5000 ночей одержимости

Глава 18

Аксель

Летнее солнце, смешанное с чикагским ветром, создавало комфортную погоду. Я наблюдал, как Пия целеустремленно расхаживает по застекленной терассе, поливая садовой лейкой висящие горшки с растениями. На ней были черные штаны для йоги, майка в тон и повязка на голове с безошибочно узнаваемыми блестками по краям. Волосы спадали на спину, как блестящий черный занавес. Я почти чувствовал жар, излучаемый ее телом с каждым ее шагом. Несмотря на мой гнев, гипноз, которым она владела, было трудно отрицать.

Черт, она была прекрасна.

Прошло два дня с тех пор, как Пия сбежала. Потоки сообщений и пропущенных звонков от Леви не доходили, потому что фестиваль проходил в отдаленном месте, и я слишком поздно узнал, что Пия сбежала в Чикаго. Я понял, на какие крайние меры пошла Пия, чтобы обмануть меня. Я звонил ей без остановки, оставляя на голосовой почте все мыслимые угрозы, и как только закончилось шоу, вылетел в Чикаго и отправился в резиденцию Амбани за городом.

Дом стоял в конце мощеной подъездной дорожки. В отличие от дома Пии в Нью-Йорке, он не был сильно укреплен, поскольку его окружали многочисленные акры земли. Возможно, Амбани считал, что уединение обеспечивает достаточную безопасность.

Было легко обойти большие ворота и обогнуть дом, чтобы проверить, как проникнуть внутрь. Обнаружить Пию, болтающуюся на террасе, было просто удачей.

Я боролся с желанием выломать дверь, ворваться внутрь и вытащить ее за волосы. Неужели она думала, что побег в другой город обеспечит ей безопасность?

Я годами ждал, чтобы найти ее, а она сбежала при первой же возможности. Пришло время вырвать ее из этой жизни раз и навсегда и глубже погрузить в свою. Если она думала, что то, что я делал до сих пор, чтобы загнать ее в угол, было плохим, я докажу, что она ошибается. У меня было все время в мире, чтобы заставить ее подчиниться моей воле.

Как только я снова нашел Пию, я объявил, что больше не буду выступать. Этот фестиваль ознаменовал конец моего последнего контрактного соглашения. Слава стала бы помехой в моей новой жизни с Пией. Мы никуда бы не могли пойти, не будучи узнанными, и у меня было чувство, что Поппи не из тех, кто любит быть в центре внимания. Она бы точно разбила одну или две камеры папарацци, если бы они приблизились к ней.

Я оставался в центре внимания так долго только потому, что знал, что Пия работает в музыкальной индустрии. Моим стремлением было поддерживать присутствие на публике, чтобы оставаться заметным для неё, и она могла связаться со мной. Теперь, когда я нашел ее, выступления больше не служили мне целью. Отныне мы будем создавать музыку только тогда, когда нам заблагорассудится, без лишних хлопот с дедлайнами или выполнением требований.

Слава больше не стояла на пути, оставалось лишь одно препятствие. Амбани. В результате шокирующего поворота событий, ситуация разрешилась сама собой. Или так я думал. Я списал Амбани со счетов, считая его гиблым делом. Не было смысла бить мертвую лошадь, потому что Амбани сам вышел из игры.

Оказалось, что моя ошибка заключалась в том, что я преуменьшал преданность Пии ему. Как бы я ни пытался стереть из памяти тринадцать лет, которые они провели вместе, Пия хотела завершения. И мне было неприятно это признавать, но я понимал, что она может бороться со мной на каждом шагу, пока не получит его. Пия, должно быть, уже видела Амбани и была посвящена в ситуацию.

Мои глаза горели яростью, челюсть крепко сжалась в угрожающей гримасе. Я хотел трясти Пию до тех пор, пока она не перестанет заботиться об Амбани. Мое напряженное тело двинулось к стеклянной двери, готовое выбить её, если Пия не откроет мне.

Почувствовав тяжесть моего взгляда, Пия опустила зеленую садовую лейку и повернула голову в поисках источника. Между ее бровями пролегла глубокая морщина, а спина выпрямилась, когда она выглянула через стеклянные двери своей террасы. Пия поймала мой взгляд, когда я появился в поле зрения. Даже отсюда я мог видеть, как у нее перехватило дыхание. Она покачала головой, словно прогоняя мое присутствие или прося меня не делать того, что я задумал. Пия предполагала, что за ее действия последует расплата. Она была права.

— Аксель, — произнесла она из-за стекла. Я ожидал, что ее голос будет приглушенным. Вместо этого я услышал ее громко и отчетливо, несмотря на разделяющую нас дверь. Взглянув на верх стеклянной стены, я увидел открытую форточку, обеспечивающую циркуляцию воздуха внутри. Похоже, терраса не была частью центральной системы кондиционирования в доме.

В отличие от комнаты, воздух между нами был густым от напряжения, горячим, гнетущим и тяжелым. Я шагнул ближе. Гладкая кожа, мягкая, как бархат, вызывала у меня желание протянуть руку и прикоснуться к ней. К черту. Я прикоснусь к ней.

— Открой дверь, Пия. — Мой голос был низким, как раскат грома, каждое слово сопровождалось резким вдохом, пока я пытался контролировать свой гнев. Я знал, что она прекрасно слышит меня через дверь.

После того, как она оправилась от шока, вызванного нашей встречей в Чикаго, на ее лице появилось задумчивое выражение. Она стояла высокая и вызывающая за стеклянной стеной, ничуть не обеспокоенная моим требованием.

— Открой эту чертову дверь, пока я ее не выломал. — Словно предзнаменование рока, мой голос эхом разнесся за дверью. Я глубоко вдохнул, мгновенно приходя в себя. — Мы это обсуждали, — я попытался звучать благоразумно, несмотря на кипящую во мне ярость. — Бежать бессмысленно, потому что спрятаться негде. У тебя не хватит духу смотреть, как я уничтожаю людей, которых ты любишь.

Ее взгляд был полон решимости, губы сжались в тонкую линию с непоколебимым намерением.

— Я сбежала, потому что должна была узнать, что происходит.

Я ухмыльнулся упрямству в ее голосе.

— Ты нашла то, что искала, принцесса?

— Ты знаешь, что да, — прошептала она. — Я никуда с тобой не пойду.

Уголки моего рта изогнулись, когда я уставился на Пию с безмятежным спокойствием. Пришло время раскрыть ей все карты. Я не хотел прибегать к этому, но она выкрутила мне руки.

— Ты уверена, принцесса? Мы так и не удосужились открыть папку Поппи. Разве ты не хочешь знать, что я узнал о твоей дочери?

Глаза Пии больше не были карими и решительными, они стали черными, как штормовое море. Она крепко сжала кулаки по бокам, руки дрожали. Давление в ее венах, казалось, готово было лопнуть в любой момент.

Мой грозный взгляд не тронула ее невысказанная просьба не вмешивать в это дело Поппи.

— Если ты не будешь усугублять ситуацию, я не стану рассказывать всему миру о том, что узнал о Поппи. — Великодушно предложил я. — Только на этот раз я забуду о расплате за промах. Ты немного повеселилась. Теперь пора возвращаться домой. Открой эту дверь.

От ее тела исходило слабое свечение. В воздухе стояла тишина и спокойная неподвижность. Я знал, что это значит. Пия не станет выполнять мое требование.

Почему люди упорно выбирают сложный путь? Она должна была знать, что бежать некуда, и лишь оттягивала неизбежное.

Лицо Пии приобрело стоическое выражение с жуткой решимостью, о которой я в ней и не подозревал.

— Ты ничего не сделаешь Поппи. — Произнесла она с непоколебимой уверенностью.

Я поднял брови, как бы говоря: вызов принят, принцесса.

— Для меня нет пути назад, Аксель. — Тихо проговорила она. — Приехать домой и увидеть Джея… — Ее губы задрожали, и она прикусила нижнюю, чтобы остановить себя. Успокоившись, заговорила снова. — Видишь ли, Джей напомнил мне, что я уже не тот человек. Мне жаль, Аксель. Я не могу пойти с тобой.

Я ударил кулаком в дверь без раздумий.

Блядь.

Пия нарушила спокойствие, которое я оттачивал годами.

Я уставился на стекло с маниакальной сосредоточенностью, переполненный сильными эмоциями, которые невозможно было долго сдерживать. Я был близок к тому, чтобы потерять контроль и сорваться. Я чувствовал, как это приближается, но не мог контролировать себя. Мои глаза были дикими и расфокусированными из-за мысли, что она могла найти способ вырваться из моей хватки.

Нет.

Нет.

Невозможно.

План был безотказным. Я не оставил ничего на волю случая.

Тогда какого хрена она выглядела такой безмятежной, как будто нашла выход?

Пия уставилась на меня глазами, умоляющими понять… как будто у нее был выбор в этом вопросе.

— Мне жаль, Аксель, — повторила она. — Мне жаль, что мы упустили свой шанс, но слишком многое изменилось для меня за последние четырнадцать лет.

При этих словах над нами нависла темная тень. Хитрая усмешка скользнула по моему лицу, позволив мне вновь обрести самообладание.

— Ты знаешь, как долго я тебя искал? — Мягко спросил я. — Потому что я знаю. Я считал каждый день, когда ты была вдали от меня. Вот почему меня забавляет, когда ты говоришь, что с момента нашей встречи прошло четырнадцать лет.

Кровь отхлынула от лица Пии.

— О чем ты говоришь?

Я подошел ближе, пока мы не оказались лицом к лицу, разделенные лишь стеклянной дверью.

— Ты намеренно повторяешь временные рамки, чтобы внедрить это число в мое подсознание. Разве не так, Пия?

Пия пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но было слишком поздно. Я чувствовал страх, затаившийся внутри, и ужас от того, что ее самые сокровенные тайны будут раскрыты.

Верно, принцесса, я раскусил твою маленькую игру.

— Ты знаешь, сколько времени действительно прошло до того момента, как мы снова встретились?

Губы Пии приоткрылись, словно для ответа на риторический вопрос, но вместо этого она предпочла промолчать.

— Тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня.

Глаза Пии не мигали. Ее кожа побледнела, пока она стояла, как статуя, не делая ни единого движения.

— После той ночи на пляже, — продолжил я, не дав ей опомниться. — Я не мог взять в толк, зачем ты оставила все эти деньги, если планировала уйти из моей жизни.

Каждое слово, вылетающее из моего рта, было наполнено жаром, я заново переживал те дни без Пии.

Я бы не вернулся к той жизни. Никогда больше.

— Сначала я подумал, что, может быть, ты инвестировала в меня; возможно, тебе нужно, чтобы я проявил себя, прежде чем ты сможешь быть со мной. Я работал как проклятый, полный решимости достичь всего, чего ты для меня хотела. Я начал получать признание и даже сохранил работу в заведении на несколько дополнительных месяцев, чтобы ты знала, как меня разыскать. Но ты хранила молчание, и это начало выводить меня из себя. С течением месяцев я все больше зацикливался на том, для чего же ты оставила мне деньги, если не планировала возвращаться. Месяцы превращались в годы, а моя одержимость этим вопросом только росла. Чем больше росла моя одержимость, тем целеустремленнее я становился… и тем сильнее мне хотелось наказать тебя за твое отсутствие. Я считал каждый прожитый день, обещая сделать тебя своей пленницей на то же количество дней, на которое ты делала меня своим в течении многих лет. Не важно, где и в каком состоянии ты находилась, я бы выследил тебя. Даже если бы ты была мертва, я бы раскопал твою могилу. Ничто, даже смерть, не удержала бы тебя от меня. — Острые, как лезвие, слова рассекали воздух, отражаясь от стекла.

Мир замер, когда она столкнулась с масштабом моей одержимости. Как я уже говорил, спрятаться было негде, даже за порогом смерти, не говоря уже о стеклянной двери.

Судя по прерывистому дыханию Пии, она тоже это знала. Ее взгляд, напряженный и печальный, встретился с моим. Она прижала ладонь к забытому стеклу, разделяющему нас.

Я накрыл ее руку своей через дверь. Дыхание Пии участилось, как будто она почувствовала ласку через барьер, и холодная поверхность почему-то стала теплой. Я уставился на то место, где наши руки были соединены через стекло.

— Ты знаешь, чему равны тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня? — Спросил я низким голосом.

Пия уставилась на меня так, словно понятия не имела, что сказать или что чувствовать.

— Они равны 5000 ночам, которые я провел без тебя.

Молчание Пии было наполнено ароматом неуверенности, как будто она пыталась понять, к чему я веду этот разговор.

— Я считал каждую ночь, проведенную без тебя, пока не понял, что прошло 5000 дней в попытках найти тебя. Я устроил себе вечеринку, поминальную, если можно так выразиться, в честь времени, которое потратил на твои поиски. Последнее, чего я ожидал в тот вечер, — это того, что ты войдешь в двери.

Глаза Пии расширились, зрачки увеличились, когда эти слова запечатлелись в ее мозгу. Уголки ее рта начали растягиваться в ироничной улыбке. С легкой ухмылкой я опустил взгляд на наши руки, соединенные через стекло.

— Так, скажи мне, принцесса. Неужели ты думала, что сможешь одурачить меня, заставив думать, что мы не виделись четырнадцать лет?

Ее глаза метнулись к саду снаружи, избегая моего взгляда и ища ответ, который оправдал бы обман.

— Я… я не пыталась одурачить тебя. Я просто округляла.

Тело Пии было натянуто, и я знал, что она на грани срыва.

Я вздохнул, как будто объяснял реальность капризному ребенку.

— Нет, не так. Ты беспокоилась о том, почему я вернулся в твою жизнь, и отчаянно пыталась замести следы. Так почему бы тебе не избавить меня от лишних слов и самой не признаться в тайне, которая столько лет тяготит твою душу?

Глаза Пии стали еще шире и остекленели, лицо вытянулось.

— Аксель, я…

— Скажи это.

— Пожалуйста, — взмолилась она, её взгляд наполнился ужасом, а голос дрожал.

— Больше нет смысла скрывать, Пия. Я уже знаю, но хочу услышать это от тебя.

Тяжелый аромат страха витал в воздухе, но ее время истекло.

— Я не могу.

— Скажи это! — закричал я.

Щеки Пии посерели, взгляд стал пустым, как будто из нее высосали всю жизнь.

— Поппи — твоя дочь.



5000 Ночей Назад

Пия

— Вы беременны.

Ужас сковал мою спину. Слова врача прозвучали как шутка, и я ждала кульминации. Когда она не последовала, я быстро прибегла к оспариванию результатов, полученных современной медициной.

— Нет, не беременна, — заявила я.

Врач в накрахмаленном белом халате уставилась на меня сквозь очки в черной оправе, слегка надвинутые на нос. Она была высокой брюнеткой с волосами до плеч, собранными в свободный пучок. Ее голубые глаза излучали ауру интеллекта, смешанного с сочувствием.

— Мне жаль, если эта новость пришла к Вам в неподходящее время. — Мягко ответила она.

Гинеколог уловила намеки и сделала вывод, что это не радостное событие. Вместо того, чтобы поздравить меня, она заглянула в мою карту, вероятно, вычисляя мой возраст по дате рождения. Двадцать один год — не такая уж бесцеремонная юность. Тем не менее, я была слишком молода, чтобы стать матерью, поэтому схватила отрицание за рога.

— Ничего не пришло ко мне в неподходящее время, потому что я точно не беременна.

Доктор вздохнула. Она явно не просыпалась с мыслью о том, что проведет день, защищая науку перед недавней выпускницей колледжа.

— Анализ крови однозначен, Пия. Вы беременны.

— Я делаю уколы с семнадцати лет, — возразила я. — Так что беременность невозможна.

Хотя я знала, что моя судьба предрешена, я говорила с непоколебимой уверенностью. Если бы я отказалась от беременности, это каким-то образом отменило бы результаты, установленные медициной двадцать первого века.

— Противозачаточные уколы эффективны лишь на 94 %. Шанс забеременеть увеличивается, если есть задержки между приемами, особенно если зачатие происходит в период, когда укол менее эффективен.

Я почувствовала головокружение, так как отрицать правду становилось все труднее и труднее. Черт. Не стоило откладывать последний укол.

Со свадьбы Милана прошло две недели. Все это время я провела, съезжая из родительского дома в свою новую квартиру. Воспоминания об Акселе не отпускали меня ни на минуту. Когда переезд закончился, и мне больше не на что было отвлечься, просочились сомнения, правильно ли я поступила. Если уход от Акселя был правильным решением, то почему, черт возьми, это казалось таким чертовски неправильным?

Я поддалась своим внутренним демонам и поехала в Шато в Хемпстеде, чтобы разыскать его. Мне пришлось остановить себя прямо перед тем, как сделать решительный шаг. Слова всех остальных и мое прошлое пропитали сомнениями ту, казалось бы, волшебную ночь, которую мы разделили. Когда тебя так часто обжигали мужчины, начинаешь сомневаться в своей способности отличать хороших парней от плохих.

После внутреннего смятения в голову пришло кое-что похуже: у меня был незащищенный секс с незнакомцем.

Часто ли Аксель делал это с другими женщинами?

Мы были настолько захвачены моментом, что презервативы казались неважными. Супер-саморазрушительное поведение — я знаю, но, по крайней мере, я была в ударе. И все же… был ли Аксель несдержанным в целом или только со мной?

Я понятия не имела, спал ли он с кем попало без защиты и мне нужно было как можно скорее сдать тест на ЗППП. Если бы я была чиста, это могло бы означать, что я стала исключением для Акселя, как он был для меня, и, возможно, надежда все-таки была. Как только результаты анализов окажутся отрицательными, и если я все еще не смогу перестать думать о незнакомце, я поеду в Шато.

Вместо того чтобы навестить Акселя, я обратилась к врачу.

Ну, тесты на ЗППП были отрицательными; просто так получилось, что еще один тест оказался положительным. Учитывая, сколько раз Аксель трахал меня той ночью, разве это должно быть сюрпризом?

Когда в лаборатории проверяли анализы на венерические заболевания, они также проверили кровь на возможную беременность. Теперь я жалела, что пришла на проверку, как будто жизнь в отрицании могла каким-то образом освободить меня от этой реальности.

— Если это не то, с чем Вы готовы справиться… мы можем обсудить Ваши варианты, — многозначительно сказала она.

Я резко подняла голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Она имеет в виду аборт. Черт. Я всегда полагала, что прерывание беременности — удел подростков после выпускного. Это казалось странным выбором для человека моего возраста, у которого есть работа и новая квартира.

Как я дошла до этого? Это была ситуация, с которой я не сталкивалась, и о которой никогда не задумывалась.

Врач обсудила различные варианты и вручила мне брошюры клиник на случай, если материнство окажется не для меня. Все это время я тупо смотрела на нее. Моя рука скользнула по животу, поглаживая кожу. Я никогда не обладала какими-то исключительными материнскими инстинктами. Казалось безответственным со стороны природы доверить мне чью-то жизнь. По всеобщему мнению, я была непутевой. Что я знала о том, как заботиться о другом человеке? У меня не было права браться за подобные начинания, так почему же мне было поручено защищать эту жизнь? Я буду нести ответственность, если с ней что-то случится. Это было пугающе… и в то же время странно чудесно.

— Можно мне взглянуть на это?

— Это?

— Это… — Мой голос прервался, пока я подыскивала слово, чтобы описать крошечное существо внутри меня. «Ребенок» звучало бы слишком официально, и я не смогла бы позволить себе альтернативный вариант после того, признала бы это слово. «Плод» звучало бы слишком клинически, поэтому я просто указала на свой живот. Мне нужно было встретиться с существом, растущим внутри меня, прежде чем принять решение, которое необратимо повлияло бы на него или на нее.

— Вы сможете сделать УЗИ через несколько недель.

До нескольких недель было так далеко.

— Ох, ладно. Но… откуда мне знать, на что это похоже? — выпалила я.

— Что Вы имеете в виду?

Я снова указала на свой живот.

— Маленький, — тихо сказала она.

— Насколько маленький? — Я подняла два тонких пальца, чтобы показать размер плода. Большой и указательный пальцы едва соприкасались, между ними оставался сантиметр пространства. — Больше этого?

Голубые глаза врача сверкнули весельем, а губы дрогнули.

— Меньше. — Она прижала мои изящные пальцы друг к другу, не оставляя места, чтобы обозначить размер. — Обычно сразу после зачатия плод размером с маковое зернышко.

Я недоверчиво уставилась на свои пальцы. Как такое маленькое маковое зернышко могло так круто изменить мою жизнь?

Я пыталась игнорировать образ одинокого макового зернышка, вспыхнувший в моем сознании, но картинка снова возвращалась. Крошечное черное маковое зернышко медленно вращалось в бесконечном цикле, заставляя меня опустить взгляд на живот.

Ты так вот на что ты похоже, маковое зернышко?

От беспокойства у меня скрутило живот. Самое крошечное, самое нежное и очень уязвимое маковое зернышко было доверено в мои руки. Мне — паршивой овце в семье, той, кто все портил и постоянно сеял хаос. Середина моей груди сжалась. Какую бы ошибку ни совершила природа, устроив это, я почему-то не хотела ее разочаровать. А главное, я не хотела подвести свое маленькое маковое зернышко.

Окаменев от ужаса, я уставилась на свой живот. Впервые я взяла ответственность за правильный поступок по отношению к другому человеку, вместо того, чтобы потакать своим эгоистичным желаниям ради выброса адреналина.

— Пия? — подтолкнула меня врач, обеспокоенная затянувшимся молчанием. — Вы не хотите взять их? — Она кивнула на брошюры с альтернативными вариантами, когда я вернула их ей.

Я попыталась ободряюще улыбнуться.

— Мне они не нужны.

На ее лице отразилось понимание.

— Тогда хотите, я предоставлю Вам другую информацию? Для здоровой беременности первое, что я рекомендую, — это принимать пренатальные витамины. Мы также можем назначить Вам УЗИ прямо сейчас. На такие приемы, как правило, плотная запись.

Она продолжала перечислять, что можно и чего нельзя делать во время беременности. Я старательно вникала, кивая всякий раз, когда она делала паузу, давая понять, что внимательно её слушаю.

Когда она закончила, я встала на дрожащие ноги. Мы одновременно направились к двери. Я хотела уйти, а ее целью была маленькая раковина, чтобы вымыть руки.

— О, и Пия.

Я остановилась в дверном проеме, не поворачиваясь лицом к доброму врачу.

— Поздравляю.

Я замерла на этом слове, удивленная тем, что она его произнесла, учитывая мою первоначальную реакцию. Лишь взглянув в зеркало над раковиной, я поняла, что с моего лица исчез ужас. Напротив, я выглядела воодушевленной.



Мне нужен был огромный кусок кленово-медового пирога с пеканами. Утолить беременную прихоть — единственная мысль, на которой я могла сосредоточиться, забегая в круглосуточную закусочную, расположенную на первом этаже моего нового жилого дома. Беременные капризы не проявлялись через пару недель после зачатия; я просто хотела пирог с пеканами, и мне нужен был козел отпущения, чтобы оправдать свое обжорство.

Я была так поглощена мыслями об ореховом пироге, что чуть не пропустила темную фигуру у стойки бара. Сумерки заглядывали в окно, освещая мужчину жуткими бликами, пока он изучал множество бумаг. Он оккупировал большую часть стойки своим ноутбуком и папками.

Я резко затормозила, остановившись от него в двух шагах.

Из всех моих самых смелых фантазий о том, как я снова сталкиваюсь с Джеем Амбани, эта затмила все. Я истекала слюной, предвкушая пирог, и надела свой обычный наряд для обжорства — просторную футболку с растянутыми серыми трениками. Под глазами залегли темные круги, а немытые волосы были собраны на макушке в неряшливый пучок.

Между тем, Джей являл собой воплощение совершенства. На нем был темно-серый костюм, сшитый на заказ по фигуре. Его волосы были ухожены, как и все в нем, вплоть до ногтей. Я посмотрела на свои собственные, под кончиками ногтей застряла грязь.

Почему я не подготовилась к выходу получше?

Я хотела развернуться, но Джей уже почувствовал мое присутствие и поднял взгляд. Мои глаза расширились, в то время как его оставались нейтральными.

После свадьбы Милана мои родители поощряли меня связаться с Джеем. Я проигнорировала их настойчивость, занятая лечением своего сердца после фиаско с Акселем.

И, честно говоря, Джей выбивал меня из колеи. Я никогда не знала, как вести себя с ним. Сдержанный, формальный, он обладал атмосферой, которая заставляла сомневаться в себе. В итоге я всегда болтала с ним, как незрелая идиотка, пытаясь найти тему, которая могла бы его заинтересовать. Тогда как он терпеливо слушал, потому что родители правильно его воспитали. Он никогда бы не сказал девушке заткнуться, даже если бы она была раздражающей, и не подал бы виду, если бы ему наскучил разговор. Он точно не стал бы душить девушку во время секса или предаваться тому разврату, которому я недавно подверглась с Акселем. Нет, это было бы слишком невежливо для Джея.

Я мысленно вздохнула.

В тот день должны были быть только мы с Джеем. Если бы он не ушел, я бы сосредоточилась на Джее, а не на незнакомце, который перевернул мою жизнь. Джей воспользовался бы защитой, потому что было бы невежливо обрюхатить меня, прежде чем пригласить на настоящее свидание.

О моей последней ошибке кричал весь мой наряд. Это был, безусловно, худший способ столкнуться с бывшим кандидатом на брак по расчету. Поскольку бежать было уже слишком поздно, я поступила наоборот. Я подошла к стойке, выдвинула стул рядом с ним и плюхнулась на него без объяснений.

— Пия. — Теплота, прозвучавшая в тоне Джея, шокировала меня, учитывая мой неряшливый наряд.

— Привет, — кротко ответила я и окинула взглядом разбросанные бумаги, затем встретилась с ним взглядом. — Какой приятный сюрприз.

Он медленно кивнул, блуждая глазами по моему лицу.

— Я работаю неподалеку.

— О.

Несмотря на то, что мы провели вместе несколько часов на свадьбе Милана, мы больше не разговаривали. Казалось дурным тоном напоминать о том, как мы бесстыдно флиртовали в нашу последнюю встречу. Вместо этого я взяла с него пример и позволила ему вести разговор.

— Ты живешь где-то поблизости? — Он оглянулся через плечо и уставился на дверь ресторана в оживленном районе Ист-Виллидж.

— Моя квартира наверху.

— Удобно. Прямо в центре всего.

Джей задал несколько вежливых вопросов, вполне уместных для двух людей, выросших в одном кругу. Его безупречный класс не вызывал никаких сомнений, и он никогда не упускал случая продемонстрировать свои изысканные манеры.

Dadi бы хотела, чтобы я вышла замуж за кого-то вроде него, — невольно подумала я со вздохом поражения.

Если бы я забеременела от этого мужчины, я бы не объедалась огромными кусками пирога. Он был рожден, чтобы стать отцом: любящий, заботливый, надежный, заслуживающий доверия, уравновешенный, со стабильной карьерой. Он был бы отличным примером для любого ребенка.

Эта мысль повергла меня в депрессию. В нем было все то, чего не было в Акселе. Аксель ненавидел семейные ценности и детей. Он неоднократно упоминал об этом во время нашего времяпровождения. У меня сжималось горло при мысли о том, что Аксель отвергнет мое маленькое маковое зернышко.

После того, как я узнала, что беременна от Акселя, я подумывала о том, чтобы съездить в Шато в Хемпстеде. Пустота в животе, внутреннее предчувствие остановили меня.

Вместо этого я занялась интенсивным поиском информации о том, могут ли психопаты любить своих детей. Существовали различные сайты, где психи могли отвечать анонимно, и некоторые из них так и делали.

Один из них сказал, я цитирую: «Нет, я не люблю своих детей, но заставляю их верить в то, что люблю.»

Другой ответил, что рассматривает своих детей как собственность, с которой можно поступать по своему усмотрению, и что он заботится о них так, как заботился бы о любой другой собственности.

Ответы заставили меня содрогнуться до глубины души. Что-то такое хрупкое, как маковое зернышко, нужно было лелеять и наполнять своей любовью. Но Аксель не стал бы любить наше зернышко; он не обладал этим качеством. В лучшем случае, Аксель гордился бы им, если бы зернышко оправдало его ожидания.

Но он никогда бы не смог полюбить.

Как только все узнают, что я залетела от такого мужчины, как он, — который на бумаге был точной копией моих гнилых бывших, — моя семья тоже вычеркнет меня из своей жизни. Это было единственное, чего мама неоднократно просила меня не делать. Не забеременей от одного из этих бестолковых мальчишек.

Ну, вот и всё. Меня изгонят из семьи, и все из-за мужчины, который не заинтересован в том, чтобы иметь свою семью или любить моего ребенка.

Я старалась кивать, пока Джей продолжал говорить, хотя меня снедало беспокойство по поводу неопределенного будущего макового зернышка.

Джей заметил.

— Я никогда не видел тебя такой тихой. — Внезапно сказал он.

Я хотела ободряюще улыбнуться ему, чтобы развеять его опасения, но не смогла.

Джей показалось подозрительным мое поведение.

— Все в порядке, Пия?

Я покачала головой, подавляя непреодолимое желание расплакаться.

— Что случилось? — Его голос был низким и многозначительным.

Я моргнула, отводя глаза.

Джей, должно быть, почувствовал мою дилемму.

— Пия, наши семьи знакомы целую вечность. Ты знаешь меня всю свою жизнь. Ты можешь рассказать мне все. Если у тебя какие-то проблемы… Я могу помочь.

Теоретически Джей был прав: мы выросли в одной индийской общине. Однако наши жизни шли параллельно. Он был старше и принадлежал к другой группе. К тому времени, когда наша разница в возрасте перестала казаться слишком большой и Джей проявил ко мне интерес, я уже была поглощена Акселем. Мы так и не смогли правильно выбрать время.

Тем не менее, я знала этого мужчину всю свою жизнь. Могла ли я доверить ему свой секрет? Джей был не из тех, кто болтает, и он был очень зрелым. Возможно, он мог бы помочь мне найти выход из этой передряги.

— Это серьезное предложение?

Его кивок был отрывистым, как неуверенная просьба продолжить.

— Я беременна, — выпалила я.

Если Джей и был шокирован, то не подал виду.

— Полагаю, что это еще не все. — Сказал он без обиняков. Мужчина был непоколебим и стабилен до мозга костей.

Я кивнула головой и начала перечислять свои грехи по порядку.

Я переспала с татуированным плохим парнем после того, как дала клятву держаться подальше от подобных ему.

Я была беременна его ребенком, потому что небрежно отнеслась к графику противозачаточных уколов и не использовала защиту.

Я была на грани потери надежды наладить отношения со своей семьей, потому что, как только они узнают о моем последнем промахе, они отвернутся от меня навсегда.

Я зашла в эту закусочную, чтобы съесть огромный кусок пирога с пеканами, и планировала свалить все на беременность, прекрасно зная, что это не так.

Выражение лица Джея на протяжении всей исповеди оставалось нейтральным.

— Этот мужчина… он знает? — наконец спросил он.

Моё неуверенное выражение лица ответило на его вопрос.

— Ты плохо знаешь отца ребенка и беспокоишься о его намерениях. — Он сформулировал это как утверждение, а не вопрос.

Я взяла себя в руки.

— Возможно, он хороший парень. — Дипломатично сказала я. Когда Джей, похоже, не был достаточно удовлетворен моим ответом, потому что продолжил пялиться, я издала пораженный вздох. — Я не очень хорошо его знаю. — призналась ему.

Это была правда. В Акселе было что-то неопровержимое, но проведя одну ночь с мужчиной, нельзя получить доступ к его мыслям.

После своего признания я бросила взгляд на Джея. Ничего. Вообще никакой реакции.

— Ну?

— Что «ну»?

— Разве ты не собираешься отчитать меня за то, что я залетела от незнакомца? Или хотя бы дай мне ложное утешение.

Джей задумчиво посмотрел на меня.

— Я размышляю.

Размышляю? Он размышляет о том, как одна девушка могла причинить столько проблем. Я нахмурилась, но больше ничего не сказала. Вместо этого, без зазрения совести заказала два куска медового пирога с пеканами, когда ко мне подошел официант. Джей попросил его добавить их к счету, не оставляя мне места для возражений. В остальном он был спокоен.

— Ты все еще размышляешь? — спросила я через некоторое время, на что он кивнул. Он смотрел, как я ем пирог. Если ему и было противно наблюдать, как девушка весом в пятьдесят килограмм уминала два больших куска, он никак этого не показал, пока собирал свои документы.

Джей откинулся на спинку стула, внимательно изучая меня.

— Если бы тебе пришлось гадать, как ты думаешь, этот парень хочет быть отцом твоего ребенка? — спросил он наконец.

В моей голове промелькнуло видение Акселя, свирепо глазеющего на детей на свадьбе Милана.

Как бы Аксель отреагировал на эту новость?

Не очень хорошо.

У него были большие планы на себя, а ребенок не вписывался в быстро меняющуюся жизнь диджея.

Теоретически Аксель мог бы взять на себя ответственность, но что потом?

Всё могло бы начаться великолепно, как и все мои прошлые отношения.

А могло обернуться к худшему… как и все мои прошлые отношения.

Если бы жизнь сложилась не так, как хотел Аксель, его обида была бы направлена на меня за то, что я испортила его будущее нашим общим ребенком. Это разрушило бы детство макового зернышка прежде, чем он или она смогли бы его познать. Мои внутренности скрутило узлом при этой мысли, вспыхнула паника, и руки инстинктивно обвили живот.

Внутри меня жило крошечное существо. Жалко, что он или она еще даже не родились, а я уже подводила их. Я сглотнула, делая глубокие вдохи, чтобы успокоить дрожь в пальцах.

Джей внезапно взял мои трясущиеся руки в свои, его крепкая хватка остановила дрожь.

Неожиданная нежность его ободряющего прикосновения заставила меня судорожно вздохнуть. Джей не был экспрессивным человеком, и я никогда раньше не видела, чтобы он кого-то утешал. Он ничем не был мне обязан, не говоря уже о том, чтобы тратить на меня свое редкое проявление эмоций.

Хотя Джей молчал, крепко держа меня за руку, я впервые почувствовала силу в его молчании. В ней чувствовалась мощь, которой не было в словах.

Прошло несколько минут, прежде чем Джей нарушил тишину. Я поняла, что это произошло потому, что мое дыхание выровнялось, а дрожь утихла.

— С тобой все в порядке, Пия?

Я кивнула.

— Отвечая на твой предыдущий вопрос, — тихо сказала я. — Если бы мне пришлось гадать, этот мужчина не заинтересован в том, чтобы быть отцом. Я едва его знаю, но… — Я прикусила губу, чтобы не разрыдаться.

Одна ночь закрутила меня по спирали в дьявольское логово. Как бы я ни пыталась вырваться, сила природы продолжала тянуть меня обратно к Акселю. Теперь было кое-что, что связывало нас на всю жизнь. Вот только я не знала, было ли это в интересах макового зернышка.

— Что, если ему не обязательно быть отцом ребенка? — мягко предложил Джей.

Я нахмурилась.

— Слишком поздно для этого, тебе не кажется?

— Что, если бы у тебя был способ завоевать расположение семьи, не нужно было беспокоиться о воспитании малыша от незнакомца, который может принять его, а может и нет, и при этом у твоего ребенка был бы надежный отец?

— О, это забавная игра. — Я хлопнула в ладоши. — Дай мне попробовать. Что, если бы ты выиграл миллион долларов, мог жить вечно и отправиться в открытый космос?

Джей закатил глаза.

— У меня много миллионов долларов, и это не самое главное в жизни. Я планирую умереть молодым, и уже побывал в космосе.

Я отшатнулась назад.

— Правда?

Проклятье, Джей жил жизнью, о которой я ничего не знала.

— Поговорим об этом в другой раз. Ты готова слушать без сарказма?

Я закрыла глаза, его тон вернул меня на землю. Джей не стал бы озвучивать такое предложение, если бы у него не было идеи реализации.

— У меня есть решение для всех твоих проблем, если только ты согласна.

— Согласна на что? — Спросила я.

— Согласна выйти за меня замуж.

Мое тело отреагировало раньше, чем мой мозг успел сообразить. Я ухватился за край стойки, откинула голову и расхохоталась так, что заболел живот.

Джей терпеливо ждал, пока мой несносный смех утихнет. Когда выражение его лица осталось серьезным, я захлопнула рот. Осознание накрыло меня.

— Ты не можешь быть серьезным.

— Я серьезен. — просто ответил он.

Я моргнула, когда до меня дошли эти два слова. Я не знала, что и думать о его предложении. Возможно, мы выросли в одном круге, но мы никогда особо не тусовались, не дружили и не были связаны какими-то особыми узами, которые оправдывали бы это предложение. Зачем ему идти на такие меры, чтобы вытащить меня из этого беспорядка?

Тем не менее, Джей выглядел уверенным в себе. Его не пугала возможность жениться на беременной женщине или стать отцом чужого ребенка. Никаких колебаний. Ни малейшего признака нерешительности.

Мой озадаченный взгляд выдал невысказанный вопрос.

— Я всегда хотел стать отцом. — Просто ответил он.

Я усмехнулась.

— Никто тебя не останавливает. Разве ты не индийская версия «Холостяка»?

— Индийская версия чего?

Я прикусила нижнюю губу.

— Эм… Я имела в виду всю эту… ну, знаешь, как моя мама… ты же знаешь, как она пыталась нас…

Он улыбнулся.

— Да, Пия. Я в курсе. Твоя мама была не очень деликатна.

— Ты… — Я махнула рукой, указывая на его идеальное тело, идеальное лицо, идеальную одежду и идеальные волосы, полагая, что этого будет достаточно, чтобы донести мою мысль. — Ты можешь попросить любую женщину родить тебе ребенка. Я имею в виду, буквально любую женщину.

— Если бы только все было так просто.

Я задумчиво кивнула.

— Да, я слышала, что трудно быть богатым, симпатичным холостяком, когда женщины ломятся в твою дверь.

Он ухмыльнулся.

— Это абсолютно невыносимо.

— У меня нет сомнений. — Я наблюдала за ним некоторое время после того, как наши улыбки исчезли. — Зачем жениться на уже беременной женщине?

— Рождение биологического ребенка не входит в мои планы.

Мои губы приоткрылись, и я бросила на Джея непонимающий взгляд.

Улыбка не исчезла, хотя и стала несколько болезненной:

— Мой отец болен.

Я нахмурилась от неожиданного поворота разговора. Мы не были настолько близки, чтобы я знала мельчайшие подробности его жизни, но отец Джея был наследием нашей общины. Я бы услышала об этом, если бы дело было серьезным. Я все равно спросила.

— Это что-то серьезное?

Мое запоздалое беспокойство не было причиной, по которой он поднял эту тему. Джей рассеянно кивнул.

— Из-за этого мне пришлось покинуть свадьбу Милана. Ему стало хуже.

Как такое возможно?

— Но я ничего не слышала о том, что твой отец болен.

— Это потому, что большинство людей не в курсе. Мы так захотели. — Он пристально посмотрел на меня, прежде чем снова заглянуть в документы. — Несколько лет назад у отца диагностировали редкую генетическую болезнь. Называется БАС²⁰. Это наследственное заболевание.

Я не знала, как реагировать. Я слышала о БАС раньше и знала, что это неизлечимо. Услышать такую новость было шокирующим, особенно учитывая мой ограниченный опыт общения со смертью. Однако на задворках моего сознания промелькнуло нечто более тревожное.

— Погоди-ка. Если у твоего отца диагностировали генетическое заболевание, значит ли это, что ты тоже в группе риска?

Он кивнул.

— Везунчик, верно? Могу продолжить семейное наследие.

Мой рот открылся, я была ошеломлена. Мысли о моей семье, неожиданной беременности и медовом пироге с пеканами практически исчезли. Мои проблемы были пустяковыми по сравнению с его откровениями.

— Джей, мне так жаль. Это ужасно. — Не зная, как сформулировать вопрос, я тихо спросила: — А… а ты уверен, что с тобой произойдет то…

Он прервал меня прежде, чем я смогла закончить:

— Нет. Наследственная форма заболевания означает генетическую предрасположенность пятьдесят на пятьдесят к развитию БАС. Если не повезет, тогда да, это будет неизлечимо.

Мое сердце упало. Я хотела сказать что-то еще, но прикусила язык. Джей увидел мою нерешительность и объяснил.

— После того, как отцу поставили диагноз, врачи провели тест, чтобы выяснить, есть ли риск, что он передаст болезнь своим детям. Оказалось, что риск есть, но нет способа определить, разовьется ли у меня БАС в будущем. — Джей покачал головой. — Может быть, лучше не знать. Если бы у меня был положительный результат, мне не оставалось бы ничего, кроме ужасной смерти. С другой стороны, было бы облегчением не оглядываться через плечо на болезнь, которая может настигнуть меня. Я постоянно говорю себе, что чувствую себя здоровее всех в и что все в порядке. Жизнь в отрицании превращается в ежедневную битву.

Я понимающе кивнула. Черт, это было тяжело.

— Никто не знает о его состоянии. — Многозначительно добавил он.

Я быстро кивнула, заверив его, что никогда не раскрою секрет.

— Если акционеры или совет директоров моей компании узнают о генетическом заболевании, они сочтут меня генеральным директором, подверженным риску и попытаются отстранить, — объяснил Джей. — Я возглавил компанию после того, как отец заболел. Я проработал в компании всю свою жизнь, и после того, как отец объявил о своем уходе, меня легко выбрали на его место. Мы планируем объявить, что у отца БАС, но если выяснится, что это генетическое заболевание, и оно может передаться мне…сама знаешь.

Я понимающе кивнула.

У отца Джея, Ари Амбани, были две состоятельные сестры и брат. У Джея было шесть-восемь кузенов, а, возможно, и больше. Мои встречи с ними на различных пуджах²¹ оставили ничем не примечательные впечатления. Я была потрясена, узнав, что они происходят из того же семейства, что и Джей, чье трудолюбие не знало границ. Никто из его кузенов не хотел вкалывать целый день, вместо этого они делили свое время между вечеринками и другими законными увлечениями.

Несмотря на их некомпетентность, их амбиции были безграничны. Если бы они заметили какую-либо уязвимость в Джее, они попытались бы устранить его, чтобы самим подняться по карьерной лестнице и захватить должность для себя. Даже если бы это в конечном итоге нанесло ущерб компании, каждый хотел быть королем. Независимо от того, насколько сильно их недостаточная квалификация влияла на королевство, эти люди по своей природе были корыстны, эгоистичны и эгоцентричны. Я не винила Джея за то, что он не хотел передавать ключи от королевства подобным особям.

Предшествующее богатство ограничило личностный рост его кузенов, и я не сомневалась, что без присмотра Джея они разорили бы Ambani Corp. до основания. Должно быть, неприятно, что стервятники готовы растащить дело всей твоей жизни, вместо того чтобы почтить твое наследие.

Джей вздохнул, вероятно, думая о том же.

— Мой дед построил эту компанию. Отец сумел выйти с ней на биржу, а я поднял ее на новый уровень. Мы полностью нацелены на семейные ценности, и это подразумевает, что компания останется внутрисемейной на протяжении многих поколений. Вот почему отец подталкивал меня жениться и завести детей, чтобы компания осталась с нами.

Я ничего не сказала.

— После того, как я узнал, что мои шансы на долгую жизнь пятьдесят на пятьдесят… — Джей сделал глоток своего напитка. — Я понял, что вложил всю свою жизнь в то, что, возможно, не смогу передать своим детям.

— Ты все еще можешь иметь детей. — Машинально ответила я.

— И передать этот кошмар невинному? Я приговорю ребенка к смерти или к беспокойству о смерти на протяжении всей жизни. Нет, спасибо.

Я не упустила ни горечи в его голосе, ни самобытного страха причинить вред детям.

— Но это же не гарантированный смертный приговор. — Не удержалась я от бормотания. — Ты упомянул, что вероятность пятьдесят на пятьдесят. Возможно, с тобой вообще ничего не случится, и ты по-прежнему сможешь достичь всего, к чему стремишься. У большинства людей с БАС, развитие болезни происходит только в более позднем возрасте.

— Я не совсем молод, Пия. — Заметил он.

— Тридцать восемь — это тоже не совсем старость. — парировала я. — Невозможно предсказать, как сложится жизнь. Из всего, что мы знаем, тебя это может никогда не коснуться, и ты пропустишь всю свою жизнь из-за страха.

— Или я испорчу чью-то жизнь, начав то, чего не смогу довести до конца. — Джей покачал головой. — Больше всего я сожалею о том, что компания, над созданием которой я так усердно работал, может быть разорвана на куски гребаными волками. — Я впервые услышала от Джея столь пламенную речь. Для него это была не просто компания — это было наследие его семьи. — Я всегда предполагал, что у меня будут дети, которых я смогу обучить для будущего управления, как это сделал отец со мной. Когда я узнал о его прогнозе…

Я тяжело вздохнула.

— Ты солгал о его болезни, чтобы выиграть время, пока не разберешься с этим.

Короткий кивок.

Мои глаза расширились.

— Значит, всех дезинформировали? Ты не участвовал в индийском «Холостяке» и не пытался жениться?

Улыбка тронула его губы.

— В прошлом я хотел этого, но после того, как узнал об отце, я уже не так уверен.

Я покачала головой, посмеиваясь над собой.

— А я-то думала, ты флиртовал со мной на свадьбе Милана, потому что заинтересовался мной.

У меня загорелись уши, как только слова вырвались наружу, в то время как его улыбка оставалась искренней. Я была удивлена, что он мог оставаться беззаботным перед лицом мрачного смертного приговора. Он мне нравился.

— Так и было, и есть до сих пор. — Объявил он.

Я смущенно отвела глаза, хотя Джей был тем, кто выставлял свои чувства напоказ. Я была права. Если бы Джей не уехал в тот день, все могло бы сложиться иначе.

— Но потом я подумал, что, может быть, это и к лучшему, если у нас ничего не получится. Я не знал, как ты отнесешься ко… всему.

Так вот почему Джей мне так и не позвонил?

— Тогда откуда такой внезапный интерес к браку? — Я не могла удержаться от вопроса.

— Потому что это, возможно, мой единственный шанс завести семью. — Сразу же ответил он.

Я замерла от искренности в его голосе.

— Ты полна решимости родить этого ребенка, но не доверяешь его отцу. Однако ты потеряешь все, если родишь, не выйдя замуж, и у твоего ребенка никогда не будет теплых отношений со своими бабушкой и дедушкой, твоим братом или кем-либо еще из твоей жизни.

Боль в моей груди взорвалась. Когда я росла, я была очень близка с Dadi. Однако у макового зернышка никогда не будет dadi, потому что я не могла представить мир, в котором Зайна Миттал приняла бы моего малыша в нынешних обстоятельствах.

— Если ты не хочешь потерять всех в своей жизни, ты должна выйти замуж и обрести для ребенка законного отца. — Заявил Джей. — А мне нужно жениться на ком-то из моего окружения, и я не хочу заводить собственных детей. Я также не могу усыновить или прибегнуть к помощи суррогатной матери. Ты же знаешь, насколько узколоба община.

Я кивнула.

Разные индийские семьи отличались по своим ценностям, как и любая другая культура. Таким семьям, как моя, было все равно, выйду ли я замуж за представителя другой расы или религии, лишь бы мужчина был образован и принадлежал к той же социальной иерархии, что и мы. В то время как семья Джея была традиционной. Никто в клане Амбани не вступал в брак с кем-то, кто не принадлежал к той же вере и происхождению.

То же правило распространялось на усыновление и суррогатное материнство. Если в моей семье это не было большой проблемой, то для Амбани это было клеймом позора. Совет директоров, состоящий из членов его семьи, будет препятствовать на каждом шагу, если возникнет хотя бы намек на дисквалификацию «наследника» Джея.

Информацию про усыновление и суррогатное материнство могли бы раскопать, в то время как…

— Никто не знает об этом ребенке, даже отец. — пробормотала я, осознав всю серьезность его предложения.

Он кивнул.

— У меня такое чувство, что ты хочешь обезопасить малыша. Если бы ты вышла за меня замуж, ты бы получила желаемое, и твоя семья была бы счастлива. Как думаешь, этот парень может вернуться или попытаться стать частью жизни ребенка?

— Ему двадцать два, и он хочет стать известным диджеем.

Джей закатил глаза.

— Сказанного достаточно. Выходи за меня замуж, и обе наши проблемы исчезнут. Мы можем сделать это вместе.

— Я-я… Джей, я не могу позволить тебе сделать это. Растить ребенка от другого мужчины?

— Ты сама сказала, что встретила этого мужчину после того, как я внезапно покинул свадьбу Милана. Ты не была бы беременна, если бы я не ушел. Благодаря мне этот ребенок существует. Ты еще не сообщала отцу, и он не заинтересован в создании семьи. Между тем, я хочу детей, но не своих. А затем мы случайно сталкиваемся в каком-то сомнительном круглосуточном кафе.

— Оно не сомнительное. Ты пробовал их медовый пирог с пеканами?

— Я не люблю сладкое.

— Ты социопат.

Я не хотела показаться осуждающей, но только человек, лишенный нормальных эмоций, может устоять перед пирогами с пеканом.

Джей отмахнулся от моих переживаний.

— Скажи, в твоей жизни судьба когда-нибудь выстраивалась так идеально?

В голове промелькнула картинка с Акселем, но я отогнала ее. Зачем туда идти? Он был человеком с большими мечтами, которые я бы задушила, появившись беременной на его пороге. Не говоря уже о том, что мне пришлось бы разорвать связи со всеми, кто был в моей жизни, чтобы родить ребенка от Акселя. Те же правила не распространялись на рождение ребенка от Джея. Если бы Аксель оказался таким же подонком, как все бывшие, то мы с маковым зернышком остались бы совершенно одни в этом мире.

Предложение Джея было понятным. Эта сделка обсуждалась только потому, что Аксель ничего не знал. До тех пор, пока никто другой в этом мире не узнает правду, Джей будет давать нам с зернышком все. Любовь. Семью. Будущее. Стабильность.

— Нет, судьба никогда еще в моей жизни не выстраивалась так идеально. — призналась я тихим голосом. — И все же мне не по себе от того, что я позволю тебе растить чужого ребенка.

— Почему? Это мой выбор. — Он решительно посмотрел на меня. — Я не стал бы обрекать ребенка на жизнь в неопределенности, но я также хочу иметь семью. И вот ты здесь, с семьей, которая уже на подходе.

Его слова ошеломили меня так, как я никак не ожидала.

— Это кажется неправильным. Как будто я заманиваю тебя в ловушку.

Он снова схватил меня за руку, прежде чем последнее слово слетело с моих губ. В Джее было что-то такое открытое, такое подлинное, что я не могла от этого отделаться.

— Знаешь, что неправильно? То, что я пытаюсь убедить тебя выйти за меня замуж, зная, что могу умереть и оставить тебя молодой вдовой. Я думал, что упустил свой шанс обзавестись семьей, а теперь встречаю женщину, к которой меня неоднократно тянуло, нуждающуюся во всем, что я могу дать. Я пользуюсь ситуацией, зная, какому риску подвергаю тебя. Вот что неправильно в этой ситуации. Я могу умереть через пять лет, но я хочу умереть, зная, каково это — быть отцом и иметь собственную семью.

Гормоны беременности заставили меня сделать это. Я разразилась слезами, не останавливаясь, даже когда он протянул руку, чтобы вытереть их. Я оплакивала Джея и себя тоже, но, казалось, это ничего не даст.

— Это всё такой пиздец.

— Или так и должно было быть?

Как он мог оставаться невозмутимым в такой мрачной ситуации?

— Ты не соображаешь, что ты несешь?

— Я никогда в жизни ни в чем не был так уверен. Скажи «да», Пия. Это все, чего я когда-либо хотел, и я нужен тебе так же сильно, как и ты мне.

Я рассмеялась от жалости к себе.

— Я тебе не нужна. У тебя бесчисленное множество вариантов.

— Даже теперь? — сухо спросил он.

— Да! — настаивала я. — Возможный БАС или нет, но каждая женщина из нашей диаспоры умирает от желания выйти за тебя замуж.

— Мой выбор не так безграничен, как ты думаешь.

Когда я уставилась на него, не убежденная, он пустил в ход серьезное оружие. Джей, математический гений, решил объяснить мне все с помощью цифр.

— Менее одного процента населения Америки — индийцы.

— И?

— И… это значит, что в Америке проживает примерно два и шесть десятых миллиона индийцев, и половина из них — женщины.

Меня осенило.

— Это значит, что у тебя есть выбор из одной и трех десятых миллиона женщин, на которых ты можешь жениться.

Он покачал головой.

— Не так быстро. Из этих одной и трех десятых миллиона мы должны учесть тех, кто уже замужем.

А. Справедливо.

— Прекрасно. Допустим, половина из них замужем. — вклинилась я, отвлекаясь от эмоционального потрясения математической игрой, чтобы вычислить идеальную женщину Джея. — Четверть — это дети или пожилые люди. Какое число остается?

— Давай округлим до трехсот тысяч.

— Половина, скорее всего, уже помолвлена, имеет парня или недоступна по другим причинам.

Он кивнул.

— Теперь у нас сто пятьдесят тысяч. Из ста пятидесяти тысяч потенциальная женщина, о которой идет речь, должна жить либо в Нью-Йорке, либо в Чикаго или, по крайней мере, быть готовой переехать в любой из этих городов.

Это было в точку. Штаб-квартиры компании находились в этих городах.

— Допустим, пятьдесят тысяч уже проживают нужном городе или готовы переехать ради твоего симпатичного личика.

Он закатил глаза.

— Это все равно довольно большой выбор. — указала я.

— Мы еще не закончили. Из пятидесяти тысяч они должны быть из семей, подобных нашей. Что-либо меньшее было бы неприемлемо.

Я знала, что он имел в виду: старые деньги. Наши семьи с презрением отвергали любого, кто разбогател не так давно. Я побежденно вздохнула.

— Ну, это исключает всех, кроме одного верхнего процентиля.

Он задумчиво кивнул.

— Пятьсот женщин.

— Вау.

Скудный выбор. Как, черт побери, можно было отыскать свою вторую половинку среди пятиста женщин?

— Не говоря уже о том, — добавил он. — Что я должен найти упомянутую женщину привлекательной, очаровательной и, желательно, милой.

Он выразительно приподнял бровь, заставив меня улыбнуться и покачать головой.

Джей наклонился ко мне и многозначительно посмотрел в глаза.

— И было бы здорово, если бы она уже была беременна от мужчины, который не знает об этом. Так с чем мы остаемся?

— Со мной, — пробурчала я.

Святые угодники, мы только что разобрали все по математическим полочкам, и он был прав.

Я была единственным решением для Джея, так же, как и он для меня.

— Мы действительно рассматриваем это? — спросила я, чувствуя головокружение.

Мы намеревались обмануть наши семьи, друзей и весь мир. Это будет наш грязный секрет, о котором мы никогда не сможем упоминать или рисковать тем, что люди узнают о нем.

— Ты видишь другой выход, при котором ты сможешь получить все, что хочешь для своего ребенка, и сохранить семью?

— Но мой срок составляет уже пару недель. Ты в курсе, что в телефонах есть приложение-календарь? Все, что нужно сделать, — это посчитать сколько мы женаты, и отсчитать количество месяцев до родов.

Его глаза пробежались по моему лицу.

— Значит, мы поженимся прямо сейчас. В тесном кругу; скажем, пятьсот гостей.

Я поперхнулась водой, которую пила, выпустив соломинку из губ. Пятьсот гостей?

— Мы переедем в Чикаго до того, как живот начнет расти, — продолжил он. — Никто не станет проверять, если нас не будет рядом, а позже мы объявим, что у нас родился недоношенный ребенок.

О, Боже, почему меня это забавляло?

— Все об этом догадаются. Нам никогда не удастся это провернуть

— Удастся. — ответил он без тени сомнения. — Люди удивительно восприимчивы к подсознательным посланиям. Они поверят в то, что это правда, если мы будем повторять определенную информацию. Например, что ребенок недоношенный. Так мы введем их в заблуждение относительно возможной даты зачатия.

Я прижала пальцы к виску. Я прошла путь от неожиданной беременности до притворного влечения и предложения руки и сердца. Многое произошло за последние двадцать четыре часа.

— Мне нужно подумать.

— Тогда подумай об этом. Думай всю ночь и дай мне ответ завтра утром.

— Завтра?

— Если мы собираемся сделать это, нам нужно действовать быстро.

После его заявления никто из нас не произнес ни слова. В итоге мы расстались с дружескими объятиями, и Джей пообещал зайти за ответом на следующий день.

В конце месяца я стала миссис Пия Амбани.