Зябликова Зина и методы нерационального мышления

Глава 15, в которой девушки наконец добираются до Великой Арены Испытаний

"Если тебе пообещали златые горы, то, по крайней мере, на кучу разной гадости ты можешь смело рассчитывать."

(с) Зина Зябликова, сразу после того, как её не взяли в ученицы

- Эй, нежить! - донёсся до нас громки окрик с берега, как раз в тот момент, когда я уже ухватила Марго за её пухлый зад и, слегка придав ускорения, погрузила с головой в воду.

Обернувшись на крик, хотела уже было спросить: "Почему меня приняли за нежить?", но рассмотрев кто стоит на берегу, замерла, подобно роботу у которого внезапно закончилась зарядка. Я так и стояла в воде по пояс, слегка повернувшись к нему боком, чувствуя, как с моих волос по плечам и обнажённой груди стекают тонкими струйками холодные влажные ручейки.

А он стоял и с интересом разглядывал меня своими бесстыжими карими глазами.

А ведь больше он не сказал ни слова, лишь только в уголках его рта застыла язвительная усмешка.

Сейчас, когда незнакомец уже не прятался в свой балахон, я могла рассмотреть его лицо: загорелое, с упрямым подбородком и очерченными скулами. Его нос поначалу показался большим и привлёк внимание своей сломанной перегородкой, но затем я посмотрела в его глаза и поплыла. Опять, как тогда, возле обелиска.

И всё вокруг меня перестало существовать: и озеро, в котором я стояла перед парнем абсолютно обнажённая, и небольшой каменистый пляж, покрытый редкой растительностью, и даже Марго, застрявшая где-то там под водой.

Сейчас были только он и я, я и он, этот неизвестный для меня парень, смотрящий на меня без капли тепла, с интересом энтомолога, рассматривающего очередную редкую бабочку, или подобно работорговцу, нависающему над невольницей, и держащий в руках конец цепи, обвившей мою шею.

Мне хотелось подчиниться, опуститься перед ним на колени, стать послушной рабыней, только бы услышать его голос и никогда не узнать его недовольства.

Мгновение сменялось мгновением, и, чем дольше я смотрела в его глаза, тем сильнее хотелось стать его рабыней, отдать ему всю полноту власти над собой, над своими мыслями, над своим телом.

Но наваждение прошло так же внезапно, как и появилось, стоило только разорвать зрительный контакт с парнем. Вынырнувшая из воды Малгоржата, громко смеясь, обхватила меня за талию и, прижавшись ко мне своим гибким красивым телом, изогнувшись, перекинула через себя.

Вода накрыла меня с головой, я забарахталась в этой, слегка солоноватой озёрной воде, но быстро нащупала ногами дно и выпрямилась.

Марго стояла спиной ко мне, скрестив руки на груди, и гневно смотрела на парня, который в свою очередь рассматривал её без малейшей тени стеснения.

- Что надо? - зашипела девушка, а я обратила внимание, что её верхняя губа подёргивается - явный признак, что она готова вот-вот выпустить клыки.

- Мне? От вас? Ничего! - честно ответил парень приятным баритоном, как-то машинально провёл ладонью по волосам, ещё раз окинул взглядом наши мокрые тела и, бросив нам презрительно - прощальное: "Нежить", пошёл по тропинке в гору.

Я как завороженная смотрела, как высокий шатен, одетый в странный облегающий наряд военного образца, больше напоминающий отливающую зеленоватым цветом чешую, неспешно поднимается по склону наверх.

Смотрела, пока Марго подло не подошла сзади и не ущипнула за ягодицу.

- Ай, - вскрикнула я, - ты чего? Синяк же останется!

- А ты не стой с открытым ртом, словно смерть увидела, вдруг какая сороконожка в рот заползёт.

Я конечно покосилась на неё, но ничего ей не ответила.

Меня выдали мои глаза, во всяком случае, Марго совершенно точно читала меня как открытую книгу.

- Будь аккуратней, девочка! Есть люди, обладающие странной властью над смертью и её творениями.

- Ты знаешь кто это был? - рука упрямо не хотела нырять в лямку комбинезона, и будь я живой, я бы списала это на зябкость, но сейчас было абсолютно другое чувство - тело словно ощущало некий мандраж, какой бывает если ты прикоснулся к чему-то невероятному, запретному, тайному, пусть и самым краешком.

- Впервые вижу, - буднично ответила девушка, - он не здешний! Возможно из Сактора.

- Сактор? - новое слово произнесла по слогам, словно пробуя его на вкус.

- Город некромантов, далеко на юге. Это город песчанников и рабов. Но этот-то точно свободный, я не заметила у него ошейника. Даже интересно, что им здесь нужно? Они веками не вылазят из своей пустыни, и встретить одного из них здесь, у нас, вот так случайно - это большая удача.

- Я уже видела его, - вылетело из меня быстрее, чем я успела закрыть рот.

Марго тут же уставилась на меня, требуя объяснения.

Пришлось рассказать, как я однажды, после работы на кухне, столкнулась с ним у обелиска.

Рассказывать было особо нечего, но я всё говорила и говорила, и никак не могла остановиться. Слушая меня, Марго лишь била себя пятернёй по лицу и закатывала глаза к далёким звёздам, то и дело бурча себе под нос: "Какая же ты непроходимая дура!" и "И почему дуракам иногда так везёт?"

- Теперь я хотя бы знаю, как ты умерла, моя дорогая Зина!

- И как? - уставилась я на неё, тут же споткнулась о камень и рухнула в придорожные кусты.

- Как? Нелепо! - развернулась она ко мне!

- Нет, ну надо же додуматься - подойти к обелиску! Да туда на километр ни одна живая душа подойти не может, это же чистая смерть! А тебя она, значит, любит!

- Но этот, Сакторианец, он тоже там был, возле обелиска!

- Вот это мне и не понятно! Не понятно что он там делал, непонятно зачем ему понадобилось тебя убивать.

Я вновь споткнулась и Марго была вынуждена второй раз вытаскивать меня из колючего кустарника, злобно шипя и ругаясь, когда колючки больно впивались ей в кожу.

- Да, Зина, ты умерла возле того обелиска! Тебя развоплотили! Но только как ты стала тем, что ты сейчас есть, я даже не берусь тебе сказать. Я никогда ничего подобного не слышала. Ты - самая большая аномалия в этом мире, которая только могла бы быть. Пойми, Зинуль, ты не жива в том смысле, в котором мы вкладываем в понятие жизнь, но ты и не мертва, ты по сути и не нежить даже. Тебе не нужен кислород, ты не чувствуешь холода, твоё сердце не бьётся, тебе почти не нужна пища, но ключевое слово - почти. Будь ты нежитью, в классическом смысле, ты бы постоянно испытывала чувство голода, либо была не способна на эмоции и ощущения, твой разум претерпел бы резкие изменения. Ах, да, твоя коже была бы холодной, но она у тебя, - Марго провела ладонью по моему плечу, - она у тебя тёплая. Почему? Загадка!

- Это из жизни не той, и не той! Это когда будет век золотой, - продекламировала я стихи Ахматовой, внезапно всплывшие в памяти.

Марго остановилась, посмотрела на меня круглыми глазами: "Зин, а ты не помнишь их полностью?"

Я напрягла память, силясь вспомнить знакомые ранее строчки.

Справа раскинулись пустыри,

С древней, как мир, полоской зари.

Слева, как виселицы, фонари.

Раз, два, три...

А надо всем еще галочий крик

И помертвелого месяца лик

Совсем ни к чему возник.

Это - из жизни не той и не той,

Это - когда будет век золотой,

Это - когда окончится бой,

Это - когда я встречусь с тобой

Марго замерла, неподвижно уставившись помертвевшим взглядом на далёкие равнодушные звёзды, словно бездушные яркие стекляшки были способны открыть ей хоть какую-то тайну.

Я тоже молчала, глядя на неё и ожидая, когда она придёт в себя и расскажет.

- Пошли быстрее, мы уже опаздываем, - она словно очнулась от глубокого сна и потащила меня за собой, подхватив под локоть.

Некоторое время назад Марго прожужжала мне все уши, рассказывая про арену, про то, на сколько это величественное место, полное энергии, молодой крови и множества сильных и горячих рабов, что я, поневоле, представляла себе Великую Арену Испытаний, как минимум будто Колизей, оформленный великолепной лепкой, украшенный барельефами, статуями и вокруг которого растут изумительной красоты деревья.

К сожалению мои ожидания немного не совпали с реальностью, точнее вообще не совпали!

Представьте себе грот! Обычный такой грот, где-то на побережье, пещеру. А что ещё можно ожидать от толпы некромантов?

Так вот, в стенках пещеры, словно ласточкины гнёзда, торчат безобразными наростами каменные балкончики. Внизу, под этими балкончиками, длинные ряды каменных пандусов, волнами спускающихся куда-то вглубь, в темноту, заканчиваясь там огромной, ровной площадкой, посыпанной жёлтым песочком.

- Эстэты, блин, дохлые! - ругнулась я, рассматривая темноту пещеры и пространство залитое светом факелов.

Так вот, над площадкой в самой скале находится огромная ниша, в которой расположены всё те же пандусы, но уже отделанные мрамором, больше напоминающие собо сложенные в один ряд и сдвинутые вместе саркофаги.

И всё это великолепие снаружи окружает невысокая насыпь из камней, над которой, то и дело разрастаются и устремляются к небу, ядовитые зелёные облачка испарений в форме ядерных грибочков, а сама насыпь выглядит подобно огромной змее, которая дышит всем своим исполинским телом, и всё никак не проснётся.

Перед самым проходом разместился обычный такой письменный стол, каких много в любых общественных заведениях моего мира, обшарпанный, потёртый, облупившийся и разрисованный обычной шариковой ручкой.

И за этим столом сидит старушка-божий одуванчик.

Ну как божий, скорее просто старушка: в платочке, закутанная в три десятка толстых шуб, в валенках на тёплые носки, высохшей рукой что-то записывает в толстенную амбарную книгу.

- Ваши кхр.. кхр.. кр.. коды! - прожамкала она сморщенным ртом и требовательно протянула вперёд руку. Её единственный глаз уставился на нас, словно сканер отсканировал с ног до головы, проверив заодно содержание сахара в крови и камней в почках. По всей видимости искомое не было обнаружено и старушка ощетинилась частоколом разнокалиберных зубов.

- Можете проходить! Да смотрите не балуйте тама! Я за вами слежу!

При этих словах её единственный глаз сверкнул какой-то небывалой вспышкой, словно нас сфотографировали и запечатлели на вечную память. Хотя кто её знает, эту старушку, вдруг она и такое умеет?

Я же прикипела к её второму глазу - закрытые веки были зашиты и стянуты толстыми грязными нитками, абсолютно неумело и грубо, так что кожа оттянула бровь вниз, и это только усиливало впечатление некоего рентгена, просветившего мою тушку насквозь, до последней родинки на теле.

- Чего уставилась? Насмотришься ещё, - зло прохрипела бабка, обратив на меня своё внимание.

Я решила, что лучше не спорить, а то кто их знает, вдруг ещё проклянёт, поэтому развернулась и собралась было пройти, когда старческий голос долетел до меня, и холодком обжёг спину.

- Масочку наденьте! - эта знакомая фраза прозвучала так елейно и по доброму, что я замерла, и медленно развернулась, в её сторону.

- Ты совсем дура или поискать?

- Что поискать? - переспросила я, абсолютно не понимая, чего от меня хотят.

- Для особо глухих повторяю, - прошипела бабка, - вход только в маске! Распоряжение совета! Чтобы ничем не заразились.

Её указательный палец провернулся в воздухе, описав восьмёрку, и указал на Марго, которая уже копалась в ящике стола, выбирая себе маску.

- Болеете, да?

Бабка в ответ только шикнула и её длинный сморщенный нос, оканчивающийся тремя торчащими в разные стороны волосками, растущими из толстой отвратительной родинки, углубился в амбарную книгу.

- А зачем маски-то? - непонимающе спросила у Марго, когда мы прошли через проход в насыпи и оказались непосредственно перед входом в пещеру.

- Марго приложила палец ко рту, показывая тем самым, что излишний шум здесь не приветствуется.

Я уже и сама обратила внимание на абсолютную тишину этого места, нарушаемую только завыванием ветра, да шелестом плащей и разной другой одежды.

- Можешь снимать маску, она не нужна. Здесь её никто не будет проверять, - шёпотом произнесла она, подойдя ко мне очень близко.

- Это для живых, чтобы они не заболели или не вдохнули запах разложения ядовитого моха, который высадили при входе.

- Но я же не живая, мне это зачем?

Марго пожала плечами, показывая всем своим видом, что это распоряжение вышестоящей инстанции и логика здесь не уместна.