Академия Чародеев. Сердце правящего дракона

Глава 8

От удара в ушах звенело, голова плыла, перед глазами всё размылось. Я не могла сосредоточиться на окружающем мире, судорожно прислушиваясь к себе и пытаясь понять, с чем связана ледяная пустота, сковавшая вены. Что он сделал?! Что вызвало такую реакцию? Ответ крутился где-то совсем рядом, мне не хватало всего чуть-чуть, чтобы коснуться его и осознать…

Руки. Не знаю, кому они принадлежали и откуда появились, я просто ощутила грубую хватку на плече, рывок вверх, а затем… руки! Десятки чужих рук, напавшие с разных сторон, взявшиеся сжимать, поглаживать, ласкать…

Меня бросило в дрожь.

– Прекратите, – потребовала невнятно, дёргаясь.

Громыхнувший пьяный смех, довольные неразборчивые слова и пальцы, взявшиеся щипать и растягивать одежду… О, Великая Завеса…

Я рванулась в сторону, вырываясь из одних рук и попадая в другие. Они были со всех сторон, куда ни подайся. Сквозь пелену перед глазами я видела тела, фигуры, силуэты, обступившие, предвкушающие, не согласные отпускать свою жертву…

Живот скрутило спазмом, к горлу подступила тошнота, меня колотило от ужаса.

С трудом вскинув руку, призвала мигаю и… холод! Ледяной холод внутри скрутил мышцы, заставляя тихо охнуть и согнуться от боли… Насильникам были безразличны мои страдания, они, засмеявшись вновь, с треском порвали верх моего платья.

– Хватит!

Страх парализовал, осознание, что император перекрыл мне магию, фактически убивало. Как чародей я была способна на многое, но как простая девушка в окружении десятков похотливых мужиков…

Мои руки перехватили, пресекая попытку поймать края ткани и прикрыть грудь, развели в стороны и крепко сжали. Грубые шершавые ладони заскользили по коже, сильные пальцы взялись грубо тискать, сжимать, щипать и потягивать всё, до чего могли добраться…

– Отпустите меня! – слёзы ручьями текли по щекам, меня трясло от ужаса, отвращения и рыданий.

Руки сменились губами. Поцелуи, мерзкие облизывания, укусы… в грудь, шею, руки, лицо, губы… Я укусила кого-то, за что тут же получила хлёсткую обжигающую пощёчину, но не успокоилась и смогла кого-то пнуть… удар кулаком в живот вышиб воздух и желание злить пьяных насильников.

Это было похоже на кошмарный сон. Я видела лишь чёрные размазанные силуэты, мужчины закрывали собой свет свечей, чувствовала десятки рук и губ, слышала смех, похабные выкрики, комментарии о моём теле и лице, споры о том, кто будет первым…

Завеса, пожалуйста, если ты меня слышишь – прекрати всё это!

Хохот, треск ткани, руки на животе и ниже…

И Завеса услышала!

Рёв пламени! Дикий, оглушительный, разъярённый – и огонь взметнулся стеной вокруг меня, ослепив и безжалостно убив тех, кто жаждал полакомиться молодым женским телом!

Крики, грохот и хруст дерева под натиском огня, который решил не жалеть и не щадить никого.

Я не увидела, что случилось с тёмной грязной таверной и её посетителями – меня утянуло вниз, пронесло сквозь согревающее, но не способное успокоить тепло и уронило… в руки!

Я закричала! Забилась, не осознавая себя, задёргалась, продолжая кричать и ничего не разбирая из-за брызжущих слёз, не услышала ни растерянного «Ари», ни болезненного «моё небо» и смогла начать хотя бы просто дышать, едва руки исчезли, я оказалась на чём-то мягком и пахнущем свежестью и отползла так далеко, как только могла, сжавшись в углу.

Мне было плохо, страшно, тошно, мерзко… Продолжая реветь и трястись, кое-как прикрылась тем, что осталось от платья. Руки, пальцы, губы, языки продолжали чувствоваться на коже, в ушах гремел хохот и пьяные слова… Я не могла поверить, что вырвалась из того кошмара. Я просто не могла этого осознать…

– Ари, – полный глухой боли и дрожащего отчаяния стон.

Всхлипнув, судорожно вдохнула, утёрла лицо руками, подняла тяжёлую шатающуюся голову и наконец смогла разглядеть место в котором оказалась.

Светлая, так разительно отличающаяся от таверны просторная спальня с коврами, картинами, зелёными цветами, светлой мебелью и большой кроватью, на которой, забившись в угол помещения, сжималась дрожащая я.

У постели стоял Нэрен.

Я никогда не видела его таким… Белым от страха, напряжённым до невозможности, с искрящимися глазами, в которых смешалось столько эмоций – боль, отчаяние, растерянность, непонимание, тревога, желание помочь… и одновременно с ними жажда убивать, горячая ярость, ненависть, решимость наказать всех, кто был причастен к случившемуся со мной.

Но он держался, и уходить, оставляя меня одну, не желал.

– Девочка моя, – глухой стон, несмело протянутые руки, даже не сделанная попытка приблизиться и умоляющее, – иди ко мне…

Затрясла головой, сильнее вжимаясь в стены. И понимаю, что это Нэрен, что он не причинит мне вреда, скорее руки себе оторвёт, но всё равно не смогла… Не сейчас, не после всего, не когда кожа сохранила мерзкие ощущения чужих грубых касаний.

Дракон тут же убрал руки, не желая заставлять и вновь ввергать в то состояние неконтролируемой паники, беспомощно провёл ладонью по волосам… его пальцы заметно дрожали, окаменевшее от напряжения тело подрагивало, в глазах было столько желания помочь и непонимания, что и как сделать.

– Кели, – прохрипела я, продолжая трястись, – она с императором, нужно вытащить её, пока не поздно!

Карам дарт аль-Хаенг мигом стал серьёзным, сосредоточенно кивнул и спросил:

– Ты можешь?

Слёзы вновь хлынули по щекам.

– Он что-то сделал… я не чувствую магию.

На мужском лице дёрнулись желваки, в глазах полыхнула ярость.

– Иди сюда, – приказал Нэрен так, что я не смогла сопротивляться.

Шатаясь и дрожа, на коленях переползла по кровати, придерживая платье у груди. Взгляд дракона теперь пылал диким гневом, направленным не на меня, но именно мне он мягко успокаивающе сказал:

– Я не буду касаться, даю слово.

Кивнула, всхлипнула и осталась сидеть на коленях, следя за тем, как мужчина медленно-медленно размещает раскрытые ладони на расстоянии от моих висков. Он не делал ни одного резкого движения, не желая пугать, а меня снова скрутило паникой. Вдруг мы не успеем? Вдруг император уже сделал что-то с Кели?

Минуту спустя Нэрен выдохнул облегчённое:

– Временный блокиратор, сейчас сниму. Приготовься, будет… неприятно.

Кивнула, меньше всего сейчас думая о себе, и увидела, как у дракона сжались зубы, а затем – тепло. Что-то неприятное, даже болезненное действительно попыталось всколыхнуться, но так и не сумело, сразу сменившись волной приятного успокаивающего тепла.

Не тратя времени, я дёрнулась к печатям на левой руке, активировала связующую, тут же трансформировала её в портальную, бросила зов Кеалим и с силой вытащила бытовичку к нам, едва она ответила.

Гул портальной печати был не самым хорошим признаком – кто-то попытался вмешаться в структуру перехода и преломить вектор перемещения, но не успел.

Тусклая голубая вспышка, и Кели свалилась на постель рядом со мной, заставляя спружинить на матрасе и подпрыгнуть. Магичка тут же резко села, широко распахнутыми глазами посмотрела на мрачного Нэрена, увидела меня…

А я видела только чёрные рваные молнии на коже, поднимающиеся от её груди к шее, и ярко алый след на виске… След, оставшийся после ментального воздействия, и молнии смертельного проклятья…

– Кели…

– Ари…

Выдохнули мы одновременно, широко распахнутыми, полными боли не за себя глазами взирая друг на друга.

У Кели побелело лицо, моё было красным от удара и слёз, нас обеих трясло так, словно мы только что едва сумели избежать смерти. Хотя, так оно и было…

– Проклятье, – прошептала я, указывая на её грудь.

Девушка скривилась и с дрожью призналась:

– Он не смог пробиться через твою ментальную защиту…

Недосказанными остались висеть в воздухе слова: и разозлился. И проклял… И тот след на виске – это император пытался заглянуть в голову Кели, что наверняка было ужасно болезненным.

Мне стало за неё в разы больнее и страшнее, чем было за себя.

И тут:

– Позволь, – ровно попросил Нэрен, протягивая бытовичке раскрытую ладонь.

Кели вздрогнула, испуганно посмотрела на него снизу вверх, но не смогла ни ответить, ни дать руку.

– Кели, это Нэрен, – я мягко тронула подругу за плечо.

Не знаю, мои слова на неё подействовали или решительный вид дракона, но через пару мгновений подрагивающие пальчики несмело легко в тут же осторожно сжавшую ладонь мужчины.

Он присел перед ней на одно колено, протянул вторую ладонь, разместив перед грудью, но не касаясь её, прикрыл глаза. А я только сейчас заметила, что на Карам дарт аль-Хаенге была белоснежная военная форма с золотыми знаками отличия над сердцем, на поясе висел длинный тонкий меч в ножнах, как тот, каким он сражал монстров в Этлейке, длинные белые волосы были убраны в низкий хвост на затылке.

– Нэрен, – позвала тише шелеста листвы, и хоть не хотела отвлекать, всё равно не смогла смолчать, – как ты… почему ты вытащил меня?

Скрежет зубов, затанцевавшие на щеках желваки. Он не открыл глаз, но всё равно с прорывающимся порыкиванием в спокойном голосе сказал:

– Почувствовал твою боль.

Нэрен больше ничего не сказал, я не смогла спросить, а Кели и вовсе не считала нужным влезать.

В молчании мы с подругой проследили за тем, как из кончиков длинных пальцев по руке мужчины растеклось золотое сияние. Тусклое вначале, оно пульсацией наращивало мощь и становилось ярче и интенсивнее. Одновременно с этим края чёрных молний на коже бытового мага задрожали и медленно поползли вниз, под ткань, скрываясь там, где находился эпицентр проклятья – в сердце.

Кеалим задышала тяжелее и глубже, сгорбилась и коротко благодарно улыбнулась, когда я оказалась рядом и придержала, позволяя ей опереться на себя.

– Ари, – взгляд подруги опустился на порванные края моего платья, лицо исказилось болью.

– Не надо, – пресекла я все попытки продолжить.

Не хотела, чтобы Нэрен отвлекался.

Через минуту проклятье было уничтожено. Мужчина с хрустом сжал руку, гася сияние, поднялся, очень странно посмотрел на Кели и… не стал говорить того, что рвалось у него с языка. Вместо этого произнёс:

– Вы будете жить.

– Спасибо, – прохрипела обессилевшая девушка, с трудом отодвигаясь от меня и принимая шатающееся сидячее положение.

А Нэрен повернулся ко мне…

Столько эмоций мигом зажглось в его глазах, столько печали и сожаления отразилось на лице. Медленно-медленно, не делая резких движений, он чуть приподнял руки, словно говоря – вот он я, весь, открытый и искренний, перед тобой, я не желаю зла. Я – твой.

– Позволь мне помочь, моё небо, – не попросил – взмолился, с болью ожидая моего испуганного отказа и со злостью не на меня понимая, что после пережитого мне крайне сложно, больно и страшно.

От мысли о его руках мне тут же с накатившей тошнотой вспомнились другие – чужие, грубые, грязные, злые… И даже знание и понимание того, что Нэрен не такой, что он не навредит и не сделает ничего плохого, не смогли облегчить накатывающей в очередной раз панической истерики.

Глотая слёзы, я протянула свою слабую дрожащую ладонь. Мой дракон, почти не дыша, медленно поднял свою навстречу, но касаться не стал, позволил мне самой, помедлив, накрыть подушечками пальцев его горячую кожу.

Он не торопил, не заставлял, не принуждал… и не осуждал за то, что едва не случилось. Я так боялась, что он отвернётся, оставит меня, сочтёт испачканной и испорченной… Но Нэрен был здесь, рядом, и уходить не собирался.

– Как ты почувствовал мою… боль? – прошептала тихо-тихо, медленно накрывая его ладонь своей.

Он помедлил, без дыхания отслеживая каждое моё движение, и негромко ответил:

– Внезапно, вспышкой. Сначала боль, а затем эмоции накатили волной. Дикий страх, отчаяние, – его голос сорвался, горло перехватило, дракон мелко затрясся, рыкнул и вот так, с рычанием в каждом звуке, сказал: – Он сдохнет, моё небо. За всё, что сделал…

Он хотел сказать что-то ещё, у него на уме и языке было очень много слов, но Нэрен оборвал сам себя и замолчал.

А я сглотнула, переплела наши пальцы…

Приближающийся гул огня заставил вздрогнуть меня, но не его.

В шаге за спиной Нэрена прямо посреди спальни вспыхнуло и тут же опало яркое пламя, на белом пушистом ковре появилась массивная фигура разъярённого адмирала Манфреда в чёрной военной форме, и вот он, не замечая нас с Кели, прорычал спине друга:

– Ты что творишь, Нэр?!

Аль-Хаенг не отреагировал, не отводя взгляда от наших переплетённых пальцев.

– Так, – Рдаен нахмурился, заметив Кели, перевёл взгляд на меня и протянул куда напряжённее, – та-а-ак…

В следующую секунду посреди комнаты выросла стена непроницаемого и абсолютно бесшумного чёрно-золотого переливающегося пламени.

– Что происходит? – потребовал дракон из-за неё.

Но ответа не дождался.

Гул энергии, рёв пламени, и рядом с адмиралом появился кто-то ещё, кого мы не видели, кто не видел нас и кто, рвано выдохнув, встревоженным срывающимся голосом доложил:

– Раделийская флотилия сменила направление! Империя наступает… на нас, айман аль-Хаенг.

Я побелела, Кели подавила вскрик ладошкой, Рдаен мрачно выругался, а Нэрена, кажется, продолжали волновать лишь наши руки. Он смотрел на наши пальцы, не реагируя на страшные вести, и всё, что сказал, было лишь тихим:

– Ты позволишь, моё сердце?

Несмело кивнула.

– Нэрен! – зарычал адмирал из-за стены пламени.

И остался проигнорирован, потому что правящий дракон медленно отпустил мою руку, а свою протянул к моему лицу, чтобы бережно коснуться пылающей кожи и с лёгким золотистым сиянием разогнать по телу успокаивающею прохладу.

Боль ушла, жжение от пощёчины стихло, даже далёкий гул в голове от удара прошёл, и мир стал как-то чётче и понятнее, и дышать стало легче.

– Мне нужно идти, Ари, – извиняясь, сказал дракон так, чтобы услышала только я, бережно поглаживая мою щеку, – я вернусь и отвечу на все твои вопросы.

Мне было наплевать на вопросы, об одном просила:

– Береги себя…

Мужчина улыбнулся, видя мой дикий страх в глазах и на бледном лице, наклонился, поцеловал сладко-сладко и прошептал:

– От сердца не убежишь.

Совсем не поняла, что это означает, но Нэрен, коротко поцеловав ещё раз, повторил:

– Я вернусь и мы обо всём поговорим, моё небо.

Отпускать его было невыносимо сложно. Мне казалось, что вместе с ним уходит часть моего сердце, без которой нельзя было прожить.

Но вот огненная стена поглотила уверенную, прямую, несокрушимую фигуру правителя. Гул пламени, унёсший мужчин портал и стена опала, оставляя нас с Кели одних…

Ненадолго.

Вибрация в руке, требовательное сияние связующей печати и встревоженный рык Эрика:

– Ари, где ты?! – и тут же, не дожидаясь ответа, едва ли не прокричал. – Отец объявил награду за тебя! С этого момента ты и Кеалим враги империи, Аристея!