Серия: Русский Афон XIX-XX веков
ТОМ ПЯТНАДЦАТЫЙ
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина)
в документах
Издание Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне
Святая Гора Афон 2014
Серия издается по благословению Игумена Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне Священно-Архимандрита ИЕРЕМИИ
Главный редактор серии: иеромонах Макарий (Макиенко) — духовник и первый эпитроп Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне
ПРЕДИСЛОВИЕ
Совсем недавно, выступая на конференции в Троице-Сергиевой Лавре, митрополит Волоколамский Иларион констатировал враждебное отношение многих современных монахов к науке: «Говоря о современном русском монашестве, приходится признать, что у нас нет "ученых монастырей", почти нет ученых иноков, а недоверие к науке, образованию и просвещению по-прежнему, несмотря на предпринимаемые священноначалием усилия по повышению образовательного уровня иноков и инокинь, прочно сохраняется в монашеской среде. Причина такого положения заключается в представлении о том, что ученость не нужна для спасения, что она несовместима со смирением и монашеским аскетическим деланием. Святитель Игнатий (Брянчанинов) сказал: "Не оставляйте науки светской, поскольку она служит к округлению духовных наук". Нам нужны ученые иноки! А для того, чтобы они у нас появились, должны быть созданы "ученые монастыри", где монахи могли бы учиться, имели бы время и возможность читать, писать, заниматься богословием».
Такой «кузницей кадров» на протяжении нескольких веков был Пантелеимонов монастырь на Афоне. Всеобще известна деятельность ученых монахов Пантелеимонова монастыря: отца Азария (Попцова), отца Матфея (Ольшанского) и др. Но трагические события XX века низвели и практически уничтожили эту традицию. Одним из последних «ученых монахов», проживавшим в этом монастыре, был монах Василий (Кривошеин) (1900-1985). Офицер, ученый, богослов, монах, архиепископ—вся жизнь ВсеволодаАлександровича Кривошеина, впоследствии ставшего владыкой Василием, сама по себе чрезвычайно интересна. События ХХ века — революции, войны, геополитические противостояния, борьба идеологий, порой открытая, а зачастую «подковерная» — крутили и несли его в своей воронке так, что порой Божье присутствие и заступничество становились настолько очевидными, что его собственные слова, отнесенные к самому себе — «спасенный Богом!», — воистину пророческие.
Он уцелел в Гражданской войне, хотя мог и погибнуть. Затем эмиграция, Константинополь, Париж, короткий период Мюнхенского университета. Он слушает лекции в только что открывшемся тогда Свято-Сергиевском институте, где оказывается в среде людей, близких ему по духу и по культуре и чьими творениями и жизнеописаниями наполнены сегодня книжные полки России. Это отец Сергий
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
Булгаков, митрополит Евлогий (Георгиевский), епископ Вениамин (Федченков), Н. А. Бердяев, П. И. Новгородцев, С. Л. Франк, Н. О. Лосский, Б. П. Вышеславцев, В. В. Зеньковский, Г. В. Флоровский, А. В. Карташев... Всеволод Кривошеин молод и жаждет знаний... Но это ли ему нужно? Почему так скоро и неожиданно он оказывается на Афоне, что привело его туда, и как он реализует желание остаться здесь? До сих пор мы плохо знаем мотивы, побудившие молодого человека, окруженного семьей, относительно благополучно устроенного, так спонтанно и радикально изменить свою жизнь. Может быть, это решение созревало медленно, а возможно, в который раз проявив Себя в его жизни, Господь привел Всеволода Кривошеина на Святую Гору...
В 1925 году он становится афонским послушником, монахом, библиотекарем Свято-Пантелеимонова монастыря, и если бы не трагические послевоенные события 1947-го, то, как знать, быть может, он остался бы там до конца своих дней. Его жизнь, практически лишенная внешних событий и обращенная внутрь, к богословию Святых Отцов, к постижению тайн богопознания, к переводам и переписыванию древнегреческих книг, привела к глубочайшей исследовательской работе. И на все последующие годы это выбранное им направление осталось доминирующим, несмотря на административную церковную работу, заинтересованное участие в проблемах «мира сего», что позволяет сегодня поставить владыку Василия в ряд наиболее заметных православных богословов ХХ века.
В СССР о его богословских трудах (как и о мирских) знали лишь люди с ним близко общавшиеся. Приезжая в начале 80-х годов в Москву и Ленинград, он сумел подарить им вышедшую в 1980 году в издательстве «ИМКА-Пресс» книгу «Преподобный Симеон Новый Богослов». Этот труд сделал владыку поистине знаменитым на всех континентах.
Очень правильно заметил один из биографов и издателей архиепископа Василия: «Его "неклановость", "непартийность" обосновывались прежде всего тем, что он был, как говорится, "человеком Церкви". И это вовсе не означало его неучастия в мирской жизни. Наряду с подмеченной его современниками чертой "не навязывать другим своего мнения", история оставила нам примеры, как архиепископ Василий (Кривошеин) открыто выступал и на Поместном соборе 1971 года, и в переписке против того, что считал неправильным в церковной или политической реальности тех трудных десятилетий ХХ века.
Скромность, граничащая с полным и каким-то естественным, без внутренней борьбы, безразличием к деталям быта, показывает нам в нем образец "идеального"
4
Предисловие
монаха. Такой идеал может быть собирательным, молитвенным, подвижническим и духоносным, направленным на спасение вокруг нас тысяч посредством лично тобой достигнутой благодати, как у преп. Серафима Саровского. А может быть и таким, который расставляет спасающимся огонечки в виде богословских толкований и разъяснений на не всегда очевидном пути к Богу Истинному, чем, собственно, и занимались Святые Отцы, коллективно создавая Предание»1.
* * *
Если вернуться к призыву владыки Илариона о воссоздании научных монашеских кадров, что подразумевает «продвинутость» в самой структуре монастырей, то явление, с которым мы столкнулись, находясь в Париже, на все сто процентов подтверждает подобное начинание, уже воплощенное в жизнь на Святой Горе.
Не только владыка Василий, но и мы не могли представить себе, что благодаря чудесам прогресса — сканеру, интернету и телефону — сможем продолжить работу над его архивами.
Архив находится в Пантелеимоновом монастыре, он долго ждал своего часа и прилежных монашеских рук: сначала разбор, сканирование, обдумывание замысла издания, потом неожиданное предложение о работе над этими многотысячными страницами прилетело к нам в Париж в виде подробного письма-предложения. Тогда мы еще не видели всего объема работы. Если бы знали — то засомневались бы!?
По мере поступления файлов нас охватила паника, стал понятен гигантский объем почти непосильных трудов: письма, документы, официальная корреспонденция, черновики владыки. Переписка на русском, французском, немецком и английском языках. Перед нами была поставлена задача в рамках серии «Русский Афон XIX-XX веков» подготовить для издания отдельную книгу, посвященную владыке Василию под условным названием «Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах», в которую вошли бы все значимые единицы хранения (письма, ученые записки и др.). В письме главного редактора данной серии, духовника Афонского Свято-Пантелеимонова монастыря отца Макария (Макиенко) звучало: «Мы предлагаем вам как прямым наследникам владыки самим составить такую книгу, воспользовавшись предоставленными вам сканированными страницами. Наша заинтересованность в сотрудничестве с вами заключается и в том, что,
1 Стариченков А. Ученый монах // URL: http://www.pravmir.ru/uchenyj-monax/
5
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
надеемся, вы сможете выбрать из этого Архива наиболее важное, исторически значимое, отбросить второстепенное, добавить материалы из семейного архива, и, соединив все это, создать книгу полную и интересную».
Так началась работа, которая постепенно стала каждодневной, неотъемлемой частью нашей жизни, неким мирским послушанием. По мере продвижения по страницам стало понятно, что переписывать всё не имеет смысла. Книга должна стать не сборником «непонятного и второстепенного», а интересной исторической публикацией. Не будем забегать вперед — читатель сам заглянет в содержание и поймет, с каким уникальным материалом он имеет дело.
Самымтруднымв работе над архивом было разбирать почерки и устанавливать, кто стоит за многочисленными сокращениями имен и фамилий. Поэтому сразу возникла дополнительная поисковая деятельность, которая отражена в примечаниях. Почерк каждого писавшего, как лакмусовая бумага, выявлял душевное и физическое состояние автора, его переживания, радости, страхи, волнения; из ровного и «читаемого» начала 1930-х годов (мирного времени) он менялся на прыгающий и трудно разборчивый накануне 40-х. Для опытного графолога личность и состояние души человека, писавшего, да не одно письмо, а на протяжении нескольких лет, могли бы стать основанием для диссертации. Все письма о. Софрония (Сахарова) написаны разными почерками, многие из них, в период 1936-1937 годов, писались, видимо, под его диктовку: он тогда болел, перенес операцию.
Истинным открытием оказались письма отца Георгия Флоровского, не только содержанием, но и откровенными признаниями, где он пишет владыке: «...я сердит на себя, плохо молился на Афоне и думал только о собственных переживаниях»; или беспокойными мыслями о невозможности найти собеседника по душе, об одиночестве и метании в поиске «своего» места: «то ли остаться на приходе и проповедовать, а то ли уйти с головой в богословские писания». Письма русско-французского богослова Мирры Ивановны Лотт-Бородиной — истинный алмаз мысли, глубины, знаний! С ними пришлось потрудиться немало, так как в желании переписать их, не упустив слов, пришлось преодолеть с помощью лупы и работы с двумя мониторами трудности ее почерка, которые были связаны с болезнью суставов: «...я с трудом пишу, пальцы плохо слушаются, боли в спине, мне тяжело подолгу сидеть».
Личность отца Давида Бальфура — столь сложная, непоследовательная и даже загадочная, и сии эпитеты находят подтверждение по мере чтения его писем, в которых он делится с владыкой своими сомнениями. В равной степени это имеет
6
Предисловие
отношение и к человеку, совершенно забытому — отцу Силуану (в миру Роман Стрижков), который стал впоследствии настоятелем в старческом доме Сент-Женевьев-де-Буа. Письма В. А. Маевского из Белграда, который долгие годы был секретарем Патриарха Сербского Варнавы (Росича), охватывают интереснейший предвоенный период взаимоотношений между разделенными Церквями, предсоборные встречи, Собор, личные впечатления, а также послевоенный период (швейцарский). Письма А. В. Карташева и отца Кассиана (Безобразова) приоткрывают нам неизвестные календарные страницы их жизни, передвижения в пространстве и уточняют многое в их биографиях.
Переписка охватывает практически весь период жизни русских людей в эмиграции, их волнения, надежды, предчувствия, лихорадку неминуемой Второй мировой войны, вплоть до 1951 года. Почти в каждом из писем предвоенного периода звучит тревога, обреченность, не говоря о тупиковой ситуации, в которую было ввергнуто разделенное тело Русской Церкви; от межюрисдикционного раскола страдали все, независимо от того, в каком лагере они оказались: «Евлогианском, Московском или Антоньевском».
Увлекательны письма Кирилла Александровича Кривошеина, младшего брата владыки. Он хороший рассказчик и, помимо всего прочего, знаток литературы, богословия и искусства. Как и все братья, Кирилл был полиглотом. На протяжении всех десятилетий пребывания владыки на Афоне, он оставался его постоянным корреспондентом. Для нас самих личность Кирилла стала настоящим открытием! Связь с братом-монахом не прерывалась у него вплоть до 1947 года (даже из немецкого плена в 1940-1941 годах Кирилл продолжал ему писать), когда по не выясненным до сих пор обстоятельствам владыка был арестован в Греции и исчез из поля зрения до 1950 года.
26 сентября 1947года в Салониках состоялся суд. По обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами трибунал постановил приговорить группу русских и болгарских иноков к тюремному заключению: монаха Василия — к двум годам. Кроме того, ему, несомненно, припомнили то, что он несколько лет вел в Киноте наряженную борьбу против ограничительных мер греческого правительства, препятствовавших притоку на Афон послушников из Восточной Европы. В этой книге есть письма владыки, датированные 1950-1951 годами, по которым во многом вырисовывается картина его возвращения из заключения на острове Марконис, благодаря спасительному предложению от отца Николая Гиббса уехать в Оксфорд.
Об отце Николае Гиббсе до сих пор мало известно, кроме того, что в течение ряда лет он преподавал английский язык детям императора Николая II, в апреле
7
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
1934 года принял православие, потом монашество с именем Николай, в 1941 году переехал в Оксфорд, где основал православный приход. В 1945 году перешел из Русской Зарубежной Церкви в Московский Патриархат. Но незримое присутствие императорской семьи и в случае переезда владыки в Оксфорд сыграло в 1950 году провидческую роль! В несчётный раз на краю смерти сохранились Кривошеи-ны. Через все испытания, аресты, обыски, лагеря, эмиграции и реэмиграции прошел находящийся в нашей семье медальон с частицами мощей (власов) Святого Серафима. Прислан этот медальон был Государыней в 1918 году из Тобольска в благодарность за помощь Александра Васильевича Кривошеина, которую он оказал Государю императору и его семье.
Письма Кирилла во многом есть исторический источник о положении в Евлогианской церкви в Париже, о взаимосвязи РПЦЗ с Московской Церковью, о качаниях и нестроениях, происходивших в Свято-Сергиевском Институте в 1930-е годы. Тут и фигура отца Сергия Булгакова, разногласия, осуждение его, в котором одним из судьей/арбитров был призван отец Георгий Флоровский. Кирилл пишет о «Фотьевском братстве» и обители «Нечаянная радость», руководимой матушкой Евгенией Митрофановой. Этот дом-интернат-обитель в честь иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» в Гарган-Ливри под Парижем возник в 1926 году с благословения митрополита Евлогия (Георгиевского) и просуществовал около 8 лет. Сюда много лет подряд приезжала Елена Геннадиевна Кривошеина, мать владыки, о чем она неоднократно пишет.
Кирилл сделал блестящую карьеру в банке «Лионский кредит», но ни разу в своих письмах он не говорит о работе. Этот важный момент, особенно в жизни эмигранта, почти остается за кадром. Кирилл предстает перед нами как человек разносторонних взглядов, увлеченный политикой, он делится с братом о прочитанном и увиденном в путешествиях, о знакомстве с монахами-бенедиктинцами, о посещении монастырей в Бельгии и Франции. Более того, мы узнаем, что именно он настаивает, чтобы владыка защитил докторскую диссертацию в Свято-Сергиевском Православном богословском институте, и подключает к этому профессоров Карташева, Флоровского и отца Кассиана. А. Карташев вел длинные беседы и проводил совещания с профессурой, чтобы получить исключительное разрешение на «заочное обучение и защиту», которое в результате было получено.
Из тех, кто сегодня практически забыт, в этой книге мы приводим письма двоюродного брата владыки — Ади (Андрея) Карпова (1902-1937). Он родился в 1902 г. в Москве. Покинул Россию в 1920 году, оказался в эмиграции во Франции. Принимал участие в работе Русского студенческого христианского
8
Предисловие
движения (РСХД) и Содружества святого Албания и преподобного Сергия. Был обещающим философом, его особенно ценил Н. А. Бердяев. Скончался он от тифа 5 октября 1937 года в Париже, после поездки в Грецию и посещения Афона. Перед смертью он увидел в гранках своё произведение «Диалоги Платона». Одинокий, красивый и талантливый молодой человек, так мало успевший, но из далекого забвения он подал нам живой голос и прекрасные страницы, наполненные глубокими философскими размышлениями.
Все 5 братьев Кривошеиных побывали под пулями, на полях Гражданской и Второй мировой войн. Старшие — Василий и Олег — погибли в 1920 году, Игорь окончил ускоренный выпуск Пажеского корпуса и успел повоевать в Первую мировую в 1916-м, а потом в Белой армии, Всеволод (будущий владыка) ушел из Москвы и пробрался к Дроздовцам, попал в плен к красным, бежал... Самый младший — Кирилл—был мобилизован во французскую армию в 1939-м, во время «странной войны» попал в немецкий плен. Потом Игорь и Кирилл вступили в ряды Сопротивления, Игорь был арестован гестапо и отправлен в Бухенвальд, но ему предстояло чудом выжить и к собственному несчастью вместе с женой и сыном вернуться в 1947 году в СССР. Уже после изучения и сопоставления судеб, можно с уверенностью сказать, что Игорь и владыка Василий были в заключении одновременно. Игорь был арестован в сентябре 1949г. в Ульяновске, а владыка в это время уже пребывал в страшной греческой тюрьме на острове Марконисе.
Переписка архиепископа Василия с Игорем обрывается перед его отъездом в СССР, последнее письмо от Д. Пандазидиса (многолетнего друга владыки) датировано тем же 1947 годом; тревога, паническое беспокойство (было с чего!), потому что «Вы ушли, к нам не вернулись и внезапно вообще исчезли с горизонта. Помните, когда были у меня и вошла наша дочка встревоженная и предложила поехать в А., где был пойман молодой человек, большой приятель покойного моего сына и наш дальний родственник. Он был арестован...»
Если об Александре Васильевиче Кривошеине, отце 5 сыновей, известно почти все (см. биографическую книгу «Судьба века — Кривошеины», автор К. А. Кривошеин), то о матери мальчиков, Елене Геннадиевне, супруге Александра Васильевича — почти ничего. Могло казаться, что женщина, рожденная в XIX веке, вела домашний и замкнутый образ жизни, целиком посвятив себя воспитанию детей и блестящему, талантливому мужу. Она разделила его судьбу, бегство из красной России, эмиграцию, смерть мужа... Потеряв двух старших сыновей, потеряв родину, а с ней и все нажитое столетиями, переживая смертельный страх за оставшихся детей, похоронив мужа, она по-матерински приняла решение
9
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
Всеволода остаться на Афоне. Мы не знаем, что пережила она в тот момент, когда стало очевидным желание её четвертого сына навсегда уйти из мира — мирского. Она скончалась в 1942 году, так и не увидев его.
Из писем матери и тетушки, Ольги Васильевны Кривошеиной (сестры Александра Васильевича), ни разу мы не слышим «плача», горестных сожалений. С самых первых лет пребывания отца Василия на Афоне их связь не прерывалась!
В эмиграции мать владыки — Елена Геннадиевна Кривошеина (урожденная Карпова) — вместе с сыном Кириллом жила под Парижем, в городе Севр. Это был огромный семейный дом. После смерти Ади Карпова в 1937 году его пришлось продать и Елена Геннадиевна вместе с Кириллом стали искать приют. В конце 1930-х годов в Севре был устроен Дом престарелых имени известного протоиерея Георгия Спасского. Почитатели памяти отца Георгия составили комитет его имени, который продолжал труды, заповеданные батюшкой в деле христианского милосердия, и когда «дела комитета пошли хорошо», «он устроил... небольшую, но очень уютную и красивую церковку», — пишет митрополит Евлогий (Георгиевский). Храм этот был освящен 16 ноября 1938 года. В этот Дом и переехала жить Елена Геннадиевна.
Она тесно дружила с семьей протопресвитера Александра Чекана (1893-1982). В тяжелый период жизни семья отца Александра приютила её. В 1942 г. Елена Геннадиевна пишет: «До сих Бог давал мне достаточные силы, чтобы в те праздничные дни, когда у нас нет богослужений, я могла бы причаститься в другой церкви, и по большей части в ставшей теперь моим приходом церкви в Бийянкуре, где служит отец Александр Чекан, очень деятельный священник, много делающий для своих прихожан, и вообще добрый человек. Я всегда вспоминаю ту зиму, когда мне пришлось прожить на его квартире, как об одном из счастливых периодов в моей беженской жизни».
Страницы писем Елены Геннадиевны — это сочетание имен ушедшего XIX века и парижской эмиграции. Из ее рассказов о жизни в Париже мы узнаем подробности о семье Карповых-Морозовых, о её дружбе и верности старым друзьям и соратникам её покойного мужа А. В. Кривошеина, с которыми она оставалась в контакте и которым по возможности помогала, поддерживала материально и духовно. От неё мы узнаем подтверждение, что крестным отцом владыки был Василий Васильевич Розанов (1856-1919), русский религиозный философ, литературный критик и публицист. Он дружил с семьёй Кривошеиных, часто бывал у них на Сергиевской улице в Петербурге.
10
Предисловие
В семейной переписке особое место занимала тетя, Ольга Васильевна Морозова (урожденная Кривошеина; 1866-1953). Она постоянно, впрочем как и Елена Геннадиевна, просит прислать им с Афона книг, молитвословов, иконы, душеспасительную литературу. Можно только удивляться той почтовой связи, регулярной налаженности, с которой поступало в обе стороны (без «авионов» — авиапочты, как говорилось в эмиграции) всё просимое. Шли денежные пожертвования из Европы, приезжали паломники. В своих письмах Ольга Васильевна держит владыку в курсе семейных событий, рассказывает о своем муже Сергее Тимофеевиче Морозове (1860-1944), русском предпринимателе, меценате, организаторе московского Музея кустарных изделий. Известно, что он оказывал широкую поддержку знаменитому художнику И. И. Левитану. Сам Сергей Тимофеевич писал пейзажи и очень неплохие натюрморты, интересовался музыкой, женился он на Ольге Васильевне уже пожилым человеком. Детей у них не было, и заботились они о единственном племяннике Никите.
Не будем перечислять всех адресов и корреспондентов, предоставим читателям открыть для себя неизвестные имена, или наоборот, рассмотреть известные личности, раскрывающиеся с неожиданной стороны.
В обязанности монаха Василия, кроме секретарской должности (грамматикоса), входила переписка с администрацией Афона, Вселенской Патриархией и с греческими правительственными учреждениями, а также деловая переписка по экономическим вопросам. В нашей книге приводится целый ряд новых документов, которые проливают свет на сложные взаимоотношения со Вселенским Патриархатом и имеют непосредственное отношение к насельникам и монахам Свято-Пантелеимонова монастыря.
В разные годы (1931-1933, 1940), будучи грамматиком обители, монах Василий трудился над письмами, адресованными Патриархам Василию III, Фотию II и другим иерархам, а позже, в бытность антипросопом в Карее (1942-1945), то есть представителем Свято-Пантелеимонова монастыря в Священном Киноте Святой Горы, ему пришлось работать с важнейшими документами.
Поскольку он один из немногих монахов, знающих основные европейские языки, ему также было поручено сопровождение паломников и посетителей Афона, среди которых были ученые византологи, интересующиеся древними манускриптами, а также католические монахи, изучающие православную монашескую жизнь. Сам будущий владыка жалуется матери в письме от 30 января 1932 года, что после Пасхи «опять пойдут иностранцы (всех национальностей)»,
11
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
с которыми он должен будет «возиться», хоть «среди них и попадаются люди с духовными запросами и интересом к православию».
Для полноты характеристики личности владыки мы приводим в книге несколько писем «простых»людей: покаянное письмо монашенки из Пюхтицкого монастыря и несколько писем монаха П. О.2 из Солуни — мы с удивлением узнаем, что о. Василий, кроме всего прочего, был «занят» покупкой зерна, дров и составлением нотариальных бумаг.
* * *
В архиепископе Василии было незаметное для людей, мало его знавших, очень редкое противоречие — между значимой (почти совершенной) духовной личностью и как бы органичной, внешне неприметной,естественной скромностью. В повседневной жизни он был очень непритязателен.
Именно Афон, куда он поехал паломником в 1925 году и где остался послушником, сделал владыку Василия таким, каким он был: смиренным монахом, ведущим скромную жизнь, сохраняющим при этом свободу мысли и слова. Человек глубокой эрудиции, полиглот, несмотря на все сложности, с которыми ему пришлось столкнуться в Церкви. Именно правда и любовь заставила владыку Василия всю жизнь оставаться верным Московскому Патриархату. Выбор владыки Василия, впрочем, как и выбор митрополита Антония (Блюма), был очень непростым. Особенно если вспомнить, в каком разделении и даже взаимной вражде пребывали в те годы православные юрисдикции. Но по его же высказываниям можно судить, что он никогда не жалел о своём выборе. И это в то время, когда вполне можно было бы находиться во вполне «благополучной» юрисдикции Константинополя и таким образом быть независимым от Москвы, хотя и не прерывать с Патриархией и ее паствой евхаристического общения. Именно так поступила основная масса русских в Европе, все, кто группировался вокруг парижского Свято-Сергиевского института и получал в нем образование. Из переписки выходит, что «евлогиане» запрещали своим прихожанам ходить на улицу Петель (Париж), в Патриарший храм Трёх Святителей исповедоваться и причащаться, несмотря на то, что многие из верующих провели в РПЦ большую часть своей жизни, все друг друга знали, жили в одном городе. Эта трещина в результате превратилась в незаживающую кровоточащую рану. Если бы владыка дожил до 2007 года, то наверняка возликовал бы, узрев воочию объединение двух ветвей Русской Церкви! «Слава Богу,
2 Полное имя нам не известно.
12
Предисловие
свершилось!» — именно так воскликнул митрополит Антоний (Блюм), незадолго до своей кончины, прочтя письмо Патриарха Алексия II от 1 апреля 2003 года с призывом учредить единую Митрополию в Западной Европе.
Конечно, на деле всё было гораздо сложнее — и это сразу поймет каждый, кто читал воспоминания владыки Василия. Ничего советского в большинстве русских эмигрантов-священников не было, а в Советской России на них смотрели как на белоэмигрантов, следовательно, как на врагов и матерых антисоветчиков. Выбор владыки Василия и митрополита Антония прежде всего был связан с тем, что они понимали: Церковь Христова и православная вера неизмеримо больше, чем любая политическая система и, главное, чем взгляды и страхи тех людей, что составляют ее земную часть. Они не были слепыми и, безусловно, видели в Московской Патриархии тех лет её задавленность и зависимость от большевистского режима, но главным для них была ясность и каноничность выбранной юрисдикции, которая на русской земле наследуется тысячелетней церковной традицией.
Многих поражала во владыке поистине монашеская бедность. Об этом в своих воспоминаниях пишет и митрополит Антоний. После кончины владыки Василия нам передали его вещи, и мы были потрясены теми изношенными и заштопанными рубашками — видимо, он никогда ничего себе не приобретал, кто-то ему штопал старые вещи, ведь для него никогда не существовало материальных ценностей, в жизни он был, что называется, «непрактичным человеком», плохо понимал в хозяйстве, а к деньгам был совершенно равнодушен. Единственное, что он берёг и собирал, так это свою библиотеку, и жил одной мыслью: успеть сказать, написать, помочь людям, ничего не требовал для себя, а стремился делать всё только для блага Церкви.
Было в нём то, что казалось для афонского аскета парадоксом — интенсивное жизнерадование, интерес к политике, явная любовь к приятномуужину и красному вину. Самые разные авторы писем на Аф он постоянно спрашивают его, не прислать ли тех или иных газет, в курсе ли он последних новостей. Владыка всегда живо интересовался событиями в России, и не только церковными, но и политической атмосферой, инакомыслящими в СССР, и особенно А. И. Солженицыным, с которым у него была переписка. Ведь воспоминания архиепископа «Февральские дни в Петрограде в семнадцатом году» и «Спасённый Богом» были внимательно изучены Солженицыным, и сам владыка и семья Кривошеиных вошли в главы его романа-эпопеи «Красное колесо».
Как мы уже говорили (а страницы этой книги есть тому доказательство), до конца дней оставалась в нём нежная привязанность к семье, братьям, к единственному племяннику. Наверное, это не типично для афонского аскета,
13
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
ведь монаху нужно избавиться от всего мирского, но «остаточные странности» были не изжиты в нём даже очень строгим монашеством. Это была некая память о петербургском комфортном детстве и отрочестве, офицерской юности в Белой армии и студенчестве в Париже.
Очень досадная и почти наверняка невосполнимая лакуна в обретённой семейной переписке — оксфордский период. Ведь по прибытии в Англию монах Василий, конечно же, узнаёт от Кирилла об аресте Игоря вскоре по прибытии того в СССР в 1947 году. В парижской эмиграции ГБ провело тогда «активное мероприятие» — был пущен слух о том, что «Игорь Александрович покинул семью, Нина Алексеевна выбросилась из окна, а Никита пребывает в отдалённом детском доме.».
Фабула, конечно же, не убедившая ни обоих братьев, ни Ольгу Васильевну. Но эпистолярные обмены о произошедшем в Ульяновске представляли бы большой интерес. Тогда, видимо, монах Василий начал чётко разделять восприятие тоталитарного режима, с одной стороны, и неукоснительную верность страдающей Русской Церкви — с другой. Арест в Москве по политическому обвинению и заключение в лагерь в 1957 году его племянника, без преувеличения можно сказать, травмировали владыку. Уже будучи на Брюссельской кафедре он никогда, несмотря на из года в год присылаемые приглашения, не посещал торжественные приёмы в советском Посольстве по случаю годовщины Октября и Дня международной солидарности трудящихся. Каждый год открыто в Свято-Николаевском соборе сам служил панихиды о государе Николае II и членам его семьи.
Однажды, будучи в автомобиле с митрополитом Никодимом, который стал ему говорить «о счастливой жизни советских трудящихся», попросил того воздержаться. Достоверно известно, что в Шереметьевском аэропорту владыка Василий довольно резко попросил провожавшего его П. В. Макарцева, заместителя В. А. Куроедова в Комитете по делам религии, не агитировать его за «мир во всём мире». И, наконец, последние годы его жизни - фигурирующая в этом сборнике переписка о высылке А. И. Солженицына. Владыке всё вышесказанное сходило с рук, единственными санкциями были долгие периоды неприглашения в страну, что им воспринималось болезненно.
Когда владыка бывал в Москве, то «тыловой базой» ему служила квартира брата Игоря и племянника Никиты в Измайлово. Там он встречался со многими православными интеллигентами, среди которых Димитрий Сеземан, Ксана Трубецкая-Истомина (из «почти не поминающих»), отец Всеволод Шпиллер.
14
Предисловие
Благодаря приездам владыки была успешно доработана книга Кирилла Кривошеина «Александр Васильевич Кривошеин. Судьба российского реформатора», вышедшая в Париже в 1973 году. Рукопись челночно приезжала и уезжала из Москвы под рясой паломника, а в Москве уточнялась и редактировалась, в основном двумя двоюродными сёстрами владыки, Ольгой и Надеждой Кавелиными — обе были истово церковными и никогда этого не скрывали. Владыка к сёстрам сильно привязался и полюбил.
Всю свою жизнь архиепископ Василий оставался настоящим «бойцом». Вот один из примеров. Игорь Кривошеин с сыном Никитой, встречали владыку в Москве, в аэропорту «Шереметьево-2». Их допустили дожидаться архиепископа в таможенном зале. Один из таможенников приблизился к владыке и очень вежливо спросил: «Простите меня, но я должен задать Вам один вопрос: нет ли в Вашем чемодане "литературы"»? Владыка совершенно не смутился и ответил: «Нет». Как только все вышли из здания Аэропорта и отдалились, он тихо сказал: «Я ответил чистую правду. У меня нет никакой литературы в чемодане, но под рясой её много, и весит она непомерно».
Безошибочно можно утверждать, что из всего православного духовенства на Западе, и это независимо от юрисдикционной принадлежности, владыка Василий был тем, который реальнее и глубже всех знал, понимал, анализировал «советскую действительность», делал это любя и в твёрдой уверенности её временности и преходящести. Он оказался прав.
В одной немецкой кинохронике показано, что во время войны 19411945 годов в одном из помещений Пантелеимонова монастыря висел портрет Гитлера. Чему удивляться? За каждым из монахов было мирское прошлое, помеченное Октябрьским путчем и Гражданской войной. Это их преследовало всю жизнь... Среди братии, абсолютно так же, как и в русской диаспоре во Франции, произошло разделение. Некоторые искренне думали, что Германия может освободить СССР от большевизма и вернуть прежнюю Россию. Другие чувствовали, что вопреки коммунистической диктатуре Россия ещё жива и призвана возродиться. Владыка Василий, конечно же, принадлежал ко второй группе. Об этом трагическом распутье теперь уже много написано, вышли исторические книги. В этом сборнике есть целые абзацы из писем, которые подтверждают подобные настроения, царившие в русской эмиграции.
Постепенно мы приближаемся к разгадке ареста и заключения владыки. Некоторые предположения уже опубликованы в прежних книгах, где подробно рассказывается о неизвестной доселе никому истории исчезновения монаха
15
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
Василия с Афона в сентябре 1947 года и о его прибытии в Оксфорд в феврале 1950 года. Вот слова, которые приводятся в книге пресвитера Бориса Бобринского: «В 1950 г. я, окончив Сергиевский институт в Париже, находился в Афинах, где работал в Национальной библиотеке с рукописями трудов святителя Григория Паламы. Тогда-то в городе и появился монах Василий (Кривошеин). Измождённый, голодный, в прохудившемся подряснике, как будто после пребывания в каком-то островном монастыре». Впоследствии отец Борис часто встречался с ним и в библиотеке, и в русской церкви св. Никодима, а письма, которые мы публикуем здесь, полностью подтверждают это заключение.
О причинах исчезновения владыки с Афона и его прибытия в Афины в том виде, в котором встретился с ним отец Борис, долгие десятилетия было ничего неизвестно. Для русского читателя и церковного историка завеса, приоткрывающаяся только сейчас над теми далёкими событиями 60-летней давности, особенно важна, потому что это проливает свет и на политическую ситуацию того времени, раскрывает (неожиданно!) даже незнакомому с этой темой человеку труднейшее положение, в котором оказалось монашество на Афоне, невольно попавшее в клубок церковно-политических конфликтов.
Даже после вынужденного отъезда с Афона владыка Василий не перестает заботиться о судьбе Святой Горы, в частности о монастыре Святого Пантелеимона, насельником которого он считал себя всю жизнь. Везде, где бы он ни жил (в Оксфорде, в Париже, затем в Брюсселе), его образ жизни всегда будет нести отпечаток монашеской простоты; темы богословских исследований, которые он выбирает, и смирение, с которым он приступает к изучению Отцов, всегда отмечены печатью его «афонства»; но главным образом он продолжает интересоваться тогдашней ситуацией на Святой Горе, поддерживает постоянную переписку с монахами, принимает паломников и читает все, что в той или иной мере касается Афона. Например, архиепископ Василий бережно сохранил «Православный церковный календарь на 1976 год» (издание Московской Патриархии) только потому, что тот был посвящен Святой Горе. Он также всеми возможными способами оказывает помощь монастырям3.
В нашей семье, мы всегда думали и верили в то, что владыка Василий во многом был для нас неким «ангелом хранителем». Мы в 1948 году оказались в СССР, без прав и защиты, подвергались репрессиям, и владыка нас своими молитвами и самим существованием спасал и уберегал...
3 См.: Агеев Д., свящ. Вступительное слово к переписке архиепископа Василия (Кривошеина) с Афоном (Василий (Кривошеин), архиеп. Из переписки с Афоном // Церковь и время. 2008. № 43).
16
Предисловие
Владыка Василий умер у себя на Родине, в городе, где родился, и недалеко от церкви, где был крещён, совсем рядом от семейного дома. Родившись в Петербурге, Владыка никогда не называл этого города Ленинградом, а говорил «город на Неве». Можно сказать, что земными днями владыки, кончиной его распорядилось Провидение, и теперь он покоится в родном Санкт-Петербурге. На его могилу приходит много разных людей со своими несчастиями и надеждами: они молятся здесь, и многие рассказывают, что получают утешение от афонского монаха Василия.
В данный сборник вошли почти все документы из архива Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне из описи № 25 (личный фонд архиепископа Василия (Кривошеина)), содержащей следующие дела:
1. А0005614: Письма к архиепископу Василию (Кривошеину) от матери (Елены Карповой) и родного брата (Кирилла) за 1925-1950 годы.
2. А000560: Письма к архиепископу Василию (Кривошеину) от разных лиц (В. Маевского, архимандрита Софрония (Сахарова), А. Карташева, М. Лот-Бородина и др.) за 1934-1950 годы.
3. А000558: Переписка архиепископа Василия (Кривошеина) с Г. А. Данчевым (8 писем ему и 27 от него) за 1929-1932 годы, на французском языке.
4. А000564: Письма архиепископа Василия (Кривошеина) к разным лицам за 1925-1948 годы.
5. А000562: Тезисы и библиографические заметки к разным статьям и очеркам архиепископа Василия (Кривошеина) за 1925-1948 годы.
6. А000559: Очерк против нового календаря архиепископа Василия (Кривошеина) с приложением его перевода с греческого языка Соборного постановления в опровержение новой Пасхалии.
7. А000557: Историческая справка архиепископа Василия (Кривошеина) о подданстве русских афонских монахов с древнейших времен до 1946 года.
8. А000556: Историко-аналитический очерк архиепископа Василия (Кривошеина) о самоуправлении Афона с древнейших времен до 1940 года.
9. А000563: Жизнеописание архиепископа Вениамина (Новицкого), написанное архиепископом Василием (Кривошеиным) в 1977 году. Печатная копия.
10. А004243: Хозяйственная переписка архиепископа Василия (Кривошеина) за 1938-1946 годы.
4 Здесь и далее буквенно-цифровое сочетание обозначает номер цифровой копии рукописи в архиве Свято-Пантелеимонова монастыря.
17
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
11. А004244: Удостоверения, доверенности и фотографии архиепископа Василия (Кривошеина) за 1931-1953 годы.
12. А004245: Открытки от разных лиц архиепископу Василию (Кривошеину) за 1938-1946 годы.
13. А004714: Рукопись и печатная копия творения архиепископа Василия (Кривошеина) «Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы».
14. А005409: Документы на разные темы о. Василия (Кривошеина) в бытность его грамматиком монастыря за 1931, 1933 и 1940 годы.
15. А005410: Переписка о. Василия (Кривошеина) с чиноначалием Русика за 1951-1953 и 1983-1984 годы.
Помимо этого, в издание включены материалы из описи № 35 «Переписка (входящие письма) Руссика с антипросопами в Карее за 1845-1945 гг.»:
А001266. Дело 15: Письма антипросопа о. Василия (Кривошеина) из Кареи 1944-1945 годов.
Для полноты картины с согласия Архива русской эмиграции (Брюссель-Бельгия) мы также включили в книгу почти все письма из недавно изданной под редакцией протоиерея Павла Наседкина книги «Архиепископ Василий (Кривошеин). Переписка с Афоном. Письма и документы» (Москва; Брюссель, 2012). Эти письма хранятся в фондах Архива русской эмиграции и естественным образом дополняют архивные материалы Пантелеимонова монастыря.
Кроме переписки самого архиепископа Василия, в книгу вошли письма других лиц и документы, непосредственно касающиеся событий каждого из соответствующих хронологических периодов.
При публикации знаки препинания расставлялись в соответствии с правилами современного русского языка. Авторская стилистика во всех текстах сохранена. В отношении написания слов, относящихся к церковной лексике, мы в основном ориентировались на краткие правила, представленные в «Церковном протоколе» епископа Егорьевскго Марка (М., 2007), оставляя при этом заглавные буквы в шапках писем и обращениях к адресатам в знак уважения к ним адресанта. Ряд встретившихся в текстах имен и названий в процессе работы над рукописями уточнить не удалось.
Ксения и Никита Кривошеины
Париж. 2013 г.
18
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
Тайна и смысл христианства
ТАЙНА И СМЫСЛ ХРИСТИАНСТВА5
(Письмо монаха Василия неизвестному адресату) 20 октября 1932 г.
Прошу Вас извинить меня за долгое молчание на Ваше письмо. Письмо Ваше очень серьёзно по содержанию, и мне хотелось ответить на него пообстоятель-нее. А между тем, мне мешали мои занятия по послушанию и обстоятельства.
Очень Вас благодарю за присланную книжку Tiirmer и статей об Афоне. Записки, которые публикуются Баг1Ье1, несомненно, воображаемы и не принадлежат реальному миру. Убедиться в этом не трудно: там много фактически неверного в его описаниях монастырской жизни (например, он пишет, что в Ватопеде, где якобы живет этот немец-монах, братия ежедневно обедают в общей трапезе, что монастырем управляет игумен-отец; между тем, на самом деле в Ватопеде общей трапезой не пользуются и все едят отдельно в своих кельях; игумена там нет, монастырем управляет эпитропия, то есть комиссия из нескольких лиц. Также ошибка у В. о «сотне человек», которые живут в Ватопеде. Да и не только это, все описание в его записках есть фантазия, хотя и очень сочувственная к нашему Афону, но чуждая духу нашего монашества: религиозная основа нашей жизни у него почти совершенно исчезает; монахи из верующих христиан, живущих для Бога и вечности, превращаются не то в отвлеченных философов, не то в сторонников «простой жизни вдали от культуры». Вся внутренняя духовная жизнь православного монаха (борьба со страстями, чаяние молитвы, общение с Богом) - всё это у него не раскрыто. К сожалению, на Афоне нет ещё ни одного монаха родом из Зап. Европы. Главная причина тому - отчужденность и оторванность народов Запада от православия. А ведь Афон — это место, где нет духовности, кроме православной.
Очень сочувствую Вашему желанию побывать здесь и пожить подольше. Сейчас зима, и время не особенно удобное для путешествий. Лучше всего, если Вы приедете в апреле-мае или летом до октября. Для въезда на Афон необходимо особое разрешение Мин. иностранных дел. Это разрешение обычно дается на въезд не свыше 2 месяцев. Общая виза для въезда в Грецию — тоже нужна, но она
5 Название дано составителями сборника.
21
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
не дает права приезда на Афон. Кинотская бумага тоже недостаточна, она может только облегчить хлопоты о визе, не более. Лучше всего, если Вы подадите прошение греческому консулу в Гамбурге (или в каком-нибудь другом городе в Германии) о выдаче разрешения на въезд на Афон. Укажите ему, что Вы художник и что желаете там писать картины. Скажите, что уже там были 3 года тому назад. Консул напишет в Афины в МИД, и вам через некоторое время, вероятно, пришлют визу. Можно ограничиться сейчас простой визой в Грецию (её, вероятно, дадут без затруднений), а по приезде в Афины, лично похлопотать о визе на Афон. Первый способ, однако, лучше. Не советую хлопотать о сроках больше чем на 2 месяца, ибо вы рискуете совсем не получить визу. Греч. правительство вообще неохотно дает разрешение на въезд на Афон больше положенного срока, тем более на постоянное жительство.
I.
Теперь по существу Вашего письма. Отвечаю на Ваши вопросы.
Мне было отрадно прочитать в нем многие взгляды о сущности религиозной жизни, весьма близкие к учению Св. Православной Церкви. Вы совершенно правильно указываете, что современное западное христианство почти совсем утратило истинный смысл религии, заменив всё её содержание нравственной проповедью. Я очень рад, что Вам удалось усмотреть этот основной порок западного христианства, его полное духовное оскудение, являющееся, как я убежден, следствием его отрыва от истинной Церкви, в коей сохраняется в неповрежденном виде учение Христово и вся полнота Божественной благодати. Ничто так не чуждо истине, как превращение всей нашей религиозной жизни в простую мораль, будь то личная или общественная. Вы больше правы, когда усматриваете в христианстве прежде всего познание Бога. Это верно и совершенно в духе Св. Православной Церкви. «Не приобретение той или иной добродетели, а познание Бога - вот суть нашей жизни», — пишет так один из аскетических писателей нашей Церкви, пр. Нил Синайский в 5 веке. Необходимо, однако, выяснить именно выражение «познание Бога», ибо оно, будучи правильно само по себе, недостаточно ясно и может повести к уклонениям от истины.
Познание Бога не должно быть понимаемо как интеллектуальный процесс; Бог выше всякого смысла и разума. Вот почему вместо употребляемого Вами выражения «познание» (выражение совершенно верное, совершенно правильное) лучше сказать, что сущность христианства — в общении человека с Богом. Это общение, прерванное падением Адама и восстановленное воплощением Сына
22
Тайна и смысл христианства
Божия, истинного Бога и истинного человека, имеет много степеней — от первоначального прикосновения Божественной благодати к душе кающегося грешника до единения возрожденного Духом Святым человека с Богом, до обожествления человека и обращения его в «Бога по благодати» (не по существу, конечно). Мы веруем, что (Господь) Бог пришел на землю и принял на себя человеческое естество, дабы сделать нас причастниками Божеского естества. «Бог соделался человеком, дабы человек смог стать Богом», — учит один из великих богословов Прав. Церкви. Эти слова мы впервые читаем у святого Иринея («Господь наш по неизмеримой благости Своей сделался тем, что и мы, дабы нас сделать тем, что есть Он»), а затем и в трудах святителя Афанасия Великого («Он (Сын Божий) вочеловечился, чтобы мы обожились»), святителя Григория Богослова, святого Григория Нисского. А уж потом во все времена Отцы Церкви и православные богословы повторяли их из века в век. В общении с Богом, в воссоздании нашего падшего естества, в стяжании нетления и бессмертия, в единении с Богом в вечности — вот в чем «тайна христианства» и смысл нашего краткого земного существования. «Не те спасутся», — пишет преп. Симеон Новый Богослов (XI в.), — «кои постились, раздавали милостыню, молились, но те, кто сделались похожими на Христа. Стражники, стоящие у врат в Царство Небесное пропустят в них только тех, кто окажется подобен Христу, новому Адаму; а кто окажется подобен Адаму (ветхому), не будет допущен в Царствие Небесное».
Но как достичь Богообщения с Богом? Наша Св. Церковь учит, что наши усилия здесь недостаточны, необходимо действие Божией благодати, силы Св. Духа. Эта Божественная мощь дается тем, прежде всего при условии веры в Бога, делающей нас участником в делах спасения человечества. Вера сама есть плод Св. Духа, и, дабы вера оказалась действенной, она должна быть истинной; ибо всякая ложь, всякое неверное мнение о Боге удаляет нам Бога, Который есть Истина, нарушает наше общение с ним. Мы верим, что наша Православная Церковь (как можно доказать и чисто исторически!) одна сохранила в неповрежденном виде догматическое учение христианства, и потому в ней только и возможно полное действие благодати.
Далее, общение с Богом есть любовь к Богу. А кто любит Бога, тот будет творить его заповеди. Это говорит сам Спаситель: «Аще кто любит меня, заповеди мои сохранит. И возлюблен будет от Отца Моего, и явлюся ему Сам, и обитель у него сотворим. «Не любящий мя, слова моего не соблюдет». Исполнение заповедей Божиих (их можно свести к двум — любовь к Богу всем существом человека и подобная же любовь к ближнему) есть по нашему учению не цель в себе (как у
23
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
католиков и протестантов), но только средство приблизиться к Богу (выражение нашей сыновней к Нему любви). В этом смысле Православная Церковь вполне приемлет все заповеди Христовы и видит в них единственный путь к Богообще-нию и познанию Бога. Конечно, это познание не есть результат знания заповедей или как бы плата за их усердное исполнение, а нечто большее — это дар Божий. Но Бог дает нам этот дар только тогда, когда видит у нас произволение его получить, видит наше свободное, жаркое желание к нему приблизиться, он чувствует наше тепло и даже высший свет, исходящий от нашего нутра. Исполнение заповедей есть проявление этого желания, признак его искренности и силы. Равное значение имеют и аскетические подвиги: пост, борьба со страстями и так далее... Но не ими очищается человек и не этим стяжает благодать! Бог, видя в них проявление нашей воли к очищению от греховной скверны, благодатию своею очищает и просветляет нас. И тогда у нас обнаруживаются плоды (или зачатки) Св. Духа — радость, мир, долготерпение, кротость и прочее. Это и есть признаки, что человек вошел в общение с Богом и познал Его.
Но помимо исполнения евангельских заповедей (а под ними нужно понимать не столько внешние действия, сколько внутреннее состояние сердца, откуда исходит истинность человека) и молитвы для восстановления падшего человека и воссоединения его с Богом, нужно ещё нечто большее, какое-то явное и непосредственное и даже реальное действие Божией благодати: это действие, эту помощь мы имеем в Таинствах Св. Церкви. Сначала Крещение, далее исповеди и особенно — Св. Евхаристия. Именно в ней мы становимся участниками Божественного естества, исцеляемся от всех немощей и пороков. Об этом определенно говорит сам Христос: «Аще не снесте плоти Сына человеческого, не пьете крове Его, живота не имате в себе» (Иоан. 6:93); «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:56). Этим, конечно, не уничтожается свобода человека, ибо само приобщение Св. Таинств только тогда оказывает свое спасительное действие на человека, если он приобщается их с должным душевным устроением, то есть главным образом и верою, и покаянием. Иначе мы недостойные «и суд себе ям и пию».
Все вышесказанное — и вера, и борьба со страстями, и аскетические подвиги, и молитва, и таинства — имеют одну конечную цель — стяжание благодати Духа Святого, внутреннее просветление и преображение Им человека. Достигнув такого благодатного состояния (а к нему должен стремиться всякий христианин), человек познает Бога, и ему откроется то, «что ухо не слышит, око не видит, и на сердце человека не всходило». Он снищет тогда по словам того же св. Апостола
24
Тайна и смысл христианства
Павла, который, будучи восхищен, слышал «неизреченные глаголы, которые не лесть есть», а для сего «от души каяться, плакать и слезы лить, себя самого осуждая». Именно тогда, в этот высший момент мы достигаем истинного духовного, благодатного богословия. Не нужно только думать, чтобы это богословие совершенно уничтожило бы наши обычные верования о Боге (выраженные, например, в Св. Символе Веры). Этого не происходит, ибо сам Символ Веры (как и все догматическое учение Православной Церкви) есть благодать самого высшего, самого духовного, богооткровенного богословия, но в обычном греховном состоянии мы постигаем догматические истины Св. Церкви только отвлеченно, внешне, поверхностно или даже интеллектуально и бессодержательно. Тогда же они откроются нам в своей истинной содержательности и смысле, когда человек углубится в них. И чем больше совершенствуется он, тем больше осваивает их и погружается во всю глубину и ширину, осознает необъятный смысл божественных догматов. Хочу добавить, что никаких новых догматов, отличных от церковных, только их самих: догматы Церкви (и прежде всего Символ Веры) служат даже проверкой правильности духовной жизни человека и основой ея.
Этот процесс бесконечен, и человек, вступая на путь познания, каждый раз казалось бы достигнув «нечто», вдруг погружается в ещё большую неизвестность. Но радость велика!
Поэтому неправильно думать, что в христианстве есть какие-то тайны, где-то хранящиеся и из рода в род передающиеся, и что эти тайны отличные от обычного христианского учения. Этого нет и не может быть! Ибо Христом в Евангелии сказано, что Он ничему не учил тайно. Нет в христианстве тайны, подобной масонской или теософской, механически открываемой человеку при принятии его на «высшую степень посвящения». Тайна христианства иная — и не многие её знают: это тайна духовной жизни, просвещение человека благодатью Духа Святого, преображение грешного и падшего человека в благодатное богоподобное существо. Эту тайну можно познать только путем личного опыта, но передать её в совершенстве никому нельзя. Только некоторое представление о ней можно составить из аскетических творений Св. Отцов Православной Церкви, где указываются некоторые пути к её достижению.
Большинство православных в наше время, даже из духовенства, утратили, к сожалению, всякое представление об этой тайне духовной жизни, о смысле христианства и земном назначении человека. Этому удивляться не следует, ибо полноту Божественного учения могут вместить и промыслить немногие. Действительно, на этом пути «много званных, но мало избранных», — говорит Господь. В наше
25
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
время упадка и всеобщего духовного оскудения таких людей становится все меньше и меньше. Не надо поэтому соблазняться, если среди встречающихся Вам православных (хотя бы даже и духовенства) Вы мало встретите лиц, разделяющих или хотя бы приблизительно понимающих всё то, о чем я Вам писал. Однако же никогда не забывайте, что истинное учение Св. Православной Церкви есть подлинное учение Христа. Вне Православной Церкви Вы не найдете его, как не найдете и средств на деле осуществить учение Христово. В этом я глубоко убежден.
Отвечая на Ваш вопрос, я не могу не коснуться и «делания» или так называемой «умной» молитвы. Тут я расхожусь со многими современными теоретиками. А потому считаю, что ещё более и непосредственно вступает человек в общение с Богом в молитве. Молитва есть подлинно духовная жизнь; по мере своего совершенствования человек всё более и более ощущает в ней потребность, пока молитвенное состояние не делается постоянным; согласно указанию апостола, необходимо непрестанно молиться. Нужно только помнить, что молитва может быть успешной и плодотворной, если они связана со всей жизнью человека, с его образом бытия и сообразно его мыслям, основанным на исполнении заповедей Христовых. Истинная молитва — это высшее искусство, тайна которого хранится в православном монашестве, а об ценности молитвы мы можем судить по плодам, то есть стяжанию благодати Св. Духа.
II.
Напрасно Бердяев кричит о необходимости наряду с любовью к Богу иметь любовь и к человеку. Ибо ведь и это не ново и всем известно. У Бердяева очень много связано с мещанским представлением о социальной помощи, на уровне сострадания «сегодня и сейчас». А завтра?
Современное человечество страдает погрешимостью как раз против первой части этой двуединой заповеди (любви к Богу). О любви к человеку напоминать нет надобности, она никак не оспаривается. А вот любовь к Богу всё более и более охлаждается, самоё понятие любви к Богу стало почти что чуждым «явлением» современного человека. Люди всё больше отдаляются и охлаждаются в любви «друг к другу», но при этом забывают, что над ними Господь, и прежде всего нужно любить Его. Вот в чем беда нашего времени. Как можно этого не видеть?
III.
Христианство ослабло не потому, что пренебрегло внешним строительством общества, а потому, что в нем оскудела внутренняя духовная жизнь
26
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
— непосредственное общение души с Богом, внутренний духовный подвиг. Мы забыли заветы пр. Серафима: «стяжи мир, и вокруг тебя спасутся тысячи».
IV.
Нет ничего нелепее, как усматривать в аскетизме монофизитство. Тут Бердяев не замечает, что своим учением о «трагедии Божества» сам впадает в богословское монофизитство. Именно монофизитство учит, что Христос хотя рожден из двух природ (естеств), но не в двух пребывает — это христологическая ересь, и Бердяев её повторяет и не замечает. Им же принадлежит учение о страданиях Божества, в отличии от православного учения о его бесстрастности. Самой Церковью была отвергнута монофизитская прибавка — «распныйся за ны, помилуй нас» («мерзкая..», как говорится в Четьи-Минеи).... «Аще и разорися Твой храм во время страсти, / но... Божество безстрастно пребысть (канон...)».
Монофизитство (в порядке нравственном) является полным отрицанием человеческой деятельности, свободных усилий человека, его личного человеческого борения и подвига, то есть всего того, в чем выражается высшая сущность аскетического подвига. Аскет — это активный борец за свое спасение (и за спасение всех!), напрягающий все свои человеческие силы на борьбу со злом, на стяжание Духа Святого. Слово «монофизитство» скорее применимо к протестантскому учению по спасению одной верой без какого-либо усилия и подвига со стороны самого человека.
Вот вкратце то, что я хотел Вам написать. Более подробно об этом было бы лучше поговорить лично. Ещё раз простите за промедление с ответом
м. В.
ИСТОРИКО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
О САМОУПРАВЛЕНИИ АФОНА С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО 1940 ГОДА
Афон до греков
Святая Гора Афон издревле (с 9-10 веков) представляла собою всеправослав-ное монашеское государство. Несмотря на внешнюю политическую зависимость от соседней с Афоном светской власти (Византии, Болгарии в 13 в. при царе Иване Асене, Сербии в 14 веке при Стефане Душане, Турции в период 1430-1912) и на церковную юрисдикцию над ними Вселенского Константинопольского Патриархата,
27
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
во внутренней своей жизни (духовной, административной, хозяйственной) Св. Гора всегда пользовалась правами полного самоуправления. Издревле её населяли православные монахи всевозможных православных народностей: греки, болгары, русские, сербы, грузины, румыны и прочие... Все православные свободно приезжали во Св. Гору, посещали её в качестве паломников, желающие поступали в её монастыри и становились святогорскими монахами. Для принятия в число монахов не требовалось ничего другого, кроме исповедания православной веры и согласия самого монастыря, принимавшего послушника в свое братство. Св. Гора всегда рассматривалась как общее отечество живших в ней православных монахов, и никому не приходило в голову присваивать её исключительно той или иной национальности. Верховной властью на Афоне обладали его ставропригиальные господственные монастыри, игумены и представители коих собирались по временам вместе и составляли высшее правящее собрание Св. Горы, причем, однако, во внутренней жизни каждый монастырь сохранял своё самоуправление и свои особенности. Число господствующих монастырей часто менялось в течение веков, и лишь в 16 веке установилось их теперешнее число — ДВАДЦАТЬ.
Национальный состав братств этих монастырей тоже нередко менялся: были периоды (14 и 16 века), когда около половины всех монастырей было населено славянами и грузинами, в другие моменты увеличивалось число греческих обителей. В последнее время из общего числа 20 монастырей — 17 греческих, 1 болгарский (Зограф), 1 русский (Пантелеимонов) и 1 сербский. Имеются на Афоне в большом количестве и румынские монахи, но собственным монастырем они не обладают и потому не представлены в высшем святогорском собрании (Св. КИНОТ) Автономные права Афона и весь его монашеский строй были издревле закреплены рядом хрисовулов (печатей) византийских императоров, болгарских и сербских царей, румынских господарей, фирманами (указами) турецких султанов, Патриаршими сигиллиями, наконец, уставами, выработанными самими афонскими монахами. Международное признание святогорская монашеская община получила в статье 62 Берлинского договора 1878 года: «Монахи Афона, какова бы ни была страна их происхождения, будут сохранены в своих прежних владениях и будут пользоваться без всякого исключения полным равенством прав и преимуществ». Эта 62 статья должна рассматриваться как основной акт, определяющий собой все современное юридическое положение Афона. И нужно отметить, что турецкая власть тщательно соблюдала эту статью Берлинского договора, ни в чем не нарушала автономных прав Афона и проявляла полное беспристрастие
28
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
и справедливость по отношению к разным национальностям, живущим в ней. Естественно, что в этот период Св. Гора процветала и развивалась.
Переходный период
Таково было положение Афона при турках. Оно закончилось в 1912 г., когда Афонский полуостров был оккупирован греческими войсками. Уже тогда Русский монастырь предвидел опасные последствия возможного присоединения Афона к Греции (как по отношению ко всей Св. Горе, так, особенно, для её национальных меньшинств) и потому отказался подписать петицию, поданную в 1913 году греческими монастырями греческому королю, в которой они заявляли о своём желании войти в состав греческого государства. На Лондонской конференции послов (1913 г.) три славянских монастыря Афона проводили мысль об интернационализации Афона и о совместном покровительстве над ним всех православных государств. Это решение по тогдашним условиям было, конечно, наилучшим. К сожалению, однако, наступившая мировая война не дала осуществиться этой мысли, и после того как вопрос о принадлежности Афона оставался долгое время открытым (1913-1920), версальские законодатели признали Афон принадлежавшим Греции, что вытекает из статьи 13 Севрского договора 1920 года, возлагавшей на Грецию обязательства по отношению к национальным меньшинствам Афона: «Греция обязуется признать и сохранять традиционные права и свободы, коими пользуются негреческие монашеские общины Св. Горы согласно со статьей 62 Берлинского договора от 1878 г.» После перехода Афона к Греции положение Афона было более подробно определено: 1) Уставом (Катастатикос Хартис) 1924 года; 2) законодательным декретом 1926, коим греческое Правительство утвердило Кат. Хар.; 3) ст. 109 — III Греческой Конституции 1927 г.; 4) разными распоряжениями Мин. иностранных дел и других властей. Относительно всех этих актов можно прежде всего отметить, что 3 (три) декрета, статьи конституции и министерские распоряжения издавались без всякого участия Афона, а Кат. Хар., хотя и была принята собранием представителей 20 монастырей, Русский монастырь голосовал, однако, на этом собрании против него и не подписал его. Правда, впоследствии, в 1940 г., при исключительных обстоятельствах, под давлением греческого правительства, он был вынужден признать обязательность его выполнения, как фактически существующего закона, но никогда, однако, не отказался от своего отрицательного отношения к нему и не подписал его. Подобное отрицательное отношение к Кат. Хар. имел всегда и болгарский монастырь Зограф,
29
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
отчасти и сербский монастырь Хилендар. Как бы то ни было, юридическая сила изданных за время греческой власти законов зависит от того, насколько они согласуются с международными обязательствами Греции, вытекающими из статьи 13 Севрского и статьи 62 Берлинского договоров (в частности, с правами национальных меньшинств). Еще наиболее важно, насколько сами греческие власти исполняли изданные ими законы, в каком духе они их толковали и каково было их общее отношение к Святой Горе и её греческим монастырям. Рассмотрим и эти вопросы.
Недопущение негреков
Само собой очевидно, что поскольку афонское монашество пополняется путем прихода новых людей со стороны, основной предпосылкой самого его существования является свободный доступ на Афон лиц, желающих стать монахами. И вот как раз в этом самом жизненном пункте греческое правительство вопреки ст. 62 Берлинского договора о равенстве национальностей систематически делало различие между греками и негреками. В то время как для греческих подданных доступ на Афон был совершенно свободен, для лиц негреческой национальности он был фактически прекращен. Недопущение негреков совершалось путем порядка «перетолкования» существующих законов и издания специальных ограничений для иностранцев. Нужно сказать, что Кат. Хартия, хотя и не говорит подробно о приеме новых послушников, упоминает всего лишь о двух условиях, необходимых для принятия в их число: 1) достижение 18 летнего возраста (статья 93); 2) не быть еретиком или схизматиком (ст. 5), т. е., исповедывать православную веру. По отношению к греческим подданным ничего другого не требовалось, и, поскольку имелось согласие монастыря, греки свободно в него поступали без какого бы то разрешения от правительства или другой власти.
Для негреческих подданных требовалось, согласно специальному распоряжению Министерства иностранных дел: 1) разрешение Кинота, Вселенского Патриарха, Министерства иностранных дел (последнее практически никогда не давалось); 2) особая подписка о признании греческого подданства (вопреки ст. 109 Конституции, где говорится, что все афонские монахи приобретают греческое подданство с момента зачисления их в монастырския братства без всяких других формальностей. Тот же смысл имеет и ст. 6 Кат. Хартиса; 3) подписка о признании Кат. Хартиса; 4) подписка о признании Вселенского Патриарха. Далее, греческое правительство, произвольно толкуя ст. 5 Кат. Х., где говорится о запрещении
30
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
поселения на Афоне схизматиков, не давало вообще разрешения болгарам. Неправильность такого толкования очевидна из того, что схизмой (с греческой точки зрения) является разрыв со Вселенским Патриархатом, между тем как За-графский монастырь находится в юрисдикции Вселенского Патриархата и в канонических с ним отношениях, так что всякий болгарин, поступающий в Зограф, тем самым признает Вселенского Патриарха и отрекается от схизмы. Во всяком случае, при турках болгары свободно поступали в Зограф из Болгарии. Хотя схизма и тогда существовала. Что дело тут не в «схизме», а не в нежелании допускать болгар вообще, ясно из того, что греч. правительство всячески препятствовало поступать в Зограф болгарам-греческим подданным (из районов Флораны и Сер-реса и друг.), хотя они, как известно, не являются «схизматиками».
С этой целью греческая полиция не допускала уроженцев этих местностей жить в Зографе даже в качестве рабочих. Избивала их и изгоняла с Афона прежде, нежели они успевали стать послушниками (а в греческих монастырях им разрешали работать свободно, ибо там не было опасности, что они пойдут поступать в монахи). Столь же произвольно толкуя ту же статью 5 о запрещении поселения еретиков.
Греч. правительство с 1928 года совершенно прекратило поступление в Русский монастырь послушников из Подкарпатской Руси (тогда Чехословакия, теперь Венгрия) на основании того, что некоторые из них в детстве были униатами. Даже русские эмигранты, непрерывно прожившие в Греции около 15-20 лет, не имели возможности получить разрешение, чтобы стать афонскими монахами. Почти такие же ограничения делались и по отношению к православным паломникам негрекам. Для посещения Афона недостаточно было общегреческой визы, необходимо было особое разрешение Мин. иностранных дел, которое давалось очень нелегко, так что гора Афон стала славиться как самое труднодоступное место во всей Европе в смысле получения визы. В результате всех этих запретительных мероприятий число негреческих монахов на Афоне катастрофически упало за период 1920-1941 гг. Так в Зографе оно уменьшилось за это время с 200 до 70, а в Руссике с 600 до 270. Средний возрастной уровень монахов в Руссике сейчас около 65 лет, лишь моложе 50 лет насчитывается несколько десятков. Самому молодому монаху 35. Всему этому не приходится удивляться, ибо за весь период 1920-41 гг. греческое правительство дало разрешение на поступление в Русский монастырь всего 1 человеку, столько же в Зограф. Сравнительно немногие монахи болгарской и русской национальности, поступившие в эти монастыри, или принадлежат к лицам греческого подданства (македонцы), или же поступили до
31
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
1928 г., когда контроль греческой полиции не был ещё так строго организован. А между тем, лиц, желавших поступить в монахи (из Болгарии, из русской эмиграции, из православного населения Подкарпатской Руси), было сравнительно много. Не довольствуясь недопущением русских на Афон, греческое правительство упорно пыталось навязывать Русскому монастырю лиц греческой национальности, что, при отсутствии поступления русских, грозило полной денационализацией русского монастыря. Такая политика недопущения на Афон монахов негреков, упорно и систематически проводимая афонским Мин. иностр. дел (вопреки его словесным заверениям в противоположном), не может быть иначе объяснена, как решением положить конец самому существованию на Афоне негреческих монастырей и вообще национальных меньшинств. Во всяком случае, она является вопиющим нарушением ст. 62 Берлинского договора о полном и всеобщем равенстве национальностей во Св. Горе.
Зограф и Руссик неоднократно протестовали против такого попрания их жизненных прав (напр., письмо Руссика в Св. Кинот за № 85 от 2-04-1940 г.). Об этом писались жалобы и в Лигу Наций (жалоба Руссика от 24-01-1932), однако Версальская Европа не оказалась способной или не пожелала положить конец этой вопиющей несправедливости.
Конфискация метохов
Вопреки ст. 62 Берлинского договора («монахи Афона сохранят свои прежние владения») и ст. 181 Кат. Хар. («Все недвижимое имущество Св. монастырей является абсолютно неотчуждаемым») греческое правительство конфисковало в 1924-27 гг. все святогорские земельные владения, находившиеся вне пределов Св. Горы. Впоследствии, в 1932-34 гг афонские монастыри были вынуждены согласиться на оценку этих отчужденных земель, в основу которой должен был быть положен реальный доход, получавшийся монастырями с этих владений до момента их реквизиции. Этот доход должен был быть уплачиваем монастырями в качестве вечной арендной платы (ежегодно) На деле, однако, большинство мето-хов было оценено значительно ниже их действительной стоимости. Дальнейшее падение драхмы ещё больше уменьшило реальную величину ежегодно оплачиваемых греческим правительством денежных сумм за отнятые метохи. В настоящее время греч. правительство совершенно прекратило платежи.
32
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
Губернатор
В силу ст. 3-5 Зак. декрета греч. правительство учредило с 1926 г. на Афоне должность политического губернатора, назначаемого Мин. иностранных дел. Права губернатора, согласно с вышеуказанными статьями, заключались, главным образом, «в наблюдении за исполнением Кат. Хар.» с правом «обращать внимание Св. Кинота на его нарушение со стороны монашеских властей Афона». Фактически, однако, его деятельность проявлялась в мелочном вмешательстве во внутренние дела монастырей, вызвавшем возмущение всех афонских монахов без различия национальностей. Можно без преувеличения сказать, что за весь период 1926-41 гг., на Афоне не было ни одного хорошего губернатора, не вызвавшего бы своим действиями резкого конфликта с Кинотом или монастырями.
Для характеристики действий афонских губернаторов укажем на следующие примеры:
A) в 1931 г. Хадживасилиу насильственно вернул при содействии отряда вооруженной полиции в монастырь Руссика монаха Паисия Ипсиланти, изгнанного из него по постановлению монастырского Собора за дурное поведение. Причиной вмешательства губернатора было только то, что Паисий был грек по национальности. Что за тип был этот Паисий, видно из того, что он вскоре после того ушел из монастыря и был осужден судом в Афинах за торговлю наркотиками.
B) в 1934 году по приказанию губернатора Нулиса был до смерти избит полицией один иеродиакон Иверского монастыря. Нужно отметить, что в турецкое время должность политического губернатора на Афоне не существовала. На Афоне был только начальник полиции, обязанности которого ограничивались одним лишь охранением безопасности и поддержанием порядка.
Донесения Патриарху
Статья 36 Зак. Дек. предписывает доносить Вселенскому Патриарху о всякой перемене, происшедшей в личном составе монастырских властей (вследствие смерти, отставки и т. д) Хотя такое сообщение и носит чисто формальный характер, все же в нем заключается опасность ограничения прав монастырей на свободное избрание ими самими желательных для них должностных лиц. Во всяком случае, при турках и до 1926 года такого порядка (донесения Патриарху) не существовало.
33
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
Внутренние уставы монастырей
Статья 9 Кат. Хар., хотя и признает, что монастыри являются самоуправляющимися, однако ограничивают их права в пользу Св. Кинота, ибо признает за последними право одобрять внутренние уставы монастырей, причем подчеркивается, что «внутренний устав монастыря не должен противоречить статьям Кат. Хар.» (Катастатикос Хартис). Этим самым ограничивается право монастырей на своеобразие своего внутреннего устройства и дается повод афонским губернаторам к непрестанным вмешательствам во внутреннюю жизнь монастырей.
Неизменяемость числа монастырей
Статья 3 Кат. Хар. совершенно запрещает всякое увеличение или уменьшение числа господствующих св. монастырей и изменение их взаимного иерархического порядка, утверждая при этом, что теперешний их порядок и число существовало «от века». Утверждение это фактически неверно, ибо и число монастырей, и их иерархическое взаимоотношение часто изменялось на протяжении многовековой афонской истории. Цель, преследуемая статьей 3, состоит, очевидно, в том, чтобы навсегда закрепить современное положение, в силу которого из 20 господствующих монастырей 17 принадлежат грекам. Подобный характер носит и содержащееся в той же статье запрещение о превращении скитов в монастыри. Во всяком случае, запрещение по изменению числа монастырей и их взаимоотношений впервые сформулированы в Кат. Хартис.
Леса и библиотеки
Некоторую опасность представляют собою и статьи 40 и 42 из Зак. Дек., обязывающие Св. Гору выработать особые законы о лесном хозяйстве и о библиотеках. Эти законы, утверждаемые правительством, могут послужить поводом к правительственному вмешательству.
34
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
Наши пожелания
Таково было в кратких чертах фактическое и юридическое положение Афона в период греческой власти. Опыт этих 22 лет побуждает нас высказать следующие пожелания, полезные, как мы думаем, не только для национальных меньшинств Св. Горы, но и для всего Афона в целом.
1) Статья 62 Берл. договора
В основе святогорского строя должна быть положена ст. 62 Берлинского договора. Все, что в изданных при греках законах и распоряжениях (Кат. Хар., Зак. Декр. и т. д.) не соответствует духу этой статьи, должно быть отклонено или переработано применительно к её содержанию.
2) Подтверждение прав Афона
Основные принципы святогорского строя — автономия, равенство национальностей, свободный доступ для всех православных без различия и деления на национальности и подданства в качестве поклонников (паломников) или для поступления в монахи — должны получить подтверждение и конкретное раскрытие в каком-нибудь новом законодательном Акте об Афоне, ибо в существующих законах (Кат. Хар.) они недостаточно развиты. И поскольку Двойное Собрание Св. Горы высказало их в общих чертах в своем обращении к канцлеру Хитлеру от 13/26 августа 1941 г., было бы желательно, чтобы в ответ на него (или в какой-нибудь иной форме) они были бы положительно и конкретно подтверждены.
3) Свободный доступ
В частности, относительно приезда на Афон и поступления в монастырские братства должен быть восстановлен старый порядок (существовавший до греков), когда для этого не требовалось никакого другого разрешения, кроме согласия самого монастыря (фактически так происходит и сейчас в греческих монастырях). Контроль светской власти должен быть ограничен одним недопущением преступных элементов.
4) Недопущение греческого губернатора
Опыт показал, что должность политического губернатора (по крайней мере, поскольку её исполняет грек) не приносит ничего, кроме вреда всей Св. Горе, и
35
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
её национальному меньшинству в особенности. Поэтому в будущем желательно эту должность совершенно упразднить и вернуться к порядку вещей, существовавшему при турках, когда на Афоне находился только начальник полиции. Во всяком случае, следует избегать, чтобы на должность губернатора вновь был назначен грек, зависящий от греческого Министерства иностранных дел, ибо тогда неизбежно вернется весь прежний порядок с его неправдами. Чтобы избежать этого, желательно безотлагательное назначение на Афон германского представителя (в качестве временной меры).
5) Вопрос о независимости Афона (протекторат)
Следует обсудить вопрос, насколько является нежелательным заменить в будущем режим автономии строем независимого монашеского государства, не входящего в состав какого-либо другого, но находящегося под протекторатом одного или нескольких государств (последнее было бы необходимо, ибо Афон собственными силами не в состоянии разрешить целый ряд вопросов - валюты, организации полиции, почты и проч.).
6) Метохи
В силу статьи 62 Берлинского договора («сохранение прежних владений монахов») монастырские метохи или должны быть возвращены, или за них должна быть возобновлена уплата аренды, соответствующей их прежнему реальному доходу (то есть должно быть принято во внимание происходящее со времени их оценки падение драхмы). Естественно, что плата за метохи должна быть уплачиваема теми правительствами, на территории которых эти метохи сейчас находятся.
7) Беспошлинный ввоз
С византийских времён афонские монахи пользуются правом ввозить предметы первой необходимости из-за границы (в определённом количестве) без уплаты пошлины. Это право подтверждено ст. 62 Берлинского договора («сохранение прежних прав и преимуществ») и ст. 2 Закон. Дек. 1926 г. Это право, жизненно необходимое для существования монастырей, должно быть сохранено.
36
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
Историческая справка о подданстве русских афонских монахов с древнейших времён до 1946 года
Как известно, русские монахи стали появляться и жить на Афоне ещё в начале 11-го века, вскоре после крещения Руси (напр., пр. Антоний Печерский, о пребывании коего на Афоне упоминает древний русский летописец от 1051 г.) И хотя мы не можем в точности установить дату основания или перехода в русские руки обителей во Св. Горе, всё же несомненно, что уже в первой половине 12-ого века (вероятно, и ранее) русские обладали на Афоне небольшим монасты-риком «Богородица Ксилургу» (в настоящее время принадлежащий Рус. Панте-леимоновскому монастырю скит с болгарскими монахами), а в 1169 году монахам «русского племени» в лице «игумена русских» Лаврентия особым торжественным постановлением общего собрания игуменов Св. Горы был передан на вечные времена монастырь Св. Пантелеимона (подлинный Акт этого постановления хранится в архиве монастыря). С тех пор и до наших дней русское монашество на Афоне не прерывалось. Были в его многовековой истории периоды расцвета и упадка, умножения и оскудения, сам монастырь Св. Пантелеимона переходил на некоторое время в руки сербов (в 14-ом веке) или даже греков (в 1735-1839г г.), окончательно русские вернули себе монастырь в 1875 г., при активной поддержке Русского Посольства в Константинополе после тяжкой борьбы с греческими шовинистами.
Возникали, однако, вместо него другие русские обители (Ильинский скит в 1757г., Андреевский скит в 1849 г., многочисленные русские кельи, особенно после 1830 г.)
Как общее правило, когда связь с русским народом, Церковью и государством не нарушалась, русские святогорские обители процветали; когда же эта связь ослабевала (из-за войн, неблагоприятных обстоятельств и т. д.), русские обители оскудевали.
Всё же, непрерывное существование русского монашества на Афоне, свидетельствуемое многочисленными историческими данными, представляет собой неоспоримый исторический факт... Возникает вопрос, каково было подданство этих русских святогорских монахов, каково было их юридическое отношение к местной гражданской власти (византийской до 1430 г., турецкий период 14301912 гг. и греческой — с этого времени и до наших дней), с одной стороны, и к русской государственной власти — с другой? Как смотрело на них местное
37
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
святогорское законодательство, международное право и русская государственная власть? Постараемся вкратце и с возможной объективностью ответить на эти вопросы.
Византийский период (до 1430 года)
У нас нет определённых данных для установления подданства монахов, выходцев из чужих стран и поселившихся во Св. Горе, уже с 10 века образовавшей собою особую самоуправляющуюся монашескую область, в период вхождения её в пределы Византийской империи. Ни в одном из императорских хрисовулов или другом каком-нибудь Акте Византийского государства, относящихся к Афону и сохранившихся в столь большом числе в его монастырях, этот вопрос о подданстве монахов-иностранцев не затрагивается. Древнейшие общеафонские уставы (так называемый «Трагос» 972 года, режим самоуправления исходно базируется на положениях первого Устава Святой Горы Афон, утверждённого Хрисовулом Императора Иоанна Цимисхия, и Устав имп. Константина Мономаха 1045 г.), как и последующие уставы византийского периода, составленные афонскими монастырями и в силу утверждения их императорской властью имевшие значение закона, не определяют подданства святогорских монахов. Во всяком случае, несомненно, что в этот период негреческие (т. е. славянские и грузинские) монастыри Афона имели тесную связь с народами и правительствами стран, откуда происходили их монахи, получали от них моральную и материальную поддержку и вообще рассматривались всеми как национальное достояние своих народов (например, Русский монастырь Св. Пантелеимона московские цари называли «наш монастырь», русские великие князья именуются его «защитниками и ктиторами» и т. д.).
Умолчание о подданстве святогорских монахов истолковывается некоторыми как неупоминание о само собой разумеющемся факте, но такое утверждение представляется нам недоказанным; вернее, что подобного рода юридические вопросы о подданстве были чужды сознанию тогдашних людей, которые удовлетворялись мыслию, что на Св. Горе под верховным покровительством Византийского императора живут на началах автономии православные монахи разных национальностей и стран происхождения, и не считали нужным входить в юридический анализ их отношений к Византийской государственной власти. Параллельно с этим всеми признавалась особая связь монастырей той или иной национальности с родиной их монахов и с её правительствами, право последних на покровительство и поддержку «своих» монастырей без того, чтобы эти особые
38
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
отношения мыслились бы находящимися в противоречии с отношениями к верховной власти Византии и без более точного определения соотношения тех и
других.
Несомненно также, что никому в Древней Руси не пришло бы в голову рассматривать русских святогорцев (в случае их возвращения или просто посещения ими Родины) как каких-то «иностранных подданных».
Турецкий период (1430-1912 годы)
В 1430 г. султан Мурад завоевал Салоники (за 23 года до взятия Константинополя турками), афонские монастыри (неизвестно, был ли в их числе и Русский) решили немедленно послать к султану делегацию в Салоники с изъявлением покорности и просьбы признать автономные права и монашеский строй Афона. Просьба эта была удовлетворена. Некоторые толкуют этот шаг как признание монахами «турецкого подданства». Думаем, что это натяжка. Смысл этого шага более общий — искание покровительства и выражение лояльности. Как бы то ни было, и в турецкую эпоху продолжались особые тесные отношения между монастырями, населенными монахами из стран, не входивших в состав Турецкой империи, с народами и правительствами этих стран. До 19 в., ввиду покорения турками большинства православных государств, речь могла идти только о России и, отчасти, Грузии. В 19 в. к ним присоединяется образовавшееся тогда независимое Греческое королевство и Ионические острова, вошедшие в состав Британской империи (1807-1862).
Официальные документы до второй половины 19-го века (афонские уставы, Патриаршие сигиллии, султанские фирманы и другие правительственные распоряжения относительно Афона) по-прежнему не касаются вопроса о подданстве святогорских монахов. Но факты повседневной жизни определенно указывают, что, по крайней мере, в сознании афонских монахов и при попустительстве турецких властей существовало определенное различие между монахами турецкого и не турецкого подданства.
Так монахи греческого Кутлумушского монастыря близ Кареи, населенного выходцами из Ионических островов, считали себя английскими подданными, пользовались официальной поддержкой Английского Посольства, и, когда, например, в 1860 г. в монастыре возникли разногласия в связи с выборами игумена, монастырь вывесил английский флаг и через Английское Посольство добился посылки на Афон салоникского губернатора Хузни-Паши, который и разрешил вопрос в желательном для монастыря смысле. Турецкие власти не подумали
39
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
оспаривать право монастыря Кутлумуша поднять английский флаг. Также и монахи, происходившие из Греческого королевства, считали себя эллинскими подданными, обращались к защите греческих консулов и вообще противопоставляли себя (и монастыри, где они жили) греческим монахам — турецко-подданым.
Ещё в большей степени все это относится к Русскому монастырю. Так, например, на богослужениях поминалось в нём издревле имя русского императора, а не турецкого султана, как в других афонских монастырях. Такое же значение (признания себя русскими подданными) имели и портреты русских царей в приемных залах монастыря (опять-таки без возражений со стороны турецких властей). Так продолжалось до второй половины 19-го века, когда в связи с реформами в Турции, стремлением к более точному юридическому определению церковных и национальных отношений и, что важнее, в связи с усиливающимися антирусскими настроениями шовинистических и греческих правящих кругов Турции, опасавшихся «панславизма» и вообще увеличения «русского влияния», турецкое законодательство занялось вопросом о подданстве афонских монахов-иностранцев. Впервые это было сделано в так называемом Канонизме (то есть Уставе) свя-тогорских монастырей, находящихся в юрисдикции Константинопольской Патриархии, изданном Вселенской Патриархией в 1877 г. Статья 8 этого Канонизма гласит: «всякое лицо, происходящее их стран Оттоманской империи или из-за границы и желающее жить в качестве монаха в каком-либо из монастырей Афона, обязательно явится к губернатору и предъявит ему свой паспорт; а иностранцы, как пользующиеся исключительною льготою согласно со ст. 4 закона Оттоманского государства, обязаны принять оттоманское подданство» (ст. 4 закона о подданстве устанавливает, что в некоторых случаях турецкое подданство может быть дано немедленно, а не по истечении срока 5 лет). Ст. 10 (того же Канонизма) предписывает сверх того, что «иностранные монахи, приезжающие во Св. Гору с целью пребывания в её монастырях, и частные лица, прибывающие туда с той же целью», «подают губернатору и Афонскому Киноту письменное заявление, в коем заявляют, что отказываются от первоначального своего подданства и, как имеющие пребывать на Афоне, записываются в число турецких подданных, и что отныне они будут подчиняться законам и постановлениям Оттоманского государства».
Нужно, однако, заметить, что Канонизм 1877 г., в нарушение вековых прав Св. Горы, был составлен Патриархией без участия афонских монастырей в его выработке и потому был единодушно отвергнут ими и никогда не был введен в жизнь. В частности, и все его постановления о турецком подданстве, о письменном отказе
40
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
от первонача льного подданства и т. д. никогда не применялись на практике за все время турецкой власти. Никогда русские монахи не делали подобных, и никогда турецкие власти их к этому не принуждали... Взамен отвергнутого Афоном Канонизма 1877 г. греческое большинство афонских монастырей выработало новый так называемый Общий Канонизм, утвержденный в 1912 г. Вселенской Патриархией. В этом законе опускались все предписания Канонизма 1877 г. о письменном отказе от прежнего подданства и признании нового (слишком уж явно противоречили они афонской жизни), турецкое подданство все же устанавливалось в следующей смягченной форме: ст. 174 — «Все живущие во Св. Горе монахи и приезжающие туда с целью монашества, какой бы национальности они ни были, считаются подданными Оттоманской империи». Здесь мы должны опять подчеркнуть, что Рус. монастырь Св. Пантелеимона решительно отказался признать и подписать Канонизм 1912 г., и это главным образом из-за его ст. 174, устанавливавшей турецкое подданство.
Международные договора
Россия, как единственное могущественное православное государство, не раз выступала в турецкую эпоху на защиту Св. Горы и православных христиан в Турции и стремилась обеспечить их права рядом международных договоров. Так, еще при Екатерине II в силу Кучук-Кайнарджийского мира (1774) за Россией было официально признано право покровительства и защиты православия в Турции. Договор в Адрианополе (1829) и Парижский трактат 1856 г. вновь подтвердили это традиционное право России. Не ограничиваясь этим, Россия после победоносного окончания Русско-турецкой войны 1877-78 поставила специально вопрос об Афоне и постаралась обеспечить права и интересы живущих там русских монахов и русских обителей. Так, в ст. 22 Сан-Стефанского договора от 19 февр. 1878 г. между Россией и Турцией постановляется: «Монахи Афона русского происхождения сохранят все свои прежние владения и преимущества и будут пользоваться в трех принадлежащих им монастырях и в зависимых от них обителях теми правами и преимуществами, какие обеспечены другим религиозным учреждениям и монастырям Афона». И хотя вопрос о подданстве и не разрешается прямо этой статьей, за Русским Посольством и консулами в Турции признается право покровительства и защиты проживающих в Турции русских духовных лиц: «Право официального покровительства признано за Имперским Посольством и русскими консулами в Турции как по отношению к вышесказанным лицам, так и по отношению к их владениям,
41
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
религиозным, благотворительным и иным учреждениям во св. местах и в других местах» (ст. 22).
Это двухстороннее соглашение между Россией и Турцией в Сан-Стефано встретило противодействие Западных держав и было, как известно, заменено Берлинским трактатом от 13 июля 1878 г. В нём постановления С.-Стефанского договора об Афоне, относящиеся к русским монахам и дающие особые права России на покровительство, были заменены другими, более общего характера, без выделения русских. Ст. 62: «Право официального покровительства признано за дипломатическими и консульскими агентами держав в Турции. Духовенство, паломники и монахи всех национальностей, путешествующие в Европейской или Азиатской Турции, будут пользоваться одинаковыми правами, преимуществами и привилегиями... Монахи Афона, какова бы ни была страна их происхождения, сохранят свои прежние владения и преимущества и будут пользоваться без всякого исключения полным равенством прав и преимуществ».
Таким образом, и в этом международном трактате вопрос о подданстве не получил определённого решения, в то время как право официального покровительства было ещё раз подтверждено.
Практика турецкого времени
Практика турецкого времени показывает, однако, что, не смотря на определения турецких законов, русские монахи Афона продолжали считаться, как в сознании турецких властей, так и в их собственном сознании, русскими подданными. Так смотрели на них и русские власти. Приведём несколько характерных фактов.
1) В Русско-японскую войну 1904-05 гг. Русское Консульство мобилизовало и отправило в Россию, в армию, без какого-либо противодействия турецких властей послушников и рясофорных (т. е. не дававших ещё монашеского обета) монахов русских обителей Афона, подлежащих по русским законам призыву в случае мобилизации. Подобная мера была бы, очевидно, не мыслима и вызвала бы репрессии турецких властей, если бы русские афонские монахи были бы турецкими подданными. По окончании войны мобилизованные монахи вернулись обратно на Афон.
2) Афонские русские монахи в случае поездок их в Россию ехали обыкновенно до Константинополя по турецким проездным документам. В Константинополе Русское Посольство выдавало им русские паспорта, где они именовались русскими подданными. С этими паспортами они с ведома турецких властей садились
42
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
на пароходы и отправлялись в Россию, где и проживали в качестве русских подданных. При возвращении обратно они ехали до Константинополя опять-таки с русскими паспортами и только там получали турецкие документы на проезд на Афон.
3) Русские обители на Афоне и тогда отправляли обратно в Россию монахов недостойного поведения, или почему-либо не подходящих для монашеской жизни на Афоне. Таких лиц обыкновенно сдавали (иногда даже против их воли), с ведома и при содействии турецкой полиции, на проходящие русские пароходы. Подобные факты были бы абсолютно немыслимы, если бы дело шло о турецких подданных.
Переходный период (1912-1920 гг.)
15 ноября 1912 года Греческая армия во время происходившей тогда Первой балканской войны оккупировала Афон. Почти одновременно с ней отряд Болгарской армии занял находящийся в северной части Афонского полуострова болгарский монастырь Зограф. Этими событиями был положен конец пятисотлетнему (500 лет) владычеству турок. Дальнейшая судьба Афона определилась, однако, не сразу. Оставляя подробности, отметим лишь наиболее важные события. Ещё до оккупации Афона Греческой армией, как только началась война, русское правительство заявило, что не признаёт никакого решения относительно Афона, которое было бы вынесено без участия России. Но и сами Балканские страны (Греция, Сербия, Болгария, Черногория), сознавая свою некомпетентность и неспособность к решению этого вопроса, передали по статье Лондонского договора от 17/30 мая 1913 года (т. е. мира, заключенного между вышеуказанными странами и Турцией по окончании Первой балканской войны) «заботам» шести Великих держав «определение участи Афонского полуострова».
Собравшаяся вслед за тем в Лондоне конференция послов Великих держав определила в своем заседании от 11 августа 1913 г., что «Афон будет иметь независимую и нейтральную автономию. Совет (Кинот) состоящий из представителей 20 монастырей, между которыми разделены все земли Афонского полуострова, будет продолжать заведовать администрацией согласно с вековым обычаем Св. Горы. Этот Совет будет располагать полицейской силой для поддержания порядка и общественной безопасности. Правительственные религиозные общины всех держав будут иметь право арендовать эти земли, дабы поселять на них своих монахов. Новоприбывающие должны будут получать от одного из 20 монастырей,
43
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
собственников всех земель Афона, документы и обычаем установленные договоры, на основании коих признаются их обители... согласно с местными древними обычаями». Далее, по предложению России, на том же заседании обсуждался вопрос об установлении покровительства и гарантии православных государств по отношению «к независимой и нейтральной автономии Афона», но полного соглашения здесь достигнуто не было. Во всяком случае, в силу решения Лондонской конференции Афон не передавался Греции (хотя бы и на началах самоуправления), но превращался в особую автономную область международного характера (так называемая «интернационализация Афона» по принятой у греков терминологии). Решение Лондонской конференции было официально сообщено греч. правительству в ноябре 1913 г. и принято им без возражений. Наступившая вскоре Первая мировая война помешала, однако, проведению в жизнь постановления конференции.
Параллельно с вышеуказанными международными событиями на самом Афоне греческими монастырями предпринимались определенные шаги против «интернационализации» Афона и в пользу передачи его Греции (в целях закрепления при помощи греческой государственной власти господствующего на нём положения греческой национальности и дабы помешать свободному развитию на нём русского монашества). Русский монастырь Св. Пантелеимона, в сознании своего долга перед Россией сохранить в русских руках вековое достояние русского народа, не принимал участия в этих действиях. Так Рус. монастырь отказался подписать так называемое Священное постановление монастырей от 3 октября 1913 г., где выражалась благодарность греческому королю Константину за «освобождение» Св. Горы, Греция признавалась преемницей Турецкой империи в своих правах по отношению к Афону, опровергалась «интернационализация» и за одной лишь Грецией признавалось право на политическое покровительство Св. Горе. Это Священное постановление было послано с особой делегацией Св. Кинота в Афины для вручения королю и правительству Греции.
Характерно, что король, прочитав постановление, сразу же обратил внимание на отсутствие на нём подписи Русского монастыря (этот факт отмечен в протоколе заседания Св. Кинота от 28 окт. 1913 г.). Впрочем, после принятия греч. правительством постановления Лондонской конференции, примирился с ним и Кинот, и даже составил и принял проект (в 1918 г.) нового афонского Устава, известного под названием «Основной Канонизм». Основные черты лондонского решения нашли себе место в этом Канонизме.
Например: ст. 1 — «Св. Гора Афон... образует автономное, нейтральное и независимое государство»; ст. 4 — «Св. Кинот, образуемый из представителей 20
44
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
монастырей. обладает всей правительственной властью в автономном государстве»; ст. 5 — «Устанавливается самостоятельное святогорское подданство. Им пользуются: 1) монахи, законно записанные в монастырях, 2) послушники, также записанные законно. Все вышеуказанные лица сохраняют святогорское подданство и пользуются им, поскольку пребывают во Св. Горе. При отъезде из неё они возвращаются в подданство, коим они обладали до своего прибытия во Св. Гору. Временно или по служебным обязанностям вновь выезжающие приобретают святогорское подданство по своему возвращению во св. обитель...»; ст.6 — «Постоянное пребывание во Св. Горе разрешается только лицам святогорского подданства»...
Эти любопытные постановления о «святогорском подданстве» не содержатся прямо в Лондонском постановлении, которое, как и все подобные международные акты, игнорируют вопрос о подданстве святогорских монахов и являются как бы «комментарием» Св. Кинота на Лондонское постановление об «интернационализации» Св. Горы. Как бы то ни было, если только основываться на жизненных фактах, и в этот переходный период русские монахи Афона на самом деле продолжали оставаться русскими подданными.
Вот эти факты: 1) Русское Консульство в Салониках продолжало выдавать русским монахам до 1917 года паспорта на поездки по Греции и за границу; 2) многочисленные русские послушники и рясофорные монахи были мобилизованы рус. правительством на войну 1914-1918 гг.; 3) когда в 1913 г. среди русских афонских монахов возникли беспорядки на религиозной почве (движение, известное под именем «имябожества»), около 800 русских монахов были насильственно удалены в Россию по решению Рус. Посольства в целях восстановления спокойствия и сохранения русской обителей от развала. При удалении этих монахов была применена вооруженная сила отряда Русской армии. Всё это было бы немыслимо, если бы русские монахи не были русскими подданными.
Период власти Греции (с 1920 года)
Вопрос о международном положении Афона был разрешен после Первой мировой войны без участия России. Воспользовавшись временною слабостью и отсутствием Советского Союза, Западные державы отдали его Греции, но, дабы не вступать в явное противоречие с постановлением Лондонской конференции 1913 г., они не вынесли открытого решения о передаче его Греции, а косвенно признали за ней верховные права на Афон в ст. 13 Севрского договора от 10 авг. 1920 г., следующего содержания: «Греция обязуется признать и сохранять
45
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
традиционные права и свободы, коими пользуются негреческие общины Афона согласно с предложениями ст. 62 Берлинского договора от 13 мая 1878 г.».
Хотя эта статья и не говорит прямо о принадлежности Афона Греции, но поскольку она возлагает на неё обязательства по отношению к живущим на нём национальным меньшинствам, логически вытекает, что составители Севрского договора признают за ней верховные права по отношению к Афону. Что касается вопроса о подданстве, то на него опять-таки нет определённого ответа в новом договоре. Можно утверждать, что поскольку по нему Греция взяла на себя обязательство признавать и сохранять все традиционные права негреческих монахов, а к числу этих прав относится и сохранение своего первоначального подданства русскими монахами (как фактически было в турецкую эпоху), то и при греческом режиме русские монахи должны иметь право сохранять своё подданство.
Такова точка зрения монастыря Св. Пантелеимона, выраженная им в письме в Св. Кинот за № 204 от 18 июля 1928 года. Но не такова точка зрения греков: признание за Грецией верховных прав над Афоном они поняли как обязательство всех негреческих монахов Афона признать греческое подданство, тем более, что по их представлению и в турецкое время все монахи Афона были местными, т. е. турецкими подданными.
Новое положение вещей, создавшееся в силу Севрского договора 1920 г., греки поспешили закрепить в желательном для них смысле рядом законодательных актов и распоряжений. Прежде всего, взамен Общего Канонизма 1912 г. и не введённого в жизнь Основного Канонизма 1918 г., греческие монастыри приняли на собрании 10 мая 1924 г. новый Канонизм (точнее, Уставная грамота), утвержденный в 1925 г. Вселенским Патриархом и ратифицированный греческим правительством особым Законодательным декретом от 10 сент. 1926 г. Этот Канонизм имеет сейчас в Греции силу государственного закона.
Ст. 6 этого Канонизма так постановляет по вопросу о подданстве: «Все живущие во Св. Горе монахи, какой бы национальности они ни были, считаются приобретшими греческое подданство». Вслед за тем в Конституцию Греции в 1927 г. были помещены ст. 109-112, подтверждающие права Греции на Афон и греческое подданство его монахов. «Полуостров Афонский... составляющий область Св. Горы, является согласно с его древним особым строем самоуправляющейся частью Греческого государства, верховные права коего над ним остаются неприкосновенными. Все монашествующие в нем приобретают греческое подданство, одновременно с принятием их в число послушников или монахов без всякой другой формальности». Эти статьи Конституции сохранились в силе и поныне,
46
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
несмотря на замену Конституции (1927 г.) в 1937 г. Конституцией 1911 г. (включены в неё). Наконец, идя ещё далее, и в прямом противоречии со ст. 109 Конституции, согласно с коей приобретение греческого подданства для монашествующих на Афоне происходит без всяких формальностей (как автоматическое следствие принятия их в братства монастырей), греч. Министерство иностранных дел (в административном ведении которого находится Афон) своим распоряжением от сентября 1939 г. постановило, что всякий иностранец, желающий стать монахом на Афоне, должен дать предварительную подписку, что он признаёт Канонизм 1924-1926 гг. и, в частности, пункт о греческом подданстве.
Борьба Пантелеимоновского монастыря против Канонизма 1924-26 гг. и греческого подданства
Русский монастырь Св. Пантелеимона, представители коего участвовали на Собрании 10 мая 1924 г., голосовал там против Канонизма и отказался его подписать. С тех пор Пантелеимоновский монастырь вел долгую и упорную борьбу против него.
Главная причина непринятия им нового Канонизма — это ст. 6 о греческом подданстве. Когда в 1926 г. Канонизм был утвержден правительством и статья о греческом подданстве подтверждена Конституцией, натиск греческих властей, как духовных, так и светских, на монастырь стал особенно сильным. Монастырю много раз ставились ультиматумы о немедленном подписании Канонизма, делались угрозы о высылке монахов с Афона и т. д. Но монастырь, опираясь на единодушное нежелание всей братии принять греческое подданство, отвергал эти требования. Нужно заметить, что и греческое правительство, опасаясь создания шума по афонскому вопросу в связи с международными обязательствами Греции по ст. 13 Севрского договора и неполной бесспорностью прав Греции на Афон, не приводило своих угроз в исполнение и избегало применение против монастыря явного насилия. Особого напряжения борьба достигла в 1928 г., когда при заполнении бланков народной переписи, происходившей тогда в Греции, Пантелеимо-новский монастырь в рубрике о подданстве написал для своих монахов «подданный Русского государства». Кинот в своих письмах от 13 мая (№ 180) и 5 августа (№ 326) 1928 г. потребовал от монастыря немедленного признания греческого подданства и подписания Канонизма 1924-26 гг.
То же самое под угрозой репрессий потребовал и губернатор Афона в своем письме за № 197 от 25/08/1928 г. На эти требования монастырь ответил
47
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
решительным и мотивированным отказом (письмо за № 204/18/07/1928 и за №. /1928 г.). Ответа на последнее письмо не последовало, и вопрос на время заглох.
В 1931 г. он возобновился с новой силой.
На этот раз греческое правительство, не желая открыто выступать на сцену, выдвинуло против нас требования, помимо Кинота и Вселенского Патриарха, который в своем письме в Пантелеим. монастырь за № 1847 от 17 августа 1931 г., пересланном через Св. Кинот, потребовал от него безоговорочного признания и подписи Канонизма «как одобренного Церковью», так и признания греческого подданства. Последнее требование, как имеющее чисто политический характер, было особенно неуместно со стороны Вселенского Патриарха. Положение создалось очень серьезное, но всё же Пантел. монастырь не пошёл на подпись Канонизма!
Относительно подданства он ответил Вс. Патриарху, что не может понять, как возник вопрос о письменном признании его со стороны монастыря, раз в силу Конституции Греции это подданство даётся без всяких формальностей, в силу простого факта проживания на Афоне в качестве монаха. Вопрос о подписи Канонизма монастырь в своем ответе обошел, указав только на права монастыря, вытекающие из ст. 13 Севрского договора (письмо Вс. Патриарху за №... от . сент. 1931 г.) На это осторожное и несколько уклончивое письмо ответа не последовало. Вопрос опять возобновился в 1940 г., по смерти игумена монастыря архимандрита Мисаила.
На этот раз греческие власти (т. е. Кинот, Патриарх, Правительство) официально заявили, что не утвердят избранного братией нового игумена архимандрита Иустина, если монастырь предварительно не признает безоговорочно и не подпишет Канонизма.
Учитывая всю серьезность положения в обстановке террористической фашистской диктатуры [Джона] Метакса, монастырь решил пойти на некоторые уступки в целях утверждения нового игумена, но так, чтобы избежать всё же самой подписи Канонизма.
В своем письме в Св. Кинот за № 24 от 10 марта 1940 г. монастырь писал, что голосовал в свое время против Канонизма как несогласный с его содержанием. Так поступать он имел право (ибо голосования свободны), и никто не может от него требовать, чтобы он теперь переменил свое мнение, подписавшись под Ка-нонизмом на протоколе заседания 10 мая 1924 г. (ибо отказ в подписи имел характер голосования против). Но сейчас, когда Канонизм утвержден правительством
48
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
и Патриархией, нельзя оспаривать, что он имеет характер закона, обязательного для всех, и монастырь будет его исполнять и с ним сообразовываться.
После этого вынужденного обстоятельствами полупризнания Канонизма как фактически существующего порядка, которому нельзя не подчиняться, правительство Метакса предписало Киноту удовлетвориться им и утвердить нового игумена. Так же поступил и Вселенский Патриарх.
Выводы
Подводя итоги вышесказанному, мы можем сделать следующие краткие выводы:
1) Древнее византийское и турецкое законодательство не знало вопроса о подданстве афонских монахов. Не существует никаких древних актов, в силу коих монахи-иностранцы были бы обязаны отказаться от своего подданства и принимать подданство византийское или турецкое.
2) С точки зрения новейших турецких законов (Канонизм 1877 г., Общий канонизм 1912 г.) все афонские монахи являлись турецкими подданными. В переходный период (1912-1920), когда предлагалось превратить Афон в нейтральную автономную область (решение Лондонской конференции от 11 авг. 1913 г.) афонский Кинот выработал закон об установлении особого святогорского подданства (основной Канонизм 1918 г.). После присоединения Афона к Греции (1920) греческие законы устанавливают греческое подданство для всех монахов Афона независимо от национальности (Канонизм 1924-26 гг., Конституция 1927 г.) Ни один из вышеуказанных законодательных актов, как турецкий, так и греческого периода, не был признан или подписан Рус. Пант. монастырем. Только в 1940 г., в особо трудных обстоятельствах Пантелеимоновский монастырь вынужден был признать создавшееся на Афоне положение, не подписав, однако, самого Канонизма.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги