Золотая клетка

ГЛАВА 11

Моя кровь кипела, и единственным логическим объяснением, которое я мог придумать, была жара. В конце концов, это было ужасно — ходить летом с длинными рукавами. И все же, чем больше я слушал разговоры Лиама гребаного Кинга, тем больше мне хотелось выйти на улицу и забыть обо всем, что связано с искусством войны.

Месть предназначалась для того, чтобы ее смаковали, и если бы я вышел, пока он надирал Аспен ее собственную задницу, что ж, это слишком быстро раскрыло бы мои карты, и веселья больше не было бы.

Я отступил в тень, когда выглянул из-за занавесок в домике Аспен.

Лиам прижал ее к стене, и это действие заставило мое тело напрячься. Единственный, кому было позволено заставить Аспен ползать, был я. Я не хотел делиться этим с ним. Единственное, что удерживало меня на месте, — это тот факт, что я получал много ценной информации из их небольшой перепалки.

Итак, золотая принцесса все еще была девственницей.

Эта информация не должна была взволновать меня так сильно, как взволновала, но я не смог сдержать усмешку. Это была глазурь на торте. Я планировал свою месть в течение двух лет, и наконец-то приведу свой план в действие.

Два года назад высшее общество распяло мою семью. Они помогли превратить меня в монстра. Их я действительно не мог винить. Единственное, в чем члены Ордена были хороши, так это в заботе о себе. И Аспен оказалась, такой же. Маленькая сучка играла на каждой струне моего сердца и получала от этого удовольствие.

Что ж, теперь я собирался показать ей, как я выхожу из себя. Она будет, блядь, рыдать.

Когда дверная ручка начала поворачиваться, я сделал шаг назад, сливаясь с тенями. Это было утешительно. После того, как все, что у меня было, рухнуло, тени были единственным безопасным местом, которое у меня было, чтобы отступить. Тьма не судила; она всегда была готова принять вас с распростертыми объятиями.

Аспен вошла внутрь, и единственное, что я мог слышать, было ее тяжелое дыхание. Теперь, когда прекрасный принц ушел, она позволила себе почувствовать страх, который вызывало в ней его присутствие.

Было слишком темно, чтобы рассмотреть ее как следует; эти золотые волосы, которые я любил, были укрощены в темноте. Эти янтарные глаза не сияли без того, чтобы в них не отражался солнечный свет. Целую жизнь назад я был бы там, пытаясь упокоить и залечить ее раны своим собственным гребаным способом.

Аспен чувствовала больше, чем показывала. Тогда на ее лице была написана тоска по свободе. Смотреть на это было опьяняюще, потому что она никогда не произнесла бы этого вслух. И глупая часть меня хотела подарить это ей — я планировал подарить это ей.

Она заключила сделку ради своей свободы, и я собирался показать ей, кому принадлежит ее жизнь — рано или поздно она будет молить меня о пощаде.

Обе мои руки ударили по деревянной двери. Глаза Аспен распахнулись, и я улыбнулся.

— Давненько не виделись, — сказал я, лениво растягивая слова. Мои глаза привыкли к темноте, и я мог видеть белки ее глаз.

Ее рот приоткрылся, но она не произнесла ни слова. Ненормальная часть меня находила в этом радость.

— В чем дело, Аспен? Кот проглотил твой язык?

Это заняло у нее секунду, но она заговорила своим хриплым тоном:

— Ч-что ты здесь делаешь?

Придя в домик раньше нее, я уже знал, где находится выключатель света, поэтому потянулся к нему рукой в перчатке.

Мы оба яростно заморгали, пока наши глаза привыкали к яркому свету. Моя рука вернулась в прежнее положение, и я наклонил голову, чтобы лучше ее видеть.

Ее волосы ниспадали длинными волнами, доходившими до талии. Они были ярче, вероятно, потому, что у нее наконец-то появились деньги, чтобы должным образом за ними ухаживать. Ее тело красиво округлилось. Последние два года она вела модные блоги.

Мой взгляд еще немного задержался на ее груди. Я будучи подростком представлял, каково это — трахать Аспен; она была единственной девушкой, которую я хотел, даже после того, как Хильда трахнулась со мной.

Изгиб ее шеи был нежным, и я мог видеть, как пульсирует вена на щитовидной железе. Мне пришлось заставить свою руку оставаться неподвижной, прежде чем я прикоснулся к ней. Мои глаза, наконец, поднялись к ее губам — все еще маленьким и розовым. В отличие от своей матери, у нее не было острых скул. У нее было круглое лицо, и она выглядела невинной.

— Я задала тебе вопрос, придурок, — выплюнула она, высунув свой розовый язычок.

Мое лицо приблизилось еще ближе к ее лицу. Это была ошибка. Она пахла так же сладко, как и всегда, возвращая меня в то время, когда я был слаб.

От нее все еще пахло летом. Это был свежий запах, от которого становилось тепло.

Милашка, она была похожа на котенка, мяукающего перед львом. Предавая меня, она обрела себя.

Моей ошибкой было подружиться с ней в тот день. В то время когда я как придурок влюбился в нее, она цеплялась за кого-то, кого могла использовать как ступеньку на своем пути к свободе.

К несчастью для нее, я уже не был тем Мэйсоном, которого она знала. Моя рука в перчатке двигалась быстрее, чем она ожидала, и обхватила ее щеку точно так же, как это делал ее дерьмовый жених, но в отличие от него, я сосредоточился на впадине ее скулы, чтобы боль прожигала ее щеку.

— Ты уверена в этом? — Мой насмешливый тон сменился на смертоносный, и ее глаза расширились. — Я нахожу интересным, что вы с Эрин теперь как не разлей вода.

Я уже знал это. Я уже знал все, что сделали эти ублюдки. Жаль, что я не мог увидеть реакцию всех сучек, когда я вошел, зная, что в тот или иной период за последние два года они позволили мне трахнуть их.

— Это была твоя вина, — кипела она, пытаясь отодвинуться от меня.

Я увидел красное. Глупая, пресная сучка все еще придерживалась этой истории. Она хотела сделать из меня злодея, когда за одну ночь превратила нас обоих в монстров.

Отпустив ее лицо, я другой рукой потянул ее и потащил на середину комнаты. Я оставил ее там, а сам вернулся к дивану. Я сел, а она наблюдала за мной, потирая подбородок, пытаясь успокоиться.

— Хорошо… — Я позволил слову повиснуть в воздухе, когда достал сигареты из кармана. — Давай предположим, что это была моя вина. — Я сделал паузу, чтобы прикурить сигарету, наблюдая за пламенем, и заставил себя поднести ее ближе к лицу. Я сделал глубокий вдох, прежде чем поднести сигарету к губам. — Я должен, по крайней мере, рассказать Эрин свою версию этой истории, — сказал я, как только выдохнул дым.

Глаза Аспен расширились от страха.

Я сделал еще одну затяжку, пока мои глаза блуждали по ее телу. Она заметила, что я делаю, и уставилась на меня, сложив руки вместе, отчего ее сиськи приподнялись. Я усмехнулся.

— Раздевайся, — скомандовал я, прежде чем еще раз затянуться.

Мгновенно ее руки уперлись в бедра, и теперь она свирепо смотрела на меня.

— В твоих снах, Мэйс.

Я откинул голову назад, мой смех эхом разнесся по всей комнате. Я устроился поудобнее на диване, и раздвинул ноги.

— Не называй меня так, ты, тупая сука. Мы не друзья.

В ее глазах вспыхнула боль, и это застало меня врасплох. Я стряхнул с себя это чувство. Этому не было места в моих планах.

— Ты была единственной, кому было позволено совершить предательство в этой так называемой… — я сунул сигарету в рот, чтобы я мог сделать воздушные кавычки — … дружбе?

Ее губы задрожали. У меня была сила разрушить идеальный маленький мир, который она создала для себя. Она была с ними, потому что принадлежала Лиаму, и они смирились с этим, но несколькими словами я мог заставить ее почувствовать себя одинокой и без союзников.

— Вот что я тебе скажу, я не расскажу твоей единственной подруге, как она оказалась в инвалидном кресле.

— Ты же не думаешь, что я настолько глупа, чтобы поверить в это, — тут же ответила она.

— Умная девочка. — ухмыльнулся я.

— Это из-за того, что случилось…

— Ты в одном глупом комментарии от того, чтобы я пошел в комнату Эрин, — рявкнул я, прежде чем она смогла рассказать о том, что она сделала. — А теперь, если ты не хочешь, чтобы это произошло — раздевайся.

Я сделал еще одну затяжку сигаретой, ожидая, что она сделает дальше. В любом случае, я собирался наслаждаться любым результатом.

— В твоих гребаных мечтах, Мэйсон!

Она ошибалась. Тогда я был слишком испорчен, чтобы даже думать о сексе с кем-либо, особенно с ней. Я всегда чувствовал себя грязным; я не хотел пачкать ее той грязью и тьмой, которая была во мне.

— Полночь, — продолжил я, как будто у нее не было припадка смелости. Аспен собиралась встать на колени у моих ног; мне просто нужно было набраться терпения. Я ждал два года. Что значили еще несколько недель?

— Ч-что? — Ее голос утратил сильную браваду, которая была в ней раньше.

— Это было время, когда я поджег дом, — признался я.

Мое семнадцатилетнее "я" все это просчитало. После вечеринки мой план состоял в том, чтобы поджечь половину поместья. Офис моего отца, их комнаты и мою. Это дало бы прислуге достаточно времени, чтобы убраться и попытаться сбежать до того, как за ними придет Орден. Я хотел сбежать с Аспен. Каким-то образом в моей маленькой тупорылой голове я верил, что, сделав это, я избавлюсь от всех тех плохих воспоминаний, которые преследовали меня.

Руки Аспен теперь были обернуты вокруг ее собственной талии.

— Ты ушла из того дома и никому ничего не сказала. Как бы Эрин отнеслась к этому? Ты так же виновата, как и я, в ее несчастном случае. Действия имеют последствия, Аспен, и ты должна научиться платить по счетам.

На это ей видимо нечего было сказать. Она глубоко вздохнула и расправила плечи. Аспен скрестила руки на груди, затем стянула блузку, которая была на ней, через голову и сняла ее, оставаясь в кружевном красном лифчике. Мои глаза путешествовали от ее лица вниз к пупку, ожидая ее следующего шага. Она изменилась, и я не был уверен, что мне это нравится. Тогда она была невинна. Всякий раз, когда она стеснялась или чувствовала себя неловко, ее щеки покрывались розовыми пятнами — сейчас это было не так, и это меня злило.

Она прикусила губу и начала стягивать юбку, которая была на ней. Я поднес левую руку ко рту, сжав ее в кулак, и прикусил указательный палец при виде этого.

Сливочно-белая.

Гладкая.

Светлая кожа.

Просто ждет, чтобы её испортили.

Юбка упала на пол, и звук, который издала ткань, заставил меня наклониться вперед. На ней был соответствующий комплект изысканного нижнего белья — моя зубная нить, вероятно, была толще, чем то, что она называла стрингами.

— Итак, я разделась догола. Теперь ты можешь уйти, — заявила Аспен, когда пошла собирать свою одежду.

— Есть еще кое-что, что нужно снять, — протянул я. — Если только тебе не нужна помощь.

Я мог быть милым, когда мне это было удобно.

— Пошел ты. Я здесь не для того, чтобы переживать твои подростковые фантазии.

Я запрокинул голову и рассмеялся; другим вариантом было задушить эту эгоцентричную сучку до смерти.

— Новости для тебя, Аспен, у тебя не золотая киска, — сказал я ей, когда слегка наклонился вперёд и окинул её взглядом с головы до ног.

— Встань на колени и покажи мне, как тебе жаль, — произнёс я, своим самым ядовитым тоном.

Ее глаза расширились, но она не сделала того, что ей сказали. Я сменил тему, пока она решала, отвечает ли коленопреклонение ее интересам.

— Прессе запрещено спрашивать о той ночи, Эрин не любит говорить об аварии, поэтому никто на самом деле не знает, что с ней случилось, — продолжил я, и это привлекло ее внимание. Она ловила каждое мое слово. — Но ты же знаешь, верно? Джейсона нашли в кабинете моего отца. Он был слишком пьян, чтобы пошевелиться, когда начался пожар. Что касается Эрин, ну, ты ведь тоже все об этом слышала, верно? В ее подвыпившем состоянии прыжок показался ей хорошей идеей.

Аспен медленно начала опускаться на колени. Ее глаза были влажными, и мне хотелось, чтобы она заплакала. Я хотел увидеть доказательство того, что она сожалеет о том, что сделала.

Жаль, что Аспен так легко не сломается.

Как только она опустилась на колени, я встал и подошел к ней, радуясь, что ранее она открыла свой глупый маленький ротик. Следовательно, это дало моему стояку шанс сдуться и не дать ей понять, что, несмотря на то, что я ее ненавидел, я был бы все равно не прочь ее трахнуть.

— Хорошая девочка, — проворковал я, гладя ее по голове.

Ее резкий вдох заставил меня улыбнуться.

Я присел на корточки, таким образом наши глаза были на одном уровне. Аспен смерила меня взглядом своих янтарных глаз, от которых кружилась голова сильнее, чем от виски. Правой рукой я коснулся ее щеки. Кожа от моей перчатки прилипла к ее потной коже.

— С этого момента и до тех пор, пока я не скажу иначе, ты мой новый… гребаный… питомец.

Последнее слово осталось за мной. Все, что Аспен могла сделать, это свирепо посмотреть, но она знала, что одно неверное движение и ложе лжи, которое она создала, рухнет.

Я встал и посмотрел на нее сверху вниз. С болезненным удовлетворением я еще раз затянулся сигаретой и стряхнул пепел ей на голову. Я повернулся и направился к двери.

— Запри дверь, как только я уйду. Я не хочу, чтобы прекрасный принц играл с тем, что принадлежит мне.