Золотая чаша Колоксая

Глава 17

На следующий день торговый обоз въехал в Велико-Шумин. По меркам Тарсии город был большой. Выгодное расположение вблизи границы трёх княжеств способствовало развитию торговли. А ежегодные ярмарки были известны далеко за пределами Тарсии. Сюда приезжали купцы даже из-за южного моря. Вот и сейчас накануне этого важного события город кипел. По улочкам едва можно было пройти. Туда-сюда сновали люди в разнообразных нарядах. Привычные тарсам тёмные кафтаны и платья чередовались со светлыми одеждами миконцев и маг’ярцев, изредка мелькали яркие накидки гетайцев. То и дело слышались быстрые, словно журчащие фразы на чужих языках. Но если у местных это вызывало праздный интерес и любопытство, то у Володаровича и дядек — вполне оправданные опасения. Охранники плотным кольцом окружили повозки и подозрительно поглядывали на прохожих.

Напряжение не исчезло и тогда, когда они заехали на постоялый двор, где давно ждали Корнилу и Углешу. Это был даже не постоялый двор, а дом знакомого купца. После его смерти, сын сдавал пустые покои заезжим торговцам — старым приятелям отца. Пока братья здоровались с хозяином, дядьки и дружинники недоверчиво поглядывали на здешних работников. Убедившись, что дом за высокой оградой надёжен, обозники немного расслабились. Отвели лошадей на конюшню и направились в дом. Нимфириель немного задержалась, наблюдая, как слуга ухаживает за её кобылкой.

Когда альвийка вошла в большую комнату, служившую чем-то вроде корчмы, княжна с няньками уже поднялась в светлицу, а мужчины удобно расположились за двумя столами, заставленными едой. Камен пододвинулся на скамье и взмахом позвал видунью присоединиться к ним. Колдун сидел за соседним столом вместе с купцами и даже пропустил приход Нимфириель, увлечённо обсуждая с хозяином предстоящую ярмарку. Альвийка присела рядом с Каменом и тут же встретила вопросительный взгляд Волина. Она знала, что тревожит тарского дядьку.

— Пока всё в порядке. Пара воришек ошивается около ограды, но Скин с Радехом их уже заметили.

Тарс переглянулся с маг’ярцем и что-то тихо ему сказал. А девушка тем временем придвинула к себе глиняную миску, принюхиваясь к запаху. Их потчевали фасолевым супом с мясом, который здесь называли джорба. Нимфириель не стала отказываться от густой наваристой похлёбки. После последней «встречи» с чародеем она так и не оклемалась до конца.

Мужчины обедали не спеша. Дорожная жизнь за две седмицы опостылела, и теперь все наслаждались привычными удобствами. Разговоры плавно перетекали с одного на другое. Видунья улыбалась, слушая беззлобные шутки товарищей, и краем глаза заметила выходящих из дома купцов. Мимо пробежала девочка-подросток с блестящими тёмными глазками и чёрными, как смоль, косичками. Она приветливо улыбалась, помогая матери обслуживать гостей. На столе появились жбаны с квасом. Девчушка посмотрела на Нимфириель, ожидая позволения налить напиток. Альвийка отрицательно покачала головой:

— Спасибо, не нужно. Принеси мне чистой воды.

Девочка исчезла. Спустя пару минут она появилась с большим кубком.

— Вот, это из святого источника… Я сама бегала за водой.

Видунья не сдержала улыбку: она любила детей за их чистоту и откровенность.

— Спасибо… Как тебя зовут?

— Лала, это значит «весенний тюльпан».

— Очень красивое имя… Лала.

Девочка со счастливой улыбкой взяла протянутую монетку и побежала к матери. А Нимфириель вспомнила маленькую селянку Ладоньку. Как она там? Уже, наверное, играет со всеми, позабыв про боли в сердечке?.. В приятные мысли вклинился насмешливый голос колдуна.

— А чего сама не представилась?.. Испугалась, что у дитяти язык в узел завяжется?

Альвийка заметила в руках Володаровича кубок с квасом.

— Я смотрю, у тебя самого язык уже заплетается!..

Радомир, добродушно посмеиваясь, отвернулся, обратив своё внимание на подошедшую служанку. Эта была довольно симпатичная женщина с толстыми чёрными косами. Серебряные браслеты на руках явно указывали на её семейное положение, но судя по взглядам и улыбкам местной красавицы, она не возражала против внимания заезжих гостей. Володарович разливался соловьём, не сводя пламенного взгляда с женщины. А та улыбалась, от чего на щеках появлялись милые ямочки. Тем временем и другие охранники приосанились, восхищённо поглядывая на служанку. Неизвестно, чем бы всё закончилось, не появись в корчме её муж. Им оказался здоровенный детина с кулаками размером с кувалду. Заезжие мужики погрустнели, опуская очи долу. Многие, вздыхая и почёсывая макушки, вышли на улицу.

И тут Радомир услышал странный звук, похожий на похрюкивание. Обернувшись на соседний стол, он увидел, как Волин и альвийка, переглядываясь, трясутся в почти беззвучном смехе. Нимфириель перехватила его хмурый взгляд и сочувственно погладила по плечу:

— Не переживай! Ну, не повезло сегодня, бывает… А вообще треплешься ты знатно!

— Помолчи лучше! — злился мужчина. — Вот только твоих советов мне не хватало.

Девушка пожала плечами и вернулась к прерванному обеду. И зря, потому что Володаровича уже понесло:

— Хотя кто тебя знает!.. Я-то думал, вы в своём лесу все такие правильные, невинные, любите раз и навсегда. А оказалось-то…

Нимфириель торопливо прожевала еду, не отрывая глаз от колдуна. Она прекрасно понимала, на что он намекает. Судя по ухмылкам, понимали и остальные. По большому секрету (а в итоге знали все в обозе) Пелг и Жунь признались, что говорила альвийка в ту памятную ночь.

Радомир воспользовался её замешательством и, наклонившись, доверительно шепнул:

— Признайся: про нефритовое яичко наврала?.. У вас же в Мирквиде таким не балуются!.. — тарс вдруг оживился. — Или это кто-то из наших красавцев представлял, а ты подсмотрела?.. Кто ж у нас такой затейник?!

Оставшиеся за столом дружинники заметно напряглись: видимо, представляли и не раз. Володарович глумливо шевельнул бровями. Камен поставил пустой кубок на стол и выразительно глянул на колдуна. Волин тоже нахмурился:

— Радомир, кончай это дело!

Нимфириель, в силу своего занятия, часто попадала на такие мужские шутки, точнее сказать, издёвки, и давно поняла: краснеть и смущаться нельзя — изведут насмешками. Лучше всего сразу осечь шутника. Она криво усмехнулась:

— О! Затейники у нас все!.. А ты — первый из них. Хочешь, расскажу остальным, что у тебя на уме, когда девка красивая рядом?

Альвийка смело посмотрела на Радомира, не сомневаясь, что он смутится. Догадается, что видунья знает, о чём он только что думал, глядя на пышногрудую служанку. Но колдун не смутился, а бесстыдно улыбнулся:

— Говори!.. Только учти: всё, что ты сейчас скажешь, я сделаю с тобой.

Мужчина видел, как гневно вспыхнули зелёные глаза. Но девушка так быстро взяла себя в руки, что он даже позавидовал. Мгновение — и ни следа от возмущения и злости. Нимфириель склонила голову набок, брезгливо скривила розовые губы:

— Не хочу.

И отвернулась, явно потеряв интерес к разговору.

Володарович застыл. Он ожидал совершенно иной реакции. Да хотя бы выплеснутый в лицо квас!.. Появилось неприятное чувство, что им пренебрегли.

Тем временем в дом вернулись купцы, и дядьки повели с ними беседу, отвлекая всех от щекотливой темы.

Закончив обед, Нимфириель незаметно вышла во двор и успела заметить, как Цедеда и Тишка улизнули за ворота. Альвийка знала, что они теперь вместе не только днём, но иногда и ночью, «видела», что Цедеда настроен серьёзно и Тишка для него не временное развлечение. Поэтому, когда случайно наталкивалась на обнимающуюся парочку, не чувствовала отвращения, скорее некое умиление.

За видуньей на улицу потянулись и остальные путешественники. Последним из корчмы появился колдун, а рядом — он что, мёдом намазан!? — молоденькая служанка, которая буквально приклеилась к мужскому боку. Ладонь тарса властно скользнула по девичьей талии. Помогая переступить высокий порог, Радомир воспользовался моментом и прижал тарсиянку к себе, жадно заглядывая в ворот рубахи. Нимфириель недовольно прищурилась: этот колдун хуже кота в березосоле (март — Прим. авт.)! Что у него за страсть такая к прислуге?.. А когда до видуньи стали долетать мысли этой парочки, она торопливо вышла за ворота.

Улицы Велико-Шумина были многолюдны. На альвийку никто не обращал внимания, принимая за обычную наёмницу, коих в городе было пруд пруди. Она бесцельно бродила вдоль домов, прислушиваясь к разговорам горожан, приглядываясь к гостям из далёких стран, иногда смотрела их мысли. Девушка без всякой цели заходила в некоторые лавочки, слушая красочные истории продавцов о товарах, которые она просто обязана у них купить. Но раскошелилась видунья только на новый платок, взамен потерянному, да на несколько снадобий у местного лекаря, тут же спрятав их в свой альвийский поясок. А по пути назад не удержалась и купила у древней, как мир, бабки сладких яблок.

Проходя по одной улочке, девушка заметила большое дерево, обвешанное грушами. Груши были большие, жёлтые и такие аппетитные на вид, что пришлось сглатывать слюну. Завороженная Нимфириель подошла к ограде. Тут же из дома выскочил хозяин, видно порядком уставший от желающих на дармовщинку полакомиться такими манящими плодами. И девушке пришлось поспешно ретироваться, слушая не очень приятные напутствия. Но грушу она оставила на примете.

Во дворе дома маячил обеспокоенный Камен. Вытягивая шею, он выглядывал альвийку.

— Где ты была?

— Гуляла, — Нимфириель успокаивающе улыбнулась, — посмотрела город, послушала, что говорит народ…

Рядом прошли тарсы Озар и Пересвет. Подмигнув видунье, они цапнули по румяному яблоку. А дядька всё ещё хмурился:

— Не озорничай, мы не на ярмарку приехали.

— Я помню, Камен, — альвийка даже не знала: её злит, или трогает такая забота старого воина.

— Что видела? Или слышала?

— Ничего подозрительного. Похоже, в Велико-Шумине никто не знает о том, что случилось со свадебным поездом княжны Яронеги.

Маг’ярец огладил бороду:

— Странно. Ещё не дошла весть?

Нимфириель пожала плечами.

— Или узнав, что поезд ненастоящий, чародей скрыл все следы, чтобы не привлекать внимание.

— Как сегодня можно скрыть тридцать, если не больше, мертвяков? — Камен прищурил серые глаза.

— Он же чародей. И посильней нашего колдуна будет, — девушка задумчиво нахмурилась, — мне так кажется.

Они ещё немного постояли во дворе, обсуждая то скорые гуляния в городе, то по-летнему тёплый вечер. И альвийка, прихватив последнее яблоко, пошла на конюшню. Накима мягкими губами осторожно взяла угощение с руки хозяйки, благодарно ткнулась мордой в девичье плечо. Нимфириель ласково гладила тёплую шкуру, терпеливо расчесывала густую гриву, любуясь своей лошадью. Как никто знала, что животным нужно общение с хозяином, поэтому шептала Накиме добрые слова, благодарила за службу.

Видунья уже шла в дом, как услышала возню и чьё-то тяжёлое, сбившееся дыхание. Она инстинктивно выхватила кинжал… И покраснела, сообразив, что это за возня. Не удержавшись, альвийка заглянула за деревянную перегородку: на мягком пахучем сене незнакомая пара предавалась любви. Нимфириель обмерла, узнав чёрные волосы мужчины. Взгляд пробежал по широкой спине с перекатывающимися мышцами, скользнул ниже… Значит, тарс уговорил-таки служаночку?! Женские ладони собственнически легли на мужские бёдра, раздался громкий стон, который тут же оборвался поцелуем.

Альвийка поспешно скрылась. Ещё не хватало, чтобы её обнаружили за подглядыванием!.. Из конюшни выходила на ватных ногах. Отчего-то было особенно горько и неприятно. Девушка закрыла за собой дверь, повернулась — и резко выдохнула. На небольшой скамейке возле лестницы в дом сидел колдун и сосредоточенно точил меч. Значит, это не он?! Там, на сене?!

Словно почувствовав что-то, Радомир поднял глаза и увидел альвийку. На её лице была такая незамутненная радость, что он поневоле начал озираться: нет ли кого за спиной. Потому что уж кому-кому, а ему девушка так радоваться не могла. Но когда мужчина повернулся к Нимфириель, то увидел привычную ухмылку, и скорее всего, была готова очередная острота. Волхв не дал ей даже рта раскрыть и махнул в сторону двери.

— Иди, куда шла!

Альвийка хмыкнула и направилась к дому. На лестнице она обернулась:

— Эй, колдун!..

Радомир приготовился.

— …за дверями хлева лежит оселок получше. Возьми и не мучайся.

Мужчина молча смотрел вслед девушке. От этой остроухой дуры можно ждать чего угодно: может, в том хлеву ему крыса дохлая на голову свалится, а может и стрела насквозь прошьёт… А может и оселок лежит. Володарович глянул на тот, что сунул ему местный дед. Дрянной оселок, чего скрывать!.. По двору как раз плёлся один из работников. Волхв ухмыльнулся:

— Эй, малый! Хочешь пару монет заработать?..

…

— Может, позвать княжича Честимира ночью? — предложила Нимфириель, неуверенно глядя на Камена. — Все спят. Наши враги тоже. Должны же они когда-нибудь отдыхать?

Дядька скрестил руки на груди:

— Ненадёжно это.

Остальные мужчины тоже сомневались.

— Если чародей использует заклинание поиска, оно найдёт тебя и ночью. А вот проснётся ли маг’ярский видун — неизвестно, — колдун устало потёр лицо руками.

— Я согласен с Радомиром, — Волин облокотился на стол. — И так пятый день по лезвию ножа ходим.

Альвийка развела руками.

— И что вы предлагаете?.. Ждать конца ярмарки и ехать в Седую гору уже с маг’ярскими купцами?

Володарович задумчиво поглядывал в окно, что-то просчитывая в голове.

— На пути свадебного поезда после Леска был город Теснина-Ветру. Его градоначальник уже должен волноваться, почему княжны до сих пор нет. Значит, скоро по югу пойдёт шум. Поднимут на уши дозорных во всех городах… — мужчина опомнился и посмотрел на своих товарищей. — В Велико-Шумине мы, если будем сидеть тихо, в относительной безопасности. А к Честимиру я предлагаю отправить обычного гонца, — Радомир перевёл взгляд на маг’ярского дядьку. — Сколько нужно времени, чтобы добраться до Лузинца и обратно?

— Дня два, может, три, — Камен подался вперёд, жадно ловя каждое слово.

— Два, — бескомпромиссно отрезал Володарович. — Утром второго дня видунья снимет амулет и позовёт маг’ярского видуна. Если всё получится, к тому времени Честимир будет ждать нас в условленном месте на границе, и мы сразу же отправимся туда.

Тарский дядька одобрительно кивнул.

— Это разумно.

Видунья, подумав, тоже согласилась.

— Кто поедет за княжичем?

— Цедеда. Он родом из приграничья, знает эти места как свои пять пальцев, — маг’ярец засуетился. — Скажу ему, пусть собирается в дорогу.

— Что ж, на том и порешим, — Волин поднялся следом, тем самым заканчивая их вечерний сбор, потом, кое-что вспомнив, повернулся к Нимфириель: — Ты видела нового гостя? Он, вроде, из ваших?

Девушка равнодушно пожала плечами.

— Это лесной альв. Они с хозяином дома давно дружат, — и успокоила всех. — Он не враг нам. К невесте приехал.

— Невеста из местных? — догадался дядька.

Видунья кивнула, но Радомир успел заметить на её губах нехорошую ухмылку.

— Что смешного? Считаешь обычного человека недостойной парой альву?

— Считаю, что этот альв совершает ошибку, — уточнила Нимфириель и пошутила: — Я было подумала, что его опоили приворотным зельем, но нет! Он действительно влюбился и хочет променять Мирквид на человеческий город.

— Почему «совершает ошибку»? — не отставал Володарович.

Девушка заметила обиженные взгляды других мужчин и укоризненно посмотрела на колдуна.

— Ты хочешь снова со мной поругаться?.. Или поссорить меня с остальными?

— Нет, всего лишь хочу понять тебя!

Видунья замерла в шаге от волхва и чётко проговорила:

— Я не одобряю смешанные браки между расами, потому что, как никто другой, знаю изнанку такой «великой любви».

В последних словах девушки было столько горечи, что тарс не стал больше ничего спрашивать. Он прекрасно помнил, что Нимфириель — полукровка. Даже с его стороны этот факт не раз становился поводом для издёвок?!

Видунья спустилась вниз и с молчаливого согласия Камена вышла за ворота.

В городе, несмотря на поздний час, было шумно и оживлённо. Горожане и гости Велико-Шумина собрались на центральной площади, где начиналось гуляние. Но песни и танцы мало интересовали альвийку.

Знакомая улочка была пустая и очень тихая. Нимфириель без видимых усилий перескочила забор. Стороживший дом и сад пёс для приличия тявкнул и, подчинившись альвийской магии, уполз в конуру. В воздухе разливался сладкий, медовый аромат. Днём тут, конечно, от мух и пчёл как отбиться, но сейчас было тихо. Нимфириель сделала короткий взмах рукой, шепнув заклинание на синдарине… Характерный стук раздался с другой стороны дерева. Альвийка непонимающе моргнула и шепнула заклинание ещё раз… И ещё раз… И ещё…

Девушка задумчиво оглядывала грушу, прикидывая, с какой стороны легче на неё взобраться. Рядом затрещали кусты. Нимфириель прислушалась и, узнав грубый басок, мотнула головой, не в силах поверить собственным ушам.

— Колдун!?

Радомир отряхнул с рубахи листья и тоже недоверчиво уставился на девушку:

— А ты чего тут?

— Груш захотелось… как и тебе.

— Опять мои мысли читаешь? — угрожающе рявкнул мужчина.

Хотя, учитывая, что рявкал шёпотом, получилось не очень страшно.

— Какие мысли? — фыркнула альвийка. — Ты через эти кусты продирался, как медведь через малину, кляня всё на свете. Будь хозяева дома, наверняка уже погнали бы нас отсюда поганой метлой.

Радомир вытащил веточку из волос, оглядывая вслед за Нимфириель дерево.

— Ты-то откуда про эту грушу узнала?

— Днём по городу гуляла, вот и заприметила. А ты?

— Да я в Велико-Шумине не в первый раз. Видишь обрубленные нижние ветки?

— Ну.

— Года четыре назад я по ним залезал.

Они немного помолчали, прикидывая, как достать желанные плоды. Колдун вытащил ещё один листик из волос и поинтересовался:

— Ты же можешь велеть грушам упасть на землю?

— Бьются, — девушка показала на траву, где лежали бесформенные, истекающие соком плоды.

— Я поймаю, — предложил Володарович.

— Не думаю, — альвийка посмотрела на него, — груша-мать гордая: не любит, что её деток воруют, бросает мимо подставленных рук. И ветки вниз не опускает.

— То есть, легко не будет? — подытожил колдун.

— Угу, — девушка прищурилась, что-то обдумывая, потом сказала: — Подсади меня.

— Что?

— Подсади меня на дерево. И поживее, пока хозяева не вернулись с гулянья.

Радомир послушно подошёл к ровному стволу. Нимфириель опёрлась на плечи тарса и поставила ногу на его сцепленные руки. Глянула на мужчину и вздрогнула от неожиданности: их лица были так близко! Лёгкие заполнил знакомый запах… Терпкий аромат трав (не иначе колдун какое-то зелье варил, то-то его вечером не было видно), запах костра, дыма и ещё что-то. Альвийка не могла определить что, но так пах только он, Володарович. За это время она хорошо выучила его запах и узнала бы из тысячи. Не сдержавшись, Нимфириель ещё раз глубоко вдохнула, чувствуя, как приятно покалывает кончики пальцев. А чужое тепло вместе с кровью бежит по венам, собираясь под сердцем…

Ничего не подозревающий мужчина вопросительно глянул на видунью:

— Готова?.. На раз-два?!

Девушка, опомнившись, быстро кивнула… На кой ляд ей были эти груши?

— … Раз! Два! — и Радомир легко подсадил альвийку на дерево.

Нимфириель ловко ухватилась за нижнюю ветку — и тут же рухнула вниз… Если бы колдун не подхватил её и не поставил на землю. Девушка так и осталась стоять, недоверчиво глядя вверх.

— Вот же холера! — буркнул мужчина, забрал у неё отломившуюся ветку и швырнул в кусты.

Из темноты грустно тявкнул пёс.

— Становись мне на плечи, — велел колдун, поддавшись азарту: уже не столько тех груш хотелось, сколько добиться своего.

Альвийка вздохнула и подошла к присевшему у дерева Радомиру. Быстро взобралась ему на спину. Тарс тихо ругнулся, когда девичья коленка несильно стукнула его в глаз… Случайно, конечно же! Мужчина осторожно выпрямился, чтобы Нимфириель могла дотянуться до толстых ветвей и взобраться на них. Держать видунью было нетяжело, даже вспомнилось дурацкое сравнение «лёгкая, как пёрышко»… Это же альв, они и по снегу могут ходить не проваливаясь!

А Нимфириель с непередаваемым наслаждением топталась по плечам, а то и по голове колдуна, делая вид, что тянется к ветке. Мужчина терпел-терпел, а потом разозлился и хлопнул девушку по ноге:

— Альвийка, шевелись! Думаешь, легко держать такую здоровую кобылку?

— Что?! — пискнула возмущённая девушка и в мгновение ока взобралась на грушу.

Радомир, всё ещё посмеиваясь, взял полную котомку, помог спуститься Нимфириель и застыл, увидев нацеленный на него палец.

— И никакая я не «здоровая кобылка»!

— Нет, конечно, — тарс вытер грушу об рубаху и смачно хрумкнул. — Мне просто надоело, что ты топчешься по моей голове.

Он перехватил виноватый взгляд альвийки.

— Что, думала, не догадаюсь?.. До сих пор, как коза, перескакивала все кусты и заборы, а тут до ветки дотянуться не можешь!

И Нимфириель засмеялась. Мужчина, замерев, наблюдал за происходящим: он впервые слышал смех видуньи — нежный, мелодичный, словно перезвон хрустальных колокольчиков. Волхв тряхнул головой, напоминая себе, что идёт рядом с альвом, а у них всё мелодичное и нежное. Ну, кроме стрел и мечей, конечно!

На постоялый двор они возвращались вместе. Радомир рассказывал забавные истории из своих странствий. А историй этих было предостаточно, чему Нимфириель ничуть не удивлялась, зная характер тарса. Мимо проходили весёлые горожане, в таинственном полумраке, в тени домов обнимались влюблённые парочки. Но ни альвийка, ни волхв не обращали на них внимания.

У ворот стоял Волин. Он выразительно глянул на котомку с грушами и тяжело вздохнул:

— Вы ещё в куклы поиграйте!.. Как дети малые, честное слово!

Но грушу взял и пошёл спать. Радомир растерянно хмыкнул:

— И правда, поздно уже. Что-то мы загулялись.

Нимфириель посмотрела на протянутую сумку и мотнула головой:

— Куда мне столько?.. Бери ты!

Волхв почесал макушку. Охоту он сбил, больше груш не хотелось.

— Давай оставим нашим? — предложил тарс.

Девушка согласно кивнула и отнесла котомку на кухню, заметив ту самую служаночку с высоким черноволосым парнем, которого она приняла за колдуна. Молодые люди на время притихли, но стоило видунье выйти, продолжили ссориться. Нимфириель не стала вмешиваться. Альвы не любили встревать в чужие отношения, к тому же обычно за подобными перепалками, следовало жаркое примирение, одно из которых альвийка и видела сегодня в конюшне.

Сидя в кровати, девушка понюхала медовый спелый фрукт. Она откусила от груши, чувствуя, как сок тонкой струйкой потёк по подбородку. С губ Нимфириель не сходила счастливая улыбка. Никогда груши ещё не были такими вкусными, как эта!