Замкнутый круг

VII. Алексей Блонский «Замкнутый круг» Глава 4. Дела семейные

21 мая 2023 года

Послеполуденная жара спала около шести вечера. Весь день я наблюдал за Плешецкой, но ничего интересного не могу вам рассказать. Насколько плодотворно было вчера, настолько скучно сегодня.

Солнце с каждой минутой становилось все насыщеннее, приятный ветерок игрался листьями деревьев. Во дворе стоял детский гомон, отражающийся от бетонных девятиэтажек. Мы с Максом привлекали слишком много внимания, сидя в песочнице и пытаясь не дать его сыну сунуть в рот руку с песком.

Рядом с ребенком Макс выглядел старше своих двадцати пяти. Меньше шутил и огрызался, был сдержаннее, но в то же время бесконечно переживал — правильно ли он одел Мишеньку, правильно ли его держит, холодно ли ему, хочет ли он есть, а что это за выражение лица?

— Все родители такие параноики? — не выдержал я.

Макс безмолвно окатил меня леденящим взглядом. Пришлось поднять руки в капитуляции. Миша посмотрел на меня своими глазами-бусинами и надрывисто усмехнулся, пустив слюну стекать по подбородку.

— Я все ищу плюсы того, что у тебя так сложилась жизнь, — сказал я, — и вот что понял. Можешь вычислять одиноких мамочек по тому, как они умиляются твоему ребенку. Вон та, например, смотрит на нас уже минут пятнадцать.

— У всех них один огромный минус, — ответил Макс. Я посмотрел на него немым вопросом. — Второй ребенок.

— Ну да. Ты еще молодой, с первым бы разобраться.

Я посмотрел на Мишу, он что-то неуверенно держал в руке, намереваясь потянуть в рот. А лицо такое счастливое, переполненное любовью к этому миру, к отцу, к странной игрушке коричневого цвета…

— Нет!!! — завопил Макс, и вытащил изо рта сына совершенно определенное кошачье говно.

— В жизни надо попробовать все, — сказал я, пребывая в легком шоке, а потом рассмеялся так сильно, что все на площадке обернулись.

После череды непоследовательных метаний моего друга, я взял его за плечо, чуть встряхнул и призвал к спокойствию.

— В конечном итоге, это всего лишь засохшее говно, ничего не попишешь, — сказал я и снова прыснул от смеха. Максу это никак не помогло. — Ему, кажется, понравилось! — Мишка тянулся к своей находке пухленькими пальцами, но она была слишком далеко.

Макс передразнил меня, и принялся обтирать руки сыну влажной салфеткой.

— Будь ты даже по уши в этом, девушки все равно готовы отдаться тебе за просто так.

— С чего вдруг ты решил поговорить о девушках? — спросил Макс. — Даже как-то неловко. Обычно я боюсь затрагивать эту тему.

— Просто рассуждаю. Еще вчера вечером задался вопросом — по какому принципу женщины выбирают любовников?

— Не понял.

— Ну например я — стараюсь держаться в форме, не зря же мы по воскресеньям ходим в зал. Но такова жизнь, что после тридцати это… — я потрепал себя за руку, — уже бесполезно спасать! Но если у тебя плюс-минус приятное лицо, то будь твое пузо размером хоть с арбуз, девушки все равно клюнут. Это как называется?

Макс сделал серьезное лицо, и мне стало не по себе.

— Ты опять переживаешь из-за этой твоей… секретной любви всей жизни? — спросил он. Непроизвольно мои челюсти сжались. Я отвел взгляд, но Макс уже все понял. — Ладно-ладно, извини. Я подумал, ты хочешь поговорить об этом.

— Нет, я думал о Плешецкой. Этот ее Арс — сорокалетний дядя с пузом. Почему она выбирает его, а не своего мужа? Почему не того, кто моложе и спортивнее?

— А ты бы хотел, чтобы она выбрала кого? Тебя?

— Да хотя бы и меня! — съязвил я. — Что толку тебе говорить, если ты опять уперся лбом в эту тему.

— Я не виноват, что ты так и не хочешь мне рассказывать о своей бывшей. Любопытство, — он пожал плечами. — И вообще, девушки от тебя шарахаются, потому что ты убить их готов только за то, что они не так на тебя посмотрели! Будь приветливее!

— Мне это не интересно.

Макс присел на корточки за спиной сына, прикрыл ему уши, и сказал:

— Хорошо, давай так: когда последний раз у тебя был секс? Люди научились письменности к тому времени?

— Очень смешно.

— А я и не думал смеяться. Ни разу не видел тебя с девушкой, а времени уже сколько прошло? Шесть лет? Десять?

Еще в детстве мамины подруги подходили ко мне, больно трепали за щеку и говорили: «Какой милый! Разобьет всем девкам сердца!». В школе у меня было много поклонниц, и я не пренебрегал их вниманием. Не знаю, разбивал ли я кому-то сердца, но вот мое уж точно было непоправимо разбито. До сих пор девушки охотно обращают на меня внимание, но ответить им взаимностью дольше, чем на одну ночь, не могу.

— Не десять! Были у меня девушки, и какой в них толк? Почему мы вообще обсуждаем мою половую жизнь?

— Ты это начал.

— Я рассуждал о Плешецкой и ее любовнике!

— Но был бы не против ее… — забывшись, Макс хитро улыбнулся, но уловив смех Миши, не закончил фразу.

— Еще раз повторю — мне не интересно. Лучше расскажи, что удалось раздобыть на этого Арса?

— Аа-аа! Между прочим, много чего, за что ты будешь целовать мне руки!

— Надеюсь ты их помоешь после Мишиного ужина!

— Очень смешно! — он бросил обеспокоенный взгляд на сына, но быстро успокоился. — В общем, слушай: зовут его Терентьев Арсений Дмитриевич, тридцать восемь лет, успешный бухгалтер, я бы сказал один из лучших в нашем городе. Репутация у него безупречная, с руками отрывают. Занимается частной практикой уже двадцать лет, опыта будь здоров. Женат десять лет, трое детей — семь, четыре и два года. С последним ребенком интересная история, рассказать?

— Шутишь? Говори все, что знаешь.

— Тут самый сок! До его рождения они с женой пытались развестись. Информация закрытая, знаем только мы с тобой и Ленинский районный суд. Короче, жена устала от его… внимание… барабанная дробь…

— Я тебе сейчас тресну! Говори!

— … измен! Пара-ба-бам! Подали на развод, уже начали делить детей и имущество, как вдруг суд сворачивается, и все кончается примирением сторон.

— По причине?

— Да жена его оказалась беременна третьим и поняла, что на одни алименты не проживет. Сама нигде не работает, шьет одежду на заказ, но денег с этого много не заработаешь, а еще троих детей воспитывать… Короче, мелкий семью спас, а папаша их все не уймется, видимо.

— Где ты нашел этот алмаз? — восхищенно спросил я.

— Есть у меня одна красоточка, — Макс снова прикрыл Мишке уши. — Грудь больше головы, задница… в целом, есть за что подержаться! Давно уже с ней знаком, периодически встречаемся. А самое главное — отходчивая!

— Ладно-ладно! Мы отошли от темы.

— Не сильно-то и отошли. Потому что мало того, что она работает в этом суде, так еще ей посчастливилось сидеть на самом слушании Терентьева!

— Секретарем?

— Бинго!

Слова Макса потекли по моим венам опьяняющим теплом. Я готов был броситься ему на шею и расцеловать!

— Ты видел дело?

— Пришлось ради этого не хило так потрудиться! Три раза.

— Избавь меня от этого, умоляю. Скажи, что ты снял копии!

Макс лукаво поиграл бровями, растянув интригу до последнего, а затем медленно утвердительно кивнул.

— Ты просто… ты… — вырывалось у меня. — Макс, ты самый лучший человек в этом мире!

— Да ладно! — улыбался он и кивал, воображая аплодисменты. — Можно просто господин Бог, этого будет достаточно.

Ловелас со стажем! Как это к месту! Как это приятно! Тогда у меня не оставалось сомнений — дело практически раскрыто. Дам им немного времени и сделаю качественные снимки, чтобы у Плешецкого не было ни единого вопроса!

Но шло время, дни за днями — пролетела неделя. Из развлечений у Плешецкой были второсортные фильмы, которые она любила пересматривать чуть ли ни каждый день. Часто она ходила в кафе, созванивалась с людьми, но все разговоры были деловые. Так, я узнал, что ей пришлось уволить рабочих, после которых краска на стенах посыпалась точно песок, а ее Арс Терентьев все еще не нашел замену. Плешецкая переживала — до открытия ровно месяц, а стены голые. Меню уже готово, персонал практически собран, надо начинать расставлять мебель и наводить красоту, но все шло не по плану. Иногда я ловил себя на жалости к этой юной девушке, но затем вспоминал зачем просиживаю пятую точку, и все становилось на свои места.

В понедельник утром Плешецкая шла, смакуя наступающее лето — сладкий запах цветения яблони, скошенная трава, белые одуванчики, лысеющие на ветру. А я наблюдал за ее прямой осанкой и острым носом в профиле и думал, почему красивые женщины всегда оказываются суками? Плешецкая не носила вульгарный маникюр, ее лица не коснулся шприц косметолога, одежда дорогая, но сдержанная. Редко я встречал женщин, которые имея неисчерпаемый запас денег не тратили бы их на ботокс или прочую чушь.

Она зашла в аптеку, а после свернула с главной улицы во двор с бедными серо-коричневыми пятиэтажками, убитыми детскими площадками и подъездами, не внушающими доверия.

Плешецкая села на скамейку около одного из подъездов, обняв старушку, поджидавшую ее. Руки пожилой женщины похлопали Плешецкую по спине, и я заметил какие у нее были кривые и опухшие пальцы. Сама она крохотная — подуй ветер и старушку тут же снесет. Возле скамейки стояла трость.

Я сел чуть поодаль, скрывшись за кустами сирени.

— Как ты? — спросила Плешецкая.

Голос старушки я слышал отрывками, таким он был тихим и неровным.

Плешецкая протянула женщине пакет из аптеки:

— Вот, возьми. Когда придет медсестра?

— К трем. Уже места живого нет от этих уколов.

Плешецкая взяла женщину за руки, бережно поглаживая опухшие пальцы.

— Все будет хорошо, мам. Всего-лишь очередной приступ. Скоро станет легче.

— В моем возрасте легче станет только после смерти.

— Не говори так! Ты столько лет борешься, и в этот раз все будет так же.

Она отвела взгляд от матери, засмотревшись на играющих детей. Нос ее покраснел, она нервно шмыгнула и натянула улыбку.

— Как Артемка? Передай ему спасибо, — сказала женщина и похлопала пакет с лекарствами.

— Все хорошо.

— Не обижает тебя?

— Нет, мам. Все спокойно, не переживай.

— Ну хорошо, — вздохнула женщина. — Может, у тебя жизнь лучше сложится, дай бог. Мне бы внуков дождаться, а там и помирать не страшно.

Плешецкая оперлась лбом о руку, из-за чего ее лицо повернулось в мою сторону. Я замер, задержав дыхание, будто это могло помочь. Солнцезащитные очки скрывали половину лица, но я все равно надеялся, что она не повернется еще глубже. Достаточно один раз пересечься с ней взглядом — и все. Лучше свернуть дело недели на две, чтобы ее память стерла мой образ.

— Тетя Люся спрашивала про тебя, не стала ли ты известной, — сказала мать и прокряхтела старческим смехом.

— Кто такая тетя Люся? — вздохнула Плешецкая.

— Ну помнишь, ты к ней на сольфеджио ходила? Соседний от моего кабинет. Ну пианино у нее еще захлопывалось так, что ты чуть пальцы не переломала!

— Аа-аа, ну да, помню… А почему я должна стать известной?

— Она все нахваливала, какой у тебя чуткий слух, все ноты в школе улавливала с первой попытки! Вот и ждет, когда певицей станешь, ну или хотя бы пианисткой.

Плешецкая усмехнулась, и вышло как-то скомканно и грустно. Воспользовавшись случаем, я пересел к ним спиной, заняв более удачную позицию.

— Передай ей, что известность мне не грозит.

— Ой зря ты, Ликуся, так себя настраиваешь! Я вот всю жизнь любимым делом занималась, и когда уволиться пришлось, почти не жалела ни о чем. А ты так и просидишь дома, а потом детей родишь и уже не до мечты будет!

— Ну все, мне пора, — Плешецкая хлопнула руками по коленкам и встала со скамейки. — Давай помогу подняться?

— Заспешила сразу! Что-то ты мне не договариваешь…

— Не выдумывай, пошли давай, — мягко сказала она, но я успел уловить нотки раздражения в ее голосе.

Пока она помогала матери вернуться домой, я крутил какое-то непонятное ощущение, возникшее в солнечном сплетении.

Логическая цепочка, возникшая в моей голове, вырисовывала единственно верную версию происходящего. Плешецкая, не получив поддержку мужа в открытии собственного бизнеса, решила связаться с не менее успешным человеком, дабы он спонсировал ее начинание. Только по какой причине она взялась именно за кафе, если всю жизнь занималась музыкой? И второе — почему Плешецкий ей не стал помогать? Или она изначально не вводила его в курс дела? Тогда по какой причине?

Ответы на эти вопросы я не обязан был узнавать, мной руководил личный интерес. Обычно, выслеживая любовников, открывающаяся передо мной картина была плоской. Линейные уравнения — жена плюс скука, равно измена; или — жена плюс месть, равно измена; или жена плюс старый богатый муж, равно измена. Я думал, что не отхожу далеко от сути работы — отвечая на эти вопросы самому себе, я никак не мешаю ходу слежки.

Сейчас же я понимаю, что ошибался. То любопытство возникло из-за двух факторов. Первый — одиночество — я не был удовлетворен собственной жизнью, хотя и пытался убеждать себя в обратном, поэтому чужие секреты интересовали меня с удвоенной силой. Второй — схожесть Плешецкой с ней — известно, что человека притягивает один тип людей, и на протяжении жизни он меняет партнеров в той или иной степени похожих друг на друга поведением, характером, убеждениями или внешностью. Конечно, я этого не осознавал, даже больше — отрицал. Но спустя время у меня словно открылись глаза. И погружая вас в свою историю, вспоминая подробности и заново переживая те эмоции, я думаю важным погрузить вас в суть чуть раньше, чем я осознал ее сам.