Засада из Чёрных Лепестков

Глава 10: Фансинь: убийца явит своё лицо

Лань Мончоу скромно стояла у покоев, и тихий скрип от двери заставил повернуть голову.

Девушка ахнула.

— Се… Братец Тан, тебя прямо таки не узнать! — не скрывая изумления, крикнула она.

Бин Ванмэй жестом попросил быть тише. Лань Мончоу прикрыла ладонями рот и виновато кивнула, но потом, чуть подумав, шёпотом спросила:

— А мы правда… Мы правда можем как ни в чём не бывало болтать и пить чай как раньше?

Она начала ёрзать на месте, а миловидное лицо залил алый румянец. Видно было, что этот вопрос её терзал с того момента, когда она узнала, что Тан Юйлань — мужчина.

Бин Ванмэй смотрел на неё не выражая никаких эмоций, спустя какое-то время, в глазах будто бы растаял лёд и он тепло улыбнулся.

— Разумеется, можем.

Лань Мончоу тихо повела молодого человека к выходу, они проходили через главный зал, где по-прежнему сидели девушки, однако Сун Баочжай не наблюдалось, и Лань Мончоу, остановившись, спросила:

— Где сестрица Сун?

Голос её при этом наполнился волнением.

Бин Ванмэй ответил:

— Она почувствовала себя нехорошо, скорее всего её уже осматривают лекари.

— Что значит «нехорошо»? Что с ней случилось?!

Бин Ванмэй терпеливо рассказал до жути взволнованной Лань Мончоу известия об Сун Баочжай, и к концу, девушка, заметно побледнев, пробормотала:

— Сестрица Сун… У А-Чжай был твёрдый характер, и она являлась самой смелой из нас… Неужели вид А-Сян напугал её даже больше, чем меня?

Молодой человек рядом с ней сначала посмотрел в зал, где куртизанки негромко переговаривались с мрачными лицами, и на бледную девушку, которая нервно перебирала полы своего платья.

Бин Ванмэй специально не стал упоминать о том, что дева Сун была заражена скверной энергией, чтобы не заставить Лань Мончоу волноваться ещё больше, но почему-то ему показалось, что лучше было бы ей рассказать поподробнее об состоянии дорогой сестры. Но он сдержался, и вместо этого сказал:

— Когда я впервые прибыл в Рубиновый дом, то мадам Цзинь наказала вам вкратце объяснить мне некоторые правила. В основном со мной общалась ты, а Сун Баочжай за весь диалог вымолвила от силы пару фраз. При этом выглядела она столь высокомерно, что другой человек, не будь это ты или я, впервые увидев выражение лица этой куртизанки, почувствовал бы гнев и презрение.

Не успел его голос стихнуть, как мигом раздался крик Лань Мончоу:

— А-Чжай не такая!!!

Бин Ванмэй кивнул.

— Я знаю, дева Лань, но ведь об этом не задумываются другие.

Девушка опустила голову и тихо произнесла:

— Моя красота, в сравнении со здешными девушками, никак не выделяется. Именно поэтому моих услуг никто не желает, и я однажды осталась без денег даже на новую одежду, не говоря уже о собственном выкупе. Мадам Цзинь не теряла надежды насчёт меня, а я продолжала существовать в Рубиновом доме.

Пока она не столкнулась с Сун Баочжай.

Мадам Цзинь, смирившись, всё же снизила цену на Лань Мончоу, и наконец-то показался первый клиент. Мужчина средних лет оказался в просторных покоях с изящным убранством и своей «нюйкуй». После времяпровождения настал черёд платить, и Лань Мончоу, будучи совершенно неудачной куртизанкой, решила немного увеличить цену. Таким образом она хотела наконец-то купить себе новое платье, за что впоследствии получила от клиента несколько знатных пощечин, и, конечно же, нелестные слова.

Мужчина, схватив девушку за копну волос, орал:

— Грязная шлюха! Да кем ты себя, черт возьми, возомнила?! Хозяйка говорит одну цену, а ты — совсем другую?! Не слишком ли ты себя возвышаешь, уродина!

На Лань Мончоу тогда и впрямь было больно смотреть: некогда миловидное лицо опухло от побоев, а на краешке губ виднелся кровоподтек. Волосы, за которые дёргал мужчина, будто намереваясь вырвать с корнем, и вовсе представляли с собой жалкую, но весьма комичную картину.

На крики поднялась лишь одна из называемых сестёр Лань Мончоу.

Сун Баочжай.

Стоило статной фигуре появится у порога и мужчина отвлёкся от жалкой девушки на солидную красавицу в красном.

Сун Баочжай, несмотря на звание «второсортной», являлась одной из самых известных фигур, что в Рубиновом доме, что в Хуаюане. Девушка была высокой, а талия её подобно осиной. Черты лица, несмотря на резкость, притягали взгляды своей красотой. Также, немало кто знал, что любимый цвет девы Сун — красный. Поэтому девушка всегда надевала яркие наряды, которые очень сочетались с её алыми губами и ногтями.

Сун Баочжай стояла у порога, и её лицо всё также излучало надменность. Она быстро кинула взгляд на лицо Лань Мончоу, залитое слезами, напоследок, словно молниеносная стрела — на мужчину.

— Что за шум вы тут устроили? Мешаете отдыхать! — крикнула Сун Баочжай глядя в упор на мужчину.

Тот же замямлил:

— Она… Она требует от меня слишком высокую цену. — Немного подумав, он добавил. — Вот уж истина — женщины нуждаются только в деньгах мужчины!

И впрямь было смешно слушать это от того, кто и сам покупал услугу у женщин.

— Высокую цену? — Сун Баочжай иронично усмехнулась. — Миф о том, что женщины нуждаются только в деньгах мужчины, придумали эти же мужчины, у которых их нет!

Клиент от злости весь побагровел:

— Ты!..

Видно, услышав громкий голос Сун Баочжай, остальные куртизанки поинтересовались кто же посмел вызвать у столь значимой сестрицы Сун гнев. Девушки понемногу начали заполнять покои, на ходу спрашивая:

— Сестрица Сун, что случилось?

— Что тут происходит???

— Почему этот господин весь красный? Вы съели что-то острое?

— Сестрица Лань? Что с твоим лицом?!

Мужчина был сначала разгневан из-за одной нелепой проститутки, а тут появилась вторая, которая подлила масло в огонь! Ярость уже прикрыла доступ к ясному рассудку, и он, несмотря на статус Сун Баочжай, налетел на неё с явным намерением испортить лицо парой синяков.

Сун Баочжай не на миг не отводила взгляда от мужчины, даже когда её всю облепили девушки с расспросами. И вот, дождавшись заветной реакции, она ловко отодвинулась в сторону, и мужчина, который до этого подбежал к ней с поднятым кулаком, ударив воздух, из открытой двери кувырком потелел вниз по лестнице.

Услышав глухой крик снизу, Сун Баочжай довольно улыбнувшись, наказала:

— Выгоните его из Рубинового дома, немедленно!

Она была четвёртая по влиянию в Рубиновом доме, после мадам Цзинь, девы Цзинь и девы Инь. Первая была хозяйкой, а остальные двое являлись самыми элитными куртизанками, но Сун Баочжай быстро поднималась по карьерной лестнице и уже намечалась третьей по счету. Поэтому девушки не посмели ослушаться, и большинство из них побежали исполнять приказ. Остальные неторопливо подошли к Лань Мончоу, которая лежала на полу и плакала. Улыбка Сун Баочжай слезла с лица, она подошла к плачущей девушке, но помогать не стала. Её красивые брови вмиг сошлись на переносице, и она вновь повысила голос:

— Ты что, полоумная дура? Не знаешь, что такие мелочные подонки как этот мерзкий старик сделают с тобой, повысь ты цену даже на монету?!

Сейчас Сун Баочжай была не менее зла на столь глупую Лань Мончоу, и дала бы ей отрезвляющию затрещину не будь девушка уже побита.

— Заруби себе на носу: мужчина всегда прав только в том случае, когда у женщины нет никакой защиты. Если тебе предписали одну цену, её ты и примешь от клиента, если вообще хочешь жить! Мы все здесь товар, забыла?! Умри ты или я, да даже сама Цзинь или Инь — всем будет обсолютно плевать!

У девушек, что помогали Лань Мончоу встать, покраснели глаза.

Это была горькая правда.

Почти все проститутки в Хуаюане живут такой жизнью — либо, потому что их украли или продали, либо, потому что у них не осталось иного выбора и пришлось продать свое тело, чтобы прокормится и прожить чуть больше. Их никогда не примут в нормальное общество, даже будь они невероятно талантливыми и гениальными все будут помнить лишь «шлюх». Когда опускаешься вниз — трудно остановиться, а когда ты уже в самом внизу — трудно подняться. Это была реальность, которую девушки должны были принять только ступив на территорию Хуаюана.

Лань Мончоу должно было быть совсем туго, ведь её уже и побить успели и забранить двое человек, но в глазах неожиданно блеснули слезы радости.

Это было впервые, когда о ней правда беспокоились. Ведь по словам Сун Баочжай всем должно было плевать, если с ней что нибудь случится. А сейчас сама сестрица Сун стоит здесь, в этих покоях, и, не жалея голоса, даёт понять что да как.

Не получается ли так, что Сун Баочжай таким образом защищает Лань Мончоу от повторной ошибки?

— Знаешь, братец Тан, а я ведь могу быстро привязаться к людям, если они мне понравятся… К примеру, к тебе. — Продолжала Лань Мончоу. — С А-Чжай случилось также, и я как будто почувствовала тепло холодной зимой. Тепло это исходило от Сун Баочжай.

Она вздохнула:

— Дальше я проходу ей не давала, и она всё же смирилась со мной и даже начала понемногу учить всему, что знала. Теперь я умею неплохо играть на пипе и эрху, и таким образом зарабатывать какие-никакие деньги. А до сегодняшнего дня, хоть она мне не говорила, но А-Чжай покупала мне одежду, украшения и даже книги. Кто после этого почувствует к ней презрение и гнев? Кто?!

Плечи девушки начали дрожать, а глаза покраснели.

Бин Ванмэй молчал. Раньше ему никогда не приходилось утешать плачущих девушек, да и если честно, он понятия не имел как. После своего пробуждения уже в который раз перед ним плачет девушка, а он не в силах помочь, просто стоит. В душе он надеялся хотя бы своим присутствием поддержать их: вот, смотрите, я здесь, я рядом. Но это было очень наивно со стороны бывшего правителя Сюэхуна.

Бин Ванмэй вздохнул.

Лань Мончоу всё же сдержала себя, и, провожая нового приятеля, тихо пожелала:

— Удачи тебе, братец Тан, будь осторожен.

— Спасибо, и… не переживай. Вы в безопасности, поверь мне.

Девушка кивнула и закрыла дверь.

По неизвестной причине, Бин Ванмэй постоял перед дверью ещё несколько минут, после чего, бросив последний взгляд на Рубиновый дом, отправился в путь.

— Юньци, веди к скоплению энергии Инь.

Камень на среднем пальце чуть задрожал — Юньци приняла приказ.

В Рубиновом доме скопление скерной энергии было невероятно большим. Поэтому, во-первых: Юньци делала ошибки и таким образом отыскать конкретное место было проблематично, а во-вторых: хоть и в первом случае артефакт был бесполезен, но такая концентрация энергии Инь лишний раз доказывала о наличии возможного убийцы там. Стало быть, после обнаружения тела А-Сян и больной Сун Баочжай, преступник решил покинуть Рубиновый дом, ведь тёмная энергия вмиг рассеялась.

Следя за Юньци, Бин Ванмэй шел по улицам Хуаюана. Погода стояла весьма ветреная, из-за этого пыль нередко попадала в глаза, а небо уже успело немного стемнеть. Юньци бо́льшую часть пути практически не светилась, а в некоторых случаях тускло мелькала, но стоило страннику пройти мимо одного из публичных домов, как камень на пальце наполнился ярким светом.

— Тут?

Юньци легонько задрожала.

— Значит тут.

Хоть в Хуаюане не настал час пик, но люди понемногу выбирались из домов и зажигали фонари и лампы, отчего тёмная улица наполнилась тёплым светом.

Стоило Бин Ванмэю пройти внутрь здания, как к нему тут же подошла женщина тридцати лет. В праздном платье, она лукаво пригласила молодого человека за столик, попутно спрашивая:

— Чего изволит столь прекрасный молодой господин? Присмотритесь к нашим красавицам. Уверена, вы обязательно найдёте среди них ту, которая вам приглянется.

Бин Ванмэй задумался, осматривая зал, а женщина послала подопечных за вином и закусками. Спустя пару минут, прелестные девушки с пышными грудями и яркими нарядами поставили на стол несколько блюд с сычуаньским перцем, а также кувшин с вином. Поближе пододвинув серебряную чарку страннику, одна из прелестниц своими белыми, будто бы нефрит, руками взяла кувшин и изящно наклонилась, чтобы налить вино. Неожиданно её порыв остановили.

— Я не пью вино. — Объяснил Бин Ванмэй. — Можно чаю? Желательно «Сюэсин».

Девушка, ахнув, быстро отправилась исполнять просьбу гостя. Она быстро вернулась с фарфорой чашкой, из которой медленно поднимался дым.

— Молодой господин, как вы и просили, эта скромная служанка принесла вам чай «Сюэсин».

Бин Ванмэй кивнул.

— Благодарю.

Он обеими руками поднял чашку на уровне носа, и, вздохнув дивный аромат, неспеша пригубил. Горячая жидкость сначала обожгла рот и глотку, но не прошло и несколько секунд, как нутро окутало прохладой.

«Это тот самый чай. Сюэсин…»

Бин Ванмэй сделал полноценный глоток, и, утвердительно кивнув, достал из рукава небольшую вещь. Он поставил вещицу на стол и спросил у рядом стоящей девушки:

— Чай просто восхитителен, надеюсь, сколько хватит?

Прелестница, быстро кинув на мешочек взгляд, поняла, что в нём деньги, и их там гораздо больше, чем нужно. Она расплылась в фривольной улыбке и произнесла:

— Ох, молодой господин столь щедр… Но ведь в услуги идёт не только чай и закуски, что скажете?

Смысл её слов был бы понятен даже дураку.

Бин Ванмэй, не переставая улыбаться, ответил:

— Не сейчас. Я устал и весьма голоден.

Девушка хихикнула:

— Ну конечно, ну конечно! Не спешите, отдыхайте, ведь для этого тоже силы нужны…

Бин Ванмэй улыбнулся шире.

— Разумеется.

Он тыльной стороной указательного пальца легонько коснулся линии подбородка девушки, прошелся по белоснежной шеи и остановился у четко очерченных ключиц…

Странник задумчиво прищурился

— Это также входит в услугу?

Девушка от неожиданности и подобной дерзости вновь ахнула, и смущённо замахала непонятно откуда взявшиеся веером перед своим лицом.

— Каков бесстыдник! Хорошо, что нас ещё хозяйка не видела, узнай она…

Она полностью прикрыла веером свое покрасневшее лицо, и что-то пролепетав, удалилась.

Бин Ванмэй вздохнул. Будь эта другая ситуация он бы ни за что не позволил себе столь вульгарно прикасаться к девушке, но ему всё равно бы пришлось строить из себя богатого и легкомысленного господина, а вместе с тем, на время остаться без внимания.

Но чей-то взгляд упрямо за него зацепился.

«Неужели она не ушла, а в стороне стоит и наблюдает за мной?»

Бин Ванмэй аккуратно осмотрелся, и неожиданно встретился с угольно-чёрными глазами…

На него смотрела, не отрываясь, белая лисица с очаровательным хвостом и чуть вытянутой мордочкой. Она не шевелилась, будто ожидая пока молодой человек на неё посмотрит, а когда это произошло, лиса радостно замахала своим большим и пушистым хвостом.

Странник удивлённо пробормотал:

— Это ты…

Совсем рядом с ним прозвучал тонкий голос:

— Верно, я.

— ???

Бин Ванмэй обернулся и увидел за своим столиком худощявую фигуру. Чуть присмотревшись, он осознал, что всё же это был мужчина, хотя и легко было перепутать с женщиной. Мужчина был худыи и высоким, а его длинные чёрные волосы чуть-ли не касались пола. Он улыбнулся и объяснил:

— Ну как «что»? Кроме меня никого рядом нет.

Бин Ванмэй виновато ответил:

— Я просто задумался, простите.

Он повернулся обратно к лисе, которой на месте не оказалось.

«Будто бы сквозь землю провалилась…»

— Ну что вы. Моё имя… О, что за чудо изделие? — мужчина указал на Юньци. — Он имеет магические свойства? Он… так светится и дрожит.

Бин Ванмэй повернулся к нему и улыбнулся, однако голос его пропитался льдом:

— Какая там магия? Вы лукавите. Юньци просто на дух не переносит жестоких убийц…

Мужчина, который до этого потянулся к кувшину, остановился, и через секунду разразился зловещим хохотом.

Из Юньци показались три нити, которые соединились в одну тонкую верёвку. Прошло ровно мгновение, как смеющийся мужчина оказался немедленно связан!