Золотая клетка

ГЛАВА 21

Мои мысли были в ужасном месте. Я разрывался между тем, чтобы следовать плану, который у меня был, или рискнуть всем этим снова. Слова Лиама дразнили меня, но не так сильно, как тело Аспен. В ней всегда было что-то особенное. То, как она, молча, была рядом, даря мне утешение в мои самые мрачные моменты.

Я все еще чувствовал ее губы, когда они целовали мою обнаженную руку. Мягкость на моей испорченной коже. Приехать сюда было нужно, чтобы доказать свою точку зрения. Аспен даже не была моей главной целью; Кинги были, но она была дополнительным бонусом.

Она была права; Я мог бы попросить вернуть мне мой домик. Он был моим с рождения, но, поступая так, я рисковал, что Аспен окажется на холоде или, что еще хуже, она застрянет с Лиамом. Одна мысль о том, что он прикасается к ней так, как это делал я, сводило меня с ума.

Как бы тяжело это не было признавать, я думал о ней как о своей с тех пор, как встретил ее.

Я устало потер висок, потому что знал, что у Лиама что-то припрятано в рукаве. Знание этого пока работало в мою пользу. По крайней мере, я знал, что он не будет настолько глуп, чтобы попытаться убить меня. Я заполз в свою палатку и впервые за последние три дня смог сразу заснуть.

— Аспен!

Мой голос был хриплым от крика боли, и, как всегда, это было ее имя. Оно безупречно стекало с моих губ. Выросший в этом доме, я всегда был один. Я был не очень общителен, поэтому не был близок со своими сверстниками. Мой отец всегда работал, а Хильда … Я заставил себя не думать о ней. В моем нынешнем состоянии это только усугубило бы ситуацию.

Потом я вспомнил, что видел ее — маленькую светловолосую девочку, которая жила в моем доме.

Когда я был маленьким, я удивлялся, почему она не ходит в мою школу. Почему она жила в нашем доме. Когда я спросил своего отца, он сказал мне, что однажды я пойму. Я часто бродил по дому, пытаясь хоть одним глазком взглянуть на нее. Она всегда была со своей матерью, пряталась за ее спиной, и я был очарован. Она была прекрасна. Лучик солнца в нашем мрачном доме.

Потом, когда Хильда начала приходить в мою комнату, я совсем забыл о ней. В моей голове был туман, никаких мыслей. Все, чего я хотел — это оцепеневшего блаженства, однако она, спотыкаясь, вышла на улицу, девушка с волосами, подобными солнечному свету, так же, как и я, увязла в этом гребаном доме.

Моя рука горела, как сука, и мне ничего не оставалось делать, кроме как кричать. Может быть, я бы не испытывал боли, если бы у меня было больше денег, но мне просто нужно было продержаться, пока не получу остальные активы моего отца.

Я заплатил пожарным и копам.

Я не мог не думать о том, что было бы, если бы Аспен выбрала меня?

Громкий раскат грома эхом разнесся по всему лесу, заставив меня проснуться. Я хватал ртом воздух. Черт, да мне просто повезло, что надвигался шторм. Мне не нужно было выходить из палатки, чтобы понять, что наступила ночь.

Дождь начал барабанить по палатке, и это дало мне повод, в котором я нуждался, чтобы выбраться. Как только я вышел, ночь озарилась огнями. Я пробирался по лесу, направляясь к тропинке, которую запомнил с того момента, как прибыл сюда.

— Как бы то ни было, я возвращалась к той ночи тысячу раз. В своих поисках свободы я потеряла абсолютно все.

Ее слова сводили меня с ума.

Пока я шел, мне на глаза никто не попался. Я мог видеть огни в других домиках, но я просто продолжал свой путь к Аспен. Оказавшись у её двери, я поднял руку и постучал.

— Уходи, Лиам, — закричала она.

Ее слова привели меня в ярость.

— Открой чертову дверь, питомец, — прокричал я сквозь дождь.

Я был готов к тому, что она и мне тоже скажет отвалить, но обнаружил, что улыбаюсь, когда услышал, что она открывает дверь.

— Ты мог бы вломиться, как в прошлый раз.

— Это то, чего ты хочешь? — Спросила я, протискиваясь внутрь. — Чтобы я ворвался сюда?

Она прикусила губу и не ответила на мой вопрос. Вместо этого она сделала шаг ко мне.

— Ты насквозь промок.

— Это можешь быть ты через несколько минут, — возразил я.

Теперь, когда я был здесь, мой член пульсировал. Я хотел погрузиться так глубоко в нее и забыть обо всем, что было между нами.

— Позволь мне включить огонь, — сказала она, не глядя мне в глаза. Она сделала шаг к камину, но я остановил ее.

— Не надо, — прошептал я.

Даже если бы его удалось сдержать, я не думал, что смог бы справиться с пламенем.

— Но тебе нужно согреться.

— Не в таком смысле.

Мой голос был напряженным, и я не хотел выходить и говорить это. Я ненавидел то, что этот инцидент сделал меня слабым.

Аспен, казалось, поняла, потому что сменил тему.

— Пойдем, тебе нужно принять душ. — Она взяла меня за руку и повела в ванную. Только когда я почувствовал, что она прикасается ко мне, я вспомнил, что так и не надел перчатку обратно. Она отпустила меня, и мне сразу же захотелось вернуться к ней. Аспен включила для меня воду и, отрегулировав температуру, повернулась ко мне.

— Ты можешь справиться с горячей водой или просто с теплой?

— Теплая — это хорошо, — сказал я, не глядя на нее.

Когда-то давно я обычно принимал обжигающий душ, чтобы обезболить себя и почувствовать, что смываю боль. Теперь, если бы я сделал это, я бы вспомнил о пламени.

— Я принесу тебе полотенце.

Она ушла, не сказав больше ни слова, и я на мгновение задумался, какого черта я делаю. Теперь было слишком поздно отступать. Может быть, жизнь наконец-то вернула мне часть того, что она у меня отняла.

Как только я закончил, то заметил полотенце прямо у двери. Я был так погружен в свои мысли, что не заметил, как она открыла дверь, чтобы оставить полотенце. Обернув полотенце вокруг талии, я убедился, что оно надежно закреплено, прежде чем выйти.

Свет был выключен, и единственный источник света исходил снаружи. Это было немного, но как раз достаточно, чтобы разглядеть ее черты. Аспен сидела на диване, и ее пристальное внимание было приковано ко мне.

— Ты можешь занять кровать, — сказала она тем мягким голосом, который я так жаждал услышать.

— Не будь смешной, и ложись на гребаную кровать. — Мой член подпрыгнул от собственных слов.

Она не сказала ни слова, но медленно встала, подошла к кровати и забралась под простыни. Я последовал за ней. Когда я подошел к кровати, она откинула одеяло, чтобы впустить меня.

— Почему ты не пошла со мной?

Мой вопрос тяжело повис в воздухе, когда я скользнул под одеяло. Я лег и посмотрел в потолок.

— У меня никогда ничего не было, поэтому, когда появилась возможность для моей свободы, она ослепила меня. Я не знала точных деталей того, что я обменивала на эту так называемую свободу, пока не стало слишком поздно.

Невеселый смешок слетел с моих губ.

— Я был готов отдать тебе все. Ты была единственным человеком, которого я хотел видеть рядом с собой после того, как это место сгорело дотла. Я не мог пойти на компромисс со своим планом или отказаться от него, но я также не хотел, чтобы ты ненавидела меня, поэтому я не хотел, чтобы кто-то из прислуги пострадал.

Я почувствовал, как тело Аспен замерло рядом со мной.

Я знал, что она будет задавать вопросы, и, думаю, наконец-то был готов на них ответить. Я хотел, чтобы она не думала обо мне как о монстре.

— Чего ты хочешь больше всего на свете?

Вопрос легко слетел с моих губ. Может быть, вселенная все-таки давала нам вторые шансы. Вам просто нужно было воспользоваться ими, и я так отчаянно хотел дотянуться до своего.

— Мы могли бы убежать, но почему ты все это сжег?

Она ответила на мой вопрос одним из своих собственных.

Когда я потянулся к ней, мне показалось, что мое сердце вот-вот выскочит из груди.

У меня никогда не было друзей, если не считать наших странных отношений. Я никогда никому не доверял. Поэтому, когда я потянулся к ее руке, я знал, что дерьмо вот-вот станет реальным. Я посмотрел в потолок, стараясь не думать о том, как она отреагирует.

— Какого черта…

Она начала ругать меня, когда я положил ее руку на свое обнаженное бедро. Она тут же замолчала, когда ее ладони почувствовали все оставшиеся шрамы. Единственное постоянное напоминание о том, что все то дерьмо, которое я чувствовал, было реальным, и в какой-то момент оно поглотило меня до такой степени, что мне захотелось содрать с себя кожу.

Я отпустил ее руку и лежал неподвижно, когда она начала двигать ею самостоятельно. Она ахнула, увидев всю испорченную кожу, с которой соприкоснулась.

— Кровь, — прошептала она.

— Ага…

Что еще я мог сказать.

Люди обычно не понимают, почему другой человек может причинить себе вред. Это была зависимость, и, как и любая зависимость, она давала тебе отдушину, на которую ты мог направить все свои усилия, чтобы ты не видел той ебаной реальности, которая была перед тобой.

— П-почему?

Я слышал разочарование и печаль в ее тоне.

— Потому что я хотел почувствовать немного боли.

Это была чистая правда.

— Вот почему ты ничего не сделал с Лиамом…

Я не ответил на то, что и так было очевидно.

— Могу я увидеть их? — спросила она, и мое тело застыло.

Моя грудь продолжала быстро подниматься и опускаться. Я никогда никому не давал доступа к своему телу, не больше, чем хотел дать. Мне было плевать на то, как они выглядели, потому что в моей голове всегда было только одно лицо.

— Нет. — Мой тон был резким.

Я сел и навис над ней. Мои руки прошлись по ее волосам с обеих сторон. Было темно, но эти золотистые пряди все еще сияли.

— Я хочу забыть, что они там. — Я нежно погладил ее по щеке. — Я хотел сжечь все эти воспоминания, но из-за тебя я не мог этого сделать. — Я схватил ее за подбородок и наклонил свое лицо ближе, чтобы я мог почувствовать ее мятное дыхание. — Ты не пошла со мной, и все эти демоны продолжали преследовать меня.

Я осторожно взял ее нижнюю губу в рот. Пробуя его на вкус, дразня и, наконец, прикусив ее. Она взвыла от боли.

Вот почему мне было так больно, когда она ушла. Я обманывал себя, думая, что, если бы она была рядом со мной, все было бы хорошо.

— Тебе не понять, — сказала она, не глядя на меня.

Невеселый смешок слетел с моих губ.

— Ты избалованный богатенький ребенок, — ядовито произнесла она.

Гнев распространился по моему телу, но медленно угас. Я схватил обе ее руки и положил их ей за голову.

— Почему ты такая красивая? — этот вопрос сам вырвался из моего рта, и я возненавидел себя за влечение, которое испытывал к ней. Это была единственная вещь, которую я хотел бы убрать со временем.