Зэками не рождаются

Глава тридцать третья

И вот он, Осинин Виктор Александрович, 1947 года рождения, уроженец Ростовской области, русский, образование незаконченное высшее, снова арестован.

Что это? Рок? Судьба-злодейка или демоническая закономерность, когда человека, познавшего вкус тюремной похлебки и запах вонючих нар и параши, снова невольно тянет на дно жизни благодаря порочному желанию окунуться в грязь, познать грех и низменность своих ближних, обнажить свои язвы и лицезреть их у своих сокамерников и друзей по несчастью с чувством облегчения, что ты не один такой прокаженный, ты — частица огромной массы отверженных, и тебе с ними хорошо, потому что тебе, покрытому душевными язвами, было плохо среди обычных людей и ты себя чувствовал с ними неловко, так как тебя незримо отвергали и утонченно унижали, начиная от обывателя и кончая закоснелым чиновником.

А если и находится человек в нашем бесправном варварско-анархическом государстве, который захочет вырваться из тюремного болота и очистить себя от скверны, ему этого никогда не позволят, ему никто не протянет руку, чтобы вытянуть на другой берег Свободы. Незримые кандалы все равно потянут его на дно жизни. За этим строго следят государственные чиновники.

Если ты родился порочным, то и должен умереть порочным! Если ты родился непорочным, а жизнь тебя сделала порочным, то ты тоже прописан на всю жизнь за тюрьмой.

Таковы неписаные законы прокоммунистического государства.

Так размышлял Осинин, расхаживая по камере с четками, которые как-то успокаивали его распалившиеся нервы и настраивали на философское мышление и восприятие мира. Четки были крупными, черного цвета, из-за них его иногда принимали за мусульманина, но это был подарок, и он к ним привык.

Камера предварительного следствия была набита по отказа. Воздух в ней был пропитан потом, мочой, никотином.

Виктора снова подвергли унизительному обыску, а в середине дня его вызвали в спецкомнату, где стали «обкатывать пальчики»[62], — процедура, которая тоже унижала человеческое достоинство. Долго и нудно окунали его пальцы и ладонь в черную грязную жидкость, а затем прижимали и прокручивали каждый палец по нескольку раз для большей четкости, потому как с первого раза папиллярные узоры не всегда получались.

После этой процедуры было тяжело отмывать руки, они становились черными, как у негра.

После скудной еды — жидких щей и каши с мясной котлетой, больше напоминавшей хлебную, Виктор прилег на голые нары, подложив под голову пиджак, и задремал.

— Осинин, на выход, — услышал он голос надзирателя сквозь полудрему.

«Что бы это могло быть?» — подумал Виктор. В любом случае какое-то разнообразие, время быстрее пройдет.

Его повели наверх по крутым ступенькам, а затем по длинному скучному коридору в самый его конец, где располагался кабинет следователя.

— Проходите, — вежливо проговорил, вставая из-за стола, молодой белобрысый, сухощавый парень в очках. — Присаживайтесь.

"Такой молодой, а уже следователь, — подумал с уважением Осинин, — по всему видно, что еще не скурвился[63], из порядочных".

— Как же так все произошло? — участливо спросил следователь. В его голосе чувствовалась обида, горечь и недоумение. — Они на вас напали? Расскажите все поподробнее.

— Да, они начали избивать меня. Если бы сбили на землю, забили бы ногами. А я не хочу глупо погибать, тем более у меня семья — сынишка родился недавно, и жена снова в положении.

— А что за женщина с вами была?

— Я ее не знаю, — слукавил Виктор.

— Она была с вами и убежала, нам все рассказали. Вы просто не хотите, видимо, впутывать ее в эту историю, а жаль: подумайте над этим. Джентльменство сейчас ни к чему, но мы ее найдем и без вашей помощи.

Виктор промолчал. Он не знал как быть, а впрочем, пусть решает сама. Неплохо, конечно, было бы, если бы она явилась к следователю и сама рассказала всю правду, чтобы прояснить картину происшествия, а вообще-то зачем ее впутывать, обливать грязью? Несолидно. В конце концов, у него самооборона.

— Молчите? Подумайте.

— По какой статье вы меня привлекаете?

— По ст. 114 УК РСФСР. Превышение пределов необходимой самообороны. В деле есть показания милиционера, который видел, как хулиганы напали на вас. Так что, если Харитонов выживет, может все обойтись. Годик-другой дадут, а, может быть, и условно.

— А Харитонов в тяжелом состоянии?

— В очень тяжелом, он под капельницей сейчас находится. Так что до суда вам придется побыть в СИЗО[64].

Осинин задумчиво подпер голову. В душе он надеялся, что его до суда отпустят под подписку и он увидится с Тоней и маленьким сыном.

— А как же мне жене сообщить? Ведь она сильно переживает, что от меня так долго нет никаких вестей.

Следователь несколько мгновений молчал, задумчиво потирая подбородок, потом решительно выбросил:

— Пишите, вот вам ручка и бумага. Я отправлю, пусть ваша жена приезжает на свидание.