Ник стал сообщать Анатолю, где именно он вписывается в схему операции.






* * *



Когда они выходили из лодки, музыка продолжала дрейфовать по каналу в ночи Амстердама. Вместе с ним раздавались и другие звуки, в частности тихий гул генератора, прикрепленного к фургону Volkswagen. Он был припаркован прямо через канал от яркого зеленого дома Анатоля.


Внутри фургона раздался еще один звук - жужжание лазера. Его луч был осторожно направлен в окно плавучего дома. Его чувствительные лучи принимали и записывали мельчайшие реверберации человеческой речи при столкновении звуковых волн со стеклом. Компьютер считывал информацию с лазера и переводил ее обратно в речь. Его круглый серебряный диск медленно возвращал вибрации в печатное слово.


В задней части фургона сидели два человека, техники. Один был физиком-акустиком, человеком, для которого звук был просто волнами, числами и математическими константами. Другой был музыкантом, человеком, одаренным абсолютным слухом и обученным превращать ноты в числовые значения.


Вместе они возьмут голос Эдит Пиаф и сведут его к скелетным научным основам.


Музыкант отмечал записанное A: 220 Гц. Низкий D: 196 Гц. Это продолжалось и продолжалось. пока не появится распечатка.


Затем физик вносил поправки, вычисляя тембр, громкость, размытость или оттенки нот, не совсем идеальные по шкале Герца. Затем он скармливал все это чуду микрочипа компьютерной электроники. Медленно. Эдит Пиаф исчезнет. Ее вклад в ленту катился в машине, переворачивался, а затем стирался.


Что осталось, так это случайная математика человеческой речи - несовершенные, флективные, афонические скачки звука, которые исходили из пишущей машинки четким элитным шрифтом - чтобы пройти по длине провода к наушникам в передней части фургона.


Впереди сидели двое мужчин. Водитель был в наушниках, одно ухо прикрыто, чтобы слышать слова из дома, одно ухо открыто, чтобы слышать слова человека рядом с ним. Второй мужчина молча созерцал события, записанные на распечатанных листах перед ним.


Это были бессердечные люди, один блондин с гранитным лицом, другой спокойный и уравновешенный, как кобра. У обоих были глаза холодные и бесстрастные, как надгробия.


Человек с бумагами бросил их на приборную доску, его внимание переключилось на заднюю часть фургона. «Как вы оцениваете задержку транскрипции?»


«Минимум, герр дилер. Минуту, может быть. Запись, которую они проигрывают, - это a capella. К счастью, здесь нет приборов для расчета, только голос. Я считаю, что между приемом и окончательной распечаткой есть минута».


«Молодец», - ответил мужчина, его внимание вернулось к водителю. «Пиаф», - фыркнул он. «Такой жалкий вкус в музыке».


Водитель пожал плечами. «Они живут прошлым, эти герои войны. Шпионы, которые до сих пор прикрывают разговоры с Пиаф, также все еще подсовывают зелья в напитки!» Его улыбка обнажила ровные зубы, ледяно-белые.


«Герои каменного века, - добавил торговец, - в мире компьютерного века. Что они сейчас обсуждают?»


«Дневник. Они совершат тур по четырем городам, которые закончатся в Мюнхене. В расписании будет еще два города, но они будут всего лишь прикрытием. Удар по Берлину будет нанесен из Мюнхена. Голландец будет сопровождать…»


Торговец оборвал его, похлопав по бумагам на приборной панели. «Я могу читать, мой друг. Это не больше, чем я ожидал, когда убрал их драгоценного Яцека. Мне нужны подробности. Как, мой светловолосый друг, как они собираются нанести удар?»


Мужчина на мгновение сконцентрировался на информации, поступающей ему в ухо, затем повернулся к Дилеру. «Они хотят избегать обычных каналов. Они считают, что вы наверняка узнаете о любых попытках в городе, который вы сами выбрали из соображений безопасности».


Торговец усмехнулся. «Действительно, очень мудро. И очень верно. Продолжайте».


"Они заключат контракт на работу с независимыми людьми.


В данный момент обсуждаются имена возможных кандидатов ».


«Кандидатов мы им обязательно предоставим. Продолжайте».


«Подожди - кажется, Меркьюри и девушка уходят».


Все речи прекратились, когда дверь плавучего дома открылась, и три фигуры попрощались. Расставание было кратким: Ник и Тори ушли в амстердамскую ночь, а великан вернулся в свой дом. Грохот активности позади Дилера прекратился. Рядом с ним рассказ продолжался.


«Они остановились на двух возможностях, оба являются постоянными клиентами Берлина. Была достигнута договоренность, что голландец попытается наладить контакты завтра. Меркьюри и женщина останутся в туре. Они присоединятся друг к другу в Париже. Голландец должен там быть, подрядчик встретит их там для собеседования. Оттуда они все продолжат работу в соответствии с графиком ".


Торговец глухо рассмеялся. «Нет, мой друг. Не все. Женщина становится чем-то вроде помехи. Думаю, пора убрать ее из сценария. Пэрис подойдет. Вы все устроите. Ничего похожего на расправу, все строго под землей. путь. Это понятно? "


Водитель снял наушники и кивнул. "Понятно".


"Хорошо. Теперь есть еще два вопроса, которые нужно решить. Во-первых, свяжитесь со своим человеком в Вирджинии. Я думаю, что пришло время найти родинку. Между прочим, это было очень хорошо обработано. Вы уверены, что она появится. как бы случайно? "


"Без сомнения".


«Отлично. Как только вы это договоритесь, свяжитесь с берлинскими подрядчиками. Поощряйте их, чтобы они настаивали на самых жестких условиях. Также поощряйте их указывать ваше имя в качестве альтернативы. Сделайте это того, чтобы они потратили, мой друг. очень много ".


"Вы хотите, чтобы я нанес удар по архиву с дневником?"


Торговец улыбнулся. «Naturlich, mein Herr. Нельзя было бы, чтобы они потерпели неудачу, не так ли?»


Светловолосый мужчина ответил невеселой улыбкой Дилеру. "А вы, я так понимаю, будете разбираться с диссидентами?"


«Некоторыми», - ответил Дилер, его глаза упали на часы. «О первом уже заботятся даже сейчас такими же тщательными и компетентными руками, уверяю вас. Поэт Януш обращается к воспоминаниям». Глаза вернулись к водителю, улыбка пугала. «Буквально - последний раз в его жизни».






* * *



Поэт Януш сидел на краю своей гостиничной кровати, его тело немного окоченело от усилий, а спина покалывала от напоминаний о том, что длинные женские ногти впились в него. Она ушла час назад, но эротическая аура ее присутствия, даже ее запах, остались в комнате, чтобы напомнить ему о том, что произошло между ними.


Разум Януша и его тело воспевали эпосы благодарности.


Какое у нее было небесное лицо. А ее фигура - создана для любви.


Януш встал с кровати и, слегка расхаживая, пересек комнату. Он широко распахнул дверь ванной и изучал себя в зеркало в полный рост, прикрепленное к ее спине.


Он не был человеком, которого никто сочтет красивым. Признание того, что он был даже «приятным на вид», было бы подарком. Это было обветренное лицо пятидесяти одного года, тело никогда не было подтянутым и красивым; он был невзрачным. Но у него были духовные ценности. Его ум был богатым, чувствительным и глубоким.


Но ему потребовались десятилетия отказа; насмешки польских девушкек, молодых и старых, над его хрупким телом и изможденным лицом, которое выглядело намного старше своих лет. Януш превратил это издевательство в стихи, превзойдя мир, который был черствым и невидящим.


Его взгляд скользнул по плечам, пока он изучал следы на своей спине. Для него это было доказательством, доказательством того, что весь этот эпизод не был сном, фантазией, сотканной из палитры его воображения. Следы были там, красные, с рубцами, всего лишь несколько оголенных пятен раненой кожи. Они покалывали, чуть не побаливая. Было даже легкое головокружение, почти алкогольная эйфория, которую Януш приписал победе или удаче.


Он медленно вернулся к кровати, борясь со слабостью в коленях.


"Слишком много для тебя, старик?" он усмехнулся, опускаясь на кровать. «Больше, чем вы рассчитывали - гораздо больше!»


Но как чудесно.


Не то чтобы он не собирался дружить. Он слышал, как репортер и его леди уходят. Он наблюдал, как они взяли такси у входа в отель и уехали. Он почувствовал возможность ускользнуть от защитных, но бдительных глаз двух агентов.


«Не для этого я покинул железный занавес», - пробормотал он.


А потом он выскользнул из своей комнаты. Взял карту улиц на стойке регистрации отеля


, он бродил по улицам, ведущим к кварталу красных фонарей. Там он получил предложения; он слышал крики, обещавшие удовольствие, но поэт в нем не принимал их. Он чувствовал себя отвратительным, дешевым, предателем опытов, которые рождали стихи огромного размаха и эмоций. Он хотел возвышения, а не пинков. Он хотел понимания, а не секса. Так что он продолжил идти и, наконец, вернулся в пределы отеля.


Из вестибюля он отправился в бар, чтобы найти свои удовольствия в бокале вина; один, не больше! Алкоголь отравит дух.


Вместо этого он нашел ее.


Она была красивой, почти девочкой, но пугающе чувственной. И, чудо из чудес, она села рядом с ним. Она заговорила с ним. И она не была шлюхой. Она была женщиной, недовольной своей жизнью, своим мужем, собой.


Януш выпил второе вино, третье и, наконец, утешение ее руки, когда он поднимался по этажам в свою комнату.


А потом небо. Для них обоих! Разве не доказывают это следы, оставленные ногтями на его спине в момент кульминации?


«Широкая улыбка счастья осветила обветренное лицо поэта.


И тут внезапно его поразило вдохновение. Он вылез из кровати и на дрожащих ногах подошел к столу в углу комнаты. Была бумага и карандаш.


Он напишет. Он получал свою радость и выкладывал ее на бумаге аккуратными плавными стихами. Он бы даже посвятил это! Его первое стихотворение как свободного человека, посвященное павшему Олеку, поэту, который присоединился к нему в его бегстве, но так и не прошел мимо чехов на границе.


Но сначала ванная. Волнение всего этого было для него слишком сильным. Его спина теперь болела, а желудок восставал против вина и других занятий. Он поплелся к крохотной комнате, дверь которой внезапно перестала стоять на месте. Он плелся, его колено ломалось о стул за столом. Его ноги были безжалостно тяжелыми. Его вырвет, он испустит яд, а затем он создаст - свой шедевр.


Было еще два шага, а потом ничего не было.


Просто умирающий старик, его тело истощено, его лицо лежит упираясь в ковер.






Глава шестая





ПАРИЖ


Ник стоял у ворот прилета на Орли Филд. Его тело было уставшим, его разум утомлен, а его настроение упало. Два дня он оставался в Амстердаме, в то время как тур продолжался в умелых руках Тори и Анатоля. Ник остался с поэтом, ожидая и наблюдая, пока жизнь не просочится из тела Януша. Доктора просто сделали свое заключение. Вытащили трубки, выключили аппараты и задернули занавески на больничной койке.


Таков был конец жизни старика.


«Это идиопатия», - сказал один из врачей. «Это вирусное заболевание с высоким уровнем патогенных мутаций и серьезными ятрогенными осложнениями».


«Скажи прямо», - потребовал Ник.


Врач пожал плечами. «Мы не знаем. Ничего подобного мы никогда не видели. Этот человек из Польши, верно?»


Ник кивнул.


«Тогда это может быть что-то коренное для стран Восточного блока. Если оно будет локализовано там, Советы не обязательно будут делиться с нами знаниями. Они не хвастаются своими проблемами, а только своими решениями».


"Это заразно?" - спросил Ник. "Есть ли опасность для других?"


Врач снова пожал плечами. «Есть только один способ узнать».


"Трудный путь, правда?"


Кивок был грустным и покорным. «Мы, конечно, поместим в карантин, по крайней мере, до…»


Но на этом разговор остановился: Ник выдвигал требования, звонил по телефону, а Хоук и президент проявляли свою тонкую силу, чтобы убедить голландское правительство. Короче говоря, это сокрытие, когда рассерженная медицинская команда успокаивала только обещание американской исследовательской группы помочь в изучении вируса. Команда прибыла, и Ник отправился в Париж.


Но, хотя голландское правительство могло принять события, Ник не мог. Возможность заболевания не входила в уравнение. Это запутало картину и превратило тур в игру ожидания. Кто-нибудь еще заключит контракт? Он подождет и увидит, и он сохранит знание при себе. Но какое-то время он будет волноваться. И любое беспокойство было бедой миссии.


Он встряхнул чувства, когда арендованная машина остановилась перед ним. Он забрался на сиденье и ответил нежным поцелуем Тори Бахус.


"Грубый?" спросила она.


"Вроде", - ответил он. «Просто старик, у которого не выдержало сердце. Как это восприняли другие?»


«Несчастный, но мы держим их достаточно занятыми, чтобы они не зацикливались на этом». она ответила, маневрируя машиной в потоке движения


течь. Затем она усмехнулась. «Подожди, пока не увидишь Анатоля. Ты его не узнаешь. Он был блестящим выбором, Ник. Он их всех очаровал!»


«Полагаю, он держал лапы подальше от жены Борчака?»


Ее брови слегка нахмурились. «Она странная. Ник. Анатоль сразу это понял. Он позвонил ей, не трогая». «Остерегайся беспрепятственной жены, - сказал он мне. «Очень страстно, но очень отчаянно. »


Ник улыбнулся тому впечатлению, которое она произвела на этого оптимистичного голландца. "Он прав?"


«Ну, я вроде начал смотреть, и да, я думаю, он прав. Анатоль - цирк с тремя кольцами, но он знает женщин».


В голове Ника внезапно промелькнули образы женских глаз, твердо упирающихся в ковер во время брифинга в офисе Хока.


"А что вам подсказывает ваша женская интуиция?" он спросил.


Тори усмехнулась. «Обоснованное предположение было бы то, что она ревнует».


"Что?"


«Серьезно! Подумайте об этом. Вернувшись в Польшу, она была мотиватором - она ​​заставила его встать и драться. Она была его силой».


"И сейчас?"


«Это мы. Ты, я, и Анатоль, и Топор. Теперь мы контролируем это. Стефан - герой, и мы - силы, толкающие его к Берну. Борчак и другие мужчины сидят на подиумах и рассказывают свои истории, пока она сидит за кулисами ".


"Вы бы не стали феминисткой в ​​отношении меня, не так ли?


«Это не критика, это просто факт. Я думаю, что она чувствует себя немного забытой. Вы видели, как Борчак бросается в это дело. Этот человек поглощен поиском Дилера. Могу поспорить, что он несет это с собой в спальню. . "


«Хорошо, - сказал Ник. "Предположим, вы правы, как мы с этим справимся?"


«Что ж, - ответила Тори, - может быть, немного больше внимания. От всех нас. Может быть, просто немного больше усилий, чтобы включить ее в события».


Ник задумался на мгновение, а затем щелкнул пальцами, когда его осенило. «Почему бы тебе не написать о ней рассказ? Мы должны быть репортерами. Почему бы тебе не изложить особую женскую точку зрения на Хелу. Женщина, стоящая за мужчиной».


Звонкий смех Тори заполнил машину. «Я уже начал это».


«О… ну, я знал, что это блестящая идея», - усмехнулся Ник.


"Я так и думал."


"Есть какие-нибудь новости от Хока?"


Улыбка Тори исчезла, и дело взялось за дело. «Действительно, есть. Мы нашли крот».


Голова Ника повернулась в ее сторону. "Где как?"


«Он мертв, Ник. Его машина съехала с дороги, всего в нескольких милях к западу от городка Винчестер в Вирджинии».


«Кто его нашел? Полиция?»


"Нет. Какой-то турист остановился, чтобы отдохнуть. Он заметил металлическое отражение на бампере в зарослях деревьев и позвонил в Государственный патруль. Типичный гражданин, Ник. Он был в поездке между штатами и не хотел вмешивайтесь - просто позвонил и поехал ".


"И что?"


«Государственный патруль провел расследование, получил I.D., сообщил об этом по радио, и компьютер отключил приоритет безопасности, который мы поставили перед Яцеком. Мальчики из Вирджинии немедленно умыли руки и отправили его нашей следственной группе».


"При удаче?"


«На этот раз да. Салон машины был чистым, без указания того, куда, черт возьми, он бежал. Но багажник был золотой жилой. Мужчина собрал два чемодана. В одном была одежда и предметы первой необходимости, а в другом - содержал сборник документов и микрофильмов ".


Глаза Ника сузились. «Документы в чемодане? Разве это не кажется вам немного небрежным?»


Тори пожала плечами. «Не совсем. Хок предполагает, что информация предназначалась для шоу в Берне. Резервный материал или, если нам действительно повезло, само доказательство, запись того, что русские думают, что они собираются сделать бросить в нас ".


"В чемодане?" - прорычал Ник.


«Почему бы и нет? Если бы Борчак не появился на месте происшествия, кто бы знал? Поездка в Берн носит строго дипломатический характер. Никакой таможни, никаких обысков, только красные ковры и икра».


«Надеюсь, ты прав», - сказал Ник, все еще сомневаясь в голосе. "Насколько хороша информация?"


«Ястреб не уточнил, но это явно сочно. Настолько сочно, что произошло небольшое изменение планов. Ганичека исключили из делегации. Не публично, по крайней мере, пока, но изменение было сделано».


"Зачем?"


«Во-первых, если это то, с чем собираются выступить Советы, на нем повсюду написано имя Ганичека. Яцек вылил из него кровь, Ник. Не было ничего, что проходило через этот офис - Министерство иностранных дел или надзор за разведкой - Ничего такого, что не было бы на бумаге. Его бы распяли, Ник. Он бы тратил все свое время, отвечая на обвинения и пережевывая собственное горе. Что это будет означать для переговоров? "


«Немного», - согласился Ник. "Как он воспринял новости?"


«Он рычал, как лев. Он живет и дышит этой конференцией уже почти год. Он не собирается легко сдаваться».


«Но он сдался».


«И Хоук, и президент высказали это прямо - тактично, но прямо. Весь его офис скомпрометирован. Борчак может быть более эффективным на конференции, как недавний уроженец и сотрудник разведки. Кроме того, Ганичек будет гораздо более ценным. дома."


"Так кто займет его место?"


"Вице-президент!"


"Что?" - воскликнул Ник.


"Разве тебе это не нравится?" Тори улыбнулась, ее энтузиазм был очевиден. "Это собственная идея президента. Мы идем на них око за око - или лучше. Они потеряли крота, но у нас все еще есть Борчак. Они разгласили свою информацию, но мы все равно Они идут с Дилером и Премьером, двумя бывшими разведчиками, так что мы приглашаем вице-президента, который имеет многолетний опыт работы как в разведке ВМФ, так и в ФБР! "


С губ Ника сорвался длинный тихий свист. «Так что это по-настоящему лицом к лицу», - выдохнул он. «Должно быть очень интересно. Они заняли противоположные столы, а теперь и противоположные офисы. Премьер не может выбросить ничего такого, что вице-президент не смог бы вернуть обратно. И когда мы заходим с записями Дилера Вице-президент сможет судить об информации из первых рук ».


«Совершенно верно», - кивнула Тори, а затем заметила хмурое выражение на лице Ника. "Что случилось?"


«Я не знаю наверняка», - ответил он, качая головой. "Это просто много, чтобы проглотить за один присест. Это чертовски удачно, и это всегда заставляет меня немного нервничать. Это чертовски большая удача только потому, что один сукин сын засыпает за рулем . "


«Может быть», - пожала плечами Тори. «Кроме того, он не просто заснул. Он был болен. Он бежал и просто соскользнул с дороги».


В голове у Ника зазвенел сигнал тревоги, когда он повернулся на сиденье. «Больной? Как? Что у него было?»


«Похоже, никто не знает. Тело было изрядно покорёжено. Но вскрытие показало какой-то вирус. Но что это было - никто не говорит, или никто не знает».


Рука Ника коснулась его лба. «Боже мой», - пробормотал он.


"Что это - что-то не так, Ник?"


«Я не знаю», - ответил он. "Я еще не уверен." Он откинулся на спинку сиденья и уставился в окно, его мозг кружился, пытаясь сложить кусочки этой мозаики вместе.


Автомобиль остановился перед отелем le Colbert, шестиэтажным зданием архитектуры восемнадцатого века, тихо спрятанным в одном из узких переулков Левого берега. Вместе они вышли из машины и вошли в вестибюль.


"Николас, ты сволочь!"


«О, Боже, - вздрогнула Тори, - голландский Голиаф. Прости меня, Ник, но я думаю, что я просто подойду к столу и проверю сообщения. Ты имеешь дело с воссоединением!»


«Цыпленок», - усмехнулся Ник и повернулся, чтобы принять гигантские руки.


Вместо этого он получил зрелище, до которого, как он думал, никогда не доживет. Анатоль стоял, раскинув руки, его лицо ожидало приговора друга.


Он плакал. - "Девственница, у нее есть вкус, не так ли?"


Ник уставился на аккуратно отглаженный костюм-тройку, который с трудом удерживало тело внутри. Борода была подстрижена, тонкая челка зауженных волос придавала голландцу королевский вид. Анатоль заметил блеск восторга на лице Ника и подмигнул.


«Не волнуйся», - сказал он, хлопнув рукой по груди. «Внутри? Та же старая собака. Обещаю».


«В этом я не сомневался», - засмеялся Ник, хлопнув мужчину по руке. «Вы выглядите потрясающе. Я предупреждаю вас прямо сейчас. В Париже нет женщины, которая сможет вам противостоять».


Великан отмахнулся от этой мысли. «Ах! Женщины? Париж, Амстердам, Тимбукту - они все одинаковые! Сними одежду и скатывайся с кровати, и остается только одна вещь, которая вызовет улыбку на их лицах, хех? Это, мой друг, не было адаптировано! "


«Я слышал это», - засмеялась приближающаяся Тори.


Анатоль наклонился к Нику. "Для девственницы у нее большие уши!" он усмехнулся. «Но пойдемте, мой друг. У нас в баре компания. Человек из Берлина. Вы хотите встретиться с ним сейчас?»


Ник обрадовался этой новости. "Да прямо сейчас."


- вмешалась Тори. - Ник, прежде чем ты это сделаешь, посмотри на это! Она вручила ему конверт. «Анатоль и я думали, что лучше всего, если письмо придет, сначала оно пройдет через нас».


Ник уставился на конверт. Он был адресован Стефану Борчаку; обратным адресом был небольшой бар в Джорджтауне - Гранада. Имя было знакомым. Это была таверна всего в трех или четырех кварталах


от дома Ника.


Тори указала. - "Посмотрите на штемпель!"


Слабо размазанную синюю отметку было трудно прочитать, но она была достаточно четкой. Винчестер, Вирджиния.


«Яцек», - выдохнул он.


"Кто еще?" - сказала Тори рядом с ним. "Сдать или проверить сами?"


Ник какое-то время размышлял, искренне размышляя о концепции беглецов от коммунизма, которые внезапно обнаруживают, что их почту открывают и проверяют. Это может иметь неприятные последствия. Ник решил пойти на компромисс. Он вернул письмо Тори.


«Стефан слеп, а Хела может не понимать тонких аспектов английского. Почему бы вам не протянуть им руку и не прочитать им. Тогда мы все узнаем, о чем он говорит».


«Но это могло быть что угодно, Ник. Яцек был кротом. Это могло быть ложью. Это могло быть опасно. Оно могло взорваться».


«Я знаю», - кивнул он, сунув письмо ей в руку. «И это также может дать нам ключ, который мы ищем».


Тори пожала плечами и наконец взяла его.


Ник смотрел, как она движется к лифту. Что-то было в ее походке, в наклоне головы, в наклоне плеч.


Отнесет она письмо Стефану или нет?


Он собирался позвать ее, когда в его мысли ворвался громкий голос Анатоля.


«Мы идем, а? Мужчина ждет. И, Ник…?»


"Да уж?"


«Послушайте этого человека. Почувствуйте его. Его очень рекомендуют, но есть кое-что - я не знаю, что это. Он больше похож на человека, которого мы ищем, чем на самого человека. Вы судите - скажите мне, если старик воображает, а? "


Ник похлопал по массивному плечу. «Я буду внимательно его осуждать. Поверьте мне».


Анатоль кивнул, и они направились к бару.


За высокой аркой находилась длинная комната с решеткой вдоль одной стороны. Потолок был высоким, с открытыми дубовыми балками, потемневшими от многолетнего дыма.


Они остановились на несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку, а затем Анатоль указал на стол в дальнем углу.


Ник кивнул, и мгновение спустя они сели напротив человека, которого собирались опросить.


Для непрофессионала он оценил бы немногим больше, чем взгляд. Но для Ника этот человек выглядел тем, кем он был - убийцей. Это было в легком, сутулом теле, внутренне напряженном, внешне непринужденном. Это было в непоколебимых темно-серых глазах, которые смотрели на Ника с твердого точеного лица.


Фактически, единственной легкостью в этом мужчине была грива светлых волос. Он почти мерцал даже в тусклом свете бара.


Он улыбнулся. Его зубы были идеальными, ровными и блестели белыми.


По какой-то причине эта улыбка вызвала в сознании Ника чувство отвращения.


Она оттолкнула его. Личная неприязнь не была фактором суждения в подобных случаях. Преступный мир был населен изгоями, садистами и незащищенными. Вы привыкли иметь дело с ними, даже если они задели чью-то чувствительность.


Ник кивнул в знак приветствия, когда Анатоль открыл мероприятие.


«Человек, о котором я говорил», - сказал он, указывая на Ника. «Вы назовете его Альфой. Это все, что вам нужно знать о нем. Альфа, это герр Шварц».


Ник с улыбкой отметил псевдоним. Шварц был немецким для черного. С точки зрения шпионажа, эквивалент мистера Смита. В будущем, если интервью окажется продуктивным, герра Шварца бросят и забудут. Светловолосый мужчина будет просто Омегой.


"Полномочия?" - отрезал Ник.


«Репутация», - ледяным тоном ответил блондин. "И история".


Ник ждал, но ничего другого не последовало. Его глаза сузились. «У меня есть пятьдесят тысяч марок, герр Шварц, - сказал он спокойно. «Если хочешь, я мог бы поиграть с тобой. Но я не знаю твоей репутации, и я слишком занят, чтобы читать истории. Мы можем играть в игры, если хочешь. Мы можем играть в шахматы или мы можем играть в монополию. . Выбор ваш."


Взгляд убийцы по-прежнему был направлен на Ника, затем он пожал плечами. «Шестнадцать контрактов, семь убийств, пять похищений, четыре шпионажа. Все успешно, все очень дорого».


"Тюрьма?" - прорычал Ник.


«Никогда», - последовал ответ. «И ... чтобы сэкономить время нам обоим. Мораль: нет. Вовлеченность: нет. Ограничения: немного, если вообще есть. Обучение: улицы, наемная служба и террористическое подполье. Есть другие вопросы?»


"Цена?" - сказал Ник.


«Семьдесят пять тысяч марок подлежат выплате напрямую на счет в Швейцарии».


"Надежность?"


«Безошибочно», - последовал ответ.


Ник посмотрел на Анатоля. Его ответом было просто пожатие плечами, намекающее на «ваш выбор». Ник снова сосредоточился на блондине-убийце.


"Вы знакомы с человеком по имени


Дилер? »- спросил он.


На кратчайшие мгновения глаза, казалось, дрогнули, и гранитные черты лица слегка сломались. Но голос, когда он раздался, был ледяным и ровным.


«Я слышал это имя. Я ценю задействованные навыки. Этот человек гений».


Ник ждал. "И?"


«Это было бы довольно сложно».


"Вы справитесь с этим вызовом?" - спросил Ник, внимательно читая ответ.


Светловолосый мужчина наклонился вперед, его руки лежали на поверхности стола, его пальцы играли с бокалом перед ним. Стакан внезапно разлетелся на осколки, вино растеклось по столу - все из-за силы рук мужчины. А потом он положил руки ладонями вверх на стол.


И Ник, и Анатоль уставились на ладони. Они были покрыты красным, но ни в коем случае не из-за того, что в бокале было бургундское вино.


Расколотый кристалл, и ни единого пореза разорванной плоти.


"Это ответ на ваш вопрос?" - сказал блондин, и на его лице появилась медленная улыбка.


Ник перевел взгляд со стола на серо-серые глаза, смотрящие на него. "Семьдесят пять тысяч марок тебе подойдут?"


Улыбка стала шире. «Плюс расходы. Дилер - особая проблема. Придется тщательно исследовать. Исполнение, состояние искусства. Согласны?»


Ник возмущался высокомерием, уверенностью и рычагом воздействия. Но он видел точку опоры. Этот человек был камнем, железным автоматом смерти и эффективности. Но в тот момент, когда Торговец впервые был упомянут, этот человек позволил человеческим частям взять на себя ответственность. Он колебался. Это проявило уважение, а это подразумевает осторожность. Этот человек мог сделать эту работу, и Ник почувствовал, что цена - небольшое препятствие, которое нужно преодолеть.


"Сколько?"


«Сто тысяч».


«Это окончательная цифра или в будущем будут корректировки?»


«Сто тысяч. Альфа. Период. Даже если ты увидишь, что я стою вдвое больше. Есть ли у нас сделка?»


Ответ Ника был кратким и более чем спасающим. Стакан перед ним поднялся и разбился, оставшийся скотч присоединился к бургундскому на столе. Его ладонь поднялась, представилась, а затем дугой направилась к стороне стола светловолосого мужчины.


«У нас сделка», - сказал Ник.


Мужчина крепко сжал протянутую руку, в улыбке неохотного восхищения отразились его белые ровные зубы.


«Нам предстоит много работы», - прорычал Ник.


Блондин кивнул. «Дайте мне общий план, который вы имеете в виду».


«Вкратце ситуация такова. Это операция по методу« наезд и бегство ». Дилер - это козел. Мы движемся быстро, а потом уходим. Вы можете обсудить детали с моим рыжебородым другом здесь. А пока , нам нужно, чтобы вы его установили. Мы появимся в день действия и исчезнем сразу после этого. Есть сомнения? "


«Нет», - последовал ответ.


«Тогда извините меня», - сказал Ник, вставая из-за стола. Мужчина не потрудился подняться, и Ник не ожидал, что он это сделает. «У вас будет четыре дня».


«Жалко, что ты не можешь остаться дольше», - усмехнулся блондин. «Берлин прекрасен в это время года».


«Может быть, в следующий раз», - ответил Ник. « Аuf Wiedersehen, Omega».






Глава седьмая





ПАРИЖ


Ник вышел из лифта на ковровую дорожку, которая бежала по коридору третьего этажа. Он был удовлетворен интервью Омеги. На данный момент он позволил лифту в своем настроении стереть любые мысли о болезни и смерти.


Он двинулся по коридору, разглядывая номера комнат, и наконец подошел к двери с меткой три двадцать два. Он остановился на мгновение, готовя свою вступительную фразу. Когда идея пришла в голову, его лицо расплылось в улыбке, и он поднял руку, чтобы повернуть металлическую ручку дверного звонка.


Потом он замер.


Изнутри доносился звук, грубый звук, удушье человека. На секунду Ник подумал, что у Тори есть компания, но эта мысль улетучилась так же быстро, как и появилась. Опять звук, хриплый хрип, почти крик.


Его рука влетела в пальто, вытаскивая Вильгельмину, в то время как его тело делало два шага назад в холле. Затем он развернулся и бросился к двери, ударив ногой по дереву. Раздался стон, когда старый замок с трудом удерживался, и дверь потрескалась, образуя полосы сырых досок. Второй удар, сделанный быстро, уничтожил то немногое, что осталось. Дверь распахнулась, небольшие фрагменты дерева и железа рассыпались по ковру в номере.


Ник последовал за дверью, ударившись о нее спиной, Вильгельмина направилась к маленькой кабине ванной. Она оказался пустой,


по крайней мере из того, что было видно Нику.


Он упал на корточки и направил Вильгельмину дугой, указывая на нее в узкий коридор. Гостиная тоже казалась пустой. Ник двинулся. Он побежал по коридору, подпрыгивая, приближаясь к выходу в комнату. Он полетел, ударился о ковер и перекатился на корточках.


Его взгляд упал на второй дверной проем, ведущий в спальню. Темная фигура в кожаной летной куртке двигалась к выходу, его рука пыталась захлопнуть дверь. Даже когда он направил Вильгельмину на цель, в голове Ника щелкнуло описание: Североафриканец, Араб: Марокканец, судя по всему.


Не то чтобы это имело такое большое значение. Ник был готов нажать на курок целясь в любого, кроме Тори. Палец напрягся, когда дверь начала закрываться. Но внезапно рядом с ним послышалось движение. Огромное кресло с подголовником справа от него резко дернулось, и спинка обрушилась на него как раз в тот момент, когда взорвался пистолет.


Его выстрел сместился влево, прожевав дыру в самой двери, но оставив за ней черный пиджак чистым от любых повреждений. Ник перекатился со стулом, позволяя ему опуститься на него. закручивая ноги вверх и поворачиваясь спиной к полу. Он сосчитал два быстрых удара, а затем прострелил ногу.


Стул улетел вверх. Сверху Ник мог разглядеть еще одно темное марокканское лицо. Затем стул врезался мужчине в грудь. Сбоку от него показалось блестящее лезвие ножа. Мужчина, кряхтя, принял удар, а затем взмахом руки отодвинул стул в сторону. Другая его рука поднялась, готовая бросить остроконечную ракету, но битва «была проиграна с самого начала. Вы просто не пытаетесь обогнать пулю Люгера.


Вильгельмина пролалаяла только один раз, и грудь марокканца взорвалась красным цветком. Он отлетел назад, ударившись о угол комнаты, спиной соскользнув по стене. Ник перекатился, вскочил на ноги и одним сильным ударом ногой выбрал дверь спальни.


Снова фигура в черной куртке была видна, на этот раз наполовину внутри, наполовину из открытого окна спальни. Позади него, уже в безопасности на балконе, был еще один мужчина. Позади него, его тело, скользящее по перилам балкона, было третьим. Ник снова прицелился, его взгляд остановился на мужчине, который вот-вот упадет с балкона. Он выстрелил, но снова выстрел далек от курса.


На этот раз его отбросила не мебель; это был удар хорошо натренированной ноги о его вытянутые руки. Он шел справа.


Господи, еще один? - подумал Ник. Целая армия!


Этот прижался к стене, и его единственная функция - дать соотечественникам время уйти.


Нога твердо приземлилась, подняв руки Ника вверх и вырвав Вильгельмину из его рук. Ник слышал, как пистолет отлетел от стены и упал на ковер.


Но больше всего его внимания привлек второй удар по ноге человека. С молниеносной скоростью нога оторвалась от первого контакта, отскочила и вылетела назад, чтобы поймать Ника под ребра. Удар вбил Ника в дверь. Только быстрое спортивное вращение его туловища спасло его от того, чтобы сломать плечо о косяк. Вместо этого он повернулся и принял удар по ширине спины, нейтрализуя удар.


Взгляд Ника поднялся, чтобы оценить ситуацию. Этот человек был огромен для североафриканца. Не высокий, но невероятно широкий и крепкий. Не было ни пистолета, ни ножа, только твердый блеск глаз и жесткая ухмылка, говорившая о том, что этот человек уверен в себе и способен управляться одними руками. Мужчина двинулся к Нику, его покрытое шрамами лицо было живым свидетельством того, сколько других пало от его навыков.


Ник шагнул в сторону, симулировал удар ногой мужчине в пах и выгнул руку резко вверх. Твердый край его руки со зверской силой перерезал горло мужчине. Голова откинулась, глаза остекленели, зрачки закатились в его череп.


Но каким-то образом он остался в вертикальном положении и снова двинулся вперед, размахивая огромными руками.


Ник был готов.


Он быстро наклонился и снова встал под одну из раскачивающихся рук, похожих на бревно. Этим же движением он поднял колено. На этот раз это не было подделкой. Кость с хрустом встретилась с половыми органами.


Раздался булькающий крик боли, и мужчина рухнул на Ника. Он удержал задыхающуюся фигуру, прицелился и повторил рубящий удар по шее человека.


На этот раз он отлично соединился с дыхательным горлом. Колени мужчины медленно согнулись, и он упал лицом вниз. Быстро нагнувшись, Ник подобрал Вильгельмину и бросился к окну.


Быстрый взгляд на него дал ему картину. Номер один был на балконе слева от него. Двое неслись по пожарной лестнице, чтобы присоединиться к трем что уже были в переулке.


Появление Ника у окна вызвало два быстрых выстрела от номера один на балконе.


Их план был очевиден. Тот, что на балконе, будет сдерживать Ника, пока два его приятеля не найдут укрытие в переулке. Тогда они сделают то же самое для него.


Ник подошел к трупу. Сунув левую руку под пальто мужчины до шеи, он поднял тело перед собой. Не колеблясь ни секунды, Ник бросился в окно, используя тело как таран и щит.


В тот момент, когда они появились, в воздухе раскололась стрельба. Ник чувствовал, как пули сбоку и снизу врезаются в его щит. Когда он почувствовал, как подоконник ударился о его бедра, он протолкнул тело и перекатился за ним. Он ударился о бок, перекатился и выстрелил.


Первая пуля Вильгельмины попала парню в левую мертвую точку в груди. Вторая пуля оторвала ему часть лица, но это не имело значения. Он уже был мертв и падал по идеальной спирали в переулок внизу.


Пуля заскулила возле уха Ника и попала в кирпичи позади него. Вторая ударилась о стальную решетку у его ног и улетела в воздух.


Ник двигался, как синхронная молния, по пожарной лестнице. Пол этажа он скользил на пятках и заднице. Для другого он катился. Чтобы еще больше испортить им цель, он скрестил свои движения, фактически преодолев весь участок железной лестницы одним прыжком.


Дважды Ник открывал ответный огонь во время спуска. Он не был уверен, но подумал, что подстрелил одного из них в ногу. Это подтвердилось, когда он ударился о цемент переулка и перекатился на колено.


Один помогал другому, чья безвольная нога волочилась за ним. У обоих было достаточно сил, и они бежали с места происшествия так быстро, как могли.


Когда тот, у кого были хорошие ноги, увидел, что Ник поднимает Вильгельмину, его товарищеские отношения исчезли. Он бросил своего приятеля и улетел. Ник прицелился в левое бедро мужчины и выстрелил. В тот момент, когда он выстрелил, ноги человека ударились о бетон переулка во что-то скользкое.


Пуля Ника попала в него на пути вниз - в мертвую точку в основании его позвоночника. Ник знал, что этот человек мертв, еще до того, как упал на землю.


«По крайней мере, один остался жив», - подумал Ник, мчась к стонущей фигуре через переулок.


К удивлению Ника, у этого человека осталось больше жизни, чем он думал.


Едва Ник добрался до него, как его здоровая нога ударила вовремя. Ботинки на шпильке идеально ударили по запястью Ника, заставляя Вильгельмину улететь из его руки. В то же время мужчина схватил Ника за лодыжку и скрутил.


Мужчина был ранен, но все еще действовал быстро. Спина Ника едва касалась бетона, когда мужчина был над ним. В его руке блеснул кинжал.


«Легко», - подумал Ник, глядя, как рука слишком высоко изгибается перед тем, как качнуться вниз. Ничего подобного.


Верный его мысли, Ник без труда поймал запястье мужчины своим левым кулаком. Он собирался уложить его спать правой, когда переулок взорвался.


Результатом взрыва стала очень большая дыра в груди мужчины. Ник откатил его и поднялся на ноги, его голова дернулась в сторону взрыва.


В двадцати футах от него стоял высокий блондин с «Вальтером» в руке, с загадочной зубастой улыбкой на лице.


«Ублюдок, - подумал Ник. Тупой ублюдок!


Ник посмотрел на тело, испустив последний вздох у его ног, затем повернулся и двинулся по переулку. Его глаза горели, когда он приближался к блондину-убийце. Мужчина хладнокровно вытащил обойму из своего «Вальтера», поднял ее и считал оставшиеся снаряды.


Рука Ника схватила Омегу за запястье, сжимая его с визуальным давлением, рывком опуская руку вниз и скручивая лицо мужчины в собственное.


"Зачем?" он плюнул. «Он мог бы говорить».


«Это была твоя или его жизнь», - пожал плечами высокий блондин. «У него был кинжал».


- Чушь собачья, - прошипел в ответ Ник. « Я почти обезоружил его, и ты это знаешь».


Омега вырвал свое запястье из хватки Ника. Он заговорил, убирая вальтер в карман.


«Два года, вот почему. Два года наемной работы в испанской Сахаре. Два года наблюдения за Полисарием, убитым марокканской нечистью. Есть еще вопросы. Альфа?»


«Самое время свести старые счеты», - прошипел Ник, затем заметил рыжебородое лицо Анатоля, выходящее из задней части отеля.


"Черт побери!" - закричал мужчина, увидев бойню в переулке.


Едва он сорвал эти слова, как близлежащие улицы наполнились монотонным звуком французских полицейских машин.


Пришло время двигаться и двигаться быстрее.


"Ник проскользнул мимо блондина и шагнул прямо к Анатолю.


"Избавиться от него." Ник зарычал, подавляя гнев внутри себя. «Я не хочу снова видеть его лицо до Берлина. Подготовьте его и отправьте быстро».


«Подойдет», - сказал Анатоль, указывая на блондина, который уже двигался по переулку в противоположном от сирен направлении.


Ник поднялся по пожарным лестницам по пять за раз, мучительный страх перед тем, что он обнаружит в комнате Тори.


С кровати он проследовал по тонкому следу крови в ванную. Она была в ванне. что объясняло, почему он не увидел ее, когда впервые быстро проверил комнату.


Ее платье было частично разорвано. Одна грудь обнаженно блестела. Сверху на груди была единственная колото-резаная рана. Судя по размеру, рана, вероятно, была нанесена стилетом. Отвепстие было маленьким, аккуратным, и кровотечения было очень мало, а это означало, что она быстро умерла.


«Слава богу, - подумал Ник, - хотя бы за это».


Ее руки все еще были связаны, сжаты на животе. На одной сжатой ладони Ник заметил две ленты оборванной золотой цепочки.


Ник разжал пальцы и выдернул из них остатки золотой цепочки. Он ожидал, что нефритовый амулет все еще будет соединен с цепью и зажат в сжатом кулаке Тори.


Это не было так.


Он слегка покачал цепью между большим и указательным пальцами. Медленно укол боли ударил его в живот, и сожаление исказило его черты.


Это случалось часто. Так было всегда и всегда будет. Смерть пришла вместе с местом. Но кишки Ника кипели от того факта, что это случилось с Тори.


Его взгляд скользил от безжизненного тела в ванне к цепи и обратно.


Слова всплыли из его памяти. «Мой отец дал мне его давным-давно. Я считаю его своим талисманом на удачу. Я ношу его все время».


Внезапно его тяжелые брови нахмурились, и на лбу появились линии напряженной концентрации. Он снова посмотрел на безмолвное белое лицо, теперь задаваясь вопросом о приоритетах умирающих. Почему Тори сняла амулет незадолго до своей смерти? И почему такая последняя смертельная хватка за остатки разорванной цепи? Неужели она так спешила снять его, что даже не нашла времени, чтобы расстегнуть застежку?


Ник сразу же побежал по комнатам номера. Он разорвал ее сумочку и чемоданы. Затем он начал искать очевидные укрытия, на которые большинство не обращало внимания.


Ничего.


Затем он прошел по местам, куда что-то просто лениво бросали, как будто это принадлежало этому месту.


Он нашел его в ящике ящика, брошенным в груду кружевного нижнего белья. Затаив дыхание, он открыл резную тиковую крышку.


Амулет находился внутри, а прямо под ним было письмо Яцека с почтовым штемпелем Винчестера, штат Вирджиния.


Он оставил амулет, но забрал письмо. Повернув его в руке, он внимательно изучил его, отметив заднюю крышку. Письмо было вскрыто. Вспышки встречи в вестибюле между ним и Тори промелькнули в его голове.


Она бросила ему вызов. Она явно вышла из вестибюля в свою комнату, разорвала письмо и прочитала его. Затем, прежде чем она смогла снова запечатать его и пойти к Борчаку и Хеле, ее убили.


Если бы она вообще хотела передать это польской паре.


Она этого не сделала. Она знала, что у нее бывают только моменты, поэтому она спрятала это, а затем держала сломанную цепь в руке, чтобы сказать Нику, дать ему понять, что письмо было важным и все еще в номере.


Он собирался вытащить запачканный листок из конверта, когда его прервали громкие голоса из переулка.


Полиция. Скоро они поймут, что бойня началась в той самой комнате, где он сейчас стоял.


Он быстро осмотрел все вещи Тори. Как в хорошей шпионке, в ней не было ничего, что могло бы признать ее агентом. Сделав это, он проскользнул в холл и поднялся по лестнице на свой этаж по три ступени за раз.


Все время письмо прожигало дыру в его ладони.






Глава восьмая





Поскольку это было межсезонье, у большого Boeing 747 было всего лишь треть забронированных билетов, когда он взлетел с взлетно-посадочной полосы на Орли Филд. После крутого крена самолет повернул на запад и начал подниматься сквозь облака. Через несколько минут он достиг крейсерской высоты и выровнялся, направляясь в Англию и в аэропорт Хитроу.


Ник закурил сигарету и позволил дыму глубоко проникнуть в легкие, прежде чем выдохнуть. Через несколько мест перед ним, в секции для некурящих, он мог видеть затылок Стефана Борчака и идеальную прическу его жены на соседнем сиденье. Прямо через проход сидели двое других диссидентов, один кивая, а другой был поглощен газетой.


Место рядом с Ником было пустым. Он так устроил перед посадкой. Ему нужно уединение, время подумать. Никакая загадка, стоило ли атаковать с самого начала, имела быстрое или простое решение. Но в этой было больше неподходящих частей, чем Ник когда-либо видел.


И письмо Яцека не помогло.


С очень громким вздохом он полез во внутренний карман пальто, чтобы взять письмо для следующего чтения.


"Что-то случилось, месье?"


Ник поднял глаза. В проходе у его кресла стоял очень высокий, очень светловолосая бортпроводница. На ее лице было обычное профессиональное беспокойство за столь же профессиональной улыбкой.


«Ничего такого, что нельзя решить выпивкой», - ухмыльнулся Ник, останавливая движение руки.


"Коктейль?"


«Да, нет. Кампари, пожалуйста, с одним кубиком».


"Oui, monsieur."


Когда она отошла, Ник изучал ритмичное движение ее стройной задницы и скользящую походку ее длинных ног. Тори была высокой, с ногами, которые заставляли все ее тело так двигаться.


Выругавшись себе под нос, он закончил вытаскивать конверт из кармана. Лист бумаги внутри был в нескольких местах запачкан водой, а один угол выглядел так, будто его постоянно беспокоили нервные пальцы, пока его писали.


Мой дорогой друг Стефан,




Называйте это письмо как хотите - исповедь, извинение, воспроизведение моих грехов в письменной форме - но знайте, что это нужно было написать.


Я предал тебя. С самого начала, очень много лет назад, я предал тебя. Задолго до того, как я даже узнал вас, перед тем, как мы полетели в Берлине, меня готовили к тому, что должно было произойти. Мое бегство на Запад было лишь уловкой, чтобы поставить меня в положение слежки в пользу КГБ и Дилера. Я стал так называемым кротом.


Свою жизнь в последние годы я считал своим долгом. Я был обеспокоен тем, что с вами случилось, но я смог оставаться довольным и выполнять ту работу, которой меня учили.


Пока ты не эмигрировал и меня не заставили убивать. Я признаю, что я не сильный человек. Я клерк, не более того, обученный пользоваться своими глазами, ушами и шифрованием, чтобы сообщать о том, что я вижу и слышу. Они никогда не говорили мне, что я должен убить; но они заставили меня это сделать.


Даже когда я подложил их подлый инструмент смерти, я начал сомневаться. Мой рост в звании, позволивший расширить объем услуг для России и Дилера, больше не был оправданием.


Я не могу пойти дальше с этим обманом. Я планировал сдаться. Из-за этого я, вероятно, не смогу когда-либо увидеть тебя, даже если они мешают мне сейчас.


Я не прошу твоего прощения, дорогой Стефан, за ту боль, которую тебе причинило мое предательство. Торговец пообещал, что в ту ночь вас пощадят. Я по глупости ему доверял. Да, вам пощадили вашу жизнь, но вам отказали в вашей свободе, и у вас отняли зрение.


В этом я виню себя и прошу вас понять.


Яцек




Основная идея письма была написана наматывающимися каракулями, как будто автор спал, или пьян, или принимал наркотики. Под подписью стояла приписка, написанная гораздо более ровным и точным почерком.


Видел Дилера, и он объяснил. Он сказал мне, что вы были проинформированы о моих обязанностях по его великому плану. Я не виню тебя, мой друг, за то, что ты скажешь обо мне. К счастью, все, что я сказал выше, теперь можно объяснить подробно. Дилер согласился вывезти меня из страны. Вы не поверите, друг мой, но мы все-таки встретимся снова. Увидимся в Берне. До тех пор…




Но ему так и не удалось добраться до Берна, подумал Ник. Он даже не выехал из страны. И если он это сделал, что Яцек собирался делать со своим чемоданом, полным компромата?


Если действительно чемодан был его.


"Ваш напиток, месье".


«Что? О да. Спасибо».


Она поставила напиток на поднос перед Ником, а затем отошла в сторону, пропуская кого-нибудь. Это был Паршев, младший из двух мужчин-диссидентов.


Паршев слегка кивнул Нику, когда тот прошел к задней части самолета и в туалет. Ник отхлебнул и снова посмотрел на письмо.


Помимо основного текста и приписки, на полях были пометки карандашом. Ник видел достаточно маленькую отпечатанную руку Тори, чтобы знать, что это ее.


Это были записи мертвой женщины, которые сделали букву такой загадкой.


Каждая ссылка на «убить» была подчеркнута. «Повышение в ранге» было обведено кружком, а рядом с ним Тори написала «куда» и «с кем». Над «Берлином» она набросала Ника Киллмастера


N3 и вопросительный знак. Несколько строк обведены «установить инструмент», а рядом карандашом: «Что? Бомба? Пистолет? Как убить? Посоветуйтесь с Ником!


На обратной стороне страницы Тори набросала карандашом несколько вопросов. Очевидно, ее разум полетел после того, как она переварила письмо, и это были ее записи, которые, вероятно, хотели передать ему позже. «Кого убил Яцек? Спикера? Почему?» «Ганичек спикеру? Может быть, ответом на повышение в звании - может быть!» «Первая часть, Яцек собирается сдаться. Видит Дилера, убегает. Почему? Просто чтобы увидеть Борчака в Берне?» "Если Дилер в Вашингтоне, чтобы увидеть Яцека, где Дилер сейчас?" «Откуда Яцек узнал о Борчаке в Берне? Штемпель до окончательного решения о дате и месте. Также до выпуска новостей!»


Для Ника было очевидно, что Дилер сказал Яцеку, что Стефан будет в Берне. И хотя это было неочевидно, Ник решил, что Торговец уговорил Яцека бежать, а затем убил его.


Но на Яцеке не осталось и следа, кроме синяков от аварии. Или он? На теле были следы болезни, вируса…


Внимание Ника привлекло движение, приближающееся к проходу. Это была Хела. Он быстро сложил письмо вдвое и сунул в боковой карман пиджака.


"Могу я посидеть здесь немного, мистер Картер?"


«Конечно», - кивнул Ник. «И после всех дней вместе, я думаю, мы сможем сделать это, Ник… Хела».


"Спасибо."


Ник посмотрел на женщину, когда она грациозно скользнула на сиденье рядом с ним. Платье было тусклым, коричневого цвета, плотно облегало бедра, но затягивалось на талии, так что верх шелушился, становясь почти мешковатым.


На ее лице было немного макияжа, только немного блеска для губ и немного румян на щеках. Глаза были обнажены, в их естественном состоянии, и теперь они метнулись из передней части самолета к Нику, к ее коленям.


Глаза, когда они встретились с Ником, были почти холодными. Казалось, они смотрят, но не видят. Они взглянули на Ника, но не признали его существования.


Инстинктивная реакция Ника сейчас, как и несколько раз раньше, когда он был так близко с Хелой Борчак, заключалась в том, что стройная фигура под одеждой была сделана из чистого льда.


Или, может быть, она была именно так к нему. Нет, Анатоль чувствовал что-то похожее на чувства Ника к женщине.


"Можно мне сигарету, пожалуйста?"


«Я не думал, что ты куришь».


«Я не знаю, только изредка. Это… это меня успокаивает».


Ник был почти уверен, что эта женщина всегда была спокойна. Тем не менее, он открыл свой портсигар, а затем прикурил сигарету, которую она вынула из него.


"Ой, они сильные, не так ли?"


«Не вдыхай, - пожал плечами Ник.


Тишина.


«Мне жаль, что Тори не смогла поехать с нами в Лондон. Я скучаю по ней».


Ник просто кивнул. Парни из AX в Париже постарались скрыть имя Тори от прессы. Она была просто жертвой женского пола. Ник объяснил Борчаку, Хеле и двум другим, что она присоединится к ним позже.


«Я буду рад, когда это закончится - всему этому». Она прервала свои слова облаком дыма.


«Мы оба будем. Или, я бы сказал, все будем».


«Возможно, тогда Стефан вернется ко мне».


Ник не ответил. Он вспомнил слова Тори о навязчивой мысли Стефана о том, что Дилер вторгся в спальню. Он снова взглянул на Хелу. Он снова почти почувствовал ее холод. Возможно, он все-таки не знал женщин, но ему казалось, что Хеле наплевать, если Стефан оставит ее одну.


Словно сопротивляясь мыслям Ника, ее рука скользнула вверх, чтобы накрыть его руку на подлокотнике между ними.


«Я чувствую, что моя единственная цель в жизни - быть собакой-поводырем для фанатика, стремящегося к мести».


Ее слова были подчеркнуты сжатием руки. Почти незаметно ее голос превратился на целую октаву в хриплый шепот.


«К тому же очень одинокая собака-поводырь», - добавила она.


«Господи, она может двигаться, как лесной пожар, раздуваемый сильным ветром», - подумал Ник. Но далеко за тлеющим взглядом, появившимся в ее глазах, он все еще мог уловить мраморную холодность.


Он как раз собирался найти адекватный ответ, а также хитрый способ высвободить руку, когда она была ему предоставлена.


С нескольких сидений впереди раздался приглушенный крик, за которым последовал хриплый, давящийся кашель.


Ник поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мазелик, четвертый мужчина-диссидент, идет в проход, схватившись обеими руками за горло. Лицо мужчины было ярким, ярко-красным, и в его закатывающихся глазах можно было различить только белки.


"Боже мой, что с ним!" - воскликнула Хела.


Ник не нашел времени, чтобы ответить. Он положил руки на спинку каждого сиденья, поджал ноги и


перепрыгнул через Хелу в проход.


Через несколько секунд он миновал остальных задыхающихся, напуганных пассажиров и держал Мазелика на руках. Мужчина не мог дышать, и каждый мучительный хрип был для него последним.


Ник быстро развернул его и как можно нежнее вытянул в проходе. Потребовалась вся сила, которую он мог собрать в обеих руках, чтобы заставить челюсть раскрыться. Как только это было сделано, Ник проверил язык.


Мазелик еще не проглотил. Чтобы убедиться, что он этого не сделал, Ник начал тянуться к ручке. Завернутый в носовой платок, он станет заменителем депрессора для языка.


"Вот!"


Ник поднял глаза. Это была длинноногая стюардесса, и в руке она держала настоящий предмет.


"Хорошая девочка".


Ник приложил его боком ко рту Мазелика, а затем разорвал рубашку мужчины. Хрипы переросли в то, что походило на предсмертный хрип. Ник сжал руки в единый, похожий на булаву кулак и начал сильно, но равномерно надавливать на грудь Мазелика в области сердца.


Вверх! Вниз! Вверх! Вниз! Вверх! Вниз!



Вверх! Вниз!


Зловонный воздух заполнил ноздри Ника, когда Мазелик выдохнул, но не сделал нового вдоха.


Ник остановил движение и прижал ухо к груди мужчины. Через секунду он откатился на корточки.


«Он…» - спросила стюардесса.


«Он чертовски уверен», - прорычал Ник сквозь стиснутые зубы. А потом он вспомнил. «Паршев - говно!»


Ник вскочил на ноги. Размахивая руками, он сбивал с пути любопытных пассажиров. Как разочарованный и рассерженный бык, он рванулся к хвостовой части самолета.


Оказавшись там, он окинул взглядом двери четырех туалетов. Только один был занят.


"Паршев!" - воскликнул он, стуча кулаками по двери.


Ответа не было.


Ник ничего не ожидал.


Прислонившись к переборке позади него и используя ручки на двух других дверях туалета, Ник поднял ноги в воздух. Его ноги метнулись вперед, и подошвы его ботинок издали тошнотворный хруст, когда дверной замок сломался при ударе.


Дверь открылась всего на несколько дюймов. Но это было достаточно далеко, чтобы увидеть тело диссидента, раскинувшего голову в раковине.


Ник толкнул дверь еще на несколько дюймов, достаточно далеко, чтобы проникнуть внутрь.


«Иисус Христос», - прошептал он себе под нос. Бедный ублюдок даже не успел натянуть штаны ".






* * *



Руки Ника прикрыли глаза, пока они смотрели на тисненую табличку с именем на столе перед ним: ДЭВИДСОН ХАРКОРТ-ВИТТ. Неспешно Ник подумал, был ли Дэвидсон Харкорт-Витте Кембриджем или Оксфордом. Конечно, он был Итоном. Итон был почти такой же предпосылкой для МИ-5, как Кембридж или Оксфорд, то есть в высших эшелонах.


Рядом с мемориальной доской сидел его владелец, краснолицый и кипящий.


«Боже правый, Картер, тебе приходилось звонить по радио в Хитроу и объявить карантин для всего самолета?»


«Было два тела…»


Его проигнорировали. «И тебе придется договориться с Лягушками о том, чтобы взять на себя командование французским авиалайнером».


«Я показал им надлежащую власть», - ответил Ник, стараясь не слышать скуку в голосе. Беспокойство Харкорта-Витте по поводу британского этикета и французской бюрократии мешало ему сосредоточиться на важных вещах.


Этот человек все еще бредил разгневанными пассажирами, помещенными на карантин, и жалобамии французских пилотов, когда вошел помощник, положил отчет на стол и побежал прочь. Помощник едва ударил дверь, когда Ник проткнул документ.


"Сукин сын, Картер, у тебя нет манер?"


«Нет», - ответил Ник, шагая, пока он быстро читал.


"Отчет о вскрытии: двое мужчин; описания; способ смерти: сердечный приступ, но следы вируса обнаружены в крови; специальный отчет; компьютерная корреляция; вирус совпадает с обнаруженным у болгарского перебежчика; указаны даты; также тот же вирус обнаружен у двух чешских перебежчиков убитых в Лондоне… - Ник тихо присвистнул. "Черт!"


Брань отправила Харкорта-Витте обратно в кресло. Его голос, когда он заговорил на этот раз, был гораздо более кротким. "Что?"


«Вашингтон регулярно заказывал анализ крови нашего диссидента Януша, который умер в Амстердаме, просматривал ваши файлы. Почему его не взяли раньше?» Ник бросил отчет на стол и указал на значимые абзацы.


«Ах, да, убийства зонтиком». Ник застонал. «Я правда не знаю, старина. Знаешь, на эти вещи нужно время».


«Почти столько же времени, сколько требуется на обнаружение крота в МИ-5».


«Смотри здесь сейчас…»


"Вставай!"


Он


это сделал, и Ник занял свое место за столом. "Это безопасная линия?"


"Да."


Ник потянулся к нему и остановился, невинно улыбаясь другому мужчине. "Могу я?


"Ну, я полагаю. Это деловой звонок, не так ли?"


«Господи», - прорычал Ник и позвонил Дюпон Серкл.


Теперь многое обрело смысл. Например, Ник был почти уверен, что теперь означает «орудие смерти» в письме Яцека. Стало ясно и другое, уже замеченное Тори.


«Ястреб здесь».


«N3, Лондон».


"Давай. Тебя снимают на пленку"


Ник сообщил своему начальнику о письме и последних несчастных случаях.


«Можете ли вы повторить вскрытие Яцека и сделать несколько проб крови для МИ-5 для уточнения?»


«Не должно быть проблем», - последовал ответ.


«И я не думаю, что инсульт, перенесенный спикером палаты, на самом деле был инсультом».


"Как так?"


В своем письме крот упомянул о повышении в звании. После смерти спикера. Следующим в очереди был не только офис, но и огромная информация, доступная этому офису. Это означало бы, что если бы у Ганичека была информация, наш крот, Яцек, получит к нему доступ. Думаю, именно это он имел в виду, говоря о «повышении в звании».


«Если все это правда, - сказал Хоук, - как ты хочешь, чтобы я это доказал?»


«Эксгумация тела спикера».


Гром с другого конца провода был оглушительным и закончился рычанием: «Вы чокнутые. Ни в коем случае - семья никогда не согласится».


«Хорошо, хорошо, - простонал Ник. «Можете ли вы получить доступ к личным вещам спикера в момент его смерти или примерно в момент его смерти? Например, личные вещи из его стола - как дома, так и в его офисе. Любые личные вещи из ящиков его одежды».


«Другими словами, все, чем владел парень?» - сказал Хоук с раздражением в голосе.


«Ты понял», - ответил Ник. «По крайней мере, все, что касалось его тела. И особенно все, что могло проткнуть его кожу. Если вы обнаружите что-нибудь подобное, немедленно проанализируйте его и отправьте этот анализ сразу же вместе со всем остальным в МИ-5».


«Я думаю, ты уже представляешь, что мы найдем».


«Может быть», - ответил Ник. «Может быть, какой-то сердечный препарат, о котором западные врачи еще не знают».


"Это все?"


"Это все. Как скоро?"


"Очень скоро."


Они позвонили, и Ник со вздохом откинулся на спинку кресла с подушками. Теперь он знал, что вирус не был чумой или чем-то похожим на него. Чумой был сам торговец смертью. Он сам следил за командой диссидентов или через своих приспешников и систематически убивал их по одному.


Но почему по одному? Почему не сразу?


А потом щелкнул.


«Если у вас нет чумы, лучше всего произвести впечатление чумы!»


"Чума, старина?" пробормотал Харкорт-Витте. "О чем вообще ты говоришь?"


«Убери своих мальчиков с задниц, - сказал Ник, бросаясь к двери, - и ты узнаешь, когда я это сделаю».






Глава девятая





Ник постучал в дверь и стал ждать. В ней открылась щель, а затем закрылась.


«Стефана здесь нет».


«Я знаю», - ответил Ник. «Он в баре отеля выпивает послеобеденный напиток с Анатолем».


Хела кивнула, и затем в ее глазах загорелся слабый свет. Это вызвало улыбку на ее слегка покрасневших губах. «Поэтому вы зашли ко мне».


«Верно», - сказал Ник, позволяя глазам закрывать все ее лицо под частично прикрытыми веками.


Как и в самолете, большая часть ее холодного поведения исчезла с улыбкой. Не все, но большинство. Больше, чем когда-либо прежде, она казалась женственной. Ник подумал, что это был халат. Это было лазурное, шелковистое платье, которое ложилось ножнами на ее высокое модельное тело. В отличие от платьев, которые она обычно носила, халат плотно прилегал к ней. Он струился по ее груди, разделяя и подчеркивая их.


«Вы очень милы этим вечером, миссис Борчак».


Улыбка росла. "Это комплимент или утверждение Ника Картера о факте?"


"Немного того и другого".


«Если это специальный звонок, я думаю…»


«Это не так», - сказал Ник, проходя мимо нее в номер. «Буй, я выпью, пока мы будем играть в двадцать вопросов. Я спрашиваю, ты отвечаешь».


Краем глаза Ник наблюдал, как улыбка исчезает с губ Хелы, а в ее глаза возвращается холод. Он также заметил прорези по бокам халата, когда она пожала плечами и повернулась, чтобы закрыть дверь. Они прошли весь путь до мягко закругленных подгибов


ее ягодицы.


«Что это будет? Как вы говорите в Америке».


«Скотч, чистый».


Когда она приготовила напитки и пошла обратно к тому месту, где Ник сидел на подлокотнике дивана, он получил еще одну дозу адреналина от того, что в его уме называл ее новым или другим взглядом.


Простой пояс на мантии был туго затянут вокруг ее тонкой талии. Он творил чудеса с широкими изгибами ее бедер и груди. Она сунула напиток в руку Ника, а затем опустилась на диван поблизости. Она приземлилась, подняв одну ногу, так что халат распахнулся, и низ упал. Взгляд Ника без труда проследил за огромным кремовым бедром и едва заметным намеком на черные как смоль кудри на лобке.


"Это приглашение?" - спросил он, потягивая виски.


"Это один из двадцати вопросов?"


«Туше», - сказал он. "Нет."


«Тогда это удобный способ сидеть».


Говоря это, она держала свой стакан перед глазами, изучая его поверх края стакана. Это должно было добавить загадочности и знойности ее взгляду. Как и поза отдыха, она была слишком выучена. Ник подумал, было ли это естественным или заученным.


Он догадался о последнем.


"Вы любите своего мужа, миссис Борчак?"


На несколько секунд ее глаза затуманились, костяшки пальцев вокруг стекла стали немного белее, а изогнутая нога сделала легкое движение, чтобы сомкнуться и пересечь своего партнера.


"Почему вы спрашиваете?"


«Я спрашиваю, помнишь? Ты отвечаешь».


«Мы не любовники, если ты это имеешь в виду. По крайней мере, больше нет. Теперь мы больше похожи на товарищей».


"Но вы женаты?"


Ее голова повернулась к нему. Теперь глаза были подобны кускам нефритового льда. Губы были скреплены тонкой красной полосой над твердым вызывающим подбородком. К удивлению Ника, ее ответ, когда она наконец заговорила, был правдивым.


«Нет, мы не женаты. По крайней мере, не в обычном смысле. Мы обменялись клятвами между собой, и я взяла фамилию Стефана. Это обычное дело в странах Восточного блока, где церковь не правит безраздельно.


«Включали ли вы клятвы, которыми вы обменялись между собой, клятву верности?» Взгляд не дрогнул, но губы вернулись в состояние замкнутой тишины. «Хорошо, еще один. Когда вы обменялись этими клятвами со Стефаном?»


«Шесть лет назад в этом месяце». Ни моргания, ни дрожи, ни секундного колебания.


"Какой день?"


«Восемнадцатый».


"Куда?"


«Варшава».


"Был ли Стефан тогда слепым?"


"Конечно. Где…?"


Ник устно рванул вперед, стараясь не дать ей время подумать, хотя знал, что в этом нет необходимости. "Какая у вас была девичья фамилия?"


"Обровски".


«Вы родились в Восточном Берлине».


«Я родилась в Кракове».


"Какой район?"


«Участок Бакслаквиа на юге».


"Вы когда-нибудь были в США раньше?"


"Нет."


«Ваш английский идеален, даже сленг».


«Я получила очень хорошее образование».


"Где? Россия?"


Только небольшая пауза, прежде чем она сказала: «Частично».


Теперь Ник сделал паузу, потягивая виски и давая ему полностью прогореть, прежде чем снова заговорить. «Когда вас взяли на обучение в Верхонском Доме любви в России?»


«Проклятье, - подумал Ник, - она ​​в порядке». Глаза продолжали холодно оценивать, а губы даже сумели скривиться в довольно злой ухмылке.


"Как вы узнали?"


Настала очередь Ника улыбнуться. «Я этого не делал. Это было обоснованное предположение. Бывают случаи, когда при просмотре другим агентом ваше обучение выделяется, как звонок в игре про пикап».


"Звонок?"


«Вы должны знать американское выражение».


Хела положила обе руки на стекло и, наконец, отвела взгляд от глаз Ника. Прежде чем заговорить, она несколько секунд смотрела в янтарную жидкость. Когда она все-таки заговорила, в ее голосе было только намек - как раз правильное - дрожь.


«Ты знаешь про Верхонске? Что там творится? Обучение, которое дают молодым девушкам чтобы стать воробьями?»


«Да», - ответил Ник, пытаясь охватить каждую ее частичку сразу. Он не хотел упустить ни единой подсказки, и было невозможно понять, откуда она взойдет.


«Мне было тринадцать, и я была девственной. Я осиротела и поселилась в государственном доме, когда мне было десять. У меня был талант пианистки. Я думала, что это тот талант, который я собирался изучить, когда меня выбрали для поездки в Москву».


Ник взглянул на пальцы Хелы. Пальцы были длинные, заостренные, тонкие, но с очевидной силой. Но глаза приковывали ногти. Они тоже были длинными и почти заостренными. Там


на их поверхности был легкий блеск от прозрачного лака.


"Ты играешь сейчас?" - лениво спросил он.


«Редко, если вообще». Не глядя на Ника, Хела отпила свой напиток и продолжила. «Сначала, когда Дилер собрал меня и Стефана, я чувствовал себя животным, куском мяса, который нужно откормить и использовать. Но потом мы со Стефаном полюбили друг друга. Я увидел ядро ​​ненависти, которое поглотило его. и решил восстать против моего обучения и указов дилера ".


«Значит, вместо того, чтобы быть сторожевым псом Дилера над одним из его шпионов, вы становитесь его совестью?»


«Не совсем. Я сама хотел уйти. Через Стефана я увидел выход. Теперь твоя очередь пить?»


Она подняла пустой стакан. Поверх этого Ник увидел печаль в ее глазах. Но он также мог видеть ледяные глубины, которые никуда не делись.


Он подумал, что Хела либо выплеснула душу, либо она лучшая актриса со времен Сары Бернар.


Он взял стакан и подошел к бару.


"Стефан и я согласились, что если вы узнаете о моем прошлом в КГБ, каким бы незначительным оно ни было, мне никогда не позволят сбежать вместе с ним. Кроме того, ваша сторона не сможет принять помощь, которую Стефан хотел оказать вам в уничтожении Дилера ".


Ник стоял прямо над ней, вложив напиток в ее руку. Он чувствовал запах ее духов, мускусный запах тепла ее тела, всей ее сущности. Он мог смотреть вниз на откровенно задрапированный верх мантии и видеть нежный вздутие ее разделенных грудей. Чувство сжатия охватило его живот и поясницу.


Тори была откровенно чувственной. Эта женщина была классически эротичной.


Взяв напиток, она указала глазами на место рядом с ней на диване. Ник сел и, почувствовав, что она приближается к нему, снова заговорил.


"Кто такой Дилер?"


Она пожала плечами. «Мужчина. Это все, что я могу вам сказать - все, что вам могут рассказать о нем, кроме, возможно, его начальства. И, вероятно, очень немногие из них знают о нем много».


Ник покрутил жидкость в своем стакане, переводя взгляд с нее на нее и обратно. «Я не знаю его лица», - пробормотал он. «Я видел его только один раз - темной ночью в Берлине, у стены. Но я видел его глаза, и те, которые я никогда не забуду. Я буду знать его по этим глазам, но было бы полезно, если бы у меня были какие-то описания сверх того ".


«Я никогда его не видела».


«Что? Но это невозможно!»


Она покачала головой. «Это не так. Единственные люди, с которыми он работал, которые точно знали, что человек, с которым они разговаривали, был Дилером, были слепыми».


"Вы имеете в виду, что никогда не видели его лица?" - недоверчиво спросил Ник.


"Никогда."


Ник поднялся на ноги и подошел к окну. Сквозь лондонский туман он видел людей, движущихся по улицам Мейфэра. Был ли Дилер сейчас внизу, смотрел на него снизу вверх и ждал его?


Он мог бы быть.


Этот человек был чертов фантомом.


Ник заговорил, не поворачиваясь. «Разве вас со Стефаном не беспокоит этот вирус, эта чума, которая, кажется, распространяется через перебежчиков?»


«Конечно, мы волнуемся. Я в ужасе».


«Ты должна. Вы остались только двое».


«Что-то есть в твоем голосе», - сказала она. "Почему бы тебе не выразить это словами?"


Ник повернулся. Она пересекла комнату и встала так близко, что ее груди почти касались его груди. Ее запах был сильнее, чем когда-либо, а темные глубины ее глаз были почти гипнотическими.


«Я вообще не думаю, что это болезнь», - медленно сказал Ник. "Я думаю, что это уникальный вид яда, который действует как ограничитель сердца. Я думаю, что вирус попадает в кровоток вместе с ядом, который действует на дыхательную систему. И я думаю, что Дилер или те, кто на него работает, являются теми, кто предоставляет его. "


"Тогда мы следующие?"


«Возможно. Возможно, нет. Может быть, Дилер хочет сохранить в живых двоих из вас - или только одного из вас. Я не знаю. Возможно, Дилер хочет произвести впечатление чумы, и дальнейшее впечатление, что все или большинство из вас заразился перед тем, как покинуть восточную сторону ".


"Но почему? В чем может быть его цель?"


Ник пожал плечами. "Я не уверен."


"Вы не доверяете мне, не так ли?" - сказала Хела, подходя ближе, так что мягкие подушки ее груди без бюстгальтера под мантией начали растекаться по его груди.


«Должен ли я доверять? Изначально Дилер поместил вас рядом со Стефаном. Этот человек, как и все остальные, планирует на большое время. Вы все еще можете быть в его кармане, ожидая, когда вас используют, когда придет время».


«Я могла бы, но я не такая».


"Но ведь нет никакого способа доказать это, не так ли?"


Розовый кончик ее языка скользнул вперед и слегка коснулся нижней губы. У нее она была широкая, полная.


- подумал Ник, - таких, которые часто можно увидеть на конкурсах красоты. Ее нижняя губа, теперь блестящая от слюны, была чувственно полна. Это был привлекательный для поцелуев рот, но Ник не забывал, что он мог кусать не хуже, чем целовать.


«Я думаю, Хела, было бы разумно, если бы ты поехала со мной в Берлин, а Стефан поедет в Мюнхен с Анатолем и другими».


«Вы думаете, что я инструмент смерти Дилера? Вы думаете, что когда придет время, я убью Стефана?»


«Я не знаю, что и думать. Но что касается страховки, мне было бы лучше, если бы Анатоль мог сейчас беспокоиться только о Стефане. Ты поедешь?»


Ее глаза сверлили его. Он почти чувствовал, как в ее голове кружатся мысли, когда она взвешивала его предложение.


«Я поеду», - сказала она. "С радостью".


"Да?"


Она кивнула. «Да. Потому что, пока я буду с тобой наедине в Берлине, я докажу тебе, что тебе нечего бояться меня».


Ее тело расслабилось, таяло напротив него. Она провоцировала его, прижимая свои бедра к его и выкручивая бедра. Он попытался выбраться, но она схватила его за талию и притянула ближе. Теперь ее груди распространились по его груди, и их тепло наполнило все его тело.


Ее рот был как магнит, притягивающий его. Он поцеловал ее, их губы едва соприкоснулись, прежде чем ее язык глубоко погрузился в его рот.


Поцелуй был долгим и глубоким. Все было выполнено идеально, все, что Ник думал, что это будет. Незадолго до того, как он поднял голову, он почувствовал, как эти длинные, идеально ухоженные ногти щекочут кожу, а короткие волосы на затылке.


«Нам не нужно ждать Берлина», - пробормотала она низким и хриплым голосом. "Я могу проскользнуть в ваш номер, как только Стефан уснет ..."


Он испытывал искушение по нескольким причинам, когда смотрел на нее сверху вниз. Ее глаза были закрыты, грудь вздымалась. Ее губы были приоткрыты, мягкие, язык скользил между ними. Она застонала, когда она прижалась к нему своим телом.


"Скажи да."


"Нет. в Берлине - возможно".


Он оставил ее такой, стоя у окна. К тому времени, как он добрался до своего номера, ладони его рук были в поту.


Он не был уверен, было ли это вызвано желанием или оттенком страха.


Красный свет мигал на его прикроватном телефоне.


«Картер, пять тринадцать. Мой красный свет горит».


«Да, мистер Картер, у вас есть два сообщения. Одно было просто« Позвоните домой. Не было номера ».


«Он у меня есть», - ответил он. "И другие?" Она дала ему номер, в котором Ник узнал личную линию Харкорт-Витте. "Не могли бы вы набрать это для меня, пожалуйста?"


"Безусловно."


Через несколько секунд в ухе Ника отозвался резкий акцент человека из МИ-5.


«Вы, ребята, быстрые. Благодаря компьютерам, наши тоже. Распечатка всего, что вы хотели, будет у меня на столе через двадцать минут».


«Я буду там через десять», - быстро сказал Ник и позвонил.






* * *



Ник сел за стол Харкорт-Витте. Перед ним были разложены стопки компьютерных распечаток. Было чуть больше десяти, и Ник размышлял над ними почти три часа.


Они походили на книгу, в которой пропущено несколько ключевых глав, но они рисовали общую картину.


"Больше кофе?"


Ник поднял глаза. Харкорт-Витте стоял в рассеянном свете настольной лампы и держал в руке чайник. "Да спасибо." Он налил. "Разве это не чайник?"


Харкорт-Витте кивнул. «Я велел им сварить кофе. Думаю, чай, даже наш, тебе не подойдет».


Ник улыбнулся. «Вы мне очень помогли. Извини, я был таким едким на днях».


«Не обращайте внимания. Просто вы, ребята, не так много следите за книгой, как мы. Предположим, это пограничные вещи - независимость, ковбои, индейцы, гангстеры - все в таком роде».


Ник ухмыльнулся и отсалютовал англичанину чашкой, когда один из многих телефонов на столе поднял шум.


«Ваш звонок из Вашингтона», - сказал Харкорт-Витте, передавая Нику трубку и беззвучно выходя из комнаты.


«Картер здесь».


Голос Хоука пробормотал, а затем начал рычать. «Твоя догадка насчет спикера верна - тот же вирус».


«Я знаю», - сказал Ник, закуривая сигарету. «Передо мной распечатки. А что насчет другого?»


«Было чертовски много времени, чтобы получить разрешение семьи, но мы наконец смогли эксгумировать тело».


"И?"


«Крошечный прокол в большом пальце. Это была такая мелочь, которую они пропустили раньше».


"В большом пальце?" - сказал Ник и закашлялся от слишком большого количества затянувшихся сигарет. «Скорее всего, тогда это был укол».


«Это то, что мы поняли». Ястреб остановился, и Ник закусил губу, чтобы не уговорить мужчину


«Мы наконец нашли ваше орудие смерти» в вещах из его офисного стола. Это была зажигалка - обычная марка, сделанная в Японии ».


«Черт, - сказал Ник, - чертовски труднее всего отследить».


«Верно, и, вероятно, после покупки все равно подделали - что сделало бы его отслеживание неважным. Но нам повезло».


Тело Ника напряглось, уши ожили, а ноздри раздулись, как у животного, только что уловившего запах. "Да уж?"


«Помощник в офисе спикера вспомнил, что зажигалка была подарком».


"От кого?"


«Помощник не мог вспомнить, но секретарь помнил, что его доставил Яцек».


«А Яцек работал в офисе Ганичека», - прошептал Ник.


Оба мужчины молчали, статика длинной линии была единственным звуком между ними. Но Ник был уверен, что разум его начальника движется по тем же путям, что и его собственный.


Политическая карьера Ганичека стремительно развивалась. Он всегда хорошо финансировался, и его избиратели были в значительной степени славянскими, в основном польско-американскими. Его считали борцом за свободу, рожденным в Америке, за права тех, кто живет в старой стране. После войны он провел много времени в Польше, пытаясь остановить захват Россией страны его наследия.


Но было ли это реальной причиной его длительного пребывания в Польше?


"Это немного ошеломляет, не так ли?"


«Это так», - ответил Ник. «Я полагаю - как бы сложно и неудобно - вы начали наблюдение за новым спикером?»


«Минута за минутой, круглосуточно. Я также отправлял в Вену высшие приоритетные сверхсекретные запросы. Они будут переданы в Будапешт, Прагу и, разумеется, Варшаву. Необходимо полностью переоценить биографию Ганичека и деятельность в течение суток ".


«Мне он понадобится немедленно в Берлине», - сказал Ник.


"Вы получите это".


Разум Ника, каким бы усталым он ни был, теперь быстро сработал. Ганичек был популярным человеком. Он должен был быть голосом США в Берне. Теперь его обязанности спикера не позволяли ему появляться там. Его место займет вице-президент. Это не сильно повредило бы переговорам, потому что Стефан Борчак говорил о Польше и Восточном Берлине еще более свежим и авторитетным голосом.


«И, Ник…» - сказал Хоук, его голос ворвался в мысли Ника, как острый нож, - «… есть кое-что еще».


"На Ганичека?"


«Нет, на Дилера. Мы обнаружили старый файл. Он просматривался несколько раз, но я обнаружил его случайно из-за этого вируса и чумы».


«Прочтите мне, это того стоит».


Ник выкурил половину пачки сигарет, много кашлял и стиснул зубы в течение следующих тридцати минут, слушая, как хриплый голос Хоука читает папку.


Наконец он закончил, и Ник почувствовал, как пот течет рекой по его спине.


«К тому времени, как я доберусь до Берлина, мне понадобится его полная копия, вплоть до ваших собственных записей».


«У тебя будет это. И, N3…»


"Да уж?"


«Сократите курение или переключитесь на сигары. Эти сигареты убьют вас».


«Я знаю», - прорычал Ник. «Но, по крайней мере, нужно время, чтобы пойти по этому пути. Нашим друзьям-диссидентам не так повезло».






* * *



Ник вошел в комнату и, не обращая внимания на свет в гостиной, прошел через полумрак в спальню.


Он был в шаге от двери, когда что-то почувствовал; дыхание, легкий шорох движения со стороны кровати, еле уловимый звук, говорящий ему, что он не один.


Инстинктивно он потянулся к Вильгельмине, но потом передумал. В Париже было достаточно ада, устроенного перестрелками. Не имело смысла повторять это в Лондоне и принуждать к еще одному сокрытию.


Он тихонько снял туфли и напряг мускул на правом предплечье. Хьюго, его стилет толщиной с карандаш, скользнул в ладонь Ника из замшевых ножен. Он присел и, пригнув, переступил порог, а затем, затаив дыхание, прислушался к чужому.


Он шел ровно и ровно с кровати.


Он напряг мускулы бедер, уперся левой рукой в ​​ковер, перевернул Хьюго, чтобы приготовиться к толчку вниз, и перекатился на носки для выпада.


"Ник, это ты?"


Голос доносился из кровати так же, как рассеянный свет прикроватной лампы разносился по комнате. Ник был на полпути к краю кровати, а Хьюго поднялся, чтобы нанести удар. Ему с трудом удалось остановить свое поступательное движение


иглоподобного клинка, когда он узнал хозяина голоса и человека, сидящего на кровати.


Хела ахнула, и ее глаза расширились, когда она увидела, как стилет опускается по дуге, останавливаясь в нескольких дюймах от ее обнаженной левой груди.


«Ожидание в темной комнате - очень хороший способ убить себя, леди».


«Я… мне очень жаль. Я задремала, и в моих глазах светился…»


"Почему ты не дремала в собственном номере?"


«Я хотел сказать вам, что обо всем говорила Стефану. Он думает, что я должна сделать все, чтобы развеять ваши опасения. Он согласился, что я должна сопровождать вас в Берлин».


«Ты могла бы сказать мне это утром», - сказал Ник, скатываясь с кровати на ноги.


"Я знаю."


В шоке, увидев приближающегося к ней Хьюго, Хела натянула простыню до шеи. Теперь Ник смотрел, как ее длинные, заостренные пальцы с длинными изогнутыми ногтями медленно катят ее вниз. Казалось, прошла целая вечность, пока простыня не обернулась вокруг ее лодыжек, но вид того стоил.


Раньше в частично открывающейся мантии она дразнила. Теперь, полностью обнаженная, она внушала благоговение. Её не совсем белое тело, казалось, расцветало вверх от совершенно белой простыни, стремясь к расширению и росту из-за огня, который ее нагота пробудил в его глазах. Ее груди тяжелые и полные поднимались над ее телом. Изгиб ее бедер и опухоль на бедрах были чистыми и идеальными.


«Да, я мог бы сказать тебе утром. Это могло подождать. Но это не дождется Берлина».


Ник знал, что он привлекает женщин, но он также знал, что перед ним нельзя устоять. Он собирался сказать ей, чтобы она вернулась в свой номер к Стефану, когда она протянула руки. Ее пальцы искривлялись взад и вперед к нему в манящем движении. Чистый лак на длинных ногтях отражал свет, становясь маленькими маяками, тянущими его вперед.


«Все это часть работы», - подумал он, расстегивая рубашку, - и не совсем неприятно!


К тому времени, как он присоединился к ней, он тоже был обнаженным. Затем они встретились, плоть к обнаженной плоти в постели. Ее бедра и грудь упирались в него в отработанном, скрежетающем движении. Действительно, каждое ее движение, каждый прикус ее зубов, царапина ногтями были призваны поднять уровень его страсти еще на пять градусов.


Он поранил ее зубами, руками и губами. А потом он забрал ее, делая все, что мог, чтобы причинить ей боль. Но она только визжала от восторга и соответствовала его толчковым ритмам.


Время не влияло на их движения. Казалось, они продолжаются вечно. А потом, у его уха, ее вздохи стали тяжелыми, а губы сложились в одно слово: «Сейчас!»


Она выгнулась вверх, прижимаясь к его напористой мужественности. Ник почувствовал, как ее ногти глубоко впились в его спину, а затем взлетели вверх, когда она выла в своей кульминации.


Ник не обращал внимания на боль в спине от ее кусающих ногтей, когда он заперся против нее и присоединился к ней в удовлетворении.


Медленно, с редкими спазмами, они уселись бок о бок на матраце.


Шум страсти едва утих, когда Хела открыла глаза и позволила маске желания исчезнуть с ее лица.


"Это не было страстью- верно, не так ли?"


«Это был секс », - глухо ответил Ник. «Иногда это все, что должно быть».


«Трудно не… ну, не быть профессионалом в уме, даже когда тело кричит иначе».


«Я знаю. У нас одно дело, помнишь?»


"Были - в том же бизнесе", - ответила она. «В Берлине будет лучше, я вам обещаю».


«Я уверен, что так и будет», - пробормотал Ник, поднося руку к ее груди и закрывая глаза.






Глава десятая





БЕРЛИН


Ник бросил немецкую марку в руку официанта и отмахнулся от него. Он легко провел рукой по бокалу с Рислингом, а затем сжал его в кулаке.


Он и Хела Борчак прибыли в Берлин рано утром рейсом Lufthansa из Хитроу. Они поселились в небольшом пансионе недалеко от Банхофштрассе. Большой роскошный континентальный отель был бы в ущерб тому короткому времени, когда они будут его использовать. Кроме того, Нику и назначенному им местному топору будет легче следить за передвижениями и местонахождением Хелы.


Хоук сдержал свое слово. Исследование Ганичека и файл, который он прочитал Нику из Вашингтона, были обнаружены на шифровальной машине посольства в три часа дня. Ник прошел через это с помощью тонкой расчески, а затем с переплетенной копией файла в руке вернулся в пансионат.


Высокий блондин-убийца, которого Ник обозначил как Омега, вышел на связь ровно в шесть.


"План готов.


Объявление было размещено в личном кабинете Berliner Zeitung ».


Теперь Ник сел и стал ждать.


Его рука отскользнула от Рислинга, и он откинулся на спинку стула, максимально расслабившись в неудобном кресле. На данный момент он был доволен своим окружением и бдением, которое вел в течение двух часов. И впервые с тех пор, как все шоу началось, он был в некоторой степени доволен тем, как разворачивается сценарий.


Он прищурил глаза, позволяя снять напряжение со своего тела, пока он сопоставлял информацию, накопленную за последние три дня.


Это письмо было началом, письмом, которое, как он был уверен, в самой глубине души, о котором Торговец ничего не знал. Затем, конечно же, были комментарии Тори, написанные карандашом.


Ник подкрепил память Рислингом.


Потом появился МИ-5. Потребовалось немного протянуть руку, но это окупилось. Когда их подтолкнули, английская служба использовала блестящие умы в своем распоряжении.


Ник был приятно удивлен тем, что одним из этих блестящих умов был Харкорт-Витте, когда возникла такая возможность. Ника вдохновило его праздное упоминание об убийствах в Лондоне, убийствах, которые официально назывались либо сердечными приступами, либо смертью от неизвестного вируса. Когда Хоук прислал материал из Вашингтона, Харкорт-Витте ухватился за него.


Потом все щелкнуло, когда лондонские медики сказали: «Хорошо, ребята, та же болезнь».


Болезнь? Ни за что! Это было рассчитанное убийство самим мастером: Торговцем Смертью.


Но настоящим решающим аргументом был малоизвестный файл, обнаруженный Хоуком в собственных файлах AXE.


Это был тонкий файл, запись катастрофы AX. Вероятно, поэтому он вообще не был отмечен каким-то второстепенным клерком. Ни одно агентство не хочет указывать на свои вопиющие неудачи, даже самому себе.


Но это была папка с убийством. Из-за этого компьютеры бюро выбросили его. И, благослови его хитрый ум и зоркий глаз, Хоук выбрал его.


Он был помечен желтым, а не красным, что означало «Только для справки». Его вывод был неуверенным. На идентификационной полосе было несколько имен - в основном псевдонимы и шифры.


Один из них был Дилером.


Это был турецкий капер с участием двух перебежчиков, перешедших на западную сторону. Оба успешно прошли допрос и считались безопасными.


Один не был. Он был шпионом и убийцей, хотя это только предполагалось, но так и не было доказано.


В любом случае два инженерных мозга НАТО умерли от странного вируса, а AX, как их сторожевые псы, оказался с конфузом на лице.


Не было возможности эксгумировать тела двух ученых, но Ник был почти уверен, что если бы они смогли, они бы обнаружили, что их «вирус» слишком точно соответствовал смертельным случаям, которые только что пережил Ник со своей собственной диссидентской группой - «a» вирус », который оказался коренным для людей, важных для Запада.


Настоящим открытием был второй перебежчик. Он подхватил тот же вирус через месяц после того, как ученые скончались.


Другой перебежчик, который якобы имел ключ к советским планам вторжения в Турцию в случае войны, исчез.


Ник готов поспорить, что дезертир, который исчез, оставив после себя так много зараженных тел, был Дилером.


Движение через улицу нарушило его концентрацию. Глаза широко открылись, когда его стул качнулся вперед. У магазина был покупатель.


Ник потягивал Рислинг и смотрел - и ждал. Обмен, но не тот.


Ник вздохнул и легонько оглядел оба конца улицы. Окрестности были не особо чем похвастаться. Это был невзрачный район Берлина, совсем не та атмосфера, которую искали туристы. Это был ветхий квартал, заполненный обветшалыми фасадами зданий и бесцветными жителями. Даже бар, в котором он сидел, был грустным. Несколько столов из гнилого дерева, барная стойка со стульями, так набитые вместе, что приходилось протискиваться локтями, и длинные скамейки по бокам стены, одна или две были заняты пьяными, слишком ошеломленными, чтобы уходить.


Но у него был вид через затененное, заляпанное жиром окно, что позволяло Нику выглянуть со своего насеста и изучить улицу.


И снова его взгляд обошел убожество и остановился на одном конкретном магазине. Это был местный магазин, созданный с учетом местных потребностей: немного галантерейных товаров, простая одежда, небольшая бытовая техника и, по разумной цене, немного удовольствия от пухлой дамы, которая им управляла.


Но Ника это не интересовало. Что его действительно интересовало, так это стена за прилавком, стена, видимая с его точки зрения, стена, на которой стояли древние деревянные буквы.


За два часа что


я наблюдал за этими ящиками первый час с надеждой, второй - с уверенностью. С момента своего прибытия он оставался за своим столом, пил разбавленное водой вино, платя за привилегию большими чаевыми, которые гарантировали ему единоличное присутствие.


На другой стороне улицы покупатель ушел, и Ник снова устроился смотреть.


Глаза снова прищурились в задумчивости, задумчивости.


Президент и его кабинет были категорическими антисоветчиками, как и Ганичек. Все они были высоко оценены Берном. Время пришло. Поднимите Ганичека, и вы поднимете крота, подсаженного в его офисе.


По крайней мере, так это выглядело. Крот - Яцек - был всего лишь орудием, которое можно было использовать в одиночестве, когда пришло время. Когда наступит это время, он загадочным образом умрет, взяв на себя всю ответственность за вину.


Ник теперь знал - или имел довольно хорошее предположение - кем был этот кто-то еще.


Примерно в то время, когда все будет готово, крот погибнет. Он будет убит, но вместе с ним будет подброшена информация, очень вредная для советского дела.


Подсаженая Дилером? Наверное. Но почему?


Потому что Дилер хочет, чтобы облажались с обеих сторон. Это соответствует его стилю. Он хочет, чтобы власть за троном принадлежала ему. Это по-русски.


Пусть AX получит информацию из чемодана Яцека, плюс дневники, и российские лидеры будут скомпрометированы в Берне.


Но как он скомпрометирует российскую сторону и при этом останется властью за троном?


Ник улыбнулся про себя.


Нейтрализуя американцев и имея надлежащую дубинку над своими российскими коллегами, чтобы контролировать их.


Торговец был безжалостным убийцей и по профессии, и по замыслу. Он был человеком, который пошел на компромисс с ценными активами, информацией или людьми для достижения своей конечной цели.


Учился у мастера, начальника КГБ. И теперь его хозяином стал премьер России. Что, если бы он мог овладеть своим господином и одновременно поставить американцев на колени?


Абсолютная сила.


Власть через страх, манипуляции и убийства.


Соединенные Штаты прибывают на конференцию, готовые к словесной битве. На первый день запланирована личная встреча, очень аккуратно организованная в закрытом режиме, и что происходит? Обвинения предъявляются и отбрасываются, грехи сравниваются, нарушения взвешиваются, достигается взаимопонимание и заключаются соглашения, по которым обе стороны решают отказаться от всего этого и продолжить конференцию, как джентльмены и ученые.


Куда подходило убийство?


Ник усмехнулся про себя, но это был невеселый звук. Вся эта схема была слишком громоздкой, слишком возмутительной и злой, чтобы в ней было хоть немного юмора.


Взвесив все, что он узнал, Ник пришел к одному выводу. Торговец был убийцей по профессии. Все его перевороты в прошлом основывались на убийствах. Это была точка опоры, на которой развернулась вся его карьера, его сила и его репутация с тех пор, как он впервые появился много лет назад.


Исследование Ганичека легко получить, если знать, что искать. дал ключ к остальной части схемы.


Ганичек, умный молодой человек, родился в Соединенных Штатах, но его отец-социалист в детстве увез в Польшу. Спустя годы он приветствовал в Варшаве из Америки своего младшего брата - своего младшего брата, который приехал в Польшу, чтобы бороться с коммунизмом. Но вместо того, чтобы найти способ бороться с коммунизмом, младший Ганичек нашел могилу, а старший Ганичек вместо себя вернулся в Америку.


В Америке старший Ганичек усердно работал в двух направлениях. Во-первых, получение политического престижа и власти. Во-вторых, выжидать, пока его настоящая цель - цель его хозяина, Дилера - не будет достигнута.


Когда он подумал об этой цели, по всему телу пробежал холодок.


Дилер будет в Берне, чтобы сделать то, что он умеет лучше всего - убивать.


Но кого?


Еще один озноб и, на этот раз, глоток вина, чтобы успокоить его.


Дилер планировал убить президента и вице-президента США.


Как?


Смерть по естественным причинам. Ничего другое не приемлемо. Без сомнения, какой-то вирус. Кем? При каком другом сценарии вы когда-нибудь поместили бы президента США и российского торговца смертью вместе в одной комнате?


А кто будет следующим в очереди после президента и вице-президента?


Спикер палаты.


Ганичек отошел от конференции в Берне. Явился вице-президент; и кто-то еще


И через два дня, если Дилер добьется успеха


, Ганичек подойдет на должность президента. Как и кто-то другой.


Если заговор будет успешным, баланс отношений между двумя сверхдержавами стабилизируется. И Премьер возьмет на себя эту заслугу. Его противники по Политбюро, сопровождавшие его на конференцию, будут удалены или заставлены замолчать.


А Дилер будет стоять за премьером, с железным кулаком мирового общественного мнения у него за спиной.


В уме Ника осталась только половина единственного вопроса. Как Дилер собирался получить полную власть над своим бывшим боссом, который теперь был премьер-министром России?


Это было как-то связано с дневниками - дневниками, которые собирался получить Ник.


Еще одно движение через улицу привлекло внимание Ника.


В магазин ввалилась женщина лет пятидесяти, толстая. Не менее приятный владелец магазина вышел ей навстречу. Они обменялись любезностями, и затем костяшки Ника побелели вокруг бокала с Рислингом.


Рука продавщицы поднялась к задней стене, к прорезям, к синему конверту. Конверт скользнул по прилавку и исчез в большой сумке для покупок.


Деньги были обменены, и новый владелец конверта вышел из магазина.


«Нулевой час», - подумал Ник, вставая.






* * *



Ник держался позади более медленной женщины. Во всех смыслах и целях она отсутствовала на вечерней прогулке, что, вероятно, было правдой. Время от времени она останавливалась у витрины и смотрела. Дважды она входила и совершала небольшие покупки.


С каждым кварталом они продвигались все дальше в бедные районы Берлина. Дома выглядели старше. Многие не были полностью восстановлены после разрушительных действий войны. На улицах потемнели лица и волосы турецких домработниц и рабочих.


Примерно каждые два квартала Омега выбирал след, а Ник объезжал квартал только для того, чтобы снова его заменить. Поступая таким образом, человек, совершавший объезд, мог проверить, не преследуется ли он шпиками.


Их не было, и, Ник задумался, ясно ли Стефан дал им понять, что он связан. Он сказал, что прошло два года с тех пор, как дилер разослал дневники и была установлена ​​связь для их получения.


Двигаясь, Ник внимательно изучал каждое лицо, каждое движение.


Все обыкновенно. Но тогда, если бы его догадка была верна, вся эта каверза оказалась бы очень обыкновенной.


Ник не выдержал. Шаркающие шаги женщины прекратились. Он прищурился, его глаза скользили по плохо освещенной улице, пока он не заметил ее. Она стояла на крыльце узкого двухэтажного дома. Единственная разница между ним и его соседями заключалась в том, что на ставнях и других деревянных изделиях было немного больше краски.


Из-под не по сезону большого пальто, которое она носила, вылетел ключ. Тяжелая инкрустированная дверь распахнулась, и она вошла внутрь.


Почти в тот же момент светловолосая голова Омеги появилась у плеча Ника: «Я думал, старая толстая карга добирается сюда целую вечность».


«Странно, не правда ли - старая полька, живущая в захудалом турецком районе».


Омега только пожал плечами.


В темноте Ник улыбнулся.


«Проверьте, нет ли пути внутрь. Я подожду здесь».


Мужчина бесшумно исчез. Через несколько минут он вернулся. «Сзади есть переулок - доступ через окно. Я уже открыл его».


«Хорошо, - сказал Ник. «Я отведу ее вперед. Как только вы войдете, оставайтесь на месте! Мы не хотим, чтобы что-нибудь сгорело или было уничтожено, прежде чем мы доберемся до этого, и мы не знаем, кто еще там».


Он кивнул и снова исчез. Ник медленно сосчитал до ста и пошел дальше по улице. У двери он остановился, ища табличку с именем. Наконец он заметил это, небольшую латунную пластинку над молдингом двери, сильно нуждающуюся в полировке: ГАНС ГРУБНЕР.


Он постучал.


"Джа?" Она все еще была в пальто.


"Sprechen sie Deutsch?"


"Джа."


"Ist Herr Frommel zu Hause?"


«Nein. Herr Frommel ist nicht hier…»


Едва она произнесла последнее слово, как Ник вошел в дверь, захлопнув ее за собой. Как можно нежнее он прижал ее плечи к стене и наклонился лицом к ней.


«Сотрудничай, старуха, и тебе не будет больно. Где мужчина?»


«Какой мужчина? Я не…» Ее лицо побелело от страха, но в ее подбородке и сверкающих глазах была решимость.


«Вы берете такие вещи, как конверты, старуха, и отнесете их тому, кому они адресованы. Имя на конверте в вашем кармане - Смотритель. Где Смотритель?»


"Я не знаю…"


Ник предположил, что


старая женщина была всего лишь домработницей и очень мало знала о происходящем. Если бы он, Ник Картер, знал всю историю, он мог бы позволить себе быть немного мягче и потратить немного больше времени.


Это было невозможно.


Он согнул руку, и тут же острие его стилета оказалось напротив горла женщины.


"Где, старуха!"


Она жестом показала на лестницу, когда Омега появился в холле. "Он один?" - рявкнул Ник.


Она кивнула, и Ник повернулся к блондину. "Свяжите ее. Но это все, понятно?"


Он кивнул, и с Вильгельминой в руке Ник направился к лестнице. Через плечо он заметил Омегу, который уже связал женщину ремнем от ее собственного пальто.


Наверху был длинный узкий холл. Свет исходил только из-под одной из четырех дверей вдоль нее.


"Ольга, это ты?"


Ник не колебался. Он повернул ручку. Дверь распахнулась, и он бросился внутрь, Вильгельмина была наготове и взвела курок.


В осторожности было мало нужды. В качалке рядом с невысоким зажженным костром сидел очень старый седой мужчина. На кончике носа красовались старомодные очки в проволочной оправе, а на коленях был накинут халат. На его коленях между двумя дешевыми обложками лежала толстая пачка бумаг. Все было туго перевязано веревкой.


"Герр Грубнер?"


Старик кивнул и постучал по свертку себе на коленях. Пистолет не нужен. Это то, для чего вы пришли. У меня нет средств защитить его. Просто расскажи мне о моем сыне ".


Брови Ника нахмурились. "Твой сын…?"


Мужчина кивнул. «Я очень прошу вас, от Стефана вы или нет, просто скажите мне, здоров ли он, жив ли он. Когда появилось объявление, я надеялся…»


"Стефан Борчак - ваш сын?" Ник зашипел, части стали на свои места.


"Да я…"


Это было последнее, что сказал мужчина. Через открытую дверь рядом с Ником раздался треск револьвера с глушителем. В центре головы старика появилась небольшая, очень аккуратная дырочка. Была только одна капля крови, и он не двинулся с места.


Ник не стал ждать своей очереди. Он шагнул дальше в сторону и изо всех сил распахнул дверь. Она сначала попала в длинное дуло револьвера, а затем врезалось в лицо Омеге.


Пистолет вылетел из его руки, и его тело с хрустом ударилось о косяк.


Но крупный блондин была далеко не выключен. Его руки прижались к лицу, и он подошел к Нику, как свернувшаяся кольцом пантера. Парень был быстр и знал, что делал. У него также было больше смелости, чем мозгов. Ник мог бы уронить его одним нажатием на спусковой крючок Вильгельмины, но это его не остановило.


Ник избежал первого рубящего удара, перекатившись на стену. Второй порезал ему ухо, но оставил не больше повреждений, чем колокола Святой Марии в его голове. Стена рядом с его головой тоже не работала. Рубящая рука Омеги прошла сквозь штукатурку и прошла, как через масло.


Когда Ник увидел повреждения стены и скорость восстановления после удара, он понял, что не сможет дольше избегать большого белокурого убийцы.


Когда Омега отпрянул и снова начал замах, Ник выровнял Вильгельмину и выстрелил.


Пуля попала ему точно в правое плечо. Она развернула его, и прежде чем он смог прийти в себя, Ник обнял его правой рукой за шею. Он сжимал, пока подбородок Омеги не прижался к его локтю. Затем, используя свой левый локоть в качестве точки опоры для правой руки, он положил левую ладонь вперед на затылок блондина.


«Ты человек Дилера», - прошипел Ник ему на ухо. «Я знал это почти с самого начала. Слишком много хороших людей отказывалось от слишком высокооплачиваемого контракта, и все они, рекомендовали вас».


Омега только хмыкнул и изо всех сил пытался освободиться. Ник должен отдать ему должное. Боль должна была быть мучительной, и он истекал кровью, как зарезанная свинья, но он не сдавался. Ник сжал руку и поставил колено в центр спины.


Тишина, хотя бы несколько секунд, а затем стонет от боли.


«Это также стало очевидным, когда вы застрелили этого марокканца в Париже. Я видел выражение его лица незадолго до того, как вы его убили. Меня это поразило лишь позже, но это было выражение признания».


Больше борьбы, но нет слов.


«Каков был сценарий сегодняшней ночи? Предполагалось, что старик умрет, или это была импровизация в последнюю минуту? Должен ли я тоже его купить, или старик станет еще одной жертвой, как марокканец?»


«Да пошёл ты на хуй», - раздался приглушенный ответ.


«Нет, кровожадный ублюдок, пошел ты на хуй».


Ник напряг спину в колене, приподнял его и скрутил голову между двумя сильными руками.


Он услышал щелчок, почувствовал, как тело обмякло, и уронил его.


Он быстро перешагнул через Омегу к старику.


«Черт побери, - подумал Ник, поднимая переплетенную пачку бумаг с колен старика, - единственное, о чем я даже не мечтал. Стефан отправил личные бумаги торговца смертью своему отцу на хранение!


Внизу Ник нашел старуху в туалете в холле. Омега связал ее, хорошо. Он также перерезал ей горло.


«И это еще не конец», - подумал Ник. Но, надеюсь, будет только один.






Глава одиннадцатая





Ник проскользнул через заднюю дверь пансиона. Узкая лестница слабо освещалась пятиваттной лампочкой. Поднимаясь, он чувствовал, как напряжение и усталость просачиваются сквозь его кости.


Но он не мог успокоиться - пока.


Его и Хела комнаты находились на пятом этаже. Ник остановился на третьем. На носу и на корме было всего четыре комнаты. Он нажал на 3-А.


"Да?"


«Это я, Картер».


Дверь быстро открылась, и молодой энергичный мужчина с ярко-голубыми глазами и телом защитника отступил, чтобы впустить Ника.


Его звали Эрик Хоун. Он был прикреплен к Нику по специальному поручению Федеральной разведывательной службы Германии - Bundesnachtendienst, или, проще говоря, BND. Сейчас он был в поношенных джинсах и синей рабочей рубашке. Если кто-нибудь присмотрится, все, что они увидят, это опрятного молодого человека, который, вероятно, работал где-нибудь на заводе или в гараже.


На самом деле, Эрик был хорошо обучен американским ЦРУ и был более чем способен справиться со всем, что Ник бросил в него. До сих пор это было не более чем наблюдение.


Ник надеялся, что это будет только наблюдение.


«Выпил - что угодно».


Хоун указал на пустой круглый стол, освещенный единственным источником света в комнате. «Просто шнапс - извини».


"Хорошо. Что у тебя есть?"


Пока мужчина открыл небольшую записную книжку и очень эффективно говорил короткими, отрывистыми тоном, Ник налил рюмку прозрачной жидкости, проглотил ее и быстро налил вторую.


«Как вы и сказали, тема…»


"Женщина."


«Женщина прошла через вашу комнату сразу после того, как вы ушли. Судя по тому времени, которое ей потребовалось, я бы сказал, что она сделала это очень тщательно».


Ник кивнул после того, как допил второй стакан. «Ей потребуется время, чтобы найти файл», - подумал он, наливая третью порцию гладкого зелья. Он хорошо спрятал файл. Он предполагал, что даже кому-то с опытом Хелы потребуется не менее получаса, чтобы его найти.


«Давай, - сказал он.


«Она подошла к пункту взимания платы на углу и сделала два звонка - ни один из них не был достаточно длинным, чтобы отследить. Примерно через час она послала за сыном трактирщика. Сказала старику, что хочет, чтобы мальчик выполнил ее поручение. "


«И…» - сказал Ник, плюхаясь на один из двух стульев стола.


«Она дала мальчику десять немецких марок, чтобы тот доставил посылку в офис в Europa-Center. Это был офис Komendiest Imports. Мы знаем его как прикрытие для деятельности в Восточной Германии».


Ник кивнул. «Цифры. Вы можете отследить это оттуда?»


Хоун кивнул. «К счастью, у нас внутри есть мужчина - точнее, женщина. Он отправился прямо и экспрессом до Lufthansa Air Freight в аэропорту Тегель».


"Пункт назначения?"


«Мюнхен».


Ник снова кивнул и уперся большими пальцами в горящие глаза. "Любая дальнейшая деятельность?"


«Джа… я имею в виду, да. Она трижды просила у стола сообщения».


«Она бы», - прорычал Ник, думая о лице Омеги, гротескно искаженном смертью у его ног.


«Вот и все», - сказал Эрик, захлопнув блокнот.


"Не совсем." Ник бросил ему сверток. «Пусть ваши мальчики нацарапают кучу странных шифров примерно на таком же количестве страниц, чтобы новый пакет стал почти таким же толстым. Затем снова скрепите его той же оберткой. Это займет много времени?»


«Нет. Они внизу в грузовике».


«Хорошо», - сказал Ник. «А на обратном пути посоветуйтесь со своей медицинской бригадой и узнайте, прибыла ли гипогликемия из Лондона».


«Не обязательно», - ответил Хоун, доставая из сумки небольшой кожаный футляр. «Это уже здесь».


Ник открыл крышку чемодана, чтобы увидеть иглу для подкожных инъекций, шприц и две ампулы с тем, что, как он надеялся, было верным противоядием от чумы.


С новым свертком в руке Ник остановился перед ее дверью и прислушался. Он слышал слабое движение, похожее на походку, за дверью.


Он дважды постучал одной рукой, остановился и снова постучал. Он знал, что это всего лишь его воображение, но


он был уверен, что услышал, как сквозь тонкую деревянную панель просочился вздох удивления.


"Ник…?"


"Вы ждете кого-то еще?"


Последовала минутная пауза. «Достаточно долго, - подумал Ник, - чтобы она успокоилась.


Цепь задрожала, замок повернулся, и дверь широко распахнулась.


Она стояла спокойно, хладнокровно и сдержанно в дорожном костюме из какого-то твидового материала. Под пиджаком белая шелковая блузка с оборками доходила до шеи и скрывала изумительные контуры груди.


На данный момент Хела была далека от идеала.


«Ник - слава богу».


Она вошла в его объятия, обвив вокруг его шеи. Ее запах наполнил его ноздри, а ее тело было мягким и теплым. Через ее плечо он увидел две ее сумки, аккуратно стоявшие в центре комнаты.


«Вы эффективны».


"Что?" В ее голосе не было тревоги, и только легкий тик в уголке глаза, когда она отступила к нему лицом.


Ник кивнул в сторону багажа. «Вы упакованы, вы одеты, вы готовы к работе».


"О да." Она не споткнулась, но пауза многое сказала. «Я знаю, что у нас не было запланированного отъезда в Берн до утра, но я думала, что буду готова сегодня вечером на случай, если твои планы изменятся».


"Мои планы?"


Она пожала плечами, когда он прошел мимо нее в комнату. «Я подумал, если все пойдет хорошо, возможно, ты захочешь уйти пораньше».


«Да, ты права - я мог бы». Он устало рухнул на мягкий стул и бросил обтянутую бечевкой пачку бумаг на кофейный столик рядом с собой. «Но сейчас, когда я разбит, все, о чем я могу думать, это сон».


Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не смотреть на бумаги. На самом деле она дважды позволяла им взглянуть, и Ник мог почувствовать, как трудно ей снова взглянуть на него.


"В том, что…?"


Ник кивнул. «То самое; знаменитые дневники торговца, и они чертовски важны».


"Что?"


Старик, у которого они были, его домработница и парень, которого я нанял, чтобы устроить убийство - все мертвы ".


"Ты…?"


«Только одного из них. Парень, которого я нанял. Он оказался двойником, человеком Дилера. Я застрелил его, а потом сломал ему шею»

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги