…Темница оказалась довольно вместительной, можно даже сказать — комфортабельной. Деревянный сруб, вкопанный глубоко в землю, лишь немного возвышался над поверхностью, ровно настолько, чтобы прорезать в верхних венцах небольшое дверное отверстие. Соломенная крыша нависала почти над самой землей, так что, когда я, низко склонившись, протискивалась внутрь, сухие травинки касались моих волос и запутывались в них.
Тяжелая дверь отрезала нас от звуков крепости, оставляя в почти полной темноте. Лишь слабый свет лучины откуда-то снизу давал некоторое подобие света. В нос ударил запах немытых тел и отхожего места.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — проворчала я, почти наощупь спускаясь вниз по каменным ступеням.
Мартин галантно придержал меня за руку, не давая упасть.
На глиняном полу сидели семеро бродяг разной степени оборванности. Они расположились полукругом у тускло тлевшего огонька, и, кажется, вполне приятно проводили время. Один бродяга даже держал в руках домру, а второй лениво ковырял ножом нижний венец сруба. Судя по количеству щепы, возвышавшейся кучей поодаль, парень не копал ход наружу, а просто запасался лучинами впрок.
— Вечер добрый, — поздоровался мой спутник, выходя в круг света.
Бродяги молчали, но один, сидевший в стороне, вытянул шею и удивленно протянул:
— Мартин?!
Фей пригляделся:
— Привет, Хромой!
Опознавший моего товарища оборванец устремился навстречу Мартину, и они радостно обнялись. Хромой не был хром, напротив, отличался скоростью движений и излишней суетливостью. Глаза его при разговоре бегали, пальцы непрестанно шевелились, и мне против воли хотелось проверить сохранность своего отсутствующего кошеля. Такой удалец способен подметки на ходу срезать, не то, что мошну присвоить.
— Какими ветрами здесь? — донеслись до меня обрывки вопросов оборванца. — Ты ж клялся, что Мир Преданий тебе неинтересен?
— Появились делишки. Приходится суетиться. Вон, даже провожатую нанял из местных, — Мартин небрежно кивнул в мою сторону. — Она город увидела и удивилась. Говорит, что ничего подобного прежде здесь не было. Решили завернуть, чтобы все разузнать.
— Не было города, — согласился Хромой. — Месяц назад появился, прямо вместе с жителями. У здешних спросишь — они клянутся, что город всегда тут стоял. Но я-то знаю, что это не так, сам в окрестностях второе лето промышляю!
— Так в магии все дело, — вступил в разговор седой мужчина вполне благообразного вида. — Мне знающие люди рассказали, что это княгиня выбрала им с князем место для дома, после кинула оземь волшебное мыло, и из него появился город с озером, и лодки, и люди…
— Да врешь, не бывает так! — скептически фыркнул Хромой.
Я задумчиво покачала головой, вспомнив волшебный лес, образованный гребнем Марьюшки. А если лес возможен, то почему бы не стать и городу?
— А ты-то как сюда попал? — меж тем поддерживал светскую беседу Мартин.
— Да, захотел посмотреть, насколько толстые кошельки у здешних жителей. Кто же знал, что князь с княгиней чужаков сюда не пускают?
Я перестала вслушиваться в разговор. Судьба Хромого меня интересовала мало. Тем более, что бродяга с домрой, чье выступление мы прервали своим появлением, снова решил помузицировать. Удобнее перехватив полукруглый корпус инструмента, он быстро-быстро побежал пальцами по струнам, и переливчатая чарующая музыка заполнила поруб.
За лесами, долами, за реками, в тридалеком случилось то царствии.
Грозный царь раз отправился странствовать, посмотреть свой удел и угодия…
Голос у сказителя был негромкий и очень приятный. Я как завороженная вслушивалась в неспешно льющуюся историю, сначала просто наслаждаясь напевностью, потом увлекшись повествованием, а затем внимая каждому слову с жадным практическим интересом.
Раз случилась беда с царем-батюшкой — резвый конь его вдруг заупрямился,
Поскакал-полетел прочь испуганный, провалился в трясину заросшую.
Закручинился царь, запечалился, угодивши в зыбун аж до пояса.
Видно гибель пришла понапрасная, В топях вряд ли дождешься спасения…
— Какое прекрасное обручье, — вдруг вторгся в мой увлеченный историей мозг незнакомый голос. — Серебряное?
— А? — я нехотя отвлеклась от сказителя с домрой. Невыразительного вида мужичок держал мою руку и внимательно рассматривал блокирующий магию браслет на запястье.
Долго ль, коротко ль, слышит вдруг голос он: «Али помощь моя тебе надобна?».
Видит юношу тонкого, бледного, что стоит на веретье задумчиво…
— Серебряное? — настойчиво повторил свой вопрос мужичок.
— Ага, — рассеянно согласилась я.
— Наверное, оно тебе очень дорого?
Я поморщилась:
— И хотелось бы избавиться, да снять не могу.
— А если я сниму, отдашь его мне? — хитро прищурился собеседник.
Я пожала плечами. Мне не жалко. Только ведь вряд ли он снимет.
«Помогу я тебе, — молвил юноша, — но за это клянись, что мне даруешь
Не каменья, не злато, не серебро. То, чего в своем доме не знаешь сам».
Мужичок расценил мой жест как согласие. Откуда-то из складок одежды он достал тонкую шпильку и, придвинув лучину поближе к моей руке, склонился над работой.
Воротился домой царь из странствия, а в палатах его белокаменных
Уж встречает супруга любимая, на руках младенца тетешкает…
Охватила тоска царя-батюшку. Про наследника ведать не ведал он.
Понял он, чем придется оплачивать жизнь свою чужаку перехожему…
«Щелк», — сухо сказал браслет и упал с моего запястья. Мужичок подхватил серебряное обручье и вместе со шпилькой втянул куда-то в недра своей одежды.
Я даже не обратила на это внимание, замерев, будто пораженная громом. Домра сыпала причудливыми переливами, а я потрясенно смотрела в пространство.
— Ух ты, — с уважением меж тем протянул Мартин, который, оказывается, наблюдал за нами со стороны. — Ловко ты. Что ж ты тогда здесь сидишь, если даже замок на двери поруба для тебя не преграда?
Мужичок пожал плечами:
— А зачем нам наружу? Здесь тепло, сухо, даже кормят. Люди, опять же, интересные…
Домра смолкла, и я, наконец, вышла из легкого транса.
— Откуда эта история? — потрясенно спросила я у сказителя.
— Не знаю, — пожал плечами музыкант. — Я слыхал ее в Тридесятом царстве…
— Я так и подумала…
Договорить мы не успели. Наверху скрипнули несмазанные дверные петли, и незнакомый мужской голос приказал:
— Крылатый и девица, выходите! Вас желают видеть светлые князь и княгиня!
Наскоро попрощавшись с бродягами, мы в сопровождении дружинников направились в княжеские палаты. По дороге я с подозрением принюхивалась к себе, понимая, что ароматы поруба следуют за нами по пятам. Впрочем, рассудив, что теперь это не мои проблемы, а неприятности князя с княгиней, я махнула на запах рукой.
В высоком сводчатом зале, куда нас привели, было многолюдно и шумно. На приземистых скамеечках вдоль стен теснились богато одетые бояре и прочая свита, а князь и княгиня восседали посреди помещения на массивных резных креслах. Я не успела толком рассмотреть убранство комнаты, поскольку нас довольно невежливо втолкнули внутрь и заставили низко склониться. Пришлось даже скосить глаза, дабы рассмотреть что-то еще кроме сафьяновых сапог, расшитых каменьями.
— Кто вы и зачем пришли в наш город? — строго спросил князь.
Не успели мы с Мартином открыть рот, чтобы ответить, как светлая княгиня вдруг по-девчоночьи ахнула:
— Яга Ягинична?!
Отпихнув локтем упиравшуюся мне в бок пику, я распрямилась, пытаясь увидеть княгиню. Лицо ее было удивительно знакомым.
— Марьюшка?! — ахнула я.
Княгиня вскочила со своего места и в нарушение всех правил кинулась ко мне. Ну конечно, как же я сразу не догадалась, когда услышала легенду о возникновении города! Сначала гребень, затем мыло… Кто как не Марьюшка у нас богат такими мощными артефактами?
Взяв меня за руки, княгиня счастливо рассмеялась:
— Яга Ягинична, как же я рада вас видеть!
Она обернулась к князю и произнесла:
— Супруг мой возлюбленный, это она, Яга Ягинична, дала мне то зеркало волшебное, при помощи которого я тебя отыскала!
Князь тоже поднялся со своего места, неторопливо спускаясь к нам. Это был русоволосый богатырь с голубыми глазами, волевым подбородком и широкими плечами. Я с любопытством уставилась на статного красавца в драгоценных одеждах:
— А это, видно, тот сокол залетный, за которым ты за тридевять земель отправилась? — оценивающе протянула я. — Хоро-ош!
Князь и княгиня на мои дерзкие слова даже не обиделись. Марьюшка радостно рассмеялась:
— Он это, возлюбленный мой единственный! Отыскала я его благодаря вашему дару. Злая колдунья не хотела дать нам увидеться, но уж очень ей волшебное зеркало понравилось. В обмен на него разрешила она нам свидеться один раз, но наслала на моего возлюбленного сонные чары. Плакала я, целовала глаза его ясные, и он от слез моих пробудился, вспомнил все, за руки меня взял… Так и покинули мы с ним колдунью, оставили ее одну с вашим зеркалом…
— Видимо, теперь она прорабатывает свои психологические проблемы с духом волшебным, — проворчала я себе под нос.
Князь не расслышал или не понял моей реплики. Он широко мне улыбнулся:
— Как нам отблагодарить вас за все, что вы сделали?
— Знаете… — я подозрительно принюхалась к своей одежде, — если позволите в бане попариться и вещи переодеть, это будет отличная благодарность!
Мартин протестующее фыркнул, давая мне понять, что думает о моих просьбах. Но князь уже распоряжался:
— Отведите наших гостей в лучшие покои и дайте им все, что попросят!
…К вечеру в нашу честь даже организовали пир. Мы сидели за богато накрытым столом на местах почетных гостей, поднимали чаши в свою честь, и угощались вкусными яствами.
Исподтишка я все разглядывала князя, пытаясь понять его истинные чувства. Он вел себя идеально, смотрел на Марьюшку с любовью, окружал ее заботой и лаской, но внутренний скептик во мне все не желал униматься.
— Ты в нем сейчас дыру прожжешь, — пробурчал Мартин, запивая пенным квасом запеченную свиную голень. — Что ты так на него пялишься?
— Понятия не имею, — неохотно призналась я. — И хотелось бы за них порадоваться, да вот не верю я в большую и чистую любовь с его стороны. Ведь это так удобно — сделать виноватой колдунью, спихнуть всю вину на ее магию, а самому остаться в этой истории исключительно положительным персонажем!
— Брось занудствовать, — фыркнул фей. — А вдруг у них и правда любовь, ради которой они смогли побороть злые чары?
Я в сердцах отодвинула тарелку с одиноким соленым груздем на ней и скептически посмотрела на Мартина:
— Ты и впрямь такой непробиваемый романтик, или притворяешься, чтобы меня позлить?!
Фей сыто откинулся на спинку скамьи и насмешливо пожал плечами. Настроение у него было вполне хмельное, поэтому разговоры «за жизнь» он поддерживал охотно:
— Знаешь, без чего не бывает любви? — многозначительно спросил он и, выдержав драматическую паузу, вздел к потолку указательный палец и важно резюмировал, — без доверия! Они хотят друг другу доверять. Молодцы, так и нужно! Это их дело. А ты свое мнение можешь оставить при себе! Пригодится, когда будешь в своих отношениях с пижончиком разбираться!
— Не пригодится, нечего там разбираться. Сандер меня однажды спрашивал, могла бы я за ним на край света пойти. Я ему не ответила, — кисло призналась я.
Мартин торжествующе кивнул в сторону князя и княгини:
— Вот поэтому они сейчас вместе, а вы — порознь!
Аппетит пропал окончательно. Я мрачно положила на стол деревянную ложку, дожидаясь окончания пира.
…На следующий день князь и княгиня проводили нас к лодке, щедро одарив на прощание.
— Чужаков мы в Светлояр не пускаем, — произнес князь, пожимая мне руки, — но вы для нас не чужие. Приходите в любое время. Вам в нашем городе всегда будут рады.
А Марьюшка, крепко обнявшись на прощание, сунула мне в ладонь алую шелковую ленту.
— Вот, — произнесла она шепотом. — Это последний дар моей матушки. Мне он уж теперь без надобности, а тебе, Яга, может и пригодиться. Спасибо за все!
— И тебе спасибо, — от чистого сердца произнесла я, догадываясь, какой щедрый подарок только что получила. — Рада, что ты нашла свою любовь, и, надеюсь, она тебя не разочарует. Будь счастлива!
…Мы тепло распрощались, а после погрузились в лодку. Подозрительно косящийся в нашу сторону Василько расправил парус и повез нас к дальнему берегу озера…