Зябликова Зина и методы нерационального мышления

Глава 14, в которой раскрываются некоторые незначительные подробности

Любое настоящее приключение всегда начинается со слов: «Смотри, как я умею!»

— Марго, смотри, как я умею! — воскликнула я и с разбегу перепрыгнула через расщелину.

Мои ноги счастливо приземлились на той стороне, а вот мой прекрасный искатель приключений перевесил, и потянул назад.

— Ма-а-мочки! — только и выкрикнула я, размахивая руками и пытаясь выровняться.

Вниз, в тёмную расщелину, из под моих ног сразу устремилась череда камешков, и пропала, не издав не единого звука.

Марго злобно посмотрела на меня, подула краешком рта, отчего прядь волос, спадающая на лицо, приподнялась и вновь опустилась, и только после этого она побежала ко мне, успев схватить за лямку комбинезона в самый последний момент.

— Ну, Зина! С тобой не соскучишься! Это хорошо, что ты не надела то, красное платье.

— Но ведь это же официальное мероприятие, — законючила я, лелея бережно, так бережно когда-то взращиваемые правила поведения в своей голове.

— Зина, если ты ещё не поняла — ты в городе некромантов! И здесь, если ты хочешь привлечь чьё-то внимание, то лучший для этого наряд — это закрытый саван. Только тогда у тебя будут хоть какие-то шансы на успех. Забудь те правила, которые тебе вдалбливали в людских городах — некроманты по большей части и не люди, у них другая мораль, другие принципы и они по другому смотрят на мир. Ходи ты перед ними вообще без одежды — всем было бы просто наплевать, но приди ты в своём красном платье, на тебя посмотрят или как на полную дуру, или как на малолетнюю девчонку, которой ты в принципе и являешься.

— Ты назвала меня дурой? — неверяще уставилась я на неё.

— А кто недавно напился коньяка и бегал по казематам с криком: «Обладая этим телом, я буду править миром!» ? Кто вытаскивал из казематов первогодок и требовал учить тебя грамоте? А призраку кто налил? И самое непонятное — как ты смогла его напоить? Это же вообще противоречит законам физики.

— Да он и не отказывался! Зато он подарил мне колечко.

Я повертела перед лицом вампирши абсолютно невзрачным дешёвым колечком, каких у нас на каждом курорте, в каждой палатке продают оптом и в розницу пачками.

Марго в очередной раз мазнула по нему взглядом и скривилась.

— А эта глупая песня: «Зиночка-а-а, просила снять ботиночки-и-и». Да её теперь каждый зомби, как заклинание повторяет. Мне уже страшно с тобой идти на арену. А вдруг ты и там что-нибудь устроишь!

— Да ничего я не буду устраивать! Обещаю!

И я посмотрела на подругу своими кристально честными глазами.

— Ага, так я тебе и поверила! Ну вот почему с тобой всегда так? Ты постоянно куда-то влезешь, постоянно с тобой что-то происходит, почему ты не можешь быть как все? — поджала нижнюю губу Малгоржата и сняла с моих волос очередную сороконожку.

— Зина, давай лучше без шуток. Посмотри, мы только полчаса идём по этой тропе, а ты чуть было не свалилась в расщелину, тебя едва не порвал на части часовой зомби...

— Ай, вскрикнула я и схватилась за стену рукой.

— Что на этот раз? — довольно едко спросила Марго, ожидая очередного сюрприза.

— Лодыжку подвернула, — чуть ли не со слезами на глазах ответила я, но Марго лишь закатила глаза, и бросив гневное: «Не отставай», пошла вперёд.

Если бы в подземных коридорах, которыми мы шли было больше света, то я бы смогла оценить всю красоту этого места, но пока всё ограничивалось лишь тусклым светом, исходящим от зеленоватых испарений, висящих надо мхом и поганками, в изобилии произрастающих на каменных стенах, иногда пробегающих мимо светящихся насекомых или пролетающих светлячков. В остальном в этом полумраке я видела только небольшую каменистую тропку, то ли дело вьющуюся вдоль обрывов, каменные пещеры, небольшие проточные речушки, которые мы пересекали, да бесконечные сталактиты да сталагмиты.

Мы пересекли старинный резной мост, невероятно хлипкий на первый взгляд и безумно прочный, как оказалось на самом деле. Я даже попрыгала на нём, проверяя его прочность, под ехидным взглядом подруги. Подозреваю, что ей бы очень хотелось чтобы этот мостик подо мной развалился и я окунулась в ледяную воду.

Марго больно ударила мне по рукам, расплескав воду, которой я хотела умыться. Оказывается эта вода мёртвая и прикасаться к ней нельзя, ни живым ни даже мёртвым. Почему живым понятно, а что не так с мёртвыми?

На этот вопрос я не услышала ответа. Очень хочется узнать, что за странная манера всегда говорить А, и никогда — Б, но Марго опять надулась. Кажется, мой словесный понос достал даже нежить.

В целом, здесь было красиво, и мне даже понравилось: мрачные темные каменные валуны, изредка встречающиеся по дороге сталактиты и сталагмиты, свисающие ковры мха и разной другой гадости, названия которой я даже и не знаю, множество разноцветных насекомых, живущих в бесконечном круговороте: родился, вырос, съели.

— Марго, скажи, — обратилась я к подруге, когда та вдруг замерла у очередной подземной речушки и одним молниеносным ударом когтей, выкинула на берег небольшую рыбёшку. Я воочию сейчас наблюдала, как медленно из её рта вырастают тонкие и длинные, острые вампирские клыки, которыми она жадно впилась в рыбёшку.

Я тут же забыла, что именно хотела у неё спросить, наблюдая за чем-то невероятно необычным.

Конечно, на земле снимали множество фильмов про вампиров, писатели часто описывали этот момент, но эта реальность была мало похожа на шедевры кинематографа.

Закончив с рыбой, Марго радостно мне улыбнулась, и мне от этой улыбки захотелось оказаться от неё как можно дальше. Вы когда-нибудь видели как улыбается голодный тигр куску мяса? Наверное нет, я точно никогда не видела, до этой минуты.

— Да не бойся, не съем, — обрадовала меня подруга и втянула клыки обратно.

— Ага, а ночью в моей подсобке ты что делала? — переспросила я чисто из вредности.

— А что мне оставалось, ты — молодая, сладкая, вот я и пришла пожелать тебе спокойной ночи.

— А клыки показала, чтобы сновидения ярче были?

— Да не бойся, сказала же — не съем. У меня от тебя несварение будет и жуткая головная боль. Я люблю свежие продукты.

— А я значит несвежая?

— Ты — несвежая! Погоди, так ты ничего ещё не поняла?

— Что я должна была понять? — я тут же споткнулась и замерла, стараясь собрать воедино все странности, которые произошли со мной в последнее время, но логическое заключение постоянно ускользало от меня, из чего я сделала вывод, что логика — это не моё.

— А... — хотела я продолжить, но камень под моими ногами внезапно задрожал, стены затряслись и пыль заволокла проход, отчего видимость тут же упала до нуля.

В этой темноте Марго схватила меня за руку и потянула вперёд, за собой, пытаясь что-то кричать сквозь грохот падающих камней.

Мы бежали всего около пяти минут. Стены уже давно не тряслись, пыль осталась далеко позади, а впереди уже маячил яркий свет выхода на поверхность.

Он был таким манящим и таким ярким по сравнению с темнотой подземелий, но почему-то, чем ближе я к нему приближалась, тем сильнее во мне росло нехорошее предчувствие.

Марго, судя по её виду, тоже не особо спешила на поверхность. Застыв наподобие каменного истукана, она смотрела на свет с неким благоговением и что-то шептала мертвенно красными бескровными губами. Её пальцы непроизвольно шевелились, после чего она то и дело сжимала и разжимала кулаки. Сейчас мне казалось, что в её красноватых глазах пылал огонь.

Создавалось впечатление, что её кожа ещё сильнее побелела, а светлые вьющиеся волосы стали такими блеклыми и хрупкими, что, наверное, дотронься до них, они превратятся в пыль.

— Солнце ещё слишком яркое. Мы рано пришли.

Для меня это прозвучало как абсолютная ерунда. Я всегда любила солнце и никогда не упускала возможности погреться в его лучах.

Но не в этот раз.

Чем ближе я приближалась, тем сильнее испытывала дискомфорт: глаза болели неимоверно, словно я смотрела широко открытыми глазами на сварку, кожу пекло, словно я находилась не под ярким солнцем, а прыгнула в костёр.

Отойдя назад, в темноту, я осматривала свою кожу, но не обнаружила ни ранок ни волдырей.

Мой взгляд метнулся к Марго, связал её с солнечным светом, цепочка сошлась воедино, и я тут же стала искать у себя на теле ранки.

Я искала их везде: на шее, руках, ногах, в подмышках, а не найдя, разделась и стала искать на других, более интимных частях тела.

Марго с любопытством разглядывала меня, не произнося ни слова. Она давно обо всём догадалась, но сейчас хотела, чтобы я сама пришла к нужным для меня выводам.

И вот, после того как я стала усердно тереть клыки во рту, она внезапно разразилась громким, я бы даже сказала визгливым, смехом.

— Можешь не искать во рту клыки, и не пронзать меня гневным взглядом, — обратилась она ко мне, когда отсмеялась, — я тебя не обращала.

— А кто тогда?

— А никто! — был мне ответ.

— Ты не вампир, но ты правильно догадалась, ты — нежить! Такая же, как и я. Могла бы и раньше сообразить, когда произошли изменения с твоим телом.

— Не вампир? Нежить? Изменения! — произнесла я умирающим голосом и села на землю.

— А ты удивлена? То есть тебя не удивила резко возросшая способность видеть в темноте, почти полная нечувствительность к холоду, выросшая сила и отсутствие усталости?

— Но я же чувствую всё: вкус, запахи, у меня есть чувства, я думаю, говорю, испытываю голод...

— Нашла чему удивляться! Или у меня по-другому? Я между прочим, тоже не бесчувственная нежить.

— Ой, Марго, прости. Я же не хотела...

— Хотела ты или не хотела — это не важно. Знаешь как обидно, когда ты вот такая, а вокруг тебя одни мертвецы крутятся? Дожила — приходится мужчин по почте выписывать. А я знаешь какая чувствительная была, я между прочим хотела стать известным музыкантом.

— И почему не стала?

— Да всему эта проклятая любовь. Встретился мне однажды на крутой дорожке красивый уверенный, сильный. Обещал увезти меня на своём байке в закат, обещал звезду с неба и мир на колени поставить, к моим ногам. А в итоге, выпил из меня всю кровь, и укатил в закат на своём байке с моей лучшей подругой. Я тогда поубивалась, поубивалась, ну и...

— Ты с собой покончила? — с недоверием переспросила я, уставившись в её большие глаза.

— Да тьфу на тебя, Зинка! Он, конечно, козёл знатный, но я же не дура. Помучалась немного и рванула на курорт. Больше ничего и не помню, одно знаю, что до курорта я так и не добралась.

— Очнулась я уже здесь, прямиком на столе у местного кулибина. Что она там со мной сделал, даже представить не могу, только с тех самых пор я только кровь и пью. Предпочитаю как раз молодых, смазливых, красивых и горячих. Вот видишь, судьба посмеялась не только над тобой.

— А я думала ты здешняя.

— Была бы здешняя, ни за что в этот клоповник бы не сунулась — видеть по утрам эту мерзкую рожу Шмаргуса, всех этих некромантов да скелетов. Иногда хочется вот так, как сейчас — рвануть на свет и будь что будет. Да только страшно мне. Нет во мне той бесшабашности, какая есть у тебя.

— Нет у меня никакой бесшабашности, — попыталась я оправдаться, но зависла, словно 95 виндоус с большим количеством открытых вкладок.

— Ага, как же нет. Ты мне скажи, на кой ты к обелиску полезла? Неужели не сообразила, что в некрополисе лучше одной не улице не ходить? Умертвят быстрее чем успеешь крикнуть «Мама!» Хотя ты и сама справилась на ура. Но даже здесь всё пошло не как должно было: тебя не развеяло, ты не стала тупым зомби, и мало того ты почти что живая. Ты знаешь, что многие некроманты за такое душу продадут? Они тысячу лет исследуют этот феномен и никто ещё не смог повторить подобное. А ты смогла!

— Но ведь и ты тоже разумная нежить!

— Посмотри на меня, я дня не могу прожить, чтобы кого-то не высосать досуха. Каждый день моё сознание мутиться от вечного голода. Это ли жизнь? А если не пить, то кожа начинает покрываться струпьями и рассыхаться, я в прямом смысле начинаю распадаться на части. Знаешь как жутко? И голод — он только усиливается. Каждый день, каждый час.

Я подошла к ней и крепко крепко обняла, закрыв её собой от солнечного света.

— Не дави так сильно, раздавишь, — зашипела она, пытаясь выскользнуть из моих объятий.

В конечном счёте мы просидели в обнимку ещё около часа, пока не стало ясно, что солнце начало клониться к закату.

— Марго, скажи, а почему мы за всё это время так никого и не встретили? В некрополисе обитают не только мёртвые, и живым солнце не помеха.

— Все остальные воспользовались телепортом.

— А почему мы им не воспользовались? Только не говори, что хотела показать мне красоты местных подземелий.

— Всё проще, Зинуль, телепорт стоит дорого. Ни мне, ни тем более тебе на него просто не хватит средств. Ой, смотри, солнце уже низко, побежали скорей! Я так соскучилась по солнышку!

— Сумасшедшая! — крикнула я ей в спину и бросилась следом.

Догнала я Малгоржату только снаружи, стоящую на утёсе и прикрывающую глаза от закатывающегося за гору солнышка.

А посмотреть здесь было на что: мы стояли на небольшом каменном язычке, а вокруг нас, вверх уходили отвесные склоны гор, величественные и печальные, озаряемые в эту минуту прощальными лучами заходящего солнышка, такого тёплого, любимого, родного и уже не опасного для нас. И всё вокруг было настолько прекрасно, что я даже забыла о том, что больше неживая. Эта немыслимая красота природы, когда клубящийся воздух перед тобой искривляет очертания предметов, когда под твоими ногами плывёт пелена пара, почти полностью застилая неподвижную и прозрачную водную гладь озера, по берегам которого растут невысокие деревца и кустики. От этого дикого восторга я будто бы ощутила, что моё сердце готово забиться вновь, но чуда не произошло.

Я обняла Марго за талию сзади, крепко прижавшись к ней и положив голову на её плечо. И мы вместе любовались этой немыслимой красотой.

А когда ещё немного стемнело, мы, наперегонки, понеслись к озеру, с громкими криками по пути срывая с себя одежду, а потом до умопомрачения бултыхались в слегка тёплой воде, брызгались и пытались друг дружку утопить. В конце концов, наглотавшись слегка солоноватой воды, выбрались и разлеглись на каменистом берегу, словно два здоровенных тюленя, словно две кистепёрые рыбы, впервые выбравшиеся на берег.

И я, и Марго, мы обе были счастливы и никто из нас даже ни на секунду не вспомнил о всех тех сложных обстоятельствах жизненного пути, которые свели наши дорожки вместе.