Змеелов в СССР

Глава 11

Подъезжая к Киеву, я думал, что моя поездка прошла неплохо. Можно продолжать. А что? Живу по-царски. Почитай в во дворце. На уровне лейб-лакея, но по нынешним временам и это неплохо. У меня своя комната с удобствами и обстановкой. А это не чета киевской общаге. Место курортное, граница рядом. Как деньги делать на поездках уже понятно.

Остается запредельный риск в работе. Но сейчас по всей стране риск. В любом городе, любом селе, любом поселке. Ляпнешь что-нибудь и могут к стенке поставить. Или лес рубить отправить. А меня если и направят работать решением суда, то по специальности. И без конвоя. А деньги я смогу и тогда делать.

Опять же война скоро. В Туркмении я по мелочи качался, бегал по утрам. Опять же работа была исключительно на свежем воздухе. Так что я немного окреп. Пора на винтовку браться.

Вот остаток лета буду каждый день в тир ходить, тренироваться. А в следующую поездку в Туркмению можно будет и что-нибудь себе солидное прикупить. Хотя бы стандартный британский Ли Энфилд конца 19 века. Таких из Афганистана много привозят. А оружие там местные в открытую продают.

Винтовка конечно не современная, но учиться снайперскому мастерству пойдет. Наклепали ее за полвека массово, так что патроны к данному оружию найти не проблема. Старинная надежность с огромным запасом прочности. Такое оружие будет стрелять даже побывав в воде.

А в Афганистане ее туземные снайперы будут использовать даже в конце 70-х годов 20 века. Дальнобойность и сила выстрела позволяли. С близкого расстояния пуля, выпущенная из Ли Энфилда, может рельс в узкой части пробить.

Конечно, еще оставалось масса вопросов «Что?» и «Как», но видно было, что двигаться нужно в том направлении. А без мысли не может быть и решения.

Когда я приехал в Киев, далее продолжать путь домой было нельзя. В первую очередь следовало сдать змей и университет. В живой уголок зоологического музея.

Как только там я оформил сопроводительные бумаги — опись, протокол, акт приемки-передачи, подпись, отпечатки пальцев, нарисовался гонец из бухгалтерии и потребовал немедленно отчитаться за казенные деньги.

Вот же засада! Готовить отчет по командировке — занятие не на один день. Так что я с видом мученика поплелся в бухгалтерию. К счастью, хотя и было лето, мне сказали что я пока смогу пожить в своей комнате в общежитии. Пока не отчитаюсь. Деньги — вопрос серьезный. А что поделать? Отрыжка канцелярско-бюрократического руководства.

Казалось бы — все должно быть нормально. Я получил деньги на три месяца и вернулся через три месяца. Если бы командировку продлили, то деньги мне бы выслали почтой. Но по статьям были перекосы. Так дорога заняла на полмесяца больше, а период работы — на полмесяца меньше. Кроме того, на многие траты у меня не было подтверждающих документов. То есть эти суммы могли повиснуть на мне.

В общем, дурдом! Ту же гостиницу в Мары где я провел полтора дня мне не хотели оплачивать полностью. Так как я взял одноместный номер, а такая гостиница штука дорогая, особенно для бедного студента. Мне могли оплатить только из расчета двухместного, уменьшив сумму счета вдвое.

К счастью, времена сейчас более патриархальные. Люди понимают, что не на все в чужих краях у тебя может найтись бумажка. Ту же дорогу могут оплатить по справке РЖД о стоимости проезда до места в жестком вагоне. Правда, у меня билеты были на все участки пути. И тоже я ехал в жестком вагоне.

Но могут оплатить и проживание без чеков по расценкам трехместного номера сельской гостиницы «Урожай». (Бывший «дом крестьянина»). Так что мне в бухгалтерии предложили взять справку в Киевском горотделе коммунального и гостиничного хозяйства и посчитать эти суммы.

А это было кстати, так как комнату в Байрам-Али мне выделили согласно законам восточного гостеприимства бесплатно. А в Москве несколько дней я ночевал прямо на вокзале.

Мне предложили написать докладную на имя ректора, чтобы он разрешил мне оплатить питание змей исходя из сметы, применяемой в живом уголке нашего университетского зоомузея. А так же указать в данной докладной расходы на посылочные ящики и временные террариумы, чтобы зачесть их по расценкам, которым закрывали наряды нашему столяру. Короче, все как-то вытанцовывалось.

Конечно, я потратил своих рублей шестьдесят, которые мне никто не вернет, но казенные деньги, выданные бухгалтерией, можно было рассчитывать закрыть «под ноль». Плюс-минус.

В общем, я сидел, обложившись бумагами и мой мозг кипел. А тут еще и разразилась форменная катастрофа. Узнав, что я обосновался в бухгалтерии, в комнату, волнуясь и плача, вбежали мои однокурсницы.

Они потрясли меня сообщением, что из Грузии моя Сима не вернулась. Погибла!

Вот тебе и предчувствие о последней встрече! Я поехал на край света, где ежедневно рисковал жизнью, работая с ядовитыми змеями и сижу здесь живой и невредимый, а моя невеста неожиданно скончалась на грузинском курорте. И так бывает.

«Неужели это правда? — повторял я про себя, потрясенный горестной вестью. — Неужели я никогда не увижу ее?»

К сожалению, все было правдой — горькой и беспощадной, против которой в мире было бессильно все.

В то утро, ничем не предвещавшее беды, на стареньком разболтанном грузовике девушек-студенток привезли к подножию какой-то безымянной горы, по склону которой, цепляясь за трещины, курчавился жесткий зеленый кустарник.

Разбив палатку и переодевшись во все походное, девушки позавтракали и через несколько минут собирались приступить к сбору зоологического материала.

Сидя на спальном мешке, Сима задумчиво смотрела на широкую, затянутую легким туманом долину. В это время рядом с палаткой, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга, затеяли игру две бабочки, казавшиеся издали белыми, как молоко. На самом деле передние крылья бабочек были такие красные, словно их только что до половины окунули в киноварь или ярчайший пурпур.

— Какая прелесть! — вдруг, увидев бабочек, воскликнула Сима, нагнулась, схватила лежавший возле нее сачок и со словами:

— Обязательно надо поймать их. Быстрей. Все будут так рады!.. — бросилась догонять беспечных насекомых.

А те, не прекращая игры, стали все выше и выше подниматься над склоном горы. Хотя бабочек и не назовешь существами разумными, а ведь они поняли (а может, инстинкт подсказал), что надо уходить от опасности на недоступную для врага высоту.

Хватаясь за кусты, Сима торопливо карабкалась вверх, и были такие моменты, когда бабочки подпускали ее на близкое расстояние, Сима взмахивала сачком, но каждый раз они успевали увернуться и отлететь в сторону.

Вот Сима достигла вершины утеса и оттуда взглянула вниз, где виднелись как бы игрушечная палатка и рядом с нею пестрая стайка подруг, больше похожих теперь на детей, чем на взрослых. Приставив к лицу ладони рупором, они звали Симу, делали ей знаки, чтобы она быстрее спускалась вниз, потому, что пора приниматься за работу.

Но бабочки… Надо же их поймать!..

Теперь они летали у самого края скалы, то приближаясь, то отдаляясь от нее, и можно было подумать, что они специально делают так, чтобы подразнить или поиздеваться над своим преследователем.

Стоя на ровном «пятачке» скалы, Сима, не шевелясь, следила за их полетом и терпеливо ждала, когда они подлетят еще ближе.

Наконец, она решила, вероятно, что до бабочек можно дотянуться сачком, взмахнула им резко и сильно и, не удержавшись на своем «пятачке» сорвалась со скалы. Бабочки умели летать, а девушка — нет. Хотя высота и не слишком была большая, но во время падения Сима несколько раз ударилась головой об острые выступы утеса и умерла сразу, не приходя в сознание. Какое горе!

Судьба распорядилась за меня. По новому бросив кости. Или раздав карты. Было немного обидно. Где я сейчас себе такую невесту еще найду. И красивую и богатую.

А с другой стороны — не слишком умную, раз сумела погибнуть на ровном месте. Отхватив премию Дарвина.

И хорошо, что это произошло именно сейчас, а не когда мы поженились. Сейчас не будущее, когда есть множество различных гаджетов, облегчающей жизнь домохозяйке. Это в 21 веке девушка может стоять двадцать минут у двери и не понимать как ей войти. И ни сколько не пострадает от этого.

В Сталинский период все же требуются мозги для жизни. А такая девушка сейчас годится лишь для любовной игры.

Допустим сейчас у них в семье есть домработница. Которая все по дому и делает.

Но если бы через год мы поженились, то разве смогли бы держать домработницу? А между тем семейная жизнь сейчас это не грузинский курорт. Все эти керогазы и примусы грозят пожаром, баллонный газ — взрывом, а при печном отоплении — угореть как нефиг делать. Каждый день можно погибнуть. И «Сима — кинь грусть», как ее звали в нашем университете, могла угробить не только себя, но и меня и наших соседей.

Вот такой вот я в душе старый циник.

Что же касается достатка ее семьи, то это все тлен и суета. Это — в сторону. Скоро твердая рука и шустрый ум будут стоить гораздо больше любого богатства. Через пять лет начнется война, Киев превратится в руины, а куча народу погибнет. Где уж тут собирать богатства земные. Надо копить полезные навыки. Что на войне пригодятся. А деньгами фашистам не заплатишь, чтобы они капитулировали. Их убивать надо.

Но все равно я переживал потерю и мне было грустно. А в Киеве все цвело и пахло. Помолодевший, по-летнему нарядный, город был оживлен уличным движеньем, шумом зеленой листвы, обилием солнца и блеском золотых куполов. Вдоль заборов плотной щеткой лезла к свету трава. Звенели трамваи, толпился народ в магазине, на улице… Все торопились ловить момент. Жизнь брала свое.