5000 ночей одержимости

Глава 19

Настоящее

Пия

— Ты знал все это время? — спросила я Акселя через оконное стекло.

Я села на пол, прислонившись спиной к двери, и судорожно втянула полные легкие воздуха, чтобы собраться с силами. Мои глаза закрылись, а отяжелевшие руки повисли по бокам.

— Не сразу. Амбани хорошо замел следы, надо отдать ему должное.

Аксель сидел по другую сторону стекла спиной ко мне, откинувшись на ту же часть двери. Стеклопакет между нами разделял нас там, где наши спины должны были соприкасаться. Мысль о том, чтобы прислониться к Акселю, была утешительной, хотя я больше не могла себе этого позволить.

— Отчеты о неделях после зачатия чудесным образом совпадали. По всем признакам Поппи выглядела как недоношенный ребенок. Но после встречи с ней… антисоциальное расстройство часто передается по наследству. Мой отец тоже был таким.

— Как ты удостоверился в этом? — Спросила я с любопытством.

— После нашего первого совместного обеда я отправился к школьной медсестре Поппи. Стащил образец ее крови, который был в файле, и отдал его Леви, чтобы тот провел тест ДНК.

В моей груди зародился смех. Конечно, он так и сделал. Теперь я поняла, почему моему сталкеру потребовалось больше пяти минут, чтобы догнать меня после того, как я ушла с обеда.

— Ты должна была рассказать мне. — произнес он с другой стороны.

— Быть с тобой было бы неправильным решением для Поппи. — честно ответила я.

— Правильное или нет, это было не тебе решать. — выплюнул Аксель в ответ.

Я склонила голову набок, чтобы в последний раз взглянуть на Акселя, и запечатлеть это зрелище в своей памяти. Он был одет в дышащую рубашку с воротником-стойкой и слегка закатанными рукавами, демонстрирующими множество рисунков на его бицепсах. В шортах цвета хаки и летних туфлях он выглядел как модель Abercrombie Fitch, версия Bad boy 2.0.

— Я никогда не забывала о тебе после того, как покинула Шато в Хемпстеде. — прошептала, почти разговаривая сама с собой. — Прежде чем узнать о своей беременности, я думала о том, чтобы найти тебя, потому что чувствовала, что принадлежу тебе. Узнав о беременности, я почувствовала, что стала её. Принимая любое решение, я должна была советоваться с ее будущим, ее потребностями, отныне она была моим приоритетом. До того как тест дал положительный результат, я хотела найти тебя, составить еще один список и вычеркивать пункты один за другим. Я хотела прыгнуть с парашютом. Я хотела спрыгнуть с движущегося поезда вместе с тобой. После того, как тест оказался положительным, я больше не могла заниматься с тобой подобными вещами. Я собиралась стать ее матерью, и это была моя роль. Мне пришлось выбирать между тобой и ею. Я выбрала её. Это было правильное решение для нее, потому что Поппи заслуживала всего, что мог предложить мир.

Я слышала огонь в его словах, когда он возразил сквозь стиснутые зубы:

— Тебе не нужно было выбирать. Я бы усердно работал и обеспечил вас обеих.

— Дело было не в этом. Ты был неспособен на то, в чем она нуждалась больше всего. Любовь.

Аксель насмешливо хмыкнул.

— Ты думаешь, такие люди, как я, не могут любить? Ты ошибаешься. Мы прекрасно умеем любить.

Словно почувствовав тяжесть моего взгляда, Аксель наклонил голову и посмотрел мне прямо в глаза. Его губы были сжаты в тонкую линию, темные глаза излучали жар, как расплавленная лава.

— Мы просто избирательно относимся к тому, кого любить. — Проговорил он, сжимая челюсти. — Возможно, я не способен на любовь в традиционном понимании, но знай, Пия, я люблю тебя до чертиков. Я люблю тебя так сильно, что сменил свое имя ради тебя. Я люблю тебя так сильно, что изменил свои цели ради тебя. Я люблю тебя так сильно, что поменял направление всей моей жизни ради тебя. Каждая моя частичка, каждая гребаная молекула, из которой я состою, поглощена моей любовью к тебе. Вот как сильно я, блядь, люблю тебя, так что не говори мне, что я не способен на любовь.

Неровный стук моего сердца громко бился о ребра. Я могла сосчитать каждый удар, когда он эхом отдавался в моем теле и сотрясал воздух вокруг нас оглушительным звуком.

Я была тронута — фактически потрясена — словами, которые, как мне казалось, никогда не произнесет Аксель. Тем не менее, это не изменило фактов.

Я грустно улыбнулась.

— Я не говорила, что ты не способен любить меня. — выдохнула я. — Ты не способен любить ее.

Аксель молчал по другую сторону. Он не стал опровергать мои слова, да это и не нужно было.

— Ты рассказала ей обо мне? — спросил он вместо этого.

Я кивнула, и улыбка тронула уголки моих губ. Мы с Джеем усадили Поппи после ее девятого дня рождения, чтобы рассказать о ее корнях.

Поппи была слишком умной. Она знала, что ее дедушка скончался от БАС, и начала расспрашивать о возможных генетических вариациях болезни. Мы не могли позволить Поппи жить в страхе и считали, что девять лет — подходящий возраст, чтобы справиться с новостью. Ни за что на свете я не смогла бы предугадать реакцию Поппи, когда она узнала о своем происхождении.

— Думаете, я смогу заглянуть в мозг своего биологического отца?

Джей выплюнул воду, которую пил, и не потрудился скрыть свой раскатистый смех. Помимо комедийного облегчения, я знала, что реакция Поппи его успокоила. Он боялся, что она может подумать, что его недостаточно.

— Эм… Мы не поддерживаем связь с Зейном. — мягко ответила я.

Джей знал, что отец Поппи был диджеем со свадьбы Милана. Однако он понятия не имел, что Зейн теперь знаменитый диджей Аксель. Прежде чем мы поженились, Джей хотел обсудить гены отца Поппи, и я понимала почему. Если бы Аксель был блондином, существовала вероятность того, что Поппи тоже окажется блондинкой, и в этом случае мы не смогли бы выдать ее за дочь Джея. К счастью, я вспомнила, как Аксель упоминал, что у всех в его семье были густые темные волосы. Учитывая темные глаза Акселя и мои карие, я также не слишком беспокоилась о цвете глаз ребенка. И я была почти такой же смуглой, как Аксель. Тем не менее, мы вздохнули с облегчением, когда Поппи вышла похожей на меня.

— Хм… это отстой. — Поппи встала, чтобы уйти.

— Подожди, — поспешно сказала я. — У тебя нет вопросов по поводу того, что мы тебе только что рассказали?

— Есть. — легко ответила Поппи. — Могу я заглянуть в его мозг? — повторила она, искренне недоумевая, о чем я.

— Мы имели в виду вопросы обо всей этой ситуации. — пояснил Джей.

И снова Поппи была сбита с толку.

— Какой ситуации?

Поппи и глазом не моргнула, когда узнала, что Джей не был ее биологическим отцом. Биология для нее ничего не значила, и она не чувствовала никакой связи с Акселем. Но когда однажды Аксель случайно появился на экране телевизора, я уставилась на него так, будто увидела привидение. Поппи уловила мою реакцию и спросила, не является ли Аксель Зейном. Я сказала ей правду и ждала. Единственной реакцией Поппи была просьба проследить за тем, чтобы никто не узнал об этом. Уже тогда Поппи понимала, какие могут быть последствия для ее будущего в Ambani Corp, если ее «легитимность» будет поставлена под сомнение.

Когда Поппи впервые встретилась с Акселем, я ждала, что она начнет задавать вопросы, но, когда она не проявила интереса к их знакомству, решила отпустить ситуацию. Часть меня поначалу задавалась вопросом, не вернулся ли Аксель, чтобы предъявить права на Поппи. Я наблюдала за ним, как ястреб, пытаясь понять, знает ли он. Он не знал, и его это не волновало. Поппи и Аксель взаимно использовали друг друга. Поппи хотела узнать о ком-то с похожей нейродивергенцией, а Аксель использовал Поппи, чтобы сблизиться со мной. Между ними не было любви, и это не имело значения.

Поппи не нуждалась в любви Акселя, у нее уже был отец.



Прошлое

Я не могла разглядеть лицо. Он то появлялся, то пропадал из поля зрения, пока шел к нам, сохраняя дистанцию. Солнце отражалось от его неторопливого шага, временами почти ослепляя меня, в зависимости от нового положения. По позвоночнику пробежал холодок, когда наши взгляды наконец встретились. Темные, неумолимые глаза смотрели в ответ, решительно настроенные не выдавать своих секретов.

Я проснулась, хватая ртом воздух. Оглянувшись по сторонам, с облегчением обнаружила, что кровать пуста. У Джея был домашний офис, и, похоже, он уже начал свой рабочий день.

Со дня нашей «маленькой» свадьбы, на которой присутствовало всего пятьсот гостей, прошло две недели. Последующие дни ушли на переезд из моей квартиры и из Нью-Йорка.

Джей предложил переехать в Чикаго до рождения ребенка, а потом мы могли бы вернуться в Нью-Йорк. Однако я настояла на долговременной смене места жительства, поэтому мы купили жилье в пригороде.

Джей показал мне несколько домов. Я приняла решение, закрыв глаза и выбрав один наугад. Я даже не видела дом до переезда, но знала, что постоянное жилье в Чикаго необходимо. Теперь я была замужней женщиной, и мне нужно было сосредоточиться на своем муже. Я не могла начать новую жизнь в городе, который постоянно напоминал мне об Акселе.

Вот только одна проблема.

Похоже, Аксель переместился в новый город и в мой новый дом силой моего разума. Я эффективно блокировала мысли о нем, пока бодрствовала, но контролировать мое подсознание было сложнее. Сколько бы я себя ни ругала, сны продолжали возвращаться, как солнце на рассвете.

Каждую. Чертову. Ночь. Аксель преследовал меня и отказывался останавливаться. Я одержимо пыталась вытеснить воспоминания о нем из своей головы, но они всегда возвращались.

Начало моего нового брака затерялось в суматохе переезда, случайной беременности, восстановления разбитого сердца, а теперь еще и в этой новообретенной одержимости — попытках не думать об Акселе (эпический провал, кстати).

Джей работал круглосуточно, поэтому мы почти не виделись. Я не возражала. Отсутствие Джея позволило мне избавиться от чувства вины за мысли о другом мужчине, который не был моим мужем.

Джей был святым и не сделал ни единого шага в первую ночь, которую мы провели вместе. Он даже не заикнулся о сексе. Он просто поцеловал меня в щеку и выключил свет. С тех пор Джей безмерно уважал мои границы, понимая, что мое сердце к этому не лежит. У Джея было хорошее шестое чувство, потому что я понятия не имела, что буду делать, если он подтолкнет меня к сексу. Я не была готова к тому, чтобы ко мне прикасался другой мужчина.

Я знала, что так дальше продолжаться не может. Я была замужем, и мое сердце должно было принять правду так, как это сделало общество.

С удрученным вздохом я поднялась с кровати и подготовилась к началу дня.

Я прошлась по нашему тщательно продуманному новому дому, заваленному нераспечатанными коробками. Мы обсуждали вопрос о найме нескольких сотрудников для помощи в обслуживании большого дома. Я оттягивала этот момент, потому что не любила делить свое личное пространство с незнакомцами. Однако, глядя на неубранные коробки, пересмотрела свое отношение к найму персонала.

С новой решимостью я начала распаковывать коробки и разделять содержимое внутри на аккуратные стопки. Предметы декора отправились на различные встроенные полки на стенах. Рамки с фотографиями — на приставные столики. Зимняя одежда была развешана в ближайшем к входной двери шкафу. С каждой убранной коробкой я все больше укреплялась в решимости заново обустроить свой новый дом и жизнь.

К тому времени, когда я закончила открывать коробки и раскладывать все по местам, рабочий день уже почти закончился. Однако от Джея по-прежнему не было слышно ни звука.

Я знала, что у него есть «холостяцкая берлога» в городе, он упоминал, что мы будем останавливаться там в те дни, когда ему нужно будет ездить в компанию. На данный момент он работал из домашнего кабинета. У меня было ощущение, что он делал это только для того, чтобы мне не было одиноко в новом городе. Внимание Джея побудило меня тоже приложить усилия. Не зная, как еще внести свой вклад, я решила приготовить ужин. Кроме игры на пианино, готовка была единственным занятием, которое я могла делать с завязанными глазами.

Осмотрев содержимое холодильника, я остановилась на сырной лазанье. Следующий час в воздухе витали дразнящие запахи, но Джея по-прежнему не было видно.

Раздраженно вздохнув, я выставила две порции на поднос и понесла ему. Дверь в его домашний кабинет была слегка приоткрыта, и я заглянула внутрь. Джей сидел перед компьютером, глядя на него так пристально, что я засомневалась, не голые ли цыпочки на экране.

Я откашлялась и робко постучала в дверь.

— Войдите, — раздался низкий голос.

Я внезапно почувствовала беспокойство из-за этого налета. Возможно, Джею не покажется милым вторжение сюда с подносом, полным еды.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, и толкнула дверь плечом. Кабинет Джея был светлым и просторным, с окнами, выходящими в сад. В центре стоял письменный стол, а по всей комнате было расставлено несколько стульев.

Джей поднял взгляд от экрана.

— Привет.

Он казался неуверенным в моих мотивах, поскольку я никогда раньше его не прерывала.

— Э…Я подумала, что ты, возможно, проголодался. — неубедительно произнесла я.

Его взгляд упал на поднос, как будто это было последнее, что он ожидал увидеть. Он перевел глаза на меня, а затем жестом указал на пустое место на столе.

Джей выдвинул для меня стул, пока я ставила поднос. Какого черта мне было так неловко ужинать со своим мужем?

Я заерзала.

— Я, эм. я не знаю, любишь ли ты лазанью.

— Я люблю лазанью. — мгновенно ответил он. — Спасибо, Пия.

С облегчением я села на стул напротив него, взяла свою тарелку и задумалась о темах для разговора. Тем временем Джея не беспокоило затянувшееся молчание, и он ел без жалоб. Я знала, что даже если ему не понравится еда, он съест всё до крошки.

Покачав про себя головой, я принялась за еду, когда заметила фотографию, стоящую на углу его стола. Она была в деревянной рамке, такой маленькой, что я чуть не пропустила ее. Чего я не упустила, так это снимок улыбающейся женщины, сидящей на безошибочно узнаваемом столе моего мужа.

С натянутой улыбкой я помахала рукой в сторону рамки.

— Твоя подруга?

Джей замер, его вилка зависла в воздухе. Он опустил вилку на тарелку так осторожно, что она не звякнула. Затем взглянул на рамку и кивнул.

— Кэт.

Мое сердце тяжело ухнуло куда-то вниз. Я знала, что наш брак начался не с громких признаний в любви; я не бредила. Однако разве не было принято не изменять своей жене по крайней мере до пятилетнего рубежа? Как минимум, имей достаточно уважения, чтобы заниматься этим за моей спиной, вместо того, чтобы выставлять напоказ. Уф.

— Она была моей девушкой.

Лучше не стало. Я не знала, как относиться к тому, что фотография его бывшей девушки занимает место на его столе. Джей уловил это напряжение и несколько мгновений задумчиво смотрел на меня, размышляя, стоит ли ему делиться этой информацией. В конце концов он сказал:

— Она умерла очень давно.

Ииии я только что превратилась из оскорбленной женщины в худшего человека на земле.

— Что случилось? — тихо спросила.

Джей уставился на свою еду и вернулся к ковырянию в ней.

— Лейкемия.

— Мне так жаль.

— Не стоит. Я знал, что всё плохо и что она умирает. Я понимал, во что ввязываюсь.

— Ты знал, что она умирает, но все равно решил быть с ней? — повторила я в недоумении.

Миллион вопросов заполонили мой разум. Зачем кому-то подвергать себя таким душевным терзаниям?

Джей неторопливо обдумывал мои слова.

— Мы выросли вместе, ходили в одну школу-интернат, затем в колледж. Она была моей лучшей подругой, но я всегда был от нее без ума. Знаешь… первая любовь, детские шалости. — Он покачал головой. — Но я держался в стороне, потому что она не была индианкой. Даже если бы моя семья смирилась с этим, я знал, что члены совета директоров будут против. Не было смысла стремиться к большему, когда у нас не могло быть будущего. Так что я оставил все как есть.

Женитьба вне своей культуры и религии была единственным верным способом отлучить себя от клана Амбани. Я понимала эту дилемму. Хотя дело было не в расе, я столкнулась с чем-то подобным с Акселем. Если бы моя семья узнала о том, что я встречаюсь с очередным парнем из клубной индустрии, это вбило бы клин между нами. Страшнее всего в жизни — отказаться от всего, что ты знаешь, ради неизвестного риска.

— Но ты сказал, что она была твоей девушкой. Что изменилось?

Я видела, как различные оттенки эмоций отразились на его лице.

— После того, как ей поставили диагноз, я перестал заботиться о том, что подумают другие, и мы сошлись. Смерть может сделать это с тобой, заставить осознать, что действительно важно в жизни.

У меня защемило сердце, и я почувствовала его горе, как свое собственное. Я снова хотела принести соболезнования, но прикусила язык.

— Я ни о чем не жалею. Мы разделили много хороших лет, прежде чем она ушла из жизни.

— Почему ты так и не женился на ней? — я не удержалась от вопроса.

Джей пожал плечами.

— Кэт не хотела. Она знала, что если мы поженимся, я потеряю все, ради чего работал. Она сказала, что не намерена оставлять меня в худшем состоянии, чем нашла.

Мы оба улыбнулись этому комментарию.

— Тогда я этого не понимал и был зол на нее. Мы поссорились. Я сказал, что она не может принимать решение за нас обоих, но Кэт была непреклонна.

— Ты жалеешь об этом?

— Я понимаю это. — Его улыбка была самоуничижительной. — Если ты знаешь, что обречен, ты хочешь умереть уверенным, что со всеми, кого ты любишь, все будет в порядке после.

Я ничего не говорила, пока Джей рассказывал, будучи до глубины души тронутой его историей. Я знала, без сомнения, что Кэт всегда будет занимать часть его сердца.

Поразительно, но меня это не беспокоило. Скорее наоборот, это было облегчением, потому что я начинала понимать, что Аксель всегда будет занимать место в моем сердце.

Я была поглощена чувством вины, практически тонула в нем из-за того, что не могла оставить Акселя в прошлом. Услышав, что Джей тоже тоскует по своей любви, я испытала странное чувство солидарности с ним.

— Ты скучаешь по ней? — Спросила я.

Это ужасное чувство когда-нибудь проходит?

— Да. — честно ответил он.

— Как… как ты вообще справляешься с чем-то подобным?

Как мне остановить себя, чтобы не утонуть в воспоминаниях о глупом язычнике?

Он пожал плечами.

— Всякий раз, когда я скучаю по ней, я не борюсь с этим. Я выделяю немного времени из своего рабочего дня и думаю о хороших воспоминаниях, которые мы разделили. Главное — горевать, не позволяя себе погрязнуть.

То, как Джей говорил о Кэт — чтил память о ней и отдавал ей частичку себя, не позволяя этому поглотить его, — внезапно вселило в меня надежду на светлое будущее.

— Ты так легко рассказываешь о том, как прошел через это.

Он выпрямился, схватил наши теперь уже пустые тарелки и поставил их на поднос.

— Это было нелегко, но у меня не было выбора. Слишком много людей полагаются на меня. Я не могу позволить себе быть эгоистом и погрязнуть в своих печалях.

Я не понимала Джея. Он был чертовски богат и считался членом королевской семьи в моем окружении. И все же он даже не мог должным образом скорбеть, потому что его «подданные» рассчитывали на него. Жизнь сдала ему несколько плохих карт, но он не жаловался и был вполне доволен жизнью.

Я задумчиво смотрела на него, не сводя глаз с его царственного лица. Джей был королем, но одиноким, предположила я.

Я не знала, что заставило меня это сделать, кроме того, что вспомнила тот день в кафе, когда я почувствовала себя самой одинокой в мире и Джей схватил меня за руку. Тогда он держал меня, и внезапно я перестала быть такой одинокой.

Я потянулась и взяла руки Джея в свои ладони. Его удивление было вполне оправданным, поскольку я никогда не была инициатором нашего контакта. Я сразу поняла, что никто не утешал этого мужчину раньше. Более того, я поняла, что хочу утешить его снова.

Джей уставился на наши соединенные руки и сказал:

— Я привык держать эту фотографию у себя на столе, но если она тебя беспокоит…

— Нет, — последовал мой незамедлительный ответ. Я решительно покачала головой. — Я понимаю, как много она для тебя значила. Она была твоей семьей.

Джей наклонил голову и произнес фразу, ясную, как день:

— Теперь ты моя семья.

Это предложение поставило меня в тупик, и настолько глубоко тронуло, что я несколько мгновений не могла говорить.

Теперь ты моя семья.

Так оно и было; Джей выразил это простыми, но глубокими словами. Теперь я была его семьей, а он — моей. Вот так просто мы стали друг для друга всем и превыше всего в этом мире.

Внезапно ко мне пришло осознание, что все, чего хотела для меня Dadi, сбылось. Доверие, уважение и жизнь с мужчиной, достойным меня.

Я доверилась Джею и поделилась с ним новостью о своей беременности раньше всех.

Мы вместе купили этот дом, чтобы растить семью и строить жизнь.

Тот простой факт, что Джей был готов отказаться от великой любви всей своей жизни ради меня, укрепил для меня последний фактор. Уважение.

Во мне зародилось чувство товарищества, которого я никогда не испытывала с Джеем, и впервые после нашей свадьбы я начала понимать силу брака. Связь. Узы. Способность выдержать вместе самые страшные бури. Джей без раздумий согласился растить чужого ребенка и приложил все усилия, чтобы обеспечить мне комфорт. Он ничего не просил взамен, и поэтому мне вдруг захотелось сделать для него все.

— Есть одна вещь, которую ты мог бы сделать для меня. — прошептала я.

— Что именно?

Перед нашей свадьбой Джей говорил об ожиданиях, связанных с браком в семье Амбани, — ожиданиях, которые даже он не мог отвергнуть. Амбани были частью системы, подчинялись набору негласных правил. Однако Джей также сказал мне, что, если я захочу, мне не нужно будет участвовать в жизни сообщества больше, чем необходимо. Я наконец-то приняла решение по этому поводу.

— Можешь научить меня всему, чего я не знаю о том, как быть женой Амбани?



После того дня в офисе Джея все изменилось к лучшему. Вместо того, чтобы бороться с мыслями об Акселе, я погрузилась в них с головой. Каждую ночь он снился мне. Каждое утро я позволяла себе пережить тридцать минут заветных воспоминаний.

Танцы в клубе.

Поедание «джамбо-слайс» пиццы.

Фейерверк на пляже.

Прогулка вокруг костра.

Я больше не отказывала себе, но ограничивала. Я поняла, что имел в виду Джей, говоря о том, что нельзя позволить себе погрязнуть. Я могла бы жить часами, днями, неделями и годами, утопая в Акселе. Это было бы эгоистично, когда на меня полагались другие.

Вместо этого я сосредоточилась на своей роли жены и будущей матери. Мы были идеальной парой на глазах у других и объявили о беременности нашим семьям, что вызвало много радостных слез. Мы также стали идеальной парой за закрытыми дверьми и сблизились интимно.

Первый год нашего брака мы провели, узнавая друг друга и укрепляя нашу дружбу. Через несколько недель после свадьбы я была тронута, обнаружив свою фотографию на столе Джея рядом с фотографией Кэт. Несколько месяцев спустя я нашла снимок УЗИ Поппи в ящике стола Джея. Шли месяцы, коллекция пополнялась все новыми фотографиями, особенно после того, как Поппи вошла в нашу жизнь.

Как и ожидалось, Джей был лучшим отцом в мире. Даже если он работал весь день, он никогда не был слишком уставшим, чтобы сменить подгузник или взять на себя ночную смену, чтобы я могла выспаться. В результате Поппи сразу же привязалась к Джею. К тому времени, как ей исполнилось два года, у них сложился особый распорядок дня. Она заходила в офис папы и просила поднять её. Джей сажал ее к себе на колени, пока просматривал отчеты и цифры.

Я тоже пробиралась в офис, и вместе мы нарушали расписание Джея. Я сидела на подлокотнике его кресла и смотрела болливудские фильмы в наушниках. Между тем Джей сидел перед компьютером с Поппи на коленях. Он читал отчеты по итогам дня, обнимая правой рукой Поппи, а левой — меня. Время от времени он освобождал руку, обхватывающую меня, чтобы прокрутить экран компьютера вниз. Иногда я беспокоилась о том, что всепоглощающее внимание Джея сделает его настолько забывчивым, что он ослабит хватку на Поппи. Тогда я оглядывалась и с удивлением наблюдала за тем, как он крепко держит Поппи, несмотря на то, что его глаза прикованы к экрану компьютера. Мы проделывали эту маленькую рутину каждый вечер.

Однажды мы выполняли нашу вечернюю традицию в кабинете Джея. Он задумчиво изучал экран, пока я сидела на подлокотнике его кресла. Шахрукх и Каджол от души танцевали на экране моего телефона, в наушниках гремела болливудская музыка. Вдруг мы услышали, как Поппи бормочет цифры с экрана. Мы оба были настолько ошеломлены, что переглянулись и пожали плечами, как делают родители, когда не понимают, что происходит с их детьми.

К следующему году Поппи увлеклась любой последовательностью цифр, и её особый дар дал о себе знать. Она с невероятной легкостью запоминала числа, и мы стали обучать ее дома.

Во время нашей вечерней рутины Джей специально начал медленнее прокручивать страницу вниз, когда понял, что Поппи нравится запоминать длинные последовательности цифр на экране компьютера. Я хорошо запомнила наш распорядок дня и знала, что Джею требуется ровно тридцать минут, чтобы закончить работу. Замедляясь ради Поппи, Джей стал тратить сорок пять минут на чтение отчетов.

Джей был человеком привычки и сознательного отношения ко времени. Черт возьми, он так сильно заботился о времени, что оплакивал свою умершую подругу лишь по несколько минут за раз. И все же прагматичный мужчина, который даже горевал по расписанию, внезапно уступил невысказанным требованиям трехлетнего ребенка. Было ли в этом мире что-нибудь более сексуальное?

С каждым годом Джей сокращал количество работы, чтобы проводить с нами больше времени. Все больше наших с Поппи фотографий появлялись на его столе, на стенах его кабинета и на каждом сантиметре его жизни.

И я… Я. Была. Влюблена.

Я не могла перестать наблюдать за ними вместе, очарованная их связью отца и дочери. Я никогда не ревновала, что Поппи не разделяет моих интересов. Я была просто счастлива, глядя на этих двух людей, которые казались мне самыми прекрасными из всех, кого я видела на земле. Я и представить не могла, что могу быть настолько сильно и беззаветно влюбленной до такой степени, что буду готова ради любви на все. Как и Джей, я была довольна жизнью и впервые задумалась о том, так ли ощущается настоящее счастье.



Настоящее

Эта история была причиной того, что обман Акселя так больно ранил. Все еще сидя на полу террасы, я наклонила голову в сторону и наблюдала за ним краем глаза.

— Если бы я не сбежала от тебя, я бы никогда не узнала.

— Итак, я полагаю, теперь ты знаешь правду.

Я судорожно вздохнула.

— Как ты мог быть таким жестоким?

Аксель хмыкнул.

— Жестоким? — спросил он едко. — Я планировал уничтожить Амбани, но после того, как узнал,… Я проявил к нему милосердие. Спустил его с крючка и позволил природе идти своим чередом.

Мое лицо превратилось в маску страдания, когда я закричала:

— Милосердие? Джей все это время должен был быть со своей семьей.

— Его семья? — В голосе Акселя была слышна насмешка. — Ты — моя жена, Поппи — моя дочь. Как Амбани вписывается в это уравнение?

Слова прозвучали как вызов, призванный подтолкнуть меня к действию.

Моя кожа была холодной на ощупь, а руки сжимали друг друга до тех пор, пока не стали белыми от напряжения.

— Поппи, может, и твоя дочь, но ты никогда не будешь ее отцом. — Заявила я. — Живой или мертвый, у нее будет только один отец, и она ясно дала это понять. Джей вырастил твою дочь, но ты все равно планировал позволить ему умереть, не дав нам шанса попрощаться.

Аксель ничего не сказал, не отрицая этого. Это было то, что Леви узнал в тот день о Джее. Именно это привело Акселя в хорошее настроение: известие о скорой смерти моего мужа.



Два дня назад

— Почему ты не сказал мне?

Моя нижняя губа задрожала при виде горизонтального тела Джея, лежащего на огромном диване в нашей гостиной.

Он взглянул на меня и грустно улыбнулся.

— Нет смысла обрекать нас обоих.

Я вздрогнула, вспомнив, как в последний раз, когда мы виделись, Джей вцепился в стол после того, как выпил всего один бокал вина. Он старательно ограничивал наше время вместе, чтобы я не догадалась. Целый год он скрывал это от меня, но его состояние ухудшалось. БАС сопровождался внезапными подергиваниями, неуклюжестью и падениями. Скрывать это было уже невозможно, поэтому Джей перестал ходить в офис. Вернувшись в наш чикагский дом, я нашла мужа на диване, а документы рядом с ним выдавали его секреты.

Я регулярно заставляла Джея сдавать анализы на семейную патологию. Результаты последнего теста оказались положительными, но он скрыл это.

Мои глаза остекленели, челюсть сжалась, а губы вытянулись в тонкую линию. Я едва смогла прошептать:

— Почему ты скрыл это?

Моя рука коснулась его щеки, проводя по густой бороде, которой он впервые отрастил за все время нашего брака.

Дрожащая рука коснулась моей щеки в ответ.

— Потому что я уже проходил это однажды с Кэт. Я заботился о ней до самого конца. Это было ужасно. Ты не можешь потратить свои лучшие годы на заботу о ком-то другом.

— О ком-то другом? — воскликнула я, расстроенная. — Я твоя жена. Кто еще должен заботиться о тебе?

— У меня уже есть сиделка, и мне не нужна другая. — Он покачал головой; его близкие, добрые глаза были непреклонны. — Ты молода. Ты можешь путешествовать по миру и снова влюбиться. У тебя пока есть время родить еще одного ребенка, если захочешь. Будет слишком поздно, если ты пожертвуешь этим временем на меня.

— Пожертвую? — Мое лицо было залито слезами, плечи поникли в отчаянии. — Как ты можешь говорить такое? Как ты мог вот так оттолкнуть меня?

— Потому что я хочу, чтобы у тебя было всё, Пия, но я все еще человек. Я не могу смотреть на женщину, которую люблю, с другим мужчиной.

Как грешница, я опустилась на пол рядом с диваном, села в ногах своего алтаря и стала молить о прощении. Оказалось, что Джей знал об Акселе все это время. Он разыскал диджея со свадьбы Милана на случай, если Поппи понадобится орган или что-то в этом роде. Мимо его внимания также не прошли истории поиска в домашнем интернете и он был в курсе того, как навязчиво я гуглила одного и того же диджея.

Джей идеально подходил мне с самого начала, даже в этом. Он знал, каково это — любить двух людей одновременно. У него также была большая любовь в его жизни, но я никогда не беспокоилась о его любви ко мне. На протяжении всего нашего брака Джей осыпал меня нежностью. Любовь светилась в его глазах и в каждом его поступке. Я знала, что Кэт была для него тем же, чем Аксель был для меня. Фантазией.

Джей верил в это… пока не увидел, как Аксель бросился ко мне на той вечеринке. Внезапно фантазия стала реальностью. Он сделал то, что когда-то сделала для него Кэт. Джей понимал, что обречен, и планировал умереть, зная, что у меня будет то, чего я хотела больше всего в жизни.

Любовь.

По его словам, у меня все еще был шанс родить ребенка и создать новую семью. На ухудшение состояния БАС могли уйти годы, и он не хотел, чтобы я провела их, сидя у его постели. Оттолкнуть меня было проще.

Как всегда, прагматичный, Джей, вместо того чтобы беспокоиться о своей летальности, глубоко погрузился во все, что ему нужно было успеть сделать до смерти. Его приоритетом было дать Поппи и мне то, чего мы хотели больше всего. Он начал бесконечно работать над привлечением клиентов, уговаривая совет директоров найти способ оставить своего заместителя за главного. Джей спланировал всё идеально. Его помощник заслуживал доверия, но был стар, так что к тому времени, когда Поппи закончит колледж и проведет несколько лет, осваиваясь, преемник Джея будет готов уйти на пенсию и с радостью передаст бразды правления Поппи.

Узнав о диагнозе Джея, я сразу же позвонила маме. Я попросила ее забрать Поппи из Ноттской академии и вылететь в Чикаго. Ей нужно было быть со своим отцом.

К тому времени, как они прибыли, я, должно быть, задремала. Когда открыла глаза, я обнаружила, что на меня смотрят те же карие глаза, что и у меня.

В тишине комнаты я могла слышать слабый звук воздуха, входящего и выходящего из легких Джея, пока он спал. Его правая рука обвилась вокруг моей шеи, а моя голова покоилась у него на груди. Поппи также положила голову на грудь Джея напротив меня. Его левая рука подсознательно обхватила ее плечи, и я знала, что даже во сне он не отпустит ее, опасаясь, что она упадет с дивана.

Поппи уже несколько лет не проявляла привязанности, такой как объятия. Это могло означать только одно.

— Ты знала? — я прошептала, чтобы не разбудить Джея.

Короткий кивок.

У меня перехватило дыхание, глаза на мгновение закрылись.

— Как?

Ее глаза на долю секунды впились в мои.

— Папа перестал посещать своего личного тренера. Поэтому я поехала в офис в центре города, чтобы перепроверить результаты его последнего теста.

Поппи часто посещала главный офис для участия в различных мероприятиях компании. Я никогда не бывала в той местности, так что вполне логично, что Джей спрятал документы именно там.

— Когда ты это обнаружила?

— В прошлом году.

Мое сердце разбилось вдребезги, когда все кусочки встали на свои места. В прошлом году у Поппи началась бунтарская фаза, сопровождавшаяся ее высокими амбициями и проблемами с поведением.

Вела ли она себя так, потому что узнала, что ее папа умирает?

Были ли ее форсированные амбиции следствием попытки осуществить мечту, которую разделяли Джей и Поппи?

— Он солгал нам. — Сказала Поппи тихим голосом, разрывая мое сердце. Ее лицо казалось бледным и осунувшимся, не стоическим, как раньше. Она была похожа на маленькую девочку, окруженную тьмой, которая тянет ее вниз.

— Почему ты не сказала мне?

Поппи несколько секунд молчала, прежде чем ответить.

— Tomar kharap lagto. - произнесла она на бенгальском языке, переданном Поппи мамой Джея.

Поппи была так же близка со своей dadi, как и я со своей. Хотя ни Джей, ни я не говорили по-бенгальски, Поппи подхватила родной язык Майи Амбани. Зная, что мы её не поймем, Поппи использовала его как эмоциональный щит всякий раз, когда чувствовала себя уязвимой и нуждалась в способе укрепить свои стены.

Однако сегодня я прекрасно поняла Поппи по тем немногим бенгальским словам, которые успела выучить за эти годы.

Тебе было бы грустно.

Моя милая, милая девочка. Я протянула руку и начала покрывать висок дочери многочисленными поцелуями.

Тогда я поняла, что доктор Стивенсон был совершенно неправ, считая, что такие, как Поппи, не способны любить. Она так чертовски сильно любила своего папу, что была опустошена потерей и тонула в горе.



Настоящее

— Я услышал достаточно.

Бесстрастный голос Акселя донесся из-за двери, прерывая мой рассказ.

Я проигнорировала его.

— Джей отталкивал меня. Поппи отталкивала меня. А затем появился ты. После стольких отказов от моей семьи твоя одержимость, твое желание, ощущение того, что я желанна… Все это сделало меня слабой и эгоистичной. Это заставило меня забыть, как Джей держал меня за руку, когда я думала, что весь мир бросил меня. Я не могу оставить его сейчас, когда он ему нужно, чтобы я держала его руку.

Сидя на полу, я чувствовала напряжение, витающее в воздухе. Аксель поднялся на ноги по ту сторону двери, и я знала, что внутри него бушует гнев, подобного которому не было.

— Я не могу никуда с тобой пойти, Аксель.

Воздух окутал аромат жгучей ярости с примесью страха, который мог принести только разъяренный мужчина. Однако сегодня мне было не до страха.

— Ты не можешь оставаться там вечно, Пия. Открой эту дверь, пока я не приказал своему контакту подать в суд на практику твоего отца или обанкротить Джордан.

Я ответила невозмутимо.

— Ты подписал с Джордан пятилетний контракт. — Соглашение было надежным, я убедилась в этом, прежде чем согласиться на грязное соглашение Акселя. — И твой контакт уже принял условия соглашения от папы.

— Тогда я выведу свой бизнес из фирмы твоей матери и Милана.

— Вперед. Джей уже согласился позволить им курировать крупное предприятие Ambani Corp. Они возместят убытки.

Гнев, смешанный с оттенком страха и слабым намеком на отчаяние, взорвался в воздухе.

— Тогда я расскажу миру, что Поппи — моя дочь. Ее никогда не утвердят на должность генерального директора, если кто-то узнает, что биологически она не принадлежит Амбани.

— Ты не причинишь вреда Поппи, и мы оба это знаем. — Заявила я без малейшего сомнения.

Аксель не любил Поппи, но я также знала, что он не навредит ей. Это было единственное, что он мог сделать, чтобы навсегда разорвать нашу связь.

Осознав, куда упали карты, маска собранности на Акселе стала рассыпаться. На этот раз его голос звучал более взволнованно.

— Какой план, принцесса? — спросил он мягким тоном, хотя я знала, что он вот-вот потеряет контроль. — Ты знаешь, что я никогда не оставлю тебя в покое. Даже если тебе удастся решить эти временные проблемы, я вернусь еще сильнее и обрушу на тебя все, что у меня есть. Я расскажу о нас всему миру.

Я грустно улыбнулась и проигнорировала его угрозы.

— В течение последнего года я не могла понять, что происходит с моей идеальной семьей. Мы перешли от ежедневных ужинов к тому, что Джей работал всю ночь, а Поппи оставалась запертой в своей комнате. Я понятия не имела, как все исправить, и все время пыталась найти решение, будучи то идеальной миссис Амбани, то — безрассудной Пией Миттал.

Я наклонила голову, чтобы взглянуть на него.

— Видишь ли, это была моя большая ошибка. Я никому не могла помочь, оставаясь собой лишь наполовину, потому что я была и той, и другой.

Это была правда, которую я знала уже много лет. Часть меня принадлежала Акселю, но другой частью меня в равной степени владел Джей. Борьба с любой из сторон приводила лишь к катастрофе. Позволить обеим сторонам жить в гармонии — вот как я нашла решение, чтобы поступить правильно по отношению к своей семье.

— Ты ошибался, Аксель. Джей никогда не заставлял меня быть рабыней или играть роль идеальной жены. Это был мой выбор.

Краем глаза я видела, как тело Акселя сотрясается от ярости.

— Не смей… — выдавил он из себя, —..говорить о другом мужчине.

Я продолжила свой рассказ, как будто не слышала его.

— После того, как мы поженились, Джей боролся с моей склонностью к конфронтации, потому что он вырос в замкнутой семье, где люди не кричали о своих чувствах во все горло. Я видела, с какими требованиями сталкивается Джей в его мире, и не хотела быть еще одним обременительным человеком в его жизни.

— Что я только что сказал о разговорах о нём?

Аксель снова хлопнул ладонью по двери, что вызвало оглушительный грохот.

Я подпрыгнула от шума, но это не помешало мне рассказать Акселю всю историю. Он должен был знать, чтобы понять мое решение.

— Не то чтобы это было проблемой. Джей никогда не давал мне повода быть трудной. Возможно, из-за того, что я была намного моложе его, он чувствовал ответственность по отношению ко мне. Он был безмерно внимателен, удовлетворяя каждый мой каприз. Временами мне казалось, что цель его жизни — забота обо мне.

Аксель ударил кулаком по двери еще два раза. Я не беспокоилась. Эти стекла были пуленепробиваемыми, и он не мог их разбить. Другого доступа внутрь дома тоже не было.

— В свою очередь, я хотела быть тем партнером, который возвысит Джея, а не станет причиной его падения. Я приспособилась и внесла изменения, чтобы вписаться в его семью и общество. Вместо того, чтобы поддаваться своим природным инстинктам, я стремилась слиться с окружением. Я сменила ярко-розовые майки на нейтральные цвета, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Я спрятала все гнилые части себя, чтобы они не могли негативно повлиять на Джея.

Я не обращала внимания на Акселя, когда он кричал, чтобы я открыла дверь. С каждым мгновением он становился все более взволнованным.

— Все, что говорила Dadi, сбылось, и со временем мы полюбили друг друга. Это не был всепоглощающий мгновенный удар, который сбил меня с ног, как в случае с тобой. Это происходило медленно и подкрадывалось к нам незаметно.

— Открой эту чертову дверь, Пия. — Взревел Аксель.

— Ты должен знать, что я думала о тебе и оплакивала тебя каждый день. Раньше я задавалась вопросом, не была ли эта неразрывная связь вызвана тем, что ты — биологический отец Поппи. У меня было много других теорий о том, почему я не могу забыть тебя, но к пятой годовщине нашей свадьбы меня это перестало волновать. Ты был частью меня, и воспоминания о тебе стали тем же, что и дыхание кислородом. Это больше не беспокоило меня. Это также ответило на извечный вопрос: можно ли любить двух людей одновременно? Ответ — да.

Стук по стеклу усилился настолько, что мой голос был едва слышен из-за него.

— Я влюбилась в тебя мгновенно, в ту ночь, когда встретила тебя. Джея я полюбила со временем, когда мы строили жизнь по кирпичику. Любить тебя не означало, что я не могу любить и его. Это было несравнимо, как яблоки и апельсины.

Наблюдая, как Джей рос из своей любви к Кэт и ко мне, я знала, что эти два чувства не были взаимоисключающими. Несмотря на его любовь к Кэт, я никогда не сомневалась в любви Джея ко мне, потому что и то, и другое могло быть правдой. Офис Джея был тому доказательством. Пока Кэт занимала пять процентов его стола, мы с Поппи управляли остальными девяносто пятью процентами. Именно поэтому сегодня мне пришлось принять это трудное решение.

— Здесь никого нет. — Сообщила я. — Я отправила свою семью в нашу квартиру в городе, потому что знала, что ты приедешь за мной, и знала, что мне нужно будет сделать дальше.

Я достала из заднего кармана мобильный телефон. Мои пальцы набрали 911 и зависли над кнопкой вызова. Кулаки Акселя яростно колотили по поверхности, оставляя красные следы в местах соприкосновения.

— Разве ты не задался вопросом, почему в этом доме нет охраны, ведь не в характере Джея оставлять нас без защиты? — Спокойно спросила я, хотя он больше не мог меня слышать, затерявшись в мире хаоса. — Это потому, что, как только я позвоню в полицию, им потребуется меньше трех минут, чтобы добраться до этого дома.

Ярость исходила от его тела, он ударил рукой по стеклу и громко выругался. Я нажала кнопку вызова и стала ждать, пока на другом конце кто-нибудь возьмет трубку.

— Здравствуйте. Это Пия Амбани. Я хочу сообщить о взломе.

Я продиктовала свой адрес, в то время как Аксель продолжал колотить кулаками по двери в бесконечном цикле гнева, временами срываясь на крики ярости.

Аксель взял небольшую паузу, кипя от злости.

— Ты думаешь, полиция защитит тебя от меня? Ты ошибаешься.

Я поднялась на колени и повернулась на месте. Затем прислонилась лбом к прохладному стеклу, как будто тянулась к нему.

— Между нами всё было не так, потому что у меня есть незаконченное дело. — прошептала я. — Ты тоже это чувствуешь. Вот почему ты так крепко держался за меня, постоянно оглядываясь через плечо, в ожидании моего нового побега. Так жить нельзя. Отпусти меня, Аксель, и я вернусь к тебе правильным путем. Я буду твоей пленницей столько, сколько ты захочешь.

— Я никогда не отпущу тебя.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Аксель решил свою судьбу.

— Прости меня за то, что я собираюсь сделать, но ты не оставил мне выбора.

Камеры над дверьми фиксировали нашу встречу с доказательствами того, что Аксель Трималхио угрожал моей семье и мне. Я отправлю запись Леви с обещанием не предавать ее огласке, если Аксель будет соблюдать запретительный судебный приказ, которого я добьюсь с помощью этого видео и показаний полиции, как только они прибудут на место.

Я внимательно наблюдала за новой жизнью Акселя. Леви был единственным человеком, который по-настоящему заботился об Акселе и не позволил бы ему нарушить судебный запрет. При необходимости Леви незаметно проследил бы за ним, чтобы гарантировать это.

Не говоря уже о том, что Аксель был настолько знаменит, что для него было бы невозможно вернуться в Чикаго без того, чтобы его местонахождение не стало достоянием общественности. Именно так я узнала, что он приземлился в Чикаго.

Все эти меры, которые я предприняла против Акселя, были делом рук Пии Амбани. Могущественной. Богатой. Спокойной. Собранной. Держащей все под контролем.

Однако для того, чтобы план удался, мне пришлось подтолкнуть Акселя к краю. Только Пия Миттал могла пробудить в нем зверя, спровоцировать на опрометчивые решения, связанные с эмоциями.

— Я люблю своего мужа и должна помочь ему пройти через это. Тебе не следовало заставлять меня выбирать между моей семьей и тобой… потому что это всегда будут они.

Тогда это случилось. Контроль, за который Аксель боролся с момента своего прибытия, полностью разрушился.

Безудержный гнев затопил его. Его кулак бил по двери с такой силой, что мог бы сотрясти весь дом. Мои руки упали на пол, пока я наблюдала за тем, как кровь сочится из костяшек его пальцев, и прислушивалась к звуку быстро приближающихся сирен.

Даже изнеможение не свалило его с ног. Аксель продолжал колотить по двери, пытаясь выломать ее. На месте появились двое крупных полицейских и схватили его. Это не успокоило его. Он восстал из пепла, как феникс, и отбросил их. Не сводя с меня глаз, он бросился в мою сторону, как одержимый. Аксель снова оказался у дверей, выламывая их всем телом с первобытной яростью, чтобы как-то добраться до меня. Его гортанный голос звучал по-звериному, когда он звал меня, пытаясь прорваться через дверь.

Я зажала уши двумя руками, чувствуя, как боль отдается в груди.

— Я люблю тебя. — Прошептала себе под нос, раскачиваясь взад-вперед. — Я всегда буду любить тебя. Пожалуйста, прости меня.

Если бы для Джея был другой способ мирно дожить оставшиеся дни в кругу семьи, я бы воспользовалась им. Но я знала, что Аксель будет преследовать меня до своего последнего вздоха.

Я наблюдала за тем, как на место происшествия прибывают все новые полицейские, пытаясь схватить Акселя. Адреналин не давал ему успокоиться, и он нападал на них без оглядки.

Я знала, что он навсегда возненавидит меня за этот поступок, потому что я наконец отняла у Акселя то, что он обещал никогда терять: его способность избегать правосудия и… его контроль.