Золотая чаша Колоксая

Глава 13

Они действительно вскоре доехали до мельницы. Корнила с Углешей быстро договорились о постое с её хозяином — высоким крепким мужиком. Посоветовавшись с Володаровичем, купцы решили продолжить путь утром. Тем более начался сильный дождь. Капли барабанили по крыше дома, по деревянным сходням. На ветру тоскливо скрипело мельничное колесо, и жалостливо рыкала корова в хлеву. А обозники наслаждались нежданным отдыхом.

Удостоверившись, что княжна устроилась на новом месте, Радомир вышел на крыльцо. На последней ступеньке сидели Волин и альвийка. Девушка что-то шепнула старому тарсу и быстро ушла под хмурым взглядом колдуна. Володарович присел рядом с дядькой и посмотрел на серое, беспросветное небо.

— Хорошо, что пошёл дождь. Он смоет наши следы.

Волин усмехнулся:

— Минуту назад Нимушка сказала то же самое.

— Что за дурацкое имя! Откуда вы его взяли? — тарс недовольно глянул на товарища.

— Я слышал, как девочка из деревни называла так видунью. Всё лучше, чем на синдарине, ломая себе язык, — пояснил дядька.

— Всё равно имя дурацкое, и сама она дура дурой.

Володарович стрельнул взглядом в сторону, куда ушла девушка. Волин усмехнулся, недоверчиво покачав головой.

— Странные вы враги, Радомир. Вроде, как ненавидите друг друга. А если что приключится, уверен, станете спину друг другу прикрывать.

Волхв насмешливо фыркнул:

— Это вряд ли. У нас со Ставром и видуньей — договор. Вот и приходится терпеть её подле себя, — Володарович глубоко вздохнул. — Сейчас у нас одна цель: ни я, ни она не хотим новой войны. Альвийка участвовала в последней и на своей шкуре почувствовала, что это такое, а я хорошо представляю, что ждёт меня в случае поражения. Пока мы можем что-то сделать для мира в Черногорье, мы делаем… Наши счёты с видуньей давние: что было, то было. Этого уже не исправить. Только мстить. А говорят, холодная месть самая приятная на вкус!

Тарский дядька посмотрел на волхва:

— Радомир, заклятые враги вообще ни о чём не договариваются. Если уж вы способны договориться и прожить бок о бок седмицу, не думая об убийстве, то значит, не всё так безнадёжно!

— Не для меня, Волин, — горько усмехнулся мужчина, поднимаясь со сходней, — не будет мне покоя, пока не отомщу за отца.

— А если Нимушка действительно не убивала Володара?

Дядька вздрогнул под взбешённым взглядом Радомира.

— Что?! … Эта сучка и тебя на свою сторону перетянула?

— Никто никуда меня не перетягивал, — успел крикнуть вдогонку Волин и обречённо махнул рукой.

Володарович, круша всё на своём пути, ломанулся в лес. С потревоженных ветвей на мужчину ручьями стекала вода, но он, казалось, не замечал этого. По венам бежала жидкая ярость, разъедающая внутренности. Не в силах поверить, что и дядька Волин на стороне альвийки, волхв в бессильной злости саданул кулаком по шершавому стволу сосны. Боль немного отрезвила. Тарс слизнул выступившую кровь и провёл дрожащей рукой по влажным волосам. Дрожал от возмущения и гнева! На Волина, что тот поверил. На эту суку за то, что она сделала. На себя потому, что вёлся на видунью. И не в красоте дело!.. С альвийкой можно было и поговорить, и пошутить, не боясь нарваться на обычные бабские ужимки и стрельбу глазками. Когда румянец на всё лицо выдавал далеко не девичьи мысли и желания!

В то же время Радомир понимал дядьку: видунье легко было поверить. За всю эту проклятую поездку он сам привык-притерпелся к ней, несмотря на ненависть. Порой, забываясь, Володарович мог совершенно спокойно говорить с девушкой, а принимая решение, незаметно следил за её реакцией: кивнёт, соглашаясь с ним, или нахмурится?.. Что уж говорить о других?!

Но он был там, в Костинце, у холодного тела отца! И не только он!..

Волхв рано отправился спать. Наверное, поэтому проснулся ещё до рассвета и прислушался. Вокруг было тихо, все сладко посапывали, улёгшись на широких лавах, а кому повезло меньше — прямо на полу. Княжна с няньками заняли хозяйские покои (за отдельную плату, разумеется). А сам мельник теперь похрапывал на печи. Радомир, опираясь на локоть, привстал с полатей и замер. Внизу на лаве сидела альвийка и, чуть склонив голову набок, смотрела на одного из спящих. Казалось, видунья ничего вокруг не замечает. Взгляд далёкий, а на губах играет уже такая знакомая полуулыбка. Словно девушка вот-вот засмеётся, ещё мгновенье и… Нет! Обозники никогда не слышали её смеха. Только улыбка, то добрая, то злая, то лёгкая, едва касающаяся губ, то хитрая, как сейчас. Радомир догадался: эта поганка смотрит чьи-то сны! Внутри поднялась волна возмущения. Волхву претило любое подглядывание и подслушивание. Тем более лезть в мысли или сны — такое сокровенное, что порой и своим родичам не расскажешь. Милая «Нимушка» устроила себе бесплатное представление?! Мужчина не мог с этим мириться. Он на цыпочках подкрался к альвийке, тряхнул за плечо и жестом велел следовать за собой. Оказавшись за дверями, тарс отвесил девушке подзатыльник.

— Ты спятил? — альвийка схватилась за голову, отскакивая в сторону, и больно ударилась о перила.

Володарович, схватив за руку, повёл видунью подальше от дома, чтобы не потревожить сон попутчиков.

— Пусти!

Спросонок растерянная Нимфириель едва поспевала за ним, цепляясь за высокую траву.

— Я так понимаю, ты каждую ночь смотришь наши сны? — выговаривал мужчина ей по дороге.

— Что?

— Свои не нравятся?

— Зачем мне смотреть ваши сны? — вскричала девушка и отчаянно застонала: — Ты как всегда не разобрался, недопонял, но уже устроил самосуд!

Они остановились около мельницы. Радомир подбоченился, с ненавистью глядя на видунью:

— Ты сидела на лаве, не сводя глаз с Пересвета!

— Я грезила, дурень!.. Я полуальв! Я могу спать как человек, а могу грезить как истинный альв, — Нимфириель трясло от случившегося. Она тыкала в колдуна пальцем, заставляя того отступать. — Как же ты мне надоел! Зачем мне смотреть твои кошмары?.. Это вы, люди, мечтаете о грёзах, доступных нам!

Володарович и сам уже засомневался, но признаваться альвийке не собирался. Тем более она зацепила другую больную тему. Он прищурился:

— Не нравятся мои кошмары?.. А ведь их причина — ты!

У Нимфириель было ощущение, что она пытается войти в замок с толстыми дубовыми воротами и безнадёжно глухими стражниками. Она устало взмахнула руками:

— Не я!

— Ты.

— Колдун, ты когда-нибудь думал, что возможно ошибся? — девушка стиснула предательски дрожащие губы. — Что будет, если однажды ты поймёшь, что всё это время преследовал меня зря?

— Как бы ни так!.. Думаешь, раз Волин тебе поверил, то и я таким же глупцом окажусь?!

Видунья зажмурилась, потом резко выдохнула и… сняла амулет.

— Ты что делаешь? — тарс растерялся от неожиданности. — Надень немедленно!..

— Я хочу, чтобы ты посмотрел моё воспоминание о твоём отце, — перебила его видунья.

— Что?

— Ты не веришь моим словам, может, поверишь мыслям! Их же подделать нельзя.

Радомир облизал враз пересохшие губы. Что и говорить, соблазн был велик. Альвийка не сводила с него подозрительно блестящих глаз.

— Ну же!.. Быстрее, пока я не передумала! — она взяла мужчину за руку. — Но дай слово, что другие воспоминания останутся нетронутыми!

Володарович впился во взволнованную девушку немигающим взглядом и сжал её тонкое запястье. Нимфириель видела, как шевелятся его губы, шепча заклинание, ощущала, как сладкая пелена наползает на голову, лишая возможности сопротивляться. А потом, закусив губы, дёрнулась от боли. Но Радомир держал крепко. В этом и была разница между видуном и колдуном. У видуна был дар читать мысли, и делал он это незаметно и небольно. Колдун лез в голову с помощью ворожбы, причиняя муки.

Волхву не впервой приходилось пользоваться этим заклинанием. Но делал он это редко. Вторгаться в чужое сознание было не так уж приятно. Встречались люди, одними разговорами ввергающие в зелёную тоску, а если попадал к ним в мысли — словно кувырком с горки катился. Но сознание видуньи было светлым, с лёгким свечением, именно таким, каким его описывали древние манускрипты из храмовой библиотеки. Тарс чувствовал, как его начинает затягивать это свечение, но не стал сопротивляться. Мужчина осторожно выдохнул, приноравливаясь к новым ощущениям. Никакой суеты, никаких привычных человеку колебаний и сомнений. Чёткие понятия и принципы, ясные представления об окружающем мире. Альвийская кровь в Нимфириель была сильная! Колдун осторожно послал мысль об отце и тут же ощутил, как одни мысленные сгустки сжимаются и удаляются, а некоторые наоборот приближаются, увеличиваясь в размерах, словно приглашая заглянуть в них. Радомир потянулся к ближайшему.

— …Ты мне за всё ответишь, сука!

— Смотри, как бы тебя самого не присыпали под этой осинкой!

Володарович помнил этот недавний разговор, но впервые видел себя глазами альвийки. Это он так выглядит со стороны?! Взъерошенный, с дёргающимся глазом?! … Хорошо хоть слюной не брызжет! Да бешеная лиса — милый котёнок по сравнению с ним! Даже стало немного не по себе…

Волхв отогнал это воспоминание и притянул следующее. Ему повезло: перед глазами появился отец.

…Володар Светозарович верхом на вороном жеребце ехал по лесной дороге. А среди деревьев замерли девушки с луками и стрелами в руках.

— Похоже, там человек? — шепнула альвийка с длинными золотистыми волосами.

— Верно.

Услышал Радомир голос Нимфириель.

— Он старый! — фыркнула ещё одна рыженькая альвийка, обнимая Нимфириель за плечи. — Другое дело, если бы ехал молодой красавчик.

— Когда ты успокоишься, Анариэль? — недовольно нахмурилась блондинка. — Тебе скоро сто лет, а никак не умнеешь.

— Анариэль шутит, — вступилась за подругу Нимфириель и вдруг вскрикнула: — Ой, смотрите!

Девушки отложили луки и наблюдали за мужчиной. Поводья выскользнули из его рук. Вороной жеребец остановился и, постояв, стал пощипывать траву на обочине. А всадник странно наклонился, словно заснул на ходу.

— Он, кажись, пьян? — хихикнула другая альвийка, спрыгивая с дерева на землю, и подошла к подругам.

— Но я не чувствую запаха вина, — рыженькая девушка озадаченно глянула на других.

— Я тоже.

— И я.

Блондинка подбежала к мужчине и успела подхватить раньше, чем тот рухнул на землю.

— Ему плохо!

Нимфириель присела рядом, расстёгивая кафтан незнакомца, чтобы облегчить дыхание. Радомир заметил, как дрогнули веки отца. Володар открыл глаза и улыбнулся.

— Я умер и попал в Ирий?

— Нет.

— Нет? Где же ещё можно встретить столько красивых девиц?

Анариель протянула кожаную баклагу с водой. Мужчина сделал несколько глотков. Чёрные волосы прилипли к потному лбу. Альвийка намочила платок и протёрла лицо человека.

— Как вы?

— Всё хорошо, милая… — Володар задержал девичью ладонь с платком на лбу, испытывая облегчение.

Нимфириель, а с ней и Радомир, почувствовала тычок в бок. Альвийка глянула на блондинку. Та кивком указала на мужские руки. Девушка пригляделась: кончики пальцев посинели.

— Давайте перенесём человека к дереву. Не лежать же ему у дороги, — предложила одна из альвиек.

Радомир похолодел, узнав тот самый дуб… Володар дышал тяжело, медленно, но улыбался встревоженной Анариэль, а в тёмных глазах не было ни капли страха. Остальные девушки отошли, чтобы обсудить, как быть.

— Надо ехать за лекарем, — предложила блондинка.

— Сулезара, уже поздно, — вступила в разговор темноволосая альвийка, только что присоединившаяся к ним. — Сердце человека очень устало и больше не может биться.

— Нельзя позволить ему умереть! — возразила Сулезара.

— Ты не понимаешь… Этот смертный живёт с постоянной болью. Он готов уйти. Он почти хочет этого…

Нимфириель не стала больше слушать, подошла к умирающему. Тот заметил слёзы на её глазах:

— Почему вы загрустили?.. Вы плачете по мне?

Радомир, наконец, тоже понял, почему у него всё расплывается перед глазами: плакала альвийка.

Володар засмеялся, слабо, задыхаясь:

— Милые мои, я прожил долгую, а как для воина, так очень долгую жизнь. Пришла пора уступить место молодым. Таков закон жизни.

Сулезара присела рядом.

— Где вы живёте? Мы позовём ваших родных.

— Не думаю, красавица. Я из Тарсии… А сын, боюсь, уже не успеет.

Радомир скрипнул зубами: если бы он не задержался тогда на постоялом дворе, то успел бы.

Володар чуть поморщился от боли в груди, глянул на притихших альвиек.

— Признаться, не думал, что всё случится вот так. Был уверен, что умру на поле боя… Но могу ли я попросить вас?

— Конечно.

— Уважьте последнюю просьбу… Всегда хотел посмотреть, как альвы танцуют. Говорят, это незабываемое зрелище.

Девушки удивились. Володар не сводил с них глаз:

— Пусть последним, что я увижу, будут прекрасные, танцующие для меня девы.

И альвийки, переглянувшись, решились. Радомир видел, как они собрались в круг в паре шагов от отца. Услышал начало песни. Наверное, со стороны это выглядело завораживающе. Девушки плавно двигались, изящно кружась на зелёной траве. Длинные волосы развевались в лучах заходящего солнца. Мелодичная песня понеслась по окружающему лесу. Слова были на синдарине, но Радомир понял всё. Девушки пели о великих воинах, не вернувшихся с полей сражений. Последние слова прохладный ветер унёс с собой в луга. Стало тихо. Альвийки повернулись к мужчине…

Радомир закрыл глаза, чувствуя знакомую щемящую боль в груди.

Володар был уже мёртв. На губах осталась лёгкая улыбка. Одна из девушек закрыла ему глаза.

— Там стоят люди. Они смотрят на нас, — Сулезара указала на молодую пару селян, которые ехали в деревню и остановились на дороге, заметив танцующих альвиек. — Они позаботятся о нём…

Дальше мужчина не смотрел. Он знал тех селян, говорил с ними. Местные жители рассказали ему, как альвийки попрощались с умершим и, улыбаясь, скрылись в лесу. Тогда волхв воспринял всё по-другому. Танцы с альвами, их спокойная реакция на смерть человека, улыбка на холодном лице Володара, ведьмин круг, появившийся утром, — это действительно была альвийская пляска. Вот только просил о ней сам Володар!

Радомир был растерян… Он выдохнул, выныривая из воспоминания, и толком не понимая зачем, притянул следующий клубящийся сгусток.

— …Ты знаешь, что его сын ищет нас?

Володарович узнал голос золотоволосой Сулезары.

Девушки стояли на окраине альвийского поселения, тренируясь в стрельбе из лука. Нимфириель кивнула, целясь в еловую шишку:

— Тарс думает, что мы убили его отца. Я хочу встретиться с ним и всё рассказать…

Мужчина резко оттолкнул воспоминание: помнил, чем закончилась их первая встреча. Он плеснул в лицо альвийки кубок медовухи. А от удара ножом Нимфириель спас её дар, она успела уклониться, а своим кубком саданула по голове колдуна. Это дало время сбежать из корчмы. С тех пор видунья и бегала от него…

Сгустки, которые были рядом, вдруг сжались и словно растаяли. А рядом появились новые. Радомир догадался: это были воспоминания, связанные с ним. Волхв колебался недолго. Любопытство всё-таки пересилило. Да и грех не воспользоваться таким шансом выведать пару секретов альвийки!.. Это было даже увлекательно: наблюдать за собой со стороны, увидеть прошедшую седмицу глазами видуньи.

— …Что ж ты делаешь, окаянный?

Волхва отбросило на пару шагов назад. Тарс устоял на ногах, лишь раздражённо глянул на Камена и непроизвольно стиснул кулаки. Маг’ярец застыл в оборонительной позиции, заслоняя девушку. Нимфириель потёрла виски, прогоняя сладкую поволоку и заплетающимся языком пояснила:

— Камен, всё в порядке. Я позволила.

Маг’ярец выпрямился и удивлённо глянул на видунью:

— Тогда ладно… Вы тут заканчивайте: ехать пора.

— Как ехать пора? — зелёные глаза распахнулись, а в голосе зазвенела паника. — Который сейчас час?

— Солнце встало.

Девушка повернулась к молчаливому колдуну:

— Сколько времени ты был в моей голове?

— Достаточно.

У неё перехватило дыхание от ужаса, рука уже нащупывала острый клинок в ножнах на пояске:

— Сволочь… Ты даже слова своего не держишь!

— А я тебе его и не давал!

Радомир заметил блеснувшее лезвие, криво усмехнулся, без всякого страха повернулся к девушке спиной и ушёл. Альвийка виновато глянула на Камена, хотя тот ничего не говорил и не просил объяснений.

— Я сглупила, знаю. Поддалась минутной слабости.

Маг’ярец пожал плечами.

— Что ты хотела показать волхву?

— Как умер его отец.

— …?

— Я так устала от ненависти, Камен. Она разрушала меня!.. Одно дело, когда колдун ненавидел меня на расстоянии, и совсем другое чувствовать это каждый день, каждую минуту рядом. Это как почечуй: вроде бы и жить можно, а радости никакой… Но я ещё пожалею о том, что сделала сегодня, — Нимфириель обеспокоенно глянула вслед тарсу.

— Кто знает, — Камен тоже смотрел вслед мужчине. Видел, как тот отмахнулся от Волина, седлая своего жеребца.

— Наверное, я всё-таки больше человек, чем альв? — видунья понурилась.

Камен легонько подтолкнул её к дому и пошёл рядом:

— Пора собираться, Ним. И амулет надень. Вы и так этим заклинанием нас всех подставили.