Анархопокалипсис (СИ)

Глава 23 Вина? (Часть 2)

Мостился Вэнс действительно долго. Ноги уже не приходилось поджимать под себя, но сон упорно не желал приходить, вопреки резко накатившей дремоте и слабости по всему телу. Хроническая усталость никогда не была преградой для активных действий, а вот отдыхать, почему-то, мешала. Даже находясь в состоянии полнейшего «нестояния», после нескольких напряженных суток без отдыха, он мог всю ночь проваляться с головной болью, так и не сомкнув глаз. Что уж говорить о каком-то там коротком деньке? Мысли о диверсии со стороны кочевников медленно отходили на второй план. В конце концов, если бы они хотели атаковать раненного чужака и «одолжить» всё его имущество — явно не стали бы оставлять ловчего на попечение практически опустевшего «муравейника». К тому же, мысль о подрыве катакомб и погребения Вэнса заживо казалась такой же бредовой, как и попытка запереть его внутри временно ночлега. Ковыляющий на костыле, он выглядел вполне безобидно, а своевременный медосмотр полностью рассеивал возможную фикцию полученной травмы. Да и кому взбредет в голову засыпать землей ценное оружие и патроны, которые по-прежнему находились у парня под боком?

Спустя минут сорок, Райан раздраженно цыкнул, рывком оторвал спину от жесткого матраса и уселся на подвесной полке-кровати, угрюмо разглядывая вытянутую перебинтованную ногу.

«Странная „свобода“ получается, — подметил он про себя, разглядывая ободранную кожу штанов и прикидывая количество времени, необходимое для скорейшего возвращения на Холм. — Сплошные казусы и неопределенность. Может быть, Чарли был прав?». — от мыслей его отвлекла шумная возня в коридоре. Народ активно сползался на улицу, а едва различимые звуки за дверью медленно стихли, оставляя гостя в полной тишине опустевшего бункера.

«А ведь, если так подумать… — он медленно запрокинул голову и принялся взглядом сверлить потолок, — это мой единственный шанс немного здесь осмотреться. В конце концов, такие места могут располагать весьма ценной информацией».

Просидев в таком положении какое-то время, наёмник все же поднялся с кушетки, достал из-под кровати рюкзак и, опираясь на крепкий костыль ручной работы, немного ему не по росту, поспешно направился к выходу. Остановившись у входной двери, Вэнс обернулся и ещё раз внимательно оглядел предоставленную ему комнатушку. Сырая бетонная коробка, с единственным источником освещения напоминала то ли сторожку, то ли аварийный отсек. Не зря же это было единственное место в землянке, где были бетонные стены!

«Что, если я не единственный бродячий, кого угораздило оказаться в этом странном месте?», — с этими домыслами, парень неспешно поставил ранец на землю и принялся изучать чересчур неприступную ночлежку. Ему вдруг вспомнились слова Ронды о некоем человеке, который навещал кочевников здесь.

Лазая по углам и передвигая немногочисленную мебель, он внимательно осматривал освещаемые фонариком углы и неровности, в надежде найти хоть какое-то историческое предназначение этого, как он считал, «подозрительного помещения». Уж больно смущала тяжелая железная дверь с замудренным замком, которую явно было не пробить без помощи лома или профессионально установленной взрывчатки. Так и не найдя ничего интересного, наёмник уныло вздохнул, кое как опустился на колени, и неспешно залез под кровать, освещая походным фонариком выложенную кирпичом боковую стену, что разительно отличалась от литых бетонных блоков пристройки. К своему удивлению, он всё же обратил внимание на выделяющийся из общего фона кирпич, слегка выпирающий по краям и явно вставленный в стену уже после первичной укладки. Опираясь на локоть, и аккуратно вытащив осыпающийся камень, Райан заметил крошечный клочок помятой бумаги, забитый в самом дальнем углу обшарпанной выемки.

Стоя на четвереньках, и отмечая отечность перевязанной лодыжки, он уже не мог отступиться и устоять перед соблазном осмотреть некий артефакт, определенно оставленный здесь не так уж давно. Вылезая из-под кровати и прочищая ноздри, парень недовольно стряхнул с взъерошенных волос внушительный слой пыли и уселся на кушетку, неспешно разворачивая обрывок.

— «В устах того, кто безразличен к слову…» — хриплым шепотом забубнил ловчий, читая то ли стих, то ли секретное послание военных, — Часть силы той, что без числа… Эй! — так же тихо возмутился он, вглядываясь в обрывающийся на полуслове криво нацарапанный текст, написанный на ломаном французском.

«Можно сказать, меня это, почти что, заинтересовало!» — мысленно выругался Вэнс, сворачивая листок. Он уже собрался вернуть записку на прежнее место, как вдруг осознал, что её содержание могло быть чем-то действительно важным и ценным, раз его оставили в тайнике, о котором, судя по всему, не знали даже местные. Иначе они бы всяко позаботились об уборке, прежде чем пропускать сюда кого-попало.

«Впрочем, почему бы не оставить себе что-то на память?» — иронично вздохнул ловчий, отправляя сверток во внутренний нагрудный карман. По правде говоря, было бы даже занятно иметь возможность вспомнить о чём-то эдаком, если записка не представит никакой ценности для собирателей. В конце концов, о чем-то ещё ему вспоминать не хотелось.

Тихонько провернув ключ, торчащий из замочной скважины, Райан поправил лямки тяжелого рюкзака и неспешно вышел в коридор. Поняв, что здесь стало куда тише вчерашнего, он мрачно огляделся по сторонам. Своеобразные бараки были частично разобраны, а с десяток местных, включая лекаря, толпились в холле, сворачивая шкуры и сваливая в кучу столбы, на которых держались местные «стены». Несмотря на спокойную обстановку в землянке, откуда-то сверху доносились едва различимые отголоски непонятного пения и диких криков. Проводы шли полным ходом. Несмотря ни на что, местные наплевали на осторожность и явно вопили во весь голос, раз даже толстый слой земли не смог полностью заглушить их возгласы во время обряда погребения близких. Всё-таки, не стоило полагаться на ту самую иллюзию защищенности после разноса безумцев, которой бесконечно пичкали окультуренных жителей подконтрольных земель.

— Вы всегда сооружаете преграды из натянутой кожи? — угрюмо поинтересовался наёмник у подпрыгнувшего от неожиданности Марсини.

— Богородица Валерья-Анна! — взвизгнул старик, отшатываясь и хватаясь за подол мятого фартука. — Ну ты чорд! Чего кродещьсо?!

— Я минуты две сюда шел, — безразлично ответил Райан, осматривая наполовину сложенные декорации. — А почему бы вам не найти место с нормальными перегородками?

— А эти-то чим плохи? — удивился мужчина. — Глаза не видят, а руки всё равно делают! Шкура удобна тянуча и в добыче не привередлива. Можно хоть где угодно её притянуть и вуаля! Прям жеж квартира получается! — усмехнулся тот, гордо вскидывая подбородок и сворачивая широкий рулон.

— Значит, скоро их уберут? Можно посмотреть, как у вас тут всё устроено? — сухо поинтересовался наёмник, слегка наклонив голову на бок.

— Аа-а! — лекарь тут же расплылся в широкой улыбке. — «Детеныш», таки! Ну ладушки оладушки… были вкусные, м-да, когда муку находили. — он ненароком отвлекся и громко расхохотался. — А я уж дурак, получается! Так что там? Ты, это, сказаний захотел?

— Что? Да, типа того, — Вэнс только пожал плечами и неловко опустил глаза. — Вообще-то, я имел в виду небольшую экскурсию, но не суть.

Марсин тут же переложил свои дела на занятых перебором тяжелых балок девчат и радостно зашаркал по полу, зазывая долговязого за собой и указывая на различные закоулки племенного жилища.

— Это вот, — он ткнул пальцем в затянутую самой широкой и толстой шкурой «комнату», — это спалочка наша! Двери то тоже из шкуры! — старик гордо распахнул вертикально висящую ширму, демонстрируя развернутые на полу матрасы, накрытые сшитым тряпьем вместо одеял.

— Интересно, — сухо подметил Райан, срываясь на хрип и делая пару глотков из своей фляги. — Вы все спите в одном помещении? Похоже на армию, только дистанция маловата.

— Теснота не страшит, когда все вокруг — свои! — улыбнулся лекарь, который, казалось, был искренне счастлив. Наконец-то ему выпал шанс похвастать достижениями и историей кочевого племени самых обычных воришек.

— Потомки инженеров, значит? — спокойно произнес Райан, разглядывая истлевшее в глубокой яме кострище, над которым нависал чугунный котелок и свисающее с потолка подобие пожарной системы, в виде самых обычных, наполненных водой презервативов, которые уже давно не использовались по «прямому назначению», хотя бы по той причине, что их было не так-то просто найти. А вот хранились они на удивление долго, даже не верится, что такая мелочь могла пережить столько лет, в отличие от бесценного хладагента, который был самой больной темой Бирму́нда.

— Раз вы так изобретательны, почему не пытаетесь как-то этим воспользоваться? Я имею в виду приобретенными навыками.

— Усё, що осталось у моего поколения от «ушедших» — это неведомые сознанию многих чертежи самых диковинных штукенций и конструкций! — важно заявил собеседник. — Меж прочим, именно мы — старогодки — предаем малышне знание пользы и строения большинства подобных штуковин! А уж потом и они детишечек делом займут! Если род свой удержим — удержим и мудрость! Жаль только, нас мало осталось. Всё ж, не все тут и до полувека доживают!

— Ясно, — буркнул парень и молча заковылял к выходу из бункера.

— Эу, ты цэ ещо куды?! — встрепенулся мужичок, выпучив глаза и срываясь следом.

— А, ну да, — Райан поморщился и с неохотой обернулся к встревоженному лекарю, — уборная у вас, случайно, есть? — неуверенно добавил тот, покачивая костылем и стыдливо отводя глаза.

— Ой ты господи! — умилился Марсин, всплеснув в ладоши. — Сразу бы сказал, а то: «покажи», «расскажи», а тут на тебе! Пойдём, это ж сразу поодаль моей лечилки-то! От жеж, нашёл чего соромится! — улыбнулся тот, провожая наёмника к узкому проходу, недалеко от больничной палаты, в конце которого виднелись очертания небольшой арки, прорытой у самой дальней стены.

— Спасибо, — угрюмо буркнул парень и молча удалился по своим делам.

Неспешно вернувшись обратно, Вэнс остановился в паре метров от сидящего на небольшом ящике лекаря, который внимательно перечитывал список необходимых для переезда вещей, нацарапанный углем на небольшой дощечке.

— Чой? — Марсин поднял удивленный взгляд на наёмника.

— Ну, в принципе, я и сам могу осмотреться, — задумчиво ответил Райан, разминая шею и мельком поглядывая на снующих туда-сюда юнцов, которые едва достигли нынешнего «совершеннолетия», но уже неплохо справлялись с написанием каких-то заметок на крепких дощечках, несмотря на явно хромающую грамотность. Каракули лекаря едва дотягивали до уровня 10-ти летнего неуча, которых в рейхе немедленно исключали из срочников, возвращая родителям, что навсегда ставило на семье таких кадров клеймо «недостойных», без повторного права поступления на службу.

— Так ты дейсно посмотреть усё хоч? — глаза престарелого мужчины загорелись, совсем как у мальчишки

— Да.

— А я таки дурак! — расхохотался Марсин, резво подорвавшись с места и тут же скривился, хватаясь за тянущую бочину. — Ну ходим тоди! Так-то, тушканы и без меня тут управятся. Не малые уже.

— Что такое «тушканы»? — недоверчиво поинтересовался наёмник, машинально отшатываясь назад и пропуская старшего.

— Зверьки такие, мелкие с хвостами длиннющим, — улыбнулся врачеватель, разгибая спину и неспешно шагая в сторону жилых помещений. — Мелкие очень, зато проворные и прыгают как кегуряти! Хотя, тебе это тоже ни о чем не скажет, наверное.

Витиевато обмотанные стены оставшихся комнат создавали впечатление запутанного лабиринта, однако, пройдясь здесь хотя бы раз, можно было легко найти выход не предпринимая особых усилий. Скорее всего, такое расположение лазов служило обманкой для незваных гостей, которые вполне могли прорваться через наземную охрану. Но вот каким образом в таком месте можно было укрыться — Вэнс даже представить себе не мог.

Распинаясь о былом величии местного племени, лекарь с гордостью указывал на украденные давным-давно картины современников, которые уже начали снимать со стен, и прочие памятки прошлого, типа сломанного оголенного зонта, корпусов из-под сотовых телефонов, служащих держателями для карандашей, и прочих доанархических вещиц. Шаркая следом, Райан уже не столько интересовался его болтовней, сколько старался отвлечься. Ждать до утра, выпучив глаза в потолок не хотелось, а разговоры, пусть даже не самые актуальные, хорошо помогали скоротать время. Увы, по-настоящему ценной информацией старый лекарь совершенно не обладал, а первоначальная идея осмотреться быстро наскучила.

Проводив наёмника в местную кухню, вырытую в самом дальнем боковом отсеке землянки, Марсин сумбурно рассказал о действии самодельного перегонного аппарата, который не раз посодействовал в перегонке лекарственных препаратов и масел, а также выручал во время длительных походов и переездов.

— Похоже на самый обычный «самогонник», — ухмыльнулся наёмник, припоминая, как радовался Кель, когда пять лет назад Бирму́нд решил обновить инвентарь. — На Холме такими часто пользуются, как я слышал.

— Холм? — глаза лекаря заблестели и тут же потухли. — А, ну да, мы ж не про то! Та во, щас расскажу зачем он нужон!

Несмотря на абсолютную отчужденность от современного социума, местные были на удивление хорошими торговцами и умели заболтать собеседника до смерти. Вступая в конфронтации только в самых безвыходных ситуациях, они предпочитали поскорее задобрить случайных встречных «страшил» и часто откупались вполне себе сносной самогонкой.

Едва поспевая за прытким мужичком, Вэнс не раз поблагодарил судьбу хотя бы за то, что ему не пришлось бегать за каким-то там мелким «тушканом». Столкнуться с костылем ему пришлось впервые, и это страшно удручало бесконечно горделивого воина, который всегда должен был быть на первом месте среди всех жителей Холма, несмотря ни на что.

Возвращаясь обратно и сворачивая налево, Марсин не упустил возможности похвастать искусным умением соплеменников свежевать пойманных животных и хранить старые шкуры, указывая на сваленные в холодную яму заячьи тушки, над которыми возвышались завешенные свежим мехом медные прутья. Молча шагая следом и разглядывая худо-бедно обустроенное жилище, Райан не увидел ничего такого, что действительно цепляло бы взгляд. А вот прорытые вдоль каждой комнаты маленькие рвы — что тянулись по всему коридору, уходя вплоть до помещения уборной — уже давно привлекли внимание ловчего. Однако, сославшись на грунтовые воды и влагу, он не придал этому никакого особого значения. В конце концов, вскоре это место будет покинуто и забыто.

— Чего молчишь? — Марсин обернулся к нему и ухмыльнулся. — Раз интересно — спрашуй! А то попросив усё показать, рассказать, а толку-то, раз не пытаешь ничевой?

— Я Вас не всегда понимаю, — сухо ответил наёмный, не сводя взгляда с массивного прядильного станка, который ловко разбирали молоденькие девчонки, перетаскивая съемные детали в деревянные ящики. — Как вы нашли это место?

— Чевой? — удивился лекарь, — Так это ж это, тебе чой, собачатники не растрепли?

Парень отрицательно помотал головой и неспешно затянулся папиросой. Изучив поведение местных, он уже подметил парочку ребят, курящих прямо в проходе, поэтому не стал утруждать собеседника излишней вежливостью.

— Понил, — старик пожал плечами и покосился на трофейную зажигалку Райана. — Ничо такая… ой… та я это, хотел сказануть, мы ж когда сюды приблудилися, тут та ещё свалка была. Думали уходить, да Магдалена тогда стреляные гильзы нашла, тогда ещо свижие, как они с «Ясей» заключили. Ну и начали искать, шо тут да как, может рядом чужие ходют, опасно и… — он вдруг запнулся и поднял взгляд на абсолютно безучастного слушателя, — в общем, собацюры тявкать на валун крупный начали, решили его сдвинуть, а тут бац — люк! Ну и вот так как-то.

— Понятно, — долговязый тяжело вздохнул и угрюмо покосился на собеседника. — В мою «временную комнату», как я понимаю, никто особо не заходит. Почему? Это единственное помещение с крепкими стенами и дверью.

— Та шо тут смекаты? — Марсини махнул рукой и бодро протараторил. — Оно же как бункер! Ясно ж, шо если надо детишек ховать, лучше места не сыскать! А представь, если там чего лишнего умостить? Да пока будем убираться, нас вже усих повбывають к чортам! От и… ну да. Да ты уж прощай за говор такой. Стары́й я уже, писят девьятый годик пошол, наречья не выведешь! Ну ты ж меня поняв, надеюсь, ага?

— Странная логика, но это не важно, — Вэнсон поморщился, представляя себе погребённую заживо малышню, которых заставили запереться в душном и мрачном карцере. — Странно вы защищаете своё, как Вы говорите, «будущее». Значит, кочевники до мозга костей?

— Ага, а шо?

— Да вот, думаю, — он устало зевнул носом в плечо, искоса поглядывая на отсортированные по цвету пакли срезанных волос, которые зачем-то хранили в небольших полиэтиленовых пакетах, подвешенных на резных деревянных крюках, — какое удовольствие выживать в таких условиях?

— А вот тут уж всё дикостью возглавляет! — усмехнулся старик. — Мы ж ведь и правда дегра… де… отстаем взагалём. Но этой с одной! А с другой — вольны творить, без страха и забовьязань!

— Я прошу прощения, — Вэнс окончательно сдался и устало потер переносицу, — теперь я Вас совершенно не понимаю.

— Мои-то предки родилися за горьем Окраины, к востоку отсюда, — Марсин развел руками и задумчиво подпер рукой подбородок. — Бёгли всё, бёгли, да вот тут оказались. Оно далеко не сбежишь, когда варварьё-то повсюду! Вот и балакаю, как бы то так. Уж извеняй, стараюся як могу. А казав, тобишь, говорив я тебе о том, что мы так-то свободны совсем, вот и зачем нам с кем-то «нюхаться» — не понять!

— Выходит, ни Рэйх ни Церковь вас нисколько не беспокоят? — саркастично поинтересовался Райан, проходя мимо комнаты, обрисованной углём и разнообразными красками, которые местные стаскивали отовсюду, стараясь таким образом поддерживать практику правописания.

— А они тоже варвары! — усмехнулся собеседник. — Только инте…ле… «окультурные», в общем. Вроде бы власть имущие, а всё то же гивно. Дают люду надежду на жизнь, а вот смысл её весь отбирают.

— Смысл? — Райан поморщился и отбросил назад длинный взъерошенный хвост до лопаток. — Чушь какая.

— Чушь не чушь, да в том намек, шо есть он таки! — обиженно возмутился старик.

— Ясно, это что-то из области: «у каждого свой»?

— Эгеш! Ну ладно, может у кого он таков, что сидеть да дурнеть потихоньку, а мы вот создавать хотим, делать! Сами не знаем для кого й чого. Хотим да и всё тут! — наивно улыбнулся Марсин, усаживаясь на разваленные у стены мешки с мусором и переводя дух. — Незя нам у общество, где даже думать «не так» не позволено, смекаиш? Куда б не пришли — отнимут усё, особо «бамажки» от предков оставленные, да и пахать заставят! Ну не. Лучше уж будьмо рукастыми дурачками, чем культурными бездарями. — загадочно прищурился тот, расплываясь в широкой улыбке.

— Не буду спорить, — Вэнс пожал плечами и слабо поежился. — Это исключительно ваше междоусобное дело.

— Ну ты сказанул! Точно, что кобырёнок какой! — расхохотался лекарь. — Ладно, так-то, окромя комнаты главных, я тобе уж всё показал. Не много у нас такого эдакого, как видишь. Да и истории особой и нема. Воровали, не убивали, сбегали отовсюды, торговали ото. Скудно живем, зато довольные!

— Ты говорил, — Вэнс задумчиво посмотрел в потолок, — все ваши чертежи достались племени ещё от предков. Получается, они сбежали от властей не меньше сотни лет назад, если я правильно понимаю?

— Куда уж! — лекарь самодовольно задрал подбородок. — Никто даже имени того Маслёнка не знав, колы пра-пра-родичи с поселков бежали. Ране, кажут, то племя по пальцам умели считать, а щас тут прям-таки целое общество ото образовалося! Для нас оно и есть «возрождение», а так оно-то мелочи усё.

— Кочевое племя, чьи предки бежали из захваченных руин более ста лет назад, сумевшее сохранить инженерные знания и даже пронести до нашего времени… — монотонно пробубнил долговязый, не сводя глаз с потолка, который уже начал идти слабо заметными трещинами. — Я бы не сказал, что это мелочи, наоборот. Такая история заслуживает целой летописи, или хотя бы краткого пересказа.

— Не-не-не-не! — Марсин тут же замотал головой и начал беспорядочно размахивать ладонями. — Никаких ёриков-историков здесь не будет! Обещай, что никому не расскажешь!

— Ладно, в любом случае, спасибо Вам за помощь Марсини. По крайней мере, теперь я смогу уйти отсюда без нагноений и переломов.

— Да не за что, как нога твоя-то, а? — он прищурился и стал куда серьезнее прежнего. — Я смотрю, ходить все ж можешь-таки.

— Да, — кивнул Вэнсон, опершись плечом о холодную стену и затянгулся табаком. — Что с того?

— Да ничего, — лекарь нахмурился, глядя на то как слабо долговязый держит костыль, и внимательно посмотрел тому прямо в глаза. — А ты что ли… кто таков, малый?

— Бродяга.

— Звычный наемнышь ещё бы с день в койке провалявся, сы́ночка.

— У меня хорошая экипировка и есть некоторые связи с Холмом, если Вас устроит такой ответ, — холодно произнес Райан, потупив взгляд. — Хотя, вряд ли Вам это о чём-то говорит.

— Ох, раздосадуется ж Ричик! — лекарь хитро усмехнулся и неспешно поднялся, поправляя скомканные карманы передника, коих было около десятка, если не больше. — Ему бы наши штуки — ух отстроил бы Холмик свой, ух отстроил! А хотя, шо это я? Как будто ему дедуганов от там маловато!

— Не понял.

— А й не надо! Все этого вашего Бирму́нда знат! А моё поколенье — подавно! Уж было дело, было дело… с одним его «работничком». Лет эдак 20–30 назад потрепалися в дороге, тот уж выдумщик был, может и щас у этого махината работит, кто его знат! Так шо и у вас там чёто нашенское имеется, зуб даю!

— On selvä… — устало вздохнул Райан, убирая руки в карманы и прислушиваясь. — Наверху уже все стихло, могу я попросить разрешения выйти на улицу?

— То, шо ты такой воспитанный, оно похвально, конеш! Но пока, все ж, не стоит. Сам знаш, там сейчас уныванье одно. Пусть ста́ри проводят деток, как полагается. Нечего им там мешать.

— А Вы почему здесь? Если я правильно понял, все остальные старики тоже ушли на поминки, по крайней мере, внутри я их не заметил.

— А я того, дурак! — глупо улыбнулся лекарь. — Стариков у нас того… да не суть! И вообще! Раз ты таков мо́лодец, мог бы и помочь деду по малом! Тяжко-то лечебку сбирать. Подсобишь, сонечко?

— Что мне за это будет? — ухмыльнулся наёмник, как попугай повторяя типичную мантру всякого бродяги, которые никогда не работали за «спасибо». Не то, чтобы ему было сложно, просто он просто хотел соответствовать тому образу, которого так отчаянно старался придерживаться вот уже несколько месяцев бесполезных скитаний, лишь бы ни в коем случае не оказаться хуже какой-то там выскочки.

— А это мы уже по твоим «смыслам» посмотрим! — подмигнул Марсин, резво направившись в сторону общего зала.

— Тогда ладно, — пожал плечами Райан, опираясь на костыль и следуя за ярко жестикулирующим мужчиной, который никак не желал замолкать, рассказывая что-то о древних ритуалах его рода и «кричательных практиках», во время которых местные просто обязаны были раз в месяц кричать на деревья или камни, если им нужно было выпустить пар или прогнать обиду, чего наёмник упорно не хотел понимать, и только устало вздыхал, внимая болтовне такого себе экскурсовода.

***

Ближе к рассвету, похоронная процессия начала потихоньку расползаться, а кочевники неспешно возвращались в землянку, тихо подвывая и жалостливо похлопывая друг друга по макушкам. Уставшие люди гуськом спускались по высоким ступеням, постепенно возобновляя шум и гам в помещениях. Затягивать траур было некогда — нужно было собирать вещи, которые паковали в мешки и небольшие коробки, собирая всё в большом зале.

Джейсон устало уселся на выдвижной стремянке, обнимая присевшую ему на колени супругу, детвора носилась по поручениям старших, а Вэнс беззаботно просиживал брюки на одном из ящиков, который уже успели упаковать для переезда.

— Спасибо, Ясон, — к вождю подошла та самая зрелая женщина в голубом фартуке, чьи медные локоны сейчас беспорядочно выбивались из-под черной шапочки. — Теперь уж придется поменьше гулять. Такому нельзя дозволять случаться и впредь.

— Воистину мать, — тяжело вздохнул мужчина.

— Воистину, — тихо добавила Магдалена. — Прости нас, Энника.

— Уж вы-то ни в чём не виноваты, — вздохнула она, усевшись недалеко от Райана и пропуская вперед остальных разбитых горем родителей.

Каждый подходил к вожакам с абсолютно пустыми глазами, словно это были уже и не люди, а только их слабые тени. Даже Вэнс на их фоне казался вполне жизнерадостным парнем.

Поскольку других мест для сидений вокруг не оказалось, а от заботливого предложения лечь отдохнуть наёмник культурно отказался, убитые горем жители уселись по обе стороны от него, уже нисколько не стесняясь чужака, который и так был на виду у Ясона. Сначала они молчали. Глядя в землю и потирая жуткие мешки под глазами, старшие уже почти не всхлипывали, будто успели смириться с тяжелой утратой.

— А ведь Краки было то восемь всего, — негромко отозвался пожилой мужчина, тяжело вздыхая и поднимая взгляд на яркий керосиновый светильник, висящий в центре приемной. — Сначала сын, теперь вот внук… Надеюсь я, ещё вспыхнут их чистые души во тьме.

— Сколько уж говорить — нельзя разбиваться! — в сердцах воскликнула молодая барышня. — Когда друг друга держались — горя не знали! Вон чужак за один токо день с этой «тварью» управился, а нам поодиночке и жизни не хватит!

— Тише! — недовольно шикнула Магда, отпрянув от груди измученного проводами вождя, и тут же смягчила свой укоризненный взгляд. — В тебе есть воля, сестра! Держись что есть сил!

— Прости, Магги, не сдержалась. Уж сил нет… — девушка виновато опустила глаза и тихонько заплакала в ладони. Удрученный мужчина, всё это время просидевший как истукан, вдруг опомнился и принялся успокаивать бедолагу, а вот старша́я, за всё это время не проронила ни слова. Сложив руки на коленях, она тихонько сидела сбоку от чужака и тоскливо глядела сквозь суетливый народец, уже во всю готовящийся к очередному переезду:

— Они так же молоды, как и наши новые ангелы, — она тихо вздохнула, не обращая никакого внимания на окружающих. — Ах, если бы только было кому защитить наших чад… Не наша это война. Не наша…

— Слухай, чужак, — обратился к Райану тот самый мужчина, который едва сумел убаюкать тихие рыдания соплеменницы, — спасибо, шо ли, тебе. Вроде не наш, а ведь подсобил с переездом спокойным. Да уж хоть как, но всё ж сердца наши растерзанные успокоил. Пускай даж что местью благой.

— Это моя работа, — холодно ответил наёмник, вертя в руках игрушечную модель осколочной гранаты, которой с ним расплатился Марсини. — Если точнее: нажился на вашей проблеме, как и любой бродяга.

— Видно, похвалы тебе и не надо, — тяжело вздохнула Энни, снимая тугую шапочку и поправляя упавшую за спину копну длинных растрепанных волос. — То уже воя скорбного отголоски. Уж не помочь нам теперь, да и детям нашим помочь было некому, вот и сгинули у варваров в лапах. Что ни потеря — урок. Жаль только болючий такой. Аннишка моим единственным светом была, да всё равно, что уж сейчас? Только скорбеть да сетовать на «месть священную» и «ярость благородную». Я знаю, ты тут не по своей воле, но ведь работал по оной, значит уже подсобил. Хотя бы горе родительское унял, да души убивец погреб. Может быть там, наверху, им и воздастся, а может и нет. Мы-то не знаем, что за житиё у варваров этих, что так они уж целый век бесятся. Быть может, для них уж и нет других путей к выживанию, вот и бьются как могут. А может, как звери сдичали. Куда нам понять? Мы то и сами как дикари живем, разве что не только рушить умеем.

Её монолог не был прямым обращением к кому бы то ни было. Глядя в одну точку, Энни монотонно излагала всем очевидную мантру, даже не задумываясь о том, слушают её или нет. Сидящие рядом притихли и молча внимали словам медноволосой жрице, которая вот-вот собиралась выдавать доченьку замуж. Даже Вэнс начал невольно прислушиваться к словам скорбящей матери, хотя это было ему совершенно несвойственно.

— Так что да, как бы там ни было, заслужил ты благодарность сероглазый, — коротко добавила женщина, одарив наёмника абсолютно пустым и безжизненным взглядом. — Чем уж ещё мог ты помочь, когда уж такое случилось? Только работу свою выполнять, даже если то всё безразлично тебе. В этом, родные мои, наша вина. Не уберегли потомков, да хоть каратели ихни усопли им вслед, только по сторону другую, уж это так точно.

Зрелая дама вновь погрузилась в свои мысли; барышня помоложе опять зашлась в ужасных рыданиях, уткнувшись в плечо отрешенного мужчины, который по-прежнему находился в полу-амебном состоянии; старик ушел в общую комнату, а Райан внезапно почувствовал жуткое отвращение к сложившейся ситуации.

— Нет, не заслужил, — зло фыркнул тот, резко поднявшись и раздраженно захромал прочь к арендованной комнате, напрочь забывая об оставленном у ящика костыле.

Усевшись на твердую кушетку, Райан устало облокотился спиной о шероховатую стену и раздраженно вытаращился в потолок, слегка подрагивая распахнутыми веками. Всё, вроде бы, было в порядке, но где то на подкорке подсознания появилось настолько паршивое ощущение, словно ему на голову только что вылили ведро ледяной воды.

— Не за что меня благодарить! — вслух выругался Вэнс, с силой зажмурив глаза. — Я сам себе развлекуху устроил, только вот как-то не весело! — сквозь зубы добавил он, едва касаясь выпирающих из-под футболки военных жетонов.

Чувство стыда никогда не посещало грозного воина, который уже давно привык к холодному расчету, напрочь игнорируя любую мораль и человеческий фактор. Для совершения каких-либо действий ему всегда хватало одного четкого приказа или размеренной просьбы, за которыми всегда следовало вознаграждение и теплое местечко под властным крылом Бирму́нда, где он провел чертовых пятнадцать лет. Но теперь у него не было ни авторитетных столпов, ни честной награды. В отместку, сделанное дело аукнулось каким-то до жути неприятным для него ощущением, которое Райан вряд ли бы смог описать хотя бы навскидку, не то чтобы сделать из этого какие-то выводы. Но почему-то, именно сейчас, он был сам себе же противен.

— Странно, — сухо прохрипел долговязый, делая несколько внушительных глотков из фляги, в которую совсем недавно набирал кристально-чистую воду из того самого злополучного источника. — Может поэтому ты так злился, когда я бездействовал, брат?

Сидя в раздумьях до самого утра, Вэнс не сразу сообразил, куда именно делся его костыль и почему так сильно опухла забинтованная нога. Припоминая, где именно он мог его забыть, он мысленно отругал себя за идиотскую забывчивость и неспешно покинул комнату, двери которой даже не удосужился подпереть. Так и не разобравшись с нахлынувшим на него разочарованием в самом же себе, Райана поспешно направился к местному вождю за наградой и немногословно принял львиную долю отработанного свинца, покрывшую расход его амуниции на пару лишних магазинов. Собрав все нажитое в громоздкий рюкзак, он снова пожал руку Джейсона и, сухо пожелав тому удачи, направился прочь из богом забытого бункера, который к тому времени уже опустел, лишь смутно напоминая о следах пребывания в нем человека. Вэнс даже спросил об изначальном предназначении такой странной комнаты, посреди земляного укрытия, однако никто и знать не знал о планировке доанархических зданий и уж тем более катакомб, давно заброшенных предками.

Поднявшись на поверхность, Райан зажмурился от непривычно ярких лучей восходящего солнца и удивленно покосился на торговые повозки у входа, куда молодежь грузила весь накопленный провиант, поглаживая тягловых лошадей и получая нагоняи от совершенно не местного кучера.

— Не спрашивай, — негромко отозвался стоящий на предпоследней ступеньке Джейсон, упирая локоть в твердую стену и перекидывая ногу за ногу. — У всех свои секреты, парень. У тебя свои, а у меня — свои. Ты своё дело сделал, остальное за нами, и теми, кому я плачу за безопасность в дороге. — загадочно усмехнулся тот, закрывая за чужаком тяжелую дверь железного люка.

Конец 4 арки.

Глава 24 будет опубликована: 2 февраля в 20:02 (20:15)