Зэками не рождаются

Глава шестьдесят шестая

Мог ли предположить Виктор, что свобода, ради которой он готов был пожертвовать своей жизнью, окажется на самом деле призрачным миражом, эдакой пародией на демократию, что желание превратить советское государство в правовую и справедливую державу останется лишь на бумаге.

Мог ли предвидеть Осинин, да и все находившиеся на баррикадах в те жаркие августовские дни 1991 г., что лжедемократы передерутся из-за упоения обладать властью, что из-за честолюбивых амбиций прольется кровь ни в чем не повинных людей в октябре 1993 г. и мы покроем себя несмываемым позором перед лицом всего прогрессивного человечества?!

Все это Виктор поймет много позже, а сейчас он лежал на пружинистой койке и кусал губы от жгучей боли в левом легком.

— Ну как, герой, очухался? — чуть ли не панибратски обратился к Осинину веснушчатый крепыш, облаченный в белоснежный халат.

«Наверное, хирург?» — пронеслось в голове Виктора.

— Я главврач больницы, Сергей Петрович Дымшиц, пришел посмотреть на вас, героя баррикад! — как бы отгадав мысленный вопрос Виктора, произнес здоровяк.

— Какой же я герой? — смутился Осинин. — Просто меня сильно ранило.

— Все позади. Молодой человек, — одобряюще произнес доктор, — операция прошла успешно. Через несколько дней сделаем вам перевязку и все будет о'кей. Кстати, молодой человек, в вашей одежде мы не нашли никаких документов. Вас как хоть величают?

Осинин моментально сообразил, что если он сейчас назовет себя, начнется обычное в таких случаях бюрократическое заполнение анкетных данных, но ведь он находится в розыске!

Виктор сказал первое попавшееся имя, которое пришло ему в голову.

— Борисом меня дразнят, — и, чтобы выиграть время для сочинения легенды, с глубоким вздохом произнес: — Извините, доктор, мне очень плохо, — и свободной правой рукой прикоснулся к своей голове, имитируя страшную головную боль.

— Все, все, все, — заспешил пышноусый эскулап. — Выздоравливайте, поправляйтесь, потом к вам зайдет ваш лечащий врач и составит историю болезни.

После ухода врачей Осинин напряженно думал, как найти выход из создавшегося положения. Он без документов. Что делать?

Виктор заявил Дымшицу, что его зовут Борисом, а фамилия? Стоп! В память врезался Локоть! Борис Степанович Локоть! Его закадычный дружок по институту, с которым он на пару «снимал» телок! О! Какие это были телочки! От одного воспоминания у него улетучились боли в теле.

Целых три года он на пару с Бобом вел развеселый образ жизни. Отец Бориса имел звание полковника. Он частенько баловал любимого единственного сыночка. Почти каждую субботу и воскресенье после занятий в институте Борис и Виктор отправлялись на охоту на самочек, как обычно они называли девушек фривольного поведения.

Борис боготворил Виктора, старался во всем ему подражать, восторгаясь его мужеством и отвагой, хотя в душе завидовал ему, сам того не осознавая.

Человек, как принято считать, раскрывается в своих поступках.

Однажды Осинин по-настоящему выручил Локтя. Борис назначил свидание с одной милой мордашкой в метро на ст. «Дзержинская» со стороны «Детского мира» и прихватил с собой Осинина, чтобы похвастаться своей очередной победой.

И когда к Локтю подошла узколицая девушка с белокурыми волосами, на него неожиданно набросился какой-то малохольный замызганный тип (видимо, муж или сожитель юной девы), схватил Борю за грудки и попытался ударить.

Виктор, не раздумывая о последствиях, резко нанес заученным ударом аперкот снизу, и нападавший словно бревно свалился на землю.

— Пошли! — резко сказал Осинин Борису, и они быстрым шагом вышли из метро.

Пройдя метров сто, он немного успокоился и спросил Бориса:

— Что за хмырь на тебя накинулся?

— Понятия не имею, — ответил Локоть, эмоционально разводя руками. — Наверное, выследил ее, а может, она специально сказала ему, чтобы подраконить своего хахаля. Кстати, на, возьми, — протянул он ему какую-то шапку.

— Что это?

— Это тебе. Подарок.

— Откуда?

— Она у него слетела с головы, когда ты ему так здорово вмазал. Молодец! Я этого никогда не забуду. Возьми.

— Не надо мне чужой вещи. Сам носи. И вообще это ни к чему. Запросто могут пришить грабеж. Выкинь лучше ее.

Шапка была почти новая, и Борису не хотелось лишаться такого трофея.

— Не хочешь — не надо, я сам ее буду носить.

После этого случая Борис еще больше привязался к Виктору и при каждом удобном случае на вечеринках рассказывал про этот случай, всячески расхваливая находчивость и решительность Осинина.

Однажды Виктор, Локоть и еще один шалопай, художник по профессии, мнивший себя несостоявшимся гением, собрались вместе, чтобы приятно провести время с бабами, с которыми случайно познакомились на улице.

Денег как всегда было в обрез, и Осинин, придерживавшийся девиза: «Живем один раз на свете» — решил продать единственный золотой перстень почти за бесценок. В первом попавшемся магазине он сбагрил его.

Потом они долго решали куда ехать.

Тогда Осинин предложил поехать в Новогиреево к какому-то убежденному холостяку, мастеру спорта по боксу, питавшему так же как и они пристрастие к прелестному полу.

Боксер оказался мрачным толстым типом. Он встретил всю ватагу не совсем дружелюбно, хотя отнюдь и не враждебно, по той простой причине, что сразу же узрел математическое несоответствие женских и мужских особей — 3x4.

Стол накрыли, и пиршество началось.

Боксер между тем облюбовал себе смазливую чернявую девчурку, которая также приглянулась и Виктору, и решил на правах хозяина покорить ее. Но девчушка решилась отдаться в объятия Осинина. Она нежно гладила его руку и забавно кокетничала с ним, тем самым приводя в бешенство хозяина-бугая.

Ситуация стала складываться взрывоопасной. Виктор это понял, но решил проявить самообладание.

Но когда звуки аргентинского танго заполнили комнату, боксер с неожиданной для его туши резвостью вскочил и пригласил чернявую на танец. Девушка отказалась. Тогда он почти силой вытащил ее на середину комнаты, грубо притянул к себе и начал неуклюже топтаться на одном месте, имитируя танец.

Вначале Виктор решил все же призвать бугая внять рассудку и не совершать насилия над перепившей девчонкой, тем более что она пыталась вырваться из железных объятий озверевшего боксера.

Когда танец закончился, Виктор спокойно Подошел к нему и попросил боксера отойти в сторону, чтобы переговорить с ним по-человечески.

Но бугай, окосев, потерял, видимо, контроль над собой и дико зарычал:

— Пшел вон, щенок!

На секунду Виктор растерялся, но потом спокойно и твердо произнес:

— Если ты хозяин, это не дает тебе право оскорблять.

— Что?!! — вызверился бугай и, резко схватив его за грудки, отбросил в сторону, а затем словно по тренировочной груше начал наносить удары.

Реакция Осинина сработала мгновенно — он молниеносно схватил пустую бутылку из-под коньяка и нанес удар по голове тяжеловеса.

Кровь потекла по его лицу. Все стояли словно в оцепенении. Краем глаза Осинин заметил, что Локоть испуганно забился в угол и стоял словно парализованный.

Надо заметить, что квартира находилась на девятом этаже и была закрыта на ключ.

И когда боксер пришел в себя, он подскочил к Осинину, схватил его под мышки, словно мышонка, и потащил к окну, чтобы выкинуть из квартиры. Осинин чудом успел изловчиться и упереться ногами в стену. Еще несколько секунд, и он полетит в бездну. «Все! — подумал молниеносно Виктор, — так глупо умереть!» Тогда он, собрав все свои силы, властно и громко произнес: «Отпусти руки! Ведь тебя расстре-ляют!!!»

Неизвестно отчего — то ли вняв просьбам истерично завопивших дев, то ли на бугая подействовала угроза Виктора, но он «сжалился» над Осининым, выпустил его из своих медвежьих лап и в изнеможении, весь обливающийся кровью, плюхнулся на диван. Борис все так же, словно в шоке, стоял схватившись за стол, стыдливо опустив свои глаза.

Девчата уговорили бугая, у которого, видимо, прошел весь хмель, открыть дверь и выпустить всех на улицу. Виктор прекратил всякие пьянки и общение с потаскухами. Долгое время он не разговаривал с Локтем, но потом все позабылось, простилось и опять все пошло-поехало как прежде.