Замыкание

Глава 1

Пустующую комнату деловито наполняли коробками с одеждой, складывая вдоль стены напротив витражного окна. Где-то рядом гулко звучали молотки – собиралась мебель в соседних помещениях.

А в окружении нескольких объемистых чемоданов стояла хрупкая рыжеволосая девушка в наброшенном на плечи пальто.

– И мне тут жить десять лет? – Потерянно смотрела Ника через окно на заснеженный город.

То, что было не единожды обговорено, смотрелось совсем иначе в плену стекол и железобетонных стен.

Да, свобода не ограничивалась одной комнатой – в ее распоряжении было целое здание: двенадцать этажей, все кабинеты, комнаты, помещения. Но знать, что за окном всегда будет один из четырех столичных видов, а за порог нельзя ступить и шага. Сила запрета – не в том, что можно, а в том, чего нельзя.

– Это было главное условие соглашения. – Произнес я, вставая рядом.

– Или родить тебе ребенка, – покосилась она на меня с сомнением.

– Смею заметить, мои люди встали и готовы были уйти, если бы эта поправка не была принята. – Ответил я суровым тоном. – Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я позволил держать взаперти беременную супругу?!..

Ника смягчилась и положила свою ладонь мне на локоть.

– Просто… – виновато выдохнула она. – Десять лет…

– Зато будет княжеский титул, – аккуратно обхватил я пальцами ее ладонь и поднес к губам.

На мгновение почувствовал, как внутри Ники вспыхнул и тут же исчез явно ощутимый порыв отказаться, выбросить или хотя бы для красного словца сказать, что никакое княжество ей не нужно. Воспитание не то.

Вперед эмоций всегда будет ответственность. Нет романтики в том, чтобы сказать «мы будем счастливы и без княжества!», есть только подлость и эгоизм.

Тяжелая задача – принять под свою руку восемь миллионов населения. Защитить связями, влиянием и именем – пусть пока не столь звонким и известным, но мы только начали. Или наших новых подданных разграбят и убьют за грехи прежних хозяев.

– Будешь княгиня Черниговская. – Одобрительно добавил я.

– Мне твоя фамилия больше нравится. – Деликатно намекнула Ника на некоторые обстоятельства, из-за которых это звучание терпеть не могла.

Досталось ей от них – до невольной дрожи от одного упоминания похитителей, державших девушку в сыром подвале тайной тюрьмы. Вот и сейчас – захотела отвести взгляд и забрать обратно руку, а я ощутил неловкость.

Но тут что-то сделать сложно: либо это княжество переименовывать, либо…

– Хочешь, захватим тебе другое княжество? – Невольно заворковал я, вглядываясь в глубину зеленых глаз и пытаясь поддержать.

– Нет.

– Да я так, ради шутки.

– Нет, Самойлов. – Строго смотрела Ника. – Привыкну к этой фамилии. Я по утрам уже немного Черниговская. А если тут не будет нормального кофе и твои рабочие продолжат сверлить… – Грозно заворчала она.

– К вечеру должны завершить. – Успокоил я.

Переезжали одним днем – в исполнение пункта контракта, за которым по протоколу наблюдал второй подписант – бывший князь Черниговский. Делал он это с улицы, не выходя из лимузина – хотя со всей вежливостью был приглашен внутрь. Но весь внешний контур охраны составляла бывшая гвардия князя, сменившая господина, и Ивана Александровича затрясло, когда те попросили у него документы, прекрасно зная в лицо. Протокол безопасности обязателен к исполнению – однако старик уперся из вредности характера.

– Думаю сделать на первых этажах магазины. Место хорошее, первая линия – что площадям простаивать? – Поспешил я сменить тему.

– Нормально, – пожала она плечами.

– Рекомендуют пустить арендаторов. Бутики женской одежды, обувь, косметику крупных сетей, салон красоты, аптеки. Только я в этом слабо понимаю, – повинился, пожав плечами. – Будет время, сможешь посмотреть?

– Ну… – Заинтересованно посмотрела она. – Можно попробовать.

– Рад, что могу на тебя положится, – скрыл я облегченный выдох. – Где-то тут должен быть Димка. У него есть планы помещения.

– На кухне был, – припомнила Ника. – Там холодильники ставили, и твоя китаянка с Веней крутилась.

– Или твой Веня лез в морозильник, а мудрая Го Киу следила за его диетой.

Оставленный Федором охранник как-то сам назначил себя персональным телохранителем для новой княгини Черниговской. Так как он уже успел доказать свою полезность, убрать его подальше от супруги без скандала бы не получилось. Но и держать рядом чужого человека, пусть и уже спасшего нам жизни, все-равно как-то царапало сердце.

Еще была Го Киу, попавшаяся под тяжелую руку родственников и своей сестрицы Дейю. Редкого самомнения стерва, которую подловили как раз таки на монструозного размера самоуверенности. Неведомо как, но Киу подписали на то, чтобы очаровать мое сердце. Задача так себе, откровенно говоря – у Ники рука тяжелая, а характер в последнее время нервный.

Так что Киу, проявив ум и сообразительность, догадалась выложить мне все начистоту – мол, я симулирую влюбленность, получаю сколько-то там килограмм драгоценностей, и мы разбегаемся по своим делам. Дескать, что мне их внутренние заморочки? Кто мне эта Дейю и род Го? В ответ я доброжелательно улыбнулся и сообщил, что некий Зубов Паша, мой друг, совсем скоро станет супругом ее любимой сестрицы Го Дейю, моей подруги. Оказывается, когда китайцу плохо, он слегка желтеет.

Но, в общем-то, договорились миром – она круглосуточно следит за Веней в качестве персональной медсестры. Веня, понятное дело, глаз не спускает со своей подозрительной сиделки. Ну а у меня меньше оснований сократить мужское поголовье возле любимой супруги.

Тем более, что после покушения месячной давности Веня все еще передвигается на инвалидном кресле – и это еще очень быстрый прогресс выздоровления, относительно того состояния, когда его откопали под обломками моего дома. Так что кого-то все равно пришлось бы нанимать ему в помощь – а Киу была удобна тем, что ей с гарантией можно было не доверять и прибить при первом подозрении. Ее родственники по линии Го не будут иметь претензий – о чем самой Киу было сказано дополнительно, чтобы не расслаблялась.

А вот если Веня все-таки ее прибьет, то будет повод убрать его с этажа супруги в фойе охраны первого этажа, и успокоиться окончательно.

– Мороженое ему даже полезно, – не согласилась Ника.

– Оно всем полезно, – проворчал я. – А прописывают почему-то таблетки.

Но на кухню все равно заглянули – чтобы пронаблюдать занимательную картину, как задумчиво поглощающий мороженое Веня изучает с тыльного ракурса тихо ругающуюся китаянку, оттирающую что-то пролитое с полу.

– Нет, ну выздоравливает, да. – Покивал я.

– Ах, вы здесь! – Мигом подкинулась Го Киу, и потрясая сероватой тряпкой, надвинулась в мою сторону. – Я не нанималась сиделкой у слабоумного! Он вечно что-то роняет, проливает и разбивает! Я требую, чтобы рядом была служанка!

– Никак не возможно, особый режим охраны, – с сочувствием покачал головой.

– Тогда переведите его в пансионат. Что он тут вообще делает? – Искренне всплеснула Киу руками.

– У нас на улице охрана из людей, пока не принявших присягу.

Дополнительным, не основным поясом – но Черниговскую обязаны охранять Черниговские, иначе быть не может.

– И что им сделает калека?

– Спустится и убьет всех, пока они пытаются грызть щиты здания.

– Да он даже ложку роняет!

– Или ему нравится смотреть, как ты ее поднимаешь. – Улыбнулся я напоследок, уводя повеселевшую Нику обратно в коридор.

– Ах так! – Гневно повернулась она на Веню. – Да что ты о себе подумал? Чтобы я, принцесса великого рода Го, снизошла до какого-то… Какого-то… А кто он? – Требовательно бросила она мне в спину.

– Фартук ему хоть какой-то навесь, он же так на футболку накапает. – Проигнорировал я ее вопрос.

– Когда он хоть выздоровеет? – Грустно произнесла Киу, покорно расправляя полотенце, взятое из распакованной коробки.

– Когда захочет сам. – Ответил я уже в коридоре.

И скорбный вздох был мне музыкой.

– Может, сказать ему, кто он? – Шепнула Ника.

Я прикинул возраст лысого человекоподобного монстра, легкомысленно прозванного Веней, его родословную, силу и отрицательно повел головой.

– Тогда наказание станет наградой.

Формальности переезда были завершены – еще одна веха сделки была завершена. Осталось уведомить об этом Ивана Александровича, дожидавшегося в машине, и постараться потратить остатки дня на что-то полезное.

Ника осталась на верхней ступени второго этажа, неловко помахав рукой.

– Ты приедешь? – Спросила она робко, когда я почти спустился.

– Постараюсь выбраться. – Одобрительно улыбнулся я ей, повернувшись. – Вряд ли получится быстро из-за всех этих… – повел я рукой вокруг, подыскивая слово. – хлопот…

Процесс передачи княжества – это не только подписи в бумагах. Но и реакция рынка на перемены – еще недавно он сходил с ума, узнав о диких кредитах, которые набрал предыдущий князь за рубежом. Потом сходил с ума снова, когда оказалось, что кредиты внезапно выплачены, и все акции, скинутые забесценок, можно смело списывать в убыток. Скоро узнает про молодую княжну во главе огромной и плодородной земли – и напряжение скакнет вновь.

– Значит, буду звонить чаще. – Показательно бодро улыбнулась Ника, сложив руки за спиной и чуть приподнявшись на цыпочках.

– Договорились.

Коротко поклонились охранники внутреннего контура и закрыли за мной двери. Внимательно отслеживали мой путь гвардейцы внешнего круга, провожая до ожидающих машин. А за спиной незримо и беззвучно кипел воздух от поднятых над высоткой артефактных защит.

Банковские хранилища охраняются куда менее тщательно – но там нет таких сокровищ.

Для меня учтиво открыли дверь лимузина и осторожно захлопнули. Пара минут, и процессия из пяти автомашин – два одинаковых лимузина, два джипа сопровождения и скорая помощь в окраске реанимации – покатилась по дорогам Москвы.

А на другой стороне заднего дивана ожил Иван Александрович, до того сидящий молчаливой фигурой. Кортеж, к слову, принадлежал ему – и пусть сейчас на номерах не было княжеских гербов, отказываться от привычного образа жизни бывший князь не собирался.

– Я начинаю сомневаться в своем решении. – Повел он старческой, бледноватой рукой с тростью, глядя перед собой.

Утрата конечности здорово ударила по здоровью одаренного – Иван Александрович был стар, и сейчас это проступало в пигментации кожи, чуть выступившей вперед челюсти, изменившейся осанке и проявившемся крайне скверном характере.

Хотя и раньше, поговаривают, он был не подарок – но хоть в зеркале выглядел на свой титул, а не на возраст.

– Ваши сомнения, да на десяток лет раньше. – поддержал я беседу без особого на то желания.

Фигура рядом была мощной, опасной и сильной – пару месяцев тому назад, когда князь хотел и добивался моей смерти. Но сейчас наши подписи были под одним и тем же документом, и лишние слова перестали быть нужны.

– Ты ничего не делаешь. – Упрямо гнул свое Иван Александрович, нервно пристукнув тростью о мягкую обивку пола. – Наслаждаешься триумфом, даришь мой титул своей женщине. А у тебя из под носа уже растаскивают власть.

– Я рад, что у вас нет замечаний по нашему соглашению. – Ответил я равнодушно.

– Это соглашение я заключал с личностью! Я полагал личностью – тебя. – Успокоился он тут же после эмоциональной вспышки. – И что я слышу и вижу сейчас? Твою свадьбу с принцессой организовывают Юсуповы. Думаешь, это не важно? Улыбаешься? Подбор гостей, расстановка мест, пригласительные билеты. Это политика! А ты самоустранился. – Обвинительно надавил Иван Александрович. – Сегодня ты уже дал Юсуповым решать за себя. Завтра они придут пересматривать наше соглашение, – покачал он напряженной шеей и выдохнул.

– «Завтра» они в ужасе будут умолять жениха, предлагая ему что угодно, лишь бы он явился на свою свадьбу, – сохраняя улыбку, ответил я неторопливо.

– Оскорбить великую княжну – это весьма оригинально, – с сарказмом прокомментировал старик.

– Принцесса Елизавета в курсе. – А затем поймал недоуменный взгляд Ивана Александровича. – Она в доле, если вам так понятней. Представьте себе девушку, которая узнает, что ее свадьбу готовят какие-то жулики, рассылающие приглашения от ее лица…

– Кремль плотно работает с Юсуповыми по организации торжеств.

– Значит, влетит кому-то из ее родни. Дед ее поддержит. Он тоже – в доле, – потянулся я на слишком мягком, оттого непривычном кресле.

Иван Александрович какое-то время молчал.

– Тем не менее, это действительно будет завтра. – Пожевав губами, произнес он. – А сегодня мне докладывают, что люди Юсуповых уведомили о ревизии в моем… твоем княжестве. – Через силу поправился он. – Ты свою родню знаешь очень скверно. Они, если чуют слабину, зубами вцепляются. Не стряхнешь.

– Признаюсь, мне еще не доложили, – озадаченно потер я шею. – Это, пожалуй, наглость. Лезть в чужое княжество.

– Они считают его своим. Как и тебя – своим. – Ткнул он пальцем в мою сторону. – Кровь у тебя их, родство. Завтра поставят своих людей на ключевые посты, скажут «для блага твоего, сыне». А наше соглашение – в камин на растопку. Что тогда будешь делать? Что я тогда буду делать?!

– Думаю, вы сейчас скомандуете развернуться к посольству Юсуповых в Москве. – ровным тоном произнес я.

– Тебя не примут, – поджал губы Иван Александрович.

Но маршрут все-таки велел сменить, и кортеж развернулся в сторону Садового кольца.

– Я с тобой не выйду, – предупредил он заранее. – Мне сложно ходить. Ты обещал мне ногу, но тоже не торопишься выполнять… – Не удержался он.

– Князь Гагарин еще не наигрался тростью, выполненной из вашей кости. Возвращать вам ногу сейчас – обесценивать его приз. Или у вас есть иные способы убедить его простить вам смерть внука? – добавил я холодно. – Вы будете страдать всего год или два. Может, пять. Его страдание безмерно сильнее.

Иван Александрович недовольно поерзал в кресле.

– Как бы остальные не решили пустить меня на сувениры. Ты относишься к ним с таким участием, – ворчливым тоном отметил старик. – Там все – убийцы и падаль! Знал бы ты…

– О знаниях, – охотно подхватил я. – Будет первое задание для всех аристократов, которых вы держите за глотку. Хватка же по-прежнему сильна?

За бытность министром внутренних дел – компромата обязано было скопиться масса. И пусть часть бездарно слита в прошлом дворцовом конфликте…

– Руку мне не отрубали, – буркнул Иван Александрович. – Но и пригласить их к себе я более не могу.

– Сообщение передать можете? – Дождавшись неохотного кивка, я продолжил. – Скажем, в качестве проверки, меня интересует вся хронология, вся архивная информация и детали падения княжеского рода Борецких. Оригиналы, подлинники. Формальным поводом для встречи станет торжественная церемония вступления в княжеский титул. Результаты можно будет передать лично – завернув в подарочную упаковку.

– Какие еще проверки… – Недовольно произнес бывший князь.

– Есть мнение, что ваша сеть – не совсем ваша сеть. Вот и проверим, сколько людей отсеется, а сколько из вредности принесет липу. У меня есть доступ к первоисточнику для сверки. Княжна Борецкая мне благоволит.

– Ей бы на своей земле удержаться. – из скверного характера добавил тот. – Но насчет моих людей… Это мои люди, – убежденно произнес князь.

– А ваши дети – это ваши дети.

– Не смей их касаться. – Грозно произнес Иван Александрович, чуть не уронив трость.

– В мыслях не было. Я полагал, анализ крови изменит ваше отношение.

– Старших воспитывал лично. Считай, что я их усыновил. Кровь… Даже кровь близка к нашей. – Посерел от эмоций Иван Александрович.

– Рюриковичи же, – поддакнул я. – Один предок.

Бывший князь вскинулся и медленно повернул ко мне голову.

– Рассматривайте это иначе. Зато никто и никогда не тронет ваших детей. – Все-таки, императорская кровь – никто не рискнет ее пролить. В этом будет только одна беда.

– С сочувствием взглянул я на просто уставшего старика-калеку.

Пусть и заслужил он все это сам, в полной мере.

– Какая?

– Супругу свою вы ни убить, ни расспросить так же не сможете. Потому что она мать детей, в крови которых императорская кровь. Это хорошая защита, надо отметить.

– Как же я тебя ненавижу. – Отвернулся Иван Александрович к окну.

– За это я вас и уважаю. – Признался я.

– Да ну? – Процедил старик.

– В миг, когда все полетело в пропасть. Когда вы были разорены. Вы все-таки предпочли не сбежать за границу и не влезать в гражданскую войну, выигрывая себе день-другой существования. Вы позвонили человеку, которого люто ненавидите. И сейчас вы с ним в одной машине, по общим делам. Почему так получилось, как полагаете?

– Я знаю, для чего нужен тебе, – медленно произнес он. – Чтобы народ моего княжества не увидел перемен. Верил в мое возвращение и не взбунтовался против тебя.

– Оставьте, – поднял я ладонь. – У вас достаточно племянников и родственников близкой ветви, чтобы посадить их на княжеский престол, а вас самого уничтожить. Ваша династия все равно пресеклась, о наследовании не идет и речи.

– Мое влияние и знания, – напомнил старик.

– Не настолько ценны, чтобы платить за ваши грехи огромные суммы. К тому же, мой тесть сейчас во главе вашего ведомства.

– Без меня твой тесть не удержится, – неохотно отступал Иван Александрович.

– Может, и так. – Согласился я. – Но что делать со всем остальным? Вы фактически во главе своего княжества, а не кто-нибудь еще. Повторюсь, хватило бы плоти и крови Черниговских, чтобы успокоить толпу… Все дело в том, что под тем слоем грязи, что есть в вашей душе, все-таки нашлось немного чести, чтобы не сбежать и не повести людей на бойню. И сейчас вы здесь, потому что знаете – без меня, ваш дом огнем и мечом поделят по новым границам.

– Ты давай от своей родни хотя бы защитись, – буркнул бывший князь, глядя в окно.

Машины уже давно прибыли к месту, но никто не торопил нас с беседой.

Темнело быстро – и княжеская высотка рода Юсуповых даже вблизи смотрелась россыпью светлых и темных окон, нарисованных на фоне черного неба.

Рядом с закрытым гостевым шлагбаумом недоуменно перетаптывалась охрана с мажордомом. Представительный кортеж встречали с толикой уважения.

– Я быстро, – успокоил я его, без суеты натягивая на указательный палец левой руки перстень с перечеркнутым гербом рода Юсуповых.

Уловив каким-то образом мое желание, водитель вновь открыл передо мной дверь. Ноги ступили на сухой асфальт суверенной территории княжества – «родовая земля», где с большой натяжкой действовали общие законы, да и те трактовались в пользу хозяев.

– Уважаемые гости, как я могу к вам обращаться? – Статный мажордом с благородной проседью в волосах и шитым алой нитью сюртуком сделал пару шагов, уловил натренированным взглядом перстень и изобразил поклон. – Виноват, ваша светлость! Изволите приготовить вам покои?

– Внутри есть кто-нибудь, кому ты кланяешься глубже или с большим уважением? – Смотрел я на высотку, краем взгляда отслеживая его реакцию.

Мажордом чуть замешкался с ответом, но сохранил спокойное выражение лица.

– Сожалею, но служба протокола начнет работу только завтра с шести утра. Если вам угодно, я готов внести вас любые приемные списки, как только появится такая возможность.

– Я задал вопрос, – меланхолично произнес я, импульсом силы призывая сотканного из электрических разрядов дракончика на ладони с перстнем. – Ответь на него для себя, расставь этих людей по порядку и беги к самому верхнему в списке.

– Боюсь, я не понимаю…

Я резким подбросил дракончика вверх. Рванув стихию вокруг здания на себя, вкинул всю ее мощь в силуэт возмущенно проклотавшего создания, свитого из молний – и тот за удар сердца вытнулся от заостренной морды до хлестающего хвоста в сорок метров. Со звоном разбитых стекол, создание впилось в железобетонное тело высотки, лишенное электрического света, и с торжествующим клекотом распахнуло крылья – перекрывающие сиянием луну, вставшую над городом.

– Связь не работает, – подсказал я ошарашенному мажордому. – Поэтому придется лично. Беги. Беги, ну же! – прикрикнул я.

И тот опрометью рванул внутрь здания.

Растерянная охрана неуверенно трогала кобуру на поясе – вроде как, буянили свои, и им вмешиваться не по чину. Будем верить, люди посерьезней, что стерегут тут все, решат так же.

– Отлично, еще разбей тут все, – хлопнула дверь позади, а на улицу выбрался недовольный Иван Александрович. – Молодость! И что ты будешь делать, если никто не выйдет?

Охрана заинтересованно прислушалась.

– Уеду. – Пожал я плечами.

Охрана, скрывая улыбку, понятливо и со снисхождением переглянулись.

– А дракон останется и снесет тут все.

Охрана тоже рванула внутрь.

– Это же война. – тихо произнес бывший князь. – Кем собрался воевать? Моими людьми?

– Они выйдут. – Отмахнулся я. – Они знают, почему я здесь. Они уверенны, что смогут обмануть или потянуть время. Мы же родственники.

Старик, чертыхнувшись, полез обратно в машину.

Я ожидал увидеть своего биологического отца – даже было бы интересно взглянуть в живую. Но вышел мужчина тридцати лет, еще за десяток метров искренне улыбнувшийся и распахнувший объятия.

– Рад познакомиться с младшим братом! – Торжественно произнес он.

Джинсы, кроссовки, рубашка с подвернутыми рукавами – в самом деле, как встреча семьи. Черты лица, между прочим, дедовские – там и жесткость подбородка и характерный лоб.

Я стянул перстень с пальца, отзывая дракона. Тут же стало темно – даже ближайшие фонари не горели.

Прокашлявшись стартером, завелись наши машины, осветив место фонарями ближнего света.

Взвесив перстень, навесом кинул в сторону родственника – и тот невольно перехватил его, разглядев и тут же остановившись.

– По какому праву чужак распоряжается на нашей земле? – Смотрел он в этот раз равнодушно и зло.

Намек моего поступка более, чем понятен – отказ от родового перстня, отказ от родства.

– По праву старшей крови. – Равнодушно бросил я, отворачиваясь к лимузину.

В этот раз досталась возможность открыть дверь самому – тяжелая такая, увесистая. Зато водитель немедленно рванул с парковки куда-нибудь подальше.

– Не туши костер бензином, слышал такую поговорку? – Нервно донесся голос бывшего князя. – И бочками с авиатопливом это делать не надо! Подумать только, решит он проблему! – Крутил он набалдашник трости в руках.

– А вам какую проблему требовалось решить? – Нашел я кнопку под креслом и выдвинул подставку для ног.

– Я хотел, чтобы ты потребовал убрать руки от своего! – Несколько раз выдохнул старик. – Да лучше бы ты ему морду набил, слышишь? Да, мелко, но возрасту простительно! Отказаться от родства, подумать только!

– А я решал проблему престолонаследия в клане Юсуповых. Знаете, это такое увлекательное дело, когда один лезет из ямы, а все его братья и сестры тащат его за ноги обратно. – Поделился я впечатлением.

– Это не повод закапывать себя в яме добровольно.

– Вы стали чаще нервничать. – Присмотрелся я к спутнику. – Единственное, что успокаивает, что вот эта седина была у вас раньше.

– Она появилась два месяца назад, – проскрипел Иван Александрович.

– Оу…

– Завтра про твои художества узнает глава клана, и ты сам станешь седым.

Я достал из кармана еще один перстень с гербом Юсуповых – точь такой же, как был кинут в сторону новообретенного братца.

– Узнает, – поддакнул я, ловя на себя недоуменный взгляд. – Выслушает моих братьев и сестричек, погневается в голос. И вышибет из нашего княжества всех, кто мешает нам работать. Заодно всыпет всем, кто занялся организацией свадьбы великой княжны через мою голову.

– Как-то все в твою пользу. – С сарказмом высказался старик, продолжая изучать перстень.

– Это не в мою пользу. Это борьба с частной инициативой во вред интересам клана. – Продирижировал я в такт словам. – И в знак оценки того, что перстень был фальшивым.

– Могут оскорбиться. Так все равно нельзя. – Покачал он головой. – С этим не шутят.

– А кто его знает, будет ли им выгодно оставаться моими родственниками завтра? – холодно улыбнулся я ему, убирая перстень обратно. – Даже вы колеблетесь, стоит ли быть рядом сегодня.

– С полным на то основанием. – упрямо подтвердил он.

– Добросьте до метро. – оставалось только проигнорировать чужое неверие.

– Что значит, до метро? Это очередное ребячество! Я желаю видеть вокруг тебя охрану. – Возмутился старик, дернувшись на кресле и недовольно охнув от движения протезом.

– Обычно вы желаете мне сдохнуть.

– Доделай дело и дохни! Что за эгоизм и безответственность!

– Золотые слова. Да не сдохну, мне завтра в библиотеку учебники Никины сдавать. Эти потом из могилы достанут.

Иван Александрович только скорбно покачал головой. Но у метро все-таки оставили. И даже пожелали удачи.

Видимо, от всей души пожелали. Аж так плотно, что следующим утром, стоило сдать книги и зайти в аудиторию, под локоток мягко подхватила староста, и с сочувствием заглянула в глаза.

– Самойлов, вас просят подняться в деканат по вопросу отчисления.

Проглотив информацию, переварил ее и некоторое время пребывал в раздумьях.

– Если не вернусь через десять минут, продавайте все акции Юсуповских предприятий.

– Но у меня их нет. – робко уточнила девица.

– Значит, ничего не потеряете.

И с хмурым выражением лица направился в деканат.

– Поверьте, нет никакой возможности что-либо изменить. – уверял статный, убеленный сединами декан в приемной под моим тяжелым взглядом. – У него приказ с императорской печатью! – прошептал он со священным трепетом.

– У кого? – Ровно произнес я.

– Он в соседнем кабинете. – Опасливо взглянув на собственный кабинет, до того закрытый, подсказал тот.

– Разберемся. – утихомирив клокотавшую злость и с неведомо откуда взявшимся любопытством, я открыл дверь и под одобрительно-азартным взглядом декана (как у зрителя хоррора, наблюдающего за главным героем) вошел в затемненное шторами огромное помещение с Т-образным столом.

Свет шел только от одного окна, в ярком сиянии которого отчетливо смотрелся невысокий, но мощный темный силуэт мужчины с кривыми ногами.

Я уверенно зашагал к нему, имея множество вопросов и ответов, которые ему стоило произнести, чтобы я остался доволен.

Но уловив знакомый по книгам фасон и шитье гусарского мундира, недоуменно остановился в пяти шагах.

Мужчина обернулся ко мне, оправил роскошный завитой ус, и, звонко прищелкнув подошвой, отрекомендовался звучным глубоким басом.

– Разрешите представится, подполковник лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, князь Давыдов Василий Владимирович! Самойлов Максим Михайлович! Приказом номер один от сего дня, вы призваны на действительную военную службу! – Сделав два больших шага, он положил руки мне на плечи и торжественно завершил. – Родина нуждается в тебе, сынок.

И сколько бы я не был культурным человеком, но одна емкая фраза, помещающаяся аккурат на резком и коротком выдохе, вырвалась само собой.

– Узнаю свои слова два века тому назад! – кивнул князь, от избытка чувств смахнув слезинку с уголка глаз.