Анархопокалипсис (СИ)

Арка 3: Глава 16 Сказки не любят ждать!

Распахивая глаза, Кристин неуклюже приподнялась с холодной железной скамьи и с ужасом поняла, что умудрилась уснуть прямо на улице после бессонных ночей, проведенных в пути.

— Доброго денёчка! — звонко отозвалась Алессия, сидя сбоку и внимательно изучая рыжеволосую наёмницу.

— Чур меня, — пробубнила наёмница, стыдливо утирая глаза от слез, навернувшихся спросонок, и опираясь спиной о высокую изогнутую спинку. — Который час?

— Вторая половина дня, — улыбнулась монашка, не сводя с неё пристального жутковатого взгляда.

— Да уж, могла бы и разбудить. — Харенс обвела взглядом декоративные гардении и болезненно поморщилась, осматриваясь по сторонам.

— Я просто подумала, что это может быть небезопасно, — подметила Лесса, глядя на завернутый барретт у Крис на коленях. — Проснулась вчера, пошла погулять и нашла тебя в обнимку с этой штуковиной! Мало ли, чем бы всё это кончилось, если б я полезла? — она затейливо посмотрела на кокон. — Слушай, а тебе же эта винтовка важна, получается?

— Важна? — сухо пробубнила Кристин, глядя себе под ноги. — Слушай, это не твое дело. Давай поговорим об этом в следующей жизни? Сейчас куда важнее не это, — поднимаясь со скамьи и хватаясь за ноющую спину, она неспешно поплелась в сторону Кратера.

Долгожданный стакан охлажденной воды и плотный завтрак быстро привели гончую в чувство. Местные ловили рыбу в здешнем Хрустальном озере и сразу готовили после улова, лишь изредка делая запасы в морозильных камерах. Электричество поддерживали ветряки и оставленные предками автономные электрогенераторы, доработанные инженерами Бирмунда, а хладагент — закупали с самого дальнего света, или с боем выносили из руин. Предки хорошо позаботились о емкостях, в которых хранилась эта бесценная жидкость! Спустя столько лет после Анархопокалипсиса рабочим холодильником могли похвастать только военные. Откуда у наемнического городка вся эта роскошь — вопрос конечно занимательный, однако спрашивать об этом было бестактно, и гончая никак не могла развесить свои уши, дабы послушать что-то действительно захватывающее, вместо бессмысленной болтовни Келя, который решил похвастаться подержанной морозилкой. Многие вещи казались ей странными, однако, сетуя на «знаю, что ничего не знаю», Кристин старалась исключать ненужные мысли, поскольку в таких вопросах она совершенно не разбиралась. Наверняка каждый знал только то, что пластиковые бутылки и прочую тару банально переплавляли на давно захваченных заводах Рейха, или же использовали уцелевшие старые. Правда, срок годности у таких емкостей давно подвергался сомнению, но для бедных или ничейных поселков всё было лучше, чем ничего. По такому же принципу использовали прочие вещи, уцелевшие со времен арахогеддона, и мало кто нынче задумывался об их происхождении.

«Такое хорошее электроснабжение и своя продукция? Интересно, кто же крышует Доктора? — Харенс молча закончила трапезу и закурила, с недоверчивым прищуром глядя на Келя. — И этот бармен какой-то странный. Может, он тоже знает больше положенного? Не зря же его так быстро сюда запихнули. Если подумать, они прямо-таки в масле катаются! Не хуже военных живут, если не лучше».

— Ты слышала о загадочном незнакомце, которого видели здесь прошлой ночью? — с азартом защебетала Лесса, уплетая за обе щеки размятый вареный картофель.

— Ну, конечно! — сыронизировала Крис. — Специально от него скрываюсь, а он всё никак не сдается!

— Ч-что?! Т-т-так он т-тут из-за в-вас?! — Кель резко оживился и едва не уронил банку с соленьями.

— Бывает, у некоторых даже не проходит, — устало цыкнула Крис, потягиваясь и разминая затекшие руки. Видимо, ему тут всего не докладывали. — Всё-таки аспергер? Хм.

— Это она так шутит! — мило улыбнулась послушница, отпивая немного мятного чая. — Свежая? Вы что, сами всё это выращиваете?

— Н-нет, к-кон-нечно! — спохватился бармен. — Т-трав-вы с-соб-бирают н-наши, а л-леди Н-н-нонна п-приним-мает и отб-бир-рает л-лучшие.

— Травница? — задумчиво произнесла конопатая и оглядела зализанного мужчину, глаза которого постоянно бегали из стороны в сторону. — «Он что, опять стал меньше заикаться? Или этот из тех, которые реагируют на внешние раздражители?».

— Ну что, когда мы отправимся за приключениями? — послушница возбужденно вскинула руки, из-за чего Ронни нервно отшатнулся, и внимательно уставилась на конопатую.

— Приключения? — холодно переспросила Кристин, лицо которой извечно выражало смертельную скуку. — По-твоему, это игра?

— Да вся жизнь игра, дурашка! — звонко рассмеялась Вуншкинд, отбросив назад длинные волосы. — Пойдём по следу призрака, или отправимся далеко-далеко в дальние дали?

— С первым — это вряд ли, — ухмыльнулась Кристин. — Слухи распространяются со скоростью света, а если это что-то важное, тот высоченный придурок уже и так в курсе, — с досадой поморщилась Крис, уже представляя себе очередную «загадочную хрень», которая шатается по городу, привлекая внимание местных зевак. А если это тот самый неуловимый Бирмунд, то будет обидней вдвойне.

— Ну, тогда давай искать собственного незнакомца! — надулась Алессия. — Вот я не пойму, что там у вас случилось, и вообще! Тот, этот… Он, ну вроде, нормальный вполне такой дядька! За что ты так его ненавидишь? — она затрясла кулачками, нахмурив тонкие бровки.

— «Дядька»? — Крис пустила ироничный смешок и безразлично посмотрела на спутницу, закидывая локоть на спинку стула. — Велика честь ненавидеть. Он, скажем так, наступил мне на хвост. А я не люблю, когда кто-то пытается перебежать мне дорогу со знаком «Вход воспрещен», — её губы дрогнули в едва различимом оскале. Стоило вспомнить их первую встречу и Харенс была готова сорваться с места, лишь бы найти и прикончить мерзавца, который посмел отнестись к ней как к самой обычной крысе.

— Это, наверно, было интересно! — улыбнулась послушница. — Надеюсь, ты расскажешь мне об этом однажды?

— Всё может быть, — Кристин устало вздохнула, рисуя в голове угрожающие диалоги и переигранную сцену, где она сначала убирает Вэнса, а уже потом дарует вечный сон Бэккману, оставаясь тёмной лошадкой постанархических земель, без права снова ступить на Холм и вечно убегая от шавок Бирму́нда. Такие перспективы казались ей ещё большим абсурдом, но в голове всё выглядело довольно прикольно.

— В-вы уж-же ух-ходите? — расстроился Кель, предвкушая разъяренные крики Цербера.

— Ага, — буркнула Крис, закидывая за спину небольшую походную торбу, которую недавно выменяла у одного из местных торговцев.

— Да, удачи тебе! — улыбнулась монашка и рванула на второй этаж за своими вещами, которые так наивно оставила за запертой дверью, не смотря на предупреждения Харенс о местных воришках.

Покинув чертоги наёмнического городка, девушки не успели пройти и полпути по дороге к сибирякам, как к ним навстречу выбежал тот самый Воробей. Он с ходу отбросил тюк собранной травы для Карин и принялся махать руками.

— Какие люди! — запыхаясь окликнул тот. — Увидел вас, пока тут… ветки собирал. Можно на пару слов?

— Мы торопимся, извини! — громко прокричала в ладошки Алессия и последовала за раздраженной наемницей в сторону небольшого амбара, где оставляла кобылу. — В другой раз!

— Всего пара минут! — Дэн состроил крайне раздосадованную физиономию. — Тётушка как раз приготовила чай! Может, зайдете? Ну хоть на минутку!

Сообразив, что спорить уже бесполезно, Кристин молча сопроводила монашку до избы и предпочла остаться на улице, провожая этих двоих уставшим взглядом:

«Ты только что завтракала, зачем так много воды перед дорогой?» — закатывая глаза, она затянулась сигаретой и принялась обдумывать дальнейшие планы.

Пройдя в просторную гостиную и усевшись за трактирную стойку, Алессия попросила немного чая, в то время как сидящий напротив юнец уже ждал положенный ему плотный завтрак.

— Настоящим мужчинам нельзя голодать! — засветился в улыбке мальчишка. — А женщинам — так тем более! Меня, кстати, Денис зовут! Денис Сперроу, но все называли меня Воробей, потому что так переводится! Представляешь? Смешно, наверное, если бы все наши фамилии переводились! — рассмеялся он, нервно постукивая пяткой и слегка выворачивая голову назад. — Это же каково пришлось бы всяким там… Тряпкиным!

— Ты много говоришь, — с улыбкой констатировала девушка, разглядывая того с ног до головы и не обнаружив ни одного шрамика. — Моя фамилия тоже имеет перевод. Вуншкинд означает: «желанный ребёнок» — прощебетала она, убирая назад передние пряди.

— Здорово! — восхитился парень, широко распахивая глаза. — Наверное, ты была прекрасным ребенком! Не то что твоя, гхем, спутница. Она же и шагу без тебя сделать не может, ну, я угадал?

— А почему ты так решил?

— Ну, она грубая и злобная, не то, что ты, — тепло улыбнулся Денис, глядя в безмятежные глаза собеседницы, которые тут же сравнил с цветом морской волны, которую отродясь не видал.

— Почему ты так говоришь о моей подруге? — Лесс тут же изобразила сильное удивление. — Ты же совсем её не знаешь! Она не обижала меня и даже укрыла тайком, чтобы я не замерзла во сне! Ну что, в самом деле, ты такое говоришь? Это же нетактично! — сумбурно объяснила девушка, не стараясь подбирать ни слов, ни понятных ему выражений. Впрочем, Денис поступал точно так же, совершенно не принимая во внимание её золотой крест.

— Ну, может она и не такая, как мне показалось, — тут же замялся парень, — просто, ну, знаешь?.. Мне кажется, что ты ей не нравишься! Чего это она тебе там грубила? Нельзя грубить друзьям! Друзья — главное в жизни! Разве я не прав?

— Ты прав, наверное, — улыбнулась Алессия, — но это немного другое. А, кстати! Почему ты ещё здесь? Разве не хочешь вернуться домой?

— Если вернусь — моя семья будет обречена, — вздохнул Денис. — Ну, сама подумай. Если наши узнают, что я выжил, целый отряд собратьев посадят за умалчивание, а сестрёнку и вовсе заберут, как плату за нанесенный ущерб! Что уж говорить обо мне.

— Да ты прямо герой, получается! — задумалась девушка, глядя на смущенного похвалой Воробья. — И что собираешься делать, когда уйдёшь отсюда?

— Ну не знаю. — задумался тот. — Наверное, стану уличным артистом. Хочу играть на гитаре и радовать этим людей! — он тут же оживился, отыгрывая на воображаемом инструменте.

— Здорово, — она приняла свой чай и поздоровалась с заспанной Ольгой, которая тут же вернулась на кухню, о чём-то бурно перешептываясь с мужем. Андрей и вовсе оттуда не вылезал, совершенно не присматривая за залом.

— А почему так? — послушница искренне не понимала увлеченности собеседника. — Зачем их радовать? Не всем это нравится, знаешь ли!

— Да ну, не выдумывай! Всем нравится музыка, особенно гитарная! — подмигнул юноша и отбросил назад густые каштановые пряди. — Я очень люблю людей, они забавные, и всё такое. А ты?

— Ну, я ещё не решила, — она отвела взгляд и сделала пару внушительных глотков горячего чая.

— Странно. А вот я учился играть как мог, лишь бы осчастливить хотя бы одного бедолагу, — мягким голосом ответил парень и отбил нескладный ритм, барабаня по барной стойке.

— Слышь, diktaattori! — с порога окликнула Харенс, опираясь на приоткрытую дверь. — Пойдём уже, а?

— Как вежливо! — тут же съёрничал Дэн. — Между прочим, леди ещё не выпила чая.

— Надо будет — с собой возьмёт, — недовольно буркнула Крис. — Если хочешь, чтобы «леди» сегодня выспалась, не гавкай там, ладно?

— Ты посмотри, какая крутая, — Воробей сочувственно отмахнулся и с жалостью посмотрел на подскочившую с места послушницу. — Ты что, уже уходишь? А как же…

— Извини! — улыбнулась девушка, отбрасывая назад прядь белоснежных волос. — Я и правда спешу!

— Ну, ладно. Береги себя… — только и вымолвил Дэн, глядя на белокурого ангела в длинном белом сарафане, мысленно сравнивая её с порхающим пухом лугового одуванчика.

— И ты! — бросила Лесса и юркнула следом за Харенс, словно его и в помине здесь не было.

— А вот и пшеночка подъехала! — добродушно отозвалась Ольга, дефилируя с кухни с горшком дымящейся каши. — А ты чего эт тут кислый такой, аки молодость моя грешная?

— Да ничего, — пухляш тяжело вздохнул и принялся уныло жевать свой завтрак. Припоминая бесстрастное лицо рыжеволосой выскочки, он недовольно цыкнул и нахмурился. — Тоже мне, непробиваемая. Так и помрёт в одиночестве.

***

Забирая кобылу из амбара, очень удачно приспособленного под стойло, Алессия настаивала на том, что теперь она будет вести, поскольку Кристин это уже делала, и вообще, она сама хочет решать, что делать дальше. Карин была в отличной форме! Сбор свежей травы был поручен новоиспеченному помощничку, а шерсть и загривок — вычищены сибиряками до блеска.

Передвигаясь на лошади мелкой рысцой вдоль небольшого населенного пункта, послушница с грустью наблюдала картину общего декаданса. Карликовые ничейные поселения находились в жутком упадке. У местных не было ни электричества, ни даже годных ограждений. Немногочисленные детишки бегали в старых лохмотьях, сшитых из мешков и подручного тряпья. Кидаясь друг в друга грязью и палками, они выкрикивали перекрученные фразы, словно совсем не учились правильному произношению, а взрослые и вовсе выживали, как могли. Кто-то возвращался с грубо забитой добычей, кто-то следил за шпаной, а кто-то худо-бедно пытался культивировать усыхающий лён. «Бесхозники» чаще носили обноски, нежели хорошую одежду: её изготавливали в обособленных поселках специальных цехах властвующих хозяев возрожденных земель. Такие вещи продавали только купцам и зажиточным предпринимателям. Глядя на одежду Кристин, можно было сразу же понять её статус элитной наемницы. Немногие бродяги могли похвастаться качественными шмотками, что уже говорить об эластичных кожаных брюках, которые явно стоили не меньше пары ценных книг, если не больше. Впрочем, налаженное производство текстильной промышленности вполне справлялось с обеспечением подчиненного народа, и необходимости донашивать старые тряпки попросту не было. В каком-то смысле, каждый защищенный Церковью, или империей Рейха поселок представлял собой своеобразную закрытую «фабрику», и выполнял одну конкретную функцию, лишь изредка комбинируя производство с разведением скота и мелкими посевами. Знаний не хватало даже у Рейха, а использовать потомственных мастеров того или иного дела было куда удобнее и выгодней, в угоду четкому регулированию дозволенной информации.

Дергая поводья и двигаясь по извилистой трассе, Алессия тяжело вздохнула и недовольно скуксилась. Пронять Кристин разговорами о прошлом и мальчиках было нереально. Поняв, что наёмница её игнорирует, послушница решила брать нахрапом. После очередного монолога о важности здорового образа жизни, Кристин всё же сдалась, раздраженно фыркая и посылая белокурую куда подальше.

— Слушай, ты вообще следишь за дорогой?! — возмутилась гончая, поправляя растрепавшуюся челку и удерживаясь на спине кобылы без всякого седла. — Я уже сказала, что это не твоё дело!

— Понятно! — отчеканила девушка, переходя на легкий галоп. — А он не так плох, правда? Хоть и грубиян, зато честный! Как ты думаешь?

— Кто?

— Денис!

— А, боров?[1] — скривилась Кристин. — Понятия не имею. Сопляк обыкновенный.

— Нельзя так толстячков! — возразила Лесса. — Это же нечестно!

— Да причём тут это вообще? — Харенс устало закатила глаза. — Мне плевать, кто и как выглядит, дело не в этом.

— А в чем же тогда?

— Неважно. Поменьше бы ты трепалась с кем попало.

— Но ты же сама так делаешь! Вон с тем страшным дядькой, например, который нас к варварам посылал!

— Я делаю это целенаправленно, — холодно ответила Кристин. — Сворачивай на восток, хочу посмотреть, как там дела в селении Пахарей.

— Пахарей?

— Один из старейших поселков. Стоит ещё с тех пор, как Рейх взяли курс на захват всей уцелевшей промышленности. Ты разве не знаешь? — Удивилась Кристин. — Плодородные земли и приемлемый климат позволял фермерам обеспечивать народ зерном ещё до анархопокалипсиса. У нашей страны был свой импорт, до полной деградации общества. А теперь они торгуются с земледельцами и набирают обороты, поставляя рожь западным территориям Церкви в обмен на право обучать младших грамоте.

— Похоже на этих… крестьян из старых книжек! — довольно подметила Лесса, припоминая торговый караван, который она видела пару недель назад. — А им ничего за это не будет? Ну, они же, вроде, под управлением Рейха.

— Нет, если хозяева в курсе и дают добро.

— Понятно. А далеко дотуда?

— Слушай, — Кристин закатила глаза и недоверчиво покосилась на послушницу, — ты что, вчера родилась? Неужели не знаешь?

— Не-а! Я же доходяга, меня из Церкви не так давно только выпустили, после того как я доказала, что смогу со всем справиться!

— Что-то не верится. Ну ладно, будь по-твоему.

— А почему жители всех этих селений не пытаются побороться за своё? — удивилась послушница и недовольно добавила. — Ну, это ж их земли!

— И что ты противопоставишь вооруженной армии? — ухмыльнулась наёмница. — Не хочу знать, что творится у вас в Церкви, но Рейху за словом в карман лезть не приходится. Они быстро удавят восстание, особенно если уже подмяли под себя конкретный участок.

— Но ведь столько лет прошло! — возразила послушница. — Логично, что за это время люди должны были объединиться! Подпольные собрания, бунты, всё как положено, разве нет? Ну, как-то же на бесхозных и центральных территориях до сих пор творится анархия?

— Были и бунты, и восстания, — вздохнула Кристин, в очередной раз подмечая странные настроения Вуншкинд. — Деды справляются с изложением истории, как никто другой, но они всегда замолкают на таких вопросах. Никто не хочет нарваться, знаешь ли. Хватит того, что в Центре такое объединение привело к постоянным облавам со стороны варваров и отсечению от благ современной цивилизации, если это можно так назвать. Центральные руины и иже с ними не зря обходят десятой дорогой! — нахмурилась Харенс, припоминая рассказы о неприступном «Бастионе», который уже 80 лет стоял особняком, не подпуская чужих и отбиваясь от варваров с момента своего зарождения. — Представь себе целый регион, сплошь населённый психами!

— Это я и сама знаю! — фыркнула Лесса. — Отцы нам рассказывали о «Подавлении грехопадения», и о том, как часть населения отправили на принудительную службу. Хотя… ходят слухи, что некоторые уходили в Руины добровольно.

— Ну начинается… — тяжело вздохнула наёмница. — Слушай, я не сильно разбираюсь в этой теме, просто слышала кое-что интересное от старших.

— А хочешь расскажу?! — оживилась Вуншкинд, тут же замедлив ход лошади.

— Ой, нет. Давай лучше потом — никогда?

— Ну хорошо, тогда давай поговорим о… точно! Вот этот, как его, высокий такой, с которым мы недавно работали? Он же вроде странный такой, да? Лицо грубое, а голос мягкий! Ты не думала, может, он нездешних кровей? Ну прямо, как викинг из…

— А-а-а-а, давай валяй, что там с этим твоим «грехопадением»?! — разъяренно выпалила Кристин, догадавшись что «вредная альбиноска» делает это нарочно.

— А ты не ирландка? Или, может, еврейка? — вдруг задумалась Лесса. — Хотя, на еврейку не похожа, быть может…

— Да давай уже, продолжай! Я тебя внимательно слушаю, госпожа! — вскипела Кристин, оттягивая ремни увесистого кокона, дабы не задевать спину «транспорта».

— Ну ладно, ладно, чего ты так сразу? — взгрустнула послушница. — Я уже и забыла, что хотела сказать.

По правде, они были довольно близки к истине. Под страхом расправы со стороны военных, сельские жители выполняли свою работу беспрекословно и даже не считали себя ущемленными. Напротив: возможность спокойно жить, вкусно есть и размножаться придавала некий шарм безопасности и уюта. «Если все вокруг согласны — значит, жизнь у нас прекрасна!»* — гласила народная мудрость, которую слямзили с каких-то доанархических песен, смысл которых уже давно затерялся. Церковный народ подконтрольного запада Славии чтил священные догмы, люди же Рейха веры чурались. Закон был до глупого прост: живи, как научили, и будет тебе счастье! Вот только никто не знал, как много подводных камней скрывалось в его преступлении. За нарушение жителей Восточных земель забирали на каторги Рейха, а западных прилюдно казнили в назидание остальным. Впрочем, народ это более чем устраивало, побуждало к праведной жизни и осуждению всего «грешного» и «ненормального».

— Спасибо большое, — Крис с облегчением вздохнула и уставилась куда-то вдаль.

— И всё-таки, я много слышала о том, как живут обычные люди. — задумчиво отозвалась послушница. — Но, я даже не знала, что снаружи всё настолько… не так, понимаешь?

— Нет, не понимаю и понимать не хочу.

— Ну вот же, опять! Ты же никогда не была в Церкви, неужели тебе не интересно?

— Нет, совершенно не интересно! — надулась гончая. «Конечно интересно, чёрт тебя дери!».

— Да ну? — хитро улыбнулась послушница. — А, судя по внешним факторам, ты даже очень любопытна!

— Сказала же, можешь не отвечать! — тут же отрезала Харенс смущенно фыркнув. — Ты здесь только потому, что я не хочу узнать об этом в будущем. Мне не особо интересны ваши внутренние «приколы» и всё остальное! — окончательно скисла Кристин. Признавать правоту шантажистки ей совсем не хотелось.

— Да брось, разговоры хорошо помогают скоротать время!

— Ты в курсе, что время начинает идти медленнее когда занимаешься чем-то новым и непривычным?

— Ну пожалуйста, я же до этого ни с кем толком и не могла свободно поговорить! — заныла Алессия, демонстративно шмыгая носом. — В конце концов, ты единственная не сдашь меня с потрошками за откровенности.

— Ладно, валяй, — сухо произнесла рыжеволосая гончая, покрепче сжимая ногами спину кобылы.

— Ура! — послушница звонко захихикала от радости. — Так вот! С раннего детства нас учили там всякому. Писать, читать, но главным было постигнуть учение «Великих Догматов», которое такие как я несут тем несчастным "слепцам«,[2] кому не было дано знание Божие, со страниц нетленных сошедшее.

— Об этом я слышала, — мрачно отозвалась конопатая. — Как по мне, так это самый обычный справочник юного фанатика, как и вся прочая религиозная ерунда наших предков.

— Ну, не совсем, — Алессия запнулась и тревожно огляделась по сторонам. — Ещё Аргинал Первый провозгласил письмена эти как истинную волю Господню, ведь именно им не суждено было истлеть в адском пламени мародерства, которое творилось здесь много лет назад.

— Ты никогда не думала, что это хорошо спланированная акция? — поморщилась гончая, догадываясь, что вовсе не просто так Аргинал сплел воедино именно эти «нетленные страницы».

— Думала, и всё же, если вернуть им прежнюю форму — уверена, это будет прекрасная наука о жизни! — улыбнулась послушница. — В конце концов, их написали наши великие предки!

— И как можно называть «великими» тех, кто бездумно жег книги, и прочие источники знаний в угоду своим предрассудкам? — нахмурилась Харенс, сжимая в кулак намотанный на руку ремень Флегия. — Тоже мне, большие умы. На хрен такое возрождение?

— Не знаю, однако, несмотря ни на что, среди всех упасенных книг уцелели только эти страницы! Разве это не чудо?

— Чудо? — усмехнулась наёмница. — Сомневаюсь. Это такой же бред, как и история человечества. С чего ты взяла, что всё было именно так? Ты там была? Видела всё это?

— Нет.

— Ну вот и всё, — мрачно отрезала Харенс. — Я уверена, что бы там ни сгорело на самом деле, церковники просто выставили это в виде божественного вмешательства, чтобы получить одобрение от ослабевшего и обездоленного народа. Впрочем, с предками делали то же самое. Правда, у них хотя бы Библию с Кораном не смешивали, или, что там ещё Аргин к новому «верованию» приплел?

— «Отец нас всемогущий наделил человека своим знанием, и были написаны письмена священные, путь указывая и грехи людские браня! И настал день, когда великая воля Господня не дала истлеть в пламени греховном истинным словам и наставлениям его, по всему миру разбросанным и воедино скрепленным! Что, как не замысел свыше, сберег страницы книг, что в огне не горели?! Возрадуйтесь же великому чуду и проследуйте по пути искупления!» — процитировала Вуншкинд слова отца Аргинала Первого. Тот выступил с этой речью много лет назад, когда Церковь только восходила на смежный престол угасающей Славии, в отличие от Пшецких собратьев, где вся религия была подмята военной диктатурой и буквально исчезла, сменившись не менее жестокими постулатами Рейха.

Вера в чудо сотворила ужасное с теми, кто под влиянием страха и ослепляющим светом чуда шёл за своими поводырями по дороге в ад. Во времена массового сожжения книг экземпляры священных писаний самых разных народов были буквально собраны по листочкам, а из уцелевших страниц воссоздали «Истинную волю Господню», несоблюдение которой каралось самыми изощренными показательными казнями жителей Западных территорий, вне зависимости от тяжести нарушения. По крайней мере, так гласила красивая сказка Церковников.

— Офигеть, — угрюмо буркнула Крис. — Ты прямо как губка. Я будто на огонёк к очередному ведуну попала.

— Ну, разве плохо, если я буду рассказывать тебе всякое на ходу? — улыбнулась Вуншкинд, на миг обернувшись. — Из тебя и так слова клешнями тянуть приходится! Дай я хоть сама себя развлеку, пока едем. А то усну от скуки и угроблю нас ненароком!

— Вредный маленький манипулятор! — фыркнула Харенс. — Да делай что хочешь. Как будто у меня есть выбор.

— Вот так? Ну, знаешь! Я немногим младше тебя, и ростом повыше буду! — мило отозвалась Алессия, направляясь в сторону восточных границ, где на дорогах маячили дозорные Рейха.

— Ах ты! — тут же вспыхнула Крис, хватая девчонку за щеки и дергая в разные стороны.

— А-а-а-й, прекрати! — запищала послушница. — Ну перестань, я же нас так точно свалю!

— Не будешь докапываться?!

— Не буду, не дубу, только отфпусти, а-а-ай!

— Ладно, — буркнула Крис, отстраняясь и складывая руки на груди. — Давай уже, рассказывай свои истории! Всё равно это лучше, чем отвечать на твои дурацкие вопросы.

— Славно! На чём я остановилась? Ах да! Вот ты знаешь, что Церковь забирает совсем маленьких?

— Типа того.

— Так вот! Обычно отбирают детишек от трех до пяти годиков, а в монахини только после «Церемонии Посвящения» посвящают! — Кристин помрачнела и стиснула зубы, — Сначала мы учим и постигаем Беспрекословные догматы, а потом нам отпускают грехи и, если выдержим весь путь «очищения» — отпускают в странствия, нести свою миссию.

— Ты повторяешься. — поправила Харенс. — Если жестокие пытки и отвратные условия жизни, это, как ты говоришь, очищение от греха, то я предпочту компанию грешников, уж извини за подробности.

— Да ничего, — монашка угрюмо потерла плечом защипанную щеку. — Зато, у меня был доступ к обширной библиотеке Храма! Правда, пропускали туда только под надзором старших «братьев» и «сестер», чтоб мы не начитали лишнего, зато были лазейки.

— Лазейки? — воскликнула Крис и тут же поперхнулась собственной мокротой, зайдясь сильным кашлем.

— А я вот не курю и не кашляю!

— Да, кхем, при чём тут это? Лучше скажи… — она хорошенько задумалась. — Ты имеешь ввиду какие-то потайные ходы?

— Нет, конечно же нет! — спохватилась Вуншкинд. — Просто иногда нужно молвить словечко!

— Понятно. — угрюмо протянула Кристин. — Ты знаешь, каким образом эта самая библиотека образовалась? — она сделала небольшую паузу, стараясь хорошенько подобрать слова, дабы не спугнуть послушницу и выведать у неё что-то действительное важное. — Насколько я знаю, веруны Аргина командуют только в Славии, только вот непонятно, откуда он взял столько знаний, что даже Масленок Первый сломался, когда запасные склады и архивы сожгли бунтари.

— Не знаю, насчет торгового союза, но вот по поводу Славии, — Алессия замкнулась и шепотом продолжила, — тут все не так сложно. Страна так-то небольшая, да и зверства до нас не сразу дошли. Пока в Руссии и на Окраине безумства творились, Первый Отец словно учуял неладное, вот и дал наводку знания сохранять, да побольше. А потом выжидал, до тех пор, пока Рейх не подавит восстаний. Всё-таки, Окраину почти всю затопило, а тут и земли плодородные, и всё такое. Правда, ходили слухи, что он из Пшечки сбежал, когда понял, что там церковникам будут не рады, но этого я точно не знаю.

— Понятно, — хмыкнула Харенс, отмечая странности армейцев, которые так и не договорились с соседями из той же Пшечки, сколько бы не пытались выклянчить знания у самого крупного филиала в Союзе. — Хорошо, что с венхами[3] у них не срослось. Молодцы «соседи», ничего не скажешь. Забаррикадировали границы Венхии, выставили армию, и уже целый век всю эту братию мудаков к границам не подпускают. Ещё и южную границу захапали, когда Масленок пытался в Венху полезть.

— Ой, а ты тоже любишь умничать? — без доли издевки подметила Лессия. — Откуда ж такие познания? Так-то, даже я об этом не знаю!

— Сибиряков видала? Эти тебе за Царя Гороха расскажут, только повод им дай.

— Какого гороха?

— Да не важно, — Кристин пожала плечами и потянулась, уверенно держась ногами за спину Карин. — Сама не знаю, у них нахваталась. Ух, ну ты и заноза! У меня бы уже язык отсох, если бы я так же много пиз… болтала!

— Зато, мы уже полпути скоротали! — радостно воскликнула девушка. — Может отдохнем немного? Там впереди такая красивая полянка!

— Делай, что считаешь нужным, — холодно ответила Крис в надежде избавится от длинных речей хотя бы на время. Казалось, они ехали вечность!

Привязав фыркающую кобылу, путницы наскоро устроили небольшой перекус. Достав припасы, они расселись поодаль друг от друга и принялись обедать собранными на скорую руку пайками, которые Ольга настырно впихнула Кристин, не успели они отъехать от жилища охотников.

— Кстати! — вдруг опомнилась Лесса, медленно пережевывая тушенку. — Спасибо, что позаботилась обо мне тогда, — она улыбнулась, бросая взгляд на стираную простынь.

Харенс от этого заявления чуть не подавилась галетой и, запивая водой, недовольно цыкнула:

— Да я о себе забочусь. Прикинь, если ты подхватишь простуду? У нас и так смертность от болячек повышена! Если ты меня заразишь — тут сразу два трупа будет! А я лучше заранее себе пулю в лоб пущу, чем… в общем, не важно, — она нервно сглотнула от одной мысли о смертоносном ущелье проказы и огляделась по сторонам.

— Болеют не от холода, а от пониженного иммунитета, дурашка! — довольно рассмеялась послушница. — Ну, значит, мне повезло, что набрела на такую скрупулезную дамочку, как ты! Иначе — кто знает?

— Насчет этого, ты, конечно, права, — кивнула Кристин, отправив в рот остаток черствого хлебца. — От холода, конечно, не болеют. Только вот, обморожение — не лучший союзник в поддержании этого самого иммунитета, знаешь ли. Если окоченеешь — обязательно ослабнешь, а там и до гриппа не далеко. И не называй меня «дурашкой», если не хочешь, чтобы я прямо сейчас ушла своей дорогой.

— Извини, извини! — монашка взволнованно замахала руками, чуть не расплескав весь жир из банки. — Больше не буду! И да, ты права. Как-то не подумала об этом, но всё равно, без вируса — не будет никаких ОРЗ. И кстати, как ты до сих пор не померла с такой «диетой»?

— В смысле?

— Ты плохо питаешься! — насупилась девушка. — Поддержание тонуса просто невозможно без сбалансированной пищи, а ты только у Тётушки нормально кушала! Вдруг ты первая заболеешь?

— Сомневаюсь, — буркнула Крис, заедая галету припасенной в баночке консервированной рыбой. — Если ты не заметила, мы сейчас в полевых условиях находимся.

— И что?

— А то, что в дороге я предпочитаю не забивать желудок! — проворчала наёмница, понимая, что план перекусить в полной тишине с треском провалился. — И тебе советую, если не хочешь, уж извини, обосраться во время очередного отстрела какой-нибудь «дичи».

— Ого, похоже на историю о выживающих в лесу егере… эм… егерист… — она задумалась, не в силах подобрать правильную форму для слова «егерь» так, чтобы это относилось к ним с Харенс.

— «Егерях», «егершах», «егерокопок»? — ухмыльнулась Кристин. — Забей, говори как хочешь, всё равно новояз как ввели, так и будут вводить. Раньше Славский был куда более обширный. А вот теперь оскуднел.

— Ты это о чём?

— Не бывает неправильных слов. Всё это — сплошное надувательство.

— Это ещё почему? — удивилась монашка. — Разве можно было бы барыжить знаниями, если бы не было грамотности?

— Если я напишу: «одын у воле не воин», ты прекрасно поймешь, что имелось в виду, — усмехнулась Кристин, проводя ладонью по шершавому бурьяну. — Язык — такой же воображаемый инструмент, как и бо́льшая часть всякой «культуры». Он далеко не один и слишком часто меняется, чтобы кичиться знанием чего-то настолько субъективного. Например, финский совершенно иначе построен, а русский вообще своим же правилам противоречит и в целом поломан. Важнее понимать саму суть.

— Но ты же сама поправляешь меня время от времени! — нахмурилась Лесс, частенько путавшая ударения в заумных словечках.

— Да. Это у меня на автомате. Вредная привычка, можешь не обращать внимания. — подметила Крис и угрюмо хмыкнула. — Говорят, за последние 80 лет славский язык подвергся чудовищным изменениям, в угоду сама знаешь кому, так что, прикидывая все за и против, относиться к такой шаткой конструкции, как к единой константе — не особо удобно. Это должно служить инструментом для взаимопонимания, а не контроля или промывки мозгов.

— Ого! — задумчиво подметила Лесс. — А это ведь интересная мысль! Получается, все науки такие?

— Не все. Если не оглашать весь список, то та же «запретная биология» — одна из самых достоверных и практичных наук. И меня совершенно не удивляет, что её окончательно запретили полвека назад, ещё до того, как Масленок Третий обзавелся нашим с тобой поколением лохов. Кстати, — она сосредоточенно над чем-то задумалась, — насчёт Церкви. Ты мне соврала, будто ты того, смоталась?

— Нет, конечно! Я же уже сказала, что, — Лесс перешла на шепот, — только вид делаю, дур… — заметив пристальный взгляд гончей, она тут же осеклась и виновато подняла бровки, — думаешь, нет?

— Знаю, что да. Это меня и волнует, — хмуро отозвалась гончая, кидая в рот пару таблеток от головной боли и запивая водой, в которую Кель зачем-то добавил мяту. — Но не важно, главное, не донимай меня со своими «здоровыми» привычками! Уж извини, но жизнь вольной бродяги не предусматривает долгого сна и здорового образа жизни. Какой бы ужас тебе не пришлось пережить в стенах Храма, не думай, что я жила многим лучше. Ты ничего об этом не знаешь.

Кристин не любила подолгу находится на одном и том же месте, да и покушать любила весьма. Но только не в дороге, и только не скоропортящиеся продукты, которые тщательно выбирала с тех пор, как ещё в далекой юности отравилась заветренным мясом, после недельной голодовки на одной воде.

— Вольной? — задумчиво ответила Лесса, постукивая деревянной ложечкой по крепкой жестянке и пропуская всё остальное мимо ушей. — «Вольность действий» — высшая привилегия для «вероисповедников». Мы можем свободно ходить по миру, наставляя народ на путь истинный и внушая блага заветные людям не ведающим и ослепшим,[4] вроде тебя. Даже немного обидно, что всякие там воры и убивцы могут делать все то же самое безо всяких там обрядов и поучений!

— Заниматься мирным зомбированием населения, выдавая себя за жертву военного режима, которую якобы исцелили слова Божии? — наёмница скривилась, словно ей попался затхлый кусок рыбной консервы. — Да уж, не завидую я судьбе «обработанных» такими как ты. Впрочем, сейчас я рискую оказаться на их месте, так что сейчас ты куда свободнее меня.

— Понятно. — Алессия улыбнулась и хитро прищурилась. — Но ты сама видишь, как легко я нахожу пути к людским сердцам! Даже до тебя добралась, сама видишь.

— Это точно, — поморщилась Крис. — Разве за тобой не должны «присматривать»? — она подняла на монашку тяжелый недоверчивый взгляд.

— Конечно, но вряд ли нас могут подслушать в такой глуши! К тому же, никому из Церкви, кроме странствующих монахов, вроде меня, нельзя приближаться к землям Рейха так близко без повода, так что, они считают, что сейчас я направляюсь тихонько обрабатывать солдат, — Алессия огляделась по сторонам и умиротворенно вздохнула. — Да даже и так, подслушивают только в оживленных местах. А если нас кто и видит сейчас, то думают, что ты — моя верная защита и последовательница! И не злись, пожалста, но лучше тебе, в случае чего, не перебивать меня, если я начну говорить на языке Церкви привселюдно. «Щит» не должен перечить хозяину, даже если это всё — одно лишь прикрытие.

— И ты говоришь мне это уже после того, как подобрала того пацана?! — возмутилась Кристин. — Ладно бы конспирация, но поддерживать эту вечеринку уродов я не собираюсь! А если он засланец церковников — я сейчас же вернусь и снесу его башку!

— И что? — удивилась Лесса. — Даже если так, тебе же не нужно поддакивать! Молчание — золото, это же простенько, вроде. Я-то при нём ни разу не заикнулась о чём-то небогоугодном! И вообще, был бы он наблюдателем — ни в жизнь не попался бы мне на глаза. А еще, там «Медвежатники» Рейха! Я же сказала уже, что «Коршуны» не лезут к солдатикам, ну!

— Ну спасибо, вовремя предупредила, vittu! — фыркнула гончая, собирая походную торбу и убирая мусор в запасной кармашек с мусорным мешочком. — Даже силовые методы Рейха, и то получше будут.

— Нет ничего опаснее любви и фанатичной веры, — Алессия лучезарно улыбнулась, однако, её «стеклянный» взгляд говорил о фа́льши улыбки, извечно натянутой на лицо. — Представь, на что способны верные псы Аргинала ради рождения «безгрешной нации», если они уверены, что сами пришли к своей вере, и ни на йоту не подвергают её сомнению?

— Представляю, поверь мне на слово, — мрачно отозвалась Крис, затягиваясь сигаретой. — Если поддерживаешь видимость работы, тогда чем ты лучше примерных послушников?

— Ты верно мыслишь, но, как бы это? Я, если ты в общем заметила, ни слова об этом не обмолвилась, до тех пор, пока не встретила тех селюков. Да и там, впрочем, не говорила ничего такого. Да что там? — Алессия опять зашлась в монологе. — Я тому Воробку и слова о вере не сказала! Спроси тетушку, которая живет в той странной избушке, если не веришь!

— Ольгу? — Кристин устало зевнула в кулак. — Хорошо, если так. Интересно, что побудило тебя предать Аргинала? Твои мозги должны были промыть до того, как ты вообще научилась думать.

— А я однажды кое-что услышала, — улыбнулась Алессия, расправляясь с обедом и складывая мусор в кулечек, — и вдруг подумала, что, наверное, нехорошо обманывать других! А после случая с… — она резко замолчала, словно по щелчку пальцев.

— Какого случая? — Харенс тут же навострила уши и с заинтересованным прищуром выпустила изо рта струю густого дыма.

— Н-ну. Мне н-нельзя г-говорить об этом, — Алессия начала заикаться и стыдливо опустила глаза. — ребенок… потерялся. Давно. Очень.

Кристин вздрогнула и сокрушенно вздохнула:

— Ну, здорово! Мало того, что ты тут сидишь, так ещё какой-то психопат бродит по миру, и только хрен знает, что у него в голове, после этих ваших назидательных практик! — она закатила глаза. — Ладно, проехали.

Лесс хотела было что-то сказать, как вдруг вдали послышался топот копыт. Подскочив с места, Кристин подскочила к широкому дереву и уселась лицом к дороге, стараясь скрыть замаскированный «Барретт». А Вуншкинд осталась спокойно сидеть, глядя в сторону источника звука. На крупном рысаке по лесу гнал почтовый гонец, который разносил новости по всей округе и информировал население соседствующих городов. Завидев двух девиц посреди леса, он осадил коня и громко крикнул:

— Чегой прохлаждаетесь? В округе зверь ходит, кажут, а вы тут чаюете?!

— Что за зверь? — хором спросили девушки.

— Знаю почём? Так ведунья сказала! Давайте, сбирайтесь, а то поздно быть может! — предупредил тот, срываясь с места, и ускакал прочь.

— Начинается… — тяжело вздохнула Кристин, потягиваясь и потирая лицо. — Одет в широкие штаны и льняную рубаху, конь вороной, породистый. Таких держат в уже намеченном селении под протекторатом Рейха. За хороший взнос — пускают любого. Дома в основном одноэтажные, крепкие. Кстати, там есть душевая, — мечтательно добавила конопатая.

— Так это там, куда мы едем?! — обрадовалась Лесса, наскоро собирая вещи.

— Ну да. Слыхала об этом их феномене, пока по Холму бродила. Хочу проверить, — устало буркнула Крис. — Вкратце вроде всё рассказала, давай не тормози.

— А кто там за старших?

— Не знаю. Я бывала там только однажды, но так и не нашла подходящей работы. К тому же, везде патрулируют местные солдатики, лучше вести себя тихо, если ты понимаешь, о чём я.

— Не волнуйся, — кивнула послушница, запрягая кобылу и принимая пассажирку, — мне не положено вербовать кого-то на виду у военных! — она лучезарно улыбнулась и рванула по широкой трассе. Кусков асфальта становилось всё меньше и вскоре перед путницами открылась чистая песчаная насыпь, аккуратно выложенная по бокам желтоватыми кирпичами.

На подходе к населенному пункту их встретил патруль, загородив массивные деревянные ворота отделанные красивой угловатой резьбой, со вбитыми по углам перевернутыми подковами. По обе стороны от парадного входа росла высокая живая изгородь из аккуратно подстриженных плотных кустов, а забор был выстроен из крепких еловых бревен. Над ним виднелись крыши невысоких восстановленных домиков. Ответив на вопросы о цели визита и оставив крупный взнос в виде уцелевшей книги об искусстве шитья, которую Крис не так давно выменяла у сибиряков, путницы были пропущены внутрь. Всё это время столпившиеся дозорные с интересом оглядывали монахиню. Всё же спокойная и немногословная послушница не была чем-то обычным в здешних кругах. Солдаты наверняка знали разницу между обычным кулоном и золотым крестом уполномоченной пташки. Церковники могли ступать где угодно, однако вести свои игрища на территории Рейха им запрещалось. Впрочем, это не смущало Аргинала, который намеренно засылал свои языки для тайной вербовки военных.

Оставив лошадь в конюшне, девушки зашагали по большому производственному селению, история которого началась ещё до окончания дележки территорий.

С наступлением тяжелых времен пахари были чуть ли не первыми, кто самолично вручил свои земли армии Рейха, требуя защиты и крова взамен. Влиятельный предприниматель, который контролировал здешнюю ферму ещё до наступления анархопокалипсиса, прекрасно знал, что широкие поля разнообразных злаковых культур нельзя оставлять без присмотра. Имея большие связи и внушительные финансы, некий Деми́д Пэрлиосса заранее заручился поддержкой вооруженной охраны и начал копить запасы за долго до того, как ситуация в соседних странах начала трещать по швам.

Имея стратегический ум и предпринимательскую жилку, основатель селения Пахарей сумел избежать разрухи. А когда узнал, что местные военизированные структуры пали под натиском новоиспеченной армии Девятого Рейха — тут же послал своих людей на переговоры с тогдашними лидерами вооруженных захватчиков. Маслянников немедля обеспечил богатой земле защиту не только от варваров, но и от прямых конкурентов, которые не желали делиться ресурсом и быстро погрязли в хаосе. Армии были необходимы любые ресурсы и они безжалостно штурмовали заводы и прочие производственные пункты. Иначе о худо бедной поддержке солнечных батарей и прочих редкостных девайсов можно было бы просто забыть, даже с учетом зарубежного импорта.

Передавая свой статус частного предпринимателя по наследству, наместники, подобные Пэрлиоссам, ныне назывались «Баронами». Настоящие промышленники и монополисты прекрасно понимали, что на самом деле было важно для загибающейся Славии. Они не позволили пасть своим детищам, потому местные пусть и не имели доступа к качественной медицине и благам былой цивилизации, зато не были голодными и босыми, как выживальщики из ничейных земель.

Проходя вглубь поселения, Алессия с интересом разглядывала местную архитектуру. Одноэтажные жилые дома были небольшими, а на горизонте виднелся огромный производственный цех. Прежняя ферма по переработке зерновых культур перешла на ручное управление, а выстроенные из красного кирпича здания могли пережить не один набег безумцев. Постанархических построек было немного. В отличие от обывателей Холма, окультуренные жители селились в уцелевших поселках городского типа, поддерживая их долголетие и порой реставрируя до неузнаваемости. Что до охраны — её тут было достаточно. Местные выпускники с опознавательными шевронами, облаченные в форму типа «койот», день и ночь патрулировали территорию и околачивались в отдалённых бараках позади крупного завода, на задворках поселения. Солдаты Рейха патрулировали только прилегающие территории, так что вся ответственность лежала на воспитанных в местной учебке бойцах и уполномоченных контроллерах из объединённой армии, которые следили за соблюдением законов.

Из трубы небольшого трактира валил дым, по бокам жилых помещений стояли сараи с зерном, а вот ночлежкой здесь даже не пахло. Местные могли похвастать стриженным газоном и резными скамейками, а во всей округе не было ни жилищ-шалашей, ни горожан в рваных тряпках, которые носили бесхозные жители постанархического мира.

— Ого… — ахнула Лесса, оглядывая культурные клумбы с ромашками и небольшой загон, прямо напротив конюшни, где виднелись вполне здоровые тёлки, жующие свежее сено. — Так вот он каков, Рейха покров!

— У мигрантов научилась? — хмуро спросила Кристин, оглядывая небольшую прядильную. — Не помню, чтобы здесь это было год назад. Видимо, им дали добро на доп заработок.

— Доп?

— Предпочитаю сокращать и экономить время.

— Лучше не надо! — нахмурилась послушница. — А то я тебя не всегда понимаю! И вообще, разве скотоводство — не привилегия западных земель?

— Да, но солдатикам тоже хочется свежего мяса, а не одной бесконечной тушенки, — недовольно буркнула конопатая. — Всех здешних животных выращивают исключительно ради блатных офицеров и иже с ними. За скотом медики Рейха наблюдают получше, чем за людьми.

— Веретинары? — воскликнула послушница и тут же абстрагировалась, от греха подальше. — Мне бабуля читала!

— Не «веретинар», а ветеринар! — неожиданно отозвалась зрелая дама, поднимаясь с ближайшей скамейки. Одетая в диковинное платье на манер эпохи ренессанса, отделанное кружевом и мудреными вставками, она обмахивалась старым подлатанным веером, с интересом оглядывая гостий. — Вы, девчонки — бродячие, я погляжу?

— Зависит от того, чего ты хочешь, — сухо ответила гончая, окидывая ту холодным колким взглядом.

— Скажите, вы умеете «танцевать на углях»? — загадочно улыбнулась незнакомка, поправляя ободранный чокер с серебряным кулоном. — Как местная предпринимательница, я просто не могу упустить вас из виду. Можете не удивляться такому внезапному появлению. Всё-таки я раньше всех узнаю обо всём, что здесь происходит.

— Предпре… старшая? — Вуншкинд глупо улыбнулась. — Я всегда хотела узнать, чем вы таким занимаетесь!

— Чересчур внезапному, — нахмурилась Харенс. Она определенно разминулась с этой дамочкой, когда однажды сопровождала сюда странствующего торговца.

— Недостаточно, — улыбнулась статная блондинка, поправляя заплетенный в косу венок, который заканчивался крохотной гулькой пониже затылка. — Хватит того, что я видела вас ещё по пути от старого колодца. И кстати, хороший экземпляр, — она задумчиво взглянула в сторону пропускного пункта. — Мои швеи будут рады новым выкройкам.

— А Вы та самая провидица? — Лесса удивленно захлопала белесыми ресницами.

— Всё может быть, — сдержанно улыбнулась незнакомка. — Не хотите на меня поработать?

— Зависит от того, что за работа, — спокойно ответила Крис, оглядывая ту с ног до головы. Личной охраны у неё либо не было, либо они хорошо скрывалась, наблюдая за начальством со стороны. Впрочем, гончая склонялась ко второму варианту.

— Довольно специфичная, как раз для таких странниц, как вы, — дама оценивающе посмотрела на оружие за спиной у послушницы и мельком взглянула на кокон рыжеволосой наёмницы, одежда которой сразу выдавала элитную бродягу. — Это не лучшее место для разговоров. Может быть, пройдемте в ратушу?

— Ну… — Кристин заметила умоляющий взгляд спутницы и недовольно закатила глаза. — Хорошо, посмотрим.

Проводив гостий в свое жилище, дама услужливо поставила на небольшой журнальный столик редкие фарфоровые чашки и кувшин с какой-то красно-малиновой жидкостью. Присев на большое меховое кресло, она жестом пригласила девушек присесть на диванчик напротив и с интересом пригляделась к послушнице.

Резная мебель в стиле барокко, большой старинный сервант и уцелевшие доанархические сервизы — ярко отличались от привычных глазу хибар. Вся эта роскошь просто вопила о высоком статусе хозяйки. Все белье, включая узорчатые покрывала на диванах и креслах, было старательно выстирано, а на мебели и шкафах не было и пылинки. Стены украшали репродукции картин эпохи классицизма, а на застекленных полках виднелась целая коллекция книг и буклетов.

— Клюквенный морс собственного производства, — статная женщина сдержанно улыбнулась, поправляя косу-корону, и доверительно кивнула, наполняя собственную чашку почти до краёв. — Угощайтесь! — она демонстративно сделала небольшой глоток и загадочно посмотрела на гостий.

Стоя сбоку от Вунш, Кристин уткнулась плечом в подлокотник и недоверчиво покосилась на чарку «провидицы». Жидкости там действительно поубавилось, однако принимать питье от незнакомки она не желала. А вот Лесса преспокойно налила себе немного и восторженно затарахтела плетеными сандалиями, отпивая немного в знак уважения:

— Очень вкусно, спасибо!

— Я вижу, вы очень внимательны к мелочам, — незнакомка слабо усмехнулась, прикрыв на секунду глаза, — но лично я не желаю вам зла. Скорее, напротив. И да, не удивляйтесь столь скорому знакомству. Я не из тех, кто будет долго думать, глядя на вооружённых гостий, которые вполне могли бы мне сейчас пригодится.

— И как же нам к тебе обращаться? — сухо поинтересовалась Кристин, все же усевшись возле послушницы. Сложив руки на груди, она демонстративно закинула ногу на ногу, как бы закрываясь от собеседницы, и по-прежнему не решалась притронуться к угощению.

— Какие бёдра! — восхищенно воскликнула женщина. — Сильные ноги — залог успеха! Меня зовут Грета, но можете называть меня «Ведающей» или просто «Мадам», как вам будет удобно. — она пустила мягкий смешок и осушила крохотную чашечку.

— Итак, м-мадам, — холодно отозвалась наёмница, стараясь не отводить взгляда, несмотря на диковинную утварь широкой комнаты, которую хотелось рассмотреть со всех сторон, — и кем же ты будешь?

— Не люблю коверкать понятия, но по нынешнему статусу, я баронесса этой деревни.

— Понятно. Тебя не просто так заинтересовали бродяжьи услуги, верно?

— Ох, это утвердительное в конце, — ведунья слабо улыбнулась, доливая себе ещё немного морса. — Действительно, верно. Как вы уже заметили, я обладаю даром предвидения, однако это не отменяет того факта, что мне крайне необходимо обезопасить местных жителей от внешней угрозы, которая нависла над моим домом.

— Всё враки! — тут же возникла Вуншкинд, перебивая хозяйку. — Это не дар! Я думаю, вы пользуетесь очень хорошим биноклем, раз сумели прочесть слова на обложке у «платы»! Не бывает никаких ясновидиц, или я даже не знаю!

— Тише, тише, дорогая, — Грета легонько коснулась губ указательным пальцем. — Искренность приветствуется, но я попрошу использовать это ценное качество исключительно во благо, — она убедительно посмотрела на девушку пронзающим взглядом желтовато-карих глаз и задумчиво уставилась в потолок. — Полагаю, у вас высокие запросы? — она немного подумала и нарочито добавила: — Верно?

— Всё зависит от ваших требований, — кратко ответила Крис, и все же отпила немного из чашки.

— Всё довольно сумбурно. Возможно, вы слышали о некоем Звере?

— Зверь? — удивилась послушница. — Да, вы правы! А что это за Зверь такой?

— Он явился несколько месяцев назад. Я лично увидела его в своих видениях, но не догадывалась, чем всё это может закончится, — она тоскливо прикрыла веки. — Он не решался подступиться к поселку, однако сейчас это существо замечают всё чаще. Оно уверенно подходит всё ближе и ближе к забору, а мне бы не хотелось рисковать личными патрульными. Всё же, Рейх нечасто делится солдатами, в основном отбирая наших парней в добровольцы. Вот только если военные дежурят без сна и передышек, мои мальчики постоянно грешат посещением «кустиков» и отлучаются время от времени.

— Есть пострадавшие? — уточнила Кристин, замечая, как дрогнула скула на абсолютно спокойном лице возможной работодательницы.

— Увы, — Грета кивнула, перебирая в руках желтый ободранный веер с причудливыми кружевными вставками. — Как наследница почившего барона, чей прадед заправлял этим местом, ещё до Великого Восстания, я не могу допускать даже мелких потерь, не говоря уже об угрозе нападения на случайных гостей, если вы понимаете, о чём я.

— Хотите сказать, пострадали не только местные? — «стеклянные» глаза Алессии тут же заблестели от любопытства.

— Какое вам дело до незнакомцев? — Харенс приподняла одну бровь, сверля собеседницу тяжелым холодным взглядом и стараясь не упустить ни малейшей детали.

— Так уж вышло, что мы располагаем чуть большим количеством ресурса, чем ведают хозяева. А поскольку стопроцентный контроль брака попросту невозможен, рабочие, естественно, занимаются подпольной переработкой. После товар уходит на перепродажу блудным торговцам, — Грета слабо прищурилась и мельком глянула в окно. — Никакие знания не бывают лишними, особенно для нас, не говоря уже о щедрых взносах в случае пропуска тех же самых гостей за ворота.

— Невероятно! — воскликнула Лесса, опуская чашку не стол. — Это очень мудрый подход, но, может, обговорим условия сделки? Чем именно мы можем помочь вам в данной ситуации, и что всё-таки за монстрик такой у вас тут завелся?

— Как часто появляется, что делает и как выглядит? — добавила Крис, догадываясь о чём пойдет речь.

— Зверь совершает от одного — до двух подходов в неделю. Причем, в разное время суток, из-за чего слежка становится все затруднительнее, — Грета снова принялась глазеть в потолок. — Проблема в том, что он жестоко убивает именно одиночек и постоянно уходит незамеченным. Это, гхем, существо, успело укокошить парочку часовых, пожилую женщину и заблудшего путника, которого мы так и не смогли опознать.

— Существо? — ухмыльнулась гончая. — Может, очередной псих в волчьей шкуре?

— Если бы! — возмутилась Грета. — Хорошо, если так! Он был сплошь покрыт мехом, словно взаправду. На руках блестят когти, а вместо лица — голова дикого борова и бычьи рога!

— Ого! — поразилась послушница. — Прямо химера из сказок! Ну, хорошо, а как именно он совершает убийства? Может, у повреждений есть какие-то отличительные черты, или ещё чего?

— И то верно, — кивнула мадам, поправляя корсетную вставку измятого платья, — тела жертв были грубо вспороты, зачастую выпотрошены и покрыты глубокими царапинами. У тех, кто успевал закричать, были вывернута шея и сломаны рёбра, однако они лежали так странно, словно и вовсе не сопротивлялись. К тому же, что странно, он до сих пор ничего не забрал. Даже оружие убитых охранников оставил нетронутым! — она тяжело вздохнула и покосилась в фарфоровую чашку. — Я никогда не видела, чтобы у мертвецов были такие умиротворенные лица, особенно после таких зверств, если вы меня понимаете.

— Вероятно, они умирали задолго до «вскрытия»! — Алессия мило улыбнулась и попросила ещё немного напитка. — От таких повреждений сложно мгновенно умереть, знаете ли! Даже свернув шею не так-то просто убить человека, что уж говорить о сломанных ребрах!

— Интересно. Вы лично определяете причину смерти? — сосредоточенно поинтересовалась Харенс, почти не моргая и не сводя глаз с баронессы.

— Увы, у меня нет таких полномочий, — Грета развела руками и угрюмо вздохнула. — Да вы же и сами понимаете, сколько понадобится жертв, чтобы за дело взялись пото… ло-го… хм…

— Патологоанатом не помешает, — подметила Крис. — Вы уже избавились от трупов?

— Тела держат в селении не больше двенадцати часов, давая возможность проститься с погибшими. Мы не имеем права на кладбище в черте поселения, ввиду особенностей производства. У здешних нет никаких навыков вскрытия, а последняя жертва была найдена четыре дня тому назад, так что, при всём желании, я не смогу предоставить наводку, — Грета снова перевела дыхание, отмечая, что её грядущий вопрос о навыках незнакомок уже исчерпал сам себя.

— У нас нет времени на задержки, — сухо ответила Крис, осушив крохотную чашечку и недовольно складывая руки на груди. — Неизвестно, как скоро нагрянет этот ваш гаврик, а нам тоже нужно на что-то жить, сама понимаешь.

— Я уверена, он обязательно проявит себя в ближайшее время, — мягко улыбнулась женщина. — Как я уже говорила, Зверь является от одного до нескольких раз в неделю, а потомственные ясновидящие редко ошибаются.

— Хорошо, — Кристин уверенно поднялась с мягкой софы и засунула руки в карманы. — Если не появится в течении трех суток, ничем вам помочь мы не сможем. А ещё, придется предоставить нам ночлег, как временным «пушкам» в арсенале. Если ты понимаешь, о чём я.

— Отлично! — Грета сдержанно кивнула и раскрыла продырявленный веер. — Вы можете расположиться в доме одинокой старушки Магнолии. Она местная староста и помощь по хозяйству ей наверняка пригодится. И да, обязательно посетите наш Вечер Историй, который будет послезавтра на заходе солнца в трактире старика Вада!

— Хорошо, пока — договорились, — Харенс повторила жест собеседницы и молча направилась к выходу.

— Спасибо! — воскликнула Лесса и побежала следом за гончей.

— И ещё, — тихонько добавила баронесса, провожая их до прихожей, — постарайтесь не светить оружием, а лучше и вовсе оставьте его до худших времен, — многозначительно заключила она, указав на небольшой дом из серого кирпича, который выглядел куда беднее прочих построек в поселке.

Сноски:

[1]Термин используемый только среди бродячих. Обычно так называют сельских болванчиков.

[2]В понимании Церкви «Слепцы» — это те, кто по тем или иным причинам не относится к религиозному сословию, атеисты, или носители мертвых религий, которые исчезли после восхождения Церкви.

[3]Венхи — народ живущий на территории бывшей Венгрии — Венхии.

[4]Ослепший, слепой, или заблудший — любой кто так или иначе не принадлежит церкви, но может принять эту сторону.

Глава 17 будет опубликована: 6 января в 20:20 (20:30)