Аверс

Глава 15. Соломенное чучело

Каждая цивилизация воспитывает себе достойных приемников и продолжателей. Каждый день, минуту, секунду, без устали, не останавливаясь. Через коллективные оценки поступков, общественное мнение, книги, телевизор, сеть. Разжевывает самые простые мысли, втирает в кожу, отпечатывает на сетчатке. Сначала не задумываешься, учишься получать знания и навыки от старших из рук в руки. Можно ходить на двух ногах, есть ложкой, не хватать еду руками, не ронять ее на пол, не размазывать по себе и окружающим, делать дела на горшок. Писать стоя, ты ведь не девка. Не плакать. Не жаловаться. Бросаться в драку без раздумий. Не ныть. Не переспрашивать. Не наматывать розовые сопли на кулак.

В определенном возрасте хочется соответствовать, но критериев слишком много, под все не попасть, надорвешься. Хотя бы часть, хотя бы десять из двадцати, или двадцать из пятидесяти. Мужчины сильные, смелые, при деньгах. Они затыкают всех вокруг, слушают только себя. Пьют и не пьянеют. Курят и в любой момент могут бросить. Не употребляют наркотики. Занимаются спортом. Работают по четырнадцать часов, как роботы. Женятся на девственницах. Рожают только сыновей. Едят мясо. Нет, они вегетарианцы. Нет, все же едят, на орехах и траве хуже стоит, а стоять должно крепко и регулярно. Постепенно приходишь к мысли, что нужно выбирать, разом не потянуть. Человек — это взрослый мужчина, он относится к другому, высшему виду, чем женщины, дети, старики и пидарасы.

Мужчина — подобие бога.

Воплощенное божество.

Венец творенья.

Но приходится идти на компромисс. Вольно или не вольно, в итоге приходишь к мысли, что настоящее содержание может значительно отличаться от выдаваемой вокруг картинки. Грустно, только все так живут. Мир поганое, грязное, несовершенное место и нет в нем справедливости даже для богов.

К тридцати Аркадий справлялся с каждодневной ролью без особых проблем. Отличный семьянин, жена — красавица, двое ребятишек, пацаны, конечно. У него не возникало сомнений какого пола будут его дети, так и вышло. Карьера прет, ипотека почти выплачена. Родители помогают с обеих сторон. В семье две машины, довольно приличные по нынешним меркам. Два раза в год на море. Аркадий выдерживал без сбоев, текст не забывал, ему удалось обмануть старшего ребенка и племянников, младший получился чуток бракованный и не достигнув годовалого возраста уже бросал на него недоверчивые взгляды. Жена — дура, опаздывала в развитии и полностью поглощена своей сказкой для девочек дошкольного возраста. Возникающие за сценой семейной жизни шероховатости списывала на усталость и переносила, как настоящая мудрая женщина, то есть молчала, в основном. Про странные командировки Аркадия на несколько дней, раз в пару месяцев, чаще гораздо реже, они никогда не говорили. Жена собирала его, заботилась об одежде и смене белья, целовала в щеку на прощанье. Такими они и должны быть, мягкими и понимающими, не выносить мозг, знать свое место.

Нику Аркадий чистосердечно ненавидел. Не сразу после встречи, начал постепенно. Он редко пытался проанализировать свои чувства и поступки. Начиная рассуждать, приходил к выводу, что она не так плоха, как ему порой хотелось. Обычная заблудшая, шлюховатая овца, почему-то не пытающаяся встать на правильный путь. У нее бы не получилось, но каждый старается, пусть совсем убогие, карабкаются вверх, на гору, над которой сияет солнце. Она словно отбросила привычные и одинаковые установки и стала жить иначе, другим способом. Не сильно поддавалась на его бесконечные утверждения о собственной ничтожности, неправильности. Шла против природы. Поперек течения.

Непереносимо.

Он назначил ее, чтобы спускать грязный осадок, образующийся на дне сознания в ходе праведной жизни. Почему так? Он не знает, устройство человеческой души несовершенно или же выбранные идеалы смердят при ближайшем рассмотрении. Он не какой-то там заумный очкарик, разбирался, как мог. В каждом настоящем мужчине таится зверь и его надо насыщать. Ника выступала в качестве корма. И порой щекотало сознание смутное чувство, что она не попалась в его лапы по чисто его охотничьей удаче, сама пришла, выбрала его и то, что он с ней делал происходит добровольно. Это выбешивало и казалось ненормальным, искажением реальности. Кроме того, кто сам пришел, может сам уйти. Свободная Ника — мерзость против природы. Она же его вещь, придаток, нужный чтобы не стеснять его деторождением, стиркой трусов и остальными мелочами. Ника не достойна стать матерью его потомков. Все равно, что уличную дворовую суку скрестить с породистым кобелем, щенков потом только утопить. Впрочем, как настоящий кобель, о средствах предохранения Аркадий не думал, не его проблема.

Они встречались пять лет, с тех пор он успел жениться, время от времени заводил любовниц в родном городе. Начиналось букетами, конфетами, ресторанами, заканчивалось слезами и рукоприкладством. Примерно раз в год Аркадий решительно слезал с встреч с Никой, завязывал, словно бывалый героиновый наркоман. Проходило ровно по одному сценарию. Он решал бросить девушку и съездить к ней напоследок. Стравливал на нее весь накопившийся яд, цеплялся буквально за все: еду, порядок в доме, ее внешность и одежду. Совсем не сдерживался, бил ее куда придется, по лицу, по животу. Любил хлестать снятым ремнем по ногам. Заявлял, что уходит. Она неправильно реагировала. Просто молча смотрела, не плакала, не цеплялась, не уговаривала остаться. Будь уверен, что ему ничего не будет, он бы ее убил, забил до смерти. Но на него могли выйти и оставалось крушить дом. Опять же, Ника ему не возражала. К следующей встрече его жаркое расставание полностью забывалось, о нем не вспоминал никто из них.

За пять лет Аркадий убедил себя, что она от него никуда не денется. Не было никаких звоночков, подозрительных признаков, намеков на бунт. У него задался неприятный период на работе, сменился начальник, младше его на два года. По строгой системе ценностей Аркадия, мужик младше него не может ему указывать. Это создавало проблемы. К концу зимы Аркадий зачастил к Нике, приехал подряд сразу два раза в один месяц. Сорвался на руководство, получил выговор, принял героическое решение полностью изменить свою жизнь. Явился к Нике, чтобы бросить ее, не повезло, не застал, пришлось отослать прощальную смс-ку, полную оскорблений и отыграться на вещах.

Аркадия перевели в другой отдел, им руководил пятидесятилетний солидный человек, жизнь начала налаживаться. Он выдержал тридцать пять дней и поехал. Подходя к знакомому деревянному забору, уже начал хмуриться. Перед калиткой валялись санки с оборванной веревкой, со двора на него залаяла собака. Как попасть внутрь, он не знал, со зверюгой связываться не хотелось, вдруг она плохо привязана. На лай из дома выбралась женщина, накинувшая куртку прямо поверх халата. На руках ребенок, во рту зажженная сигарета. Аркадия передернуло от отвращения.

— Кого вам надо? — разглядев его за калиткой, женщина остановилась на крыльце, дальше не пошла.

— Здесь девушка жила. Ника. Я к ней, — вынужден был орать издалека Аркадий.

— Не знаю такую, — недружелюбно отрубила женщина. — Мы дне недели назад въехали. У Любки сняли.

Любку нежданный гость тоже не знал и окончательно утратив к нему интерес, новая жиличка невежливо развернулась, снова зашла в дом, не пожелав продолжать знакомство. Внешним видом Аркадий отличался от мужчины, с которым стоило иметь дело. Городские ей ни к чему, своих мужиков хватает.

Садясь за руль Аркадий пылал гневом. Ему почему-то казалось, Ника съехала в дом неподалеку и не удосужилась его предупредить. Он позабыл, что бросил ее или строго-настрого запрещал ей звонить или писать себе. Сука неверная. Пусть тогда мыкается, как хочет. Разобидевшись, вернулся в Москву.

Шло время. Аркадий удобно поместился в привычную накатанную колею своей жизни, начиная с неприязнью осознавать, насколько она узкая, неудобная и закрывающая ему обзор на мир. Да, его перевели с одного места на другое и в должности он не потерял, ему выплачивали премии, отмечали его работу, он считался надежным и проверенным исполнителем. При переводе Аркадий посчитал себя победителем, тот выскочка не смог его согнуть под себя. Наверное, чей-то сыночек, в начальство вообще пробиться невозможно, везде сыновья, братья, племянники, на крайний случай сваты. Случайно узнал, что его бывший начальник ушел на повышение, а на его должность посадили прежнего напарника Аркадия. Никакого блата, Аркадий знал точно, у того не было. Получается, стоило потерпеть молодого, и он мог бы сам получить повышение. Аркадий не допускал мысли, что все равно повысили бы напарника. Где он и где тот мямля? Аркадий упертый, он уже сложил пазл и прохавал эту жизнь, нет нужды сомневаться в очевидных вещах. Он доминантный волк, по недоразумению не признанный вожак стаи.

Со стороны могло показаться, что Аркадий ведет совершенно открытый и честный образ жизни. Не скрывает характер и стремления. До встречи с Никой он срывался, начинал посещать неприличные злачные места, путался с сомнительными девками и мужиками, в такой компании больше возможностей утолить жажду насилия. Его родители надеялись — перебесится, так и случилось. Из прошлых увлечений осталась привычка посещать спортивные состязания, связанные с силовыми видами спорта. Не смотреть по телевизору, именно в живую. Они спасали и подкрепляли, Аркадий с ходу выбирал за кого болеть, вернее кем он будет представлять себя на ринге. Победа дарила ощущение эйфории, проигрыш сильно бил по нервам, окончательно расшатывая хрупкий мир вокруг.

Никто не знал о его тайнах. Жена и та не догадывалась. На самом деле Аркадий вел двойную жизнь, скрывая ото всех не свою личность полностью, но значительную ее часть. Он агрессор, ему нужны кровь, насилие, они заряжают его и долго невозможно без подзарядки.

Аркадий не догадывался, что есть еще часть его бытия, про которую он не знал, вернее не желал знать, отворачивался и закрывал глаза, стоило ей просочиться на другой, более реальный план существования. Этот самый мизерный, незаметный, почти не существующий голос, потусторонним образом вещал ему жуткие вещи. На самом деле он не представляет собой ничего особенного и не смог по-настоящему скопировать образ настоящего мужчины из общего информационного поля. Натянуть его костюм на себя. Не поместился или остались пустоты. Маска села криво и съезжает все больше, открывая его реального. Он не просто не бог, несмотря на все труды, у него даже не вышло похожей копии.

На самом деле он среднестатистический неудачник, винтик, молекула, клетка, легко заменяемая на такую же при любой необходимости. Муравей — работяга из огромного муравейника, отстранённый от королевы на максимально возможное расстояние. Солнце не встает ради него и не заходит за горизонт по его указке. Более того, он не может никем управлять, окружающие его люди находятся вне его влияния, как небесные светила. Он ничтожество.

Картина мира теряла привычные оттенки. В мире Аркадия вовсе не два цвета: черный и белый, как можно подумать. Он допускал некоторые оттенки серого. Главный же цвет, пусть не основной — красный. С каждым днем после расставания с Никой его зрачки отображали и посылали прямо в мозг картинки, где красного становилось больше день ото дня.

Мужчина решил, что ему пора отдохнуть, она устал, вот и мерещится всякое. Отдых за границей сейчас сильно ограничен и на четверых тур стоит, как крыло от самолета. Пришлось сократить срок пребывания на море до дести дней и раскошелиться. Аркадий с трудом потянул пятизвёздочный отель на первой линии. До отлета оставалось три дня и Аркадию приходилось целый день проводить с семьей. По утрам дети верещали и топали, мать их уводила в другие комнаты, шикала на них, Аркадий снова засыпал, безвозвратно теряя ощущение долгого и безмятежного сна. С криками и шумом не то удовольствие. Как справляется его жена с двумя маленькими мальчишками двадцать четыре на семь его не интересовало. Есть мужская работа и есть женская. Почему его должны заботить чужие проблемы? Дети для него оставались трофеями, латунным кубком победителя, двумя галочками напротив нужной строки в биографии, кем угодно, только не живыми людьми. По отдельности от него пацаны не имели особой ценности. В мире вообще мало, что имело значение, отдельно от Аркадия.

Отоспавшись, выполз на кухню позже одиннадцати. Завидев его, сыновья притихли, воспитания криком и битьем Аркадий к ним не применял, но мать их постоянно одергивала в его присутствии, требуя совершенно другого поведения, чем когда они оставались с ней наедине. Отцу мешать нельзя, он самый важный человек в семье и его комфорт выше потребностей всех остальных. Настоящая жена правильно расставляет приоритеты. Аркадий не ошибся в выборе женщины.

Она закрутилась, завертелась по кухне, накрывая ему поздний завтрак. Аркадий сел на стул, широко расставив ноги и откинувшись на спинку, лениво почесывая живот, зевая во все горло. Женщина обеспечила ему большую кружку черного кофе, поставила тарелочку с нарезанным сыром и колбасой, подоспели тосты. Сама жарила яичницу-глазунью с хорошим добавлением бекона, лука и томатов. Молодая женщина предвкушала поездку на море, у нее бывали тяжелые периоды, хотя она никогда не позволяла мужу видеть свое расстроенное лицо. Теперь у нее отличное настроение, дети растут, муж под боком. Ей можно позавидовать, такого мужчину она отхватила. Подруги слушали ее домашние истории с открытым ртом и влажными глазами, их она осмотрительно держала на должном расстоянии, всегда пренебрегала ими ради Аркадия, иногда меняя планы в последний момент, как его левая пятка захочет. С ее подругами и сестрой Аркадий почти не встречался, разве мельком. Мужа по недосмотру у нее не уведут.

Она держала металлическую лопатку в правой руке, готовясь подцепить дожарившуюся яичницу и переложить ее на подготовленную тарелку. На ней миленький домашний костюмчик, штаны ниже колен, ткань выгодно подчеркивает зад, маечка с низким овальным вырезом, но присутствуют рукава по середину плеча. На голове нарочито-небрежная гулька, несколько прядей якобы случайно выпали на шею и виски. Кажется, что она не накрашена, ВВ-крем, немного туши, румяна и пудра, не считаются, зато кожа светится натуральной свежестью, глаза подчеркнуты. Мамочка приплясывает возле плиты и напевает под нос популярную попсовую песенку.

Аркадия раздражает буквально все. Край лопатки блестит от масла, она ей машет во все стороны, пусть видимые капли не разлетаются, однако мелкие брызги летят повсюду, можно не сомневаться. Аркадий не смог бы ответить, какое ему, собственно, дело. Жена каждый день по нескольку часов проводила за уборкой. У нее пунктик на чистоте. Квартира вылизана до стерильности, несмотря на двоих, обладающих значительной разрушительной силой малолеток. Волосы торчат. Ягодицы не такой идеальной формы, как были до замужества и первых родов, подпрыгивают прямо перед носом, вверх-вниз, плавно покачиваются в бок и снова скачут. Неряха. Еще и скулит там чего-то.

— Захлопнись, — мрачно процедил он, хмурясь и сцепляя зубы. — Как сука воешь, честное слово, башка от тебя болит. Сколько раз повторять?

Нисколько — ровно столько раз Аркадий высказывал замечания по поводу ее пения. Он очень чутко реагировала на своего избранника, запоминала с первой попытки.

— Прости, — сначала замерла перед плитой, неосознанно приподняв плечи, словно защищаясь, быстро пришла в себя, выложила жаренные яйца на тарелку и повернулась к нему с улыбкой на лице. — Меня в школе хвалили, я в хоре солисткой была.

Аркадий навис над тарелкой, отделил часть белка от остального ребром вилки и забросил в рот, тщательно прожевал, специально держал паузу, чтобы дальнейшее прозвучало значительней.

— А ты побольше верь всяким, — с издевкой пожелал мужчина. — Они тебе, дуре, наплетут. Что задницей на сцене хочешь трясти? Все певицы шлюхи.

— Зачем ты так? — почти неслышно возразила жена, уговаривая себя молчать, настроение на подъеме сбило ее с обычного ровного отношения, и слова воспринимались слишком близко к сердцу.

— Я по делу сказал, — рубанул Аркадий, отметая любые возражения, толкнул от себя тарелку, вилка выскользнула и оставила на чистой поверхности вполне заметную полосу от желта, в отличии от безопасной лопатки несколькими минутами раньше. — Пережарила, жрать невозможно.

Мужчина вырвался из-за стола, настолько резко, что стул покачнулся, завис на двух ножках и все же упал на четыре, не перевернулся. Аркадий накинул на плечи куртку и отправился на лоджию, прихватив с собой телефон, нервно закурил, настраиваясь.

Так продолжать нельзя. Он не испытывает вины перед женой. Идеальная картинка начинает портиться, какое-то время негативные изменения продержатся внутри семьи, но постепенно разлад начнут замечать снаружи. Допускать чревато. Придется позвонить этой неверной бляди Нике. Успеет смотаться к ней, вернуться за несколько часов перед самолетом, расслабится и нормально отдохнет. Набирая знакомый номер, Аркадий досадовал на себя, что не смог завершить историю с Никой на высокой ноте, гордо удалившись в закат. Сам разрыв утешал его последние месяцы, он злорадствовал, представляя, как девушка страдает без него, рыдает по ночам, места себе не находит. Ничего, нужно заняться и найти другую, поближе к дому, вышвырнуть Нику из жизни окончательно. В такие моменты Аркадий напрочь забывал, что попытки заменить Нику предпринимал неоднократно. Девицы велись поначалу, стоило им указать место, начать воспитывать, срывались с блесны и ускользали из рук. Одна чокнутая вышла на его жену и открывала ей глаза целую неделю, пока он не встретил ее вечером перед домом, зажал, придушил и пригрозил. Аркадий не сомневался, что звонок Ника примет, оказался прав, со второго гудка ответила.

— Где те есть, пизда тупая? — зарычал в динамик смартфона Аркадий, он страшно жалел, что не может до нее через трубку дотянуться.

— Мы расстались, — слова и сам голос девушки звучали скорее примирительно и совершенно поражали наглостью.

— Что ты там вякнула, сука? — не поверил своим ушам Аркадий, крепко сжимая смартфон в руках, алюминиевый корпус выдерживал, разве только на нем остались четко выраженные, влажные от пота отпечатки пальцев и ладони. — Адрес мне, быстро.

Она отключилась. Аркадий не мог поверить. Затылок обдало жаром, словно на него пыхнуло огнем изо рта факира, опалило короткостриженые волоски и пронеслось нервной дрожью вдоль позвоночника. Аркадию хотелось убивать. Хорошо, что он на балконе, его, детей и жену разделяют несколько стен. Мог бы не сдержаться. Тяжело дыша, как бык, запертый в тесную клетку на родео, за минуту до выпуска на арену, Аркадий набрал ее еще.

— Как ты посмела, блядь дешевая, — начал выплевывать слова после первого же гудка, прижимая прямоугольник гаджета к лицу. — Я доберусь до тебя и ножки от табуретки тебе забью в каждую дырку, одна еще останется.

Пламенную речь прервал очередной механический гудок. Аркадий догадался, что его посмели отказаться слушать. И кто? Девка, которую от трахал и бил на протяжении пять лет, что хотел с ней творил, в тряпке половой больше непослушания, чем в этой. Она ему полностью принадлежала. Она неспособна пойти против него. Будет делать, что он скажет. Аркадий взял себя в руки, набрал еще, сбросилось с первого же гудка и дальше «вне зоне доступа». Сходил за рабочей трубкой, набрал с нее, сначала гудки, сброс и блок. Ей жить расхотелось?

Вышел на кухню. Жена его незаметно сронила с глаз пару слезинок, быстро глянула на себя в зеркальце, проверяя что тушь не потекла и успокоилась. У человека голова болит, он не виноват, от боли чего не наговоришь. Забыть и не вспоминать, ссориться по пустякам не стоит. Кухня у них совмещена с гостиной, можно присматривать за детьми и убрать со стола, удобно. Закончив, она села на пол к ребятишкам, складывая с ними башню из кубиков, совместное занятие предвосхищало шум и бардак. Дети не должны мешать отцу. Аркадий вернулся буквально с тучей, собравшейся над головой, у нее сердце замерло. Насчет того, будет скандал или нет, в семье решала далеко не она.

— Трубку свою дай, — потребовал Аркадий, протягивая руку.

Она молча отдала смартфон. Пароль на ее устройство вовсе бы не был установлен, но система безопасности требовала, иначе банковские приложения не использовать. Пароль она не меняла и Аркадий знал его наизусть. Проверка ее аккаунтов, звонков и переписок носила плановый характер. Она не возражала и не стоит думать, что можно наоборот, вообще брать его телефон в руки смерти подобно.

Аркадий снова ушел в спальню и на балкон, набрал уже не надеясь. Сначала хотел отправить смс-ку, но позвонил. Какой вообще смысл в сообщениях? Не ясно доходят ли они, какое впечатление производят. Нужен разговор, желательно лицом к лицу. Ника не ответила и ожидаемо заблокировала. Она сама подписалась на остальное, нечего его потом винить.