ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Спецвзвод

— Полтора, — Стёпа смотрел на нас угрюмо и с огорчением, — кто в спецназ ещё хочет?

Руки звенели болью, спина ныла, физо шло своим ходом.

— Не, больше никто не хочет?

Мы хотели, молчали и даже не мычали. Юность брала свое, слово спецназ казалось чем-то крайне важным, а сдать нормативы считалось плевым делом. Но мы все ошибались. Вернее — почти все.

— Спецназу — тэ!

Где-то через четыре недели, с тремя будущими разведчиками и двумя спецами мы гасились на речке. Абинка — речка мелкая, но рядом с частью течение вымыло настоящую яму и в нее можно было нырять.

КМБ прошел экватор, треть пацанов уже укатила в учебки, кто на сержантов, кто на мехводов, кто еще на кого-то. Спецвзвод, пока сохранявший монолитность, собрали вместе, просеяв пацанов через сито сдач.

— Разведке — тэ!

Это кто-то из них сигал в ту самую яму с водой, адски-ледяную, несмотря на летнюю кубанскую жару. К «тэ» их уже приучили и пацанам оно нравилось. Глупая юность берет свое везде и мы с кем-то из пацанов примеряли ему татуху. Ну, вернее, конечно, портак или наколку. Сделать ее мне не довелось, духам, даже со спецвзвода, такое не положняк, но картинка получалась красивой.

— Не хочешь еще раз попробовать? — спросил Мотор.

Я мотнул головой и продолжил тратить шариковую ручку, превращая плечо крутого перца, ждущего сдачу на «краповые шнурки» во что-то угрожающе-воинственное.

Через отбор в спецвзвод прошло не меньше трети всего призыва. Вызывались через одного, после бесед со срочниками в разноцветных беретах сколько-то отсеивалось.

Бег, снова бег, физо, бег, тренировки перед грядущей сдачей. Всех пугали спарринги, все косились на огромного Рому с разведки и раскачанного Жана со ГСН.

Стёпа, наш замок, слушая пустопорожний трёп про их физические данные, докурил свою подписанную дембельскую и парой предложений объяснил нам всё необходимое.

Рома здоровый, но не дерется, Жан раскачанный, но берет только весом, а вот Бек, невысокий и худой, машет руками аки вентилятор, прыгает как кузнечик и бьет точно в цель. Совсем как Пуля из еще неснятого «ДМБ». Все просто — Бек умел в бокс, являясь КМС до армии.

— Эвон чо да как, — согласились мы и отправились спать. С утра бежался первый кросс.

Я помер после второго. На Кубани кроме жары случаются воистину тропические ливни и именно такой довел меня до цугундера, то есть кашля, температуры под сорок и санчасти КМБ.

Когда Макс, санинструктор, отодрал мне мозоли на ногах, не пожалев йода для шлифовки, возвращаться в спецвзвод уже не хотелось. Было стыдно, не перед пацанами или спецами, а перед собой. Вот только селезёнка, ёкающая как у коня во время всех этих пробежек, говорила сама за себя.

Из всех наших со взвода остался только Старый. Старый, в свои 25 как-то залетевший в армию, подходил к делу серьезно. Бегал, отжимался, скакал бабочку в Купере, готовился надеть перчатки и выйти в круг.

Перед сдачей его отправили дать звездюлей кому-то из соседнего взвода. Выбрали ткнув пальцем, Старый зашел за ним в курилку у сортира и вышел оттуда без желания идти на сдачу. Не, звездюлей он накатил, возраст и здоровая злость сделали свое дело, но Олег вдруг передумал.

На следующий день пацаны бежали, сдавали Купера, четыре захода по десять подходов на четыре упражнения. Потом тех, кто оказался допущен до перчаток, по одному запускали в круг. Смотреть разрешалось всем, кто-то скалился над не прошедшими, кто-то охреневал от почти натурального избиения.

Спецы, отдать им должное, поддерживали всех, даже если только что самолично разбили кому-то нос. А потом в круг вышел Толик. Толя был чуть выше боксера Бека, ниже Жана где-то на голову и куда меньше в габаритах чем звероподобный старший разведчик Роман. У Толи имелась особенность — он закончил физкультурный факультет кубанского педа и преподавал экзотичное мордобитие сават.

После улетевшего в сторону Ромы в круг вышли Бек и Жан. Это им не помогло, а Толику хватило трех ударов ногами. Он остался в разведке.

Тогда, на сдаче, я болел за Маугли. Талгат, при своих метр-шестьдесят, если не меньше, ногой выбивал верхнюю дужку двухярусной кровати и спокойно садился в оба шпагата. Талгат мечтал о краповом берете, как у брата.

Он его получил. За Дагестан августа 99-го, без сдач, за пролитую кровь, свою и чужую, за ранение и за тот бой «Вятича», где пацаны оставили своих.

Но сидя на берегу Абинки мы этого не знали. И когда пришла очередь Талгата, то он прыгнул в ледяную кавказскую речушку. И, само собой, с:

— Спецназу — тэ!