Арден

Глава 17. И грянул гром!

Спустя два часа долина порталов, которая еще недавно была наполнена движением, шумом и гулом множества голосов, стала почти пустой. Лишь те, кому было нужно остаться, оставались — представители Ада и Рая, собравшиеся для решающего разговора. И небольшая группа охраны, состоявшая из демонов и архангелов, стояла на отдалении, готовая к действию, но пока безмолвная.

Но даже они не были нужны.

И вот, вопреки всем ожиданиям, Арден появился… без спецэффектов. Без вспышек света, без рёва энергии, без пафосного входа. Просто. Словно он был частью ландшафта.

На фоне скал, что окружали ущелье, показалась одинокая фигура юноши с мечом за спиной. Он шёл ровным, уверенным шагом, будто знал, что его уже видят. Его одежда всё ещё покрывала голубые и фиолетовые руны, мерцающие мягким светом, как живые символы древней силы. Меч Каэлиона спокойно лежал в ножнах за его плечами, словно дремлющий зверь, готовый проснуться в любой момент.

Они внимательно смотрели на него. Все. Демоны, ангелы, инженеры-офаны — никто не проронил ни слова. Только глаза, полные тревоги, следили за каждым его шагом.

Малтаэль, старейший стратег и хранитель знаний, сделал шаг вперёд. Его движения были медленными, осознанными. Перед его глазами, словно вспышка мысли, возникла полупрозрачная монолинза — проекция невидимого поля, созданного в долине. Она появилась… и сразу исчезла. Всего на мгновение. Но этого мгновения хватило.

— Он уже здесь, — произнёс Малтаэль тихо, почти шепотом. Его лицо, обычно невозмутимое, стало бледнее. Насколько это вообще возможно для демона, чья плоть состоит больше из темной материи, чем из крови.

— Мы его видим невооружённым взглядом, — ответил Диабло II, склонив голову набок. Его голос был уверен, но в нём слышалась легкая брезгливость. — Не вижу ничего сверхъестественного.

— Нет, — качнул головой Малтаэль, и теперь в его голосе звучала не просто обеспокоенность, но настоящий страх. — Он здесь. Прямо здесь. И везде в долине. Мы уже в нём.

Все вокруг замерли. На лицах демонов и ангелов проступило недоумение. Кто-то начал оглядываться, кто-то — переговариваться вполголоса. Но Малтаэль продолжил:

— Он скорее волна, чем материальный объект. — Он говорил медленно, подбирая слова, будто объяснял детям, как дышать под водой. — Вся долина заполнена полем переменной природы. Это не просто магия или колдовство. Это новое состояние материи. Источник этого поля приближается к нам.

Люминария поняла первой. Её крылья слегка дрогнули, а глаза расширились. Она чувствовала его. Не тело. Не шаги. А саму присутствующую реальность, которая начинала влиять на окружающий мир.

— Ты права, — кивнул он ей, прочитав её мысль. — У нас нет шанса против него. Ни у одного из нас. Ни у всех вместе...

Тишина. Глубокая и тяжёлая, как могильный камень.

Затем Малтаэль повернулся к группе охраны. Его голос стал резким, жёстким:

— Охране покинуть долину. Немедленно.

Демоны не стали спорить. Они знали значение этих слов. Это был не приказ, а предупреждение. Те, кто останется, будут находиться внутри Ардена. И не факт, что выйдут целыми.

Красный портал Ада пульсировал, принимая своих. Архангелы посмотрели на Тираэля, который коротко кивнул. Он тоже понимал — лишние жизни не помогут. Они могут только помешать.

Как только последний архангел исчез в свете портала, Арден появился перед ними. Не через тень, не через портал. Просто — появился. Как если бы он всегда был рядом, просто до поры до времени оставался невидимым.

Его глаза, глубокие и сияющие холодным голубым светом, охватили всех присутствующих. Он остановился в нескольких шагах от них, слегка склонил голову и сказал:

— Спасибо за понимание, Мудрейший. — Затем он обернулся ко всем. — Доброго дня вам, уважаемые.

Арден окинул взглядом тех, кто остался в долине. Его глаза — глубокие, холодные, но не лишенные какого-то странного покоя — медленно прошлись по лицам и фигурам собравшихся. Тишина была полной. Даже ветер, который до этого шелестел кустами у подножия гор, теперь замер, будто тоже затаил дыхание.

— Немедленно остановите поглощение душ, — произнёс Арден, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась твёрдость стали. Он не просил. Он требовал.

Его Величество Диабло II чуть заметно приподнял бровь, затем уголок его рта изогнулся в лёгкой, почти ехидной улыбке.

— Вот так сразу? — протянул он, словно пробуя на вкус эту идею. Его желтоватые глаза блеснули, как угли в костре, готовые вспыхнуть в любой момент. — Просто скажем «хватит», и всё?

— Это не предмет торга, — холодно ответил Арден, сделав один шаг вперёд. Он даже не повысил голос, но в этом пространстве, заполненном могущественными существами, его слова прозвучали как удар. — Немедленно.

Тишину разорвал низкий, почти гулкий голос Михаила:

— Да будет так! — произнёс архангел, его голос звучал как эхо с вершин святых гор. Он коротко кивнул Люминарии, которая уже начала действовать. Её крылья слегка вздрогнули, словно от напряжения, и она вытянула перед собой руку. Из воздуха материализовалась голографическая панель, испещрённая светящимися символами и потоками энергии. Она быстро перебирала жесты, активируя какие-то древние коды, отправляя сигналы, которые распространялись быстрее мысли.

В то же время Малтаэль сделал несколько движений пальцами, и перед ним возникла аналогичная панель, только выполненная в тёмных, мерцающих тонах. Его лицо было сосредоточенным, но в глазах читалось понимание того, что происходило. Он не колебался. Ни секунды.

— Да будет так! — гулко повторил Баал, его голос был ровным, но в нём чувствовалась решимость. Он посмотрел на Малтаэля, давая понять, что его слово — не просто согласие, а приказ, который нельзя ослушаться.

Малтаэль и Люминария продолжали работать. Их движения были точными, их пальцы летали по невидимым клавишам, вводя последние команды. Сигналы уходили через порталы, через сети, через каналы связи, которые давно вышли за пределы человеческого понимания. Они отключали системы сбора душ. Останавливали маяки. Деактивировали щиты. Отменяли тысячи лет работы.

И вот…

Спустя несколько минут, Арден почувствовал это.

Не звук. Не свет.

Он почувствовал облегчение.

Будто сама Земля вздохнула свободнее.

Где-то там, за пределами этой долины, где-то в убежищах, в городах, в полях и горах, в морях и лесах, в миллионах живых людей, в каждом сердце, которое ещё билось, — души больше не были вырваны насильно. Больше не затягивались в бездонную пасть Рая или Ада. Более не исчезали бесследно, растворяясь в резонаторах равновесия.

Тысячи, миллионы душ, которые должны были стать частью жатвы, внезапно получили шанс. Шанс остаться. Шанс продолжить движение. Шанс жить, пусть и в ином виде.

Это был не просто акт милосердия. Это был акт возвращения порядка.

Арден закрыл глаза. На его лице мелькнуло что-то вроде улыбки. Почти благодарности. Но он не сказал об этом вслух.

Когда он снова открыл глаза, они встретились с глазами Михаила.

— Теперь можно говорить, — произнёс Арден. — О том, как спасти вашу реальность… и мою планету.

Самые могущественные существа галактики — демоны, ангелы, древние хранители знаний и воины, чьи имена были написаны в звёздном свете — стояли неподвижно. Их головы были слегка склонены, не от покорности, нет, скорее — от внимания. Они внимали.

Арден говорил тихо, ровно, почти шепотом, но каждое его слово находило отклик в их сознании. Он не повышал голос, не угрожал, не командовал. Он просто говорил, и они слушали. Слушали как пророчество, которое ещё не обрело формы, но уже было начертано в самом пространстве.

Лилит стояла чуть поодаль, в тени скалы, будто не желая быть замеченной. Её глаза следили за юношей, который больше не был мальчиком. Она видела в нём странное сочетание — он был одновременно ребёнком, лишённым детства, и стариком, который знал слишком много. В её душе, где-то глубоко, мелькнуло нечто необычное для демоницы. Что-то вроде жалости. Сострадания. Но это чувство так же быстро исчезло, едва успев зародиться. Привычная холодность вернулась на место. Лилит знала, что эмоции — это слабость. А она не позволяла себе быть слабой.

— Подготовить транспортный беспилотный корабль! — раздался голос Баала, резкий и требовательный, выводя её из задумчивости.

Без лишних вопросов Лилит выполнила приказ. Её голос зазвучал по интеркому, чёткий, точный, без пауз и колебаний. Команды летели по каналам связи, пробуждая спящие системы, активируя забытые протоколы. Через полчаса всё было готово. Точно так, как должно быть.

Неподалёку от них медленно и плавно опустилась транспортировочная капсула. Это была не просто машина — она была создана для одного: доставить Ардена на орбиту, к большему кораблю, который понесёт его с околосветовой скоростью навстречу Аммут.

Этот корабль не был обитаемым. Никто из живых существ не мог выдержать релятивистский разгон, не подвергаясь распаду сознания и тела. Только необитаемые транспортные корабли использовались для таких перелётов. Но Арден, казалось, не испытывал ни малейшего беспокойства. Его лицо оставалось спокойным, даже когда он осмотрел капсулу, словно оценивая её возможности.

Когда Лилит открыла дверь капсулы, она встала рядом, терпеливо ожидая. Она не стала прощаться. Не стала говорить какие-то высокопарные слова. Но когда Арден проходил мимо, его ухо обожгло горячее дыхание Лилит и её шёпот:

— Не обмани их доверия... Или я тебя найду!

Его взгляд скользнул на секунду вниз, на неё, и в уголках его губ появилась легкая улыбка. Не насмешливая, не презрительная, а почти ласковая.

— Не сомневаюсь, — ответил он, и в этот момент Лилит ощутила нечто странное. Она, повелительница теней, воительница, чья красота была смертельно опасной, внезапно почувствовала себя маленькой девочкой, которая стоит перед мудрым учителем, которого нельзя обмануть.

— Всё будет хорошо, — добавил он, прежде чем шагнуть внутрь капсулы.

Лилит молча кивнула, хотя сама мысленно отметила, что не верит в хорошие концы. Ни в одном мире. Особенно в этом.

— Удачи, Маг, — произнесла она вслух, когда дверь мягко закрылась за Арденом, будто вдохнувшийся водоворот, уводящий героя в безвестность.

Воздух вокруг стал плотнее. Где-то высоко над долиной, в стратосфере, запускались двигатели. Капсула вздрогнула, как живое существо, и начала медленно подниматься, оставляя за собой лишь след светящихся частиц.

Одинокий мальчик, ставший волновым объектом, направлялся навстречу судьбе, которую никто не мог предугадать.

А внизу, среди собравшихся, повисло тяжёлое молчание.

Только Малтаэль нарушил его, спустя несколько мгновений:

— Теперь всё зависит от него.

Арден стоял в капитанской рубке транспортного корабля — или, вернее, сидел. Его поза была расслабленной, но взгляд неотрывно следил за показаниями приборов, мерцающими на множестве экранов, усеявших стены и потолок помещения. Рубка была просторной, почти как зал совета, но без излишней роскоши. Здесь царила атмосфера древности, функциональности и страха перед скоростью, которую этот корабль мог развить.

Сам корабль был чудовищных размеров. Он представлял собой гигантский космический монолит, построенный ещё в те времена, когда сверхсветовые переходы были лишь теоретическими выкладками в лабораториях Ада. Тогда конструкторы полагались на силу и инерцию. Этот корабль мог разогнаться до околосветовой скорости всего за один-два дня. Это было медленно по современным меркам, но для своего времени — подвиг. Инерционные поля, созданные из сплава темной материи и резонансных волн, позволяли ему выдерживать колоссальные перегрузки, которые бы мгновенно разорвали любое живое существо. Но сейчас на борту не было команды. Только он. И фантом Каэлиона.

Корабль назывался Гром. Старый, покрытый шрамами тысяч прыжков сквозь плотные слои пространства, он всё ещё оставался одним из самых надёжных в своём классе. Его корпус был сделан из черного натянутого сплава, который поглощал радиацию и фоновое излучение.

Внутри рубки Арден чувствовал себя странно комфортно. Несмотря на то, что корабль был создан не для людей, а для автоматизированного рейса, он нашёл, где устроиться. Кресло капитана было широким, массивным, обитым кожей, которая пахла чем-то старым и металлическим. Оно само адаптировалось под форму тела, будто знало, кто сидит в нём. Панель управления напоминала огромную паутину светящихся линий, соединённых в причудливые узоры. Они реагировали на его дыхание, на движение глаз, даже на мысли. Это был не просто корабль — это был механизм, способный выдержать то, что не выдержала бы никакая живая команда.

Но именно поэтому раньше такие корабли никогда не отправляли с пассажирами. Они были необитаемыми, потому что никто не мог вынести релятивистского разгона. Ни ангел, ни демон, ни человек. Только машины. Только автоматы. Только смерть, если ты ошибся с курсом.

Теперь же он летел… с ним.

Арден удобно откинулся в кресле, чувствуя, как система стабилизации мягко прижимает его к спинке, готовясь к первому этапу разгона. Он закрыл глаза, впуская в себя ощущение движения, которое ещё не началось, но уже зарождалось в недрах корабля.

И в этот момент на штурманском терминале возникло изображение. Не проекция. Не голограмма. Что-то более глубокое. Фантом Каэлиона. Его голос, знакомый и немного усталый, раздался прямо в голове Ардена:

— Ну что, капитан? — произнёс древний кузнец, его полупрозрачная фигура чуть мерцала в холодном свете рубки. — Отправляемся на встречу с судьбой?

Арден открыл глаза и посмотрел на него. На лице юноши не было тревоги. Только усталость.

— Да, — ответил он. — Последняя встреча.

Фантом кивнул. Его глаза, горящие мягким голубым светом, встретились с взором Ардена.

— Тогда начнём, — сказал Каэлион. — У тебя мало времени. Аммут уже ждёт.

Арден кивнул. Его пальцы легли на панель управления. Системы пробуждались одна за другой, словно просыпалась сама тьма. И через мгновение, едва заметное, как первый вдох после долгой зимы, Гром двинулся вперёд.

Разгон начался.

Они уходили к Аммут.

— Кстати, как ты планируешь решить эту проблему? — произнёс Каэлион, указывая на огненное пятно вдалеке. Оно медленно увеличивалось, вырастая из точки до чего-то большего. Что-то не просто летело навстречу им — она приближалась.

Арден посмотрел на пятно. Он чувствовал его. Не глазами, не датчиками корабля, а чем-то глубже. Где-то внутри себя. В той части сознания, где жили голоса убитых и поглощённых, где хранились их воспоминания, их страхи, их надежды.

— Сложный вопрос, — немного помолчав, ответил он. — Однозначно, мы не можем идти её путём. Мы должны понимать, что делать с её искрами… И с той пустотой, которую она создала. И как ей противостоять.

Каэлион кивнул, хотя его фантом был едва различим в мерцающем свете рубки.

— Но есть ещё одна проблема, — добавил Арден, его голос стал чуть серьёзнее. — Кремниевая форма так и не интегрировалась в общую структуру. Непонятно, насколько можно доверять их сведениям. У меня ощущение, что они сохранили свободу воли полностью. Давай попробуем с ними поговорить?

Каэлион молча согласился. Его фантом начал работать с системой корабля, активируя древние протоколы связи. Это было сложно — кремниевые существа были не просто чуждыми, они были старше, чем многие из тех, кто сейчас размышлял о конце света. Они не привыкли отвечать на зов. Но если кто-то и мог заставить их заговорить, то это был именно Арден.

Через несколько секунд на штурманском терминале возникли два силуэта. Фантомы не материализовались целиком — вместо этого из тьмы появились лишь пары глаз, светящихся бело-голубым светом. Эти глаза казались живыми, но без тела, без плоти. Только сияние. И холодная ярость.

— Вы лишили нас скафандров, — раздался тихий, почти шипящий голос одного из них. — Но приютили в этом чудесном устройстве. А потом попытались препарировать и лишить воли...

— О чём же Вы хотите говорить после этого? — добавил второй, его голос был ровным, но в нём сквозило высокомерие, словно он судил о примитивных созданиях, которые даже не осознают масштаб своих ошибок.

Арден не дрогнул. Он сидел в капитанском кресле, его лицо оставалось спокойным, почти задумчивым.

— Ну… Для начала скажите, кто вы на самом деле, — произнёс он. — И насколько я могу вам доверять…

— В общих чертах вы уже получили достоверную информацию, — ответил один из фантомов. — И касательно вас и ваших миров…

— Аммут — не ваша главная проблема, — продолжил второй. — Учитывая ту дыру в энтропии, которую вы успели сделать… И суммируя эффект от Аммут, которая уже не один мир поглотила… Ваша вселенная имеет все шансы привлечь внимание Ангураха.

— Ангурах? — переспросил Арден. — Кто это?

— Это живая сингулярность между измерениями, — ответил фантом. — Его природа настолько древняя и чуждая, что её невозможно понять. Он существует вне времени, вне пространства и причинности. Он — одновременно начало и конец всех вещей.

Фантом сделал паузу, будто давая Ардену время осмыслить.

— Его форма полностью невообразима для человеческого разума. Те, кто оказывается достаточно близко к нему, испытывают чувство, будто их душа медленно растворяется в бесконечной пустоте. Он не говорит. Он ощущается. Это чувство глубокого холода, тишины и полного отсутствия надежды. Присутствие Ангураха вызывает не просто страх. Это первобытный ужас, который пробуждает самые древние инстинкты выживания. Даже старейшие цивилизации, чей возраст превышает миллиард лет, не могут смотреть на него без трепета. Они знают: любое взаимодействие с Ангурахом обречено на провал. Поэтому они делают всё возможное, чтобы остаться вне его внимания.

Арден почувствовал, как внутри него напряглось всё существо. Это было больше, чем предупреждение. Это было знамение.

— Дыры в энтропии тянут Ангураха, — продолжил фантом. — Поэтому задача флота, который движется в этом направлении, — запустить бурю цепных реакций и максимально поднять уровень энтропии в этой части Вселенной. Возможно, нам удастся скрыть этот разрыв.

— Выражаясь простым языком, — сказал Арден, его голос стал твёрже, — вы хотите произвести серию взрывов галактического масштаба, чтобы разогнать энтропию?

Фантомы кивнули.

— И ваши собратья уже направляются к нам?

Они снова кивнули.

— Как быстро они доберутся до нас? — спросил Арден, но на этот раз фантомы замолчали. Молчание стало ответом.

— И добровольно вы вливаться в мою волновую структуру и делиться знаниями не хотите?

Фантомы отрицательно покачали тем, что могло бы считаться головой.

Повисла пауза. Тишина в рубке была такой плотной, что казалось, будто сам корабль слушает этот диалог.

Но внезапно, за спиной Ардена, раздался новый голос.

— Почему не хотят? — произнёс он. Глубокий, мужской, но не принадлежавший ни одному из тех, кто был здесь.

— Очень хотят. И вольются. Сейчас.

Арден резко обернулся. За его спиной, словно возникший из пустоты, стоял мужчина. Не демон, не ангел, не фантом и не проекция Каэлиона. Это было что-то новое.

Он был подтянутым, среднего роста, с аккуратной бородкой, которая придавала ему вид ученого или старого наставника. Его возраст определить точно было невозможно — казалось, он колеблется между тридцатью и шестьюдесятью годами. Но главное было в его глазах. Они были абсолютно черными. Не просто темными, а такими, будто зрачки занимали всё пространство радужки. В них не отражалось ничего. Ни света, ни мыслей. Только глубокая, бездонная тьма.

— Вы кто? — удивлённо спросил Арден, его рука невольно потянулась к мечу. Он не чувствовал угрозы, но интуиция подсказывала — это не простой гость. И не человек. Нет. Это нечто другое. Что-то древнее. Или что-то слишком новое, чтобы понимать сразу.

— Скоро узнаешь, — ответил незнакомец, почти ласково, но в его голосе читалась напряжённость. — Только немного освойся с потоком информации от этой парочки.

Он повернулся к фантомам кремниевых, которые до сих пор мерцали перед терминалом, их холодные бело-голубые глаза следили за происходящим.

— Ну? — строго произнёс он. — Вы с ним… или ко мне?

Фантом Каэлиона дрогнул и исчез. Его голос больше не раздавался в голове Ардена. А два кремниевых существа тоже пропали внезапно. Исчезли, как будто их выключили.

И тогда на Ардена обрушилось.

Не удар. Не взрыв.

Информация.

Это было не просто знание. Это был вал бесконечного информационного цунами. Каждый кусочек данных был острым, как игла, и плотным, как металл. Он врезался в его сознание, кружа, взмывая, пронзая. Новые понятия. Забытые законы. Структуры, о которых никто на Земле даже не догадывался.

Паники не было. Ни боли. Но осознать этот поток было невозможно. Он был слишком большим.

Внезапно чья-то сильная рука опустилась на его плечо. Тронула — и всё изменилось.

Буря внутри него замедлилась. Превратилась в мощный, но управляемый поток. Информация, которая только что могла разорвать его разум на части, теперь складывалась в единую картину.

Картина мира.

Настоящая картина.

Кремниевая жизнь — не просто древняя раса. Её возраст не четыре миллиарда лет, как они говорили раньше. Он равен шестидесяти. Шестьдесят миллиардов лет. Они помнили времена, когда вселенная была молодой, и её законы ещё не окончательно сформировались.

Другие вселенные существуют. Множество. Бесконечно много. И эта — не первая. Не вторая. Не самая важная. Для кремниевых она была лишь одной из многих.

И да — законы физики везде примерно одинаковы. Просто их больше. Существует слой, где квантовая неопределённость начинает работать на макроуровне. Где материя может быть одновременно везде и нигде. Где время нелинейно, а пространство — условно.

И эти существа, кремниевые, подошли к пониманию этого ближе, чем кто бы то ни был.

Очень интересно, подумал Арден. Их флот действительно летит. Но не сюда. Он уходит. Удаляется с немыслимой скоростью. Потому что двум эмиссарам не удалось выполнить миссию.

Ракшасан.

Он вспомнил, как во время своих странствий Ракшасан, по своей воле или по воле судьбы, лишил жизни этих каменных созданий. Как их скафандры разрушились, а сами они оказались заперты в системе корабля, лишены тел, но сохранив воспоминания. И вот теперь эти воспоминания влились в него.

А Ракшасан тоже мёртв.

Его память уже часть Ардена.

Задира, который хотел стать больше, чем был, стал жертвой системы, которую не понимал. И теперь его опыт тоже был здесь.

Арден улыбнулся.

Теперь он понимал, куда именно бежит кремниевая жизнь.

Они бегут потому, что знают: Ангурах уже рядом.

Эта вселенная обречена.

Чья-то рука покинула его плечо.

— Пора возвращаться, — произнёс голос незнакомца, и Арден почувствовал, как реальность вокруг него сжимается, как будто он снова становится материальным.

Слова повисли в воздухе.

Но вопрос остался:

Кто ты такой?

Арден очнулся в капитанском кресле. Он не помнил, как потерял сознание — ни боли, ни мрака, ни тьмы. Просто... мгновение он был погружён в информационный шторм, а в следующее уже сидел на месте, словно его аккуратно вернули обратно.

Напротив него, за пультом управления, на непривычно простом стуле, будто специально для этой встречи принесённом из другого времени или мира, сидел незнакомец. Тот самый, чья рука остановила хаос знаний.

Арден посмотрел на него внимательно. Его разум ещё перерабатывал информацию, но что-то внутри щёлкнуло, соединилось в одно целое, и он понял. Осколки правды сложились в имя, которое не произносили всерьёз даже демоны.

— Ангурах… — прошептал он, не отводя взгляда.

Незнакомец утвердительно кивнул, не возражая. В его глазах — всё так же бездонная чернота, зрачки, поглотившие радужную оболочку, — проскользнула едва заметная насмешка.

— Эти трусы называют меня так, — сказал он спокойно. — Я не против. Звучит красиво.

В его голосе не было злости. Не было ярости древнего разрушителя миров. Только лёгкая ирония. Словно он находил этих созданий, бегущих от него, почти трогательными.

— Вы выглядите очень по-человечески, — Арден говорил с должным почтением, но в его голосе сквозило любопытство. Он чувствовал, что перед ним не просто гость. Это был первый.

— Этот образ — всего лишь проекция в твоё сознание, — ответил Ангурах, чуть склонив голову набок. — Я не здесь. Я очень далеко. Или, может быть, везде сразу. Для тебя это пока не важно.

Арден замер, ощущая, как мысль начинает раскручивать новые спирали понимания. Но он не спешил задавать глупые вопросы. Только один, который казался ему ключевым:

— Насколько правдиво то, что я теперь знаю о Вас?

Ангурах улыбнулся. Улыбка была медленной, почти философской. Он провёл пальцами по подлокотнику кресла, и тот, к удивлению Ардена, начал менять форму, как будто сам корабль реагировал на присутствие этого существа.

— В какой-то мере я действительно сингулярность между вселенными, — ответил он. — Но всё немного сложнее, чем представляют себе эти дети. Они пытаются объяснить меня через свои модели, свои теории. Как если бы муравей пытался описать законы термоядерного синтеза. Мило. Но бесполезно.

Арден кивнул, хотя внутри него всё ещё клубилась дрожь. Он вспомнил слова кремниевых, их описание того, что представляет собой Ангурах. То чувство холода. Тишины. Отсутствия надежды.

— Твой приход обычно означает конец мира, — тихо сказал он, его голос был осторожным, почти благоговейным. — Начало конца.

Новые знания ещё бурлили в его сознании, но одно стало ясно окончательно: противостоять этому существу — невозможно.

Ангурах слегка наклонил голову, словно рассматривая его.

— Часто забираю затухающие миры, — ответил он. — Чтобы зажечь новые. Так я живу.

Арден почувствовал, как его разум напрягается, пытаясь осмыслить масштаб. Перед ним был не просто уничтожитель. Он был цикл. Живая энтропия. Квантовый импульс рождения и смерти.

— Тебе, наверное, очень одиноко, — заметил он, почти невольно. — Зажигать и гасить миры, конечно, интересно. Но до поры до времени. Сложно быть началом и концом всего сущего и быть на острие реальности… Несмотря на всю твою неуязвимость. Несмотря на всё твоё абсолютное могущество…

Ангурах сначала молчал. Долго. Слишком долго для того, чтобы Арден мог сохранить спокойствие. Затем он расхохотался. Глубоко, гулко, почти весело.

— Так вот что они обо мне думают! — произнёс он, немного переведя дыхание. — Я вовсе не Абсолют. И я не одинок.

Арден широко распахнул глаза.

— Я не единственная сингулярность, создающая вселенные! — улыбнулся Ангурах. Эта улыбка была почти человечной, но в ней сквозила глубина, которую Арден не мог даже вообразить. — Я лично знаком с несколькими десятками других сингулярностей. И да… мы общаемся.

Он говорил это так, будто рассказывал о дружеских посиделках за чашкой кофе. Но Арден понимал — это не просто общение. Это был контакт между теми, кто стоял вне законов времени, пространства и причинности. Сущности, которые были до первых миров и после последних.

— У меня лично более сотни вселенных на орбите, — добавил он, как бы между прочим. — Они живы, они горят, они угасают... Я поддерживаю их баланс. Как маятник. Как пульс.

Арден молчал. Его разум отказывался принять масштаб этих слов. Он знал, что стал чем-то большим, чем человек. Знал, что Аммут не конец всего. Но теперь перед ним раскрывалось нечто большее, чем даже он мог представить.

Ангурах продолжил, его голос стал чуть ниже, чуть тяжелее:

— Касательно абсолютной власти и силы... — он произнёс это с лёгкой издёвкой, будто сам себе смеялся. — Даже у нас есть то, природу чего мы не очень понимаем...

Он сделал паузу. В рубке стало холоднее. Не физически, а духовно. Будто само присутствие этих слов начало менять окружающее пространство.

— Это нечто. Его имя — Нирунгаль.

Арден напрягся. Где-то глубоко внутри него, в том хаотичном море знаний, которое он получил от кремниевых, проснулось воспоминание. Мелькнувшая тень, которая не имела формы, только пустоту, лишенную смысла.

— Сущность, которая представляет собой абсолютное отрицание бытия, — сказал Ангурах, и его голос зазвучал уже не как объяснение, а как предупреждение. — Если такие, как я, — это цикл жизни, смерти и возрождения, то Нирунгаль — это полное уничтожение самой возможности существования.

Он не просто поглощает или разрушает.

Он стирает всё, что связано с реальностью.

Включая законы физики.

Время.

Пространство.

Даже саму концепцию «бытия».

Арден почувствовал, как его внутренний мир слегка сжался. Он хотел спросить — но слова замерли на губах. Он чувствовал, что стоит ему заговорить, и этот разговор станет точкой невозврата.

— Его форма полностью невообразима для любого разумного существа, — продолжил Ангурах, — включая нас. Те, кто оказывается достаточно близко к нему, испытывают чувство, будто их душа медленно растворяется в бесконечной пустоте... которая даже не является пустотой. Это отсутствие самого понятия "пустота".

Ангурах замолчал. Рубка корабля казалась ещё больше, чем раньше. Словно пространство расширялось под давлением этих слов.

— Нирунгаль не говорит, — произнёс он через некоторое время. — Он ощущается. Это чувство глубокого холода, тишины и полного отсутствия надежды. То, что вы называете страхом... это просто отзвук его присутствия. Для вас это ужас. Для меня — опасность.

Он поднял взгляд на Ардена. Чёрные глаза, бездонные и пустые, вдруг стали живыми.

— Вселенные — это то, что держит Нирунгаля на расстоянии. Пока мы сохраняем критическую массу вокруг себя... мы существуем. Мы — граница, которую он пока не может пересечь. Но иногда… некоторые из нас пропадают.

Его голос стал ниже, почти шепотом.

— И мы чувствуем их последние мгновения. Мы ощущаем момент, когда они исчезают. Когда их вселенные начинают меркнуть. Когда даже их память о себе стирается.

Ангурах замолчал. Его слова о Нирунгале повисли в воздухе, как тень без источника света — неосязаемые, но глубоко проникающие в сознание Ардена. Он чувствовал, что за этим разговором скрывается не просто предупреждение. Это был урок. Или, может быть, прощальный совет.

— Зачем ты здесь? — наконец спросил Арден. Голос его был тихим, почти шёпотом, но в нём звучала уверенность человека, который уже понял, что не стоит задавать лишних вопросов. Он хотел одного — сути.

Ангурах посмотрел на него долгим взглядом, будто рассматривал не юношу, а целую вселенную внутри него.

— Ты не стал таким, как то, к чему идёшь навстречу, — ответил он. — Протодемоны… это очень распространённая болезнь разумной жизни. Они возникают, когда система теряет равновесие. Когда энтропия сжимается, вместо того чтобы расширяться. Они способны сократить срок жизни Вселенной в разы.

Он сделал паузу. Словно давая Ардену время осмыслить.

— И нам остаётся только забрать то, что осталось… и запустить новый Большой Взрыв.

Его голос стал чуть жестче:

— И ваше время пришло. Если ты не найдешь способ возместить ущерб…

Арден почувствовал, как холод пробежал по его волновой структуре. Не физический холод, а внутреннее оцепенение. Ощущение конца. Но не личного. Конца всего.

— Взорвать всё живое и разогнать энтропию? — спросил он, не скрывая горечи. — Уничтожить всё живое и неживое?

— Ваше время весьма относительно, — вместо ответа произнёс Ангурах. — Для тебя это миг. Для меня — один из многих циклов. И да... Думаю, тебе этот костыль больше не нужен.

Он поднялся со стула, словно бытие корабля стало ему чуждо. Его фигура выглядела теперь даже менее материальной, чем раньше. Он был здесь, но не принадлежал этому месту.

— Каэлион, — позвал он, не поворачиваясь к терминалу. — Мальчик мой! Нам пора домой. Ты славно поработал!

Из меча, покоящегося у Ардена на коленях, медленно показалась странная синяя дымка. Она струилась, как пар над водой ранним утром, искрясь мягким светом. Из этой дымки появился фантом — не древний кузнец, не дух меча, не великий мастер. Это был ребёнок. Мальчик лет семи, с большими глазами и волосами, которые казались слишком светлыми для этого мира. Его одежда была простой, почти деревенской, и на лице играла детская, немного робкая улыбка.

Мальчик подошёл к Ангураху и взял его за руку. Повернулся к Ардену. Поднял свою маленькую ладошку и помахал ею на прощание.

Они пошли по палубе прочь от рубки. От Ардена. Их силуэты становились всё более размытыми, их шаги стали почти нематериальными. Как будто они не исчезали, а растворялись в самой реальности.

С каждым движением они становились частью чего-то большего. Вне времени. Вне пространства.

Только последняя фраза Ангураха осталась в голове Ардена, как эхо:

— Пока ты не нашёл свой путь, я буду наблюдать. Возможно, ты сумеешь изменить ход событий. Возможно, ты — первый, кто действительно попытается.

…Аммут появилась внезапно. Не как тень, не как звук, не как предупреждающий сигнал. Она нахлынула яростно и беспощадно — огненным вихрем, который разорвал пространство корабля, будто тот был сделан из бумаги.

Еще мгновение назад Арден сидел в капитанском кресле «Грома», чувствуя мерное дыхание машины и глубинный ритм полёта. А теперь его окружало лишь безграничное пустое пространство. И в этом вакууме — она.

Огненный смерч, в котором чудилось что-то живое, сжимался вокруг него. Словно сама стихия желала уничтожить его. Вспышки пламени, напоминающие удары когтей, проходили по границе его волновой структуры. Гигантское кольцо огня, которое было не просто формой, а сознательной агрессией, сужалось, приближалось, готовилось смять всё внутри себя. Это была не просто Аммут. Это была вся её сущность, собранная в один грозовой поток.

И только силовой щит из темного поля удерживал её. Но Арден знал — это ненадолго. Он чувствовал, как поле трещит, как начинает истончаться под давлением. Каждая нить его защиты была на грани разрыва.

Жарко. Душно. Давление было невероятным. Ощущалось, как если бы он находился в центре звезды, которую заставили гореть вдвое ярче.

И вот… снова это ощущение.

Словно он уходит в другое измерение.

Но не в теневое. Не в волновое.

В квантовое.

Время остановилось.

Не замедлилось. Не застыло.

Просто исчезло.

Яркая вспышка.

Словно весь мир пронзили тысячи световых нитей. Некоторые были тонкими, почти как паутина, другие — толстыми, как канаты, которые могли бы выдержать вес целого мира. Ярких до боли в глазах. Таких, что даже свечение Аммут казалось едва тлеющим угольком на их фоне.

Квантовая неопределённость на макроуровне.

Это был не просто теоретический переход. Это было пробуждение.

Арден видел всё. Все возможные варианты. Прошлое, которое могло быть. Будущее, которое ещё может случиться.

Можно было выбрать любой момент. Любую реальность.

Перестроить вселенную. Разогнать энтропию. Взорвать всё живое. Создать новое. Переписать законы. Собрать заново.

Власть и абсолютная сила.

Но он не стал брать её.

Он перевёл взгляд на Аммут.

При свете этих нитей стенки вихря стали прозрачными. Он увидел её.

Девочку.

Тринадцатилетнюю, хрупкую, с черными волосами, облепленными влагой пота. Она сжималась в позе эмбриона в самом центре плотного силового кокона. Там, внутри, были все поля, кроме одного — тёмного.

Она дрожала.

Боялась.

Арден огляделся. За пределами кокона миллиарды яростных искр бились о его поверхность, словно волны о скалу. Они летели со всех сторон, каждая — отдельная душа, но вместе они становились чем-то большим.

Это была не одна Аммут. Это был её коллективный разум.

Искры, которые она поглотила, слились в одно сознание, но не с ней. Против неё. Её собственные жертвы, её собственный страх, её собственная зависть к жизни, которой она больше не могла быть частью.

Боль. Горечь. Жажда.

Огромная, нестерпимая жажда.

Арден бросился вперёд.

Сквозь огненный вихрь, сквозь миллиарды тянущихся к нему искр, сквозь ад, перед которым содрогнулся бы даже Баал. Он рвал и терзал поля, которые окружали кокон. Проклятые поля, созданные для того, чтобы никто не смог достичь сердца Аммут.

— Поля! Проклятые поля! — выкрикнул он, вклиниваясь в них своим тёмным полем, разрывая их, рассекая, как ножом сквозь ткань. — Держись... Скорее! Ещё! Я рядом!

Он чувствовал запах пепла, хотя здесь, в этом слое реальности, не должно быть ни воздуха, ни запахов. Только мысль о них.

— Дыши! — прокричал он...

И мир ослепительно вспыхнул.

Ярко.

Нестерпимо белый свет охватил всё.