Заступник. Проклятье Дайкоку

Глава 2

С Дайкоку мы познакомились сразу после моей смерти. Он не отвечал на мои вопросы; не говорил зачем он пришел.

На тот момент мой умирающий мозг и остатки сознания сказали мне, что это бред. Такого быть не может. Никаких богов не существует, тем более бога, вылитого из золота. Бога богатства.

Естественно из его тирады в моей памяти почти ничего не осталось. Лишь скупые обрывки информации зафиксировались на подкорке мозга. Три золотых закона моего нового тела.

Я не могу прикасаться к деньгам.

Любая валюта, которая дотронется до моего тела тут же будет поглощена моим организмом.

За определенное количество денег я могу приобрести улучшение своего нового тела.

На выбор была огромная кипа различных характеристик, от примитивной силы, ловкости или интеллекта, заканчивая социальными навыками, вроде красноречия, чувства юмора или харизмы.

Любой из этих параметров мог быть улучшен на постоянной основе. Но вместе с тем я мог получить временное усиление этих же параметров, потратив при этом меньше денег. Чем меньше сумма — тем менее ощутим эффект.

Полгода назад, когда Дайкоку объяснял мне это, он был немногословен. О чём богу богатства захотело поговорить со мной сейчас — большой вопрос.

Я выпал из разговора с Куросаки Рюсэем и провалился в собственное сознание.

Мир вокруг заволокла черная пелена. Сначала я подумал, что снова умер. Спереди, сзади, со всех сторон непроглядная тьма. Вот только я видел свои руки и ноги. Мог осмотреть себя спереди, как в обычный светлый день. Но вокруг — лишь пустота.

— Полгода, — громыхнул голос за моей спиной.

Я обернулся вокруг себя на звук и увидел Его. Дайкоку. Огромное существо, внешне напоминающее человека. На его плечах было накинуто хаори с грудью нараспашку. Снизу выпирал объемный живот, а сам он висел в воздухе, словно левитировал. Но самым примечательным было то, что он весь состоял из золота.

— Я следил за тобой полгода, Ахиро Кэнтаро. И все это время вместо того, чтобы заниматься совершенствованием — ты раздаешь деньги бедным.

— Я всю свою жизнь только и делал, что помогал людям! Всегда. Вкладывался в них, помогал делать мир лучше. Что тебе от меня нужно? — спросил я. — Зачем ты меня воскресил? Я же даже не твоей веры! Я вообще не верил в богов!

— Видишь как забавно получилось, — сказал он с насмешкой в голосе, звенящим, словно россыпь монет. — А мы существуем. И даже верим в тебя. По крайней мере я.

— Я не понимаю, — ответил я. — К чему это всё?

— Позже поймешь, — сказал Дайкоку и широко улыбнулся. — Но, раз ты совсем не хочешь делать так, как я тебе сказал… Раз ты жаждешь всё делать по-своему, то… — он крутанулся в воздухе, растворился и возник буквально рядом со мной. Прикоснулся толстым пальцем к моему лбу и отплыл назад. — Теперь внутри тебя счет! Как в банке, для простоты понимания. Каждую секунду с него списываются деньги за твою жизнь.

Я глядел, как он плывет в этой темноте вокруг меня и улыбается. Происходящее ему явно доставляло удовольствие.

— Теперь у тебя есть один месяц, Ахиро Кэнтаро.

— На что?

— Занимайся благотворительностью сколько хочешь, но как только счет на твою жизнь опустеет — ты умрешь, — он, словно сочувственно, развел руки в стороны. Мол, такова жизнь, ничего не поделать.

— Ясно, — усмехнулся я.

Ублюдочному богу не нравилось, что я тратил деньги на других. Он полагал, что я буду впитывать в себя каждый иен. Непонятно только, зачем ему понадобилось дать мне такую способность.

— Я очень сомневаюсь, что тебе доподлинно все ясно, молодой Кэнтаро. Богатейшему человеку в мире даровано то, за что другие готовы были отдать не только все, что у них есть, а даже больше. А ты пока даже не понял в чем смысл.

Мне нечего было ответить. Моей главной и единственной целью в новой жизни стало стремление достигнуть верхушки клана якудзы — стать оябуном, и наконец-то навести порядки. В этом мире вся Япония подчинялась кланам, в то время как правительство существовало скорее для галочки. Меня категорически не устраивало то, что тут творилось. И именно путем роста по иерархии я собирался все исправить. Как уже делал это раньше.

Дайкоку улыбнулся, словно моя голова это прозрачный аквариум, а все мои мысли были для него видны, как на ладони.

— Как пожелаешь, — сказал он и растворился в темноте.

Перед моими глазами повисли цифры. Счёт, который Дайкоку засунул в моё тело.

Триста тысяч иен. И с каждой минутой их становилось меньше. Будто это не счёт, а дырявый мешок, содержимым которого является моя жизнь. Судя по скорости исчезновения этих денег, я смогу прожить месяц, если не стану его пополнять. Десять тысяч иен — столько стоит один день моей жизни.

— Ахиро, ты меня слышишь или нет? — рявкнул знакомый мужской голос.

Я моргнул несколько раз. Просторная комната с белыми стенами. Деревянный паркет. Большой стол. Я был в комнате старшего брата Куросаки Рюсэя.

— Да.

— Что «да»? Что я говорил последние три минуты?

— Что мы едем к сятэй-гасира из-за ночного инцидента, в котором я замешан, — сказал я то, о чём мы беседовали с Куросаки ещё до появления Дайкоку.

Куросаки нахмурил брови, но, видимо, это действительно было последним, что он сказал, а мой диалог с Дайкоку в этом мире занял не более чем десять-пятнадцать секунд.

— Идем, — сказал он и, обогнув стол, вышел в коридор. Я пошел за ним следом.

Мы спустились по лестнице и вышли во двор.

— Я уехал, — сказал он, обратившись к своим вышибалам. — Никого не впускать. Если будут спрашивать куда я уехал — вы ничего не знаете.

Здоровяки послушно кивнули и устремили взгляды перед собой. Честное слово — две каменные горгульи у входа в родословный склеп.

Обогнув Старейший Дом, мы подошли к небольшому паркингу, где стояли автомобили всех приближенных. Куросаки нажал на сигналку. Его автомобиль запищал и приветливо мигнул фарами — самый последний ниссан, хотя и в базовой комплектации.

— Садись на пассажирское, — сказал он и открыл водительскую дверь. Конечно он поведет сам. Своего железного коня Куросаки не доверяет даже личному водителю.

Я сел внутрь, механически пристегнул ремень и уставился в боковое окно. Куросаки завел автомобиль, выехал с парковки и выкатился на трассу.

Кобе только просыпался. Это было видно по редкому потоку машин, одиноко идущим жителям и общей пустоте города. Я говорил, что Кобе никогда не спит. Только это касалось именно портово-игровой зоны.

Ехали молча. Я наблюдал за мелькающими улицами дорожными знаками. Из головы не выходил Дайкоку и его фраза, что с сегодняшнего дня мне придется постоянно пополнять счет внутри себя, иначе я умру. И обязательным требованием было развиваться и становиться сильнее. Не физически, а в целом. Почему-то Дайкоку было очень важно, чтобы я постоянно инвестировал в себя каждый иен.

Это требование ставило меня в не самое удобное положение, потому что теперь мне придется очень быстро искать способ раздобыть деньги. Много денег. Если раньше мне помогли стартапы, которыми теперь пользуется почти весь мир, то теперь таких инноваций так быстро не придумаешь и не реализуешь.

А самая большая проблема заключалась в том, что при мне лишь частично была моя старая память. Я помню кто я, помню свою прошлую жизнь. Но когда я попытался прочесть хоть строчку на русском языке — полный провал.

Мое новое тело не помнит родной язык, не владеет финансовой грамотностью. Я не могу решить сложное алгебраическое уравнение. Зато прекрасно знаю японский язык и четко понимаю иерархию якудзы. Помню имена множества знакомых прежнему Ахиро Кэнтаро людей.

Примерно полгода у меня ушло только на адаптацию.

А значит, чтобы сделать себя лучше и вернуть старый уровень интеллекта и заработать денег — я должен вложить в себя этих самых денег. И теперь благодаря Дайкоку, деньги мне нужны, чтобы продлить свою жизнь, а также увеличивать свои навыки и части тела посредством магической «самоинвестиции». В первую очередь не помешает вкинуть иены в мозг и уровень интеллекта. Знания. Они ключ ко многому. В том числе и к самим деньгам.

Мы приехали в самый центр района. Куросаки заглушил двигатель и вышел из машины. Я последовал за ним. Пройдя по улице, мы подошли к одноэтажному зданию в старояпонском стиле. По периметру был высокий декоративный забор, внутри на участке: небольшой фонтанчик с прудом, где в лучах утреннего солнца плавали кои, низкорослый подстриженный газон. И между всей это красотой вымощенная плиткой тропа, что вела ко входу.

Отодвинув створку по салазкам, нас пропустили внутрь. На полу на татами сидел мужчина с голым торсом, полностью забитый татуировками. Только голова с густыми черными волосами, завязанными в конский хвост на затылке, была без чернил.

— Садитесь, — низким хриплым голосом сказал он.

Как и во многих других японских домах, где встречали гостей — по центру стоял стол. На нем уже был заварник и несколько маленьких чашек.

Подогнув колени, я сел рядом с Куросаки.

Младший лейтенант — сятэй-гасира, которого звали Йоши Танакава, взял заварник и неспешными движениями разлил чай, после чего чиркнул спичкой и раскурил трубку с длинным мундштуком.

Он отпил небольшой глоток, глубоко затянулся, после чего выдохнул и опустил голову, подперев ее рукой так, словно у него болела голова.

— Сятэй-гасира, он… — начал Куросаки.

— Замолчи, — перебил его Йоши Танакава. — Говорить я буду с Ахиро Кэнтаро. А ты, Куросаки, здесь, как старший, что привел его и что отвечает за все, что он сделал.

Йоши Таканава поднял взгляд и посмотрел на меня своими серыми бесцветными глазами. Ему было не более сорока, но говорил он и смотрел так, словно внутри него сидел глубокий старец.

— Скажи мне, Ахиро Кэнтаро, что на тебя нашло? Зачем ты просто так избил троих приближенных к соседней семье парней? Наши семьи состоят в одном клане!

— Они пытались ограбить женщину с ребенком на нашей территории. Их жизни были под угрозой. Могли убить. А это против наших правил и уставов. Или вы считаете, что на наш кодекс можно так просто наплевать?

Он снова затянулся и выдохнул сизый клуб дыма в потолок. Громко закашлялся.

— А знаешь ли ты, что теперь из-за твоего никому ненужного геройства у нас большие проблемы? Нам грозит война с Андо. Война внутри клана, чёрт тебя подери! С чего ты взял, что та территория — наша?

— Я четко помню границы, — отвечал я спокойно. Я его не боялся. Обычная субординация.

— Значит плохо помнишь. Надеюсь тебе уже объяснили, что тот кусок является спорным по сей день.

— Да.

— И я очень сомневаюсь, — продолжал он, — что в твоих словах есть правда. Говоришь, люди Андо хотели кого-то убить? За что? За какие-то копейки? Свидетели-то у тебя есть?

Я вспомнил про адрес, который мне дала Кирико и про мать с ее дочкой, которые могли бы стать моим железобетонным аргументом. Но я не буду их втягивать. Они и так натерпелись в ту ночь. Если я покажу их лица — на них могут донести и расправиться с особой жестокостью, как со стукачами. Здесь таких не любят. Хоть якудза и не трогает гражданских, но я не могу знать наверняка, все ли в семье Андо следуют кодексу нашего клана.

— Сятэй-гасира, господин Йоши, — начал я, сделав небольшой поклон. — Позвольте мне самому разобраться со сложившейся ситуацией. Я все исправлю. Я сам пойду к Семье Андо и поговорю с ними.

Он хмыкнул, прикрыв глаза.

— Ступай. У тебя еще есть время решить эту ситуацию до того, как слухи дойдут до нашего старшего лейтенанта или, упаси боже, до оябуна.

Я едва сдержал улыбку, услышав «упаси боже». Позабавило меня то, что несмотря на преданность местным традициям и культуре — Йоши Таканава был христианином.

Если бы кто-нибудь сказал мне об этом — я бы не поверил. Однако небольшой крестик на цепочке, что висел на шее, скрываясь на фоне огромной массы татуировок, говорил об обратном.

Йоши перевел взгляд на Куросаки и сказал:

— А ты, как старший, пойдешь вместе с ним. Убедись, что мы сможем избежать конфликта. Всё, теперь идите. Буду ждать отчёт.

Я поклонился. Куросаки поклонился. И мы вышли. Провожать нас никто не стал.

Уже выйдя на улицу и сев в машину, Куросаки сказал:

— Не знаю как ты, а я до сих пор ничего не ел.

Я взглянул на часы. Уже было без пятнадцати шесть утра. Не удивительно, что Куросаки испытывал голод.

— Здесь, вроде бы, недалеко был ресторан с утренним меню, — напомнил я.

— И без тебя знаю, — ответил он беззлобно. — Садись, прокатимся.

Через десять минут мы уже сидели за столом. Старший брат заказал тамагояки с чашкой кофе и с аппетитом уминал его за обе щеки. Запах жареных яиц раздражал рецепторы, поэтому я тоже заказал себе небольшую порцию.

— Послушай, Ахиро, — начал он. — У нас сейчас ситуация не из лучших. Знаешь почему?

— Догадываюсь.

— А я тебе объясню, чтоб ты свой кочан капусты вместо головы не перетрудил. Слушай внимательно, — сказал он и сделал глоток кофе, — я не так давно стал старшим братом, который отвечает за младших. И любая твоя оплошность может загнать нас с тобой в могилу, сечешь? Если тебе интересно, Ахиро, я твоей истории поверил. Парни Андо часто вытворяют подобное. По-хорошему бы сообщить о них главе клана. Но пока постараемся решить проблему без чьего-либо вмешательства.

— Я поступил так, как считал нужным. В соответствии с законами клана, — уверил его я. — Мне не о чем жалеть.

— Может жалеть тебе и не о чем, но пока что по головке нас с тобой за это никто гладить не собирается. Сятэй-гасира к нам относится хорошо, сам видишь. Но один из шестерок мне сказал, что еще другой старший брат под тебя копает. А значит и под меня. Не нравится ему как ты изменился резко.

— Нравится или нет это сугубо его личные половые трудности, Куросаки, — ответил я и отправил кусок омлета в рот.

— Это ты правильно говоришь, вот только проблема в том, что любой вот такой вот даже маленький «косяк» дает ему повод бдительнее следить за тобой и за мной. И если что — донести куда следует.

— Меня не устраивает, что люди внутри семьи плетут друг против друга интриги, — ответил я. — И не только внутри семьи, но и внутри клана. Неправильно это. Но я понял, что ты хочешь мне сказать.

— Это хорошо. Но послушай еще кое-что, — он положил свою ладонь мне на затылок и мягко, но настойчиво подтянул через стол к себе. — Ты у меня один, понимаешь? Мы с тобой семья, Ахиро. Как братья. И в обиду я тебя не дам. Но и ты меня не подводи. Нам сейчас выслужиться надо. Сделать пару крепких хороших дел для старших и сразу в гору пойдем. Прорвемся, братан.

Он хлопнул меня по плечу и встал из-за стола, после чего сунул руку в карман и вытащил черный кожаный кошелек. Плотный такой лопатник с кучей иен. Из него он вытащил несколько купюр и бросил на стол.

— Расплатись пока за нас, я схожу отолью, окей?

Он развернулся, свистнул официантке и пошел.

— Да, — сказал я и не успел заметить, как три треклятые бумажки, подхваченные ветром, крутанулись в воздухе, прикоснулись к моей руке и… растворились.

Мои глаза широко распахнулись, когда через мгновение я понял, что случилось. Осознание, что у меня с собой нет ничего, кроме одежды и мобильного телефона приложило по макушке.

А официантка уже шла в сторону нашего столика. Так, и что я могу сделать? Ну, как минимум… Есть один вариант.

Я закрыл глаза и сосредоточился на своем восприятии. Перед внутренним взором возникла небольшая консоль зеленого цвета. Я стал быстро листать пальцем, словно по планшету.

— Где-где-где… вот!

[убеждение]

стоимость — 2000 иен

Увеличить с «20» до «25»?

Я ткнул пальцем прямо в эту зеленую надпись и вложил все деньги, которые впитались в мое тело. Напротив надписи возникла стрелочка, указывающая вверх, которая однозначно дала мне понять, что теперь я стал убедительнее. Только вместо того, чтобы увеличить убеждение один раз, я влил в этот навык все накопленные в моём теле деньги. Потратил в итоге чуть больше тридцати тысяч иен. Будет ли от этого толк? Что ж, сейчас узнаем.

— Вы готовы оплатить счет?

Черный низ, белый верх, несвойственно рыжие (явно крашеные) волосы и черный галстук поверх рубахи.

Я заглянул ей в глаза. Типично карие для японцев. На ее бейджике на груди было написано:

РЕСТОРАН «ФАЭТОН»

Эхара Юри

— Готов, но оплату сделаю немного позже.

Она слегка замялась, прижав планшет к груди.

— Простите, у нас так не принято. Счет оплачивается по факту…

Я кивком головы указал ей на свою левую кисть с татуировкой и продолжил говорить:

— Я вас уверяю, Юри. Через полчаса придет мой подопечный и оплатит счет. Я уважаемый человек и не привык врать, а тем более, — я усмехнулся, — не платить за столь изысканный завтрак.

— Через полчаса? — спросила она.

— И ни минутой позже.

Эхара Юри кивнула и молча уплыла, ловко лавируя между столиками.

Ох, и угораздило же меня попасть в тело новобранца из якудзы. Мир японской мафии так просто не покинуть. А творить добро в его условиях — очень непросто занятие. Но пока что я справляюсь.

— Kusou, — выругался я сквозь зубы, когда официантка отошла, и вынул телефон из кармана джинс. Номер Кирико у меня стоял на быстром наборе, поэтом я просто ткнул цифру «один» и приложил ракушку к уху.

Она ответила через три гудка, словно ждала от меня вызова. Голос бодрый.

— Да?

— Ты нужна мне…

— Это так мило с твоей стороны, — перебила она меня. От этой фразы я закатил глаза так сильно, что еще чуть-чуть и снова увидел бы Дайкоку. Либо свой мозг.

— … в ресторане «ФАЭТОН», — продолжил я дальше. — Принеси сюда две тысячи иен.

Я буквально почувствовал, как она надула губы и скривила личико. Физически видел эту эмоцию, словно она стояла передо мной. Так часто в последнее время она ее корчила. Эмоция «облома».

— Хорошо, — сказала Кирико.

— У тебя есть пятнадцать минут.

— Сколько⁈ Ты с ума сошел? От твоей квартиры до «Фаэтона» минимум полчаса ходьбы!

— Уже десять, — сказал я с усмешкой на губах. Меня правда веселил этот диалог. — Не опаздывай, Кирико-тян.

— А… — она запнулась. Я знал, что так будет и именно поэтому использовал суффикс «тян». Или это мне подсказал сейчас навык убеждения, который я прокачал? Однозначного ответа не нашел. Хотя интуиция в беседах явно стала работать куда лучше, чем прежде.

— Мне нужно идти. Рассчитываю на тебя, — я сложил телефон и отправил его обратно в карман.

Куросаки показался из коридора, который вел к туалету и махнул рукой, подзывая к себе. Я допил последний глоток кофе, встал из-за стола и направился к выходу.

Солнце взошло достаточно высоко и начинало ощутимо припекать макушку. Ниссан Куросаки уже был заведен. Когда я сел в машину, мне в лицо ощутимо ударил прохладный поток воздуха. Тем легче.

— Значит так, сейчас мы едем к Андо и попытаемся уладить конфликт. Хрен его знает каким образом, но…

Он не договорил. Я толкнул его и вскрикнул:

— Тормози!

Когда мы выезжали на трассу, перед нами проскочила девчушка лет пятнадцати в огромных розовых наушниках с кошачьими ушками и чуть не угодила под колеса. Куросаки ударил по тормозам и только это спасло ее от посещения травматологии.

Те слова, которые посыпались из его рта в сторону того подростка я не использовал в своей жизни даже к самым заклятым врагам. Можно понять, конечно, тем более, что современная молодежь все чаще беспечно относилась к своей жизни. Эта так вообще не смотрела по сторонам. Лопнула жвачный пузырь и пошла вприпрыжку дальше.

Бросив еще несколько бранных слов, Куросаки вжал педаль газа и со скрипом колес выехал на трассу.

Территория семьи Андо примыкала к нашей как раз недалеко от порта и откусывала объемный (примерно в полтора раза больше нашего) кусок города. Откуда Куросаки знал где находится дом младшего лейтенанта семьи Андо — мне было непонятно. Видимо, Куросаки Рюсэю уже доводилось там бывать.

Он запарковался и заглушил мотор. Несколько секунд держался за руль.

— Пошли, — сказал я. — Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее выйдем отсюда.

Щелкнули замки дверей. Мы вышли из машины.

Наверху у входа с лестницы точно также, как и у Куросаки, стояли два бритоголовых амбала. Только эти были одеты в какие-то идиотские черные смокинги и стояли в солнцезащитных очках. Голливуда пересмотрели, видимо.

— Нам нужно к вашему сятэй-гасира.

Один из них тоже жевал жвачку, громко и неприятно чавкая, но хоть разило ментолом, а не куриным пометом.

Второй поднял руку, в которой сжимал рацию, нажал на клавишу и сказал:

— К вам тут двое, Нагаката-сама, — он вопросительно кивнул в нашу сторону. — Младший лейтенант спрашивает — кто вы?

— Мы от семьи Куджо, — сказал Куросаки. — Насчет ночного происшествия.

Он повторил это все в рацию. Что-то неразборчивое и понятное только ему одному донеслось в ответ, после чего на двери, громко щёлкнув, сработал электрический замок.

— Входите, — сказал тот что со жвачкой, нарочно скаля зубы. Судя по всему, он думал, что так выглядит более грозно или солидно, но как по мне, так лучше бы он стоял молча. Тот что с рацией вошел первым и повел нас за собой.

Внутри были такие же коридоры, как и во многих других чужих домах. То тут то там доносились голоса.

Нас подвели к лифту, у которого стоял еще один якудза в таком же нелепом костюме. Он заранее нажал на кнопку вызова и к нашему подходу двери открылись.

Внутри было чисто, хотя почему-то пахло сякэ и дешевым одеколоном, от которого в носу свербило.

Звякнул колокольчик и створки распахнулись. Охранник с рацией повел нас дальше по коридору. Мы остановились у двери, возле которой, как можно догадаться, тоже стоял еще один охранник. Все, как на подбор.

Наш сопровождающий не успел даже постучать. И я понял почему, когда едва приметная камера под потолком сверкнула стеклянным глазом, и уставилась на нас.

— Входите, — донесся зычный голос. Дверь распахнулась.

Охранник указал нам рукой, что можно пройти, а сам остался стоять напротив прохода. Мы вошли. Куросаки, как старший, первый. Я следом за ним.

Нагаката-сама сидел на столе и курил сигару. В его кабинете: стол из дерева, огромная плазма, пепельница из мрамора, в которой как раз тлел табак, а сам младший лейтенант — сятэй-гасира, одетый в идеально белый костюм смотрел футбол. Наш визит припал как раз на чемпионат мира и Япония сейчас находилась на волоске от того, чтобы попасть в четвертьфинал.

Он махнул рукой и указал нам садиться на два кожаных кресла, а сам не отрывая взгляда смотрел на экран.

— Ну! Давай! Бей! Да… Kusou!!! — Мяч на последних секундах попал в перекладину и отрикошетил в за линию поля. Нагаката-сама махнул рукой, в которой держал пустой бокал и отправил его в стенку. Стекло брызнуло мириадой осколков, а краска отлущилась от стены в месте удара.

— Один:один, — прошипел он, после чего повернулся к нам с красными от ярости глазами. — Я поставил пятьдесят тысяч иен, что мы сыграем на один гол больше, чем сраные итальяшки!

Он развернулся и с размаху врезал по деревянному стулу для посетителей. Естественно он отлетел в дальнюю часть комнаты и врезался в угол. Чем детальнее я вглядывался тем больше замечал умелые следы ремонта, которые прятали такие вот всплески Нагакаты.

Младший лейтенант семьи Андо плюхнулся на кресло и провел руками по вспотевшей голове, а затем снова перевел взгляд на нас.

— Ладно, — сказал он и провел языком по верхнему ряду зубов. — Куросаки Рюсэй и Ахиро Кэнтаро. У меня нет времени с вами разбираться и тем более с той кучкой сраных идиотов, которые не смогли втроем избить тебя одного, — он повернулся за сигарой, что почти потухла и я увидел длинный уродливый шрам на его левом виске, начинающийся от брови и уходящий горизонтальной линией до затылка.

Раскурив сигару снова, Нагаката сунул руку во внутренний нагрудный карман своего пиджака и резким движением вытянул оттуда нож-бабочку. Ловкими пальцами он умудрился разложить его и воткнуть с грохотом в стол. Одним богам известно как не лопнуло лезвие.

— Разойдемся друзьями, — сказал он мне. — Делай «Юбицумэ» и проваливай. Давай, младший, режь мизинец!