- Эти газовые баллоны вон там, пойдите, посмотрите, что в них, пожалуйста.


Она изо всех сил пытается усвоить законы невесомости и движется, цепляясь за балки с завораживающими изгибами. Поскольку она все еще довольно обнажена, это дает мне возможность полюбоваться представлением, которое, несомненно завлекательно.


Она проходит через ряд баллонов, поворачивается ко мне и объявляет:


- Это углекислый газ. Маркировка: «Для наружного применения». "


- ХОРОШО. Они используют баллоны с углекислым газом, чтобы двигаться , когда работают за пределами Салюта.


Я присоединяюсь к Мартине, беру газовый баллон и приношу его.


- Что ты собираешься делать, Ник?


- Одевайся быстро. Я нашел выход отсюда.


Я быстро настраиваю форсунку баллона на кран поступающего кислорода и затем открываю кран. Углекислый газ выходит с шипением внутри трубки. Пока бутылка опорожняется, я достаю Хьюго.


- Я не понимаю, - сказала Мартина. Вы не собираетесь их задушить.


- Немного терпения, и ты увидишь.


Это не затягивается.


Едва я застегнул молнию на ширинке, как по всей станции зазвонил тревожный звонок. Открывается дверь в кладовую. Чан первым просовывает голову внутрь. И он первый умирает. Со всей скоростью, допускаемой феноменом плавания, я бросаю руку вперед. Клинок Хьюго легко пересекает горло монгола. Кровь струится по воздуху, образуя причудливый узор вокруг его головы. Мне кажется, я снова смотрю замедленную съемку «Дикой Орды». Затем большая красная жевательная резинка разрывается на несколько шариков, которые висят в воздухе, как рождественская елка. Тело Чана отскакивает от двери. Пинком отправляю дальше.


- Чан, что за ...?


Менденович не заканчивает свой вопрос. Он видел, как мы вышли из резерва. Клинок Хьюго все еще окутывает тонкий алый туман. Реакция главного космонавта намного резче, чем я ожидал. Он достает пистолет и целится.


Но у него был земной рефлекс. Это его ошибка. Он стреляет, забывая привязаться к фиксированной точке. Отдача заставляет его кружиться в воздухе над головой. Его резиновая пуля врезается в стальной ящик рядом со мной, входит в кладовую и бешено рикошетит между стенами, как миниатюрный метеор.


Менденовича временно обезвреживаю, иду на поиски Петрова. Я вижу его немного дальше, сжимающего шест, вытаскивающего оружие.


Атакую ​​очень просто, отталкиваясь толчком ног. Вытянув обе руки вперед, и Хьюго протянув вперед, я пересекаю большое отделение, как нос ледокола. Петров паникует. Он стреляет слишком рано. Его оружие выскальзывает из его рук и идет на прогулку позади главного поста. Я наткнулся на него. Я целился в горло, но либо я ошибался, либо мой курс изменился. Кончик стилета касается металлической стойки. Когда я начинаю серьезно прогрессировать, мне все же удается чуть не развернуться, воткнув неприятную резиновую подошву в почки Петрова. Он издает крик раненого бегемота, становится желтовато-зеленым и валится.


- Ник! кричит Мартина.


Я оборачиваюсь. Она бросает все, что попадется под руку, в сторону Менденовича. Но, поскольку она еще не поняла маневр, каждый раз, когда она толкает объект, объект движется вперед, а она отступает. Бросок большой книги отбрасывает ее почти обратно ко входу в кладовую.


Менденович встает. Он смотрит на меня в центре комнаты. Маленькая улыбка, скручивающая ее рот, совершенно ясна. Он думает, как собирается победить меня. У него гораздо больше опыта в невесомости, чем у меня. Но насчет меня я совершенно не согласен. Во-первых, потому что я ненавижу проигрывать. Во-вторых, потому что мне не нравится его уродливое лицо.


Ручка плавает перед моим носом. Я хватаю её и бросаю, как дротик. Менденович присел, чтобы не проколоть левый глаз. Его голова ударяется о консоль, и он остается на полпути между полом и потолком. Я не просил большего. Пинаю пяткой, и я взлетаю, ноги вперед. Я зажимаю шею командира коленями и бью его головой о стену Салюта.


Капут.


- Я иду тебе на помощь, Ник. -


Мартина храбро кричит, и как дьявол борется с невесомостью.


- Иди отнеси это в кладовую, а я позабочусь о другом.


Петров от души стонет, но я вижу, по цвету его лица, что он приходит в себя. Я помогаю ему подойти ко мне, хватая его за шею левой рукой, а правой бью его с силой достаточной, чтобы убить бизона среднего размера. Но без этой чертовой силы тяжести, ​​удару не хватило бы силы. А вот отдача меня полностью удовлетворяет. Петров ударяется шеей о настенный стол.


Я наношу сильный удар, позволяя себе парить в центре столба. Салют 8 мой. Пришло время подумать о своей миссии и пойти уничтожить отражатель.


*


* *


- Я хочу пойти с тобой, Ник, - говорит Мартина, когда я рассказываю ей о своем плане.


- Это будет опасно.


- Здесь все опасно. Я уверена, что могу быть вам полезна.


- Хорошо. Наденьте костюм для космоса. Возможно, мне понадобится вторая пара рук для того, что я собираюсь делать.


- Чем ты планируешь заняться ?


- Баллоны с углекислым газом, которые они используют в качестве реакторов для перемещения в космосе, я использую, чтобы придать движение их отражателю.


- Как вы думаете, это сработает?


- Я надеюсь.


Одевшись, мы попадаем в шлюз. Благодаря переводу Мартины я управляю приборами как шеф, и воздух выходит внутрь станции. Когда я считаю, что давление достаточно низкое, я открываю внешнюю дверь.


Бадабум! Ощущение того, что я хозяин Вселенной, внезапно охватило меня и вскружило бы мне голову, если бы у меня ее еще не было. Пока меня окружал космический корабль, у меня не было этого фантастического ощущения простора. Земля подо мной выглядит как большой синий шар, окруженный толстым слоем хлопковых облаков. И везде, вверху, внизу, впереди, сзади звезды. Фиксированные звезды. Мерцания, производимого атмосферой Земли, больше не существует, и они светятся ярким, почти резким светом.


Зацепляю страховочную веревку за кольцо и выхожу. Второе открытие: солнечный отражатель. Почти как звезда! Это гигантская мозаика, которая должна быть около пяти километров в диаметре. На самом деле он состоит из множества маленьких зеркал, связанных между собой сетью металлических проводов, похожих на паутину. Я сразу понимаю, что зеркала приходилось пересылать партиями и собирать на месте. Произведение древних греков. Они сумасшедшие, эти Советы! Все это для того, чтобы излить свои истребляющие лучи на нашу бедную планету.


Проводная сеть предназначена для образования огромного вогнутого зеркала. Я не могу не восхищаться таким колоссальным произведением искусства. Уничтожать его кажется почти постыдным. Тем не менее, это то, что я собираюсь сделать.


И сейчас.






ГЛАВА XI.



Это глупая потребность, но я не могу не понимать. Это не дает мне почувствовать себя полностью брошенным в эту необъятность. Я называю «внизу» то, что к земле, и «вверху» то, что по ту сторону Салюта от земли.


- Ник, а как ты думаешь, ты сможешь это разрушить?


Она права, маленькая Мартина. Теперь, когда я вижу зверя, я должен признать, что мой маленький план кажется мне несколько сомнительным.


- Заметь, - продолжает Мартина, - если я правильно понимаю, она ничего не весит. Может, тебе стоит её подтолкнуть.


Она начинает действовать мне на нервы тем, что всегда оказывалась права. Она говорит правду. Этот орбитальный отражатель ничего не весит.


- Я попытаюсь. Передай мне подруливающее устройство.


Мартина протягивает мне баллон с углекислым газом с двумя выходными отверстиями. Принцип прост: есть две ручки, одна справа, другая слева. Чтобы повернуть направо, активируем реактор слева, и наоборот.


Просто нужно немного времени, чтобы научиться им пользоваться. Проба дает мне качество, достойное циркового акробата. Когда я дохожу до конца нейлоновой веревки, возникает шок, я останавливаюсь и возвращаюсь на станцию. Я качаю головой, чтобы собраться с мыслями, и снова начинаю возиться с двумя рычагами.


На этот раз я буду намного медленнее. Очевидно, секрет снова в том, чтобы принять медленное движение.


Одного выстрела газа достаточно, чтобы вас толкнуть. После этого вы держите «импульс» и манипулируете рычагами только для корректировки своей траектории. Через некоторое время у меня срывается радио.


- Отличная работа ! - сказала Мартина. Номер высокого полета великолепен!


- Не так ли ? Но этот баллон уже почти пуст.


- Хорошо, я вернусь.


Когда я прилетаю на станцию, умный маневр удерживает меня от подпрыгивания в космосе.


- Управляешь как начальник, - ценит Мартина. Поздравляю.


- Спасибо. Я чувствую, что готов попробовать отолкнуть рефлектор.


- Ты уверен, Ник? Это далеко. Тебе придется идти без страховочного троса. Одна маленькая ошибка, и ты будешь вечно парить в космосе.


- Но нет. Это не так. Я не могу набрать достаточную скорость, чтобы покинуть эту орбиту.


Не думаю, что полезно говорить ей, что это не мешает мне превратиться в спутник и умереть от удушья или замерзания. Или упасть на Землю и снова войти в атмосферу как падающая звезда. В любом случае, я не хочу ошибаться.


- Хорошо. «Раз уж ты это говоришь», - говорит Мартина, явно не убежденная.


Я вешаю газовые баллоны на свой костюм и говорю:


- Вы перережете веревку, когда я вам скажу, не раньше. Я собираюсь пройти его по всей длине и выпрямить её так, чтобы я был прямо на отражателе.


- Понятно, Ник. Знаете, это меня немного пугает.


Я тоже боюсь. Но я должен попытаться забыть об этом.


Небольшая струя углекислого газа подводит меня к концу веревки. Вторая позволяет мне предотвратить отскок в сторону Салюта. С небольшими форсунками я, наконец, позиционируюсь, натянутый трос проходит по прямой линии между станцией и отражателем.


- Давай, Мартина. Отпусти меня.


- Будь осторожен, Ник!


Когда веревка отрывается, он слегка дергается. Я одновременно нажимаю на два рычага и двигаюсь по воздуху в направлении моей цели. Мне это кажется простым, отражатель такой большой.


Как только мне кажется, что я набрал достаточную скорость в нужном направлении, я сбрасываю газ. Но после пяти минут путешествия я начинаю чувствовать, как по моему телу стекает холодный пот. Отражатель, кажется, не хочет приближаться, потому что, когда я смотрю за спину, размер станции сокращается с безумной скоростью.


Но я ушел. Нет вопроса о возвращении.


Медленно, слишком медленно размеры отражателя увеличиваются. Теперь космическая станция - просто крошечное яркое пятно далеко позади меня. Я не знаю, как далеко я прошел и как быстро. Без ориентиров время и расстояние ничего не значат.


Я опрокидываю реакторы из своего баллона и дергаю за два рычага. Я чувствую, как будто рука только что приземлилась мне на грудь и медленно замедляет меня. Естественно, я гораздо медленнее подхожу к огромному рефлектору. Но я не хочу заходить слишком далеко. Хотя теория Мартины кажется мне необоснованной, идея дрейфа к Канопусу меня совсем не забавляет. В космосе солнечные лучи невидимы. Но я знаю, что они существуют, потому что они переплавили наши посты прослушивания и танки китайской армии.


Только одного я не знаю. Где они зафиксировали точку схождения лучей, отраженных этой гигантской граненой головоломкой?


Дом может быть далеко, сея хаос на нашей бедной старой земле. Или очень близко. Единственный способ проверить - это пойти и посмотреть. Но я предпочитаю оставаться в темноте. Я не хочу, чтобы я обгорел, как забытая Т-образная косточка на барбекю.


В заключение, я отклонился от своего курса и направился к внешней стороне отражателя. Щелчок рычага - и маневр завершен. Но это заставило меня набрать скорость, и я выпустил весь остаток газа в баллоне, чтобы снова замедлиться.


- Привет! Ник! Голос Мартины шипит в моем радиоприемнике. Все хорошо ? Отвечай. Я тебя больше не вижу.


Я избегаю говорить её, что мне почти стало жарко.


- Это быстро. Вернитесь к "Союзу". Вы можете следить за мной по радару.


- Ладно, со страховочной веревкой будет легко. Я буду следить


со станции, так как капсула все еще уложена.


- Кстати, вы умеете пользоваться радаром?


- Да, да. Без проблем.


- А где ты научилась?


- С… эээ, моим комиссаром. Он повел меня посмотреть маневры ВВС и все мне объяснил. Я это знаю наизусть.


- Хорошо, - говорю я. Я собираюсь разместить баллоны с газом по периметру отражателя.


- Не забудьте сохранить как минимум два на обратный путь.


- Не волнуйся, - говорю я.


Затем в течение нескольких минут я больше не слышу Мартину. Она забирается в капсулу.


- Привет! Ник! Привет!


- Да, я тебя слышу. Ваш сигнал слабее сейчас, когда вы в "Союзе".


- Я вижу тебя на своем экране. Вы очаровательны в виде маленькой зеленой горошины. Что делаешь ?


Я поставил четыре баллона с газом на расстоянии шести или семи метров друг от друга по краю зеркала. Теперь, когда они закончили, они кажутся мне нелепыми по сравнению с тем шестнадцатикилометровым кругом. Но в любом случае это единственная система, которую я нашел. Я отвечаю :


- Я собираюсь выполнить последнюю фазу плана.


Осторожно переходя от баллона к баллону, я широко открываю четыре клапана. Ледяной газ вырвался наружу, скручивая край отражателя.


- Это все, - говорю я Мартине. Я надеюсь, что это сработает.


- На данный момент я не вижу изменений в положении рефлектора.


Тем не менее, двигатели выплевывают все, что могут. И тогда я понял. Так не сможет сработать. Баллоны с углекислым газом отталкивают ближайшие маленькие зеркала, но они не могут сместить всю структуру гигантского отражателя из-за гибкости проволочной проволоки, используемой для соединения граней. Несколько зеркал двигаются, и нить перекручивается, вот и все.


Бутылки уже плюются и перестают выпускать газ. Они пусты. В этом пространстве без воздуха, без ветра отражатель может оставаться на месте очень и очень долгое время. Единственное, что может его двигать, - это мелкие частицы солнца: солнечный ветер. Но для этого могут потребоваться месяцы, даже годы.


И вот так. Полное фиаско. Я звоню Мартине.


- Да. Я слушаю. Я все еще ничего не вижу.


- Это не сработало. И баллоны пусты.


- Чем ты планируешь заняться ?


- Что я буду делать… Что я буду делать… Я не знаю. Да, может быть, перерезать кабели. Не знаю, изменит ли это что-нибудь. Без сомнения, нет. Но как только я их разрежу, я могу найти систему, которая рассеивает все маленькие зеркала.


Выхлоп газа, и я подхожу к отражателю. Я вытаскиваю кусачки из набора инструментов, прикрепленного к моему костюму, и беру первое зеркало. Без проблем можно перерезать кабель. Но зеркала не двигаются. Я снова понимаю, что мой разум отказывается функционировать в соответствии с логикой пространства. Без силы тяжести и безветренности зеркала останутся на своих местах. Инерция работает против меня. Я проверяю свою демонстрацию, нажимая на отключенное зеркало. Оно уходит, а я ухожу в противоположном направлении.


Оглядываясь назад, я снова могу исследовать безумную площадь поверхности устройства. Зеркала по периметру имеют наибольший размер около одного метра. Если не брать в расчет пространство между ними, получается шестнадцать тысяч зеркал только по окружности. Я оцениваю расстояние между каждым зеркалом, их ширину, и быстрый мысленный подсчет - округление в мою пользу - дает мне около трех миллионов зеркал, которые можно повернуть.


Советы работали над этим отражателем три года. Даже если я не терплю их в своем сердце, я признаю в них по крайней мере одно качество - трудолюбие. Как я выгляжу, когда хочу снести этот Вавилон с помощью кусачков?


Я стою неподвижно надолго, потерянный в огромной сети мусора и льда. Но, черт возьми, должен быть способ все испортить! Должен быть!


- Привет! Ник? Ты слышишь? Отвечай. Быстро !


- Что происходит, Мартина?


- Я улавливаю метку. Он просто появилась из-за кривой Земли. Я не понимаю, что это могло быть, кроме космического корабля.


Петля затягивает мои кишки. Вам не нужно быть прорицателем, чтобы знать, кто собирается нас навестить.


Моему парню Мизанову, должно быть, было скучно без меня в Байконуре.



*


* *


- Быстрее, Ник! Спешите домой! кричит Мартина, мертвея от ужаса.


Я стараюсь сделать это как можно быстрее, но я знаю, что проиграю. Капсула "Союз" уже видна невооруженным глазом. Сперва с размер монеты. Затем я вижу большую красную звезду и буквы CCCP сбоку.


И мне кажется, что я волочусь, как слизняк в космосе. У меня остался только один баллон на обратный путь, и мне нужно сэкономить бензин.


Мартина молчит. Она права. Не нужно сообщать им дополнительную информацию о наших передвижениях. Конечно, я предполагаю, что он остался забаррикадированным в «Союзе». Спрятавшись в нем, у нас будет шанс застать Мизаноффа врасплох.


Пссшшшш! В моей бутылке больше нет углекислого газа. Но опыт, который я приобрел, окупается. Незадолго до этого я делаю коррекцию курса, которая направляет меня прямо на капсулу.


Я осторожно присаживаюсь возле съемной панели. Я сгибаю колени, чтобы максимально поглотить удар, но, беда, все равно подпрыгиваю. К счастью, Мартина предвидела удар. Она бросает в меня веревку, которую я хватаю и обвязываю вокруг талии. Подхожу к концу гонки. Бьет очень легко. Затем она втягивает меня внутрь.


Я едва закрыл панель, как увидел, как она манипулирует своим радио, чтобы рассказать мне, что произошло. Я настоятельно прошу его не трогать его. Вместо этого я подхожу к ней и прижимаю свой шлем к ее. Когда вы немного кричите, звуковые волны проходят сквозь толстый слой пластика. Это позволяет нам общаться, не подвергаясь предательству со стороны радио. Я спрашиваю :


- Мизанофф вошел на станцию?


- Да. С ним были еще двое мужчин. И вы можете себе представить, что они спасут Петровича и Менделеева.


Паника сбивает ее с пути, бедняжка.


- Вы имеете в виду Петрова и Менденовича…


«Это не имеет значения», - ответила Мартина, ее глаза расширились от страха.


Если бы это было все ... Нет, меня беспокоит то, что Мизанов имеет преимущество перед нами. У него есть все на борту «Салюта», и у нас нет почти ничего. Без питья, без еды и, самое главное, без кислорода. Я контролирую свой уровень. У меня осталось около получаса автономной работы. Я заглядываю внутрь шлема Мартины и проверяю ее индикаторный циферблат. У нее примерно вдвое больше кислорода, чем у меня. Это нормально. Я потратил свою дозу, пройдя вокруг солнечного отражателя.


Вой Мизанова в мой наушник заставляет меня подпрыгнуть. Он от ярости воет:


- Картер! Я знаю, что ты там с этой маленькой шлюхой! Если вы сдадитесь сразу же, я обещаю вам судебный приговор, когда мы вернемся на Землю.


- Если вы устраиваете такой суд над диссидентами, можете оставить себе. В любом случае спасибо за намерение. Это трогает меня глубоко в моем сердце.


- Где ты, Картер? Я знаю, ты не мог уйти далеко. Мы обнаружили движение на стороне отражателя. Но наши тестовые устройства показывают, что ущерб незначительный. С отражателем такого размера проблема меньше, чем пятно мухи на зеркале в ванной. Ха! Ха! Ха! Знаменитый агент N3 промахнулся. Это позор! Признайте это и сдайтесь!


- Рассчитывайте на это и выпейте воды, мой волосатый маленький бульдог.


- Что ты думаешь сделаешь? - спрашивает меня Мартина, не используя радио.


- Облажались с их рефлекторным дерьмом. Не понял, насколько это послужит цели. В любом случае, Мизанов никогда не позволит нам снова встать на ноги. Я не знаю, что случилось на Байконуре с моими бомбами. В любом случае этого явно было недостаточно, чтобы помешать им запустить еще один корабль. Но я уверен, что там все равно были большие болячки. Эти господа не должны относиться к нам в очень хорошем расположении духа. Добавьте к этому кражу корабля "Союз" и взлом космической станции ...


Выглядя совершенно побежденной, Мартина отстраняется от меня и садится рядом. Я, ты меня знаешь? Пока есть жизнь, есть надежда. Я так думаю.


Две ступени ракеты-носителя обеспечивали большую часть энергии, необходимой для вывода нашего Союза на орбиту. Так что его резервуары почти заполнены. На стыковку на станции Салют израсходовано ничтожное количество.


Жидкий кислород + гидразин = взрыв!


И мощности, достаточной, чтобы отрезать большой кусок их отражателя.


Не тратя времени на то, чтобы объяснить свою идею Мартине, я ищу топливопроводы. Я нашел их. Они сделаны из меди. Это больше, чем я осмеливался надеяться. Удалив окно, мне удается выжать из капсулы хорошую порцию. Медь довольно легко скручивается с помощью универсальных плоскогубцев. Главное - не допускать разрыва труб.


- Картер, сдавайся. Со мной Менденович. Он подвел итоги запаса. Вы взяли только углекислый газ. Сколько кислорода у вас осталось? Десять минут ? Пять ? Может быть, вы уже начинаете задыхаться, чувствуете, как нагревается ваш костюм, потеете ... Это предупреждающие знаки надвигающегося удушья!


- Заткнись, большая обезьяна!


Я хотел закричать, но звук получился очень слабым.


У меня должно быть около пяти минут кислорода, и я начинаю слабеть. Особенно со спортом, когда снова сломалась трубка.


Мартина приближает свой шлем к моему и спрашивает:


- Ты в порядке, Ник?


- Но да, но да. Все нормально.


- Что ты планируешь делать?


- Вы увидите это через очень короткое время. Помогите мне отстыковать Союз.


Разблокировка проходит плавно. Судя по всему, Mизанов не думал, что мы попытаемся отправиться в путь с Союзом, и не позаботился заблокировать ручное управление. Я толкаю, как вол, но не могу сдвинуть большую капсулу. Все та же проблема массы и инерции.


Придется запустить двигатель. Пока я возился с топливными трубками, я полностью осмотрел приборную панель. Безумие, как это понимает активная мотивация. Я, обнаруживший это совершенно непонятным в начале Байконура, внезапно все понял менее чем за десять минут.


Достаточно полсекунды включения, чтобы «Союз» отодвинулся от якорной точки на станции. Повернув полсекунды во время маневрирования, я выровнял ее прямо по центру отражателя. Неплохо для новичка.


- Картер!


Это голос Мизанофф. Он полностью изменил свой тон. Он совсем не злорадствует. Я прихожу к выводу, что каким-то образом сигнал сообщил ему об отстыковке Союза.


- Попробуй вернуться на землю, если хочешь! - взревел полковник КГБ. Они вернут себе контроль над «Союзом» и кинут его на землю. Вам лучше сдаться и быстрее!


- Всего хорошего, Тарзан. Я направляюсь к твоему зеркалу, и ты не сможешь меня остановить.


- Не обманывайся, Картер! Вы знаете, это самоубийство. Мы коллеги, я разбираюсь в технике. Никакого лишнего героизма в нашей профессии. Не направляйся туда…


- Ты меня толкаешь на это, Мизанов. Я решил бросить «Союз» в отражатель и всё. Не надо себя утомлять, это бесполезно. Приберегите слюну, чтобы свернуть сигарету, так будет лучше.


Рассказывая ему это, я постепенно уменьшал громкость микрофона, чтобы он чувствовал расстояние. Мартина уже плывет снаружи, надежно привязанная к станции нейлоновым шнуром. Я перезапускаю двигатели. Большая капсула медленно уходит, и я прыгаю по маршу. Моя страховочная веревка внезапно затягивается, но держится. Голова слегка разболелась от шока и недостатка кислорода, я присоединяюсь к Мартине возле шлюза «Салют», и мы наблюдаем, как «Союз» удаляется к отражателю.


- Картер! Остановись! - взревел Мизанофф.


Я ещё немного убавляю громкость и отвечаю:


- Слишком поздно, дорогой полковник!


Ну наконец то ! Ветер, кажется, хочет повернуться в мою пользу. Капсула Союза попадает в ту часть пространства, где концентрированный солнечный свет производит сильное тепло. Сначала ничего не происходит. Внешняя облицовка спроектирована так, чтобы выдерживать значительное нагревание из-за повторного входа в атмосферу Земли. Но медным трубам, которые я прорезал снаружи, нагревание совсем не понравилось. Они плавятся, распыляя вокруг отражателя гидразин и жидкий кислород.


Гигантская белая вспышка ослепляет меня, когда баки взрываются.


- Картер! - В ужасе кричит Мизанов.


Пусть рыдает. Это должно пойти ему на пользу. Шоу - волшебное. Когда они взорвались, резервуары практически превратили отражатель в пыль, и миллионы крошечных осколков льда рассыпались по космосу мерцающими брызгами.


- Картер! - ревет Мизанофф. Вы прямо в открытом космосе!


Как только они снова смогут передавать мне правильные визуальные сообщения, я обращаю их к пустому «Союзу». Взрыв серьезно повредил капсулу, которая приняла кривую траекторию. Она проходит через место расположения отражателя, заканчивая разбрасывать несколько уцелевших кусочков. Это тонкая настройка или я с ней не знаком. Но Мизанов ошибается, он ведет его к Солнцу. Интересно, набрал ли он достаточную скорость, чтобы покинуть околоземную орбиту. Если так, то она завершит свою карьеру, вращаясь вокруг Солнца Еще одна поклонница этого большого удачливого Фебуса.


Несмотря на все более острую нехватку воздуха, я не мог сопротивляться желанию позлить моего друга. Извини, мой друг Мизанов. Я поворачиваю регулятор звука на минимум и радуюсь:


- Итак, Грегор, вы не восхищаетесь монй работой. Красивый вид, уважаемый коллега. Кроме того, ваш снимок в Колумбии напоминает мне о вас.


- Смейся, Картер! У тебя это не надолго! - рвет яростный голос советского офицера. (Я представляю, как он на центральной станции, с пеной на губах плюется в микрофон.) И ты умрешь ни за что. Ты меня зря слышишь! Нам потребуется совсем немного времени, чтобы установить новый отражатель. Теперь мы знаем, как это сделать. Каждая из наших капсул может приготовить новый отражатель!


Ко мне подходит Мартина. Мы держимся как можно ближе к космической станции, чтобы нас не заметили. Наш Союз исчез. Интересно, могут ли они все еще видеть это в свой мощный телескоп.


- Что теперь, Ник? - спрашивает Мартина.


- Теперь ждем.


- Что?


- Повод.


И, насколько я понимаю, ей придется спешить. Низкий уровень кислорода в моей системе кровообращения начинает сильно сказываться. Держась за веревку, я чувствую, что с каждой секундой слабею. Каждая затяжка затхлого воздуха, проходящая через мои легкие, кажется мне ударом наждачной бумаги.






ГЛАВА XII.



Менее чем через минуту я понимаю, что мой кислородный баллон полностью высох. Несмотря на то, что кровь стучит в моих висках, как двигатели корабля Либерти, запущенного на полной скорости, я улавливаю вибрацию подошв своих ботинок.


Надеюсь. Дверь шлюза открывается. Два космонавта, прибывшие с Мизановым, просовывают головы через панель и воочию исследуют повреждения, нанесенные их драгоценному солнечному отражателю. Им не о чем думать. От рефлектора почти не осталось кусков металлолома.


В настоящее время нет никаких действий. У них все еще есть тела в воздушном шлюзе, и потребуется меньше секунды, чтобы попасть внутрь и закрыть люк.


Ожидать. Мне все еще нужно подождать. Мое дыхание тяжелее, чем у астматика. Я дышу только воздухом, загрязненным моими собственными выбросами углекислого газа. Горячий и соленый пот стекает по моему лицу, по глазам, носу, рту.


Сквозь туман я вижу, как движется Мартина. Я поднимаю руку, чтобы остановить это. Еще рано.


Теперь все будет зависеть от моей способности выдержать.


Мое терпение окупается. Первый космонавт стартует и останавливается в подвешенном состоянии на расстоянии менее двух метров. Я скручиваю нейлоновую веревку и хватаю ее, как лассо. К тому времени, когда он понимает, что я притягиваю его ко мне, уже слишком поздно.


Как можно быстрее я отцепил его кислородный баллон. Немного газа выходит и сразу превращается в лед, но мне удается защемить трубу, чтобы бутылка не превратилась в реактор. Космонавт понимает, что у него нет воздуха. Он поворачивается ко мне. Пинком отправляю его в полет.


Когда он остановился на конце своей веревки, я прикрепил его баллон к своему костюму. Мужчина раздвигает руки и ноги, пытаясь восстановить контроль над своими движениями. У меня в руке пустой баллон, и мне интересно, что я собираюсь с ним делать. Я быстро нахожу. Целусь в голову космонавта и бросаю ее. Удар баллона разбивает козырек шлема. Я вижу, как вырывается небольшой шлейф воздуха, который все еще находился внутри скафандра.


Отверстие в шлеме привело к разгерметизации костюма, и все внутри энергично вытягивается в пустоту. Тело космонавта лопается, как франкфуртская сосиска, кожу которой забыли проколоть. Это действительно неплохо


Импульс воздуха возвращает его ко мне, и я вижу, как кровь течет из его носа, рта и ушей, когда его глаза вылезают из орбит.


Вся сцена разворачивалась в полной тишине, как смерть рыбы в аквариуме.


Опять же, я улавливаю вибрацию под подошвами. Я оборачиваюсь. Другой советский комонавт нападает на Мартину. Более хитрый, чем его друг, он попадает в уязвимое место. Он пытается снять шланг забора воздуха.


Но у меня все еще есть веревка в руке! Я накидываю её ему на голову. Отлично, я первый раз сорвал его радиоантенну. Он больше не может общаться с Мизановым. Это уже выигранный хороший момент. Конечно, этого недостаточно. Если я не вмешаюсь быстро, у Мартины скоро закончится воздух.


Я снова стягиваю веревку и успеваю обнять космонавта за ноги. Я тяну изо всех сил. Это отгоняет его. Мартина защищается как львица. Сначала она развязывает страховочную веревку нападавшего, затем освобождает его от баллона с углекислым газом, который направляет в мою сторону. Я поднимаю его, как мяч для регби. Потом прислоняюсь спиной к станции «Салют», нацеливаю струю на парня и широко открываю дроссели. Газ попадает в него с полной силой, и он улетает в космос, совершая серию бессмысленных пируэтов. Я предполагаю, что его кислородный баллон был полностью заряжен перед тем, как покинуть станцию. Это дает ему около двух часов жизни, прежде чем он превратится в движущийся по орбите кубик льда.


Человек хорошо осведомлен о космосе и его опасностях. Он был подготовлен к этому. Он знает свою судьбу. Вместо того, чтобы умирать два часа, он предпочитает сразу же положить этому конец. Быстрым жестом он открывает переднюю часть своего шлема. Его мгновенно окутывает серебристый дымчатый гриб: гелий и кислород из его баллона. Облако преломляет солнечные лучи, образуя мимолетную радугу. Затем выхлопные газы толкают его как ракету, и он исчезает в темной пустоте.


Громкий голос Мизанова разносится эхом в наших наушниках:


- Дайте отчет? В каком состоянии рефлектор?


Я пытаюсь использовать анонимный голос.


- Повреждено, полковник. Очень поврежден.


- Сомневаюсь, дурак! Прошу вас дать подробный отчет. Все облажалось? Что-нибудь осталось? Не знаю, знаете ли вы об этом, но выведение этих зеркал на орбиту стоило миллионы рублей. Мне нужна точная оценка ущерба, иначе это будет стоить вам еще дороже!


Я жестом предлагаю Мартине войти в шлюз и отвечаю:


- Это очень серьезно, полковник.


- Говори яснее, Петр. И увеличьте громкость на вашем радио. Я тебя не слышу. Как будто вы очень далеко.


Я даю ему первую правдоподобную вещь, которая приходит мне в голову:


- Я на другой стороне корабля, полковник.


Затем я кратко рассказываю, что случилось с его солнечным отражателем.


Когда я закончил, я присоединяюсь к Мартине в шлюзе. Я развязываю наши страховочные тросы и закрываю толстую внешнюю дверь. Я очень хорошо знаю, что звуковые волны не распространяются в вакууме, но механически я все еще жду "звука", когда время подходит к концу.


Прилагая свой шлем к Мартине, я говорю:


- Световой сигнал обязательно предупредит их о том, что дверь открывается. Мы должны действовать быстро и сильно ударить. Вы готовы ?


- Готова, Ник. Пошли !


Давление в воздушном шлюзе сравняется с давлением на станции. Я избавляюсь от своего шлема и больших перчаток, которые мешают мне. Я бы тоже хотел раздеться, но у меня нет времени. Я знаю, что Мизанов ждет, недоумевая, почему его люди вернулись со своей миссии в такой спешке.


Открывается межотсековая дверь. Как только появляется место для прохода, мой кулак выстреливает вперед и касается челюсти командира Менденовича, который кувыркается назад и теряет сознание.


Это абсолютно все, что я могу сделать. Как я и опасался, недоверие Мизанова было настороженным. Он держит меня в страхе с помощью большого пистолета.


Спокойный, холодный голос советского офицера кажется мне гораздо более угрожающим, чем раньше, когда он визжал.


- Это не жест, N3. И не рассчитывайте на мои колебания. Дыры в стене Салюта не будет


Здесь нет фатальных последствий, которые вы можете себе представить. Мы ожидали такого риска.


Его грязно-серые зрачки поднимаются к дрейфующим воздушным шарам на сквозняке, создаваемом системой циркуляции.


Он продолжает. - Вы видите эти воздушные шары? В них есть герметик. В случае разрежения всасывание воздуха автоматически направляет их в отверстие. Конечно, они не могут быть использованы для постоянной герметизации крупных повреждений, но на временной основе они позволяют ждать ремонта. Что касается вас, я колеблюсь. Я не знаю, убить ли я тебя сразу или отправить обратно на землю. Мое начальство еще не решило.


Я быстро смотрю на Мартину, надеясь, что она сможет бросить что-нибудь в голову Мизанофф или, если не лучше, отвлечь ее внимание на секунду. С этой стороны это был провал. Она неподвижно парит в воздухе. Её голова образует причудливый и тревожный угол с её телом.


Мизанофф следует за моим взглядом.


Он говорит. - Вы бы поклялись, что у нее сломана шея, верно? Но нет. Она не мертва. Товарищ Петров просто усыпил её. Это странное чувство возникает просто из-за невесомости.


Я отвечаю:


- Но она ничего не теряет от ожидания, верно? Вы планируете завершить работу друга?


Мой мозг может работать на полную катушку, но я не могу найти способ обезвредить Мизанова. Он крепко держится за балку, и я знаю, что даже если его потянет, он не отпустит. К тому же он ведет себя намного легче, чем я, в отсутствие гравитации. Он уже несколько месяцев жил в этих условиях. Для него это почти естественное состояние.


Пропустил за пропущенным, что-то пробую. Незаметно отталкиваясь кончиками пальцев ног, прыгаю на него прямой линией. Я вижу злобную улыбку на его обезьяньем лице. Его указательный палец нажимает на спусковой крючок. Но этого я ожидал. Внезапно я хватаюсь за ручку. Внезапная остановка вызывает мучительную боль в плечах. Но я больше не легкая движущаяся цель, в которую Мизанофф только что прицелился. Он слишком поспешно поправляет свой бросок. Большая пуля рикошетит внутри Салюта.


Меня даже не волнует, пробьет пуля стену или нет. Я уже занят, подбирая под себя ноги. Я сильно расслабляю их и на этот раз ныряю прямо в оппонента. Я бью его прямо в живот и слышу, как он выпускает воздух, который был в его легких. Он перемещается спиной к стене.


И снова меня предает неопытность в невесомости. Удар по горлу, носу, виску, куда угодно, и это была бы легкая победа над Мизановым. Вместо этого я здесь, неловко извиваюсь, пытаясь удержаться.


Пока я застрял, как рыба в грязи, Мизанов переводит дыхание. Когда я перестаю вращаться, на меня направлено угрожающее дуло пистолета.


Но он не стреляет.


«Я решил», - внезапно сказал Мисанофф. Вы возвращаетесь в тот же. Но на этот раз не пытайтесь сбежать. Вы имеете дело уже не с командиром Менденовичем, а с офицером КГБ!


У меня нет выбора. Я снимаю свой космический костюм и позволяю отвести себя в загон. Секундой позже, казалось бы, разрозненное тело Мартины входит позади меня, и дверь закрывается.


И вот тут в мой яркий мозг ударяет молния. Это решение, которое меня беспокоило, не желая выходить из головы в последний раз, когда я был здесь заперт. Это решение я только что нашел.


Единственное, что мне нужно, это немного времени. И у меня есть идея, что Mизанов предоставит его мне.


*


* *


- Что со мной случилось, Ник?


Мартина поворачивает голову направо и налево, что успокаивает меня в отношении состояния ее позвонков. Ее длинные черные волосы развевались вокруг нее, как ореол вокруг ее бледного лица.


- Это Петров вас нокаутировал.


Она спрашивает.- А где мы?


- Смотрел. Вы не узнаете.


- О нет ! Это неправда! Скажи мне, что это дурной сон!


- Я хотел бы. К сожалению ... Но на этот раз не волнуйтесь. У меня есть план, как вытащить нас из этого. Мы сможем выбраться отсюда, когда выберемся и уничтожим станцию.


Мартина смотрит на меня, как на ненормального.


- Какой план! Но как ?


- Просто позволь мне показать тебе немного физики


Я роюсь в карманах и беру спички. Надеюсь, они не были слишком мокрыми от пота, который я пролил в космическом скафандре за последние несколько часов. Резюмирую:


- Как вы думаете, что будет, если я зажгу спичку?


- Ну, сгорит, - отвечает Мартина, глядя на меня все более и более заинтригованно.


Я чирю спичкой. Красный конец загорается, затем она загорается и обжигает мне пальцы. Я поспешно дую.


- Вы видели ?


- Да. Ну и что ?


- И вот эту спичку я поставил прямо перед воздухозаборником. Система циркуляции воздуха на станции обеспечивает постоянный ток. Теперь присмотритесь.


Я зажигаю еще одну спичку, прижимаясь спиной к воздухозаборному отверстию. Красный конец загорается, а затем гаснет.


- Вы перекрываете подачу кислорода в воздушные шланги, - недоверчиво и расстроенно спрашивает Мартина.


- Но нет. Я просто не даю потоку воздуха выдувать дымовые газы. На Земле эти газы легче воздуха, и они улетают. Здесь они имеют такой же вес, как и все остальное. Нуль. Вообще ничего. Если я не перемещаю спичку, газ застаивается вокруг пламени, препятствуя проникновению кислорода, и она гаснет.


Я очень горжусь собой и своей находкой.


Видимо, Мартины все не так.


- И вы собираетесь вызвать аплодисменты Мизанова своим маленьким фокусом? - прямо спрашивает она.


- О маловерная женщина. Лучше, я перестану тебе объяснять. Вместо этого помоги мне подпилить алюминиевую пластину.


Я беру напильник и беру металлическую пластину, о которой идет речь. Это адская работа. У меня нет опыта работы в невесомости. Я должен обвить ноги вокруг столба, чтобы не парить по комнате.


- Почему ты хочешь, чтобы я это сделала? - спрашивает Мартина.


- Потому что именно благодаря этому мы собираемся выбраться отсюда. Фактически, вы можете подать мне все, что угодно. Важно то, что ты сделаешь мне порошок мелкий, как мука.


Мартина хмурится. Но она послушно исследует деревянные ящики, валяющиеся в отсеке.


Усердно работая в течение нескольких часов, я получаю значительную пачку дощечек. Еще более впечатляющим является куча опилок Мартины. Я все складываю в большую пустую бочку, которую, кажется, специально для этого поставили возле двери. Проверяю, не вылетел ли из кармана спичечный коробок, и говорю:


- А теперь мы ждем.


- Подожди, я просто чувствую, что делаю именно это.


- Во всяком случае, будь готова. Придется мчаться к шлюзу и на полном ходу надевать скафандры.


- Почему ? Куда ты хочешь пойти ? Вы забываете, что наш Союз летает по космосу, как собака без ошейника.


- А вы забываете, что у станции нас ждет еще один Союз. Это нашего дорогого друга полковника Григория Мизанова. Не хуже того, что мы позаимствовали с Байконура.


Мы обнимаем друг друга и занимаемся любовью, чтобы скоротать время и утешить друг друга. И ждем. Ждем. Я чувствую, что это продолжается часами.


- Ник, - вдруг шепчет Мартина, цепляясь за мою руку. Они прибывают.


Я отпускаю и подталкиваю бочку в конец отсека. Огромный барабан, содержащий нашу алюминиевую и деревянную пыль, ничего не весит. Я беру его на руки и жду. Когда я слышу, как русский отпирает дверь с другой стороны, я высыпаю из бочонка частицы, направляя их к выходу. Благодаря движению воздуха они непрерывным потоком устремляются в него. Я ясно вижу, как токи образуются там, где поток проходит перед вентиляционными отверстиями. Он вызывает внутренние движения в облаке и способствует рассеиванию пыли.


Когда дверь открывается, облако выросло до значительных размеров. Сзади я вижу фигуру русского, как в лондонском тумане.


- А! Ой! - кричит парень.


У него должно быть много пыли во рту и в носу. Все, что я вижу, - это удаляющаяся фигура, вращающая руками и ногами.


Если Мизанофф ожидал попытки побега, конечно, он не ожидал этого в такой форме.


Я выхожу из отсека, продвигаясь под укрытием пыльной стены, и машу Мартине следовать за мной. Густое облако - наш туз захвачен системой циркуляции воздуха.


Это все, чего я хотел. Быстро расходится по основной части Салюта.


Я смеюсь в бороду. Во-первых, потому что это работает, во-вторых, потому что я только что нашел консоль, которую искал. Трансформаторы высокого напряжения говорят мне, где находятся устройства связи. Я подплываю к ним и вставляю свою спичечную коробку между контактами электрического реле. Когда ток пройдет через реле, спички загорятся.


Я просто надеюсь, что товарищ Мизанов какое-то время не получит сообщения. Потому что для меня это может быть чертовски сложно.


Вся внутренняя часть станции скрыта облаком пыли. Я поворачиваюсь к Мартине и тихонько шепчу ей:


- Следуй за этой стеной. Продвигайся к шлюзу. Иди! Быстро иди. Когда доберетесь туда, будьте готовы надеть скафандр.


- Как! Не говори мне, что собираешься бежать за Мизаноым.


- Да, я должен его найти. Я знаю его, негодяя. Он не из тех, кто смотрит, как мы ускальзываем и ничего не делает.


Я кричу :


- Мизанов! Ты там ?


Ответ однозначный. Хлопок рукоятки. Более того, Вильгельмины. Мизанов ищет меня в облаке. Прежде чем начать играть с ним, я убеждаюсь, что вся пыль попала в трубопроводы кондиционера. Это позволит облаку сохраняться в течение нескольких часов независимо от того, насколько эффективна их система фильтрации.


- Ты меня ищешь, Картер? Голос Мизанова донесся до облака пыли. Я здесь и иду застрелить тебя из твоего же оружия!


Я иду в направлении, противоположном тому, которое только что выбрала Мартина. Отсюда и голос полковника. По пути моя нога встречает жестикулирующую массу.


Петров.


Я погружаю пятку ему в живот, почти до щиколотки. Он поворачивается и цепляется за мою ногу. Я пытаюсь встряхнуть его, но он держится. Тем хуже для него. Я прыгаю с Хьюго в руку и вздрагиваю, лезвие моего верного товарища рассекает его горло так же легко, как цуккини. Меня немного беспокоит поднимающаяся в комнате спираль крови. Я бы не хотел, чтобы в нем слипались частицы алюминия и дерева. Мне нужно это облако, чтобы спрятаться и выполнить остальную часть моего плана.


- Ник! - кричит Мартина. Я готова !


Идеально. Она приготовила мне костюм.


Таким образом, мне просто нужно будет прыгнуть, как только я доберусь до шлюза. Потому что тогда каждая секунда будет на счету. Но пока, мой друг Григорий.


Я слышу крик Менденовича и Мизанова, приказывающий ему заткнуться. Слишком поздно. У меня было время увидеть направление их голосов. Я не сомневаюсь больше секунды. Толкнувшись ногой, я прыгаю вперед, как баран, держа Хьюго в вытянутых руках.


Я чувствую тело на конце стилета.


Я наношу яростный удар в облако. Вильгельмина падает из рук полковника КГБ. Вместо того, чтобы остаться на Мизанове и прикончить его, я следую траектории моего Люгера. Я хватаю его в воздухе, оборачиваюсь и двумя быстрыми выстрелами стреляю в Мизанова и Менденовича. Воспользовавшись передышкой, я как можно быстрее направляюсь к шлюзу. Я слышу голос Менденовича, спрашивающий:


- Что можно сделать, чтобы удалить эту пыль из воздуха, полковник? Фильтры забиты.


- Остановите систему и возьмите магнит, - отвечает Мизанов. Это позволит вам уловить металлические частицы.


Я улыбаюсь. Если он собирается уловить алюминий с помощью магнита, я бы хотел, чтобы он дал мне свой рецепт.


- Иди, Ник! Торопись ?


- Я иду, моя лань!


Я не могу не усмехнуться при мысли о Мизанове. Если он начал пытаться схватить мою пыль магнитом, его голова должна была быть такой же красной, как и его раненая рука.


Я вхожу в шлюз. Мартина начинает класть мои ноги в костюм, пока я кручу закрывающее колесо. Я рассчитываю, что она полностью меня оденет, прежде чем воздух перестанет выходить из комнаты.


Давление падает. У меня во рту появляется привкус крови. Мартина надевает мой шлем, когда открывается внешняя панель.


- В космической капсуле Мизанова. И быстро! Мы должны быть там, прежде чем он отправит радиосообщение на Землю.


- Понятно, - говорит Мартина. У него не должно быть времени просить Байконур взять на себя ответственность.


- Нет. У него не должно быть времени передать ни единого радиосообщения. Я вставил свой спичечный коробок в реле на его передатчике.


- Но…


У меня нет времени объяснять Мартине больше. Во всяком случае, она скоро узнает, почему нам нужно как можно скорее уехать со станции. Очень скоро.






ГЛАВА XIII.



- Нет, Ник, нет! Я не могу туда пойти.


Прибыв на станцию ​​со своим «Союзом», мы заняли основную точку стоянки. "Союз" Мизанова пришвартован к вспомогательному устройству, которое не связано с воздушным шлюзом. Значит, вам предстоит выйти в космос.


- Но, эй, ты уже это сделал!


- У меня была веревка, которая привязывала меня к станции.


- Давай, Мартина, переживи это? Храбрее!


Я поворачиваюсь к внутренней панели связи, ожидая появления полковника Григория Мизанова.


Но это, конечно, абсурд. Пока внешняя панель открыта, она не может попасть в шлюз. От мысли о том, что произойдет, если Мизанов использует свое мощное радиоустройство вызывает у меня мурашки по коже.


- Послушай, Мартина. Нам нечего терять. Станция заминирована. Она скоро взорвется.


Она поворачивается ко мне и спрашивает:


- Заминировано? У вас же не было взрывчатки.


Я не хочу участвовать в бесконечных объяснениях своего саботажа. Мы должны идти. Я хватаю её и выталкиваю в космос.


Ее крик разрывает мне барабанные перепонки по радио. Быстро иду по её стопам.


Мое сердце прыгает в груди. Боже ! Я неправильно рассчитал свою динамику. В спешке я прыгнул, слишком сильно толкнув себя. Я догоняю Мартину, когда она уже летит мимо «Союза», и хватаю ее за талию, чтобы мы хотя бы остались вместе.


- Мартина. Я ошибся.


- Какие? Ваша бомба замедленного действия не сработает? Жаль, все равно пойдем!


- Это не то ! Я ошибся в прыжке. Мы пропустили «Союз» Мизанова. В двух метрах.


Мартина оборачивается в моих руках и смотрит, как космический корабль медленно, но верно удаляется от нас. Я вижу, как она побелела за стеклом шлема. Она знает, что это займет два часа или меньше, и тогда мы умрем от удушья. Мы влипли. Мы собираемся вечно крутиться на орбите, превращаясь в замороженные куски мяса.


Разве что прекратим это, как советский космонавт, открывая козырьки шлемов. Это вариант, который можно учесть ...


- Значит, мы мертвы, - говорит Мартина.


Ее голос кристально чистый, как у маленькой девочки. Она преодолела панику, которая была раньше. Она просто сказала это невероятно спокойным тоном. Без малейшего упрека. Перед лицом неминуемой смерти она вернула себе спокойствие.


Она великолепна. Я восхищаюсь ей. Но я не разделяю его реакцию.


- Я говорю. - Я не умру, пока не сделаю последний вздох.


- Я не понимаю, что вы можете сделать, - замечает Мартина, все еще такая спокойная. Нам нужен двигатель.


Без совести она смотрит на свой пояс, чтобы увидеть, не застряла ли там бутылка с углекислым газом.


- Что вы сказали ?


- Нам нужен двигатель. Только у нас его нет.


- Но, господи, ты прав! Иногда я удивляюсь, как я могу быть таким тупым… Двигатель, у нас он есть, а я даже не подумал об этом.


Я открываю карман на молнии и достаю Вильгельмину. Только вы не должны пойти в обратном направлении, чтобы вернуться. Так как я забыл свою дорожную карту, я стремлюсь к звезде, которая, кажется, движется по прямой. Это не для того, чтобы причинить ей боль. Нет, но поскольку наша траектория была прямолинейной, я ищу точку отсчета, чтобы переориентировать нас по той же траектории, но в противоположном направлении.


Я нажимаю на курок. Удар гаснет. Звезда держится. Я дышу. Честно говоря, я бы винил себя.


Похоже, ничего не происходит. Я делаю еще один выстрел, затем другой. Я снимаю так пять кадров подряд, что для моего возраста все равно неплохо.


- Не работает, Ник.


Я чувствую, как рука Мартины сжимается сильнее на моей.


Но она ошибается. Вильгельмина сделала свое дело. Я замечаю еще одну звезду на краю дымки, вызванной атмосферой Земли. Кажется, она пятится. Возвращаемся к станции.


Я просто надеюсь, что мы прилетим вовремя. Перед большим салютом. Длится не знаю сколько минут. И тяжело, что это длится. Но капсула, кажется, медленно скользит к нам. Со временем я понимаю, что, если мы пойдем по тому же пути, что и на выходе, мы окажемся в шлюзе станции. Я оборачиваюсь, внимательно смотрю на «Союз» и делаю еще один выстрел, чтобы нас на него направить.


Контакт с капсулой менее плавный, чем ожидалось. Но я позволил своим коленям согнуться, чтобы избежать отскока, и втолкнул Мартину в открытую панель.


Этот Союз намного больше нашего. Есть три спальных места, а также большой трюм под жилым отсеком. Я предполагаю, что это более новая модель, и она предназначена для доставки на орбитальную станцию ​​чего-то другого, кроме людей.


Я облегченно дышу, когда вижу, что элементы управления такие же, как и у других. Я запускаю двигатели и маневрирую так, чтобы они толкали нас к земле.


Но есть загвоздка. Швартовка надежно удерживает нас на станции. И это проблема, я понятия не имею, как это отключить. Я все еще не могу повозиться со всеми рычагами и кнопками на приборной панели, чтобы посмотреть, разблокируется ли она. Кроме того, это может оказаться бессмысленным, если управление можно осуществлять только со станции. Я не злюсь. Я бы попросил Григория о небольшой помощи. Но примет ли он?


Но, кстати, может быть и другой способ попросить его о помощи ...


- Привет! Полковник Мизанов! Как поживаешь ? Я надеюсь, твоя рука не слишком болит.


- Где ты, Картер?


Голос большой обезьяны мне кажется слабым, почти потухшим.


- Внутри твоей капсулы.


- Я в скафандре и готов войти. Вы не сможете сбежать.


Вот дерьмо! Он использует радио в своем костюме, и я хочу, чтобы он использовал радио на борту.


- Не надо себя утомлять, Мисанофф. Мы уже идем на посадку.


- Вы не сможете посадить «Союз». Наземный контроль тотальный.


- Да, но поскольку никто не знает, что это мы идем, Мизанов, о нас вряд ли позаботятся.


Ловушка большая, но он попадает в нее обеими ногами. Он попытается передать Байконур радиосообщение, он включает радио и бум. Нет, кстати, не бум. Он будет с очень красивыми вспышками, но в полной тишине. Впечатляюще.


К нашему "Союзу" все еще прикреплен причальный рычаг. Такое ощущение, что мы падаем. Очевидно, что кусок металлолома может повредить нашу капсулу, но это риск.


Мартина смотрит на этот гейзер разрушения и смерти, который продолжает беззвучно разворачиваться в космосе.


- Но, Ник, что взорвалось?


- Алюминиевая пыль и деревянные опилки.


- Нет ?


- Да, посмотрите, на земле, например, часто бывают взрывы в зернохранилищах. Почему ? Потому что пшеничная пыль, взвешенная в воздухе, воспламеняется, когда вы зажигаете лампу, сигарету, что еще ... Пшеничное зерно не горит, пыль горит.


- Почему ?


- Потому что это так. Вы можете сжечь все, что угодно, если разложите его на достаточно мелкие частицы и достаточно кислорода для горения. С моими спичками в эстафете первый импульс тока должен был вызвать огонь. Все запасы кислорода «Салюта» были в топливе для сгорания. Но горело быстрее. Быстро, как взрыв.


От станции осталось только несколько крошек лома. Все это полностью разрушено облаком пыли ... Теперь это кажется мне невероятным. И все же это так.


- Ник! - кричит Мартина. Меня тошнит !


Я смотрю в окно и сразу понимаю, от чего ей тошно. Когда "Союз" был катапультирован взрывом, он начал вращаться. Земля и звезды так безумно проносятся сквозь иллюминатор, что мне приходится закрывать веки, чтобы найти какое-то подобие структур.


- У нас проблема, Мартина. Но я считаю, что AX может это преодолеть.


Я залезаю в карман и вытаскиваю свою маленькую сумку для радио. Я буду


назовите его спутником AX. Это первый раз, когда у меня будет возможность увидеть, как этот маленький гаджет работает в космосе. Кроме того, я впервые вернулся с миссии с сумкой, которая была у меня изначально.


- Нииик! Чувствую себя плохо: думаю, что собираюсь ...


- Нет. Особенно в шлеме. Вы можете задохнуться. Подожди, я герметизирую кабину. Вы можете снять его.


Я смотрю это. Она нерешительно открывает шлем и впускает воздух из капсулы "Союза". Видя, что ей легче, я устанавливаю свое устройство и кодирую запрос на срочный звонок с Хоуком.


Нет ответа.


Пробую другой код. Из капсульных динамиков доносится треск. Вот и ответ. Мое сообщение получено.


- Измените частоту. Переключитесь в режим 23, спросите у местного радиотехника.


Оперативно выполняю указанную модификацию. Через несколько секунд в кабине эхом разнесся голос босса.


- Отличная работа, N3. Поздравляю. Наши радиолокационные отчеты показывают, что отражатель и космическая станция были разрушены.


- Они не сообщают об уничтожении Мизанова, сэр. Но я надеюсь, что моего слова вам хватит.


- Конечно, N3. Это хорошие новости. Что касается вашей непосредственной проблемы, мы недавно получили чертежи нового Союза, в котором вы путешествуете. Наши специалисты в настоящее время работают над процессом угона, который не позволит советским сигналам добраться до вас.


Затем старик посмеивается и добавляет:


- Эта новая модель была спроектирована как шаттл для перевозки людей, а также грузов. Воспользуйтесь дополнительным пространством, пока мы работаем.


Чтобы успокоить Мартину, я спрашиваю:


- Значит, вы можете нас посадить без проблем.


- Об этом позаботятся наши специалисты. Что-нибудь еще, Ник?


И вдобавок я имею право на «Ника». Это действительно отличный день.


- Да. Хотелось бы узнать, что произошло на Байконуре. Я ничего не слышал от Мизанова, кроме того, что ему удалось взлететь.


- В основном пострадали топливные установки. Огонь от баков мог нанести серьезный ущерб стартовым площадкам, но они немедленно взяли его под контроль. Все средства безопасности, развернутые во время взлета, все еще были на месте. Что касается компрессора жидкого кислорода, то в наши дни это почти обычное потребительское устройство. Им потребовалось всего несколько часов, чтобы установить новый. Но у меня есть фотографии повреждений, я покажу их вам, если хотите.


- С удовольствием, сэр. Что касается нашей ситуации, можно ли что-то сделать самим? Вращение капсулы доводит нас до тошноты .


«Я передам тебе Гоби», - сказал Хоук. Он скажет вам, что делать.


- Привет! Картер? Ты там ? Все еще в целости и сохранности? - спрашивает выдающийся ученый.


Со всеми комплиментами, похвалами и т. д., Которые есть у отца Гоби, я уверен, что вы могли бы из них выстроить стену от Вашингтона до Филадельфии.


- Пожалуйста короче. Поскольку я еще не отдал свою судьбу в ваши руки ...


- Все в порядке, Картер! Пожалуйста, оставайтесь вежливым! В противном случае я приготовлю образец турбулентности, когда вы снова войдете в атмосферу, и расскажу вам об этом.


- Вы бы так поступили, зная, что я в компании восхитительной молодой женщины?


- О нет, я был бы неправ. Но я не знал, Картер.


- Но, - продолжает Гоби, - возникает другая проблема. У вас есть свободные руки, чтобы сделать что-нибудь?


- Ой ! Мартина дышит, напрягщись.


- Мы справимся, Гоби.


- Хорошо, давайте будем серьезными. Под левой стороной приборной панели вы найдете жгут проводов, окруженный бело-красным пластиком. Отрежьте синий кабель и подключите его к ...


Гоби ведет мне инструктаж минут десять. Я строго следую его инструкциям. Затем я прохожу все, и мы вместе подводим итоги для большей безопасности.


«Все выглядит аккуратно», - заключил Гоби. Приятной прогулки. Я верну тебя, Хоуку. У него все еще есть для вас хорошие новости. Привет, Картер!


- Чао, друг!


Босс вступает во владение телефоном.


. Тебе придется пробыть на орбите добрый час. Мы не сможем вас пригласить раньше. Технические причины.


- Мне это покажется долгим, сэр. И нам совершенно нечем вам помочь?


- Вообще ничего. Гоби берет дело в свои руки. Но я уверен, что вы найдете что-нибудь, чтобы убить время на борту этой капсулы ...


Ястреб испускает гнусавый смешок и прерывает звонок. Я переворачиваюсь на койке, и это поднимает меня в воздух. Гоби уже заглушил двигатели. Вот я снова на орбите и в невесомости. С Мартиной.


Очевидно, это дает мне представление. Идея, так тонко предложенная Гоби и даже Ястребом.


Я действительно хочу побаловать себя еще одним опытом, который у меня, вероятно, не будет возможности повторить в ближайшее время. Поворачиваюсь к Мартине и вижу, что даже спрашивать не стоит.


Она уже сняла скафандр и расстегивает тунику. Как только они высвобождаются, ее маленькие груди в форме дыни восхитительно убаюкивают отсутствие гравитации.


Без сомнения, она в порядке со мной на орбите.



Конец.





Картер Ник


Стронциевый Код



Оригинальное американское название:


THE STRONTIUM CODE


СТРОНЦИЕВЫЙ КОД


Перевод Льва Шкловского.


ПРОЛОГ



Пройдя через ворота гауптвахты, морской пехотинец 1-го класса Лоуренс Альбион быстро смотрит на главный вход в посольство США в Кувейте. Стоянка пуста, и Альбион знает, что большинство сотрудников вернутся на работу только после трех.


Он кивает своему другу, капралу Дональду Нельсону, также известному как Джигс:


- Все нормально, - сказал он.


Джигс улыбается. Он встает, ставит ногу на стул, вытаскивает из резинки носка смятую пачку Camel и предлагает Альбиону сигарету.


После первой затяжки Альбион появляется на пороге и снова осматривает помещение. Все спокойно. Никто не может подойти и помешать им спокойно покурить или придраться к их одежде. На парковке по-прежнему тихо, по проспекту Бенейд-аль-Гар почти не проезжают машины. В середине лета, в середине дня, столица богатого нефтяного эмирата выглядит мертвым городом.


Термометр показывает 38 ° внутри, но снаружи он как минимум на десять градусов выше. Альбион потирает руки и говорит:


- Осталось двадцать девять дней!


- Да, скоро дембель, - серьезно сказал Джигс.


Он кивает, чтобы показать, насколько он ценит важность события.


Он спрашивает. - Скажи мне, Ларри, что ты собираешься делать в первую очередь, когда вернешься домой?


Что он собирался делать? За свои почти три года работы в посольстве США в Кувейте Альбион не переставал думать об этом.


- Поездка в Колорадо, в Эстес Парк. На высоте выше 3000 метров в середине августа все еще будет снег. С моим ребенком мы полностью разденемся. Мы будем искать самый большой сугроб, который сможем найти, покатаемся в нем и ...


Мучительный, нечеловеческий крик прерывает мечты Ларри. Разинув рот, он смотрит на дверь, потом на Джигса, потом снова на дверь.


Нельсон бросает сигарету, вскакивает за пистолетом и заряжает его. Альбион также встает и бросается по стопам Джигса, взводя свой PA. 45.


Снаружи их окутывает жаркая духота. Ошеломленный Ларри вынужден щуриться от ослепляющего белого света. Наконец, он разглядел массу, раскинувшуюся на дороге, менее чем в двух метрах от Джигса.


Сначала он думает, что это куча старых вещей. Затем, когда он видит кровь и клочки сырого мяса, желчь приливает к его рту. Кто-то, должно быть, убил животное и завернул его в грязные тряпки, прежде чем бросить перед посольством.


Но куча начинает вертеться, издавая вопли. Нельсона так сильно трясет, что он готов сделать непроизвольный выстрел. Чуть дальше Альбиона рвет.


- Боже ! Нельсон наконец восклицает, он мужчина!


Несмотря на его возмущенный желудок, Альбион не может оторвать глаз от ужасного зрелища. Он мужчина. Или, по крайней мере, то, что от него осталось. Волосы полностью исчезли. Высовывающиеся глаза кажутся готовыми выскочить из орбит. Из открытого рта высовывается опухший язык. Но самые ужасные - это лицо, шея и руки, покрытые сочащимися язвами, которые делают их похожими на куски сырого мяса.


Наклонившись вперед, готовый выстрелить, Нельсон осматривает улицу и фасады напротив.


Он кричит. - Врача! Срочно!


Очередной пронзительный вой пронзает Альбион до глубины души. Эта кошмарная сцена ошеломляет его.


Страдая от вида смерти, он едва слышно бормочет:


- Гребаные арабы! Ублюдки!


- Давай, Ларри, вызови врача, черт возьми!


На ватных ногах, Альбион разворачивается и бежит к столбу. Его рука дрожит, когда он берет трубку:


- Посольство Соединенных Штатов. - объявляют приятным голосом.


Голос Альбиона колеблется между фальцетом и икотой:


- Предупреждение у главного входа! Пошлите медика и подкрепление. Быстро !


Он присоединяется к Нельсону, который становится на колени рядом с человеческими останками.


- Джиги! он говорит.


Но он действительно не хочет подходить. Примерно в десяти метрах чувствуется непреодолимый сладкий запах гнилой плоти.


- Бета-бочка, - говорит раненый.


Его голос хриплый, но вполне понятный.


Словно рефлекторно, он сжимает Нельсона за рукав, который инстинктивно с отвращением вздрагивает, глядя на кровавые полосы, которые пальцы человека нарисовали на его хрустящей униформе.


- Бета-бочка, - повторяет незнакомец. Акаи Мару ... была бета ... они заставили меня это сделать ...


- Что он говорит ? - спрашивает Альбион.


Нельсон качает головой:


- Я не знаю. Так где этот медик?


Стон мужчины почти стал неслышным:


- Бета-баррель… Бета-баррель… они заставили меня это сделать… Бета-баррель. Акаи Мару ...


Альбион приближается, он пытается понять:


- Что за ..., - начинает он.


Внезапно раненого потрясло: в судороге он выгнул спину и упал замертво на дороге. Его зубы стискивают язык, и по щеке течет струйка крови.






ПЕРВАЯ ГЛАВА



Снег мелкими хлопьями падает на грязную подъездную дорожку, уносимую порывами ледяного ветра. Я смотрю на заднюю часть здания, ослепленную резким светом фонарного столба в углу дома. Вдали слышится гул транспорта. Меланхоличный тембр звонка меня на мгновение отвлекает. Я думаю о рождественских праздниках, когда дверь распахивается. Я выхожу из-за своего деревянного ящика и освобождаю предохранитель своего люгера.


Краем глаза я вижу движение на крыше. Слишком поздно. Сильный удар попал мне в плечо. Я падаю назад, и мое оружие крутится над моей головой.


- Упражнение закончено! лает громкоговоритель.


Снег перестает падать. Ветер утихает. Когда загораются неоновые огни, из-за угла дома появляется Стэн Филипс. Раскрывая лицо в широкой кривой улыбке, директор по тренировкам хромает.


С большой непривязанностью я встаю, стряхиваю пыль с одежды и вкладываю в ножны тренировочное оружие, стреляющее безвредными резиновыми снарядами. Я уйду с несколькими синяками от обеих пуль. Самое болезненное - терпеть неудачу.


С крыши дома офицер-инструктор машет рукой, вкладывая оружие в ножны. Он одет в черное, и мощный свет, падающий мне прямо в глаза, сделал его совершенно невидимым.


"Вы бы уже догадались! - говорю я себе в бороду. Если бы это не была симуляция, вы бы уже были мертвы. Теперь вы можете быть готовы день или два слушать суку Филипса о своем достижении ... "


Поскольку у него всегда есть под рукой резкое замечание, я решаю промолчать:


- Приятного внимания!


Захваченный, замученный, почти убитый в Чехословакии в начале 1960-х, ему удалось сбежать, сохранив большую часть своего тела и весь свой мозг.


Все агенты оказывают ему уважение, которого он явно заслуживает, но опасается его едкого юмора.


Он протягивает мне металлическую руку в кожаной перчатке. Я хватаю его и жду давления. Но ничего.


- Удар света был ярким примером Фейерверка 1. Вы никогда не должны были на него поддаваться.


- Наши ошибки - это наш опыт ...


«Это чушь собачья», - решительно заявляет Филипс.


Он берет меня за руку и ведет к большой железной двери, которую открывает. Когда мы выходим из ангара, нам светит солнце Аризоны.


Я пробыл на базе отдыха, фитнеса и тренировок AХ около Феникса, штат Аризона, в течение трех недель и чувствую себя лучше всего.


- Дэвид звонил десять минут назад, - объявляет Филипс, когда мы идем к стойке регистрации и транспортному центру.


Он приглашает вас в Вашингтон как можно скорее.


- Миссия ?


Дэвид Хоук - железный человек, возглавляющий АХ. АХ, сверхсекретная организация, была основана после того, как охота на ведьм Маккарти нанесла смертельный удар по эффективности тайных действий ЦРУ. Маккарти считал, что коммунист прячется в источниках каждой организации в Америке. Он также был убежден, что все полицейские организации, в том числе ЦРУ, пронизаны «красными» и, следовательно, необходимо внимательно следить за ними.


ЦРУ выполняет свою работу - исследует, собирает, сопоставляет и анализирует данные - а мы делаем свое: выполняем секретные миссии.


- Не знаю, миссия ли это, - отвечает Филипс. Он мне не доверял. Вместо этого он спросил меня, как я тебя нахожу.


- А что ты сказал?


Филипс неоднозначно улыбается мне.


- Я сказал, что ты в отличном состоянии. Конечно, последнее упражнение еще не закончилось ...


На этот раз он откровенно взрывается смехом.


Я не могу найти, что сказать, и мы молча заканчиваем путешествие. Филипс останавливается перед дверью длинного, очень современного одноэтажного здания, в котором размещаются сотрудники службы пробации.


- Твоя одежда упакована. Водитель встретит вас через две минуты и отвезет в аэропорт.


- Он рассказал вам какие-нибудь подробности?


Серьезное выражение проявляется в точеных чертах Филипса. Он обращает на меня взгляд:


- Всего одну, но я бы хотел, чтобы он сказал тебе сам.


Упрямо жду:


«Ты вернешься сюда через двадцать четыре часа», - наконец говорит мне Филипс. Может быть, даже раньше.


- Сюда ?


Он кивает.


- Дэвид попросил меня познакомить вас с упражнениями несколько своеобразного типа.


- Так вы знаете, в чем состоит моя миссия?


- Нет, уверяю тебя, Ник. Он просто сказал мне, что хочет немедленно увидеться с вами, а затем отправит вас сюда для обучения на специальном оборудовании.


- Что за материал?


Но Филипс закрывается и качает головой:


-Я не могу вам сказать больше, Ник. Вы увидите это, когда вернетесь. Желаю хорошей поездки !


- Спасибо, - говорю я немного раздраженно.


На стойке регистрации санитар вручает мне чемодан, путевку и билеты на самолет. Через минуту водитель уже здесь.


*


* *


AХ работает под прикрытием информационного агентства Amalgamated Press and Wire Services. Наша организация, как полноценное информационное агентство, далеко не незначительна. По важности он идет сразу за Associated Press, United Press International и Reuter Agency.


Само собой разумеется, что пресс-служба в основном используется для сокрытия другой нашей деятельности.


После проверки содержимого моего чемодана дежурный охранник позволяет мне подняться на лифте на четвертый этаж, где находится офис Хоука. Он сразу меня принимает.


Дэвид Хок снял вечное пальто и закатал рукава рубашки. Галстук расстегнут, его ноги упираются в оконную полку, а глаза смотрят на север, в соответствии с отелем «Дюпон Плаза» и посольством Аргентины. Его голова окутана ореолом сигарного дыма.


«Рад, что ты смог сделать это так быстро, Ник», - сказал он обманчиво мягким голосом.


Я сижу перед его загроможденным столом. Хоук звонит своему секретарю:


- Заблокируйте меня наверху на час, мисс.


- Хорошо, - отвечает голос в домофоне.


- Переадресовывать телефонные звонки, включать фотоэлементы, а также блокировать лифт, - добавляет он.


- Хорошо, сэр, - с явным удивлением повторяет секретарь.


Хоук откидывается на спинку стула и несколько секунд смотрит на меня. Но он меня не видит. Через некоторое время он моргает и кладет свою вонючую сигару на край пепельницы, переполненной окурками.


- Прежде всего, я хочу вам сказать две вещи, - начинает он. Тогда у вас будет выбор между принятием или отказом.


Я не вздрагиваю. Но мое сердце начинает колотиться в груди. Его заявление поразило меня, и я думаю, что продолжение будет еще более захватывающим. Ястреб не имеет обыкновения позволять своим элитным убийцам выбирать, принимать или отклонять задание.


- Во-первых, он является директором АХ, эта работа столь же важна, сколь и деликатна. Во-вторых, это чрезвычайно опасно. Он, наверное, самый опасный из всех, кого мы казнили на сегодняшний день. В результате у вас будет возможность сказать да или нет.


- Да как угодно будет ...


Ястреб перебивает меня взмахом руки:


- Так что подожди, пока не услышишь больше.


Он кладет папку на стол, открывает ее и вынимает две картинки, переданные с белинографа, которые передает мне. Мне трудно подавить рвоту. На обеих фотографиях показаны практически неузнаваемые останки человека, по-видимому, мужского пола. У них больше нет волос. Глаза выпучены. Опухший язык высовывается изо рта, и вся поверхность тела покрывается сырыми язвами.


- Это большой ожог?


«Радиоактивное заражение», - лаконично отвечает Хоук.


Я возвращаю ему его фотографии, которые он кладет в картотечный шкаф, не глядя на них.


«Тот, кто примет миссию, вполне может закончить тем же самым», - объясняет он.


- Есть ли у нас другие средства действия?


- Нет.


- В таком случае, сэр, расскажите мне все, что знаете.


Хоук со вздохом смотрит на меня:


- Вчера вечером в восемь часов по нью-йоркскому времени этот несчастный мужчина упал перед главным входом в наше посольство в Кувейте. Дозорные, стоявшие на страже, приняли его последние слова.


Наклонившись вперед, он снова открывает свой картотечный шкаф, берет из него лист бумаги и начинает читать:


- "Бета-бочка ... бета-бочка ... Акаи Мару ... бета-бочка ... они заставили меня это сделать ... бета-бочка ... Акаи Мару. Вот что сказал этот человек. Спустя несколько мгновений он умер.


- Вы знали, что имел в виду тот знаменитый Акаи Мару?


- Это корабль. Супер-танкер, плавающий под ливийским флагом, но принадлежащий крупному японскому фонду в районе Иокогамы. Два дня назад он уехал из Кувейта в Бейкерсфилд, штат Калифорния. Он перевозит двадцать три тысячи тонн сырой нефти.


- А бета-баррель?


«Это стандартный пакет стронция-90», - устало отвечает Хоук. Он весит около 50 кг и состоит в основном из свинцовой защиты.


- Стронций 90? Это то, что убило человека перед посольством?


- Изотоп стронция массой 90 - самый опасный элемент в радиоактивных осадках. Он также используется в некоторых ядерных реакторах. Он имеет период полураспада на атоме двадцать восемь лет, что означает, что он остается активным в течение как минимум столетия.


- Значит, мужчина на фотографии столкнулся с этой штукой.


- Это то, что мы предполагаем.


- Вы знаете, кто это был?


- Еще нет. Мы пытаемся идентифицировать его там. В любом случае можно сказать наверняка, что он был арабом.


- Где он нашел…?


- Мы не знаем, Ник. Насколько нам известно, на Ближнем Востоке их быть не должно.


Внезапно связь кажется мне очевидной.


- Акаи Мару! Стронций 90 находится на борту танкера, и он остановится в Калифорнии!


- Мы не уверены, но это правдоподобно.


- Почему бы не перехватить корабль в открытом море и не вернуть бочонок?


«Президент против этого по нескольким причинам», - говорит мне Хоук. Во-первых, корабль японский. Вмешательство ВМС США будет расценено как акт пиратства и даже агрессии. Во-вторых, если один или несколько членов экипажа задействованы, они могут легко выбросить бочонок за борт, прежде чем мы успеем пошевелиться.


Катастрофа будет ужасной. Одной бочки стронция-90 хватило бы, чтобы заразить весь Индийский океан!


Моя миссия кажется мне все менее привлекательной ...


«Кроме того, - продолжил Хоук, - даже если флоту удастся забрать бочонок, мы никогда не узнаем, откуда он и куда идет».


- Вы не возражаете, что я курю, сэр?


- Пожалуйста.


Пока я зажигаю свой NC, Хоук достает бутылку бренди. Он наполняет два стакана до краев и предлагает мне один. Никогда раньше я не видел, чтобы босс пил в своей святая святых, но сейчас не время для таких замечаний.


Я опорожняю свой стакан залпом. Он сразу наполнил мне его, он обычно так мерял; это потрясающе. Затем он глотает коньяк и наливает себе второй глоток, такой же щедрый, как и первый. Наконец он снова заговорил глухим голосом:


- Ты понимаешь, что тебе нужно делать, Ник?


Я киваю и делаю глоток, чтобы успокоиться. Но у меня ком в горле.


- Вы принимаете ?


Я киваю и снова киваю.


- В вашей миссии будет четыре очка. Первое: выяснить, откуда поступает стронций-90. Теоретически получить его на Ближнем Востоке невозможно. Второй: выяснить, кто поместил его на борт «Акаи Мару», если он там находится. Умерший у посольства не мог действовать в одиночку, мы в этом уверены. Третье: узнать, куда его везут и почему. Четвертое: Его надо украсть.


- И все это, конечно, без неудобств для японцев?


- Конечно. И не нарушая хрупкого баланса, который царит в странах ОПЕК.


- А как насчет фактора времени, сэр? Если я правильно понял, судно уже сорок восемь часов в море ...


Лицо Ястреба внезапно потемнело:


- Признаюсь, не знаю. В игру вступает слишком много элементов. Если бы дело было просто в перехвате судна и извлечении бочки до того, как оно окажется в Калифорнии, у нас было бы много времени впереди. Оно не войдет в порт восемнадцать дней.


- По какому маршруту оно едет, сэр?


- Аденский залив, Красное море, Суэцкий канал, Средиземное море. Затем оно пересекает Атлантику и проходит через Панамский канал к побережью Калифорнии. Мы подвергаем его постоянному мониторингу. Само собой разумеется, издалека. Если к нему приближается другое судно, важно, чтобы мы это знали. Но если бочонок на борту и менеджер (-ы) узнает, что один из них говорил перед смертью перед нашим посольством, проблема может быть ... ну, серьезной ...


Я могу сказать, что есть еще кое-что: это видно в глазах Хоука. Он еще не сказал самого главного.


- А также? - осторожно говорю я.


Он снова долго смотрит на меня, прежде чем ответить.


- При нормальных условиях обращения бета-бочки не могут протекать.


- Но что потом ...


Есть от чего содрогаться.


- Боже !


- Да, мужчина мертв. По его словам, радиоактивное заражение. Либо бочонок протекал, либо его по какой-то причине открыли.


Это главная проблема. Мы здесь. Счастливая перспектива. Даже чрезвычайно чувствительный счетчик Гейгера не помешает мне случайно оказаться на пути к бочке. Так что будет поздно. У меня будет такой же жалкий финал, как у жертвы на фотографиях.


Ястреб все еще говорит. Я возвращаюсь в реальность.


- Военно-морской флот будет поддерживать связь, чтобы помочь вам в случае необходимости. Она будет в вашем распоряжении для любого вмешательства в любое время и в любом месте.


- Я собираюсь сесть на танкер?


- Это будет зависеть от тебя, Ник, а точнее, от того, что тебе удастся узнать в Кувейте.


- Думаю, у меня не будет прикрытия. Нет законного предлога, чтобы попасть на борт?


- Мы не можем позволить кому-либо заподозрить, что мы гонимся за бета-версией.


- Но мы даже не знаем, на борту ли она, сэр.


- Мы полагаем, что нет, - признает Хоук. Вам решать.


«Филипс сказал мне, что мне нужно вернуться в спортзал для упражнений со специальным оборудованием», - сказал я, вставая.


Хоук смотрит на меня, протягивая мне папку.


- Возьми. Отдел по политическим вопросам добавил определенную информацию о ситуации на Ближнем Востоке и, в частности, о террористических организациях.


«Прочтите документы на досуге», - добавляет Хоук. Они будут короткими. Филипс ждет вас с оборудованием для обнаружения радиации, и я попросил его дать вам некоторые навыки работы. Это будет нелегко.


- Сомневаюсь ... Хорошо, сэр, я вылетаю завтра утром первым же самолетом.


- Нет. Немедленно сходи к Эндрюсу. Для вас приготовлен еще один вид транспорта. Перед отъездом отдадите оружие оружейнику. Он позаботится о том, чтобы его доставили их в Кувейт дипломатической сумкой, и вы найдете его в посольстве.


За дверью останавливаюсь и поворачиваюсь к боссу.


- Как вы думаете, они хотят сделать бомбу?


- Откуда ты знаешь, Ник? На сегодняшний день на территории Соединенных Штатов не было совершено никаких актов международного терроризма, и мы понимаем, что это будет продолжаться.


- Мое вмешательство может их насторожить, верно?


- Вот почему тебе нужно быть очень осторожным, Ник. До скорой встречи.


*


* *


На тренировочной базе меня ждет Филипс. Он не дает мне ни минуты отдохнуть или даже открыть багаж. Меня заставляют надеть черный комбинезон, тонкие кожаные перчатки и туфли на мягкой резиновой подошве. Затем я сажусь в джип, который везет меня в пустыню Аризоны, в восьми или девяти километрах от базы.


Уже восемь утра, когда мы останавливаемся в сотне ярдов от экстравагантного сооружения. Вы можете разглядеть строительные леса, телеграфные столбы и то, что мне кажется гигантскими гребными винтами. Также есть огромная металлическая пластина, похожая на рекламный щит, высотой около двадцати четырех метров.


Я спрашиваю. - Боже правый, а что это означает?


- Большой нефтяной танкер, развивающий двадцать узлов при встречном ветре силой 5 баллов в относительно спокойном море, - ответил Филипс. Это все, что мы смогли сделать за такое короткое время.


Выйдя из джипа, мы пешком подходим к огромному строению, окруженному десятком техников. Столбы с прочными растяжками по обе стороны от металлической стены поддерживают электродвигатели больших вентиляторов.


Примерно в двадцати метрах от панели узкая площадка, образующая изогнутую линию, начинающуюся от земли, затем крутой ступенькой, заканчивается мысом. Он около трех метров и высотой пятьдесят.


В правом верхнем углу металлической пластины мощный белый прожектор прорезает ночь. Его луч, направленный в сторону, наружу, подчеркивает темноту, окутывающую высокую стену.


Подойдя к маленькой платформе, я обнаруживаю, что большая веревка соединяет ее с вершиной стены.


Указывая на внушительный вал, Филипс объясняет:


- Моя проблема заключалась в том, чтобы отправить вас инкогнито на гигантский танкер. Вы не можете прыгнуть с парашютом или подняться на ракетоносце НАСА. В любом случае вас бы заметили на радаре, если бы не невооруженным глазом.


Один из техников вышел из брезентового грузовика и подошел к нам, нагруженный большим рюкзаком и связкой ремней, которые должны быть ремнями безопасности.


«Единственное решение - перебраться через перила», - сказал я.


- Точно.


Филипс ударяет искусственным кулаком по основанию платформы и добавляет:


- Это башня полупогруженной подводной лодки. Подводная лодка не сможет приблизиться к танкеру более чем на восемнадцать ярдов из-за сильных водоворотов. И даже на таком расстоянии ему придется играть с огнем. Если море бурное, ему, возможно, придется стоять в сорока пяти или пятидесяти ярдах от него. В этом случае ваши шансы на успех, которые мы оцениваем в пятьдесят процентов при правильных условиях, упадут до двадцати, может быть, даже десяти процентов.


- Очаровательно…


Филипс смотрит на меня с натянутой улыбкой, прежде чем ответить:


- Рискованное дело ! Все мы знаем, что это такое ...


К нам присоединился техник. Филипс проводит презентации.


- Ник Картер. Стэн Фенстер, ответственный за ваш инструктаж и координацию симуляционных упражнений.


Мужчина кладет сумку, и мы пожимаем друг другу руки.


- Для учений у вас будет спасательный круг, - объявляет он. Но, разумеется, в день большой премьеры мы не сможем вам предложить эту роскошь. Повернись, пожалуйста.


Фенстер натягивает ремни на мои плечи, талию, а затем между ног. Все карабины сходятся у меня на груди, прикрепленные к подвижному кольцу, как у альпинистов.


«Сумка весит ровно двадцать один килограмм семьсот», - говорит мне Фенстер, кладя ее мне на спину. Сегодня она забита камнями, но в день высадки в нем будет находиться мощный детектор излучения, радиационный костюм - громоздкий, но легкий -, коротковолновый трансивер, легкий пистолет-пулемет Узи с семью зарядными устройствами по сорок пять патронов и, конечно же, , продовольственные пайки.


Отрегулировав ремни сумки, я смотрю на высокую металлическую стену, воображая, что карабкаюсь по ней. Не здесь, конечно, а в море, потому что оно будет рассекать волны со скоростью более сорока километров в час, возможно, посреди дьявольского шторма ...


- Как вы думаете ? - спрашивает меня Филипс.


- О, это не имеет значения. Пошли!


Фенстер повторяет. - Пошли!


Я чувствую некое удовольствие в его голосе.


Он опережает меня на вершине платформы


50 метров - надводная часть башни подводной лодки.


Он вставляет крупнокалиберную ракету в патронник довольно внушительной короткой и компактной винтовки. В конце ствола появляется грейфер с мягкой подкладкой, дополненный тонким канатом, намотанным на катушку.


«Это причальная линия», - сказал мне Фенстер. Ракеты в два раза превышают стандартный калибр. Но этот аспект работы вас не касается. Об этом позаботятся парни из ВМФ.


Он крепко втыкает винтовку в изгиб плеча, целится в стену и нажимает на курок. Взрыв оглушает нас, и отдача чуть не сбивает Фенстера. Моя очередь улыбаться.


Грейфер вращается по рельсу, и катушка с пронзительным визгом разматывает трос.


Фенстер восстанавливает равновесие, устраняет провисание веревки и фиксирует набор рукояток и ножек.


- Освобождая ручки, вы позволяете им скользить по веревке, - объясняет он мне. Когда вы сжимаете его, челюсти сжимаются, а захват не двигается. Вы держитесь за верхний хват с силой руки и тянете нижний вверх, затем переносите вес тела на ступни и сдвигаете захват вниз. И так далее. Это работает почти как лестница.


- Да, почти, - иронично говорю я.


Он бросает на меня проницательный взгляд:


- Вопросы ?


Я отрицательно качаю головой. Он протягивает мне ручки. Я натягиваю кабель, который кажется тугим.


- Сегодня у тебя есть спасательный круг, - начинает Фенстер, но ...


Я снова качаю головой, и он останавливается на полпути.


«Я не хочу полагаться на безопасность, которой у меня не будет на поле», - сказал я.


У меня пересохло в горле, и рюкзак на моей спине, кажется, потяжелел вдвое за секунды.


- Хорошо, - ценит Фенстер со своей вечной улыбкой. Вентиляторы создают прерывистый ветер силой в среднем от 5 до 6 баллов. Но будьте осторожны, будут колебания до 9 баллов по шкале Бофорта, то есть более семидесяти пяти километров в час. Мы стремимся разместить вас в максимально приближенных к реальности условиях.


- ХОРОШО.


- Удачи ! Пожелайте мне, Фенстер, прежде чем дважды подряд нажать кнопку передачи на рации.


Большие пропеллеры трогаются с места с металлическим щелчком. Начинает дуть порывами сильный ветер, временами угрожая снести нас с платформы. Говорить уже невозможно.


Очевидно, удовлетворенный эффектом, Фенстер широко улыбается. Он поднимает большой палец, чтобы дать мне толчок, и подбадривает меня твердым шлепком между лопаток.


Я пробыл там надолго, чтобы оценить силу ветра, вес моего рюкзака и качество захвата скользящих ручек. Затем я продвигаю механизмы как можно выше по веревке, забираюсь на перила и позволяю себе уйти в пустоту.


Внезапно сильный порыв ветра заставляет меня качнуться очень далеко влево. Я только что оправился от рывка и смог заклинить ногу, когда столкнулся с металлической стеной.


Вынужденно, словно уколотый жалом, я лезу, стиснув зубы, сжимая руками верхнюю ручку. У меня есть сумка, которая весит тонну и тянет меня вниз. Порывы заставляют меня кружиться и трепыхаться вправо и влево, как бумажная игрушка посреди циклона.


Подвергнутые этим ужасным нагрузкам, мои единственные ориентиры - это затишье, которое позволяет мне двигаться вперед. Когда торнадо утихает, я поднимаюсь без особого труда. Но с каждым порывом вы должны останавливаться и ждать, цепляясь за ручки, как мидия на своем камне. Как это будет в реальной жизни! С вихрями, которые будут разбивать борта корабля. Не говоря уже о крене и тангаже ...


Если случится очень сильный удар, я закончу свою карьеру, выброшенный на борт огромного нефтяного танкера, - мрачная перспектива. Но того стронция-90, который может быть на борту «Акаи Мару», больше не будет.






ГЛАВА II.



Отправляясь из Вашингтона, вам нужно сделать пол-оборота земли, чтобы добраться до Кувейта. Страна [2] меньше штата Нью-Джерси, а ее население [3] составляет менее одной трети населения Чикаго. И все же эта крошечная страна на берегу Персидского залива - одна из крупнейших в мире.


Нефть, лежащая под песками этого пустынного эмирата


составляет одну пятую известных мировых запасов.


Когда я выхожу из устройства TWA, Пол Бридли, директор по связям с общественностью нашего посольства, ждет меня в ультрасовременном терминале возле таможни.


Полдень по местному времени. Но мои внутренние часы упорно устанавливаются на время Вашингтона, то есть около 3 часов ночи. Я устал, и у меня только одно желание: все забыть на несколько часов. К сожалению, мне достаточно взглянуть на Бридли, чтобы понять, что день будет нелегким.


Мужчина невысокого роста, полностью лысый, с округлым, почти женственным телом. Он сразу меня замечает и бросается ко мне с протянутой рукой, радостно кричит на удивление громким и глубоким голосом:


- Мистер Картер, добро пожаловать в Кувейт! Разрешите представиться: Пол Бридли, руководитель отдела по связям с общественностью. Надеюсь, у вас была хорошая поездка?


Люди вокруг прыгают, удивленные его криками. Мы становимся в центре внимания. Я шепчу так тихо, как могу:


- Полет был болезненным, но все равно спасибо.


- Большого босса сейчас нет, но я уверен, что Ховард сможет принять вас как следует. Не каждый день у нас появляется новый высокопоставленный чиновник, и, поверьте, у нас нет недостатка в планах на вас!


Все еще говоря во весь голос, Бридли берет меня за руку и ведет к таможеннику, стоящему за прилавком.


Он говорит. - Амаил аль-Мулва аль-Хафат! Мне приятно представить вам мистера Николаса Картера. Его прикомандировали сюда, чтобы помогать нам в делах.


Аль-Хафат кланяется мне, затем протягивает руку, чтобы увидеть мой паспорт. Он почти не смотрит на дипломатическую визу, которую мне дал Хоук, ставит штамп на странице и возвращает ее мне.


«Мистер Бридли сказал мне, что вы большой поклонник дискотеки», - сказал он. Моя молодая жена и я были бы счастливы, если бы вы согласились пойти с нами на ночь. Затем, оглядываясь через плечо: разве с вами не шла мадам?


Я пытаюсь сдержать гнев, задаваясь вопросом, какую чушь мог сказать Бридли этому таможеннику:


- Она присоединится ко мне через несколько недель.


«Я должен дать вам рекомендации по пребыванию», - очень вежливо объяснил мне Аль-Хафат. Поэтому я прошу вас уважать законы нашей страны. И теперь мне остается только пожелать вам приятного пребывания в Кувейте.


Через несколько минут Бридли забирает мои чемоданы на стойке дипломатического багажа. Бросив их небрежно в кузов потрепанного серого Шевроле, он выезжает и уносится прочь от здания аэровокзала.


Набравшись терпения, я даю ему выговор:


- Боже ! Я не уверен, что вы знаете о моей миссии, но вы могли бы и не собирать такое сено!


Бридли поворачивается ко мне. Его большой кусок глупой дыни сменяется умной улыбкой:


- Как мы знаем наших святых, мы чтим их.


- Так сказать?


- То есть, пока вы сохраняете вид толстого, резкого и веселого парня, это дает арабам чувство превосходства. Если вы когда-нибудь найдете что-то, что доставляет арабам большее удовольствие, чем чувство собственного превосходства над вами, дайте мне знать. Вы не представляете, сколько дверей можно здесь открыть, как идиот!


- Любопытный язык из уст представителя посольства!


- Я неправильно понял, мистер Картер. Я просто хочу сказать, что Запад заставил арабов пускать слюни так долго и так долго, что они счастливы отомстить, чувствуя свое превосходство. Я ничего не делаю, кроме как угощаю их этим маленьким удовольствием.


- Я понимаю. Все равно спасибо за прием ... Скажите, а вы знаете, зачем я здесь?


- Не в подробностях. За исключением того, что это было связано с беднягой, которого мы недавно нашли за дверью. Радиоактивное заражение, насколько я понимаю ...


- Кто еще знает?


Он спрашивает меня. - Знаешь что? О твоем прибытии? О смерти парня? Или отношениях между ними?


- Из всех.


- За смерть этого парня почти все сотрудники посольства. К вашему приезду, то же самое. Что касается связи между ними, то вряд ли кто-нибудь.


- Не будем ничего менять, и мне это подойдет.


Бридли отводит взгляд от дороги


обращаясь ко мне:


- Для меня тоже. Если вы не начнете взбалтывать слишком много грязи ... вы думаете об этом?


- Наверное.


- Никакого спокойствия, - заключил он с долгим, почти театральным вздохом.


Некоторое время мы едем молча, проезжая мимо мечетей современной архитектуры, в тени которых скрываются несколько убогих бараков. Однако в целом Кувейт с его сплоченными пригородами кажется новым и сияющим чистотой. Лишь местами сохранились следы кочевой жизни, которую местные жители вели на протяжении тысячелетий.


Бридли снова берет слово:


- Думаю, тебе понадобится транспорт, пока ты здесь.


Мы пересекаем порт и таможенный округ и въезжаем в город. Я думаю о сценарии, который Хоук подготовил для прикрытия. Я специальный следователь Комиссии по атомной энергии при Госдепартаменте. Радиоактивные материалы появились на Ближнем Востоке. Моя работа - выяснить, откуда они. Ничего больше. Отрываюсь от мыслей:


- Это правда. Еще мне понадобится водитель. Человек, которому доверяют.


«Вот машина, а я буду водителем», - предлагает Бридли. Надеюсь, вы можете доверять директору по связям с общественностью вашего посольства ... Если нет, то кому вы можете доверять? Может быть, вашему банкиру?


Я расхохотался:


- Вы нашли что-нибудь о личности погибшего?


- Зацепка, да. Но Ховард Маккуин, наш заместитель менеджера по работе с клиентами, расскажет вам все подробности. Он хочет сообщить вам лично.


Несмотря на его большой рот, мне нравится Бридли. Инстинктивно я ему доверяю и спрашиваю:


- Что за парень?


- Кто это ? Мертвый или Маккуин?


- Маккуин.


«Он настоящая заноза в заднице», - без колебаний отвечает Бридли. Но эй, он мой начальник ... Да и то, что он предан нашей родной стране, нечего сказать ...


- А что насчет местной полиции? Что ты ей сказал?


«Она ничего не знает, - говорит Бридли. Убрали тело в холодильник.


- Буквально ?


- Абсолютно. Он более загрязнен, чем активная зона ядерного реактора. Один из наших морских пехотинцев, который обращался с ним, скорее всего, скоро заболеет лейкемией.


- Это так плохо?


- Эх да. Как только врачи увидели труп, они положили его в морозильную камеру и отправились на дезинфекцию. Затем потребовалось восемь помощников, чтобы перенести морозильник из кухни в гараж для технического обслуживания автомобилей.


- А морпех?


- Ему дали обезболивающие и поместили в карантин. Маккуин хотел дождаться вашего прибытия, прежде чем репатриировать его.



Посольство Соединенных Штатов расположено в современном здании из камня и стекла на краю проспекта Бенейд-Аль-Гар. На крыше стоит лес передающих антенн. Когда Бридли подъезжает к главному входу, огромная парковка почти заполнена.


Мгновенно машину окружают четверо морских пехотинцев. Двое из них проверяют мои документы, а также бумаги Бридли. Этот приступ рвения, несомненно, призван изумить меня. Я инспектор Государственного департамента, и сотрудники службы безопасности стремятся произвести на меня хорошее впечатление, чтобы получить положительный отчет, когда я вернусь в Штаты. Сотрудники посольства, как я и ожидал, будут настороже, пока я не уеду. Очень хороший. Если все согласятся сотрудничать, не дрогнув, моя задача значительно упростится.


Наконец-то нас впустили; Бридли помогает мне нести два моих тяжелых чемодана, в одном из которых находится оборудование Филипса.


«Девяносто восемь процентов нашей работы - это большой бизнес», - объясняет Бридли, ведя меня по крытому переулку.


Он достает из кармана ключ и открывает тяжелую металлическую дверь.


- В остальном, - продолжает он, закрывая за нами дверь, - один процент состоит в решении проблем туристов, попавших в затруднительное положение. Два классических сценария - это храбрая женщина, которая идет по улице в шортах и ​​маленькой блузке, которую задержала полиция, или студент, у которого не хватает денег или паспорт просрочен.


Мы входим в большой вестибюль с рядами дверей справа и слева и


охраной в усиленном режиме.


Подчеркиваю, что остался еще один процент.


- Точно. После переворота в посольстве Тегерана мы вдвойне осторожнее относились к вопросам безопасности. Это один процент нашего бизнеса. Последний тлеющий удар был нанесен в тот день, когда один техасец - я думаю, он работал в Aramco - решил взорвать водоем в этом районе. Было проведено расследование, и выяснилось, что он был бывшим агентом ЦРУ. Вы бы видели взрыв! Это длилось несколько недель!


Идем по коридору к лифту, который, по словам провидца, находится на третьем этаже.


«Я говорю вам все это из-за Маккуина, - продолжает Бридли. Вы увидите, что я не солгал вам. Он настоящая заноза в заднице. Но мы должны признать, что как бизнесмен и как переговорщик он здесь на месте!


- Я здесь не для того, чтобы вести дела или вести переговоры ...


Но Бридли меня перебивает:


- Послушай меня, Ник. Ваше присутствие рискует, я имею в виду риск спровоцировать напряженность. Маккуин не чувствует себя удолетворенным своим положением заместителя поверенного в делах. Он друг Рейгана. Он действительно намеревается когда-нибудь быть назначенным послом, и всякий раз, когда он может, он пытается занять важную позицию.


Врываемся в лифт.


- Понимаешь, - продолжает Бридли, когда двери закрываются, - если он сможет обойти тебя, найти себя там, где исходят радиоактивные материалы, и выставить тебя похожим на идиота, это будет для него отметкой.


- Сохраняйте спокойствие. Но все равно спасибо за предупреждение.


После легкого рывка двери лифта открываются на третий этаж. Бридли подмигивает мне:


- Удачи !


Секретарша Говарда МакКуина объявляет, что нас примет ее босс. Я оставляю чемоданы у ее стола и спрашиваю Бридли:


- Другой морской пехотинец, который видел мертвого человека, все еще здесь?


- Альбион? Я вызову его в свой офис. Приходи ко мне, когда закончишь здесь.


- Спасибо.


Бридли выходит и уходит по коридору. Секретарь Маккуина объявляет меня по внутренней связи, а затем с вежливой улыбкой говорит:


- Вы можете войти, мистер Картер.


Я толкаю дверь в кабинет Маккуина. Он просторный, красиво меблирован и украшен толстым ковром. Маккуин - высокий сильный мужчина. У него густые черные волосы, густые брови и скрюченное лицо ... На несколько секунд мне показалось, что я стою перед товарищем Брежневым. Моложе, конечно. Но Маккуин разрушает чары, открыв рот.


«Добро пожаловать в Кувейт, мистер Картер», - говорит он, обходя свой стол с протянутой рукой и с улыбкой на губах.


Мы обменяемся крепким рукопожатием. У Маккуина стальной кулак. Он жестом предлагает мне сесть на стул и сам возвращается, чтобы сесть за свой стол.


- Так что там под небом Вашингтона? - сказал он с отчетливым южным акцентом.


- Нам там жарко. Ну, тут рядом ничего нет. Должно быть снаружи как минимум на 39 °!


- Термометр показывал ровно 44 ° в начале дня. Сегодня температура повышается.


- Мистер Бридли дал мне понять, что вы ведете дело с мертвым человеком.


Я хочу уладить этот вопрос как можно скорее, а затем найти комнату с кондиционером, чтобы вздремнуть.


«Верно», - мягко признал Маккуин, откидываясь на спинку стула. Вы приехали зря. Мне жаль.


Моему усталому мозгу требуется короткое время, чтобы понять значение его слов. Но когда это сделано, я чувствую, что принимаю ледяной душ.


- Как? »Или« Что?


«Я, конечно, представлю полный отчет», - невозмутимо продолжает МакКуин. Вы должны признать, что вас беспокоят без надобности.


Я пытаюсь контролировать свой голос:


- Хотите более понятно объясниться?


На его лице появляется неуверенность. Он быстро берет себя в руки и смотрит на часы!


- Мы должны получить полную информацию через несколько минут.


- Информирован? Но о чём?


- Игра не может уйти от нас. Наши люди окружают площадь.


Я вскакиваю со стула и кладу руки на его стол.


- Боже ! Что вы наделали ? Скажите мне немедленно!


- Но что это значит? - Мне не очень нравится ваш тон, дорогой сэр, - начинает Маккуин.


Я хватаю его за воротник рубашки и шиплю сквозь зубы.


- Я прямо уполномочен Президентом! Если хотите это проверить, позвоните ему прямо сейчас! Но, поверьте, это было бы самой большой ошибкой в ​​вашей карьере!


Маккуин падает в обморок:


- Но… но… я…


- Что вы наделали ? Скажи это быстро, пока не стало слишком поздно!


- Мертвого человека звали Аль-Мухтар. Фахд аль-Мухтар. Н ... мы думаем, что он был частью Ноябрьского Красного Кулака. Мы нашли след его любовницы. Она живет в Дасме.


- А твои люди там? У нее дома?


- Я… да, - сорванным голосом выпалил Маккуин.


- Адрес! Быстро ! Точный адрес!


- Эээ… rue Faïçal. Номер 27.


Осмотрительность и скорость, - посоветовал мне Хоук перед отъездом из Вашингтона. Если я не смогу быстро обыграть людей Маккуина, я смогу провести черту по первому из этих двух пунктов.


Я отпустил заместителя поверенного в делах, который тяжело рухнул на сиденье, ворвался в дверь и схватил мои сумки. Я успеваю только крикнуть:


- Где офис Бридли?


- Я… я… доб. 313, - заикается секретарь, протягивая дрожащим пальцем по коридору, в сторону, противоположную лифту.


Маккуин появляется на пороге. Он оправился.


Он взревел.- Кто ты, по-твоему, такой?


В ответ я крикнул ему:


- Немедленно отзовите своих людей!


Дверь Бридли открыта. Я нахожу его за столом, лицом к лицу с молодым человеком в форме ВМФ. На меня обращаются два ошеломленных взгляда. Нет времени знакомиться:


- В путь, Бридли! Быстро!


Бридли вскакивает со своего места и на удивление быстро устремляется по коридору вслед за мной. Маккуин спешит нам навстречу.


- Прекрати, Картер! Стой, приказываю!


Бридли вопросительно смотрит на меня:


- Куда мы идем ?


- Дасме. 27 rue Faïçal. Ты знаешь ?


- Отсюда минут пять.


Привлеченные шумом, несколько чиновников выходят из своих офисов. В свою очередь молодой морпех, которого я видел с Бридли, указывает носом на порог.


- Бридли! Маккуин взревел, когда мы направились к лестнице. Солдат, останови этих двоих!


Я слышу, как солдат бормочет, что он безоружен, когда я спускаюсь по ступенькам, за которым следует Бридли.


Он кричит мне, не останавливаясь - У Маккуина будет инсульт!


- Я бы хотел, чтобы он этого не пережил. Это лучшее, что с ним может случиться.


Через две минуты мы кидаемся в старый «Шевроле» Бридли. С завыванием шин он выезжает со стоянки задним ходом и проносится мимо носов морпехов, застрявших в изумлении.


Позволяя Бридли вести машину, я становлюсь на колени на переднем сиденье, открываю чемодан и хватаю Вильгельмину, не тратя времени на поиски своей кобуры. После загрузки я засовываю её под пояс, а затем открываю другой чемодан. Беру там сверхчувствительный счетчик Гейгера.


Проносясь по малолюдным улицам, Бридли краем глаза посмотрел на меня:


- У меня такое впечатление, что вы собираетесь пошалить.


- Напротив. Это то, что я хочу предотвратить любой ценой. Впереди еще много времени?


- Не более двух минут.


Проезжаем круговую развязку. На перпендикулярной полосе стоит знак на арабском и английском языках: Внутренний пояс.


Пройдя триста ярдов, Бридли поворачивает направо.


- Дасма, - объявляет он, замедляясь на поиски улицы Фаисал.


Мы оба замечаем ее одновременно. Еще мы находим, к сожалению, полдюжины военных машин и два отряда полиции.


Бридли подъезжает к одному из джипов. Чуть дальше улица перекрыта. Не дожидаясь, пока он выключит двигатель, выхожу из машины и мчусь к небольшой группе собравшихся там любопытных людей.


Офицер полиции Кувейта пытается помешать мне проехать. Я собираюсь пройти мимо него, но Бридли, подходя ко мне сзади, кричит что-то по-арабски.


Бесконечную секунду мужчина колеблется, его рука висит на рукоятке пистолета.


Наконец, он делает шаг назад, чтобы расчистить проход.


Мы подходим к двери здания, когда из него выходят двое очень молодых людей в снаряжении морской пехоты. Изможденные, они произносят потоки бессвязных слов, в которых повторяются слова «радиация» и «слишком поздно».


Сразу же их окружила еще дюжина кувейтских военных и полицейских. Бридли отталкивает двух солдат и идет к выходу из дома.


- Ну, Джон, что происходит? - спрашивает он одного из двух только что спустившихся морских пехотинцев.


Глаза мальчика широко раскрыты. Из уголков его губ стекает немного слюны.


- Джон, черт побери! Но что случилось? - повторяет Бридли.


- Я ... они все мертвы на втором этаже, - бормочет морпех. Как и другой. Они радиоактивны… Полностью заражены!


Напряженным голосом кричу:


- Бридли! Запретить доступ в дом. Я вернусь.


Его больше беспокоит состояние молодого морского пехотинца, чем мои приказы. Я бегу к его машине, открываю чемодан с оборудованием и торопливо вытаскиваю свой радиационный костюм.


Менее чем через минуту я натягиваю его на свою уличную одежду и иду обратно к толпе.


Бридли помогает мне поправить шлем и лямки, затем я надел большие перчатки. Я беру счетчик Гейгера и вхожу в здание по маленькой, темной и грязной лестнице. Шаг за шагом осторожно выхожу на второй этаж. Некогда быть героем.


Посреди узкого коридора открыта дверь. Я включаю свой счетчик Гейгера и подхожу к ней. Несмотря на толщину шлема, я отчетливо слышу такт стрелки, которая круто поднимается к красной области циферблата.


На пороге такт-так ускоряется, и очень быстро стрелка останавливается на слове «опасность».


В квартире три человека: двое мужчин и женщина. Они мертвы, и смотреть на них ужасно, как на труп на фотографиях Ястреба. У них больше нет волос, а их тела покрыты большими сочащимися ранами.


Несмотря на мое отвращение, я быстро их обыскиваю. Несколько монет, расческа и носовой платок.


Комната, очень маленькая, обставлена ​​полуразрушенным диваном, на котором лежит женщина, двумя низкими креслами, небольшим холодильником и полкой с газовой плитой. На полке также есть женская сумочка.


Я осторожно прохожу через комнату, держа перед собой счетчик Гейгера. Загрязнено все, даже кошелек.


Филипс дал мне простую формулу, чтобы узнать, как долго мой костюм позволяет мне быть защищенным в зависимости от уровня радиоактивности. Но на данный момент мне нужно больше, чем просто расчеты. Кроме того, я не собираюсь продолжаться вечно.


В сумке нахожу деньги, косметику, связку ключей и письмо. Адрес написан на арабском и английском языках. Само письмо на арабском языке.


Получатель: некая Шейла Шабах аш-Шабат, квартира 2 C, 27 rue Faïçal, Кувейт. Отправителя зовут Хермил Захле, и он указал на обратной стороне конверта адрес в Бейруте.


Я запечатываю в памяти имя и адрес отправителя, затем кладу конверт обратно в сумку. Вытащить что-либо невозможно. Все слишком загрязнено радиацией.


С другой стороны кухонной зоны закрытая дверь. Чем дальше я продвигаюсь к этой двери, тем больше стрелка моего счетчика уходит в красную зону.


Немного ускорившись, я пинаю дверь. Игла сходит с ума.


Совсем рядом с грядкой стоит небольшая массивная бочка. Плотный свинцовый покров скатился на землю в нескольких шагах от него.


Большие буквы на внешнем кожухе ствола обозначают: ОТДЕЛЕНИЕ ЯДЕРНОЙ ЭНЕРГИИ, МИНИСТЕРСТВО АРМИИ, БЕРШЕВА, ИЗРАИЛЬ.


Бочонок пуст.






ГЛАВА III.



Почти весь остаток дня медицинским службам посольства потребовалось очистить и обеззаразить мой защитный костюм.


Эвакуированный корпус был опечатан. Неуклонно упорный Маккуин пообещал начальнику полиции Кувейта дать ему подробные объяснения в течение суток.


Посол проинформировал Вашингтон. Немедленно группа дезактивации ВВС США была отправлена ​​из Рамштайна, Германия, чтобы забрать барабан.



Умирая от усталости, я покидаю Дасму в сопровождении Бридли.


Более семидесяти двух часов на пределе, почти без сна. Если бы я прислушивался к себе, я бы свернулся калачиком в углу и храпел. Тем не менее, мне все еще нужно сделать одно: отправить Хоуку закодированное сообщение с подробностями ситуации и просьбой разрешить перейти к следующему этапу.


Почти 19 часов вечера, когда Бридли, миновав гауптвахту, останавливает машину за главным зданием.


Он выключает зажигание, но вместо того, чтобы выйти, остается сидеть, воздух отключен, его руки упираются в руль.


Я собираюсь уйти, когда он решается и начинает хриплым голосом:


- Ник, я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, что именно происходит.


В белом свете фонарных столбов и освещенных окон посольства лицо его багровеет:


- Что происходит ?


В его глазах читается безумная тоска.


«Морские пехотинцы, которые поднялись в эту квартиру, оба заражены», - сказал он наконец.


- Маккуину придется ответить. Вы не имеете к этому никакого отношения. Мы сделали все возможное, чтобы избежать этой трагедии.


- Да, это Маккуин все облажался! Это ваше мнение, не правда ли?


Я беру свой самый мягкий голос, чтобы поговорить с ним, потому что чувствую, что он готов взорваться:


- Но что, черт возьми, с тобой происходит? Вы плохо себя чувствуете?


Он успокаивает меня знаком, но молчит.


- Вы лично знали одного из этих двух парней?


- Джона, - сказал он.


Он отворачивается и сдавленным голосом продолжает:


- Морской пехотинец Джон Бридли ... Он мой сын.


- Боже правый, Пол! Это ужасно !


Я хотел бы кое-что добавить, но не вижу ничего, что могло бы облегчить его боль. Это слишком мучительно.


- Если вы найдете других, кто был вовлечен, заставьте их провериться. Прежде всего, не упустите их!


- Вот почему я здесь, Пол.


- Я бы хотел помочь тебе.


- Мне на несколько часов понадобится переговорная посольства, а завтра утром, наверное, понадобится машина, чтобы отвезти меня в аэропорт.


- Ты улетишь ? - резко спрашивает он.


- Скорее всего.


- А трупы в квартире? Их сообщники?


- У меня есть подсказки. Я не найду их в Кувейте.


Бридли рассеянно кивает:


- Ему всего двадцать один год.


Он глубоко вздыхает и выходит из машины.



Прибыв на третий этаж, я сдаю свой багаж в его офис. Затем Бридли отвезет меня в коммуникационный центр, расположенный в подвале. Несмотря на поздний час, в районе царит лихорадочная активность.


Все части посольства находятся в состоянии повышенной готовности, если инцидент с Дасмой вызовет беспорядки. Дежурный секретарь сообщает нам, что Маккуина вызвали за полчаса до этого в министерство обороны Кувейта и что посол уже едет домой. Ясно, что потребуется время, чтобы смятение утихло. Но, несмотря на взрывоопасную обстановку, главное - моя миссия. Миссия была вдвое сложнее из-за трагической инициативы Маккуина.


Менеджер по связям с общественностью, молодой человек с длинными волосами и анархическими усами, одетый в мятый джинсовый костюм, сидит за столом.


Бридли представляет нас:


- Стюарт Джиллингем, Ник Картер. Ник специально уполномочен Государственным департаментом. Ему дали карт-бланш на высоких постах. На сегодня ему понадобится проходимый канал. Дайте ему все, о чем он вас попросит.


«Очень хорошо», - отвечает Джиллингем.


Но по тону его голоса можно сказать, что ему это не нравится.


- Почему бы тебе не пойти отдохнуть? Я говорю Полу Бридли. До завтрашнего утра мне ничего не понадобится.


Он не задумываясь отказывается:


- Я лучше останусь. Когда ты здесь закончишь, подойди ко мне в офис. У меня есть бутылка виски двенадцатилетней давности, ожидающая открытия.


- Знаешь, это может занять у меня несколько часов.


- Неважно. - Это большая бутылка, - отвечает он, шаркая по направлению к лифту.


«Хорошо, - сказал Джиллингем. Если вы хотите сказать мне, что именно вам нужно, мистер Картер, я позабочусь о вас и могу вернуться к своей работе.


- У вас есть безопасный канал связи с Госдепом?

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги