Запрос в друзья

Глава 24 2016

Полли не сразу открывает дверь. Выглядит она ужасно — похоже, плакала. Волосы растрепаны, под глазами — темные круги.

— Ой! Что случилось? Все в порядке? — восклицаю я.

— Да… — мычит она. — Входи.

Я следую за ней по коридору, озадаченная и в какой-то степени сбитая с толку. Перед тем как уехать из Норфолка, я сообщила ей вкратце о случившемся и ожидала, что меня встретят, ну, если не как героя войны, то уж, по крайней мере, совсем не так. Я рассчитывала на сочувствие, как минимум. Кроме того, по моему разумению, Полли должна с трудом подавлять возбуждение оттого, что оказалась в центре разворачивающейся драмы.

Я заглядываю в гостиную. Генри и Майя свернулись вместе на диване, Генри сосет мягкий край Манки.

— Привет, Ги. Я вернулась. Привет, Майя.

Они почти не отрываются от телевизора.

— Привет, мамочка. Можно я досмотрю мультик до конца?

— Да, конечно.

Мы с Полли отправляемся на кухню, где я влезаю на высокий табурет, стоящий у стойки. Мне нравится сама идея барного острова, но края табурета больно впиваются в бедра, и я не могу никуда пристроить ступни.

— Как он себя вел? — спрашиваю я.

— Как шелковый. Никаких проблем.

— А где все остальные? — В доме очень тихо.

— Аарон и Фиби еще не вставали. Чаю хочешь? — мимоходом предлагает она, заливая воду в чайник.

— Да, не откажусь.

Пока вода закипает, Полли немного приходит в себя — она делает над собой усилие, чтобы выйти из состояния, в котором находится.

— Ну так что, расскажи мне. Это оказалась подруга, к которой ты ездила на той неделе?

— Да, это была Софи.

— Так ты успела с ней пообщаться на вечере?

— Немного. Не особенно долго. Там было так много народу. — Ловлю себя на том, что опять недоговариваю. Уж коль я лгу полиции, будет лучше всем говорить одно и то же. Меня пугает, насколько легко мне удается лгать, даже Полли. Она ведь моя самая близкая подруга, и все же ей так мало обо мне известно.

— Это так ужасно. Бедная женщина. Как ты думаешь, кто это мог сделать? Она замужем?

— Нет. А что?

— Ну, говорят, в девяносто девяти процентах случаев это делает муж. Не так?

— Я не уверена, что процент настолько высокий, но… хотя она была там с мужчиной, с бойфрендом.

— О-о-о! И какой он?

Я не отвечаю сразу, Полли интерпретирует это по-своему.

— Ты думаешь, это он убил? — Она берет печенье и макает его в чай.

— Нет! — Мы обе немного удивлены, с каким напором я это произношу.

Неожиданно мне становится невыносимо врать Полли. Я настолько устала от ужасного бремени, которое меня окружает, и, несомненно, Полли — самый подходящий человек из всех, кто мог бы разделить со мной это бремя. Она поймет.

— Это прозвучит странно, но… Пит — бойфренд Софи — провел ночь в моем номере в гостинице.

Рука Полли застывает на полпути ко рту, и размокшее печенье падает в чай.

— Что?!

— Это не то, о чем ты подумала. Они поссорились, он опоздал на поезд до Лондона, поэтому и поехал со мной в гостиницу, но у них не было свободных номеров. Вот я и сказала, что он может переночевать у меня. Ничего не было. Мы просто заснули, а когда я встала утром, его уже не было.

— Чтоб тебя, Луиза!

— Знаю.

Полли встает и идет через кухню к ящику со столовыми приборами; она копается там в поисках ложки, чтобы выловить размокшее печенье из чая.

— Как это вообще вышло?

— Я же говорю, они с Софи поругались, и он поджидал меня на школьной парковке.

— Он тебя дожидался? Это как-то пугает.

— Да нет… он больше никого там не знал. Я рассказывала тебе, что мы с ним познакомились в квартире у Софи. Он рассчитывал вернуться в Лондон…

Разве? Эта мысль не дает мне покоя: он же знал, сколько собирается выпить на вечере, не мог же он после этого сесть за руль?

— И все же. Ты понимаешь, что ты, возможно, провела ночь в обнимку с убийцей?

Конечно, это приходило мне в голову. Однако сейчас я не могу позволить себе отвлекаться: слишком много всего на меня давит.

— Мы не спали в обнимку. И он не убийца. Он приятный малый. — И почему я его защищаю?

— Боже мой! Да он тебе понравился?! Ну конечно! Ты запала на убийцу!

В другое время я бы порадовалась способности Полли посмеяться над любой ситуацией, даже самой печальной. Хотя данная ситуация — не повод для шутки. Слишком все трагично.

— Нет, все не так.

На самом деле я не знаю, как к нему отношусь. Может, при других обстоятельствах все сложилось бы по-иному. Но все так, как есть. Все нехорошо и запутанно, и Пит каким-то образом в этом замешан.

— А Сэм? Как прошла встреча с Сэмом? — спрашивает Полли, возвращаясь на свой барный табурет.

— Нормально, — говорю я, вспоминая, как вино стекало по руке и как Сэм следил за моим языком.

— Нормально и все? — переспрашивает Полли, явно заподозрив неладное.

— Честно, да. Я с ним особо не разговаривала. — Новая ложь.

— Ладно, — говорит Полли. — Может, поэтому ты оказалась в койке этим парнем Питом?

— Я с ним не спала! Не то, что ты думаешь. — Возможно, это была самая странная ночь в моей жизни, если не сказать больше.

— Я слышала тебя. А что сказали полицейские, когда узнали, что вы ночевали вместе?

Я раздумываю, не солгать ли мне еще раз, но с меня хватит, все и так слишком усложнилось.

— Я им не сказала ничего.

— Что? Это почему же?

О, боже, ну как ей объяснить?

— Автоматически. Я даже не подумала. Мне просто показалось, что будет лучше, если они ничего не узнают об этом.

— Но почему? Луиза, ты с ума сошла?! Нельзя обманывать полицию. Позвони им сейчас же — скажи, что ты совершила ошибку. Лучше, если ты сама им расскажешь, пока не стало поздно.

Как же сложно объяснить ей все, не рассказывая правду о том, что я сделала с Марией.

— Тут все не так просто. Это связано с тем, что произошло в нашей юности. Полиция не должна узнать кое о чем. Я… я не могу тебе объяснить, — мой голос срывается.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? Почему ты не можешь мне рассказать? — с тревогой произносит Полли.

Я качаю головой, закрыв лицо руками.

— Луиза… — Она отводит мои руки и заглядывает в глаза. — Ты можешь рассказывать мне абсолютно все. Ну же, мы же дружим уже сколько… тринадцать лет? Ты так просто от меня не отделаешься. В чем дело?

Мне ужасно хочется ей все выложить. Я больше не могу носить это в себе. До смерти Софи я справлялась, могла с этим жить, но теперь все вырвалось из-под контроля. Сама мысль о том, чтобы посвятить во все Полли, допустить ее до правды, создает ощущение погружения в мягкую перину.

— Ты помнишь, я говорила тебе, что Софи тоже получила на «Фейсбуке» запрос в друзья от Марии, девушки, которая утонула? Так вот… я не рассказала тебе всю историю… — Я делаю глубокий вдох, чтобы унять дрожь в голосе.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы с Софи… мы не всегда хорошо обращались с Марией.

Полли хмурится.

— То есть как это — не всегда хорошо?

Если я посмотрю на нее, я не выдержу.

— Мы поступали с ней… подло. Когда я сказала тебе, что пережила в юности нечто похожее на то, что испытывает Фиби… ну, я пережила это, только по другую сторону баррикад.

Мне не хватает духа посмотреть на нее. Я сглатываю и продолжаю:

— Когда Мария перешла учиться в нашу школу, мы с ней сначала подружились, а потом, позже, ну, я ее бросила. Видишь ли, Софи не хотела, чтобы мы с ней были подругами, а Софи была такая… На выпускном, в ту ночь, когда Мария погибла, мы совершили кое-что ужасное.

— Что именно?

Я бросаю на нее быстрый взгляд. Лицо Полли бледно, оно выражает полное смятение.

— Мы подсыпали ей в стакан экстази. Больше ее никто не видел. Она, скорее всего, забрела на скалы и упала. — Я открываю глаза и осмеливаюсь посмотреть на Полли. И сразу же понимаю, что совершила страшную ошибку.

Полли уставилась на меня, лицо у нее белое и ошеломленное.

— Вы подсыпали ей в стакан? Ты что, не слушала меня, когда я говорила тебе о том, что происходит с Фиби? Я не могу поверить, что ты обсуждала эту тему с моей дочерью, давала ей советы, в то время как ты сама же… — Она отодвигает табурет и отступает назад, пока не упирается в кухонную столешницу. Она опирается на нее, не в силах устоять на ногах.

— Ты в курсе, почему я так дерьмово выгляжу сейчас? — Ее голос звучит обвинительно. — Потому что я не спала полночи из-за Фиби. Она должна была заночевать у подружки, но мне пришлось поехать забрать ее оттуда, потому что мать девочки была обеспокоена тем, что Фиби создавала проблемы и расстраивала другую девочку. Угадай, кто из девочек пожаловался? Когда Фиби приехала домой, она проплакала два часа подряд. Два полных часа. Ты представляешь, что я испытала, глядя на то, как страдает мой ребенок?

Я качаю головой.

— Я сожалею о том, что произошло вчера, — продолжает Полли. — Это ужасно. Но, Луиза, сегодня не самый подходящий день, чтобы посвящать меня во все это. Особенно после того, что мне пришлось пережить. Я настроена понимать и прощать, или чего ты там от меня ждешь. Только не про это, не про то, как одни девчонки так, мать твою, жестоко поступают с теми, кто считается их друзьями.

Я была готова (и очень опасалась этого) к истерике и осуждению, но не к жесткой ледяной отповеди. Я считала, что Полли на моей стороне, но это не так. Она — мать, и дети для нее важней всего, как флеш-рояль в покере.

— Я вообще считаю, что тебе лучше уйти. Мне нужно быть с Фиби, и для тебя… для твоих проблем у меня нет душевных сил. Я не могу сейчас с этим разбираться. Я тебе позвоню.

Нельзя было никому рассказывать о том, как я поступила с Марией — знала ведь, всегда знала. Но эта история с Софи выбила у меня почву из-под ног. Я подумала, что это все меняет, но нет, ничего это не меняет.

Отъезжая от дома Полли, начинаю беззвучно плакать и не могу остановиться. На заднем сиденье Генри щебечет про то, что он ел на ужин и как Фиби читала ему книжку перед уходом в гости. Я вытираю слезы рукой, но они не перестают течь. Пока стою на светофоре, какая-то женщина с тележкой разглядывает меня с любопытством.

Я пытаюсь переключиться на другую тему. К тому времени, когда мы войдем в дом, я не должна плакать, не хочу, чтобы Генри видел меня в таком состоянии. Наоми Вестра. В нашей школе не было ученицы с таким именем. И что это за фамилия такая — Вестра? Я такой не слышала. Мистер Дженкинс предположил, что это могла быть фамилия по мужу. Но и Наоми у нас не было. Я размышляю о правописании этой фамилии, оно начинается с «ве». Первые две буквы от фамилии Вестон. Вот оно! Внутри у меня начинает шевелиться страх, я шепотом называю буквы, мысленно перетасовываю, и наконец до меня доходит. Наоми Вестра — это анаграмма на Мария Вестон.

Кто-то преследовал меня в туннеле в южном Кенсингтоне. За мной наблюдали, когда я сидела в том баре, ожидая свидания, которое не состоялось. Может быть, и на вечере выпускников был кто-то невидимый, скрывавшийся за углом, поджидавший бог знает чего? Мне придется признать возможность того, что Мария до сих пор жива. И это означает, что я тоже в опасности. А без Полли мы с Генри остались совершенно одни.