Цветины луга

25

С Игны было довольно того, что чужую женщину застали в комнате ее мужа лежащей на его койке. Затаив обиду, она старательно обо всем разведала. Муж и впрямь получил премию и повышение, и товарищи приходили обмывать. Но почему эта красотка явилась первой и растянулась на его койке? Никто не в силах был разубедить ее, что ничего зазорного в этом нет. А если бы Янички в тот вечер не было, и Сыботин застал Лидию, разлегшуюся на его постели, одну!.. Надо быть полным идиотом, чтобы пройти мимо такой женщины, добровольно предлагающей себя. И поскольку Игна была женщина нрава строгого, чистого, умела сильно любить и яростно ненавидеть, она решилась на то, о чем другая и подумать бы не посмела. Любая другая женщина дождалась бы прихода мужа и дома, в четырех стенах, все бы у него выпытала, чтобы никто ничего и не знал. И даже если и был какой грех, то все осталось бы между ними. Но Игна была не из таких. Ни с кем не советуясь, тайком от Янички, она отправилась на завод, сказав, что идет на работу в кооператив. Игна не пошла к мужу, наоборот, сделала все, чтобы он ничего не знал о ее приходе и, чего доброго, не помешал ей исполнить задуманное. Дождавшись конца работы, она подстерегла Лидию.

Как и раньше, Лидия встретила ее с улыбкой и первая начала разговор.

— Как Яничка? Такая милая девочка!

— Это милое дитя получило двойку.

Лидия заметила, что Игна расстроена, и сочувственно сказала:

— Как же так? Такая исключительно умная девочка, такая развитая, не по возрасту.

— Да вот с таких ранних пор начала беситься, так и не знаю, что будет дальше!.. — грубо отрезала Игна.

— Она же еще ребенок! Только начала пробуждаться! — вздохнув, промолвила Лидия.

Игна не могла спокойно смотреть на молодое, свежее лицо Лидии. Оно ее раздражало.

— Что это она так вдруг стала тебе мила? Уж не слишком ли скоро ты успела полюбить ее?..

Лидия уловила в ее словах язвительные нотки.

— А почему бы и нет? Мы, рабочие, быстро привязываемся к людям, любим людей.

— Ну-ка, подожди! Стой! — Игна, оглянувшись по сторонам, дернула Лидию за рукав.

Завод словно вымер. Вокруг не было ни души. Только солнце с неба обсыпало женщин своими жаркими лучами. Лидия выдернула руку, и у Игны в руке осталась ее перчатка. Игна вспомнила, как она в этих перчатках хлопала инженеру, как полюбила эту женщину будто самую близкую подругу, и вдруг почувствовала, что перчатка стала тяжелой, словно налилась свинцом.

Лидия не могла понять, отчего эта женщина вдруг так разлютовалась. Подумала, что все это из-за двойки дочери. Она чутьем угадала, что двойка Янички имеет какое-то отношение к той вечеринке у Сыботина.

— Ты не волнуйся! Больше этого не будет! Отец на радостях дал ей немного пива.

— Что-о-о? — не своим голосом взревела Игна. — Так вы еще ее и напоили?..

— Она ведь не такая уж маленькая. Почему бы ей не попробовать пива? Выпила один-единственный стакан и немного потанцевала — что в этом такого?

— Значит, вы заставляли ее танцевать?

— Они и в школе танцуют.

— Вот когда сама родишь, тогда и будешь заставлять и петь, и танцевать, и блудничать!.. Поняла? — набросилась на нее Игна.

— Но я-то здесь причем? — смутилась Лидия.

— Знаю я, что тебе нужно, потаскуха!

Игна закусила удила, остановить ее было невозможно.

— Была бы хорошей, жила бы с мужем, а не шлялась по стройкам!..

Лидия все еще старалась не принимать к сердцу ее слов. Они, точно пропитанные ядом стрелы, жалили ее грудь, отскакивая от нее, будто она была закована в броню.

— Нужен тебе мужик — найди себе такого, как ты. В этом вашем вертепе такого добра хоть пруд пруди.

— Здесь какое-то недоразумение!..

— «Недоразумение!» Ишь ты! Ты меня дурочкой не выставляй! Деревенская баба, мол, где ей понять, какие мы тут с ее мужем дела оттяпываем…

— Подожди! Успокойся! Давай лучше поговорим по-человечески, как друзья, как женщины.

— Друзья? Какой ты мне друг? Шлюха паршивая! Задом, как краном своим, крутишь!

Дольше терпеть Лидия была не в силах. Слова Игны задели ее за живое, полоснули ножом по сердцу. Она рванулась в сторону, хотела уйти. Но Игна загородила ей дорогу.

— Слушай ты! Глаза повыцарапаю! Кислотой оболью, всю жизнь помнить будешь!

— Чего тебе от меня надо? — спросила Лидия, сжав кулаки.

Игна заранее все обдумала. У нее мелькала мысль, достать кислоты и как-нибудь вечером подстеречь Лидию одну и плеснуть ей кислотой в глаза. Кто будет знать, что это она? Потом, когда первая мутная волна лютой ненависти прокатилась, она решила расправиться с обидчицей по-иному. Подойдет вечером в темноте сзади, и тюкнет по голове, чтобы больше не встала… Но потом отбросила все эти планы, и теперь, обсыпая Лидию грубой бранью, была довольна, старалась как можно сильнее ее уязвить, ранить как можно больнее. Спокойствие этой женщины, то, что она корчила из себя святую невинность, бесило Игну. Ей хотелось сорвать маску с этой негодницы, разоблачить ее, заставить ползать на коленях; хотелось увидеть ее жалкой, втоптанной в грязь, уничтоженной.

— Оставь моего мужа в покое! Слышишь? Горло перегрызу! Поняла?

— Ха-ха-ха! — засмеялась Лидия, и это еще больше поддало жару. — Что общего у меня с твоим мужем?

— Я все знаю! Что тебе нужно в его комнате? Порядочная женщина разве ляжет на кровать чужого мужчины?

— А что здесь преступного? Мы люди рабочие, у нас общие машины, столовая и даже, если хочешь знать, постели. Что страшного, если уставший человек приляжет на постель товарища по работе и задремлет?

— Что страшного? — вне себя от ярости крикнула Игна, сжав в руке перчатку, как оружие.

— Да, а что? У нас, у рабочих, своя мораль! А ты как думала? Раз встретились один на один, значит все? Может у вас в деревне так и заведено, но у нас здесь… У нас рабочий коллектив! У него своя мораль…

— Мораль? И ты еще смеешь говорить о морали?

— Если меня ты считаешь непутящей, то ты же знаешь своего мужа. Это такой человек! Он не заслуживает оскорблений. Все его уважают, и я уважаю. А ты… раз ты о нем так думаешь, значит, не заслуживаешь его!..

— А-а-а! — простонала Игна, и глаза ее от ярости сузились. — Выходит, ты его заслуживаешь? Выдала себя, шлюха проклятая!

И в тот момент, когда Лидия с облегчением подумала, что ей удалось дать достойный отпор, доказать несостоятельность подозрений и обвинений Игны, та вдруг размахнулась и шмякнула ее по щеке перчаткой.

— Вот тебе, раз ты заслуживаешь!

Лидия остолбенела.

— На еще! Ты ведь за этим приехала! — Игна ударила ее еще раз. — Я тебе покажу, как с чужими мужьями таскаться, сука бездомная! Вот тебе! — замахнулась она в третий раз.

Лидия, подняла руки, защищаясь. Для нее, работающей на тяжелом кране, нетрудно было схватить Игну и отбросить, как щепку.

— На тебе! — Игна швырнула в Лидию грязной замасленной перчаткой.

Перчатка попала Лидии в лоб, и Игна, торжествуя, словно ей удалось всадить сопернице нож в сердце, со злорадным хихиканьем бросилась прочь.

Она бежала и кричала:

— Завод ваш — бардак! Власть вам дала свободу, а вы обернули ее на разврат… Чиркнуть бы спичкой, чтоб дотла сгорел этот вертеп!..

Солнце клонилось к западу. Игна спешила домой с таким чувством, словно она досрочно выполнила дневную норму.

Когда Ицко прибежал к Сыботину и, резко жестикулируя, взволнованно, точно дело касалось несчастного случая на заводе, стал рассказывать, как Игна бьет Лидию, тот не тронулся с места. Только его лицо, бронзовое от солнца, побледнело да на лбу выступили капельки пота. Парень ожидал вспышки гнева, каких-нибудь слов, а Сыботин стоял, точно окаменелый. Ицко смотрел на него с удивлением, готовый в любую минуту броситься вместе с ним разнимать женщин. Он даже нетерпеливо потянул Сыботина за руку.

— Ну, пойдем же, скорее! Я сам хотел броситься, разнять, да подумал, лучше ты… сам…

— А ты чего суешься в женские дела?..

— Да как же так, бай Сыботин? Я ведь не маленький! Мы же свои!.. Не мог смотреть, как… Эта Лидия — паскуда! Говорят, она сбивает с пути молодых! — и, нагнув голову, застеснявшись, тихо добавил: — Да и не только молодых…

Но поскольку Сыботин упорно молчал, он вдруг тоже смущенно умолк. Он почувствовал себя вдруг лопоухим щенком, который с глупым тявканьем носится вокруг старого пса, напрасно стараясь его расшевелить. Постояв еще немного, Ицко ушел.

Сыботин не пошел к Лидии, не стал расспрашивать, что произошло между нею и Игной. Лидия тоже не пришла к нему жаловаться. Ссора женщин осталась незамеченной. Единственный свидетель — Христо понял, что дело тут вовсе не из простых, не такое, над которым можно посмеяться и позубоскалить.

О случившемся быстро забыли. Одна только крановщица затаила на сердце боль и обиду. Никто и слова не сказал ни о ней, ни о Сыботине, и может потому сильнее, чем это бывает после скандалов, которыми кончаются обычно такие истории на селе, душу обоих жгла обида, не давало покоя сознание вины друг перед другом.