2028

Глава 14. Сигнал "SOS".

— Кажется, всё чисто.

Поисковик ещё какое-то время смотрел через мушку туда, где десять минут назад промелькнуло что-то крупное и резвое: внезапно появившись в тумане и тут же растворившись в нём.

Отряд замер у края огромной чёрной воронки. Виктор Петрович дал команду притаиться, а сам тщательно высматривал через прицел автомата противоположный край зияющей ямы. Сидели мы тихо, словно мыши, а из завесы тумана долетали до нас различные звуки: стремительный скрежет чьих-то когтистых лап по потрескавшемуся асфальту, протяжный утробный рык и злобное сопение, проносящиеся мимо. Твари были совсем рядом, но вне поля нашего зрения. Наверное, не видели и они нас, но вот их присутствие ощущалось самой кожей. Учуяли ли они человечину совсем рядом с собой? Или же туман смог так же скрыть не только наше присутствие от них, но и наши запахи?

Прошло ещё минут десять, прежде чем Виктор Петрович поднялся и, держа автомат всё ещё навскидку, сказал:

— Двигаемся дальше.

Отряд поднялся и цепочкой медленно побрёл вдоль края воронки. Виктор Петрович шёл впереди, за ним шёл второй поисковик, всё ещё держащий противоположную сторону, тонувшую во мгле, под пристальным вниманием; Семён Владимирович робко шагал за ним, держа в руках факел и стараясь не смотреть в ту сторону, откуда, хоть и отдалённо, но ещё слышались неприятные звуки. Я шёл за связистом и, пользуясь случаем, осматривал воронку с этой стороны. Кажется, огромная дыра заняла собой почти всю дорогу, и нам пришлось идти по тонкой уцелевшей полоске между ней и прорастающим ковром пожухлой травы. Последним шёл Илья, положив автомат себе на предплечья и осматриваясь.

Наконец чёрная воронка закончилась, и вскоре мы вышли на сужающуюся дорогу, проходящую между обросшими кустарником высокими деревьями. Точнее, деревьями они были когда-то давно, а сейчас представляли собой изуродованные чёрные стволы с наростами, похожими на язвенные волдыри. И сам кустарник, оплетающий их чёрные рубцовые стволы, больше походил на раковые новообразования этих стволов. Ветер, суровый и промозглый, обдувал искривлённые ветви, от чего они слабо покачивались, будто в каком-то странном и ритуальном танце, а стволы под их весом протяжно скрипели, и скрип этот был похож на мученический стон. Когда мы проходили под их мрачными кронами, ветви тянулись к нам, словно старались зацепиться, ухватить нас в свои крепкие объятия и не отпускать. Желая оставить нас здесь, рядом с ними. Пришлось тщательно пригибаться, дабы не попасть под их цепкую хватку.

Путь по узкой дороге вниз был продолжительным. Пару раз мы останавливались и замирали, прислушиваясь к разным шорохам и звукам в тумане. Периодически дорогу заграждали плотные ветви, и приходилось огнём факела проделывать себе путь. Обжигаясь, ветви тут же отстранялись, но лишь на короткий момент, и тогда мы двигались дальше, а затем за нами снова образовывался заслон из чёрных щупалец.

Так мы преодолели этот путь минут за двадцать. Кроны расступились, и перед нами вновь возникла пустота, поглощённая туманом.

— Так. Сейчас мы вышли к общежитию. Двигаемся тихо, ступаем легко. Без лишних звуков, — остановившись, вполголоса прогудел в противогаз Виктор Петрович.

Мы двинулись дальше. Я смотрел туда, где за стеной тумана высилось белое здание общежития. Я хорошо помнил его внешний вид, и представлял себе, каким оно является сейчас. И внутри загорелось уйма вопросов, которые хотелось задать. И главный из них: почему нужно было проходить тихо? Что же там такое завелось, чего так опасался Виктор Петрович? А потом я вспомнил о той твари, свившей себе гнездо в библиотеке, и, исходя из соображений безопасности, вопросы так и остались погребёнными глубоко внутри.

Мы свернули левее, подошли к бетонному выступу, за которым, по моей памяти, росли различные растения. Пошли вдоль этого выступа, держась его линии и периодически оглядываясь направо. Дорога разлилась широкой полосой и уходила вперёд, в серую бездну. В какой-то момент из мглистой завесы вновь послышались звуки когтистых лап, скоблящих по асфальту. Виктор Петрович приказал всем замереть и тут же взял в прицел свободное от тумана видимое пространство. Держа в одной руке факел, а в другой укороченный автомат, старик замер. Так мы прождали ещё некоторое время до того момента, когда за туманной завесой наступила абсолютная тишина, после чего двинулись дальше.

Дорогу поперёк пересекала ещё одна, широкая и тёмная. Я понял, что мы уже подошли к проезжей части, а значит, до того самого жилого комплекса оставалось ещё немного. Прямо за скрывшейся в тумане автострадой располагались три крупных строения: гипермаркет, крупный спортивный магазин и злосчастный торговый центр, от мыслей о котором внутри всё съёживалось комочком. Их не было видно, но картинка из памяти отчётливо вырисовывала эти громадины из тумана.

Виктор Петрович остановился, чтобы перебросить факел из одной руки в другую.

— Так, сейчас мы находимся у дороги. Пройдём метров сто вдоль неё, а потом свернём на пологую землю, чтобы подальше от торгового центра, — сказал он, осматривая всех. — Идём друг за другом, как и раньше. Не растягиваем цепочку.

Мы двинулись вперёд. Наша группа шла в полном безмолвии. Часть дорожной ленты каменной застывшей рекой протекала в противоположную сторону. В некоторых местах туман извергал из себя сгоревшие и покорёженные останки машин и взрыхленные куски бетона. Идя у края автострады, я мог только представлять масштабы тех разрушений, которые жадно скрывал собой туман от ненужных глаз.

Движение остановилось. Поисковик выглянул из-за спины Виктора Петровича и присел на одно колено, прицелившись куда-то вперёд. Командир группы тоже вскинул автомат.

— В чём дело? — шёпотом спросил я у рядом стоявшего Семёна Владимировича.

— Там, — тот кивнул вперёд. — Увидели что-то.

Я выглянул из-за его спины. Впереди, шагах в пяти-шести от нас, как раз на границе зримого и незримого, покоилось что-то. Какой-то силуэт, тёмный, внешне похожий на человеческий. Он безмолвно томился впереди, приземистый, и отсюда казалось, будто он сидит на асфальте спиной к нам.

Поисковик впереди присвистнул, а потом тщательно всмотрелся в разрез прицела. Точка впереди не отозвалась и не пошевелилась.

Виктор Петрович подождал немного. Силуэт продолжал покоиться на одном месте, будто и не услышав свиста. Потом командир кивнул поисковику, и те вдвоём, медленно расходясь, стали приближаться к силуэту с двух сторон. Приказа стоять на месте отдано не было, и Семён Владимирович осторожно засеменил следом, а потом и я за ним.

Когда мы немного приблизились к точке, то стало понятно, что это был человек. Он сидел спиной к нам, в тёмной куртке и тёмной шапке. Почему-то его одежда показалась мне знакомой. А потом из-за него, взмахнув крыльями и гортанно прокаркав, взметнулась здоровая чёрная ворона и скрылась в тумане. Поисковик тут же присел от неожиданности и чуть было не спустил очередь в неё, но Виктор Петрович вовремя поднял руку.

Они осторожно обошли сидящего с обеих сторон и остановились перед ним. Виктор Петрович тщательно всмотрелся в его лицо. Мне и самому стало любопытно, и я тоже обошёл тело. А когда оказался спереди, то понял, что лица у того и нет. Одна его часть была исклёвана, превращена в кровавое месиво, из-под которого вырисовывалась часть бледного черепа и круглая пустая глазница; другая же половина сохранилась лишь частично, но была покрыта коркой засохшей крови. На чёрной стёганке разливались тёмные пятна. Одна нога в застиранных джинсах оставалась целой, хоть и испачканной, а на второй зияла дырка, из которой торчали куски мяса.

От увиденного меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Один из студентов, — ровно проговорил Виктор Петрович.

Я ещё раз посмотрел на остатки лица. Пригляделся, и понял, кто это был. Меня замутило ещё сильней.

— Это Вася, — я буркнул отрывисто, стараясь сдержать позывы.

— Был Вася, а стал… — сказал поисковик и вздохнул.

— Так, одного мы нашли. — Виктор Петрович осмотрел тело. — Где другие?

— Судя по тому, что осталось от этого, у других участь тоже незавидная, — холодно произнёс Илья, обходя мертвеца и смотря ему в пустую глазницу.

— Может, кто-то из них уцелел? — с надеждой проговорил Семён Владимирович. Его тоже мутило.

— Не думаю, — заключил Илья. — Тогда бы его тут не оставили в таком виде.

— Ну, это уже ворона постаралась, — сказал второй поисковик, проводя осмотр. — Почти цел. Значит, твари ещё не унюхали его… Думаю, здесь он оказался не так давно.

— Ладно, этот уже труп, — сказал Виктор Петрович. — Двигаемся дальше. А его похороним, когда будем возвращаться.

— Если по кускам зверюшки не растащат, — сказал второй поисковик.

В нагрудном кармане Виктора Петровича затрещала рация. Сначала отрывочными помехами, через которые что-то пыталось пробиться. Чей-то голос, как я понял мгновением спустя. Охранник вытащил её, поднёс к противогазу и спросил:

— Приём. Приём.

Рация хрипела и кашляла неразборчивыми словами. Виктор Петрович прошёл к дороге, пытаясь разобрать что-то в этом шипении, и тут же из динамиков послышался слабый, слегка писклявый голос:

— Помогите… пожалуйста…

— Кто выходит на связь? Приём, — сказал Виктор Петрович.

Слова снова нечленораздельно вылетали из динамиков.

— П… гите… Нужна п… Я один… Не знаю, куда…. Нет еды… Нужна по…

— Да кто это говорит?! Представьтесь! И где вы?

— Нужна по… Я в гипер….те… Один… Ос…лся… Алекс.

Когда я услышал последнее слово, то все мои поганые ощущения будто рукой сняло. Я широко раскрыл глаза и подошёл к Виктору Петровичу.

— Вот тебе сюрприз… — произнёс тот, оборачиваясь.

— Кто это? — спросил поисковик.

— Один из них, — Виктор Петрович кивнул на труп. — Кто-то всё-таки выжил.

— Он в гипермаркете? — спросил я.

— Похоже на то. Чёрт разберёшь из-за помех.

— Нам надо помочь ему!

Виктор Петрович посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на труп.

— Да уж, заскулил, когда понял, чем дело пахнет. Но он остался один, какой резон тащиться туда ради одного?

— Да как же?... Он ведь там погибнет!

— Как и этот, — Виктор Петрович кивнул на мёртвого Васю. — Как и другие. Думаю, поделом ему будет.

— Так нельзя! — я повысил тон, посмотрел на второго поисковика, потом на Семёна Владимировича. — Он ведь… Он там один, ещё живой! Его то ещё можно спасти!

— А он этого заслужил? — холодно спросил Виктор Петрович.

Я ошарашено посмотрел на него.

— Каждый имеет право на спасение. На шанс!

— Возвращаться назад, когда мы не дошли до указанной точки – плохая примета, — монотонно прогундосил в респиратор Илья.

— Нельзя его оставлять там! — я взбеленился, снова осмотрел всех, желая заглянуть в глаза каждому. — А если бы кто-то из вас был на его месте? Или кто-то из ваших близких?

— Поэтому мы и не оказались на его месте, потому что умные, — отрезал Виктор Петрович. — И потому что знаем, что такое ответственность. И что такое наказание, когда ответственность за чужие жизни лежит на твоих плечах. Да и тащить эту лишнюю обузу – себе дороже. Только под ногами мешаться будет.

Я сделал шаг назад, вперив взгляд в старого охранника.

— Он заслуживает наказания, это точно, но его следует судить. Как преступника, совершившего преступление. Неужели мы уподобимся зверью и просто хладнокровно оставим его там, зная, что его ждёт страшная смерть?...

На какое-то время повисло молчание. Семён Владимирович как-то стыдливо понурил свои глаза, второй поисковик сделал вид, что изучает свой автомат, а Илья лишь пожал плечами. Виктор Петрович смотрел на меня, прищурившись и пристально, потом тяжело вздохнул.

— Ладно, — проговорил он. — Но не ради него. Я хочу узнать, осталось ли оружие, которое они выкрали.

Потом он посмотрел на Илью.

— Ушли мы недалеко. Пойдём по автостраде, а не по тому же пути. Думаю, времени много это не займёт. Успеем всё сделать. — Виктор Петрович сунул рацию в карман, поправил ремень автомата и пошёл к дороге. Проходя мимо меня, сказал: — Но эта обуза будет висеть на тебе. Отвечаешь за него ты. Хотя, мне всё равно, если он сдохнет. Просто я с ним нянчится не буду.

Он двинул дальше. Семён Владимирович пошёл следом за вторым поисковиком. Я же задержался на некоторое время, снова посмотрел на сидящего в пяти шагах от меня Васю. Труп, уже давно окоченевший, хоть и был испещрён разными дырами и перепачкан кровью, но сидел как-то умиротворённо. И эта умиротворённость глубоко вливалась в общую меланхолию, серую и непрестанно текущую перед глазами.

Теперь он тоже стал частью этого мира.

Я двинул следом за связистом, а Илья пошёл за мной. Мы сохранили тот же порядок.

Когда мы вышли на автостраду – широкую, просторную и молчаливую, издалека, с той стороны, где прятался за туманом большой торговый центр, показалось нестерпимое зелёное свечение. Оно не лилось, не горело, а било: резко, всполохами, как молния вспыхивала. Оно прорезалось сквозь туманную завесу. Я остановился возле одной из погоревших машин, мои глаза не могли оторваться от этого настойчивого пульсирования.

— Впечатляет? — раздался за мной голос Ильи. Я с трудом оторвался от свечения и посмотрел на него. — Некоторые тайны притягательны, когда они являются тайнами.

Я ещё раз кинул взгляд туда, откуда пробивалось зелёное мерцание, а потом пошёл дальше, обходя провалы в дороге, останки машин и куски дорожного полотна, разбросанные тут и там.

Дорожная линия свернула вправо и ушла под склон. Мы вышли к бетонной площади, заполненной останками машин. Проходя мимо них, я не смог сдержать своё любопытство и посмотрел в замутнённое стекло одной из них. На передних сидениях, как на чёрно-белой фотографии, покоились мужчина и женщина – бесцветные и иссохшие, но ещё не сгнившие полностью. Пыль на стекле корректировала цвет всего, что находилось внутри. Потом я перевёл взгляд вправо, на заднее сидение… И тут же одёрнул себя от окна, лишь глаза мои скользнули по синему детскому креслу.

Не увидев позади поисковика, я налетел на него спиной.

— Мёртвые не страшные, — сухо проговорил Илья. Его голос был железным и бесцветным через респиратор.

— Я не боюсь их, — отрезал я.

— Тогда почему испугался? — Илья приподнял одну бровь.

— Я не испугался… — Я тяжело выдохнул, замолчал на некоторое время. Потом уверенно посмотрел поисковику в глаза. — Я испугался не мёртвых, а того, что мог бы увидеть там, на заднем сидении.

Илья подошёл к двери машины, нагнулся и посмотрел сквозь запрелое стекло. Потом выпрямился и холодно кинул:

— Труп. Обычный сухой труп. К тому же маленький.

Я сглотнул, стараясь подавить подползающий ком к горлу.

— Скажи, ты был всегда таким хладнокровным?

Поисковик глянул на меня, вновь обнял свой автомат предплечьями.

— Спроси лучше, каким нужно быть сейчас?

— То есть?

— Ну, ты пытался узнать правду. У меня, у Виктора Петровича. И сейчас ты её получаешь. Заглянув туда, через стекло, ты увидел, что из себя сейчас представляет мир. Какой он теперь есть, какова его сущность. Ты для себя это не понял ещё?

— Я вижу только одну смерть перед глазами…

— Мир теперь сам по себе огромный труп. Холодный труп. И чтобы в этом новом мире как-то прожить, нужно адаптироваться к новым реалиям, стать частью этого мира.

— Стать частью трупа? — я скривил брови, а потом вовсе сморщился. — Значит, мы сами должны внутри умереть, стать холодными? Как ты? Это ты мне хочешь втолковать?

— Ты должен принимать мир таким, какой он есть. И быть способен адаптироваться к изменениям в нём. А иначе ты просто умрёшь. Не впишешься, как микроб в организм. Он тебя тогда исторгнет.

К нам спешно подошёл второй поисковик.

— Ну-ка, вы, философы хреновы. Какого лешего отстали?! А ну, давайте, шевелите портками. Зараза, вернулся обратно. Из-за вас! — Поисковик недовольно пробурчал сквозь респиратор, толкнул меня и сам пошёл вперёд.

— Да не мандражируй ты, — усмехнулся Илья, идя последним. — Костлявая тебя не заберёт, больно уж ты здоровый. Подавится.

— Ну-ну… — всё ещё на взводе, но уже более спокойно отозвался поисковик.

Он отстранился, уходя за Семёна Владимировича, а я чуть замедлил шаг и, не оборачиваясь, спросил у Ильи:

— А почему нельзя возвращаться назад той же дорогой?

— Потому что таков закон нового мира, и мы его придерживаемся. Нельзя возвращаться обратно, если не достиг своей цели впереди. Пропадёшь тогда.

И больше Илья ничего не сказал.

Теперь мы в полной тишине преодолевали автостоянку, заполненную целой армией машин. Искорёженных, обугленных, более-менее уцелевших. Площадь превратилась в одну братскую могилу из брошенной техники. Хотя, брошенной ли?...

Вскоре из тумана прорезались очертания огромного строения. Прежде отчётливая и яркая, жёлто-синяя краска сейчас выцвела, потускнела, и гипермаркет встретил нас унынием своего внешнего вида. Пустота и одиночество зародились во мне, когда я увидел это здание. Оно опустошённо раскрыло свою пасть, безучастно приглашая нас внутрь, в свою утробу. Виктор Петрович остановился у стены и замер; идущий рядом с ним поисковик, держа автомат навскидку, шагнул в разбитый проход и медленно двинулся вглубь здания, тихонечко переступая ногами и держа во внимании левую от себя сторону. Пройдя метров десять, он становился, махнул рукой и Виктор Петрович вошёл внутрь. А за ним все остальные.

Мы оказались в продольном коридоре. Справа от нас у стены громоздились камеры хранения, а слева, за разбитыми стеклянными дверями, был вход в просторное помещение. Поисковик держал на прицеле вход, а Виктор Петрович шагнул вперёд. Мы с Семёном Владимировичем стояли на месте и ждали команды. Илья тем временем подошёл к камерам, открыл одну из них и что-то достал оттуда и сунул себе в рюкзак.

— Как раз хотел забрать, когда вернёмся, — сказал он, подойдя к нам.

Второй поисковик лишь качнул головой. Изнутри здания послышалось:

— Чисто.

— Вперёд, — скомандовал поисковик.

Он вошёл вторым, потом двинулись мы с Семёном Владимировичем.

Внутри стоял унылый сумрак и низко лился туман. Свет дня неохотно вливался сквозь огромную пробоину в крыше посреди здания. Мы шли вдоль запустелых павильончиков, некоторые из которых были раскрыты, и в них я увидел человеческие останки. За запустелыми кассами слева возвышались длинные полки, идущие в ряд – высокие и тоже запустелые. Почти все они были опустошены; с их полок взирала на нас одна лишь темнота.

Пройдя вдоль линии кассовых отделов метров двадцать, Виктор Петрович остановился.

— Так, судя по всему, он где-то здесь находится. Магазин большой, поэтому следует разделиться. Илья, ты идёшь со мной. Осмотримся, а остальные будьте тут, следите за входом, — командир махнул на застеклённые двери, за которыми располагались ещё одни, выходившие наружу. — Если что-то увидите, уходите за кассы и прячьтесь.

Распорядившись, Виктор Петрович кивнул Илье и вдвоём они, перебравшись через ограду, прошли мимо остановившихся кассовых лент и исчезли.

Я, Семён Владимирович и поисковик остались на месте. Пока была возможность, я осмотрелся. Во всём огромном помещении стояла мертвенная тишина, и было лишь слышно, как слабо завывает ноябрьский ветерок, проникая сюда сквозь выбитые стеклянные двери. Когда-то здесь ощущалась некая теснота: от заполненных товарами полок, от людей, от света, от постоянного рабочего гула. Сейчас же, осматриваясь, я чувствовал, как и внутри растёт тёмная пустота, и ощущалось какое-то измельчение перед царившей пустотой снаружи.

Я мотнул головой и отвернулся. За разбитыми стёклами был такой же пустой, холодный мир. И от этого мне казалось, что я был зажат между безысходностью и безнадёжностью. Прессуя, они всё сильней сдавливали меня, желая размазать, превратить в серое пятно, которое только и останется от маленького человека, смеющего ещё брыкаться и пытаться бороться с самой неизбежностью.

И мне вспомнился мой недавний сон. Продолжение кошмара, которое, как я думал, должно было дать ответы на вопросы, но оно ещё больше погрузило меня в мутные воды непонимания. Что это за дверь, которая обозначилась в моём сне, и почему Виталик меня подвёл к ней? Зачем он мне сказал её открыть? А ещё признание Григория… Имеет ли мой сон какую-либо связь с этим, как сон Саши?

«Открой путь и приди к спасению». Эти слова из сна сейчас витали в моей голове, но до конца понять их смысл я не мог. Однако во мне рылось и иное ощущение, очень тонкое и почти неосязаемое моим разумом наощупь. Оно цеплялось не за него, а скорее за интуицию. И когда я понял, что до конца разобраться в своих ощущениях не смогу, меня кольнула одна мысль: я сейчас ищу ответ не там, где следует…

— О чём задумался? — спросил поисковик.

Я, выдернутый из размышлений, исступлённо помотал головой.

— Да мысли всякие.

— Плохие?

Я неуверенно кивнул.

Позади нас раздался отдалённый треск и шипение, очень слабое, но уловимое. Мы обернулись, выждали немного, а потом снова перевели взор на выход.

— Это бывает. Знаешь, а ведь так я себе конец света и представлял, и мир после него. Ведь мы раньше и в игры играли, и книжки всякие читали, по подобной тематике. И всё так же, в итоге, как и там. Но все ощущения, все переживания героев представляли себе отдалённо. Вот читаешь, как он попал в передрягу, и в голове своей представляешь эту картину. А сейчас, стоя здесь и всматриваясь… — Он замолк, внимательно вглядевшись в ощетинившийся осколками проём в стекле. Его автомат чуть приподнялся, и сам поисковик немного согнулся. Некоторое время он вглядывался вперёд, но потом вновь распрямился и опустил оружие. — В общем, ощущения совсем другие. И мысли постоянно в голову лезут нехорошие. Поэтому, лучше стараться говорить о чём-нибудь, если есть возможность, а иначе можно и приуныть… А это может привести к большим неприятностям… — поисковик усмехнулся сквозь респиратор. — Кстати, меня Иван зовут.

— Павел, — ответил я.

Позади раздались шаги. Мы обернулись. К нам возвращались Виктор Петрович и Илья. Не одни. Старый охранник вёл под руку парня в облезлой и испачканной кожанке, чуть сдвинутой шапке и респираторе. Шли они из дальнего края.

Когда они приблизились, Виктор Петрович небрежно толкнул парня вперёд и тот, запнувшись, свалился на пол. Он развернулся, осмотрел нас каким-то взъерошенным взглядом, его дыхание учащённо срывалось сквозь респиратор. Я узнал Алекса, хоть тот изрядно изменился.

Виктор Петрович перекинул ремень автомата через шею, подал Илье, держащему ещё пару винтовок, факел, после чего обратился к нам:

— Нашли его возле хозяйственных стеллажей. Одного.

Старик возвысился над скомканным, словно бумага, Алексом, глядя на него сверху вниз своим железным взглядом.

— Недалеко было ещё одно тело. Поисковика. С вышибленным затылком и ружьём рядом. Скажи, это ты Степана грохнул?

Повисло молчание, прерываемое частыми всхлипываниями Алекса. Похоже, тот всё ещё не мог прийти в себя, либо же совсем тронулся головой, не узнав тех, кто за ним пришёл.

— Ну! — старик пнул парня носком ботинка.

— Он сам! Он сам! — заскулил Алекс. — Он решил покончить с собой, когда понял, что выхода нет…

Мы окружили его. Алекс нервно елозил по полу, глаза его бегали от одного к другому.

— Рассказывай, что произошло, когда вы ушли, — ровным голосом спросил Виктор Петрович.

Алекс звонко сглотнул.

— Мы первым делом добрались до общаги… — с прерыванием на вздохи начал он. — Хотели посмотреть, что там. Вошли внутрь. Двое поднялись наверх. Д-долго ждали их, те не возвращались… Уже хотели подняться тоже, но на первом этаже почувствовали что-то… необычное… Решили остаться и подождать ещё немного, но те не вернулись обратно….

Алекс замолчал, впиваясь глазами то в Семёна Владимировича, то в Илью.

— Потом мы отправились сюда. Х-хотели еды взять… На дорогу… Здесь было пусто… Нашли только пару консервов… Решили пойти в жилой комплекс… П-п-посмотреть там… — слабый вздох и всхлипывание. — Когда оказались внутри… На третьем этаже…

Он резко замолчал. Его глаза вперились в пустоту перед собой, а мы все выжидающе смотрели на него.

— Одного из наших засосало в квартиру…

Виктор Петрович приподнял брови.

— А оттуда какой-то непонятный то ли стон, то ли плач… Не знаю… Дверь закрылась и всё прекратилось… Эти голоса, эти зазывания к себе… Мы убежали оттуда…

Алекс поднял глаза, посмотрел на меня. В этих глаза я увидел настоящий ужас, перемешанный с самим безумием.

— А потом мы увидели их… Длинных, серых. У торгового центра.

— Вы сунулись и туда? — проскрежетал старик.

— Мы хотели еды найти… Бродили несколько дней по округе. Возле домов были. На нас оттуда… из окон… смотрели постоянно. Звали… Манили…

— А что было в жилом комплексе? — прервал его Семён Владимирович. — Вы кого увидели-то?

— Не в жилом комплексе, а у торгового центра…

— Да нет же. Ты сказал, в квартиру одного из вашего заманили. Кто заманил?

Алекс посмотрел на него.

— К-как кто? Жильцы…

Семён Владимирович поднял вопросительный взгляд на Виктора Петровича. Тот покачал головой и сказал:

— В квартирах какая-то чертовщина. Мы туда не совались. Пару раз заходили и поняли, что не следует. Дома обходили стороной. Поэтому и пусто сейчас здесь. Уж не знаю, кто это там сейчас живёт, но это точно не твои бывшие соседи, Семён.

Виктор Петрович посмотрел на Алекса.

— Дальше. Ты говорил про то, что увидел тварей у торгового.

— Д-да… — запнулся тот. — Нас четверо осталось. Хотели пробраться в торговый… Но… опасались… Степан был против всегда, говорил, смертельно опасно… Но выбора уже не было… Там было свечение… яркое такое, завораживающее… И эти бродили везде… Высокие, гладкие, серые… Они нас не замечали… Мы прятались за машинами и не подходили близко, но хотелось очень… А потом решили уйти. Вася, правда, с ума сошёл. Сел на дорогу и стал плакать… Мы пытались его поднять и тащить за собой. Тот брыкался, кусался. Говорил, что не может уйти. Не может оставить их… Он так и остался сидеть, как истукан, а мы ушли. Пришли сюда, хотели переждать, обдумать, куда дальше. Кругом твари эти были… Славу утащили… Мы тут прятались, а потом… У Степана сдали нервы…

Он замолчал, и на некоторое время воцарилась тишина.

Выслушав его до конца, Виктор Петрович тяжело вздохнул. Он не спеша снял с плеча автомат.

— Подержи, — старик передал оружие Илье.

Потом ещё раз посмотрел на Алекса. Смотрел долго, тяжело. Сквозь стекло своего противогаза.

И вдруг отвёл локоть назад и врезал тому в лицо. Алекс вскрикнул, свалился на пол. Не успел закрыться от очередного удара. Виктор Петрович, переступив через валявшееся тело, нанёс ещё два хлёстких удара кулаком по лицу и животу парня. Алекс заскулил, вскрикивая от каждого нового удара. Старик чуть отошёл, пнул парня носком берца по животу. Студент скрючился, схватился руками за ушибленное место. Виктор Петрович нанёс ещё один удар, и ещё, и ещё, вбивая живот внутрь бедолаги.

Все стояли и молча смотрели на это избиение. Семён Владимирович потом слегка отвернулся, убрал взгляд. Иван смотрел, будто бы не видя, что происходит перед глазами. А Илья склонил голову и наблюдал за каждым извивающимся движением стонущего тела на полу, спокойно придерживая охапку оружия на руках.

Алекс сдавленно закашлял, а Виктор Петрович всё бил и бил его, уже лишённого способности прикрываться руками.

В какой-то момент я не выдержал.

— Хватит! Прекратите!

Старик выпрямился, звонко выдыхая и, не сводя глаз с трепыхающегося на полу парня, сказал:

— Да. Пора кончать.

Он достал пистолет из кобуры, щёлкнул предохранителем, передёрнул затвор и прицелился Алексу в голову.

У меня замерло сердце в груди. Вытаращив глаза, я не знал, что и делать.

— Нечего с собой волочить эту мразь. Проще пристрелить.

Алекс ничего не ответил, лишь звонко кашлял, давясь своей кровью, которую не мог выплюнуть – респиратор не позволял.

— Нет, нет. Не выплёвывай. Глотай. — Виктор Петрович нагнулся, схватил парня за шкирку. — Глотай, сучёныш. Чувствуй вкус крови.

Респиратор на лице Алекса скосился и чуть было не раскрыл его окровавленный рот.

— Поделом такой твари, как ты. — Виктор Петрович вперил дуло пистолета ему в висок. — Возомнил из себя крутого альфа-самца? Считал себя умнее всяких там «старых хрычей»? Пошёл он на хер, да? А что теперь? В штаны мочишься? Ты сколько жизней угробил, паскуда… — Виктор Петрович вытаращил глаза, чуть ли не вдавливая дуло в череп парня.

Алекс заплакал, смачно всхлипывая своим влажным носом.

— Виктор Петрович, прекратите… Не надо…. — сказал я.

— Что «не надо»? — непонимающе взглянул он на меня. — Правосудие свершать не надо? Достойно наказать за массовое убийство – не надо? Что подверг смертельной опасности не только тех шестерых дураков, но и весь наш университет?!

Алекс задрожал, валяясь кубарем на полу. Виктор Петрович посмотрел на него.

— Среди этих дураков был и твой друг, так ведь, Павел? — он сделал акцент на последнем слове. — Что, будешь защищать этого выродка, убившего твоего друга?

— Его судьбу решат все, а не только вы тут один, — сказал я. — Вы не имеете право лишать его жизни.

— Не имею права?... — Виктор Петрович как-то странно хихикнул, кинул на меня полный жестокости и насмешки взгляд. — Да по законам военного времени таких вот предателей сразу к стенке и пулю в лоб! Без всяких там разговоров и гуманностей! Тем более мы сейчас не на народном вече, знаешь ли. А у меня в руках оружие. А у него на руках – кровь. Тех шестерых. И тех, кто ещё может погибнуть, потому что оружия не хватит для защиты. Ну так скажи мне, почему это я не имею права?!

Он пристально смотрел на меня. Все сейчас молчали и смотрели на меня. Я немного опешил. Глаза мои пробежались по вздрагивающему Алексу, который одним глазом тоже глядел на меня, с надеждой глядел. Второй глаз уже не открывался.

— Потому что в таком случае действительно не имеет смысла всё то, что Вы делаете, — холодно ответил я.

Лицо старика под маской разгладилось, глаза расширились.

— Убивать одних, чтобы сохранить жизни других – это не защита.

Виктор Петрович, выравнивая дыхание, перевёл взгляд на Алекса. Некоторое время старик стоял согнувшись и прислонив дуло к его виску, но потом лишь ткнул им. Алекс звонко всхлипнул и свалился набок. Командир выпрямился, пожевал желваками, после чего сунул пистолет в кобуру.

— Эта ваша гуманность и демократия… Не для нынешнего мира это… Одно я тебе скажу, — он подошёл ко мне, смотря прямо в глаза. — Из-за таких вот, как он, гибнут многие хорошие люди. А из-за таких, как ты, таким, как он, в итоге многое спускается с рук. Подобный человек может стать причиной и твоей смерти.

Старик взял свой автомат и перебросил его через шею.

— Хочешь сюсюкаться с ним – на, пожалуйста, — Виктор Петрович хотел сплюнуть, но не смог. — Как я говорил, он будет на тебе. Ты за него и отвечай.

— Слышали? — сказал Иван, вглядываясь в проём в стеклянной двери.

Мы все замолчали и прислушались. Снаружи донёсся вой. Сначала одиночный и продолговатый. Потом к нему подключился ещё один, и ещё, и ещё, и вскоре в тумане родился целый хор. Страшный, дикий, надрывный хор многочисленных гортанных глоток.

А потом за выходом в тумане резво промелькнуло что-то тёмное. За ним ещё, и ещё, и ещё. Послышался многочисленный скрежет тяжёлых когтистых лап, бьющих по асфальту, срываемый в рывке рык, дикое клацанье пастей.

— За кассы. Быстро! — рявкнул сквозь противогаз Виктор Петрович.

Поисковики и связист перемахнули через ограду и спрятались за кассами. Я уже хотел было перебросить ногу, но обернулся. Алекс еле отползал назад по полу, вперившись уцелевшим глазом на выход. Парень не мог подняться сам, и напоминал сейчас беспомощную рыбу, выброшенную на берег и извивавшуюся. Я кинулся к нему и помог подняться. Тот тяжело передвигал конечностями, кое-как перевалил через ограду и еле добрёл до укрытия.

Мы притаились. Снаружи, перед разбитым входом, проносилась огромная волна, похожая на бурлящую и стремительно текущую тёмную реку. Их не было видно отчётливо, лишь слабые, размытые очертания бесконечного потока туш, которые слились во что-то органичное и монолитное.

Потом эхо от рыка и скрежет когтистых лап раздались и внутри. Что-то бежало по коридору мимо павильонов параллельно тем, что были снаружи. Я прислонился лицом к укрытию, чуть ли не стараясь слиться с ним воедино. Сердце моё заколотилось с бешеной скоростью.

Одна из тварей остановилась перед оградой. Принюхалась, пытаясь выудить запах. Я увидел её, когда осторожно выглянул из-за укрытия. Она опустила морду и её длинный худой язык что-то лизнул на полу. Потом тварь снова вскинула морду и стала принюхиваться настойчивее, медленно ступая в нашу сторону. Наша группа замерла и никто из нас почти не дышал, но огонь факелов мог выдать наше присутствие.

— Не тушить огонь… — растянуто прошипел Виктор Петрович, а потом осторожно выглянул из-за укрытия.

Тварь, внешне похожая на тигра, согнув конечности, всё принюхивалась и принюхивалась, искала того, кто оставил нечто сладкое и столь желанное на полу. Она уже подступила к ограде и стала вертеть своей изуродованной башкой. Я отстранился от угла, посмотрел на лежащего рядом Алекса. Тот ещё истекал кровью.

Потом я бросил взгляд влево – Илья медленно поднял свой автомат, прижавшись к кассе ко мне спиной. Поисковик осторожно выглянул из-за укрытия, но тут же одёрнул себя.

Я почувствовал это снова, как тогда – в библиотеке. А потом услышал, как тварь за оградой слегка заскулила, как-то по-собачьи, а после раздался отдаляющийся скрежет. Подождав немного, я аккуратно выглянул из-за своего укрытия. В проходе стояла высокая худая фигура, а потом шагнула в туман и исчезла. Твари всё ещё бежали, и неизвестно было, сколько их там.

Но через некоторое время лавина затихла. Так же внезапно, как и началась. Мы прождали ещё немного, потом Виктор Петрович первый поднялся и осмотрелся. Перебравшись за ограду, командир позвал остальных.

Я помог Алексу перебраться и, придерживая его за плечо, остановился возле ограды.

Виктор Петрович кивнул Ивану и тот, вскинув автомат, полусогнуто и осторожно побрёл к выходу. Илья держал под прицелом ту сторону, откуда явилась тварь.

Медленно переступая ногами, Иван дошел до проёма, выждал какое-то время, а потом выглянул наружу, озираясь по сторонам и прислушиваясь. За туманом разлилась тишина, и не было слышно даже отзвуков тех ужасных тварей. Пробыв там с минуту, поисковик юркнул обратно и доложил:

— Тихо. Никого.

Виктор Петрович поправил автомат и осмотрел нас.

— Что ж, обошлось…

— Откуда их столько?... — прошептал всё ещё бледный как смерть Семён Владимирович.

— Откуда – не знаю. Но вот куда они все… — старик глянул на меня с Алексом. — Ладно, выдвигаемся. Время поджимает.

Он вышел первым, разгоняя туман огнём. За ним последовал Иван, потом перепуганный до смерти связист. Мы с Алексом слегка задержались: парень не мог быстро идти и постоянно поскуливал от боли. Последним запустелый гипермаркет покинул Илья.