Аниара

Спасая нас от перенапряженья,

спокойно излагает астроном

историю доголдонских времен

и наступления оледененья.

— Расчеты на космическую кару

вредны и алогичны чересчур:

ведь алгоритмы космоса отличны

от алгоритмов временных культур.

Те поколенья, что достойны кары,

в земле тысячелетия гниют,

а космос только-только над землею

заносит свой обледенелый кнут.

Спокойно он показывает виды

и чертит расползанье гляционов.

— Шел двадцать третий век, и прагондиды

уже сползли с обледенелых тронов.

Блистательное царство человека

в дыму войны блистало все тусклее,

проекты гуманистов провалились,

и снова приходилось рыть траншеи.

Холодный Гольмос — сгусток звездной пыли –

ночною мглой сиянье солнца скрыл,

и злобный ветер песнь оледененья

над миром остывающим завыл.

На полюсах взбухали шапки льда,

все дальше расползаясь по земле

пластом километровой толщины.

Шел снег земной — изящные кристаллы,

как это совершалось испокон,

к нему вдобавок снег из звездной тучи

земные зимы слил в сплошной эон.

Ледовый панцирь Арктика ковала.

Под эту исполинскую лепешку

шестнадцать тысяч зим, лишенных солнца,

Европу уложили. Понемножку

тянулись люди к югу, покидая

свои технические цитадели,

культуру берегли, но неуклонно

в оцепененье варварства коснели.

Двенадцать тысяч лет, как дикари,

на свалках замершей аппаратуры,

все ждали воскрешения зари,

земных лесов и царствия культуры.

И воротились пряжа и колеса,

натурхозяйства. Люди род за родом

к пейзажам ледниковым приучались,

к преодоленью трудностей, к невзгодам.

Холодный Гольмос двигался от солнца,

но человек доголдонских веков

считал тот черно-угольный покров

недвижущейся траурной вуалью.

Галактику укрывший вдовий плат,

он каждый вечер появлялся в небе.

Смещаясь, черно-угольный покров,

по мере удаленья от Земли

как будто уменьшался год от года,

утратив сходство с траурной вуалью.

И постепенно прояснялось Солнце.

Прошел еще десяток тысяч лет,

и траурный покров почти исчез,

и небеса опять озарены,

и полилось сияние с небес,

и тают льды, и новым поколеньям

дарованы все милости весны.