила она, но я прервал ее тем же тоном, что она меня минуту назад, мол, моя очередь задавать вопрос.

— Я никогда не… Давай так… я никогда не сговаривался с бухгалтером своего мужа, чтобы он обсчитывал его ради меня.

Лика сомкнула губы, выражая наигранное недовольство моим вопросом, но все же выпила.

— Я бы ни за что не дала ему повода думать, будто если он будет мне помогать, то я за это с ним пересплю! Просто он такой человек, ему кажется, что все женщины мира ему чем-то обязаны… Ну, с другой стороны, нельзя сказать, что я не пользовалась этим, — она смущенно ждала от меня реакции, а я лишь пребывал в немом шоке. — Что, разочарован? Думал, я такая успешная самостоятельная бизнесвумен?

— Нет, не разочарован, — улыбнулся я. Скорее очарован.

— У него были и свои причины так поступить с Артемом, так что моей вины здесь нет.

— Какие причины?

Она ухмыльнулась, не ответив на вопрос.

— Я никогда не… разочаровывалась в девушке, увидев ее с другим, — она сделала серьезное лицо, изучая мои эмоции. Тревога кольнула меня в легкие, перехватив дыхание. Я понял, что она переживает насчет того, как теперь выглядит в моих глазах, а значит испытывает ко мне какие-то чувства!

Мой стакан остался нетронутым. Мы никак не стали это комментировать, и я просто продолжил игру:

— После поцелуя я никогда не делал вид, будто ничего не произошло, — испуг пробежал в ее голубых глазах, но я успел уловить его до того, как она надела маску безразличия. — Согласись, нам есть, что обсудить.

— Тогда ты тоже пей.

— Резонно.

После того как мы одновременно допили первый стакан, я ощутил легкое головокружение, а затем вспомнил, что практически ничего сегодня не ел, и спал лишь три часа. Взгляд Лики тоже немного помутнел.

— Ладно, что ты хочешь обсудить? — спросила она. — Это было неожиданно, и я до сих пор не знаю, что чувствовать по этому поводу. Я замужем, и никогда не предавала Артема, и в такой ситуации я оказалась впервые.

— В какой?

Она прикусила нижнюю губу, а щеки налились румянцем.

— Меня никогда так сильно не влекло к другому мужчине, — она налила виски в свой стакан и тут же опустошила его. А до меня еще долго доходило, то, что так она использовала свой ход.

— Жалеешь? — спросил я полушепотом. От неуверенности мой голос сорвался, и я прозвучал как подросток.

Лика посмотрела в мои глаза, и вдруг стало так жарко. Холодный пот скатился по спине, оставляя за собой тонкую полосу из нервных окончаний на моей коже. Алкоголь ударил в голову, и я почувствовал неимоверное желание снова прикоснуться к ее губам, провести по ним кончиком языка, ощутить ее горячее дыхание, ласкать ее мягкую кожу… Но я держал себя в руках.

— Нет, — ответила Лика, и я понял, что наши чувства взаимны. — Твоя очередь.

— Хорошо, ээ-м… Сейчас… — я пытался вспомнить, что еще меня так поразило в речи Терентьева, и нащупал: — Вот — я никогда не… покупал себе игрушки…? Чтобы это ни значило! — я рассмеялся, понимая, что не могу уже связать и двух слов, а еще это дурацкое правило строить предложение с «я никогда не» вовсе выбило меня из сил.

— Это не правда! — Лика потянулась за стаканом, чтобы выпить, но вовремя осознала свою ошибку. — Так! Поясняю — Арс навыдумывал себе невесть что! Не смей в это верить!

Она сама срывалась на смех, а я не понимал, что она хочет до меня донести.

— Еще бы знать, во что не верить!

— Боже! — она в который раз покраснела и закрыла лицо руками. — Он думает, что я караулю все секс-шопы города только из-за того, что у Артема… — она не могла унять смех и собраться с силами произнести следующее: — …что у Артема не стоит!

— Погоди, что!? — она так заразительно смеялась, что я тоже не мог успокоиться. — Не стоит? Что не стоит?… Аа-аа… Стой, не поясняй! Я все понял! Ты, что, серьезно!?

— Ну да!

— А как же вы… А сколько вы… сколько вы женаты?

— Уже почти пять лет.

— Пять лет!? И все это время вы ни разу не…?

— Ну было когда-то. Очень давно. У нас эта тема под запретом… Но меня все устраивает! Лучше уж так…

— Чем как?

— Чем если бы я спала с ним из чувства долга, — разговор вдруг снова принял серьезную тональность. — Я его уже давно не люблю, и не смогла бы… В общем, не смогла.

— Почему тогда вы все еще вместе?

Мы забыли об игре. С этого момента мы просто разговаривали и пили в те моменты, когда становилось неловко.

— Это длинная история.

— Я готов слушать тебя хоть всю ночь.

Она обмакнула губы в виски, собираясь с мыслями. Лика вдруг показалась мне беззащитной, и я проникся глубочайшей жалостью к ней, не до конца осознавая почему во мне появилось это чувство.

— Моя мама болеет. Когда я была в одиннадцатом классе, она еще работала в музыкальной школе, преподавала фортепьяно, но ее настоятельно попросили уволиться. Она уже не могла элементарно стоять и часто выходила на больничный, а дети, с которыми она вела уроки, оставались без учителя. У нее подагра. И с каждый годом я замечаю, что ей все хуже и хуже. Иногда болезнь отступает, как сейчас, но она постоянно на уколах и лечение обходится очень дорого. А Артем он… Он уже давно помогает ей — нашел лучших врачей, оплачивает лечение и дает деньги на таблетки. Из-за того, что она чуть-чуть не доработала до пенсионного возраста — осталась без пенсии, и живет только за его счет. И поэтому я не могу от него уйти. Пока что не могу. Вообще, вся эта идея с арт-кафе у меня давно появилась в голове, но мне нужно выйти в плюс, и тогда, может быть, я смогу обеспечивать маму сама, и смогу уйти от Артема…

— Почему ты не устроишься на обычную работу?

— Он не разрешает. Я пыталась. Объясняла, что не могу сидеть дома без дела и тоже хочу чем-то заниматься, быть полезной. Но он будто чувствует, что если даст мне хоть немного свободы, то я от него уйду. Это ужасно, я знаю. Но я вышла за него в девятнадцать, и только потом осознала какая была тупая, — нервный смешок вырвался из ее груди. — Но мне тогда казалось, что другого выбора нет.

Смотря на ее боль, слыша отчаянье в ее голосе, я знал, что не могу оставить Лику наедине с этими разъедающими изнутри демонами. Тогда наконец-то у меня на многое открылись глаза. Я понял, почему Плешецкий так усиленно и беспочвенно ее ревнует, почему она скрывала свое кафе ото всех на свете, почему не делилась с матерью своими переживаниями. Она заняла позицию страдалицы. Жила ради других, и не могла понять, как выбраться из этой кабалы. Или просто боялась действовать, потому что рука у Плешецкого все же тяжелая.

— Я понимаю тебя, — сказал я, но Лика помотала головой, выражая сомнение. — Нет, правда. Когда я был чуть моложе… Чуть моложе моих семидесяти, — она едва улыбнулась, — я был женат.

— Да ну? — удивилась Лика.

— Это так странно?

— Нет, просто ты такой… закоренелый одиночка. Во всяком случае кажешься таким.

— Так и есть. Мы были женаты четыре месяца. И знакомы тоже около того. Она была дочкой друга моего начальника, считай, как «сын маминой подруги». Идеальная. Я любил ее. И очень сильно. Настолько, что предложил ей пожениться буквально через неделю после знакомства. Но у таких как она слишком большие запросы. Я тогда зарабатывал гроши, еле хватало на оплату квартиры и что-то покушать, без излишеств. Но мне казалось, мы были влюблены, а с милым… Ну, знаешь, с милым рай и в шалаше. Конечно, я не собирался останавливаться на том уровне, мне прочили быстрое продвижение по карьерной лестнице, но ей все было надо здесь и сейчас. В общем, оказалось, что из нас двоих влюблен был только я. А в один день она просто собрала свои вещи и ушла. Сказала… — я запнулся, растеряв всю уверенность, подавленный тяжелыми воспоминаниями. — Сказала, что никогда не любила меня, и думала, что это просто будет весело… Побыть в белом платье, сделать несколько фотографий. А реальность разочаровала ее.

— И когда она ушла? Ну, сколько времени прошло?

— Тоже где-то около пяти лет назад, — я посмеялся. — Пять — число дьявола.

— И не говори, — улыбнулась она. — И ты пять лет страдал? И все еще…?

— Ну да, страдал… До того момента, пока не встретил тебя. — Она громко сглотнула виски, вылупившись на меня круглыми глазами. — Не переживай, я больше и пальцем тебя не коснусь!

— Стой, ты только что сказал, что я тебе, как бы, нравлюсь?

— Это ничего не значит, и вообще, у нас же игра, давай, чья там очередь?

— Нет, лучше это обсудить прямо сейчас! А то опять будем молчать и смотреть друг на друга, как будто у нас в багажнике труп!

— Зачем я это сказал, — шепнул я себе под нос, но она услышала.

— Я правильно поняла, что ты любил свою бывшую жену на протяжении пяти лет, и тут какая-то Лика постучалась в двери и ты обо всем забыл?

— Ну зачем так прямолинейно!

— Извини, у меня нет совести. Отвечай!

— Я отвечу, только если ты ответишь!

— На что? — спросила она, и я пожалел о сказанном. Ведь она могла и не испытывать ко мне никаких чувств, а все те знаки, которые я отмечал для себя, я мог просто выдумать!

— Хорошо! Да! Ты мне нравишься, и закроем эту тему сейчас же!

— Я тебе нравлюсь настолько, что ты забыл и думать о своей бывшей жене? — не унималась она, искрясь от азарта.

— Да, черт бы тебя побрал!

Мы смотрели друг другу в глаза, часто дыша от переизбытка эмоций. В любой мелодраме на этом моменте главные герои принялись бы целоваться под романтическую музыку, но мы были не там.

— Вот это да… — протянула она, вертя в руках стакан с виски. А затем гордо улыбнулась, подняв глаза к потолку, обдумывая свои гадкие мыслишки, в которые не собиралась посвящать меня!

Лика посмотрела каким-то задумчиво-улыбчивым взглядом, и я очнулся от одного воспоминания, которое ненадолго унесло меня в прошлое.

— О чем задумался? — спросила она, подперев подбородок ладонью.

— Да вспомнил, что уже видел тебя такой же пьяной… хотя нет, тогда ты была просто не в себе, — я рассмеялся.

— В смысле? Когда это ты меня видел?

— Где-то в феврале… В клубе. Ты упала на меня и принялась хвастаться, что выпила целую бутылку коллекционного бренди…

В ее глазах заиграли огонечки, воспоминания ударялись о черепную коробку изнутри, и наконец ее лицо озарила улыбка.

— О, господи, это был ты!? — Лика в очередной раз закрыла лицо руками. — Какой же позор… — прошептала она себе в ладони. А в следующую секунду встрепенулась и уставилась на меня. — Погоди, а что ты там делал? В тот клуб ходит небольшой круг… Аа-аа, я вспомнила тебя! Я вспомнила почему пошла к тебе! Ты показался мне незнакомым, и моя пьяная голова решила узнать, что ты там делал!

— Не ври, туда ходит куча народа!

Я забыл, как дышать. Ну все. Сейчас она сложит два и два, и я покачусь к черту! Она возненавидит меня. И больше никогда не сможет вот так просто открыться, довериться… Я просто ужасен. Меня тошнило от самого себя.

Но уловив ее стеклянный взгляд, я понял, что сейчас она не в состоянии сложить даже один и один. Лика лишь усмехнулась, допивая оставшиеся в стакане капли.

— Получается, мы с тобой уже давно знакомы? — сказала она.

Ты не представляешь насколько давно…

— Восемь часов доходит, а завтра у тебя открытие, — перевел я тему. — Надо выспаться, учитывая, что ты практически не спала этой ночью, — я встал с барного стула, собираясь на выход.

Она продолжала хитро ухмыляться, но все же закрыла бутылку виски, и ополоснула стаканы в встроенной в бар раковине.

— Ты придешь завтра на открытие? — спросила она.

— Это обязательно?

— Ну ты же хочешь. — Это был не вопрос.

— Почему ты такая наглая? — посмеялся я.

— Какая есть, — улыбнулась Лика. — В общем, я тебя жду завтра в шесть вечера. Концерт начнется в семь, но если ты не хочешь, чтобы забронированный для тебя столик достался кому-то другому, то лучше прийти пораньше!

— Посмотрим, — увильнул я от ответа, хотя понимал, что никуда не денусь.