Зэками не рождаются

Глава двадцать первая

На следующий день Осинин проснулся рано. Первое, о чем он сразу же подумал, так это о свидании с Ириной. Как бы не опоздать. А вдруг она не придет? — забеспокоился Виктор, которому очень хотелось завязать с ней роман.

После пребывания на пляже ему всю ночь снились эротические сны. Спал он поэтому очень беспокойно, несколько раз просыпался.

«Как жаль, что нет брома или какого-нибудь транквилизатора», — с сожалением подумал он.

Под самое утро ему приснилась Ирина, совершенно голенькая. Она лежала на пляже для нудистов, подставив свое бронзовое тело солнцу, в окружении нескольких очень красивых блондинов, и о чем-то оживленно с ними беседовала. Чувствовалось, что все они были ее поклонниками. На пляже было много красивых девушек, но мужчин почти не было. Виктор все это отчетливо видел, так как пролетел над пляжем в вертолете и завис прямо над тем самым местом, где нежилась в солнечных лучах его Ириночка в окружении молодых парней.

Осинина пронзила дикая, безумная ревность. Первой его мыслью было перестрелять всех семерых блондинов, очень похожих друг на друга, по-видимому близнецов, благо в вертолете был пулемет. Он прицелился и нажал на гашетку, но выстрелов почему-то не послышалось, гашетка оказалась заклиненной, а может, не было патронов.

— Проклятье! — выкрикнул в бессильной ярости Виктор и проснулся.

«Да, природа требует своего, — подумал он. — Быстрее бы домой к Тонечке под теплый бочок. Вот уже месяц живу, словно монах. Надо быстрее кончать с этим карбидом! Хватит цацкаться», — твердо решил он. Сначала Виктор написал жалобу в комитет по химии, а потом сочинил заметку в местную газету «Карагандинский рабочий».

Жалобу он отправил заказным письмом с уведомлением, чтобы все было четко и стопроцентно, а заметку отдал лично в руки заместителю главного редактора, оказавшемуся его земляком.

Журналист решил помочь своему земляку и уверил его, что в ближайших номерах выйдет его статья под рубрикой «Острый сигнал».

Выйдя из редакции, Виктор посмотрел на часы. Был уже шестой час, а он все еще не привел себя в порядок, даже не побрился и не погладил костюм.

Может, не стоит спешить, подумаешь, опоздает на 15 — 20 минут. Многим женщинам и девушкам это, как ни странно, нравилось. Мужчина, который намеренно или случайно запаздывал, казался им не совсем досягаемым.

В свои молодые годы, когда он вел образ жизни повесы, он практиковал это, и такая небрежность по отношению к прелестному полу зачастую срабатывала безотказно.

Были случаи, правда, когда некоторые девушки, прождав ровно пять или десять минут от силы, гордо уходили, задрав свой носик кверху, но наблюдавший из-за угла какого-нибудь здания Виктор тут же догонял их и, извинившись за опоздание, галантно брал под руку строптивую гордячку и менял тактику.

Но это было в молодости, а сейчас ему было уже под сорок и привередничать, и рисковать не было смысла, да и ни к чему.

Ровно в шесть вечера он подошел к фонтану, где увидел нафуфыренную Ирину, которую не сразу узнал, и преподнес ей огромный букет алых роз, в который был воткнут белый листочек.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула Ирочка, увидев розы. — А это что?

— Прочти, — смущенно сказал Виктор, — это стихи. Они посвящены тебе.

Ирочка взяла листок и прочитала:

— Ой! Как здорово! Вы что, поэт?

— Да так, балуюсь немного, — скромно потупившись, произнес он. — Иу, куда пойдем? — спросил Виктор.

— Куда хотите.

— Ты что это со мной на «вы»? Будь попроще.

— Да вроде неудобно. Вы такой большой начальник, да еще поэт.

«Надо же, — подумал Виктор, — на пляже лежала почти обнаженная, а здесь ведет себя, словно целомудренная деревенская девушка».

— Давай лучше пойдем ко мне в номер, я кое-что приготовил на ужин.

— Я не против, — томно ответила Ира.

И Виктор понял, что он сможет овладеть этой девушкой, она сама готова к этому. И снова Виктор почувствовал необычный прилив сил и энергии, и вновь он понял, что весь смысл жизни настоящего мужчины заключается в обладании такими вот прелестными созданиями, как эта миловидная Ирочка с чуть толстыми ногами и плотно сбитым задом.

— Пошли, — проговорил он с волнением в голосе.

В номере, где он жил, на столе уже стояла бутылка коньяка, килограммовая банка свежей черной зернистой икры, которую он достал «по блату» в одном магазине, и розовые крупные помидоры.

Выпив коньяк, икру стали есть столовыми ложками. Это забавляло Ирочку.

Ирочка не ломалась как некоторые, которые могли прийти в номер, напиться до умопомрачения, нажраться до пуза, а потом внаглую уходить, да еще устроить дикую сцену на прощанье.

Ирочка сама хотела Виктора, и он это понял. Она оказалась очень искусной и страстной любовницей.

Через несколько дней Виктор, к великой радости, узнал от Фабрикантова, что ему собираются отгрузить карбид кальция, причем все 120 тонн — 2 вагона. Однако задержка в отгрузке была из-за отсутствия порожних вагонов, но Виктор быстро устранил это препятствие.

«Странно, — подумал он, — что же сработало? Указание обкома партии об отгрузке карбида кальция или четырехграммовая золотая цепочка? А может, жалоба в комитет по химии? Или все вместе? А что же делать со статьей в газете?» Она уже была не нужна. И Виктор поехал в редакцию с просьбой не публиковать заметку.

Через несколько дней карбид кальция был отгружен. Осинин записал номера вагонов и отправил победоносную телеграмму в свой трест.

Виктор еще несколько раз встречался с Ириной, и всякий раз она томно и приглушенно стонала в его объятиях.

Их прощание было тяжелым. Они привязались друг к другу, можно сказать, привыкли.

Ирочка плакала, словно маленькая девочка, горько и жалостно. Ему было по-человечески жаль ее.

Около года они еще переписывались, но больше уже никогда не виделись…