Александр Лукашенко: политический портрет

Тема исчезнувших политиков — самая трагическая страница президентства Лукашенко. Во всем мире убийства политических противников правящих режимов ассоциируются с самыми одиозными диктатурами. Судьба Юрия Захаренко, Виктора Гончара, Анатолия Красовского, Дмитрия Завадского продолжает будоражить общественность как в Беларуси, так и за рубежом. Озабоченность этой проблемой высказали Комитет ООН по правам человека, Межпарламентский союз, Парламентская Ассамблея Совета Европы, Европарламент, многие правозащитные организации.

«Эскадроны смерти»

Информация о деятельности в Беларуси «эскадронов смерти» впервые попала на страницы независимых СМИ после исчезновения Ю. Захаренко 7 мая 1999 года, хотя отдельные свидетельства их существования появлялись и раньше.

Специальная команда по физическому устранению людей была создана в середине 1990-х годов по инициативе госсекретаря Совета безопасности Виктора Шеймана и министра внутренних дел Юрия Сивакова. Особо секретное подразделение (иногда его называли специальным отрядом быстрого реагирования) было укомплектовано из числа сотрудников милицейского спецназа «Алмаз». Первоначально «эскадрон» задействовался для уничтожения уголовных авторитетов с последующим распространением информации о разборках в криминальной среде. Так пропал «вор в законе» И. Клещ по кличке Щавлик, затем другой «авторитет» — Мамонтенок. Потом настала очередь состоятельных бизнесмене, которые, по мнению милиции, воровали, но взять их с поличным не представлялось возможным. Люди бесследно исчезали; трупы хоронили. Получалась схема «идеального убийства». На каком-то этапе руководителем этого подразделения стал офицер бригады специального назначения внутренних войск Дмитрий Павличенко.

Сначала об этих фактах поведали бежавшие из Беларуси следователи республиканской прокуратуры Д. Петрушкевич и О. Случек.

Бывший министр сельского хозяйства В. Леонов и экс-заместнгедь государственного секретаря Совета безопасности В. Кез рассказали о деятельности «эскадронов смерти» на специально созванной в Москве пресс- конференции в августе 2001 года. Они ссылались на свидетельства снятых с должностей председателя КГБ Владимира Мацкевича и генпрокурора Олега Божелко, которые, по их словам, делились своей информацией в присутствии свидетелей.

Существование такого подразделения подтвердил и бывший управляющий делами президента И. Титенков, утверждавший, что всего этим спецподразделением было совершено не менее 30 убийств.

Бывший начальник минского СИЗО-1 полковник Олег Алкаев, эмигрировавший в Германию и написавший книгу «Расстрельная команда», рассказывает, что трупы убитых закапывали на Северном кладбище рядом с захоронениями казненных по приговору суда преступников.

Одна из жертв этих преступлений, избитый, но оставшийся в живых начальник контрольно-ревизионного управления Министерства культуры А. Грачев опознал Д. Павличенко как участника его похищения.

Косвенно информацию о деятельности этого подразделения подтвердил и сам Лукашенко в известном выступлении в Могилевской области в 2001 году. Приведем еще раз эту знаменательную цитату: «Был случай, когда они неправильно себя повели. Помните вы этих щавликов и прочих. Где они сейчас? Поэтому в стране порядок, и все довольны».

Исчезновение Юрия Захаренко

Чтобы понять обстоятельства гибели генерала, надо представлять политическую ситуацию в стране в то время. Оппозиция не признала итоги ноябрьского референдума 1996 г. и считала, что пятилетний президентский срок Лукашенко заканчивается 20 июля 1999 года. В. Гончар, считавший себя законным председателем Центральной избирательной комиссии, организовал подпольные «президентские выборы». Эта кампания раскачала ситуацию в стране. Вопрос о легитимности Лукашенко и истечении срока его полномочий стал предметом дискуссии в СМИ, в том числе государственных. Режим всерьез опасался даты 20 июля.

После своей отставки с поста министра внутренних дел в 1995 году из-за разногласий с президентом Юрий Захаренко перешел в оппозицию. В стан противников режима люди приходят по-разному: одни — по идейным убеждениям, другие — в результате логики политической борьбы. Генерал пришел в оппозицию, защищая свое человеческое и офицерское достоинство, поскольку Лукашенко вслед за его отставкой обвинил бывшего министра во всех смертных грехах.

Ю. Захаренко был избран в руководящие органы Объединенной гражданской партии. Он активно участвовал в противостоянии между Лукашенко и Верховным Советом накануне ноябрьского референдума 1996 года, организовывал Конгресс в защиту демократии. В силу характера генерал поддерживал наиболее решительные методы борьбы. Он с головой окунулся в кампанию по выборам президента, организованную оппозицией весной 1999 года, ездил по стране, создавал группы по сбору подписей, организовывал очаги сопротивления режиму.

Решающую роль в политическом противоборстве играли силовые структуры, в среде которых Ю. Захаренко был весьма авторитетен. Дело в том, что последней каплей, побудившей Лукашенко отправить министра в отставку, был публичный протест генерала против указа президента, предусматривающего ликвидацию льгот работникам милиции. Это обеспечило ему большую популярность среди сотрудников МВД. Автор лично слышал рассказ Юрия Николаевича, как он ехал в Гомель и на каждом шагу его автомобиль останавливали гаишники, отдавали честь и информировали, какое задание они получили в отношении опального генерала.

Ю. Захаренко завязывал контакты с руководящим составом правоохранительных органов. Он создал Союз офицеров, в который входили не только отставные, но и находящиеся на службе сотрудники силовых структур. Эта организация, по его предположению, должна была сыграть важную роль в решающий день.

Заявления самого экс-министра лишь подливали масло в огонь страха правящей команды: «Я убежден, что правящая верхушка потеряла силовые структуры, и ее контрмеры похожи на агонию. Стоило мне зайти к начальнику Следственного комитета Смоленцеву, чтобы поговорить по поводу незаконного помещения Чигиря в КПЗ, как его снимают с должности. Такие же гонения применяются к другим руководителям, которые не «просигналят» о встрече со мной. Власти пытаются создать вокруг меня некое табуированное поле, чтобы все шарахались. В итоге получается обратная реакция. Теперь, когда против меня возбуждено уголовное дело, работники милиции готовы мне помогать, предоставлять убежище, защищать… Личный состав, мягко говоря, просто не уважает президента и своих прямых начальников-министров».

Таким образом, Ю. Захаренко становился самым опасным для режима человеком в стране в самый критический момент. Кроме того, экс-министр мог бы быть перспективным кандидатом в президенты. Красивый, смелый и решительный генерал, способный на поступок, выступающий с идеен «честности, решительности, порядка», мог бы завоевать симпатии большинства населения.

Позже сам Лукашенко подтвердил, что он опасался действий генерала, и у него существовали серьезные сомнения относительно лояльности силовых структур. После освобождения от должности генерального прокурора О. Божелко и председателя КГБ В. Мацкевича, раскопавших дело об «эскадронах смерти» (об этом речь впереди), президент 28 ноября 2000 года выступил перед руководящим составом Комитета госбезопасности и заявил: «Когда был уволен Юрий Захаренко, и он начал создавать силовую составляющую в оппозиции… Или вам это неизвестно? Или вам неизвестно, что миллионы долларов бросались прежде всего в «Алмаз»?» Здесь слышится очевидный упрек в адрес чекистов, которые смотрели сквозь пальцы на действия Ю. Захаренко, зато слишком рьяно искали его убийц. Но, возможно, здесь можно услышать и попытку оправдания, дескать, Ю. Захаренко сам виноват.

Кстати, после гибели экс-министра много милицейских чиновников было освобождено от своих должностей.

Незадолго до исчезновения генерала его и Г. Карпенко в центре Минска задержали спецназовцы и люди в штатском, посадили в машину и увезли. Только через какое-то время их отпустили.

Юрий Захаренко исчез 7 мая 1999 года. Несколько свидетелей видело, как его схватили и затолкали в машину люди в штатском на улице Могилевской, недалеко от квартиры экс-министра в Минске.

Власти с самого начала повели себя подозрительно. Они отмалчивались, долго не хотели заводить уголовное дело по факту исчезновения генерала и сделали это только в сентябре, после того, как такая же участь постигла В. Гончара и А. Красовского. Хотя речь шла о бывшем министре внутренних дел, человеке, обладавшем конфиденциальной, секретной информацией государственной важности.

Исчезновение В. Гончара и А. Красовского

В 1999 году Виктор Гончар оказался в центре политической жизни страны. Он, может быть, единственный среди оппозиционных политиков, кто пытался разрабатывать какие-то долговременные сценарии, под которые находил материальные и человеческие ресурсы. Способность считать на несколько ходов вперед и работать на конечный результат — важное качество, выгодно отличавшее его от других.

Выступая в роли председателя полуподпольного Центризбиркома, В. Гончар был главным инициатором и вдохновителем кампании президентских выборов в первой половине 1999 года. Именно скрупулезное следование им юридическим процедурам и нормам, насколько это было возможно в сложившихся условиях, демонстрация неколебимой веры в законность проводимой кампании создали эффект подлинных президентских выборов.

Кроме того, В. Гончар отличался неукротимой волей к победе. На этом поприще среди лидеров оппозиции потягаться с ним было трудно. Он не уклонялся от удара и все время шел в лобовую атаку, провоцировал власть на резкие действия. Проявив личное мужество, он провел десятидневную сухую голодовку в тюрьме и всеми своими действиями демонстрировал, что бросает вызов президенту и готов идти до конца.

В. Гончар действовал достаточно технологично. Он ездил в Москву и встречался там с влиятельными российскими политиками, пытался объединить вокруг себя всех противников режима, консолидировать финансовые, интеллектуальные и людские ресурсы. В аналитических записках Совета безопасности, который возглавлял тогда В. Шейман, отмечалось, что именно В. Гончар представляет наибольшую угрозу для правящей администрации.

Главным очагом сопротивления режиму в это время были остатки Верховного Совета 13-го созыва. 45 депутатов во главе со спикером С. Шарецким не признавали итоги ноябрьского референдума 1996 года, утверждали, что в стране произошел государственный переворот, и считали себя законными парламентариями. Летом 1999 года В. Гончар был избран первым вице-председателем этого полуподпольного органа. В это время С. Шарецкий уехал в Литву, где ему было предоставлено политическое убежище. Фактически во главе Верховного Совета стал В. Гончар, придав его деятельности новый динамизм.

В последние дни перед исчезновением Виктор Иосифович готовил расширенное заседание Верховного Совета, которое должно было состояться 19 сентября. Гончару удалось убедить 60 депутатов участвовать в нем и получить от них письменное подтверждение. На этом заседании он планировал исключить из состава Верховного Совета тех людей, которые уже не числились депутатами, получить кворум для принятия решений и объявить себя единственным законным органом власти. С учетом того, что оппозиционные депутаты считали президентские полномочия Лукашенко законченными 20 июля, можно представить реакцию главы государства.

16 сентября президент проводит совещание с руководителями силовых структур. По телеканалу были показаны фрагменты выступления Лукашенко, в котором он обрушился на оппозицию: «Они сегодня дестабилизируют обстановку… Мы знаем, кому идет рекой эта валюта, мы знаем, кто дает эту валюту и где находятся эти люди. Меры должны быть приняты не просто адекватные, а жесточайшие меры».

Итак, днем президент требует от силовых структур принять в отношении лидеров оппозиции «жесточайшие меры», а вечером Виктор Гончар и его товарищ Анатолий Красовский исчезают в центре Минска.

Это произошло 16 сентября, вечером, между 22.30 и 23.30. Виктор Гончар и Анатолий Красовский вышли из бани, сели в автомобиль, после чего, как написано в официальном постановлении следователя В. Чумаченко, «с применением насилия были похищены неустановленными едствием лицами и увезены в неизвестном направлении». На месте происшествия были обнаружены осколки стекла и кровь, которая, как показала экспертиза, принадлежала В. Гончару.

Важно обратить внимание, что весь 1999 год, когда В. Гончар развал бурную политическую деятельность, за ним была установлена слежка спецслужб. Следили за квартирой, передвижениями. Причем это не скрывали, а даже открыто демонстрировали, используя в качестве средства психологического давления. Как они могли не заметить «бесследного исчезновения»?

Кроме того, из-за террористических актов в Москве в Беларуси, особенно в Минске, были введены особые меры безопасности, наряды милиции стояли на каждом шагу. Поэтому разбитой машине было трудно проехать по городу незамеченной, если только ее не сопровождали люди с документами представителей силовых структур.

В том же постановлении следователя отмечено, что есть свидетели, которые утверждают: место происшествия было оцеплено неизвестными, человек в форме, представившийся работником милиции, проводил обход территории.

Реакция белорусской и зарубежной общественности на исчезновение В. Гончара и А. Красовского оказалась на порядок острее, чем после пропажи Ю. Захаренко. Один эпизод еще можно назвать случайностью. Но когда за короткое время один за другим исчезают известные оппозиционные политики, то несомненна тенденция.

Власти на этот раз повели себя по-другому. Если после исчезновения Ю. Захаренко они предпочитали в основном отмалчиваться, то теперь тактика поменялась, началась активная контригра, была запущена плотная контрпропагандистская дымовая завеса.

Прежде всего официальные лица и государственные СМИ пытались уверить, что ничего чрезвычайного не произошло. Дескать, неважно, что исчезнувшие занимали прежде должности министра внутренних дел и вице-премьера, в стране ежегодно исчезают сотни людей, и никто по этому поводу не поднимает шум. Руководители МВД и прокуратуры, выступая перед журналистами сообщили, что версия о действиях спецслужб в деле Гончара даже не рассматривается. Они не обращались за помощью не только в Интерпол, но даже к российским коллегам.

Был предпринят ряд отвлекающих маневров, попыток направить внимание общества по ложному следу. Белорусское телевидение объявило, что Гончар инсценировал собственное похищение ради саморекламы, убежал за границу. В газете «Белорусская нива» появилась «утка» о том что его видели разгуливающим по Вильнюсу.

Затем было озвучено предположение, что к исчезновению причастны криминальные структуры, которые хотели истребовать долги то ли с Гончара, то ли с Красовского.

Исчезновение Дмитрия Завадского

Оператор российского телеканала ОРТ Дмитрий Завадский исчез 7 июля 2000 года, когда направлялся в аэропорт встречать своего коллегу журналиста П. Шеремета.

В 2009 году Лукашенко в интервью российской газете «Завтра» рассказывал обстоятельства этого дела: «Вы хотите знать об этом правду? Была военизированная группа в Беларуси, возглавляемая неким Игнатовичем, очень подготовленные ребята из спецназа СССР. Они поехали в Чечню во время войны и воевали на стороне Москвы. Они лазали по скалам, сидели в засадах, наводили страх на сепаратистов. Это была очень сильная, опорная группа. Повоевали и вернулись домой. Приезжают к ним Шеремет и Завадский снимать сюжет для российского телевидения. В этом сюжете было сказано, что вот эти белорусские граждане воюют на стороне чеченских сепаратистов против федеральных войск. Взяли интервью у этого Игнатовича, а потом сказали, что он воевал против русских. Шеремет выкрутился, а Завадского поймали. Начали с мужских разборок: «Зачем же ты нас оболгал?» И убили Завадского. Игнатович получил пожизненное заключение и находится в нашей колонии. Погиб оператор, а этот провокатор Шеремет сидит в Москве и пишет всякие гадости о Беларуси».

Как писала журналистка С. Калинкина, «в этом рассказе правильно названы только имена и фамилии Шеремета и Завадского. Больше ни одного слова правды в нем нет». Более того, здесь можно услышать косвенное оправдание убийства. Получается, что убийцы — приличные ребята, «наводили страх на сепаратистов», а их нагло оболгали, поэтому убили же не просто так, а за дело, зачем было лгать.

На самом деле Д. Завадский, вернувшись из Чечни, дал интервью «Белорусской деловой газете». Со ссылкой на пресс-центр МВД РФ он рассказал, что московский ОМОН задержал человека, воевавшего на стороне сепаратистов. Оказалось, что он прошел спецподготовку в белорусском подразделении «Алмаз». Фамилия там не называлась.

Российский телеканал действительно показал сюжет о задержании B. Игнатовича в Чечне. Но это был канал НТВ, а Д. Завадский и П. Шеремет работали на ОРТ. Никакого отношения к этому сюжету они не имеют, с В. Игнатовичем не встречались и интервью не брали.

Следствие обвинило в похищении Д. Завадского бывших офицеров белорусского спецотряда МВД «Алмаз» В. Игнатовича, М. Малика, бывшего курсанта Академии МВД А. Гуза и ранее трижды судимого C. Саушкина. Надо полагать, президенту неприятно признавать, что офицеры Министерства внутренних дел, призванные стоять на страже закона, оказались замешанными в похищении и убийствах людей. Поэтому он пытается замаскировать этот факт неким эвфемизмом: «военизированной группой в Беларуси… из спецназа СССР».

Любопытно, что после ареста В. Игнатовича и его подельников Лукашенко пытался их защищать. В уже упоминавшемся выступлении перед руководящим составом Комитета госбезопасности 28 ноября 2000 года он заявил: «Я от своих родных получил по Орше информацию — город бандитский, дальше терпеть этого нельзя, каждый второй преступник. Я и бросил этот отряд туда. Вы знаете результат. Вы знаете, что один человек погиб, одного искалечили, ранили, и этого парня, которого вы схватили, — он тоже был ранен. Он за это был награжден. А не за то, что он похитил каких-то людей. Это самые боеспособные подразделения. Самые честные и преданные люди, которые в силу своих обязанностей каждый день с «Алмазом» работали по нашим поручениям. Плюс «Альфа», за что на них накатываете вы?»

Парень, который был ранен и награжден, — Игнатович. Но, видимо, следствию удалось убедить президента в виновности арестованных, Тем более что они обвинялись не только и похищении Д. Завадского, а по 17 уголовным делам, в том числе нескольким убийствам с целью ограбления.

Можно верить Лукашенко, когда он срау после исчезновения Д. Завадского уверял, что мы найдем Диму. Думается, президент действительно хотел раскрыть это дело. Д. Завадского он знал лично, ибо тот был в свое время президентским оператором. Никакой угрозы для главы государства Дмитрий не представлял, а общественный резонанс в связи с очередным исчезновением возбуждал новую волну интереса к судьбе Ю. Захаренко и В. Гончара и наносил еще один удар по репутации руководства Беларуси.

14 марта 2002 года суд приговорил В. Игнатовича и М. Малика к пожизненному заключению, А. Гуза к 25 годам и С. Савушкина — к 12 годам лишения свободы. Весьма показательно, что судебный процесс сделали закрытым. У независимых юристов, изучавших материалы дела, нет уверенности в том, что именно эти люди похитили и убили Д. Завадского, ибо так и не удалось найти тело убитого, обвиняемые не признали свою вину. Да и мотив преступления не до конца ясен, хотя следствие считает причиной похищения то злополучное интервью Д. Завадского. Есть подозрение, что правоохранительные органы в этом деле обрезали концы, которые ведут в белорусские спецслужбы.

Друг Д. Завадского П. Шеремет, проводивший собственное расследование, утверждает, что заказчиком преступления является тогдашний секретарь Совета безопасности В. Шейман, который стремился устранить свидетеля действий белорусских спецслужб в Чечне. В подтверждение своей версии И. Шеремет ссылается на бывшего генерального прокурора Беларуси О. Божелко.

В июле 2004 года на пресс-конференции Лукашенко сделал неожиданное заявление: «И вот что удивляет: ну если так родственники переживают, ну вы ко мне придите. Пришел один человек, женщина понимаете, по какой причине я не могу назвать ее фамилию. Она пришла ко мне, я ее принял, спросила об одном человеке, опять не называю фамилию. Меня поразила эта женщина. Молодец. Я с ней три часа беседовал. Я ей показал некоторые документы. Но если я их сейчас обнародую, то дело Завадского прекратится в «антидело». Это. кстати, моя боль единственная, Дима Завадский. Я бы многое отдал для того, чтобы узнать о судьбе этого человека».

Здесь интересно несколько моментов. Во-первых, дела других исчезнувших президента не так сильно интересуют, как судьба Д. Завадского. Почему? Ведь к этому времени уже состоялся суд над группой Игнатовича, судьба Дмитрия хоть как-то прояснилась, а официальное следствие исчезновения Ю. Захаренко, В. Гончара и А. Красовского не может найти никаких следов.

Во-вторых, Лукашенко прячет от следствия и общественности какие-то важные документы, которые могли бы пролить свет относительно судьбы Дмитрия.

В-третьих, если при обнародовании этих документов дело Завадского превратится в «антидело», то это значит, что приговор в отношении группы Игнатовича неправильный, его надо пересматривать.

После этой пресс-конференции жена и мать Д. Завадского заявили, что не ходили на прием к президенту. Какая женщина к нему приходила, непонятно. Мать Дмитрия, Ольга Завадская, обратилась с заявлением в прокуратуру с просьбой возобновить дело сына в связи со вновь открывшимися обстоятельствами и провести проверку информации, озвученной А. Лукашенко. Но в ответ получила отписку.

Изобличающие документы

Для расследования громких преступлений была создана оперативно-следственная группа, в состав которой вошли опытные сотрудники прокуратуры, КГБ, МВД. Надо отдать должное работникам правоохранительных органов. Хоть руководители МВД, прокуратуры и уверяли журналистов, что версия о действиях спецслужб в деле исчезнувших политиков даже не рассматривается, видимо, обнаруженные факты оказались неопровержимыми. К тому же они недолюбливали секретаря Совета безопасности Шеймана, курировавшего силовые структуры.

В канун президентских выборов 2001 года в независимой прессе появились документы, изобличающие причастность высших руководителей Беларуси к исчезновениям оппозиционных политиков. Прежде всего это рапорт заместителя министра внутренних дед генерал-майора Николая Лопатика министру В. Наумову 21 ноября 2000 года. Приводим этот документ, написанный от руки, целиком.

«Совершенно секретно

Министру внутренних дел

Республики Беларусь генерал-майору

милиции В. В. Наумову

РАПОРТ

Докладываю о том, что мною получена информация следующего содержания: в апреле 1999 года Шейман В. В. дал указание зам. министр внутренних дел Сивакову Ю. Л. допустить в СИЗО № 1 ГУВД Мингорисполкома командира СОБРа Павлюченко во время исполнения процедуры расстрела приговоренного к этой мере наказания и последующим действиям по его захоронению. Сиваков Ю. Л. данное указание передал начальнику СИЗО № 1 Алкаеву О. Л. Павлюченко к процедуре был допущен.

6 мая 1999 года Шейман В. В. дал указание Сивакову Ю. Л. выдал пистолет, которым приводится в исполнение приговор о смертной казня Павлюченко. Сиваков Ю. Л. дал указание Алкаеву О. Л. выдать хранящийся у него пистолет Павлюченко, что Алкаев и исполнил. В данное время Шейман В. В. дал указание Павлюченко физически уничтожить бывшего министра внутренних дел Захаренко Ю. Н. Информационное обеспечение местонахождения Захаренко для действий Павлюченко было обеспечено спецподрааделеннем Васильченко Н. В., задание на которое ему также дал Шейман В. В. через своих сотрудников. Акция захвата и последующего уничтожения Захаренко была произведена Павлюченко, командиром роты СОБРа, и командиром 1-й роты спецназа и четырьмя его бойцами. В 1999 года пистолет Павлюченко сдал Алкаеву. По аналогичной комбинации 16 сентября 1999 года Павлюченко провел акцию захвата и уничтожения Гончара В. И. и Красовского А. С. Место захоронения трупов Захаренко Ю. Н., Гончара В. И., Красовского А. С. - спецучасток последних могил на Северном кладбище.

Начальник ГУКМ МВД генерал-майор милиции Лопатик».

Министр внутренних дел В. Наумов наложил на рапорте резолюцию: «для исполнения».

И другой документ: рапорт начальника СИЗО полковника О. Алкаева:

«Совершенно секретно

министру внутренних дел Республики

Беларусь генерал-майору

милиции Наумову

РАПОРТ

Докладываю, что, являясь руководителем «специальной группы по приведению в исполнение смертных приговоров», познакомился с командиром «СОБР» Павлюченко Дмитрием при следующих обстоятельствах:

В конце октября 1999 г., а точнее 22.10, по приказу (устному) бывшего министра МВД Сивакова, переданному через начальника КИН МВД Кадушкина С. А., мною был допущен к присутствию при исполнении приговоров командир «СОБР» Дмитрий Павлюченко. Цель его присутствия мне непонятна и неизвестна. Мне о ней никто ничего не говорил.

В этот день было расстреляно пять человек. Павлюченко присутствовал при расстреле каждого. В один из моментов он спросил моего исполнителя, почему он стреляет в голову, а не в сердце, заявив при этом, выстрел в сердце более гуманнее и при этом вытекает меньше крови. На исполнителя это произвело некоторое впечатление, так как такие слова мог сказать только человек, на практике знающий характер ранений в различные области тела. По окончании всей процедуры Павлюченко ушел, и при захоронении трупов не присутствовал.

Повторно, уже в декабре, Павлюченко лично приезжал и интересовался, когда будет следующее исполнение приговора. Я ему объяснил, что лично не уполномочен решить вопрос о его присутствии, и отказал ему в этом. Больше мы с ним не встречались.

Кроме того, хочу пояснить, что дважды, по распоряжению министра Сивакова Ю. Л., у меня для неизвестных целей был истребован специальный пистолет с глушителем, которым приводится в исполнение приговор. Первый раз 30.04 и возвращен 14.05. Второй раз 16.09 и возвращен 18.09.99 г. Первый раз, по письменному указанию замминистра Чванкина А. А. пистолет получил полковник милиции Дик В. И. и возвратил также он. Второй раз пистолет получил лично адъютант министра по имени Владимир Павлович.

О получении ими оружия имеется отметка в журнале учета выдачи оружия.

Начальник СИЗО — полковник вн. службы Алкаев».

Нужно обратить внимание, что оба раза «расстрельный пистолет» выдавался как раз в те дни, когда исчезли оппозиционные политики: Ю. Захаренко — 7 мая 1999 года, В. Гончар и А. Красовский — 16 сентября.

(В обоих документах фамилия Павличенко пишется неправильно. На самом деле ее нужно писать через букву «и», а не «ю»).

Подлинность документов признал министр МВД В. Наумов агентству «Интерфакс». Он же и тогдашний генеральный прокурор В. Шейман подтвердили это при встрече со спеццокладчиком Парламентской ассамблеи Совета Европы X. Пургуридесом. В своеобразной форме признал подлинность документов и сам Лукашенко. «Этот мусор касается вырванных из уголовного дела отдельных листов», — заявил он.

Все лица, названные в рапорте полковника О. Алкаева, подтвердили следователю прокуратуры В. Чумаченко факты выдачи «расстрельного пистолета». Бывший министр внутренних дел Ю. Сиваков в беседе со спецдокладчиком Парламентской ассамблеи Совета Европы X. Пургуридесом признал лишь факт первой выдачи этого оружия, но не смог внятно объяснить, зачем оно ему потребовалось.

Рапорт полковника О. Алкаева подтверждает информацию, изложенную в документе генерала Н. Лопатика.

Зачем понадобился преступникам «расстрельный пистолет»? Полковник О. Алкаев считает, что для этого были две причины. Во-первых, этот пистолет не идентифицируется. Во-вторых, чтобы «придать всему этому ритуальный обряд законной расправы». X. Пургуридес тоже считает, что пистолет был нужен «как часть осуществления «официального» исполнения секретного смертного приговора трем лицам, которых рассматривали как «предателей», таким образом обеспечивая психологическую подожку солдатам, которых задействовали, чтобы совершить эти акты».

Арест Д. Павличенко

Командир специального отряда быстрого реагирования (СОБР) полковник Дмитрий Павличенко был арестован 22 ноября 2000 года, через день после рапорта генерала Н. Лопатика. Ордер на арест подписал председатель КГБ В. Мацкевич. На документе стоит санкция, подписанная заместителем генерального прокурора М. Снегирем.

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ

о применении превентивного задержания

22 ноября 2000 г.

г. Минск

Председатель Комитета государственной безопасности Республики Беларусь генерал-лейтенант Мацкевич В. А., рассмотрев материалы ДГОР «Экипаж»,

установил:

В материалах оперативной разработки имеются достоверные данные о том, что ПАВЛИЧЕНКО Дмитрий Валерьевич является организатором и руководителем преступной группы, занимающейся похищениями и физическим устранением граждан. В частности, руководимая ПАВЛИЧЕНКО Д. В. преступная группа причастна к убийству 5 августа 2000 г. Самойлова Г. В., лидера незарегистрированной Белорусской региональнаной организации «РНЕ», а также к убийствам других лиц.

Принимая во внимание, что нахождение Павличенко Д. В. на свободе может привести к совершению им и членами возглавляемой им преступной группы других особо опасных насильственных преступлений, руководствуясь пунктом 1.8 Декрета Президента Республики Беларусь от 21 октября 1997 г. № 21 «О неотложных мерах по борьбе с терроризмом и особо опасными насильственными преступлениями»,

постановил:

Применить в отношении ПАВЛИЧЕНКО Дмитрия Валерьевича, Командира войсковой части 3214 МВД Республики Беларусь, проживающего в г, Минске, ул. Комсомольская, д. 33, кв. 6, превентивное задержаний сроком на 30 (тридцать) суток.

Копию настоящего постановления направить для исполнения начальнику СИЗО КГБ Республики Беларусь.

Председатель Комитета

генерал-лейтенант

В. А. Мацкевич»

Как утверждает бывший министр сельского хозяйства В. Леонов со ссылкой на тогдашнего генерального прокурора О. Божелко, в ходе следствия выяснилось: «экзекуция над Гончаром, Захаренко и Красовским снималась на видеопленку, демонстрировалась Шейману». По информации полковника О. Алкаева, эти кассеты были изъяты у Д. Павличенко во время ареста.

24 ноября полковник О. Алкаев по требованию министра МВД. В. Наумова дает показания по поводу выдачи «расстрельного пистолета» заместителю начальника отдела прокуратуры Е. Казакову. После этого последний в присутствии понятых изымает это оружие как вещественное доказательство преступления, а также книгу учета выдачи оружия, в которой имелась запись о двукратной выдаче пистолета по распоряжению министра.

Тот же О. Божелко рассказал В. Леонову, что Д. Павличенко дал признательные показания, которые зафиксированы на видеопленку. Это подтверждают некоторые косвенные факты. В эти же дни генпрокурор Беларуси О. Божелко пишет запрос генеральному прокурору России В. Устинову с просьбой предоставить спецтехнику и специалистов для определения мест захоронения тел в земле. Можно предположить, что место поиска следователи узнали от задержанного командира СОБРа.

И второй факт. После допроса Д. Павличенко генеральный прокурор О. Божелко и председатель КГБ В. Мацкевич идут на прием к Лукашенко за разрешением на арест В. Шеймана. Чтобы предложить взять под стражу всемогущего секретаря Совета безопасности, нужно было иметь неоспоримые доказательства. Их мог предоставить на допросе Д. Павличенко.

Секретарь Совета безопасности В. Шейман, узнав, что командир СОБРа задержан, и понимая, чем ему это может грозить, послал к изолятору КГБ спецназ, чтобы отбить арестанта. Председатель Комитета госбезопасности В. Мацкевич выставил свой спецназ. В центре столицы чуть не началось вооруженное столкновение, что признал позже Лукашенко в своем интервью.

Трагическая, кровавая история достигла своей кульминации. Казалось, вот-вот и преступление будет раскрыто, преступники изобличены.

И здесь президент оказался перед сложным, драматическим выбором. Хорошего выхода из этой ситуации не было, выбирать пришлось из двух зол. Можно было сдать, отдать под суд Д. Павличенко, В. Шеймана, Ю. Сивакова и других людей, замешанных в этих преступлениях. В таком случае пришлось бы не только признать свои ошибки в подборе руководящих кадров, но и взять на себя политическую ответственность за эти страшные убийства.

И еще один важный момент. Даже если сделать суд закрытым, еще неизвестно, какие показания дали бы обвиняемые. Терять им было бы нечего, и они могли сказать, что выполняли приказ президента. И как тогда выпутываться из такого грандиозного скандала?

В 2006 году в Казахстане произошло событие, чем-то похожее на белорусское. Был убит один из лидеров оппозиции А. Сарсенбаев. Вначале пытались представить, что это несчастный случай на охоте. Но под давлением фактов власти были вынуждены признать, что его убили сотрудники Комитета национальной безопасности по заказу руководителя аппарата сената Казахстана. Поскольку президент Н. Назарбаев был непричастен к убийству, он не только отдал под суд всех виновных в преступлении, но и отправил в отставку председателя Комитета национальной безопасности.

Лукашенко в похожей ситуации рисковать не захотел, хотя обладал всей информацией. Причем не только от О. Божелко и В. Мацкевича. Полковник О. Алкаев утверждает, что 27 ноября 2000 года следователь И. Бранчель, входивший в оперативно-следственную группу, говорил ему: «Мы четыре раза ходили президента убеждать в том, что Павличенко и Шейман — преступники. Бесполезно». Президент принял иное решение, и события приобретают совсем другой, но не менее драматический оборот.

Лукашенко требует доставить Д. Павличенко к себе и после короткого разговора с ним дает команду отпустить его. Судя по всему, официального документа об освобождении командира СОБРа из-под стражи не существует, достаточно оказалось устного указания главы государства. Д. Павличенко сразу же после этого заявляет перед телекамерами, что «готов выполнить любой приказ президента».

Сам Лукашенко не отрицает, что именно он дал команду освободить подозреваемого в страшных преступлениях человека. Вот фрагмент из пресс-конференции президента 8 августа 2001 года.

Журналистка газеты «Народная воля» М. Коктыш задает вопрос: «Ни Мацкевич, ни Божелко, ни следователи не принимали решения об освобождении Павличенко из изолятора КГБ. Это было сделано по Вашему личному поручению. Поскольку Вы грубо нарушили Конституцию и все законы, запрещающие Вам подменять правоохранительные органы и спецорганы, не лучше ли было бы Вам самим исправить эту самую ошибку? По новому арестовать Павличенко?..»

Лукашенко: «Я могу, коль уж так встал вопрос, показать некоторые документы лично вам, что касается нарушения прав Конституции и прав человека, Павлюченко, о котором вы говорите, он же не преступник, его же суд не осудил. Это во-первых. Во-вторых, вы знаете, как допрашивали этого человека?..

Я вам дам прочитать соответствующие официальные материалы, и вы увидите, как и для чего был задержан этот человек. Вот представьте, если бы не Павлюченко был задержан, а кто-то из вашей компании, и его жесточайшим образом ночью допрашивали. Задержали по одной статье, ничего за ночь не добившись, лишили свободы по другой статье. Так в протоколе записано. Полное беззаконие. Вот если бы это было с вашими друзьями, вы бы такой крик подняли!

Гарант Конституции сегодня — президент! Гарант прав человека. И какой бы ни был Петров, Сидоров и Иванов, президент обязан гарантировать ему все права. А когда человека хватают, сажают неизвестно за что, ничего не доказав (это, кстати, было признано теми, кто его посадил), а потом окружают КГБ, выводят «Альфу» и проводят какую-то демонстрацию силы, я, извините, как глава государства такого разбоя никому не позволю».

Из этого заявления можно сделать несколько выводов. Во-первых, президент признает, что лично освободил Д. Павличенко. И сделал это в нарушение законов, ибо статус гаранта Конституции не дает ему права вмешиваться в дела следствия, принимать решения об аресте или освобождении из-под стражи. Во-вторых, он свято уверен в своем праве определять без суда, кто преступник, а кто нет. В-третьих, тезис о том, что следователи не получили признательных показаний от задержанного («ничего за ночь не добившись»), вызывает сомнения, ибо свидетельства 0. Божелко и косвенные факты говорят о другом. В-четвертых, Лукашенко изящно подменил вопрос об освобождении Д. Павличенко вопросом об угрозе столкновения двух спецназов, что якобы побудило его срочно вмешаться. В-пятых, он так и не выполнил свое обещание, не показал журналистке документы следствия.

Главный подозреваемый назначен генеральным прокурором

Разрешения на арест В. Шеймана президент не дал. 27 ноября 2000 года генеральный прокурор О. Божелко и председатель КГБ В. Мацкевич были освобождены от занимаемых должностей. Через день новым генеральным прокурором был назначен… главный подозреваемый в этом деле — Виктор Шейман. Теперь именно он был призван расследовать обвинения против самого себя.

Если бы Лукашенко был просто недоволен ходом следствия и заинтересован в объективном расследовании этого преступления, он бы предложил на должность генпрокурора какого-то человека со стороны. Но назначение на этот пост В. Шеймана означает, что президент хотел только одного: как можно быстрее развалить дело, вывести всех подозреваемых из-под удара и спрятать концы в воду, замести следы.

Публичные заявления самого Лукашенко и государственных СМИ в эти дни выдают явную растерянность. Первая официальная версия отставки генерального прокурора О. Божелко и председателя КГБ В. Мацкевича — неудовлетворительное расследование «громких преступлений», прежде всего похищения известных людей.

На следующий день после отставок была предложена новая версия их причины. В выступлении перед руководством КГБ Лукашенко обвинил Комитет госбезопасности в нелояльности, назвал его «бестолковой структурой», которая работает без результатов, бездействует перед лицом многочисленных заговоров Запада, оппозиции, независимых СМИ, допускает утечку секретной информации в медиа. Прозвучало и более страшное обвинение в заговоре против главы государства: «в стране предотвращен государственный переворот». Таким образом, стремление раскрыть преступление и арестовать виновных в похищении людей было расценено Лукашенко ни много ни мало как государственный переворот и попытку отстранения его от власти. Запомним это высказывание, прозвучавшее по свежим следам событий.

Правда, обычно, если в стране предотвращается государственный переворот, то заговорщики немедленно арестовываются и предаются суду. Однако этого не произошло, отставники спокойно ждали новых назначений. Но искать логику в заявлениях человека после серьезного стресса не приходится.

Несколько позже Лукашенко обвинил О. Божелко в том, что он вместе с бывшим управляющим делами президента И. Титенковым, бизнесменом В. Логвинцом занимались воровством, и сообщил о возбуждении по этому поводу уголовного дела. Однако никаких правовых последствий это заявление не имело.

После смены руководства КГБ и Генеральной прокуратуры объединенная оперативно-следственная группа по расследованию этих дел была расформирована. Запрос генеральному прокурору России В. Устинову с просьбой предоставить спецтехнику и специалистов для определения мест захоронения тел в земле был отозван.

В. Мацкевич и О. Божелко уехали в Москву и пережидали там некоторое время. Ожидалось, что они проведут пресс-конференцию и обо всем расскажут. Но этого не произошло. Видимо, российское руководство не дало санкцию на эту явно антилукашенковскую акцию. Вполне возможно, что в архивах ФСБ лежат подробные показания бывшего генпрокурора и экс-председателя КГБ Беларуси. Можно предположить, что Кремль решил приберечь этот козырь, чтобы с его помощью оказывать на Лукашенко давление. И теперь как только отношения между Беларусью и Россией обостряются, на российских телеканалах появляются фильмы и передачи, посвященные исчезнувшим белорусским политиком. Например, во время «молочной войны» 2009 года НТВ показало интервью с О. Алкаевым.

Правда, О. Божелко в присутствии бывшего министра сельского хозяйства В. Леонова и журналиста П. Шеремета, других свидетелей поделился секретной информацией, которая позже всплыли и независимых СМИ, книгах. В августе 2001 года бывший генпрокурор вернулся и Минск, видимо, получив гарантии безопасности в обмен на молчание. Сейчас он живет в изоляции, не покидает своей квартиры и отказывается общаться с представителями СМИ. В. Мацкевич долгое время работал послом Беларуси в Югославии, теперь живет в Москве.

Заместитель министра МВД генерал Н. Лопатик отправлен в отставку. Полковник О. Алкаев попросил политическое убежище в Германии.

Д. Павличенко пошел на повышение: он был назначен командиром бригады специального назначения внутренних войск, стал любимцем Лукашенко, его главным защитником. Накануне президентских выборов 2001 года глава государства, рассказывая об угрозе революции в Беларуси, говорил: «Я буду защищаться. Кто будет защищать? Армия? Ее во внутренние дела не привлечешь. Вмешиваться она не будет. Конечно, внутренние войска. Во внутренних войсках есть специальная бригада спецназа под командованием Павличенко. Фамилия вам известна… Когда происходили беспорядки вблизи резиденции президента и взламывали мостовую, те кадры многие видели по телевидению, эта бригада восстановила общественный порядок. Сегодня эта бригада как бельмо на глазу у радикальной оппозиции».

Итак, человек, обвиненный в страшных преступлениях, становится главным защитником президента! И как назвать такой политический режим?

Действительно, это подразделение внутренних войск участвовало в разгоне многих оппозиционных уличных акций. Возможно, и поэтому Д. Павличенко с помощью государственных СМИ стал едва ли не национальным героем. Его лицо не сходило с экранов телевидения, о нем писали газеты как о примере доблестного служения Отечеству. Русская Православная Церковь наградила полковника орденом Святого равноапостольного князя Владимира. В марте 2009 года он был уволен с военной службы по болезни.

Появление в независимой прессе в канун президентских выборов 2001 года документов, изобличающих причастность высших руководителей Беларуси к исчезновениям оппозиционных политиков, вызвало шок у политизированной части общества. Официальные лица никак их не комментировали. Отсутствие реакции на публичное обвинение генерального прокурора В. Шеймана в политических убийствах было достаточно красноречивым и даже саморазоблачительным.

Тем временем к расследованию преступлений в Беларуси подключились международные организации. В 2002 году Комитет по юридическим вопросам и правам человека Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) создал специальный подкомитет для изучения вопроса о пропавших белорусских политиках. Более года ее представители добивались от властей Беларуси возможности приехать в страну. После долгих переговоров в Минск был приглашен спеццокладчик ПАСЕ кипрский депутат Христос Пургуридес. Он дважды побывал в Беларуси, провел встречи с родственниками исчезнувших политиков, свидетелями, официальными лицами: генеральным прокурором В. Шейманом, министром МВД В. Наумовым, Ю. Сиваковым.

По итогам своего расследования X. Пургуридес подготовил меморандум. Центральный вывод, к которому он пришел, состоит в следующем: «Компетентными белорусскими властями не было проведено надлежащее расследование исчезновений. Наоборот, беседы, которые я провел в Минске в связи с показаниями г-на Алкаева перед соответствующим подкомитетом, и документы или копии, которыми я обладаю, вынудили меня считать, что на наивысшем государственном уровне были сделаны активные шаги, чтобы скрыть настоящую подоплеку исчезновений, и подозревать, что наивысшие государственные чиновники могут сами быть втянуты в эти исчезновения».

28 апреля 2004 года сессия ПАСЕ заслушала доклад X. Пургуридеса и приняла резолюцию «Об исчезнувших людях в Беларуси». Парламентская ассамблея Совета Европы поддержала основной вывод докладчика, потребовала от руководства Беларуси отставки всех лиц, подозреваемых в преступлениях, проведения надлежащего расследования, осуждения виновных. Практическим итогом работы X. Пургуридеса стало запрещение на въезд а страны ЕС В. Шейману, Ю. Сивакову, Д. Павличенко и В. Наумову.

Никакого официального опровержения выводов, сделанных в резолюции ПАСЕ, от официального Минска не последовало.

Комментарии Лукашенко

Президент не любит говорить на эту тему. На вопросы о пропавших оппозиционных политиках он реагирует нервно, агрессивно, без всякого сочувствия к погибшим людям. В уже упоминавшемся выступлении в КГБ 28 ноября 2000 года, после отставки В. Мацкевича, Лукашенко сказал: «Так вот, чтобы не мучались журналисты по поводу вот этих громких дел и преступлений, я хочу заявить следующее: Да, я виноват, что это произошло в стране. Я, потому что я — президент. И больше не ищите виновных. И потому я несу за это ответственность в полном объеме. Поэтому еще раз подчеркиваю: не пытайтесь найти виноватых. Виноват только я. Но судить меня будут только тогда, когда мне в доверии откажет народ». Эта реплика интересна не только тем, что президент берет на себя политическую ответственность за трагические события в стране. Такое бывает с ним нечасто. Обычно в подобных случаях он перекладывает вину на других. Здесь важно обратить внимание на высказанный рефреном призыв, звучащий почти как приказ, обращенный к сотрудникам КГБ: «Больше не ищите виновных… Еще раз подчеркиваю: не пытайтесь найти виноватых».

Прежде всего Лукашенко пытался внушить мысль, что никакой опасности Ю. Захаренко и В. Гончар для него лично не представляли, поэтому, дескать, какой был смысл президенту предпринимать что-то против них. Выступая в Госдуме России в октябре 1999 года, Лукашенко утверждал: «Вы заметьте, исчезли два человека, практически обанкротившихся два человека в политике. Не те, которые могут быть соперниками нынешнему президенту в перспективе, а те, которые уже оказались отыгранными».

Прокуратура на все заявления родственников исчезнувших политиков официально и стандартно отвечает: следствие не дало результатов, и что с ними стало — неизвестно. Однако сам Лукашенко в своих заявлениях проявляет полную осведомленность об их судьбе. Правда, его версии почему-то все время меняются, они противоречат, взаимоисключают одна другую.

Версия первая: их убили сами оппозиционеры. «Мы уже их сейчас, особенно лидеров, так оберегаем, чтобы что-то не случилось перед выборами. Они же друг друга застрелят, как это у них вот с этими «скраденными», которые исчезли, исчезли уже. У них надо искать концы, где эти люди, и живы они, не живы».

Версия вторая: они стали жертвой криминальных разборок. «Деньги оппозиция брала и у Запада, и у криминала. Теперь исчезают оппозиционеры — то один, то второй, и все обвиняют президента в том, что он куда-то их прячет. Нет, ребята: брал у криминала деньги, и их надо отдавать, если ты не реализовал обещанное… Я боюсь, что может произойти непоправимое с этими оппозиционерами».

Версия третья: Ю. Захаренко с деньгами оппозиции скрывается на Украине.

Версия четвертая: след исчезнувших политиков тянется в Германию.

Об этом белорусский президент заявлял неоднократно. И каждый раз немецкая полиция проводит тщательную проверку и официально опровергает. Посольство Германии в Беларуси даже выражало удивление по поводу таких заявлений. Тем не менее, Лукашенко продолжает настаивать на этой версии.

20 июля 2004 года президент на пресс-конференции, отвечая на вопрос по поводу доклада Пургуридеса, сказал: «Я этого человека не знаю, знать не хочу и никак не отношусь к его докладу, и не читал его доклад. Слышал, что есть такой доклад, поскольку, особенно в газетах, вы все время на какого-то Пургуридеса ссылаетесь. Пусть он разберется в своей стране. А если его пустили в нашу страну и честно, искренне раскрыли ему все и показали, а он уехал и плюнул в душу не только людям, но и стране, то не хочу и видеть и слышать этих «докладов». Должен вам сказать, что эта «карта» в Беларуси не пройдет. Пора вам уже эту долгоиграющую пластинку положить куда-нибудь в сундук. Что, вы не видите, что это очередная ваша глупость? Пургуридес и другие пусть ответят на мой вопрос, который я поставил. Помните, я по Германии ставил вопросы и другие по «исчезнувшим», что вы тут говорили. Я ставил вопрос: вот там и там мы видели людей, где они? Мне на этот вопрос до сих пор не ответили. Поэтому хватит разыгрывать эту карту. Как только вы ответите на этот вопрос, тогда я прочитаю доклад вашего Пургуридеса».

А это из интервью российской газете «Завтра»: «Все это подается под соусом того, что, дескать, в Беларуси не хватает демократии, Лукашенко — диктатор, в Беларуси бесследно исчезают люди. Погибли три человека, а СМИ крутят это до сих пор. Лукашенко их убил как противников режима. На самом деле в двух случаях — это убийства на коммерческой почве, — обещали купить, продать, не сдержали обещание и были убиты, как это водится в полубандитской среде. След убийц недавно обнаружен в Германии».

Итак, сразу несколько противоречащих одна другой версий. То они убиты, то они прячутся в Германии (на Украине), то их убийцы обнаружены в ФРГ. На языке следствия это называется путаться в показаниях.

Самый развернутый комментарий по поводу исчезнувших политиков Лукашенко дал в интервью литовским СМИ 14 сентября 2009 года. Приведем его фрагменты.

«Журналист: Господин президент, Виктор Гончар, Анатолий Красовский, Дмитрий Завадский, Юрий Захаренко — это имена политиков и журналистов, которые без вести пропали в Беларуси, но преступники до сих пор не найдены.

Лукашенко: Почему вы без суда определили кого-то в преступники? Вы представитель демократического общества, поэтому должны понимать, что преступник — это тогда, когда суд принял решение. Ни ваш суд, ни наш, а это должен быть наш суд, не принимал такого решения…

Вот зная то, что вы такие демократы у нас, я запросил вот такую информацию. Советую и вам, когда я приеду в Литву, коль я эти имена услышу, эти цифры иметь по Литве. Количество пропавших без вести в Беларуси — 2289 человек с 1991 года. 2289 человек, к сожалению, у нас пропали без вести.

Журналист: Да, но мы говорим о высокопоставленных политиках.

Лукашенко: Послушайте меня. У нас нет высокопоставленных политиков. Тем более, они никак не были поставлены. За восемь месяцев этого года найдено 718 человек. В год в розыск у нас объявляется 1600 человек. За год находится 900 человек, то есть меньше, к сожалению. В России — это сотни тысяч человек, на Украине — десятки тысяч. Советую вам поинтересоваться, сколько у вас без вести пропало, сколько нашли, и так далее.

Для меня эти люди одинаковые. Вы их называете высокопоставленными политиками. Я так не считаю. Они обычные люди, и как они могли быть высокопоставленны, для меня совершенно не понятно. Это что, по должности? Так они никакие должности не занимали. Они были в моем правительстве. И Виктор Гончар занимал должность вице-премьера, потом махнул рукой и ушел. Не знаю, правда, при чем тут, как вы сказали, Красовский? Красовский никаким поставленным не был. Дима Завадский — это оператор, который со мной работал. Я не понимаю вообще, какое он имеет отношение к политике? Вот у вас ребята работают операторами, какую они политику проводят? Какой они вред могут приносить, тем более — президенту? Ну ладно, если президент виноват и виновен чуть ли не в том, что эти люди пропали. Но причем тут Дима Завадский, причем тут Витя Гончар, с которым мы постоянно были вместе, мы дружили с этим человеком. Красовский или Красуцкий? Красовский — бизнесмен, да? Я его никогда не видел, не слышал, узнал о нем только тогда, когда человек куда-то исчез. Захаренко, бывший министр. У этого Захаренко был бизнес с Украиной. Вы вот этот вопрос изучите, если вам интересно. Кому-то задолжал, предупреждали его, смотри, будь внимательнее. Не я предупреждал, а люди, с которыми он в МВД работал. Нет, у меня бизнес! Задолжал миллионы. Мы и эту версию рассматриваем. Мы ни одну из версий не отбрасываем.

И самое главное, вам, наверное, это известно, в одной из стран мы кое-кого увидели. И быстро дали запрос — дайте нам информацию. Вот он у нас исчезнувший, а там ходит. Фотографии были и статьи в газетах, у них, не у нас. До сих пор нам информацию не представили. Понимаете, и целый конгломерат вопросов.

И самое главное, что ни родственники, ни близкие не пытаются оказать поддержку, чтобы установить истину. Все политизировано. Надо интервью дать? Жену, дочку, родственника, сына везут в Москву, в Литву, еще куда-то. Все это используется целенаправленно — против Лукашенко. Если это вам хочется использовать, то пожалуйста.

Я еще раз подчеркиваю, что я к этому привык. К этим выпадам. Это, конечно, моя беда, что у нас столько людей пропавших, но у вас не меньше, по удельному весу. Это беда любой страны, и я не вычленяю их как высокопоставленных политиков. Они у нас были поставлены все на одинаковый уровень. И, кстати, они не были оппозиционерами.

Журналист: Виктор Гончар был оппозиционером.

Лукашенко: Виктор Гончар? Ну какой он был оппозиционер?! Кто денег заплатит, на того он и работал, ну что вы говорите. Ну я Виктора знаю лучше, чем вы.

И дальше, предъявление претензий со стороны родственников: где мой муж, где мой сын и так далее. Это я, прежде всего, должен спросить у семьи, где ваш муж, где ваш сын? Почему вы не смотрели, когда он не был исчезнувшим? Почему вы внимания не обращали? Как его не стало, это стало политикой и заработком для них. Мы это тоже хорошо знаем. Поэтому не надо на этом делать политику. Поэтому не надо на этом горе людском строить политику против Лукашенко, против страны. Не надо, это выгоды не принесет».

В данном фрагменте в концентрированном виде изложены все аргументы, призванные вывести высшее руководство Беларуси из-под подозрений в причастности к этим преступлениям.

Лукашенко прибегает к своей традиционной демагогической манере, когда ему задают неприятный для него вопрос. Он подменяет предмет обсуждения, пытается спрятать острую проблему за другим сюжетом, переходит к иной теме. Его спрашивают об исчезновении известных политиков, а он отвечает, что в Беларуси, как и в соседних странах, пропадают сотни, тысячи людей, «для меня эти люди одинаковые».

«Да, но мы говорим о высокопоставленных политиках», — уточняет журналист, имея в виду Ю. Захаренко и В. Гончара. Но белорусский лидер изящно выставляет на первый план Д. Завадского и А. Красовского. Дескать, какие же они высокопоставленные: первый был телеоператором, второй — бизнесменом.

Видимо, сама постановка вопроса вызывает у Лукашенко раздражение. «У нас нет высокопоставленных политиков», — разъясняет он неосведомленному литовцу, который не понимает, что политик в Беларуси только один, других быть не может по определению. Дальше президент продолжает: «Вы их называете высокопоставленными политиками. Я так не считаю. Они обычные люди, и как они могли быть высокопоставленны, для меня совершенно не понятно. Это что, по должности? Так они никакие должности не занимали. Они были в моем правительстве. И Виктор Гончар занимал должность вице-премьера». Это восхитительная фраза, прекрасно иллюстрирующая известную формулу классика: перед деспотом все равны, а именно равны нулю.

Лукашенко идет дальше, утверждая, что эти люди не были и оппозиционерами. Смысл этой реплики состоит в том, что в таком случае не было необходимости их устранять. Литовский обыватель не знает правду, его можно «грузить» чем угодно, а в белорусских государственных СМИ интервью не было опубликовано. Президент уверяет, что дружил с Виктором Гончаром. Разве можно покушаться на друга?

Более того, получается, что не было и преступников, убивших этих людей, как и самого преступления не было. Потому что не было суда, зафиксировавшего этот факт. («Почему вы без суда определили кого-то в преступники?») В общем, не было ничего вообще. И из-за чего сыр-бор?

А если все же что-то и было, то президент нашел виноватых. Это власти одной из западных стран (раньше Лукашенко прямо указывал на Германию). Дескать, там видели исчезнувших, их фотографии публиковались в газетах. А их власти не хотят предоставлять информацию. Откуда знать литовским гражданам, что официальные лица Германии неоднократно опровергали эту информацию.

Но наиболее цинично звучит обвинение в адрес родственников исчезнувших. Мало того, что Лукашенко и как президент, и как человек не выказывает самого элементарного сочувствия к жертвам и их родным, так он еще называет их виновными: «Это я, прежде всего, должен спросить у семьи, где ваш муж, где ваш сын? Почему вы не смотрели, когда он не был исчезнувшим?». Это цинизм в квадрате, в кубе.

По масштабу демагогии в этом интервью Лукашенко превзошел самого себя.

Некоторые итоги

«С юридической точки зрения дела о громких исчезновениях в Беларуси раскрыты. Лица, которых подозревают в совершении этих преступлений, установлены. Если бы это было не так, мы бы давно получили опровержение политически мотивированной версии исчезновений» — такой вывод сделал известный юрист Г. Погоняйло. И с этим можно согласиться.

Трудно судить о личной причастности Лукашенко к этим исчезновениям. Но фактом является то, что он препятствовал расследованию, поиску преступников. В. Леонов, ссылаясь на свидетельство О. Божелко, рассказывает, как на одном из совещаний президент упрекал генпрокурора: «Ты меня уже довел до истощения! Я ночами не сплю, пью горстями таблетки. Копаешь, копаешь, копаешь. Тебе что надо — чтобы гробы Захаренко и Гончара по Минску носили? Ты ищи Диму Завадского! Ищи Диму. А ты все под меня копаешь».

Но есть факты прямого обвинения в адрес Лукашенко. По воспоминаниям О. Божелко, зафиксированного В. Леоновым, на одном из совещаний заместитель министра внутренних дел Н. Лопатик бросил в лицо президенту: «Какое право Вы имели убивать генерала?» (имея в виду Ю. Захаренко).

Как мы помним, попытка правоохранительных органов раскрыть преступления и арестовать виновных была расценена Лукашенко как государственный переворот и угроза его власти. А назначение генпрокурором главного подозреваемого В. Шеймана ставило целью замести следы.

Если отвлечься от этих конкретных уголовных дел и посмотреть на ситуацию в более широком контексте, то складывается ужасающая картина. Во главе ведомства, надзирающего за соблюдением законности в стране, долгое время стоял человек, подозреваемый в страшных преступлениях. А другого подозреваемого, обвиненного в непосредственном исполнении убийств, президент объявляет своим главным защитником. Можно представить, какое влияние на правосознание работников правоохранительных органов, общества в целом оказали эти факты.

Сильный резонанс вокруг этих событий сыграл свою положительную роль в том смысле, что после 2000 года политических исчезновений в Беларуси больше не было. Однако эти преступления останутся навсегда незаживающей раной в общественном сознании. Несмываемое пятно страшных подозрений будет отягощать белорусский режим до самого конца его существования. Как известно, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Сколько бы времени ни прошло. В политике прощается многое. Но убийства людей не простит никто.

А судьба Виктора Шеймана и Дмитрия Павличенко незавидна. Никто не удивится, если с ними что-то случится, например, попадут в автомобильную аварию или кирпич упадет на голову.