Земля становится болотистой, как по дороге. Грунт достаточно твердый, чтобы выдержать мой вес, но он меня немного задерживает, и мне нужно три добрых четверти часа, чтобы увидеть воды Любви. Я прячусь за одним из больших пучков высокой травы, обрамляющих берег. На западе ничего нового, но на востоке, по ту сторону длинной извилины, уходящей в бесконечность, я слышу щебетание лодки. Если бы это была китайская баржа ... Нет, это было бы слишком хорошо. Вам все равно не нужно просить луну, даже если вы носите с собой звездочку в носках.


Лодка медленно движется к берегу, где я прячусь. Это старый катер, который больше похож на африканскую королеву, чем на пограничный катер. Мне почти хочется смеяться, но у двух русских солдат, стоящих на шатком мосту, есть РПД, которые отрезают все мои вещи.


Я вытаскиваю рюкзак на природу, надежно привязываю пакет с лидианом к поясу и начинаю раздеваться, оставляя только самое необходимое. Я убираю свою куртку, кобуру, после того, как положил Вильгельмину и я начинаю снимать обувь.


, Надеюсь, катер отплывет достаточно далеко на запад, чтобы у меня было время переплыть с моим 20-фунтовым балластом на поясе.


Эх, нет, он возвращается. Очевидно, он пересекает очень ограниченную территорию, и я могу ожидать, что на другой стороне найду одного из его коллег, готового оказать мне теплый прием.


Даже если я начну переходить реку сразу после того, как он пройдет, он будет тут раньше, чем я пройду половину пути. Я направляю автомат на реку и жду. Двое солдат находятся на одной стороне. Они бдительно следят за берегом.


На расстоянии менее десяти ярдов они становятся отличной мишенью. Я обстреливаю их полсекунды и они окунаются в Любовь двумя милыми маленькими «брызгами». Рулевой в панике. Я вижу, как он полностью поворачивает руль, чтобы отойти от берега и потянуться к рации.


Длинной очередью я превратил его старую каюту в груду обломков и кусочков стекла. Потом нацеливаюсь на бак. Я попал в цель и устроил фейерверк на воде. Парящая реликвия взрывается огромными киноварными брызгами. Летят доски. Взрывная волна толкает меня в высокую траву, за которой я прячусь, и она бьёт меня по лицу.


Из воды выступает только крыша кабины, примерно на треть. Я избавляюсь от РПД, ныряю и плыву как в аду.


Лиданиум для меня представляет меньшую проблему, чем я думал. Самое сложное - это ветер и течение. Без ошибок. Размышляя над этим, я понимаю, что есть кое-что посложнее: отчетливо узнаваемый шум винта вертолета.


Я прошел около трети пути, готовый коснуться крыши лодочной каюты, когда увидел две лодки, направляющиеся ко мне. Лопасти вертолета стучат оглушающим сеном и взмахивают волнами, которые швыряют меня, как пробку. Сильно усиленный голос что-то кричит, по-видимому, по-русски, потом по-английски, но я не понимаю. Я смотрю вверх и вижу в нескольких ярдах корпус. Очень быстро снимаю упаковку с лиданиумом и даю утонуть рядом с обломками. В ушах гремит усиленный голос:


- Не пытайся сбежать!


В этот раз невозможно не искупаться.


- Не шевелись !


Чтобы не шевелиться, я не двигаюсь. Из-за невзгод, которые я им причинил, если мне посчастливится если меня сильно не изобьют.


Я по-прежнему спокойно держусь за свою шаткую деревянную кабину, ожидая, когда меня поднимут на борт лодки.


Они деловито со мной возятся, забирают мой Люгер, но не находят ни Хьюго - моего стилета, ни Пьера - моей маленькой газовой бомбы, спрятанной возле самых сокровенных частей тела.


Меня выгружают в Тригде, и меня толкают к двери ПК, гнилой лачуге, к которой они пристроили еще несколько разношерстных построек, и которая напоминает мне старый дом на колесах у нашего дома.


Меня ждет советский полковник, машинально постукивая пальцами по чехлу Пм. С его штанами, заправленными в сапоги, он неотразимо напоминает мне вид генерала Джорджа Паттона.


- Добро пожаловать в Тригду, мистер Картер, он не жалеет мне легкой косой улыбки ...


- Удовольствие мое. Рита уже приехала?


Сначала он смотрит на меня забавным взглядом, а потом громко смеется.


- Ха! Ха! Ха! Merrrveilleux! Маленькая гадюка, отравившая мой день, не так умна, как она думает. Её не заметили из-за эффекта неожиданности. Просто ради удовольствия, я бы почти простил тебя за уничтожение моих патрулей. Она с таким нетерпением ждала тебя, чтобы увидеть твою реакцию ...


- Давай не подведем.


- Нет. Пошли. Заходи. Скажи мне, как ты держишься? Я бы не хотел, чтобы меня заставляли связывать человека вашего ранга. Особенно в присутствии дамы.


Обещаю вести себя хорошо.


Полковник толкает дверь и, когда я вхожу, снова разражается смехом. Как только мои глаза привыкают к светотени, царящей в маленькой комнате, я замечаю Риту, сидящую на столе в кожаных штанах. Ее удовольствие было испорчено, и на ее лице нет того очарования, которое я когда-то знал ее до недавнего времени.


- Моя дорогая мадемуазель Бреннан, - продолжает лучезарный полковник, кажется, что ваша жертва перед вами. Мистер Картер только что спросил меня, присутствуете ли вы здесь.


Она смотрит на меня с возмущением, как будто я только что сильно испортил воздух.


И говорит голосом рычащего мопса. - Это не правда!



- Если это правда. Андреа точно знала, куда я иду. Если бы она меня продала, полковник подошел бы к месту назначения и стал бы ждать меня там.


- Точка назначения? Какая точка? - спрашивает офицер.


- Лесной массив в пятнадцати километрах отсюда. Мы думали, что там разбился один из наших спутников-шпионов. Мне приказали пойти и забрать все компрометирующие детали, которые могли выдержать взрыв.


- Спутник-шпион? В наших лесах?


- Да, полковник. Я был там, и, если это действительно был один из наших спутников, от него ничего не осталось. Я считаю, что наши блестящие специалисты Пентагона в очередной раз облажались. Для меня упавший объект больше похож на метеорит. Но вы хотите, чтобы я перевел это на русский язык, полковник?


- Спасибо, - надменно отвечает офицер. Я знаю, что означает фраза «трахни себя».


Рита лает. - Разве ты не собираешься заставить меня поверить, что ты заставил меня бежать полмира ради какого-нибудь обыкновенного метеорита?


Я спрашиваю :


- Что с тобой случилось, лань. Вы боитесь, что в Москве подумают, что вы за мной погнались, и откажутся возместить вам ваши расходы?


- Я следила за тобой, Картер. «Я наблюдала за тобой», - шипит она. Я узнала о поездке в Шотландию!


- В Шотландии я был один! Тебя там не было.


- Не знаю, но мои друзья. Те, с которыми я устроила небольшое интервью в Нью-Йорке.


- Это одна из возможностей, которую я рассматривал, только представьте. Они тоже там есть?


Рита начинает с нанесения макияжа, но затем приходит в себя.


Она вскрикнула.- Москва хочет твою шкуру!


- Шшш! Это секрет !


Она игнорирует мое замечание и продолжает:


- Мое начальство подумало, что если бы я могла держаться за вас и сопровождать вас на миссии, особенно на миссии у нашей границы ...


-… ты бы во многом заработала себе вознаграждение. Хорошо, теперь ты собираешься сказать мне, сколько тебе стоило спать со мной. Твой взгляд заставляет меня заткнуть рот.


Лицо Риты приобретает уродливый свекольно-красный цвет. Она спрыгивает со стола, сердито шлепает меня и поворачивается к полковнику:


- Мне нужна лодка, чтобы вернуться в Китай. Я должна быть в лагере до наступления темноты, чтобы сыграть роль плачущей женщины, ожидающей возвращения своего мужчины.


Полковник кивает и жестом просит чиновника позаботиться о ней. Как только она ушла, он вздыхает:


- Мой Бог ! Интересно, как ты мог это выдержать!


- У нее есть определенные таланты, - говорю я.


- Я лучше понимаю. Действительно, надо признать, что она красивая женщина.


- Конечно, русского происхождения?


- Нет, финского. Я русский. Меня зовут Сергей Юденич. Полковник регулярной армии. Но, возвращаясь к этой точке воздействия ...


- У тебя в кармане карта. Если вы позволите мне взять это ...


- Безусловно.


Я вытаскиваю ламинированную бумагу и показываю ему свой маршрут. Мне нечего скрывать от него. Если он хочет ее найти, ему придется следовать за трупами, которые я посеял позади себя.


Он смотрит на карту, думает около двух минут и говорит мне:


- Я пойду и проверю ваши показания на месте, мистер Картер. Теперь я должен покинуть тебя. Я хотел бы оказать вам гостеприимство, но, к сожалению, это не моя ответственность. К вам в гости едут двое сотрудников КГБ.


Очаровательный мужчина, в принципе, этот Юденич.


Он трясет мою руку, поздравляет меня с подвигами и оставляет меня с тремя солдатами.


Охранники толкают меня к задней двери, ведущей в соседнюю комнату. Это что-то вроде склада; пахнет плесенью. Есть деревянные ящики, корзины и перегородки из досок. Ребята привязывают меня к перекладине нейлоновой веревкой, выключаются и уходят.


Я стою в темноте чуть меньше двадцати минут, затем дверь открывается, и я узнаю своих старых друзей из Нью-Йорка. Они ничего не говорят. Они просто смотрят на меня. Если бы они осмелились что то сказать, я думаю, они бы это сделали.


Поскольку никто не решается это сделать, я завязываю разговор.


- Когда я думаю, что мне пришлось проехать весь путь в Сибирь, чтобы найти двух маленьких головорезов из Нью-Йорка.


Судя по всему, малыш не может говорить. У него во рту железные штифты, фиксирующие челюсть.


Высокий же, напротив, недовольно гримасничает и возражает.


- Расскажи нам, что ты здесь делал.


- Я уже все рассказал полковнику.


- Расскажи нам. И никаких шуток, правда.


- Хорошо, - говорю я. При одном условии.


- О да ?


- Ты сначала скажи мне, что ты хотел от меня. Почему ты приехал за мной в Нью-Йорк?


Они смотрят друг на друга и какое-то время советуются тихим голосом. Наконец, малышу все же удается объяснить себя с помощью жестов. Я слышу большой финал на русском:


- В принципе, нет причин не сказать ему.


Он смотрит на меня и продолжает по-английски:


- Это не просто поездка в Нью-Йорк. Мы заметили вас в Шотландии.


- Я был в крошечной деревне. Я бы тебя заметил.


- Это случилось в Глазго. Наш резидент опознал вас. Нам приказали следить за вами, а женщине поручили управлять контактом.


- Не хватает ясности. Моя миссия в Шотландии не имела ничего общего с великой Россией.


Большой испустил писклявый смех.


- Вы нас в целом интересуете. Лично я был за немедленную ликвидацию вас, но Москва ответила: «Нет. Организуйте проникновение женщины в его маленькие секреты. "


- Она проникла намного глубже этого.


Советский не понимает. Он пожимает плечами и говорит:


- Здесь. Теперь ваша очередь. Скажите нам правду.


- Тебе это не понравится.


«Я знал это еще до того, как вошел», - признается он мне.


Я делаю ему такую ​​же коммерческую подачу, что и Юденичу, и делаю вывод:


- Полковник пошел проверять. Спроси его, когда он будет дома.


«Мы обязательно сделаем это», - уверяет меня большой дубина.


Два джентльмена бросают друг на друга смешные взгляды, а затем по беззвучному сигналу малыш сходит с ума. Он поворачивается ко мне и бьет прямо мне в живот. Ублюдок застал меня врасплох. Его удар сгибает меня пополам. Его большой парень приподнимает меня прямым в подбородком. Моя голова стукается о металлический стержень, и я падаю.


Думаю, меня вдохновило притвориться, будто я отключился. Двое парней пнули меня ногами и бросили меня, закрыв за собой дверь.


Нейлоновый шнур, которым мои запястья обвязаны, имеет диаметр 7 мм. . Путем изгибания мне удается освободить запястье, и Хьюго подпрыгивает в моей руке. Остальное совсем несложно. Я встаю и иду проверять дверь. Хорошо закрыта. Снаружи я слышу, как двое обсуждают футбол по-русски.


Из окон свисают листы газет. Я оглядываюсь. День уходит в прошлое, но у меня сложилось четкое впечатление, что в посте осталось не так много людей. Юденич, должно быть, взял с собой немало людей на поиски места падения метеорита. И, может быть, заодно очистить оленьи тропы ... Старая коляска припаркована у дерева, в нескольких метрах от хижины, где меня держат.


Перейдем к описи моей резиденции, которая, надеюсь, носит временный характер. Есть 30-метровый моток веревки, похожий на тот, которым меня связали. Я срезаю его ярд и оставляю возле бара на всякий случай.


Запасы, накопленные в комнате, включают свечи и всевозможные консервы, в основном тушенка и овощи. Еще я обнаружил четыре больших канистры по 20 литров. В них есть керосин. Вероятно, для ламп, которые я видел висящими в стратегических точках. Судя по всему, отключения электроэнергии случаются часто. Керосин меня интересует больше, чем еда. Я откупориваю два кувшина и неустойчиво балансирую их на груде ящиков. Я заменяю колпачки, не вдавливая их, просто чтобы избежать паров и запахов, которые могут насторожить охранников. Затем я нарезаю четыре метра шнура, привязываю его к ручкам кувшинов с одного конца и к дверной ручке с другого. Если открыть его, кувшины опрокинутся и разобьются. Завершаю систему зажженной свечой, которую ставлю на пол.


Я даю себе два часа до возвращения из Юденича и маловероятно, что меня посетят раньше. Я открываю коробку с тушенкой, кладу задницу на стопку пайков и перекусываю на кончике моего ножа.







ГЛАВА XX.



Ночь свежа. Температура падает. Вскоре, помимо часовых, несколько человек, занимающих пост Трюгды, будут греться внутри стен. Окна бараков покрыты туманом, но время от времени я все еще могу различить идущие сзади фигуры.


Думаю, тут должно быть около 20 крутых парней, половина из которых уехала с Юденичем. За моей дверью двое, и я думаю, мои нью-йоркские друзья со всеми вместе греются. Пора попрощаться с этим милым туристическим курортом.


Распахиваю окно и долго разглядываю пейзаж. Никого. Я переворачиваю страницу газеты, которую вырвал из окна, зажигаю и натягиваю веревочки, прикрепленные к кувшинам с маслом. Тяжелые контейнеры взрываются на полу, забрызгивая комнату.


Менее чем через десять секунд дверь резко открывается, и в комнату врываются двое моих охранников с пистолетами на бёдрах. Я бросаю свой бумажный факел в центр комнаты и исчезаю в окне.


Взрыв не громовой. Он просто издает какой-то глухой «грохот», который сотрясает стены и скатывается по окнам. Язык огня выскакивает в окно, на мой вкус, это немного слишком. Я делаю перекат, который был бы гордостью моего учителя физкультуры, и встаю, держа Хьюго в руке. Они кричат за моей спиной. Из двери ПК выбегает парень, его одежда в огне.


Он бегает кругами, хлопая по одежде, но пламя обжигает его кожу головы, и я вижу, как он покрывается огромными грязными клочьями. Это вызывает рвоту. Его коллеге повезло больше. Он внезапно сгорел в западне.


Бараки опустели. Несколько человек попытаются помочь обгоревшему. Другие бросаются к ПК, по-видимому, с целью потушить, как они говорят. Их осталось восемь. Если предположить, что там двое часовых, получается десять русских за моей спиной. Плюс, конечно, те, кто вернется с полковником. Поскольку все вышли подышать свежим воздухом, я захожу в казарму. Это большой квадрат со шкафом, в котором должны храниться боеприпасы. Есть большой замок, который я никогда не смогу открыть ножом. Но мне нужно меньше тридцати секунд, чтобы найти на столе отвертку и молоток. Мы всегда можем рассчитывать, что люди, которые позаботятся о том, чтобы пристегнуть оружие, оставили под рукой молоток, отвертку, плоскогубцы… Это очень дальновидные люди.


Я разбиваю его двумя ударами молотка, и мне остается только сделать свой выбор. В доме мне предлагают несколько десятков единиц оружия разных размеров и калибра, а также два ящика гранат.


Я выбираю автомат и пистолет и набиваю карманы гранатами. Когда они наполняются до предела, я беру еще одну и держу в руке.


Снаружи потрескивает на боковой стороне ПК. Я слышу громкий пшшшшш, должно быть, это звук пожарного шланга.


Я открепляю свою гранату, бросаю ее в остальную часть боеприпасов и убегаю.


Второй раз менее чем за пять минут дымится строение базы в Трюгде. Я прячусь в тихом уголке, чтобы насладиться представлением. Пламя поднимается к потолку, выходит по бокам крыши и встречается на коньке в большой ревущей петле. Это грандиозно. Мимо меня проходят трое россиян, выглядящие совершенно изможденными. Они не знают, куда обратиться. В конце концов, они решают пойти и посмотреть, могут ли они что-нибудь сделать, чтобы спасти свою комнату. Я стреляю по ним из моего автомата, 7,62-мм АК. Они падают на месте слишком быстро, чтобы успеть насладиться сюрпризом.


У меня осталась половина магазина, и полный, хорошо заправленный за пояс. Прохожу на другую сторону барака, которая торчит в лесу. Вдоль стены растет кустарник, но я не первый, кто прошел через него, и путь относительно чистый.


Когда я подхожу к концу здания, оно безвозвратно горит. Надо будет просить кредит в Москве, чтобы построить новенькое. Домик, который я поджег, лежит на черной земле, полностью обугленный. Пожарный шланг больше не работает, и полдюжины все еще стоящих на ногах засранцев нигде не видно. Они ушли либо искать оружие, либо охранять границу, либо и то, и другое.


Я отрываюсь от стены, потому что становится слишком жарко. Я должен снова найти речку Любовь, и я иду вокруг леса в сторону реки. Они расчистили лес между базой и берегом, а я прячусь на опушке леса. Я нахожусь менее чем в ста ярдах от воды, когда вижу их. Беда в том, что они меня тоже увидели. Они отошли к лодкам, где у них есть оружие в запасе.


Их пули разрывают землю у моих ног, и я ныряю в лес.


Они развертывают свои лодки. Больше нет надежды вернуться в Китай с этой стороны. Я заканчиваю зарядку, видимо, никому не причинив вреда, затем считаю до пяти и бегу обратно через базу.


Они этого не ожидали. Должно быть, они подумали, что я попытаюсь переправиться или исчезнуть в лесу. Не то чтобы я бросился к горящим зданиям. Никто за мной не гонится. Видимо, они считают, что важнее охранять границу. Они знают, что рано или поздно мне придется пройти через это. Они меня ждут твердо.


Я нахожу железнодорожную ветку, которая соединяет Транссибирь, гораздо дальше, и иду по ней до аэродрома Трыгда.


Тропа такая же рудиментарная, как и у Айхуи. Может больше. Ее злобно вырвали из леса, который так же жестоко пытается вернуть утраченный кусок земли. Единственное сооружение - небольшое укрытие для летчиков. Внутри есть свет, а снаружи нет никого и нет самолета на взлетно-посадочной полосе.


Несколько досок почти приклеено к задней стенке. Я копаюсь, слушаю. Нет шума.


Смотрю а щель между старыми, потрепанными от погоды досками. Я ничего не вижу. Единственная дверь ведет на взлетно-посадочную полосу. Я открываю и вхожу.


Помещение квадратное, грязное и обставлено старыми креслами, которые раздувают свои бока на полу вокруг стола, на котором стоит полупустая бутылка водки и несколько жирных стаканов. Я считаю радиоустройство очень старомодным. Это первое, что я увидел с тех пор, как приехал в Тригду. Обрываю все провода и, на всякий случай, прокалываю устройство в ствольной коробке. Также будет необходимо будет заказать новый. Я за модернизацию оборудования.


Я хожу по комнатам. Ничего интересного. Но в тот момент, когда я кладу руку на дверную ручку, дверь распахивает меня сама по себе. Появляется автомат, за ним следует высокий худой мужчина, за ним следует невысокий мужчина с залатанным лицом. Им не нужно представляться.


Они меня достали. Но тогда хорошо. Я бросаю оружие.






ГЛАВА XXI.



- Солдаты думали, что вы пойдете в сторону реки, - говорит мне более разговорчивый из тандема. Мы знали, что ты придешь сюда.


- Молодец, товарищ, - говорю просто так.


«Освободи карманы», - сказал мне устрашающий верзила.


Я аккуратно раскладываю на земле боеприпасы и гранаты.


- Надо обращать внимание ! Мы не такие глупы, как те солдаты, которые даже человека не могут как следует связать.


- Я не сомневаюсь в этом. Кстати, раз уж у нас была возможность встретиться снова, мне не кажется, что нас познакомили ...


- Имена для нас не важны. С другой стороны вы заслуживаете своей репутации.


Атакую ​​профессионально. В конце концов, мы же коллеги!


- Ребята, какой сектор вы просматриваете? Наконец, я имею в виду ... Какое у тебя обычное задание? Соединенные Штаты ?


- Западная Европа.


- Здесь не совсем тот угол.


- Это конец света. Вот почему мы очень торопимся уехать, даже если хотим забрать вас с собой.


Я не очень удивлен. У них было время позвонить в службу за инструкциями. И Москва должна считать меня мертвым более полезным, чем живым.


- Вы нас поедете в Москву. Поездка будет долгой на джипе и поезде. Мы не потерпим дальнейших попыток побега. На этот раз вы будете как следует связаны. И для начала покопаемся в ваших вещах. Снимай всю одежду.


Предупреждаю:


- Осторожно, будет шоу.


Я расстегиваю ремень и быстро засовываю одну руку в нижнее белье. Я открепляю Пьера, мою маленькую газовую бомбу, и бросаю его на землю.


Ныряю вправо, чтобы избежать пуль, которыми мог стрелять «Русский». Я знаю, что он не убьет меня, если ему не придется.


Приказы Москвы кажутся особенно четкими. Я опасаюсь именно тех рефлексов. Но нет, он их хорошо контролирует.


Они отступают, спасаясь от ядовитых паров Пьера. Я заставляю Хьюго выстрелить и вонзаю его в грудь здоровяку. Лезвие проходит под грудиной справа, и я вытаскиваю его, делая петлю примерно на десять сантиметров. Мой верный стилет разрезал его сердце пополам, как шарик голландского сыра. Он смотрит на меня глазами, похожими на пузыри жевательной резинки. Его рубашка, затем пиджак быстро впитывают кровь, и он падает настолько мертвым, насколько это возможно.


В руке у другого нет оружия. Он смотрит, как я это делаю, словно загипнотизированный, впитывает клубок едкого дыма и отшатывается, кашляя. Он совсем не выглядит хорошо. Я решаю сделать что-нибудь для него и атакую правым хуком в подбородок.


Он топчется на место, и я думаю, у него что-то есть. Так и есть Он сует руку в куртку и выуживает двуствольный пистолет. Это женское оружие, как у Дерринджера. Он опускает голову, прижимая ее к своему сердцу, пытаясь скрыть его, пока вооружается.


Я чувствую, что у меня есть достаточно времени, чтобы воткнуть Хьюго в зеницу его левого глаза. На мгновение он остается подвешенным на кончике моего ножа. Мне на руку капает липкий продукт, сначала желтый гной, затем все более красный. Я резко толкаю, делая скручивающее движение, просто чтобы глубоко погрузиться в то, что служит серым веществом. Я хватаю свой клинок, встряхиваю руку, чтобы сбить большую часть липких обломков, и заканчиваю свою работу, вытирая стилет о его штаны.


Я выхожу на несколько минут, чтобы подышать свежим воздухом. Я немного протираю глаза, чтобы избавиться от острого дыма. Когда я считаю, что помещение достаточно проветривается, я собираю свое оружие. Там должны быть две двадцатилитровые канистры с бензином, чтобы заправлять мотоцикл, припаркованный снаружи. Я выливаю одну на пол, а содержимое другого разливаю по баллону с пропаном. Беру максимальную дистанцию, бросаю гранату и мчусь к мотоциклу. Нельзя сказать, что здание взрывается. Оно буквально превращается в апофеоз ослепляющих красных, желтых и белых цветов, окруженных танцующими голубыми искрами пропана.


То, что я систематически разрушаю все здания, не для развлечения. Для меня это привлечь сюда как можно больше россиян, чтобы держать их подальше от реки. И вроде работает. Небольшой караван мотоциклов прибывает с востока, стреляя встречными огнями. Это Юденич и его вернувшиеся люди. Они следуют за мной. Сажусь на мотоцикл, еду и стараюсь вспомнить тропы, указанные старым Мухинос.


Я нахожу особенно далекую пещеру, которая ведет меня к берегу реки, в угол, почти такой же крутой, как тот, где я обнаружил пещеру на маньчжурской стороне. Скоро больше, чем сенсация, и на этот раз я вернусь на китайскую землю. Ну нет. Похоже, я попался. Я в миле от своей цели, когда два ярких глаза ослепляют меня и чуть не сбивают с ног.


Джип. Он преграждает мне путь. Кажется, он меня ждет. Водитель включил фары, когда услышал звук моего мотоцикла. Прошла секунда изумления, я хватаю русский автомат, отпускаю мушку и опустошаю полный магазин в сторону фонарей.


Я слышу крик и гаснет одна из фар. В тот же момент моя машина переворачивается, я отпускаю автомат и прыгаю как раз вовремя, чтобы приземлиться в пучке вереска. Мотоцикл делает петлю и падает на бок.


Несколько длинных очередей из автоматического оружия вырезали кусты справа от меня. Я горячо обнимаю землю. По соседству почти негде скрыться. Всего несколько кустов и кое-где крохотная чахлая сосна.


Я осторожно смотрю вверх и стреляю двумя пулями в направлении джипа, чтобы дать соседям, находящимся напротив, идею пригнуть головы. Пятидесятиметровый спринт и вот я за деревом. Выстрелы Советские пули рвут кору над ушами. Черт побери ! Это отстой! Я съеживаюсь. Это был минус один.


Еще два быстрых выстрела и я перезаряжаю. На этот раз я почти в ста ярдах. Я пересек дорожку, где припаркован джип. Я могу разглядеть это сквозь кусты, в ореоле маяка. Я был бы удивлен, если бы за пулеметом сидело больше двух человек. Я медленно навожу ствол, замечаю фигуру и стреляю. Раздается громкий пронзительный крик. Это окупилось.


Я стремительно мчусь к джипу, перезаряжая свой автомат. Это настоящий бег с препятствиями в темноте между глыбами непроходимых кустов и пнями, усеивающими землю.


Вдруг я слышу голос. Пуля прорезает растительность в пределах метра. Давлю как сумасшедший на магазин, но он застревает. Русское барахло. Маленькая молния пронзает ночь, и это плохо. Жгучая боль разрывает мое бедро. Я пробую кулаком вбить магазин. Нечего делать. Моя нога сгибается, несмотря ни на что. Я ползу на лесной подстилке.






ГЛАВА XXII.



Ущерб не кажется слишком серьезным. Пуля прошла через мое бедро, не повредив ни мышцы, ни кости. Тем не менее, у меня не получается тащиться. Нет вопроса о возвращении на маршрутном автобусе.


- Обернитесь, - кричит голос.


Узнаю, это Юденич.


Я подчиняюсь. Я перекатываюсь на спину, сжимая бедро, чтобы остановить кровотечение.


- Добрый вечер, полковник. Итак, вы нашли эту точку удара?


- Я ... я ... нашел.


Ух ты ! Юденич вроде бы совсем не хочет быть вежливым. Для меня он задается вопросом, следует ли он приказам Москвы или убивает меня на месте, как подсказывают его инстинкты. Чем больше я смогу заставить его говорить, тем больше вероятность, что он выберет первую формулу. Я продолжаю:


- Все было так, как я вам описал?


- Да ! рявкает полковник. Это было хорошо, как вы это описали. Черт, Картер, ты убил двадцать моих людей!


Я пытаюсь рассмеяться, посмотреть, проясняет ли это воздух.


- У всех бывают время от времени неудачи, чего вы хотите.


С неодобрением. - Во-первых, это звучит немного натянуто. Затем он полностью взрывается.


- Моя база! Трыгда! - кричит Юденич. Вы практически стерли её с лица земли. Не могу поверить, что хоть один мужчина мог это сделать. Признайся, Картер, у тебя были сообщники, которые сбежали. Я хочу знать !


- Если это делает тебя счастливым… - сказал я, отрывая левый рукав рубашки, чтобы перевязать ногу.


Это не делает его счастливым. Юденич отступает на несколько шагов и садится на пень старой сосны, вырванной с корнем грозой.


- Невероятно ! Я отсутствую всего несколько часов, и вот результат! Я уверен, что с тобой были и другие. Американцы или китайцы, я не хочу знать.


Здесь и сейчас он не хочет больше знать. Я вздыхаю и предлагаю:


- У меня есть идея, полковник. Доложите начальству и скажите, что Тригда была сровнена с землей вероломным нападением китайцев. Оставь меня в стороне.


- Невозможно. Вы должны поехать со мной в Москву, чтобы вас привлекли к ответственности.


- Не думаю, что это очень полезно для вашей карьеры, даже для вашего здоровья. Вы видите, что объясняете, что одинокий американец истребил почти всех ваших людей и разрушил Тригду? Если у вас удар наносит отряд китайцев, это будет намного правдоподобнее.


- Китайцы это будут отрицать.


- Очевидно, говорю. Как они будут отрицать любые обвинения со стороны вашего правительства, включая их поддержку моей миссии.


Юденич неубедительно кивает. Я бью утюгом, пока он горячий:


- Москва ждет удара от Пекина! В Москве даже могут ожидать пограничный инцидент по вине китайцев. Но чего Москва не ожидает, позвольте мне сказать вам, так это услышать, как полковник Юденич скажет, что один-единственный американский агент практически снес с лица земли Тригду.


Юденич хранит долгое молчание, а потом почти с нытьем говорит мне:


«Вы знаете, мистер Картер, что у меня, вероятно, впереди была успешная карьера?»


- Но она у тебя еще есть, если ты хочешь меня послушать.


- Я из очень большой семьи. Но упорным трудом и безупречной службой в армии мне удалось получить повышение. - Он горько смеется. - Для меня это задание было трамплином для большого рывка вперед. И нужно ли отказываться от всего, потому что американский агент требует, чтобы я его отпустил?


- Я ни о чем не прошу, полковник. Я не могу ничего требовать. Я просто пытаюсь донести до вас реальность вашей ситуации. Даже если вы затащите меня в Москву и обвините во всех бедах земли, никто вам не поверит. Что бы вы ни говорили, они все равно будут считать, что разрушение Тригды - дело рук китайского отряда.


Они даже будут думать, что вы сошли с ума или что вы предатель. Отустите меня, полковник, это ваша единственная надежда. Я могу пройти через реку самостоятельно.


- Нет, ты не можешь. Я посадил всех своих людей в лодки и вызвал подкрепление.


- Это моя проблема.


- Нет ! - кричит Юденич, вставая и кладя дуло своего ПМ мне на живот. Я принял решение. Вы поедете со мной в Москву. Слушайте, мои люди уже едут.


Действительно, вдалеке мы слышим двигатели. Он, должно быть, приказал нескольким оставшимся группировкам вернуться в Тригду.


- Встаньте ! - резко приказывает он. Это неприятно для меня, но я заставлю тебя ходить с раненой ногой. Извини, но нет никаких сомнений в том, что я совершу ту же глупость, что и мои люди, позволив мне приблизиться к тебе. При малейшем подозрительном движении я стреляю в тебя. Это ясно?


Я чувствую, что он вымотался. Я пожимаю плечами и встаю. Это не легко. Стараюсь не нагружать левую ногу. Такое ощущение, что я впервые в жизни гуляю, и мне нужно всему научиться.


Мотоцикл приближается. Я делаю шаг. Я спотыкаюсь. Как и обещал, Юденич напрягается. Я почти чувствую давление его пальца на спусковой крючок. И раздается выстрел. Одиночный. Стрельба из оружия меньшего калибра, чем у советского.


Юденич поражен. В спазме руки он посылает очередь из автомата в заросли. Он подносит руку к груди, падает на колени, колеблется на мгновение, затем завершает падение. Ему больше не нужно беспокоиться о своей карьере.


Поворачиваю голову налево. Вот тут и начался выстрел. Андреа там, возле небольшой сосны, её дробовик все еще нацелен на то место, где минуту назад стоял Юденич.


Она смотрит на меня, ее глаза почти вылезают из головы. Она выглядит парализованной. Сетка рядом с ней слабо улыбается мне. Бескровные костяшки пальцев Андреа сжимают ружье. Старик осторожно берет его и позволяет упасть на землю.


Я прихрамываю к ним, ослабленный невыносимой болью. Я спотыкаюсь. Удивление вывело Андреа из состояния шока. Она бежит ко мне, протягивает руки и не дает мне упасть.


- Хороший выстрел, - говорю я. Но что ты делаешь в Сибири?


- Я последовала за Ритой. Вы знаете, что она встала сегодня утром, когда вы с Пао покинули лагерь, и что она сразу же пошла по вашим стопам?


- Узнал позже.


- Она была одета. Она ждала тебя. Она попала на советский корабль!


- Это, должно быть, преподнесло вам настоящий сюрприз…


- Я плыла и преследовала его столько, сколько могла. Потом я столкнулся с этими людьми. Я узнал, что этот человек - ваш друг.


Она кивает Сетке, которая быстро присоединяется к нам.


- Мы должны идти, - сказал он по-китайски. Шум приближающихся мотоциклов.


Он прав. До них не должно быть больше километра.


Я спрашиваю :


- А где спрятаться, Сетка? Здесь немного растительности, и, боюсь, я долго не смогу пробежать марафон.


- Следуй за Сеткой, - отвечает он.


Не говоря ни слова, он направляется на запад. Я делаю шаг и подавляю крик боли. Андреа берет меня под руку и помогает пройти к еловой роще, куда нас ведет старый Мухинос. Я ковыляю, прыгаю. Мы хлопаемся бедрами, плечами. Невозможно эффективно синхронизировать нас. Я чувствую себя так, будто участвую в гонке на мешках.


Раздаются звуки двигателей. Сетка что-то кричит гортанным языком. Двое молодых людей выскакивают из рощи, берут меня под мышки и, не говоря ни слова, тащат на бегу в безопасное укрытие.






ГЛАВА XXIII.



Укрытые за большим холмом еловые заросли практически не видны с возвышающегося над ними плато. Местность относительно круто спускается к сезонному ручью, впадающему в Любовь. Есть четыре лошади, привязанные к деревьям, большие клячи, хорошо выученые. Ничего подобного, это рабочая лошадка для перевозки грузов, а не для гонок по ипподромам, но это лучше, чем ничего.


Двое мужчин подняли меня на спину гнедой кобылы. Андреа прыгает на круп, обвивает руками мою талию и позволяет своей голове коснуться моего плеча.


Спинка, которую она предлагает мне, самая удобная, которую я когда-либо знал; Чуть не забыл о больной ноге. Сетка садится на серую лошадь и объясняет:


- Идем по руслу ручья. Сначала на север на три километра. Потом еще пять километров. Положитесь на меня.


С удовольствием. Я буду следовать за ним до конца света. Небольшой удар в бок, и наша толстая кобыла вздрагивает. Я спрашиваю Андреа:


- Где вы научились так стрелять?


- Я уже говорила вам, что мой отец был лесничим. Я ходила с ним на охоту, когда была еще ростом с ноготок. Но никогда в жизни я не стреляла больше дрофы. Когда я думаю, что убила человека ...


- Чтобы спасти мою жизнь. И тогда вы только сократили его страдания. С тем, что у него было за спиной, он был хорош для расстрельной команды.


Кажется, это не утешает ее больше, чем это. Крутой склон загроможден камнями и мертвыми стволами деревьев. Это сильно трясет. Андреа обнимает меня. Я обнял ее и нежно погладил ее по ягодицам.


«Я знала, что ты шпионишь», - продолжает она. Я знала это с самого начала. Я отказался признаться, что я тоже была в этом, зная, что экспедиция финансируется AX. Мне стало ясно, когда я увидела, что Рита предает тебя.


Она сжимает еще больше. Я чувствую его щеку на своей шее, настоящую грелку. Я думаю, он красный, как помидор. Слегка прерывистым голосом она наконец сказала:


- А потом я ревновала. Вот почему я тоже последовал за ней.


- Вы знаете, что я подозревал вас в какой-то момент?


«Я немного подозревала это», - сказала она. Но почему ?


- Этот китаец, которого вы встретили в Сан-Франциско.


- Хм! Какой китаец?


- На окраине Чайнатауна. Покупал креветки в остром соусе. Я видел тебя с китайцем.


- А, вот оно что, я помню!


Она начинает смеяться, как горбун.


- Шшш! Медленно ! Вы разбудите соседей. Что заставляет вас так смеяться?


- Что вы заподозрили меня, потому что я дала пятьдесят центов чаевых мальчику.


Я ничего не могу поделать, это ошибка.


- Еще три парня пытались изнасиловать вас в Шанхае. Согласитесь, это было еще забавным совпадением, что это происходило прямо у меня под носом. Я думал, что кто-то ставит мне ловушку. Не говоря уже об азиате, который напал на нас на корабле. Но этот, думаю, я знаю, откуда он взялся.


- Это так ?


- Для меня это был русский ход. Рита, должно быть, боялась своих конкурентов, и они стремились устранить тебя.


- Мне это очень нравится, - сказала Андреа. Если бы это были китайцы, у нас был бы беспорядок. По крайней мере, мы знаем, что найдем безопасное место по ту сторону границы.


- Это еще предстоит увидеть. Я предпочитаю ожидать чего-либо и от этой стороны. Это убережет нас от неприятных сюрпризов, если они приготовят нам подвох.


- Вы насторожены?


- Да.


- Есть радость! заключает Андреа.


Мы выходим на поляну, окруженную стеной из толстых сосен. Маленький лагерь Мухинос чертовски хорошо спрятан. Вы действительно должны поддаться этому, чтобы узнать. К нам с улыбками идет десяток кочевников. Андреа спрыгивает на землю и помогает мне слезть с кобылы. Это Сетка. Он выглядит счастливым от того, что прибыл в лагерь. Он берет обе руки, тепло их сжимает и радостно говорит мне:


- Сетка видела большие пожары. Сетка знает, что это был Тригда, и это были вы. Сетка очень рад и благодарит вас за это.


- Рад, что смог доставить вам это удовольствие. Я тоже должен тебе спасибо. Вы не сделали ничего для меня ...


- Немного, - скромно протестует старик. Сетка нашла своего друга в лесу. Это женщина стреляла. Стреляет намного лучше Сетки. У Сетки нет даже пистолета.


«Я украла его у китайских охранников», - объясняет мне Андреа.


Старик обнимает меня за плечи тонкой рукой и добавляет:


- Иди в палатку Сетки. Сколько угодно оленины и черного чая. Сетка посмотрит на твою ногу. Сетка владеет лекарствами.


- Мы здесь в безопасном месте?


- Очень-очень уверенно, - ответила Сетка. Иначе Сетка тебя сюда не приведет. Русские даже не знают о существовании лагеря.


- Где мы находимся?


- Три километра от реки. В одиннадцати километрах к северу от Тригды. Очень близко к тому месту, где вы пересекли Любовь.


«И очень близко к тому месту, где я потопил русский катер», - отвечаю я, думая о лиданиуме.


По знаку Сетки появляются два крепких парня и несут меня в его жилище. Старик очищает мою рану, затем применяет родовые средства, к которым он добавляет мазь с антибиотиком, купленную в прилавке Айхуэй. Закончив бинтовать меня, он заваривает подслащенный медом черный чай и кормит меня достаточно, чтобы утолить кашалота.


Когда я открываю один глаз после часа летаргического сна, мне кажется, что я все еще сплю. Одетая полностью в рубашку из грубой синей ткани, доктор Реган греется перед небольшим угольным огнем. Шоу разбудит вас мертвым. Некоторое время я наслаждаюсь этим в тишине, а затем сигнализирую о своем присутствии большим зевком. Она поворачивается, улыбается, не смущаясь два круга, и подходит к моему слою сосновых иголок, покрытых шкурами.


- Дай мне еще немного помечтать, - говорю я. Скажите, мы находимся в большой квартире с балконом в парке Риверсайд.


Она тихонько смеется, кладет руку мне на грудь и играет, расстегивая, а затем застегивая воротник моей рубашки.


«Сетка и Сила легли спать в другом месте, чтобы оставить нас одних», - объясняет она. Он заберет нас за час до рассвета. Он планировал нанести нам на лицо и руки отвар из растений, чтобы мы были похожи на Мухинос. Потом спустимся к реке Любви и соединимся с племенем. Всё нормально с тобой?


- С головой погрузиться в любовь к тебе? Немного, что меня устраивает!


Продолжая возиться с пуговицей на моей рубашке, Андреа продолжает:


- Сетка сказал мне, что на рассвете вода низкая и русские лодки не смогут подойти к броду.


- Сетка отличный повар. Я посмотрю, сможет ли AX что-нибудь для него сделать.


- Думаю, лучший способ отблагодарить его - это исчезнуть из его жизни.


- Не уверен. Он не может видеть русских, так как они забрали его сына и невестку. В этом вопросе я уверен, что успокоил его.


Андреа кивает, расстегивает мою пуговицу, слегка поглаживает мою грудь, затем закрывает воротник.


- Как вы думаете, где Рита? она спрашивает.


- В лагере. Она притворяется расстроенной, беспокоясь о моем исчезновении, и ей интересно, что, черт возьми, с тобой случилось.


- Что ты собираешься с ней делать?


- Пока не решил. Конечно, есть радикальное лекарство, но я не знаю, буду ли я применять его в его случае. Сначала выберемся из СССР, посмотрим позже.


Андреа полностью расстегнула мою рубашку и, когда я избавился от нее, рассеянно объяснила:


- Я отправила двух своих ассистентов в Токио за дополнительными материалами. В течение нескольких дней мы будем единственными американцами в регионе.


«Идеально», - сказал я, закрывая глаза, когда она нежно массировала мою мужественную мускулистую грудь.


Она начинает расстегивать мой ремень, затем колеблется и кладет руку мне на щеку.


- Это правда, что тебе больно, может ... Знаешь, с самого начала я хотела заняться с тобой сексом. Я не хотел признаться себе в этом из-за той работы, которую вы выполняете. Я тоже не хотела, чтобы ты это знал. Хорошо, вот оно. Только я бы не хотела ...


Я чувствую, что если я позволю ей продолжить, она приступит к одной из тех причесок с четырьмя частями, которые она скрывает. Не хочется до рассвета резать бок и снова подкрашивать угощения. Я зажал ей рот ладонью.


- Ты хочешь это ? Я тоже.


- Да, признается она, я хочу. Теперь я не вижу причин скрывать это от тебя.


«Это тоже, я бы не хотел, чтобы ты это от меня скрывала», - сказал я, снимая с нее рубашку. Было бы очень плохо.


Я беру ее груди и нежно сжимаю их, когда она заканчивает снимать мои штаны и без лишних слов садится на меня.


- О да, - она хрипло вздыхает. Да, да, да ...



Пигменты, покрывающие нашу кожу, извлекаются из мясистых листьев дикого растения. Сразу после нанесения немного режет глаза. Затем, когда он высохнет, он тянется как маска, но к этому очень быстро привыкаешь. Одеваем оленьи шкуры и старую хлопчатобумажную одежду. Все, что может предать нашу американскую принадлежность


было выброшено, за исключением моей драгоценной пряжки на ремне с маленьким передатчиком и оружием, которое я прячу под заплатанной рубашкой.


Самая большая проблема заключалась не в том, чтобы убедить Андреа покрасить волосы в черный цвет, а в том, чтобы подстричь их по местной моде. Я десятки раз говорил ему, что если русские ее заберут, длинные волосы определенно станут хорошей уликой, но, похоже, это не сработало. В конце концов, перед самым уходом она замкнулась в углу и со слезами на глазах пожертвовала своими красивыми светлыми локонами.


Мы видим реку, и все спешиваются. Сетка подходит ко мне и тихо говорит:


- Следуй за мной в очередь. Мы возьмем вас в середину линии. Сетка очень страдал, когда ходила к русскому офицеру, как каждый год креститься. Но они ничего не подозревают. И даже они все равно не могут подойти на лодке. Как нога моего друга?


- Благодаря тебе намного лучше. Спасибо. Я могу ходить почти нормально, а завтра уверен, что смогу бегать.


- Очень хорошо, - ценит старик.


- Скажи, Сетка, вода глубокая?


- Для тебя высота талии. Для женщин, хммм, выше ...


Священный Сетка. Он должен думать, как и я, что с поплавками, которые дала ему мать-природа, Андреа нечего бояться вод Любви.


В соответствии с инструкцией идем по линии Мухиноса. Чтобы не вызывать недоверия у Русских, несу на плечах палатку. Андреа, как и другие местные женщины, идут вместе с Силой, которая не перестает восхищать меня.


Я почти уверен, что мы не попадемся. Мы уже прошли метров четыреста вброд, когда я увидел русскую лодку вниз по течению. Двое вооруженных мужчин наблюдают за нами в бинокль.


Их интерес к нам кажется рутинным. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. После двух неудачных попыток мне кажется, что пройти через это слишком легко. Я говорю себе, что мне снится, что я проснусь.


Когда все племя прибыло на сушу на китайской стороне, я отпустил свою ношу. Андреа укладывает Силу, подходит ко мне и падает в мои объятия.


Сетка подходит к нам и говорит не без умиления:


- Лагерь Мухинос в десяти километрах южнее. Мы сейчас уезжаем.


Мы пожимаем друг другу руки в последний раз, и через несколько минут все племя исчезло в лесу.


- Вот и все, - прошептала мне Андреа. Мы сделали это ! Мы спасены!


- Я предпочитаю посмотреть, что нас ждет в лагере, прежде чем радоваться, - отвечаю я, взяв её за руку.


И я веду его по небольшой оленьей тропе, которая проходит вдоль южного берега Любви.






ГЛАВА XXIV.



Полдень уже в самом разгаре, когда мы прибываем на бивак, устроенный китайцами возле пещеры, которую я обнаружил. Пока нас не было, он сильно разросся, но они до сих пор не расчистили дорогу, по которой могли бы проезжать машины. Это хорошо для меня. Я устал бегать с моторизованными патрулями в заднице и пока не знаю, чего здесь ожидать.


Новых лиц среди тех, кто ведет хозяйство, нет. Военный отряд находится под командованием командира Ти, крупного парня, первое качество которого - все, что вам нужно, кроме тонкости. Это был другом покойного Пао. Как только он видит, что мы прибываем, грязные, измученные, голодные, он бросается на нас, как самонаводящаяся ракета.


- Мы видели дым над Трыгдой. Что случилось ?


- Трыгды больше нет. И еще Пао; Он мертв. Мы голодны. Дайте нам поесть.


- Лиданиум?


- Я не мог этого понять, но я заставил их дорого заплатить за смерть Пао. Скажите, командир, мы умаем от голода!


- Ты хромаешь. Вы были ранены?


- Да, но ничего страшного. А потом доктор Риган застрелил русского офицера, который это сделал. Послушайте, командир, поговорим позже. На данный момент нам абсолютно необходимо заморить червячка.


- Заморить червячка?


- Съесть что-то ! Что угодно, только быстро! Если так будет продолжаться, я скончаюсь.


«Хорошо, очень хорошо», - сварливо сказал Ти.


Он показывает нам наши палатки и машет двум плоскостопникам, работающим на краю края.


- О да ! «Еще кое-что еще», - сказал я после размышлений.


- Что? - спрашивает Ти.


- Где Рита? то есть мисс Бреннан?


Но она в твоей палатке. Она отдыхает. Кажется, прошлой ночью она не спала.


- Ага… Я думаю, ей было трудно спать после фейерверка, который я устроил в Тригде.


- Теперь, когда ты это говоришь… - задумчиво говорит большой Ти. Это правда, я заметил, что это она нервничает, но не обращал на это внимания.


- Пойдемте с нами, командир. Вы узнаете много интересного.


Андреа и китайцы следуют за мной в мою палатку. Дверь закрыта, чтобы солнце не проникало внутрь.


- Коммандер Ти, - сказал я, - позвольте, пожалуйста, позвонить «милой» мисс Бреннан?


Толстяк поворачивается ко мне. Кажется, ему интересно, могу ли я принять его за камердинера. Но это действительно так:


- Мисс Бреннан?


- Что ты хочешь ? рычит хриплым голосом.


Вы бы поклялись, что у нее похмелье.


- Не хочешь выйти, пожалуйста? - спрашивает Ти.


Тканевые вставки раздвигаются. Появляется голова Риты. Ослепленная, она трет заплывшие глаза,, и не сразу видит нас. Прошел день с тех пор, как я ее видел. Я говорю себе, что нужно что-то сделать, чтобы ее разбудить.


- Привет, Рита!


Неожиданность наносит ей неприятный удар. Несколько секунд она парализованно смотрит на меня изумленными глазами. Честное слово, у нее остановка сердца! Нет, вот оно, она поняла. Она вытаскивает из пояса длинный заостренный кинжал.


Мой кулак идет первым. Паф! на кончик подбородка. Она скользит назад и падает в палатку, которая рушится на нее.


- Не понимаю, - говорит большой Ти.


- Рита Бреннан работает на Москву. Именно она проинформировала русских о нашей миссии. Она несет ответственность за смерть Пао.


Ти отдает приказ. Подбегают двое солдат с автоматами в руках. Они вытаскивают Риту из мешанины холста и веревки. Она бросает на меня испепеляющий взгляд, когда они подтягивают ее, чтобы связать руки за спиной. Когда ее забрали, я обращаюсь к Ти:


- Я больше не хочу о ней слышать. Она твоя пленница.


- Не волнуйтесь, - говорит большой офицер. Я подозреваю, что в Пекине её постигнет судьба, которой она заслуживает. Я прикажу поставить тебе палатку и принести тебе еды.


Начнем с переодевания и мытья посуды. Затем я делаю себе инъекцию американского пенициллина, чтобы быть более спокойным, и заменяю повязку чем-то более официальным.


- Что это за лиданиум? - спрашивает Андреа, когда мы отдыхаем щеками.


Я говорю ей уклончиво. Не сказал ей, что я нашел металл. Что-то подсказывает мне, что лучше оставить это при себе до дальнейшего уведомления.


Мы почти закончили есть, когда появилась Ти.


«Нам придется объяснить Пекину, что у вас нет лиданиума», - заявляет он.


- Я это подозревал.


- Они не будут счастливы.


- Я тоже это подозревал. Вашингтон тоже. И, если вы хотите знать все, командир, я тоже.


- Могу я сесть? - спрашивает Ти.


Не дожидаясь ответа, он поднимает толстую подушку из хвои и садится. Он дышит на мгновение, измученный значительным усилием, и продолжает:


- Как вам там пришлось? Не стоит сообщать в Пекин, а? Не сенсационно.


Признаю. - На самом деле нет,.


- Хорошо. Объясните мне, что произошло, когда вы были на советской земле.


Я рассказываю ему о кровавой бойне и разрушении Тригды на глазах у Андреа, которая не вздрагивает.


Он спрашивает. - А что с лиданиумом?


- Небольшая отметина на моем счетчике, но ничего ощутимого или исправимого. На мой взгляд, металл разлетелся с силой удара. Было практически невозможно найти и подобрать несметное количество микроскопических фрагментов, разбросанных на сотнях квадратных метров.


- Я начинаю лучше разбираться, - говорит командир. По крайней мере, ваше вмешательство послужит наказанию русских за создание укрепленных баз так близко от наших границ.


Я не вижу смысла вступать в дискуссию по этому поводу и отвечаю утвердительно.


- Если, как вы утверждаете, металл невозможно собрать, - продолжает Ти, - ваша миссия окончена. Думаю, вы планируете первым самолетом вернуться в свою страну.


- Нет, - вмешивается Андреа.


Tи спрашивает. - Почему ?


- Потому что, - отвечает Андреа, у нас есть очень важная археологическая находка. Нам еще многое предстоит сделать.


- Но русские… - начинает Ти.


Заканчиваю на его месте:


- Русские собираются начать карательную экспедицию. Безусловно. Но не против безлюдной местности. На вашем месте я бы обязательно вызвал подкрепление для защиты Айхуэй.


Он смотрит на меня. Я уверен, что он не думал об этом ни секунды.


******


- Вы совсем сошли с ума, - сказала Андреа.


- Что вы имеете против полуночных ванн?


Есть большой куст водной травы и участок мха, который мягче любого коврика для ванны. Я начинаю раздеваться.


- Обычно ничего, - говорит Андреа. Но русские очень близки, Ник. И я думаю, что они злятся на нас.


- Это ты права. Только лодку сюда не пришлют.


- Почему ?


- Потому что река заблокирована кораблекрушением.


- Откуда вы знаете ?


- Я потопил там катер.


- Все равно вода слишком холодная.


- Скажите, когда вы перешли реку сегодня утром, вам было холодно?


- Да.


- Хитрость в том, чтобы промокнуть. Впоследствии это само собой.


- Послушай, Ник, я бы хотела понять. Вы начинаете с того, что делаете представление под носом китайцев, чтобы показать им, что мы идем в лес с бутылкой виски и теперь, вместо того, чтобы выпить, вы хотите принять ванну!


- Я хотел, чтобы наши друзья подумали, что мы немного застряли в западном декадансе. Вообще-то у меня есть работа. Останьтесь, если хотите, но было бы намного лучше, если бы китайцы увидели, как мы оба возвращаемся домой мокрыми.


- Что бы я не сделал для Америки и для вас? Андреа ворчит, раздеваясь.


Я ныряю. Вау, здесь немного прохладнее, чем среди бела дня. Луна бросает мрачный луч сквозь большую группу перистых облаков. Чуть ниже я вижу небольшой огонек. Без сомнения, советский корабль. Но в любом случае это слишком далеко, чтобы представлять опасность.


Я слышу позади себя шум. Андреа присоединяется ко мне в нескольких движениях и обвивает мои руки вокруг талии.


- В принципе, сказала она, вода не так уж и плоха.


- Понимаете, - отвечаю я, поворачиваясь, чтобы обнять его.


Ее влажные груди прижимаются к моей груди. Нет ничего лучше человеческого контакта, чтобы согреть твою кровь. Но я быстро отрываюсь, проклиная свою профессиональную совесть. Миссия первая.


Подплываю к месту, куда уронил лиданиум. Мне нужно четыре утиных нырка, чтобы найти его, но я его нахожу. Я возвращаюсь к Андреа и горжусь, как кошка, поймавшая мышь, и показываю ей узелок, который я сделал из своих носков.


- Я нашел !


Она спрашивает. - Что это такое ?


- Лиданиум.


- Но вы же сказали, что у вас его нет!


- Я соврал, - отвечаю я, обнимая ее и раскачивая в воде.


- Что вы выиграли, солгав китайцам? - спрашивает Андреа, как только мы переводим дыхание.


- Время. Чтобы узнать, честны они или нет.


- А если они не «честные», как вы говорите?


- Я держу все при себе. В противном случае мы делимся. Но все равно не здесь. Мы делаем это в Тянь Цзине или в Шанхае. В месте, где сделка может состояться в присутствии понятых.


- Ты еще мог мне сообщить, - сказала она немного рассерженно.


- Мне это не нравилось, пока еще оставались шансы быть пойманным русскими. Если они бы схватили тебя, лучше ничего не знать.


Андреа на секунду задумывается и, кажется, принимает это объяснение. Затем она мягко отталкивает меня и окунается. Я плыву к берегу, чтобы закрепить свой пакет между высокой травой. Затем я присоединяюсь к ней, и добрых двадцать минут мы болтаем и плещемся, как беззаботные дети.


Вернувшись на бивак, мы рады найти наши постели, которые все еще больше похожи на западные кровати, чем на игольницы, и мы лежим в них их до полудня следующего дня. Просыпаемся хорошенько выспавшись. Я бреюсь, повесив зеркало на изогнутой ветке с видом на ручей, и он кажется совершенно новым. Затем идем в пещеру. Я хочу, чтобы Андреа собрала как можно больше интересных вещей на случай, если нам придется уехать и оставить ключ под ковриком.


Согласно старинному изречению, лес - лучшее место, чтобы спрятать дерево. Я вынимаю лиданиум из пароварки и добавляю его к гальке, которую собрала Андреа. Радиация вряд ли сильно повредит нам за то короткое время, когда нам приходится носить сумку.


Затем, не зная, чем заняться, я иду посмотреть, как благородные представители Народной армии играют в маджонг, рассказывая о своем мастерстве дамам Пекина. Внезапно мне пришла в голову мысль, что я могу пополнить свой арсенал за счет их дома. Я нахожу очень простую технику. Я начинаю очернять качества их ружей, пока они не предоставят мне ассортимент и не предложат пойти и попробовать его. Так я получаю Токарев тип 51, ящик с боеприпасами и пакет с мишенями.


Я иду на четыресто-пятьсот метров в лес и выстреливаю дюжину пуль по мишени автоматом, характеристики которого я уже знаю наизусть. Я хочу, чтобы мои друзья слышали меня и верили, что я тренируюсь. Сделав это, я прислоняюсь к дереву и какое-то время мечтаю. Для россиян вопрос решен. Теперь жду, что сделают китайцы.


Я не заставил себя ждать.


Я пробыл там полчаса, стреляя, когда джип показывает кончик капота на трассе, которую они только что проложили между деревьями. Это Артур Пендл. Если этот парень появляется на поле лично, значит, здесь должен быть какой-то злодей. Я засовываю Токарева за пояс, считая его своим, и выхожу ему навстречу.


Ти подъезжает к джипу одновременно со мной.


Он спрашивает - Кто ты ? .


- Торговая компания «Пропилон», - отвечает Артур.


- Торговая компания «Пропилон»? - подозрительно повторяет большой Ти.


«Шанхай, Тянь Цзинь и Гонконг», - объявляет Артур, важно пожимая офицеру руку. Я был тем, кто отвечал за организацию поездки для научной экспедиции. - Он поворачивается ко мне: - Профессор Рейнсфорд! Рад видеть тебя !


- Я тоже, - говорю я.


Вы говорите, мне интересно, какой дурной ветер принес его сюда.


- Я принес тебе твое устройство. Сотрудникам Nikon удалось починить затвор. Держать.


Он протягивает мне новенькую 35-миллиметровую камеру. Я импровизирую:


- Спасибо, мистер Пендл. Благодаря вам у нас будет намного меньше проблем с микрофотографиями.


- Вы знаете этого человека? - спрашивает меня Ти.


- Конечно, отвечаю. Он организовал транспортировку материала и практические меры по отгрузке. Должен признаться, я не ожидал, что он так быстро вернется с фотоаппаратом.


- Мы здесь, чтобы служить вам, - говорит Артур. К сожалению, мне хотелось бы быть настолько полезным для двух исследователей, которых вы отправили в Токио. Они столкнулись с непредвиденными проблемами с оборудованием. Не думаю, что они пробудут сюда по крайней мере неделю.


- Это прискорбно.


- Да, я знаю, что доктор Риган тоже будет разочарована. Могу я ее увидеть?


- Она на месте. Если командир Ти не возражает, я отведу вас туда.


Ти принимает без подозрений. Я тащу Артура по тропинке к пещере и, как только мы оказываемся вне досягаемости китайских ушей, спрашиваю его:


- Итак, Артур, что это все? Это большое дерьмо?


- Еще нет, но это ненадолго.


- Я догадался, как только тебя увидел. Я знал, что вы не покинули бы свой офис без уважительной причины.


- Ты так сказал, плохо. Я точно знаю, что тебя планируют ликвидировать, а лиданиум оставить себе. Чего я не знаю, так это того, получал ли когда-нибудь командир Ти приказ об этом.


- Вряд ли. Я все еще здесь. Кроме того, с их точки зрения возникает сложность. Они не думают, что я нашел лиданиум.


- Это так ! Но есть ли он у вас?


- Очевидно! В моей палатке.


Затем я рассказываю Артуру о моем приключении в Сибири. Он торжественно кивает, его глаза светятся возбуждением и одобрением.


- Значит, это была Рита, - говорит он, когда я закончу.


- Увы, да.


- Вы уладили вопрос?


- Я отдал её маоистам. Ти, должно быть, запер ее где-то. Может, уже отправил экспрессом в Пекин ...


- Вероятно, они попытаются обменять её с русскими, чтобы они забыли пограничный инцидент.


- говорит Артур.


- Я так и думаю.


Она должна быть на вес золота. - смеется Пендл. Ладно, что касается нас, мы собираемся использовать «Бигль», чтобы выбраться отсюда. Он все еще находится в Айхуи с полными баками и только один человек, который охраняет его.


- Айхуи? Это не по соседству. А там есть радио.


- Это не по соседству, хорошо. Есть радио, но не в порядке. То есть, не в рабочем состоянии. Мой пилот совершил ошибку, дав мне время самостоятельно опорожнить мочевой пузырь. Они не смогут отремонтировать его до послезавтра, пока они напишут сообщение, отправят его в Харбин обычным самолетом и будут ждать припасов. Я сомневаюсь, что они достаточно хорошо оснащены запчастями, чтобы позаботиться о себе.


- Хорошая работа, Артур. Все, что тебе нужно сделать, это испортить радио в джипе Ти, и все в порядке.


Пендл пожимает плечами.


- В этом нет необходимости, - сказал он. Пусть Ти будет связываться с Пекином столько, сколько ему заблагорассудится. Он не сможет связаться с Айхуи, и это то, что нас интересует. Это место где находится Бигль.


- Если мы доберемся до самолета, что будем делать? Куда вы хотите, чтобы мы полетели? Мы в самом сердце Маньчжурии!


- Надо найти Владивостокский коридор. Здесь прямо на море встречаются границы Китая, СССР и Северной Кореи. Летя на малой высоте, у вас есть шанс добраться до открытого моря Японии, прежде чем они заметят, что вы пролетаете. Я попросил наш Тихоокеанский флот внимательно прислушиваться к нашим сигналам. Маневрирует в Японском море. Разве я тебе не говорил?


- Да, да. Я слышал об этом.


- Кажется, ты умеешь пилотировать.


Скромно говорю. - Я справляюсь, -


- Ну, попробуй несколько часов достойно пролететь. Это все, о чем мы тебя просим. А теперь давайте пойдем к доктору Риган и объясним ей, что, к нашему большому сожалению, ей придется отказаться от своей археологии.






ГЛАВА XXV.



- Все остальное бросить здесь? Но это возмутительно! - возмущенно кричит Андреа.


В свете лампы Coleman в китайской версии, отбрасывающей тени, на стены пещеры, она собирает последние находки в тканевый чемодан. Мы одиноки. Пендл отправился в лагерь, чтобы попытаться выполнить несколько особенное задание, которое я ему дал.


- Перестань скулить, - сказал я, - с тем, что ты берешь, у тебя есть чем заняться, по крайней мере, на пять лет!


- Ты говоришь, ну на три года! Может быть на четыре!


- Это неплохо. А потом, с той репутацией, которой ты мне обязана, ты можешь собирать гранты в изобилии. На что жалуетесь? И, в любом случае, лучше уйти с четырьмя годами работы, чем остаться и пропасть в лапах китайцев. Вы можете мне поверить!


- Не могу представить, что они действительно хотят нас убить ...


- Они хотят весь лиданиум. Они, должно быть, думают, что я солгал им, что у меня его не было. Они мне не доверяют.


- Это, с другой стороны, - насмешливо замечает доктор Риган, я могу это представить.


- А когда русские нападают на Айхуэй, китайцы могут захотеть дать им что-то другое, кроме Риты, представьте себе. Они хотят прикончить меня. Они жаждут этого.


- Учитывая то, что вы сделали в Тригде, я думаю, вы имеете в виду буквально.


- Вижу, в юморе недостатка нет.


- Что, если они не нападут на Айхуи? - неожиданно спрашивает Андреа.


- Они нападут.


- Вы уверены.


- Да, я уверен.


- Почему ? Прошло сорок восемь часов, а они еще ничего не сделали.


- Поверьте мне.


- Конечно. Не понимаю, почему я доверяю вам больше, чем китайцам. Иди, помоги мне вместо взять все это.


Даем лампе гореть в пустой пещере и выходим с двумя большими флисовыми мешками, набитыми образцами, эскизами и инструментами. Это около пятидесяти килограммов, и если добавить сумку, которую Андреа оставила в моей палатке, то получится неплохой багаж. Я кладу все в кузов джипа, курсирующего между раскопками и биваком, и сажусь рядом с водителем.


- В лагерь!


Транспортное средство легко отправляется по свежей дороге, которую они только что проложили между пещерой и лагерем.


С двумя сумками в своей палатке я открываю ту, которая уже там, просто чтобы убедиться, что никто не прикасался к лиданиуму, но его там нет, что меня удивило, и выхожу.


Андреа отсутствует, но здесь есть Пендл.


- Я спрятал ваш товар, - объявляет он. Он завернут в холст под твоей кроваткой.


- Это правда, Артур? У них здесь есть минометы?


- Нет. Мне удалось найти вам только гранатомет Горюнова с коробкой из двенадцати штук. Капрал, которому удалось продать, был доволен. Вы говорите, он не знает, что что-то в этом роде стоит как минимум две тысячи долларов по нынешней цене. Он продал его за сотню фунтов.


- Разве он не был слишком любопытным?


- Я сказал ему, что занимаюсь контрабандой китайского оружия. Казалось, он обрадовался. В любом случае, его интересовала именно сотня фунтов.



Пожары в Тригде погасли, но из-за установки электрического освещения может показаться, что это не так.


Везде просто огни. А два сторожевых катера мощными прожекторами обшаривают китайский и советский берега.


Последние сто метров я ползу на животе. К спине привязан гранатомет. Мои карманы набиты взрывчаткой. В последнее время я только и занимаюсь диверсиями.


Прошло два часа с тех пор, как я вышел из палатки и уже прошел три китайских патруля. Ти, должно быть, последовал моему совету и привел войска в Айхуэй. Русские делают то же самое по ту сторону реки, и все, чего не хватает, как сказал бы другой, - это искры, которая воспламенит порох.


Я вижу несколько сотен человек с советской стороны. Некоторые убирают обугленные остатки с Тригды. Остальные бездействуют в ожидании приказов. Чуть дальше, в сухом месте, я различаю силуэты двух десантных кораблей. Так что товарищи действительно собираются начать атаку. Поскольку они выглядят бодрыми, как сурки в разгар зимы, я говорю себе, что это еще не все. Если только друг Картер немного не ускорит события.


Моя идея состоит в том, чтобы немного пощекотать их, чтобы они начали наступление. Я намерен воспользоваться последующим беспорядком, чтобы к нам не проявляли особого интереса.


Только стрелять будет очень сложно. У меня будет около 30 секунд, чтобы выстрелить своими двенадцатью гранатами. Тогда надо будет удалиться хоть на полтора километра. Там я буду считать себя в безопасности. Я проглочу два или три глотка виски, чтобы Ти поверил, что я снова выпил и не думаю, что он будет искать слишком усердно в моей комнате.


Я продеваю гранату в трубку и вычисляю расстояние, угол выстрела, скорость ветра и расположение генерал-лейтенанта. Я должен быть осторожен, чтобы не испортить бронетранспортеры, чтобы не помешать моим русским друзьям навестить моих китайских друзей. Мое дело - провокация, больше ничего.


Вот и появляется генерал-лейтенант. Он ходит по берегу, скрестив пальцы за спиной.


Три гранаты уже летят по воздуху, когда первая достигает другой стороны реки Любви. Генерал-лейтенант разводит пальцы и кидается головой в землю. Его люди, выходя из летаргии, быстро подражают своему командируру. Мои двенадцать гранат разрываются по всему периметру базы. Абсолютное оскорбление, я стараюсь взорвать два последних прямо в центре поляны. Через несколько секунд на российский берег стреляет автомат. Практически сразу по китайской стороне обрушились тактические ракеты и минометные снаряды. Прошло две недели с тех пор, как был дождь, и в маньчжурском лесу быстро начинаются пожары.


По моим оценкам, мне нужно около 20 минут, чтобы вернуться в лагерь. Через пять минут русские перестают стрелять, и я представляю, как они сваливаются в свои амфибии, готовые броситься на Айхуэй.


Я вваливаюсь в лагерь, дыша перегаром убийственным для мух. Как и ожидалось, Ти сразу на меня напал.


- Где ты был ?


«Угадай», - сказал я, дружелюбно протягивая ему свою бутылку.


- Нет, спасибо. Так что может быть лучше, чем пойти напиться в лес?


- Нет. Я нашел эту пещеру случайно, но если вы представляете, что я пойду туда на четвереньках, чтобы выкопать какие-то старые гнилые скелеты, вы попадёте себе палец в глаз. У доктора Риган должно все, что нужно, чтобы постоять за себя.


Выстрелы. Но звучит это смешно. Что с тобой, Ти?


- Я думал, что слышал выстрелы.


- Это был не я, честное слово! , я так выпил, что не смог бы подстрелить корову в коридоре.


Толстяк дает смутное подобие улыбки, которая тут же стирается, когда мужчина, выбегая из грузовика связи, объявляет:


- Русские атакуют. Два десантных корабля с людьми! Нам приказано идти, командир!


- Где же ?


- В Айхуи.


- В Айхуи? О да ! Я понял. Ну вот дерьмо!


Командир Ти, кажется, сдается в момент паники. Он оборачивается, оглядывается, потом смотрит на меня.


- Ты останешься здесь с друзьями. Я оставлю троих мужчин присматривать за тобой. Мне очень жаль, но я тебе не доверяю. Когда мы закончим с русскими, я вернусь сюда и возобновлю наш разговор.


- Привет, командир. Это будет зависеть от времени суток. Если вы придете домой слишком поздно, пожалуйста, не будите меня!


Трое китайских охранников бросаются ко мне и окружают меня, чтобы показать, что они осознают важность своей миссии и не хотят меня отпускать.


Командир Ти подтаскивает задницу к своему джипу и выкрикивает приказы своему водителю, которому, если это продлится еще несколько секунд, скоро понадобится слуховой аппарат. Несчастный борется со стартером, но джип упорно отказывается уезжать. Я остаюсь, и три моих ангела-хранителя толкают меня к моей палатке.


Пендл и Андреа сидят, скрестив ноги, перед карточками и чашками чая. Я спрашиваю :


- Охранники говорят по-английски?


- Ни слова, - отвечает Артур.


- Хорошо, поговорим спокойно. Русские атакуют Айхуи.


Артур смотрит на меня с кислой улыбкой.


«Прекрасно», - сказал он. И я предполагаю, что командующего Ти срочно вызвали на место происшествия.


- Да. Он только что покинул нас. Должно быть, он оставил здесь свой джип. Видимо у него были механические проблемы.


Артур вынимает из кармана кусок металла и протягивает мне.


- Я слышал, что распределитель зажигания намного лучше работают с этим.


Я подмигиваю ему и засовываю деталь в карман брюк. Я возобновляю свой отчет:


- Аванпост Тригда снова подвергся нападению. Русские прислали большое количество солдат и два десантных корабля. Я увидел на месте генерал-лейтенанта.


- Генерал ! - восклицает Артур. Хоула! Кажется, они относятся ко всему серьезно. Я все еще надеюсь, что, нанеся ответный удар Айхуи, они забудут об аэродроме.


Он бросает свои карты на землю и добавляет:


- Доктор Риган - адский игрок в покер!


«Она хороша во всем», - сказал я.


Артур смеется. Не Андреа. Она встает и подходит ко мне, чтобы обнять.


- Мы… сейчас уезжаем? - спрашивает она дрожащим голосом.


- Как только мы закончим с охраной.


- Что ты хочешь чтобы я сделал ?


- Все упаковано?


Она отвечает молчаливым кивком.


- Так иди, сядь на кровать и подожди.


- Где охрана? - спрашивает Артур.


- Два спереди и один сзади. Они думают, что я пьян.


- На мой взгляд, у вас лицо человека, которого сейчас стошнит, и нет никаких сомнений в том, что надо позволить вам облегчиться.


- В том числе.


Он тащит меня на улицу, крича, что я болен. Двое солдат смотрят на меня с отвращением. Они моментально нейтрализуются. Я иду за палатку, чтобы позаботиться о третьем, и, когда я вернусь, Артур уже избавил два трупа от оружия и боеприпасов.


За секунды все решается без единой помехи.


- Ах, Артур, - сказал я, - тебя действительно сделали полевым агентом! Когда я думаю, что ты протираешь штаны на офисном стуле.


Он выглядит очень гордым собой.


- Если ты вернешь мне эту деталь, - говорит он, - я позабочусь о транспорте.


Я передаю деталь ему и иду к Андреа. Она достала три сумки из палатки.


- Это было быстро, - комментирует она.


- Их было всего трое.


- Невероятно, - говорит она. Думаю, я начинаю к этому привыкать.


Я беру две сумки и машу ей, чтобы она проводила меня к джипу. В лагере нет никаких признаков жизни. Действительно, похоже, что командующий Ти взял всех своих людей, кроме этих трех, для борьбы с русскими в Айхуэ. Пендл поднял капот китайского джипа. Он ремонтирует его при свете фонарика. Я кладу сумки в джип.


- Готово! - объявляет Артур, позволяя капоту упасть.


Слышен шум, за которым следует приглушенный стон, как бы в ответ на громкий хлопок капота. Это происходит из огромной палатки Ти, которая в этом небольшом лагере выглядит как першерон, заблудившийся в стаде пони.


- Что это такое ? - говорит Андреа.


Отвечаю. - Если не ошибаюсь, у нас будет дополнительный багаж.


С широкой улыбкой Пендл садится за руль и заводит двигатель. Я быстро иду к большой желто-зеленой палатке. Я вхожу. Рита сидит на земляном полу, привязанная к центральному столбу, с кляпом во рту. Я становлюсь на колени рядом с ней. Я не могу удержаться от громкого смеха ей в лицо. Вынимаю кляп.


- Павел! Ах, Пол! Это ты ... слава богу!


- Прекратите ваши стоны и быстро примите решение. Вы бы предпочли остаться здесь или поехать с нами в Америку?


- Эм-м-м ...


- Пока, Рита! - сказал я, оборачиваясь.


- Нет ! возьмите меня ! Эти китайцы дикари, если бы вы знали ...


Я снова заткнул ей рот кляпом и отвязал ее от столба, не ослабляя ее связанных рук. Затем я подталкиваю ее к джипу и бросаю сзади среди сумок Андреа.


Доктор Риган долго ухмыляется. Я сел и мы отправились в Айхуэй.


Пендл, как сумасшедший, мчится по маленьким разрушенным грунтовым дорогам. Время от времени он на секунду выключает двигатель, чтобы мы могли насладиться звуками битвы.


- Как это далеко ты думаешь? - спрашивает Артур.


- Три километра.


- Значит, они наступают в город. Мы примерно в полутора километрах к югу от аэродрома.


- А где самолет?


- В конце трассы, к сожалению, - сообщает он мне.


- Хорошо, теперь притормози. И выключи свет.






ГЛАВА XXVI.



B.206 Beagle остановился почти в конце взлетно-посадочной полосы, в конце, ближайшем к Айхуи. Тяжелые пеньковые веревки прикрепляют колеса к деревянным кольям, воткнутым в землю.


Над деревней нависают огни. Время от времени над деревьями поднимается длинное тонкое пламя. К тому времени, как мы подъезжаем к самолету, шум боя заглушает двигатель.


Андреа вздыхает. - Мой Бог !


- Ты сказала это. Возьмем багаж. Артур, как ты думаешь, ты сможешь его наладить?


«Я посмотрю», - говорит Пендл, приступая к работе.


Когда три сумки вместе с Ритой, все еще с кляпом во рту, были брошены на задние сиденья, он восклицает:


- Всё в порядке! Повозился со стартером и у нас все хорошо!


На Айхуи грохочет все сильнее и сильнее. Пламя освещает лес, раскинувшийся на заднем плане, как средь бела дня. Время от времени я вижу незаметные фигуры, переходящие от дерева к дереву. В нашу сторону идет движение отступления.


Пендл весело кричит. - Такое впечатление, что наш храбрый командир драпает!


- Прекрати свою ерунду и помоги мне перерезать веревки. Полетели к черту отсюда!


- Что я могу делать ? - спрашивает Андреа.


- Сядьте и опустите голову.


Я выхожу вправо и перерезаю крепления стилетом. Пендл делает то же самое слева.


Раздается выстрел, очень близко. Затем в воздухе свистит дальнобойная граната. Рядом с деревянным укрытием отлетают осколки коры. Я кричу:


- Старт, Артур!


Наступает затишье, и в конце трека появляется силуэт. Это командир Ти. Ушли в прошлое его прекрасное высокомерие. Он черный с головы до пят, весь в поту, и он явно напуган. Его сопровождают трое солдат: авангард отступающих.


У них была такая же идея, как и у нас, в основном из за численности русских и их огневой мощи. Сксть в самолет и улететь. Ти замечает меня и на секунду остаётся окаменевшей. Затем я вижу, как у него подергивается челюсть. Он поднимает пистолет-пулемет.


Я успеваю опустошить половину магазина быстрее, чем он. Он падает убитый. Сопровождающие его люди на мгновение колеблются и принимают ответные меры.


Когда я ныряю на борт, я слышу, как заводятся оба двигателя. Пули передо мной разрывают траву и бьют фюзеляжем над моей головой.


Две русские гранаты взрываются в сотне ярдов от нас. Китайцы перестают стрелять, ровно настолько, чтобы я смог вскочить на борт.


В размытом свете я вижу Андреа, свернувшуюся калачиком, как я ей велел. Я врываюсь в кресло пилота, включаю газ, и «Бигль» взлетает по взлетно-посадочной полосе, направляясь на север.


Прижав голову к правому иллюминатору, Пендл, кажется, смотрит в лес, где сейчас бушует битва. Через дыры в салоне проникает резкий запах дыма. По мере того, как устройство набирает скорость, появляется еще несколько дырок. В свете фар я вижу грунтовую дорогу. На скорости 95 км/час «Бигль», кажется отрывается. На 115 дёргаю за ручку, и нос приподнимается. Мы взлетаем. Чем выше мы поднимаемся, тем лучше я себя чувствую. Я больше не на китайской или российской земле. Я лечу.


Я хлопаю Артура по спине.


- Выиграли, дедушка! Мы хороши!


Артур падает со своего места и падает в проход. Его глаза широко открыты, пристально. Пуля пробила ему грудь.


- Оттащи его, Андреа!


- Нет ! О нет ! Я не могу !


- Действуй, черт побери! Иди и положи его рядом с Ритой. Он наполовину лежит на пульте управления!


- Ник, пожалуйста! Только не это!


- Хорошо. Давай, возьми ручку. Я сделаю это.


Андреа встает. Беру труп Пендла под мышки и перета его в дальний конец кабины.


- Иди сейчас сюда.


Она рухнула на сиденье второго пилота и тут же взяла меня за руку.


Я спрашиваю :


- Вы умеете читать карту?


- Очевидно!


Загляни в этот отсек, возле ручки второго пилота. Там она должна быть.


- Куда мы идем ?


- В сторону моря. Мы пересекаем массив Хочанг и пересекаем китайскую, северокорейскую и российскую границы недалеко от Владивостока. Я знаю дорогу, но меня беспокоят горы.


- Горы?


- Мы собираемся пролететь на высоте пятьсот футов. Возможно, даже меньше. Развяжи мой пояс и возьми его.


Она смотрит на меня круглыми глазами. Наконец, она делает то, что я ей говорю. Она протягивает пряжку к свету, чтобы я мог найти кнопки.


- Что оно делает ?


- Он посылает автоматический сигнал бедствия и сигнал локатора военно-морским силам США, маневрирующим в Японском море. Нам наверняка понадобится помощь, когда мы покинем этот гребаный континент!


- Как много времени это займет?


- Чуть меньше трех часов.


Андреа обыскивает купе и находит недавно сделанную карту Маньчжурии с воздуха. На прямой между Айхуэем и Владивостокским коридором всего несколько населенных пунктов и всего три аэродрома. Моей первой задачей будет пересечь Пти Кингканг, но, поскольку большинство пиков меньше тысячи метров, это не будет большой проблемой.


Я собираюсь подняться на высоту пяти тысяч футов, пока мы не перейдем через горы.


- Мы рискуем быть замеченными радарами.


- Конечно. Но, видимо, их поблизости нет.


- Если ты так говоришь…


Я дергаю за ручку, и через несколько минут мы находимся на высоте трех тысяч пятисот футов. Вскоре мы пролетаем над небольшими округлыми вершинами к западу от деревни Куссуте. За ним тянется такая же цепочка, а за ней - пруд, населенный только оленями. На высоте пяти тысяч футов я стабилизирую полёт и включаю автопилот.


Я чувствую, что Андреа не требует ничего, кроме небольшого утешения. Я беру ее на руки. Она вздыхает, позволяя себе пойти против меня. Через некоторое время я говорю:


- Мне очень жаль Пендла. Вы знаете, это правда. Он был хорошим парнем. Я пойду посмотреть.


Я поднимаю тело и кладу его в задней части кабины. В его кошельке нахожу обычную коллекцию документов, несколько фунтов и есть смятая цветная фотография улыбающейся пожилой пары, женщина похожа на Артура, как две капли воды. Его сестра. Придется ей написать.


Рита ерзает как сумасшедшая и стонет под кляпом. Я беру ее за руку и усаживаю позади Андреа, которая смотрит в сторону.Вынимаю кляп.


- Если есть что сказать, сделайте это интересно.


- Тебе это не сойдет с рук?


- О чем это?


Я занимаю свое место за штурвалом и проверяю топливный индикатор. У нас достаточно, чтобы добраться до международных вод.


- Хочешь выбраться живым, - отвечает Рита.


- Немного, да!


- Я бы хотела поговорить.


- Хорошо, поговорим!


- Не перед ней.


- Тогда заткнись.


- Хорошо, Рита капитулирует. Нам не нужно гибнуть.


- Что ты предлагаешь ?


- Высадите нас во Владивостоке. Обещаю, с тобой будут хорошо обращаться.


- Ты правда думаешь, что я сделаю это. Ты смеешься ?


- Это лучше, чем умереть.


- Если ты хочешь меня убедить, тебе придется найти что-нибудь получше, моя красотка.


- Хорошо, я поняла. Вы не сдадитесь. Мы все умрем. - Рита горько усмехается. - Зря стараешься , тебя собьют наши.


- Я в этом сомневаюсь, - отвечаю я.


- Русские очень боеспособны.


- Безусловно. Дело в том, что ты единственная, кто знает, что я выбрался из Тригды живым. Нет, если российские ВВС пошлют самолеты, то в Тригду или Айхуэй. И даже если они узнают о моем побеге, им придется войти в воздушное пространство Китая, чтобы меня схватить.


- Но не по коридору Владивостока.


- Там допускаю, что есть риск сбоя. Но я рассчитываю, что в общей неразберихе пролечу.


- Какая неразбериха? - спрашивает Рита.


- Та, которая произойдет, когда авиация трех стран сойдется, чтобы нас сбить.


Андреа подпрыгивает и начинает икать.


- Потому что вы на это рассчитываете! - восклицает она, обращаясь ко мне.


- Это единственный шанс, который у нас остался.






ГЛАВА XXVII.



Два железнодорожных пути проходят параллельно в пятидесяти километрах к юго-западу от Чи-си. После них следующая железнодорожная ветка будет соединять Посьет с Владивостоком и концом Азиатского континента. Я спустился на пятьсот футов и до сих пор не вижу признаков жизни на земле.


По радио - другая история. Китайская военная частота, используемая базой в Харбине, очень переполнена. Прошел час с тех пор, как они услышали о моем вылете, и уже половину этого времени они искали меня не в том месте. Возможно, из-за одновременного исчезновения Риты командир базы в Харбине считает, что мы направляемся в Хабаровск, в СССР, недалеко от северо-восточной оконечности Маньчжурии.


За нами был отправлен отряд МИГ-21. Он пересек нашу трассу, направляясь на северо-восток, так что мы двигались на юго-восток и были уже на приличном расстоянии. Он может догнать нас на обратном пути, когда мы пролетим над стыком трех границ. То же самое с отрядом, вылетевшим с китайской базы в Мукдене.


Но для этого им придется войти в воздушное пространство Северной Кореи.


Лесистая местность постепенно уступает место ряду невысоких холмов, перемежающихся долинами, по которым текут небольшие ручьи. Уровень земли падает с высотой, и я вместе с ним. Возникают разрозненные фермы. Затем небольшие заболоченные площади превратились в рисовые поля. Теперь поверхность будет ровно спускаться к морю. Я нажимаю на ручку и отпускаю ее вниз, пока не выравниваюсь с вершинами деревьев.


- Мой Бог ! - восклицает Андреа.


- Давай, без нервозности. У меня штурвал в руках.


Настраиваю радио на владивостокскую частоту. Там тоже обсуждается полёты.


- Они гонятся за нами! - кричит Андреа.


- Замолчи. Вы ни слова по русски не понимате! Они просто отвечают двум китайским эскадрильям, разыскивающим нас. Если повезет, они пройдут мимо нас на высоте сорока тысяч футов, даже не заметив нас.


Спустя полсекунды две дюжины МИГ-22 проносятся над ними с адским ревом. Если кто-то из них увидел нас, они забыли сообщить об этом.



- Оно сработало ! - кричит Андреа. Оно сработало ! Они собираются воевать с китайцами!


Я похлопываю ее по колену, чтобы успокоить.


- Продолжайте скрещивать пальцы. Теперь придется вызвать кавалерию.


Пик Сен-Линь Шань исчезает справа от нас. Мы в воздушном пространстве Северной Кореи. Прямо на краю советской границы. Я немного поворачиваю влево и настраиваю радио на частоту ВМС США.


- Привет! Кеннеди! Привет! Кеннеди! Элитный агент N3. SOS.


Шипит, но это все. Повторяю сообщение и, наконец, получаю ответ:


- N3, здесь USS John F. Kennedy. В чем твоя проблема ?


- Я планирую сесть в море в сорока километрах к юго-востоку от Посьета. У меня заканчивается топливо, и я хотел бы, чтобы лодка вмещала трех человек и три больших мешка.


Долго жду, пока получаю ответ:


- Хорошо принято, N3. Sikorsky сбросит моторную гребную лодку с экипажем из двух человек сразу после того, как станет свидетелем вашей аварийной посадки. Эсминец Трентон заберет вас. Есть ли еще что-нибудь?


- Да. Я был бы признателен за небольшое авиашоу на случай, если какие-нибудь азиатские самолеты, которые сейчас в воздухе, решат меня заметить.


- Воздушное покрытие обеспечено в пятнадцати милях от берега. Удачи, N3.


- Спасибо.


Они не заметили меня на своих радарах, и это, кажется, их еще больше разозлило. Теперь они знают, куда я иду, благодаря моему сообщению. Главнокомандующий базы во Владивостоке реагирует быстрее, чем его китайский коллега. Ему потребовалось всего три минуты, чтобы сообразить, что я улетаю из Маньчжурии, и рассказать об их тригдинском происшествии. Он немедленно приказывает своим людям развернуться и преследовать меня.


Я возвращаюсь к частоте ВМФ.


- Привет! Кеннеди! Сейчас совершенно необходимо воздушное прикрытие


Переходим линию Посьет-Владивосток. Настал день, и крестьяне идут по дорогам к рисовым полям.


Еще полминуты и мы над океаном. Андреа посмеивается и хлопает в ладоши, как ребенок.


- Мы спасены! Мы спасены!


- Подожди, прежде чем радоваться. Мы будем под прикрытием через двенадцать миль. На такой скорости прошло еще три минуты.


- В любом случае, Ник, что с нами может случиться через три минуты?


- Очень много. Освободи Риту.


- Зачем?


- Может быть, мы примем принудительную ванну. Развяжите ее, чтобы она могла плавать. Во всяком случае, она, должно быть, догадалась, что теперь больше не стоит пытаться затевать что-то против нас. Разве это не так, Рита?


- Я не хочу утонуть, - отвечает Рита.


Неохотно Андреа освобождает ее от оков. Рита трет лодыжки и запястья.


- Спасибо, - сказала она.


- Пожалуйста.


- Эй, Ник, - спрашивает она. Когда мы будем в море, ты меня не отпустишь?


- Плыть в СССР? Это сорок километров.


- Они выловят меня.


- В обмен на что?


- За услуги в будущем.


- Я посмотрю.


- Привет ! замечает Андреа. Он за нами гонятся!


Поворачиваю голову и в левое окно вижу строй МИГ-22. Они находятся в восьми километрах от нас и с феноменальной скоростью догоняют нас. Мы все еще в восьми милях от побережья. Чтобы войти в международные воды, нужно ещё четыре мили. При скорости 1,5 Миги могут догнать нас примерно за пятнадцать секунд. Настраиваюсь на их частоту как раз вовремя, чтобы услышать:


- Неопознанный самолет, разворачивайтесь и следуйте за нами на советскую территорию.


Я изображаю самый московский акцент и отвечаю:


- Как ты смеешь? Ты знаешь, с кем имеешь дело, друг мой?


Затем наступает доброе десятисекундное молчание:


- Назовите себя.


- Это генерал Сахаров! Что это обозначает ? Разве вы не знаете, что меня не было сегодня утром? Даю сыну урок полета! Кто ты ? Я хочу знать твоё имя немедленно!


Я чувствую, что там наверху большое беспокойство. На этот раз тишина длится добрых тридцать секунд. Это все, что мне нужно, чтобы выбраться из советского воздушного пространства.


Сахаров - друг начальника генштаба. Он отъявленный пьяница и, в общем, его никто не принимает всерьёз.


Но у него есть сын. Он в авиации. И всем рассказывает, что Восточная Сибирь - его родина.


Тем не менее, у них ведь не бараньи мозги, чтобы не задуматься?


Это работает. Командир соединения, кажется, воспринимает это серьезно, по крайней мере, до тех пор, пока сообщение из Владивостока не ударяет мне по барабанным перепонкам:


- Сахаров в Москве. Сбейте его!


- Но его больше нет в нашем воздушном пространстве.


- Всё равно сбейте его!


- Черт! Вот дерьмо! Вот дерьмо!


Я вспоминаю все ругательства, настраивая переключатели, чтобы добраться до Кеннеди.


- Привет, Кеннеди? Так поможете мне, положение дерьмо? Поторопитесь!


- Не паникуйте, N3. К вам летят.


Я прошу их принять меры. Как и было обещано, за горизонтом летит дюжина F-14. Что красиво и что приятно! Если бы я мог, я бы их поцеловал! Они приближаются, летя в нашу сторону. Сообщение ясное. Я радирую во Владивостокскую башню и говорю им:


- Как вы думаете, моя шкура стоит этого и всех возможных последствий?


Десять секунд тишины. Вокруг летают российские и американские самолеты. В салоне B.206 внезапно становится очень жарко. Затем, не говоря ни слова, советские самолеты свертывают и направляются обратно, чтобы проверить, где я. Еще несколько секунд и решение командира подтверждается Владивостоком:


- Устройство идентифицировано. Он социалистический патриот, бежавший от реакционного режима в Пекине.


Андреа прыгает на меня и ест мои губы.


- Все, Ник, мы сделали это!


F-14 с ревом пролетают мимо, отклоняются от курса и возвращаются на свои авианосцы. Командир передает мне:


- Где вы хотите приземлиться, N3?


- Везде, где возможно. Лечу на парах бензина.


- рямо, N3. Мы следим за тобой.


Мы в двадцати пяти милях от побережья. Море спокойно Чуть дальше - силуэт американского эсминца. Правый мотор останавливается, затем левый. Топливо кончилось.


«Бигль» скользит по поверхности моря, но, к счастью, здесь совершенный штиль. Мы делаем два рикошета и останавливаемся на расстоянии трехсот метров.


Крылья, установленные в нижней части фюзеляжа, придают B.206 хорошую плавучесть. Если бы они были вверху, мы бы круто провалились. Итак, у нас есть несколько секунд, чтобы развернуться. Я пинаю дверь. В небе парит большой вертолет ВМФ. Менее чем через полминуты шлюпка с двигателем мощностью 25 л.с. оказалась в воде с двумя людьми. Я помогаю Андреа и Рите подняться на борт. Я прохожу мимо тела Пендла, затем багажа и прыгаю. Было время. «Бигль» ныряет носом и навсегда погружается в глубины Японского моря.


- Так ? - спрашивает меня Рита. Я могу плыть. Даже если я не смогу, я, по крайней мере, смогу умереть достойно.


Я ласково улыбаюсь ему.


- Моя маленькая лань, что может с тобой теперь случиться, мне плевать.


Мы на борту уже два дня. Лежа на койке, я смотрю на стальной потолок, гадая, прогуляюсь ли я по палубе или еще немного полежу. Знакомый запах быстро решает эту жестокую дилемму. Сигара босса! Ястреб на борту. Спустя мгновение дверь открывается.


- Например ! - восклицает он. Мы все это увидим. Ник Картер один в своей постели!


- Это армия, сэр. Настоящая тюрьма. Они поместили ее в каюту сотрудника женского пола.


- Бедный мой Ник, но это бесчеловечно. Я исправлю это для тебя.


- Примите мою благодарность, сэр. Вы хотите получить товар?


- Слушай, N3, ты как думаешь, зачем я пришел? Чтобы попробовать еду?


Я улыбаюсь и вытаскиваю лиданиум из-под койки. Я положил его обратно в специальный пакет, когда поднялся на борт. Я вкладываю его в протянутые руки Хоуку, который серьезно кивает, чтобы показать мне, насколько он впечатлен.


Босс кладет его обратно в сумку и запихивает все в свой неотделимый черный портфель.


- Другой твой друг… эээ… как уже?


- Рита.


- Это она. Она упорно отказывается открывать рот. Но


нам наконец удалось найти её родителей. Это некий Фала Драгомиров из русской семьи, переехавшей в Финляндию во время большевистской революции. - Такие слова до сих пор использует только Хоук. - Она изучала гуманитарные науки в Ленинграде и была завербована КГБ в девятнадцать лет. Ранее она выполнила две небольшие миссии. Одну на Балтике и одну в Марселе. У меня пока нет всех подробностей, но я знаю, что вы были его первой большой игрой.


«Спасибо, сэр», - ухмыляюсь я, просто чтобы показать ему, что ценю «игровой» ход.


- Пожалуйста, мой милый N3. Возможно, она сможет предоставить нам полезную информацию. В противном случае обменяем её на захваченного русскими нашего сотрудника.


Я зеваю и потягиваюсь.


«Если тебе скучно, - сказал Хоук, - я сразу найду тебе какое-нибудь занятие.


- Спасибо, сэр. Дайте мне поскучать несколько дней.


- Неделю. Мне нужно кое что сделать в Сеуле. Это займет время. Допустим, через неделю у меня в офисе в 11:30 Нет ... 12:30, мы вместе пообедаем.


- С удовольствием, сэр.


- Мне надо идти. Вертолет ждет. У тебя есть планы, N3?


- Мне нужно в Англию. У Пендла была сестра ...


Хоук улыбается и вытаскивает из кармана лист бумаги.


- Её имя и адрес. Мы уже уведомили её, но я думаю, что ваш визит будет приветствоваться. Когда вы уезжаете ?


- Завтра с телом. Я хочу взять Андреа. Она никогда не видела британской деревни.


- За твой счет, милый!


Ястреб улыбается. Мы пожимаем друг другу руки, и он ускользает.


Могу ли я вздремнуть?


Нет. Внезапно я одеваюсь и иду в местную мастерскую, чтобы посмотреть, продвинулась ли палеонтологическая наука.





Примечания



[1] 28,35 грамма.


[2] На границе с Канадой.


[3] Студенты за демократическое общество.





Картер Ник


Государственная измена



Государственная измена



ПЕРВАЯ ГЛАВА



Его звали Миня Сталин. Ага, Сталин. Сталин в переводе с русского означает «сталь». Поэтому неудивительно, что этот советский шпионаж сделал себе имя в Соединенных Штатах под псевдонимом Мартин Стил [1]. Логика. И имя, ты мне скажешь? Ну, по-русски Миня абсолютно ничего не значит, это имя, довольно глупое. Так почему не Мартин?


Конечно, я знал немного больше о пассажирах того такси, которое ехало по Род-Айленд-авеню в сторону Логан-Серкл. Во-первых, при весе около восьмидесяти пяти фунтов у него не было ничего. Тогда он был настолько многоязычным, что говорил на восьми иностранных языках без малейшего намека на акцент. Он также был хитрым как ласка, виртуоз в искусстве маскировки, на его совести была смерть девяти американских агентов, и его не подозревали в том, что он приехал в Вашингтон для участия в благотворительном гала-концерте.


К сожалению, я имел очень смутное представление о его внешности. Но я мог узнать его походку. Восемь фотографий, которые Хок имел в своем досье, вполне могли быть фотографиями восьми разных людей. Все портреты объединяла одна общая черта, которая почти не стиралась из моей памяти: глаза Мини Сталина. В них действительно было что-то незабываемое.


Желто-черное такси сделало полный круг Логан-Серкл и свернуло на Вермонт-авеню.


Я говорю своему водителю. - Не отпускай его!


«Скажите, сэр», - ответил последний, кратко повернувшись ко мне. Эта история сводит меня с ума. У тебя на счетчике почти пятьдесят баксов, а я должен был закончить смену за час. Итак, вы действительно уверены, что ...


- Все это надежное дело! Вы продолжаете идти за ним, даже если карусель продлится месяц.


Он схватился за руль с большим вздохом и посмотрел на счетчик, который мирно шел за отметку в пятьдесят долларов.


Преследование началось почти три часа назад в аэропорту Даллеса. Я не мог по уважительной причине распознать Миню Сталина по ее телосложению, поэтому узнал его благодаря его походке. Другие агенты уже снимали его, конечно, с приличного расстояния, а Хоук показывал мне фильмы. В какой бы одежде он ни был, я бы заметил Сталина где угодно по его вычурной походке.


Но, если не считать изумления, Хоук не хотел рассказывать мне, что он делал в это время и в этом месте. За те пять лет, после того как его левая ягодица была украшена пулевым отверстием, подписанное моим коллегой, Миня Сталин, он же Мартин Стил, не показывал нос на территории Соединенных Штатов.


Такси дважды обогнул Томас-Серкл, прежде чем выехать на Массачусетс-авеню. Он ехал в сторону Скотта Серкл. Потом был Дюпон Серкл. В Дюпон-Серкл, где располагалась штаб-квартира AX, чей уважаемый босс Дэвид Хок несколькими годами ранее лишил меня анонимного статуса среднего американца и дал мне еще более анонимный статус элитного убийцы N3. Нет ! он ведь не пойдет к нам домой? Сталин не мог знать, что наши кабинеты прячутся там, за темными окнами. Если бы он знал и ехал, я мог видеть только одно объяснение: он устал жить. Откровенно говоря, я бы посоветовал ему продолжать бродить по Вашингтону, даже если для этого придется предлагать себе гонку на тысячу долларов. В любом случае это стоило бы ему меньше, чем визит.


в сервис AXIS.


Он, должно быть, услышал мое сообщение, когда кружил вокруг Дюпон-Серкл, свернул на М-стрит и повернул налево на Томас-Серкл. Голова моего водителя начала периодически клониться в сторону. Парень сдавался. Вероятно, этот отважный работник ложился спать каждую ночь через час после выхода из смены, и его тело с трудом приспосабливалось к этой новой ситуации.


Скоро на счетчике будет шестьдесят долларов. Водитель взглянул на него, и это, казалось, его немного разбудило. Цена поездки была наименьшей из моих проблем, но я начинал находить поездку особенно острой как бритва. Если бы я послушал себя, меня тоже соблазнило бы вздремнуть. Только Хоук был четким и ясным:


«Вы можете подумать, что эта работа не зависит от вас», - сказал он мне, прежде чем позволить мне сбежать из дымной пещеры, которую он использовал в качестве своего офиса, в задней комнате Dupont Circle. Вполне может быть, я ничего не могу предсказать. Но я скажу тебе только одно, Ник: позволь этому парню выскользнуть из твоих пальцев, и будь уверен, он ударит нас по ушам!


Так что, несмотря на то, что таксист начал заразительно зевать, я не отпускал Миню Сталина - Мартина Стила.


По крайней мере, я этому верил.


Внезапно, что удивило меня и полностью разбудило моего водителя, такси впереди повернуло направо по шляпки колес, затем, завывая тормозами и украсив дорогу красивым следом резины, остановилось перед Holiday Inn by Thomas. Круг.


- Едь прямо, - говорю шоферу. Ты свернешь на Тринадцатый и оставишь меня на углу.


Я заплатил за трехчасовую гонку, шестьдесят один доллар. Я не собирался забывать эту сумму. Это была именно та цена, которую мне стоила моя первая машина - Ford A Coupe образца 1929 года. И меня ограбили.


Я побежал по М-стрит и вошел в вестибюль гостиницы «Холидей Инн» как раз вовремя, чтобы увидеть, как идущая фигура Мини входит в лифт. Я подождал, пока он обернется - люди всегда поворачиваются в лифтах, - чтобы получше рассмотреть его лицо. Разочарование. Он не отрывал лица от задней стены и закрыл двери.


На стойке регистрации я узнал, что он записался как Мартин Стил. Комната 605.


Я, в свою очередь, направился к лифтам, думая, что воспользуюсь чем-нибудь классическим, но эффективным, на случай, если мой друг Сталин-Сталь опасался сыщиков. Я собирался подняться на седьмой этаж, спуститься обратно на нижний уровень, найти комнату 605, затем спуститься вниз и спокойно ждать, пока мистер Стил решит двинуться.


Я пересек холл, пробираясь сквозь толпу людей с бейджами для конференций. Одна из этих пуговиц была особенно заметной и прикреплялась к красному платью с великолепной грудью, словно фигурка. Я прочитал там аббревиатуру ANRA. Американская ассоциация репортеров газет [2].


Великолепный, величайший советский маэстро шпионажа, приехал на съезд, на котором собрались все ведущие журналисты страны.


К сожалению, никто не соизволил проинформировать об этом меня - , агента N3, элитного убийцу AXIS отвечавшего за столь секретную миссию, И никто не моргнул.


Я поднялся в седьмой, спустился по лестнице обратно в шестой и увидел комнату 605, маленькую нишу в конце главного зала. Сделав это, я поднялся на другом лифте и вернулся в вестибюль, чтобы дождаться Мартина Стила.


Но это он меня ждал.


Двери открылись. Он был передо мной. За его спиной репортеры смотрели друг на друга и чокадись бокалами, обмениваясь сплетнями и свежими историями, которые до меня дошли только в виде рассеянного шума. Единственными отчетливо различимыми звуками были смех и звон кубиков льда в стаканах.


В моем черепе эхом отозвался шум кипящего серого вещества. Как я мог быть настолько наивным, чтобы позволить себе вот так обыграть пешку? Рука Мартина Стила была с пистолетом размером примерно с тяжелый миномет.


За темными очками его лицо, искусственно состаренное пластиковыми челюстями, сияло широкой улыбкой, сверкающей белой эмалью.


Но у меня не было сомнений. Я был далеко впереди Мартина Стила, намного впереди Миньи Сталина.


Как будто в движении моя рука погрузилась


в мою куртку в сторону пистолета Вильгельмины, моего драгоценного Люгера, , которую я ношу в кобуре, спрятанной под левой подмышкой. Загремел сталинский миномет.


Пуля попала мне в правый бок. Боль была мучительной. Нет нужды описывать это, нет слов, достаточно сильных, чтобы передать это любому, кто никогда не был ранен. Мои ноги подкосились подо мной, и я почувствовал, что теряю сознание.


Я посмотрел на своего убийцу. Я ждал смерти, надеясь, что она скоро положит конец моим страданиям. Рука, которая хотела схватить Вильгельмину, теперь отчаянно сжимала алую рану на моем правом боку.


Мартин Стил, похоже, не торопился сокращать мой срок. Его сатанинская ухмылка отражалась в моих остекленевших глазах, как улыбка Смерти, зовущая меня к себе.


Я не осознавал гробовой тишины, наступившей после выстрела его чудовищного пистолета. Я не видел, чтобы в американской прессе сливки проносились под столами в углы вестибюля. Я не видел ничего, кроме гримасы смерти и дула этого оружия, которое вскоре выплюнуло несколько граммов горячего металла и достигло невидимой точки между моими глазами.


Вдруг перед моими галлюцинированными глазами промелькнула красная вспышка и ударила советского шпиона в спину. Снова вспыхнула красная вспышка, когда он нажал на курок, и огромный снаряд пробил металлическую стену лифта в нескольких дюймах от моей головы.


Потом все стало черным.






ГЛАВА II.



Ее звали Фелиция Старр. Очень американское имя. Логика. Она была звездой среди американских журналистов.


Она также была звездой из женщин, которых я знал в своей жизни. Жизнь, которая без нее закончилась бы в лифте.


Она была в спальне, когда я открыл глаза. Боль в боку была жгучей, но пуля была извлечена. Повреждения казались не такими уж серьезными, и я почти не истекал кровью. Только маленькое красное пятно от пота просочилось сквозь повязку вокруг моей талии, словно напоминая мне, что я один из многих смертных.


- А! Вы, наконец, сможете сказать мне, кто вы и кем был этот человек. Скажите мне, что случилось.


Она стояла над кроватью, скрестив руки под гордой грудью, которая дала мне возможность узнать цель выдающегося собрания, проводимого в отеле Holiday Inn. Кнопки больше не было. К сожалению, у меня больше не было законного предлога для созерцания этих округлых глобусов, служивших опорой. Несмотря на сухость его вступления в тему, я ощутил легкую игривость и сочувствие, даже щепотку восхищения к человеку, который смотрел прямо в лицо отвратительному лику смерти в форме большого, очень большого, пистолет.


Я уже собирался открыть рот, чтобы ответить, когда понял, что мне нечего сказать этой женщине, которая спасла мне жизнь. У меня, конечно, не было с собой документов, но я знал, что винтики начнут вращаться, и Хоук скоро узнает, что одному из его людей пробили кожуру. А Фелисия Старр, светило прессы, родилась не вчера. Она прекрасно понимала, что под камнем прячется угорь. Она последовала за мной в больницу и ждала, пока я выеду из операционной, чтобы первой заговорить со мной, когда я проснусь. Она знала, что может сделать большую сенсацию.


- Кто ты ? Я спросил ее, скорее, чтобы протянуть время, чем узнать ее личность.


Однако она представилась с большим самомнением , сказав мне, что она работает в Washington Times, где ей очень нравилось вести колонку раздавленных собак. Она попала в элитную газету и не собиралась сдаваться. Она разжала руки, и ее изгибы начали изящно покачиваться. Затем она вытащила блокнот и ручку. Несмотря на свое состояние, я заметил, что ее лицо украшено веснушками и очаровательными ямочками. У нее были длинные каштановые волосы. Короче говоря, такая же прекрасная, сколь и храбрая.


- Ваше имя, пожалуйста ?


«Пожалуйста» было пустословием. По его тону я понял, что это не просьба, а приказ.


«Лесной охотник», - ответил я, используя одно из моих любимых военных имен. Я работаю в газете из Де-Мойна штата


Айова. Мы коллеги.


- Вас на съезд делегировала ваша газета?


- Да это все.


В мгновение ока она просканировала мою фигуру, раскинувшуюся под простыней. Сомнение читалось на его красивом лице. Но она, видимо, отодвинула это, потому что даже не спросила меня, почему на мне не было жетона конференции.


- А как насчет того человека, который стрелял в вас в лифте?


«Не знаю», - ответил я, немного лицемерно говоря себе, что это почти правда.


- Почему он стрелял в тебя? Почему он собирался прикончить тебя? В конце концов, в Вашингтоне не модно убивать журналистов из Де-Мойна!


Я попытался пожать плечами под простыней. Мое движение натянуло мои повязки, и я скривился от боли.


- Знаешь, - ответил я, - все должно начинаться ...


- Нет, это не так. Ты мне должен своей жизнью. Думаю, вы тоже должны мне кое-что прояснить.


- Расскажи сперва мне про это. Я плохо это видел. Расскажите, как все это прошло, и я дам вам ответы, которых вы заслуживаете.


Ее румяные губы поджались, как будто она не была уверена, сдержу ли я свое обещание. Но она мне сказала.


Она смеялась, болтала со стаканом в руке в холле отеля. Я знал это. Одно собрание только что закончилось, а другое начнется через двадцать минут. Мужчина взбежал по лестнице, оттолкнул группу репортеров и клиентов и остановился перед шахтами лифта. Она видела, как он вынул что-то из кармана пиджака, не осознавая, что это был пистолет. Но, озадаченная, она смотрела на него, пока остальные возобновили разговор.


- Он был там, неподвижный, как статуя, с расставленными ногами, с этим предметом в руке, который я едва мог видеть. Он стоял ко мне спиной, но по его поведению я мог сказать, что он не ждал лифта. Фактически он блокировал выход.


- А вы не видели пистолет?


- Неправильно. Я поняла, только когда двери открылись для тебя и он поднял руку. Я видел, как из ствола вышло пламя. Кажется, я кричала, как и все.


Странный. Я не слышал криков. Только тот огромный взрыв, который прогремел в моей голове.


«Люди разлетелись во все стороны, - продолжила Фелиция. Думаю, я бы тоже спасалась, если бы не была полностью ошеломлена. Я застряла на месте, как кол, и смотрела, как ты скользишь по стене, не сводя глаз с человека, который тщательно целился тебе в голову.


Она замолчала и закусила губу. Я видел, как в его глазах промелькнул тот блеск сочувствия и восхищения, который, как мне казалось, я заметил в его словах ранее.


- Почему вы вмешались? Я спросил его.


- Я не знаю. Инстинктивный импульс. Я бросилась на него как бык. Пока я бежала, в моей голове проносилась тысяча идей. Я ожидала, что он меня услышит, развернется и пристрелит меня. Но я думаю, он был слишком занят прицеливанием в тебя. К тому времени, как я оказался за его спиной, раздался выстрел. Я думала, что сделала это зря и даже ускорила твою смерть. Только позже я узнал, что вторая пуля пролетела мимо тебя.


- Что произошло дальше ? - спросил я.


Мое сердце начало колотиться. Я ожидал ее ответа и был одержим тем, что предсказал Хоук, если я отпущу Мартина Стила.


- Не знаю, - сказала она. Когда я оттолкнула его, он повернулся ко мне. Он смотрел на меня с отвратительной ухмылкой. Я упала в обморок. Другие сказали мне, что он нацелил на меня пистолет, а затем, похоже, передумал и убежал. Вызвали полицию, но было уже поздно. Вот, теперь ты все знаешь. Теперь ваш черед. Я хочу знать ваше настоящее имя и настоящую работу. И его ...


Дверь распахнулась с резким толчком, и в комнату ворвались двое полицейских в форме. Они схватили Фелицию за руки и вытащили на улицу.


- Мистер Хантер, вы обещали мне ...


Больше она ничего не успела сказать. Дверь захлопнулась за копами. Я растянулся на кровати. Боль нарастала все сильнее. Чуть позже один из двух полицейских вернулся и извинился перед мной за то, что позволили даме проникнуть в мою комнату. Он поклялся, что этого больше не повторится, и ускользнул, не дав мне времени спросить его, кто он такой.



Боли мучили меня все больше и больше. Я позвонил. Медсестра пришла ко мне спросить, что я хочу.


«Что-то такое, что меня успокоит», - ответил я.


Она улыбнулась, вышла и вернулась через несколько минут со шприцем. К счастью, это было болеутоляющее, потому что, как она это делала, мне понадобилось терпение, чтобы перенести боль от раны. Через пять минут у меня совсем не было боли, наоборот. Я плавал по комнате, ощущая простыни, стены, потолок, мягкую прохладу стекла в окне.


В какой-то момент мне показалось, что я мельком увидел Хоука, покачивающего головой из стороны в сторону в ватной дымке, а затем я погрузился обратно в страну грез.


Когда я проснулся, в комнате царило спокойствие, и только свет снаружи отбрасывал мучительные тени на потолок. Боль возвращалась, и я хотел позвонить, чтобы попросить еще укол. Потом передумал. Это еще не было невыносимым.


Скорее интуицией, чем восприятием, я знал, что скоро настанет день. Городской гул за окнами переменился. Повсюду заводились двигатели, люди выходили на работу.


Щелчок в двери отвел меня от теней на потолке и шума города.


Я ждал, думая, что видел, как появилась медсестра со шприцем, но дверь не открывалась. Раздался еще один «щелчок», за которым последовал скрип пола. У меня не было времени спросить Фелицию, в какую больницу меня доставили. Очевидно, я был не в современном здании. Это тоже не был военный госпиталь, потому что в этом случае Фелицию выгнали бы за дверь не полицейские в форме.


Еще один «щелчок», и на этот раз дверь начала медленно открываться. Мое сердцебиение участилось. Мне казалось, что я снова переживаю сцену в лифте, беспомощная жертва упрямого убийцы, вооруженного тяжелым минометом.


Дверь приоткрылась на полдюйма. Человеческая фигура, одетая в белое, проскользнула в комнату и осторожно закрыла ее. Я выколол себе глаза, пытаясь разглядеть лицо человека в белом в темноте. Была ли это медсестра, которая пришла сделать мне успокаивающий укол, или Мартин Стил в новом обличье?


- Что это ? - спросила я, сжав горло. Что ты хочешь ?


Мне показалось, что фигура ориентируется на звук моего голоса. Она проскользнула к кровати, схватила мою подушку и приложила к моему лицу. Сильные пальцы, очевидно хорошо обученные этой работе, зажимали мне нос и закрывали рот перьями. Руки продолжали прижимать подушку, стараясь улучшить уже безупречное уплотнение. Я хорошо знал это. Я не мог дышать и попытался оторвать подушку и раздвинуть запястья нападавшего. Невозможно, они были слишком крепким.


Я выгнул спину, подставив под себя ноги. Жгучая боль разорвала мне бок. Но, если бы я ничего не делал, я бы скоро перестал страдать навсегда.


Собрав все силы, я ударил соперника ногой. Боль была мучительной, но рука на подушке ослабла, и я с жадностью вдохнул глубокий вдох. Я расслабил мышцы на долю секунды, прежде чем нанести второй, более сильный удар.


Другой должен был ожидать легкой казни. Но, боже мой! Я не был настроен стать любимой жертвой всех наемных убийц в столице. Удивленный мощью удара, мужчина на мгновение потерял равновесие.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги